Текст книги "На Рио-де-Ла-Плате"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

На том берегу Рио-Негро нашим проводником стал Брат-Ягуар. Он считал, что знает местность лучше владельца асиенды и, конечно же, лучше, чем йербатеро. Так оно и было.

Луна светила так ярко, что путь было видно прекрасно. Мы проезжали мимо ранчо, эстансий и асиенд; иногда в стороне мелькали небольшие селения, названия которых я тут же забывал. К рассвету мы одолели немалое расстояние. Хозяин эстансии выбрал для себя и йербатеро лучших лошадей, под Братом-Ягуаром лошадь тоже была отменная, хотя по ее виду сказать этого было нельзя. Моя гнедая тоже исполняла свой долг. Мы с монахом, конечно, поменяли лошадей на ранчо и опять взяли своих. Настало время дать им немного отдохнуть, кроме того, надо было напоить животных. Йербатеро сочли все это ненужным. Они сказали, что, если мы загоним наших лошадей, получить новых не проблема. Но я настоял на своем, поскольку лошади тоже твари Божьи, и любой хороший наездник относится к животному как к самому себе.

Мы огляделись в поисках места, где могли бы спешиться. Чуть правее, в стороне от нашего пути, мы увидели, как поднимается легкий, тонкий дымок. В воздухе запахло гарью.

– Там расположена молочная ферма, – промолвил Брат-Ягуар. – Мне кажется, мы должны уже видеть ее отсюда, вот только дым меня настораживает. Ладно, надеюсь, что с добрыми людьми худа не приключится!

– Вы знаете хозяина? – спросил я.

– Да. Один пожилой сеньор с очень достопочтенной сеньорой; у них один-единственный сын и четыре гаучо. Он славится своими лошадьми и дорожит ими. Место здесь уединенное, в округе нет ни одного селения. Неужели его дом сгорел? Поехали туда!

Через несколько минут мы увидели пожар. Стены уже рухнули, и груда развалин еще слегка дымилась. Загоны были пустыми, лишь вдалеке мы увидели корову, наверное убежавшую от дыма. Лошадей же мы не увидели ни одной.

– Совершено нападение! – воскликнул монах. – Неужели здесь побывали люди с болас?

– Почему вы так решили? – спросил я.

– Потому что не видно животных.

– Они бежали из пожара.

– О нет. Взгляните же на эти изгороди из кактуса; сюда не сунется и самый дикий бык. Они не сами ушли отсюда, их выгнали. Видите, ворота открыты. Я подозреваю худшее.

Когда мы подъехали туда, то увидели, что все выгорело до основания. Подобрав несколько жердей, мы принялись шарить ими в горячем пепле и, к нашей радости, не обнаружили человеческих останков.

– Нам надо продолжить поиски, – сказал монах. – Сперва заглянуть в загоны.

Йербатеро направились в дальние загоны, остальные же, спешившись, осмотрели ближайшие. Вскоре йербатеро, судя по их крикам, кое-что нашли. «Кое-что» – это были несколько пленников, которых с помощью лассо крепко-накрепко привязали к колючей изгороди. То были старый владелец фермы, его жена и трое гаучо. Все они поранились о колючки, причем первые двое были очень измождены. Прежде всего им требовалась вода. Вблизи от дома находился колодец с журавлем, подобные можно часто видеть в венгерских степях. К нему мы доставили всех пятерых. Их пришлось скорее нести, чем вести. Пожилые хозяева были без сил, даже крепкие гаучо передвигались уже с большим трудом. Они собирались рассказать нам, что произошло, но мы попросили их помолчать и сперва набраться сил.

Вода возымела желаемое действие. Хозяева молча сидели и печально взирали на развалины дома, не произнося ни слова. Старик временами лишь глубоко вздыхал, а жена его потихоньку плакала. Однако к трем их пеонам или гаучо скоро вернулась способность гневно сотрясать воздух самыми крепкими выражениями. Только присутствие в наших рядах монаха удерживало их от чрезмерной грубости.

– Пожалуйста, поменьше проклятий! – сказал он. – Делу это не поможет. Вы здесь, наверное, недавно появились, что-то я вас прежде никогда не видел. Но хозяева знают, что я помогаю людям при малейшей возможности.

– Помощь? – улыбнулся один из гаучо. – Какую помощь? Дом сожгли, лошадей наших всех увели.

– Кто это был?

– Банда грабителей, которые выдавали себя за солдат, верных правительству.

– Именно их мы и разыскиваем. Куда они направились?

– Не знаем. Отсюда они поехали на юг.

– Когда они прибыли сюда?

– Должно быть, позавчера ночью. Когда мы проснулись, они уже расположились недалеко отсюда. Они хотели купить лошадей.

– То есть украсть?

– Естественно! Вроде бы с ними был один или, может, даже несколько пленников. Они держали их связанными и выдавали за государственных преступников.

– Это страшная ложь!

– Нам пришлось поверить им, хотя молодой сеньор стал с ними спорить и потребовал их немедленно освободить.

– Ваш молодой сеньор? – продолжил расспросы монах.

– Нет, сеньор Хосе Монтесо с эстансии Дель-Йербатеро. Он прибыл из Санта-Фе вечером и на следующее утро собирался ехать домой.

– Это мой сын! – пояснил Монтесо. – Я – владелец этой эстансии. Расскажите нам все подробности! Мы уже знаем, что мой сын и мой брат схвачены этими людьми. Но мы их освободим.

– Возьмите и нас с собой, мы хотим отплатить этим парням за все, что они нам сделали.

– Нет, так не пойдет, вы сейчас еще очень слабы, к тому же нужны здесь. Вам нельзя бросать своих господ на произвол судьбы!

– Вы правы, сеньор. Тогда отомстите за нас!

– Обещаю. Но мне надо непременно узнать обо всем, что здесь приключилось. Вы знали моего сына?

– Вечером он сказал нам, кто он. Он хотел отправиться в путь на рассвете. Поэтому, когда забрезжило, мы его разбудили. Он вышел из дома и увидел, что его дядя в плену у этих людей. Он тотчас потребовал его освободить, но кончилось тем, что его самого схватили.

– Вы не смогли этому помешать?

– Мы? Четверо мужчин и женщина против полусотни таких вояк! Нас здесь четверо гаучо. Четвертый вместе с нашим молодым сеньором уехал в Сальто. Мы люди слишком слабые, да и вообще не знали, кто там был прав.

– Хорошо, дальше!

– Пленников поместили в комнату, там с ними о чем-то разговаривали тайком. Потом у нашего сеньора попросили письменный прибор и бумагу. Письмо написали. Я думаю… писал его старший сеньор. А потом трое, один из них представлялся лейтенантом, поехали с этим письмом. Я слышал, как майор крикнул ему вдогонку, велел поторапливаться, чтобы добраться до места назначения еще к обеду. Куда они поехали, мы не знали.

– На мою эстансию. Письмо было адресовано мне. Что случилось потом?

– Потом эти люди велели дать им быка, которого они забили. Весь день они оставались здесь и заявили, что будут ждать еще и всю ночь. Но наш сеньор этим грубиянам не поверил. Ночью они легко могли уехать, не заплатив за быка. Поэтому вечером, перед тем как уйти на покой, сеньор попросил у них деньги. Но они посчитали это оскорблением и потребовали, чтобы он извинился, а когда он отказался, напали на него.

– А вы?

– Мы хотели помочь ему, но нас повалили на землю и связали. Хозяев тоже скрутили. Затем нас всех оттащили в тот самый загон, в котором вы нас нашли, и привязали там, а напоследок нас избили до крови.

– Какая гнусность!

– Да, гнусность, но мы только и могли, что зубами скрежетать. Втихомолку я поклялся им отомстить. Я их всех очень хорошо запомнил. Пусть лучше не попадаются у меня на пути! Я им руки-ноги размозжу болас, будьте уверены.

– Потом они подожгли алькерию? [108]108
  Алькерия (исп.) – ферма, хутор.


[Закрыть]

– Нет, не сразу. Сперва открыли загон и выгнали всех быков. Лучших они до этого высмотрели, решили забить их и запастись мясом в дорогу. Заодно собрали все ремни и веревки, что были в доме. Из шкур, которые мы там разложили, они тоже нарезали ремней, схватили всех наших лошадей и связали их вместе.

– Пленников они взяли с собой?

– Наверное. Мы, конечно, ничего не видели. Но я слышал, что им пригрозили смертью, если те трое, уехавшие с письмом, не добьются своего к завтрашнему дню.

– Так, все именно так, – впервые заговорил старый хозяин. – Подумайте только, лошадей моих украли, великолепных, отменных лошадей! Дом разграбили и сожгли! Теперь я нищий!

– Не отчаивайтесь, сеньор! – ответил Монтесо. – Мы поедем следом за бандитами. Быть может, что-то еще удастся спасти.

– Сомневаюсь…

– Все равно не теряйте мужества. Вы начнете все заново. Я богат. Несчастье с вами случилось из-за того, что здесь были мой сын и брат. Я считаю своим долгом помочь вам, навещу вас на обратном пути. Тогда мы и поговорим о ваших делах. Мы не дадим вам пропасть. Я сейчас же выделю вам определенную сумму, ну а вы, пока я не вернусь, подумайте, на что эти деньги потратить.

У Монтесо были с собой деньги на случай, если брата и сына поможет освободить только выкуп. Он достал свой бумажник и вручил старику солидную стопку банкнот. Тот посмотрел на нее и изумленно воскликнул:

– Так много вообще не…

– Только не надо мне возражать! – перебил его Монтесо. – У меня нет времени выслушивать ваши возражения. Нам надо ехать. Мы бы с удовольствием побыли здесь, помогли бы поймать ваших быков. Но гаучо скоро придут в себя и сами с этим справятся. Животные клейменые, они не потеряются. Кроме того, мы заглянем к вашему ближайшему соседу и пошлем вам оттуда подмогу.

Так этот славный человек пресек все протесты и благодарности. Мы вскочили на лошадей и уехали. Обнаружить следы не составило труда; но мы не стали следовать за ними. Брат-Ягуар намеревался кратчайшим путем провести нас к индейцу Педро Уйнасу, у которого мы разузнали бы, где находился тот самый Крокодилий полуостров. Больше часа мы проехали галопом, прежде чем достигли ближайшего поместья. Там мы остановились, чтобы отдохнуть, и сообщили о беде, постигшей соседей. Мгновенно хозяева отрядили нескольких человек, чтобы оказать несчастным хотя бы первую помощь. Мы несколько успокоились. На асиенде никто не видел кавалеристов.

– Они поехали на юг, – сказал Монтесо. – Почему?

– Это наверняка маневр, – ответил я.

– Сеньор, эти бандиты прихватили с собой табун лошадей. Им нельзя терять время.

– Да, но им нельзя и показываться на глаза. Поэтому они все-таки сделают крюк.

– Но может быть, они хотят попасть совсем в другое место, нежели мы думаем? Вы вчера хорошо расслышали их слова?

– Совершенно точно. Ошибки не может быть. Впрочем, этим людям вовсе не так уж и нужно торопиться.

– Но ведь они должны учитывать, что мы можем преследовать их.

– Совершенно верно. Но они считают, что намного опережают нас. Вчера поздно вечером они выехали с подожженной фермы и, значит, опережают нас примерно на шесть часов. К тому же они направляются в такое место, о котором, как они думают, мы ничего не знаем. Они уверены, что доберутся туда без особых затруднений. Далеко ли отсюда река Уругвай?

– От моей эстансии до нее двадцать часов езды. Мы прибудем туда, наверное, вечером.

– Верно, – согласился монах. – Но ведь вначале нам надо заехать к индейцу, поэтому мы прибудем позже. Индеец живет недалеко от реки, но его редко застанешь дома. Если жена не сумеет нам ничего подсказать, то придется ждать или же разыскивать его.

– Тем временем наши противники переправятся на другой берег реки.

– Вовсе нет. Им надо дождаться возвращения лейтенанта. Но сейчас мы отправляемся в путь! Лошади отдохнули.

Мы двигались все время на запад. В полдень сделали небольшой привал, остановившись на ранчо, где ничего не слышали ни о людях с болас, ни о Крокодильем полуострове. Пополудни мы миновали еще несколько селений, но нигде ничего не узнали. Поблизости протекали две небольшие речки, впадавшие в Уругвай. Мы ехали между ними, и нашим взорам открывалась совсем иная растительность. Хотя землю все еще покрывала степная трава, но кое-где появились кустарники, а позже стали встречаться деревья, впрочем, не переходившие в лес, они напоминали своим видом скорее парк. Все чаще попадались ручьи, виднелись узкие языки лагун, тянувшиеся к реке. Степная трава исчезла. Ее место заняли камыш и бамбук. Деревья здесь росли все больше лиственные, их стволы и ветви плотно обвивали лианы. Они обнимали свои жертвы, перемешивая с их листвой свою; нередко от земли до самой верхушки дерева вздымалась густая зеленая завеса, за которой само дерево полностью пропадало.

Опускались сумерки. Мы находились в таком месте, где в ночной темноте бывает совсем не до шуток. Река протекала, очевидно, неподалеку отсюда. То и дело нам открывались заводи, иногда поверхность воды была видна хорошо, иногда же была подернута обманчивым ковром из растений. В темноте мы легко могли по ошибке свернуть туда. Я видел, как в одной из этих заводей плескался какой-то странный, неуклюжий зверь. При нашем приближении он скрылся.

– Это капибара [109]109
  Капибара,или водосвинка(Hydrochoerus capybara) – южноамериканское животное из отряда грызунов, самое крупное в этом отряде: длиной более 1 м, высотой до 50 см и весом до 50 кг.


[Закрыть], – пояснил мне монах.

В другой заводи виднелись темные, полузатопленные стволы деревьев, концы которых торчали из воды.

– Это крокодилы, – сообщил он теперь.

– А не опасно ехать так близко к ним?

– Нам нечего их бояться. Впрочем, мне вовсе не хотелось бы очутиться вместе с ними в этой трясине.

– Мне кажется, что наша тропа не очень-то надежна!

– Это верно. Мы поедем по одному, друг за дружкой. Здесь очень легко сделать ошибочный шаг и свалиться в эту топь.

– Нельзя ли выбрать другой, более удобный путь, чтобы попасть к индейцу?

– Нет, сеньор. Он поселился в таком месте, что добраться до его хижины можно лишь с этой стороны. У него дом как небольшая крепость.

Мы не торопясь пробирались по мягкому, зыбучему грунту. Монах, видно, очень хорошо знал эту дорогу, раз отважился вести нас здесь. Он даже не спрыгнул с лошади, что я бы на его месте непременно сделал. Стало совсем темно. Я едва-едва видел всадника, ехавшего впереди. Прошло еще около четверти часа, пока мы не увидели перед собой огонек.

– Надо спешиться, – сказал монах. – Пусть каждый возьмет свою лошадь за уздечку и следует за идущим впереди, не отклоняясь ни влево, ни вправо. Тропа здесь очень узкая, и идет она прямо по болоту.

Мы так и сделали. Я почувствовал под ногами мягкую, словно тесто, землю. Моя лошадь переступала с ноги на ногу тоже медленно и нерешительно. Впереди стало светлее, почва тверже. Уже не надо было идти гуськом. Мы достигли цели.

Под высоким, раскидистым деревом расположилась хижина, стены ее были сложены из дерна, крыша была из камыша. Окон не было, виднелась лишь открытая дверь. На примитивном очаге, сооруженном также из дерна, горел слабый огонь, светивший нам сквозь распахнутую дверь. На огне стоял железный горшок, в котором бурлила густая вонючая масса. В хижине не было никого.

– Здесь живет индеец? – спросил я.

– Да.

– Значит, он дома, раз ужин на огне.

– Посмотрим, что тут намешала его женщина!

Мы зашли в тесную комнату. Брат-Ягуар заглянул в горшок и сказал:

– Да тут припасено смерти не на одну сотню живых созданий. Это яд для стрел.

– Неужели? Знаменитый или, скорее, пресловутый индейский яд! Покажите-ка!

Я ничего не увидел кроме зеленоватого месива, напоминавшего своей густотой сироп. Палкой, опущенной в горшок, помешивали его содержимое. Монах взболтнул варево и вынул деревяшку, к которой пристало немного этой массы. Он обмакнул в нее кончик пальца, попробовал на вкус и сказал:

– Да, это яд для стрел. Я знаю его вкус.

– Господи! Что же сделали! Яд – и прямо в рот!

– Это неопасно. Желудку он не причинит никакого вреда. Он страшен лишь тогда, когда попадает в кровь.

– Вам известен его рецепт?

– Нет. Индеец не выдаст его даже лучшему другу. Берут сок молочая, ядовитые зубы змей и зеленые усики некоторых трав и лиан, названия которых я не знаю. Эти ингредиенты варят, пока месиво не станет густым, как сироп. Когда оно остынет, получится масса, напоминающая мыло или смолу. Перед употреблением ее опять подогревают.

– Стойкий это яд?

– Он хранится до полутора лет, пока не начнет крошиться или не покроется плесенью. Им пропитывают наконечники стрел. Вот такие, как эти.

Монах, видимо, хорошо ориентировался в хижине. Он сунулся в угол, поднял небольшую вязанку камыша и развернул ее. Мы увидели, что внутри были спрятаны полсотни стрел, изготовленных из твердых, довольно коротких (чуть длиннее пальца) шипов. Их острия, судя по цвету, макали в яд. С другого конца стрелы были оперены. Эти миниатюрные орудия убийства выглядели безвредными, и даже, пожалуй, изящными.

Я заметил также три или четыре тонких, круглых шеста; одним концом они упирались в пол, другим – в середину похожего на воронку потолка. Назначение шестов было мне непонятно. Брат-Ягуар взял один из них, показал мне и произнес:

– Он полый, видите? Это трубки для стрельбы, с их помощью стреляют отравленными стрелами. Изготавливают их из гладкого, прямого побега пальмы.

– И на какое расстояние индейцы стреляют из них?

– Бьют с сорока шагов, причем метко и совершенно бесшумно.

– Смерть наступает быстро?

– Обезьяны и попугаи умирают через несколько секунд, ягуары и люди – через две-три минуты.

– А противоядие есть?

– Никакого.

– Но это же страшное оружие! Почему индейцам позволяют им пользоваться?

– Во-первых, им не внушишь, что это запрещено, а, во-вторых, только с помощью яда индейцы могут справиться со своими четвероногими врагами. Не будь у них яда, здешние леса были бы необитаемы. Хищники, на которых дикари устраивают засады, размножились бы без счета, и людям пришлось бы бежать отсюда. Выручает лишь яд. Достаточно лишь оцарапать этой стрелой пуму или ягуара, даже лишь острием ее задеть тончайшую артерию, и животное наверняка погибнет.

– Но ведь в таком случае все тело животного окажется пропитано ядом и, значит, ни на что не годится!

– Вы имеете в виду, что оно станет несъедобным? О нет. Яд действует лишь тогда, когда непосредственно, то есть через рану, попадет в кровь. Мясо животного, убитого этой стрелой, совершенно съедобно. Вы можете спокойно его есть. Я ел его сотни раз.

Он остановился, потому что именно в это мгновение рядом возникла фигура, которую я на первый взгляд вряд ли принял бы за человека. Личность эта напоминала тех уродцев, каких иной раз увидишь на ярмарках. Это было крохотное, не больше ребенка, существо, в то же время напоминавшее своим видом старуху. Скулы его резко выдавались вперед, а глаза были раскосыми. На голове виднелся плотный всклокоченный комок, который при всем желании трудно было принять за волосы. Существо это было таким худым, словно на его костях не было и одного лота [110]110
  Лот– старинная мера длины; в Германии во второй половине XIX в. был равен тридцатой части фунта, т. е. 16 ²/ ₃грамма.


[Закрыть]мяса.

– Дайя, это ты? – спросил монах.

Фигура кивнула и перекрестилась.

– Муж твой здесь?

Дайя опять кивнула и перекрестилась.

– Говори же! – настаивал он.

– Дай мне что-нибудь! – раздался ее голос.

– После, Дайя! Сперва ответь на мои вопросы.

– Я ничего не знаю!

– Не лги! Ты знаешь, я тебе этого не прощу!

Ее обезьянье личико приняло выражение настырного нетерпения, однако она решилась на дипломатический ход:

– Ты все простишь, ты такой хороший!

– Ты еще не видела, каков я в гневе, но ничего: скоро узнаешь об этом. Скажи, были у тебя сегодня гости?

– Не знаю.

– Гм! Придется сделать тебе подарок. Что тебе надо?

– Дайе нужна красивая, блестящая кнопка для одежды.

– Ты получишь ее.

Судя по всему, давно и хорошо зная, чего ожидать от Дайи, он дал ей полированную латунную пуговицу, в которую та тотчас вдела нитку и затем закрепила пуговицу на «платье». При этом глаза ее сверкнули от удовольствия, а на лице появилась по-детски радостная, трогательно-наивная гримаса.

– Теперь ты довольна? – спросил монах.

– Да… я довольна. Ты хороший.

– Ну вот, значит, и ты будешь хорошей! Ты скажешь мне правду?

– Дайя никогда не лжет.

– Сегодня здесь были чужие люди?

– Нет.

– Ни одного-единого человека? – не отступал он.

– Да. Один человек.

– Мне жаль, Дайя, что ты все же сказала неправду! Но ладно, скажи: ты знала раньше этого человека?

– Нет.

– Он пришел или приехал?

– Он был на лошади.

– Как он был одет?

– Как белый сеньор. У него была пика.

– Хорошо. Он говорил с тобой?

– Нет, только с Педро.

– Что же он сказал твоему мужу?

– Я не слышала.

– Стало быть, не знаешь, что ему было нужно?

– Знаю. Мой муж нужен был.

– Так он с ним уехал? Куда?

– Они не сказали.

– Гм! Педро собирался вернуться?

– Это он тоже не сказал.

– Когда у вас был этот человек?

– Еще не стемнело.

– Так ты не видела других людей?

– Нет.

– Может быть, ты видела человека, которого зовут Энрико Кадера?

– Нет.

– Или майора?

– Тоже нет.

– Педро не говорил тебе ничего про двух пленников?

– Ничего не сказал.

– Ладно, скажи хотя бы, знаешь ли ты на реке место, которое называется Peninsula del Cocodrilo?

– Знаю.

– Где оно расположено? Далеко или близко отсюда?

– Недалеко.

– Ты сможешь нас туда провести?

– Могу.

– Тогда веди нас туда, только тихо, чтобы никто не услышал.

– Дайя сперва сходит туда и посмотрит, есть ли там кто.

– Хорошо! А если ты застанешь там мужа?

– Можно мне ему показаться на глаза, Брат?

– Нет.

– Тогда я незаметно проберусь туда.

– Этого я как раз от тебя и хочу. Сделаешь как надо, еще одну пуговицу получишь.

Он достал из кармана вторую латунную пуговицу. Индеанка испустила крик изумления и заверила:

– Дайя получит пуговицу. Она сходит. Никто ее не услышит, не увидит, даже Педро.

Она юркнула в дверь, словно летучая мышь, и скрылась в ночной темноте. Монах опустил камышовый полог, прикрывавший вход в хижину.

– Ваша Дайя вроде бы не очень надежный человек? – спросил я.

– Нет, на нее можно положиться, но не требуйте от нее того, что выходит за рамки ее представлений. Она – вольная натура, наполовину женщина, наполовину дикая кошка. В этих болотах она у себя дома. Я уверен, что даже ее муж не заметит, когда она прошмыгнет рядом. Она наделена поистине звериной гибкостью и сноровкой.

– Нам нужно как можно скорее узнать, там ли уже эти люди!

– Конечно, там. Ведь человек, о котором говорила Дайя, наверняка был одним из них.

– Да, но это вполне мог быть и кто-то другой.

– Не думаю. У него была с собой пика. Пики носят лишь индейцы и кавалеристы. Ладно, подождем!

Примерно через четверть часа индеанка вернулась. Задернув за собой полог, она сказала:

– Брат, давай мою пуговицу!

– Так быстро дела не делаются. Заслужи ее вначале. Что ты там видела?

– Ничего.

– Дайя, ты, должно быть, ошиблась!

– Дайя не ошибается. Ее глаза видят даже ночью.

– Тогда, значит, ты лжешь.

– Дайя не лжет святому человеку, ты же хороший.

– А может, ты хочешь нас предать?

– Не предам, ведь ты же дашь мне пуговицу.

– Хорошо, поверю тебе. Вот пуговица! Но теперь ты должна проводить нас на Крокодилий полуостров!

Она послушно кивнула, спеша прикрепить и эту пуговицу.

– Но только тайком! – продолжал он. – Чтобы нас никто не услышал.

– Не получится.

– Почему?

– Потому что у тебя лошади.

– Мы их оставим здесь.

– Дайе надо их спрятать?

– Тут есть место, где их никто не найдет?

– Да. Недалеко.

– Давай скорее отведем их туда.

– Не получится. Здесь пройдет только один человек и одна лошадь. Будет больше, упадут в болото и захлебнутся.

– Так проведи меня! Я один доставлю туда лошадей.

– Нет. Ты не сможешь, ты же дорогу не знаешь. Дайя одна все сделает, если дашь пуговицу.

– Слушай, Дайя, ты много просишь!

Она посмотрела на него так, словно была совершенно уверена, что ее желание исполнится, и хихикнула:

– Дайя любит пуговицы.

– Знаю, а раз я люблю Дайю, то она получит и третью пуговицу, но только когда мы снова получим лошадей. Тебе полагается стеречь их.

– Дайя хорошо присмотрит за ними. Сейчас она уведет лошадей.

Она снова вышла. Я хотел пойти вместе с ней.

– Зачем? – спросил монах.

– В седельных сумках у меня есть кое-что ценное.

– Все будет цело, не сомневайтесь.

– А разве не вы говорили, что индейцы этой страны – отъявленные воры?

– У меня, например, ничего еще ни разу не крали. И поскольку вы здесь как бы под моей опекой, ваши вещи будут в полной сохранности.

– Хотелось бы надеяться!

– Даю вам слово. Этой женщине милее одна моя пуговица, чем все ваши вещи.

Мы услышали глухой стук лошадиных копыт по мягкой земле. Индеанка по одной отводила их в укрытие. Потом она зашла за нами. Мы двинулись не той дорогой, по которой прибыли сюда, а направились сразу к реке. Тропа петляла среди болот. Мы не нашли бы ее, пожалуй, даже днем. Поскольку я не доверял индеанке, то шел следом за ней, держа наготове револьвер. Стрелять я хотел вовсе не в нее, в это бедное, жалкое, бестолковое существо, нет, я готов был подстрелить любого встречного, что-либо замышлявшего против нас. Но, слава Богу, мне не пришлось делать этого.

В одиночку она преодолела это расстояние примерно в два раза быстрее, чем с нами. Нам же потребовалось четверть часа, прежде чем мы пробились сквозь камышовые топи и вышли наконец к берегу реки, узким заливом вдававшейся в сушу.

– Это же залив, а совсем не полуостров, – шепнул индеанке Брат-Ягуар.

– Залив, слева суша, – ответила она. – По ту сторону этой полоски суши снова вода, значит, это полуостров.

– И это действительно Peninsula del Cocodrilo? Ты точно знаешь это, Дайя?

– Совершенно точно! Дайя знает это, и Педро знает это… и больше никто.

– Это неправда! Другие тоже знают об этом полуострове!

– Нет. Дайя и Педро не выдадут. Вы знаете почему.

– Ну почему?

– Дайя не скажет.

– Даже если я дам тебе красивую пуговицу?

– Даже за пуговицу!

– Но почему же нет? У меня такие красивые пуговицы, ты ведь их любишь!

– Педро запретил.

– Правильно! Ты должна слушаться. Это верно. Но здесь действительно никого нет?

– Нет.

– Ты не хочешь еще раз посмотреть?

– Посмотрю, Брат.

Она скрылась. Мы стояли тихо и неподвижно, и все-таки не было слышно ни звука – ни тростинка не шелестнула. Да, эта женщина была ловка. Когда через пару минут она вернулась, то сообщила, что там никого нет.

– Хорошо, ступай в свою хижину! – сказал ей Брат-Ягуар.

– Да, я уйду, – сказала она, – надо яд варить. Мне прийти сюда еще раз?

– Нет. Мы сами придем, когда рассветет.

– Что вы здесь будете делать?

– После узнаешь.

– Сказать Педро, что вы здесь?

– Да, Дайя. Но скажи это так, чтобы слышал лишь он один.

И она шмыгнула в камыши. Нам оставалось полагаться лишь на самих себя.

– Ну, сеньор, вы, помнится, хотели изложить нам свои предложения, – сказал владелец эстансии. – Вот мы и на Крокодильем полуострове. Что делать дальше?

– Ждать, пока они не появятся, – ответил я, – если они, конечно, еще не пришли сюда.

– Ведь эта Дайя утверждала, что никого нет!

– Я ей не вполне доверяю.

– Вы не правы, – сказал монах. – Я знаю ее. Несмотря на то, что все индейцы – хитрые бестии, когда нужно обмануть белого человека, меня и моих спутников эта женщина никогда не обманет.

– И все же будет лучше, если я обследую полуостров. Ждите меня здесь! Штуцер я оставляю.

Было так темно, что я мог даже не прятаться. Не пригибаясь, я пошел вперед и сперва обследовал очертания Крокодильего полуострова. Это была узкая полоска суши, не очень далеко вдававшаяся в реку.

Почему ее назвали Крокодильим полуостровом? Здесь вряд ли можно было встретить хотя бы одного крокодила, ведь береговой откос был очень крутым, и животные не могли вскарабкаться сюда. Сам берег был довольно густо покрыт деревьями. Я шагал от дерева к дереву. Мои глаза постепенно привыкли к темноте. Я непременно заметил бы кавалеристов, если бы они здесь были.

Когда я сообщил о результатах своей разведки своим спутникам, Брат-Ягуар заметил:

– Теперь вы согласны, что Дайя сказала правду?

– Пока я сомневаюсь в этом. Люди с болас должны быть здесь. И еще, я думаю, что там, где они остановились, находятся и их лошади. И еще одно: место, которое они выбрали, должно быть удобно для переправы.

– Я тоже так считаю. В любую минуту им надо быть готовыми перебраться на другой берег. А тут это не очень-то сделаешь.

– И лошадей здесь негде оставить. Я теряюсь в догадках.

– Подождем, пока взойдет луна, еще полчаса!

Мы замолчали, в тишине было слышно, как возле берега временами клокотала вода.

Прошло полчаса. Взошла луна. Она высветила поверхность воды, и та заблестела, словно жидкое серебро.

Приглядевшись к заливу, мы заметили, что реку здесь рассекают несколько островков; безусловно, в этом месте было очень трудно переправиться через поток: между островками находилась стремнина, лошади здесь едва ли могли устоять на ногах. Прямо перед нами был залив… слева виднелся полуостров. Справа тянулась плавная линия берега. Мы сидели среди камышей, а за спиной из влажной топи и коварной трясины подымался лес.

Мне уже начинало казаться, что мы напрасно теряли время. Брат-Ягуар тоже пробормотал:

– Гм! Если бы я не был уверен в том, что Дайя мне никогда не лжет, то подумал бы, что мы оказались совсем в другом месте. Не очень-то мне здесь нравится.

– Мне тоже. Здесь вообще не удастся подкрасться и внезапно напасть. Где мы тут спрячемся?

– Не знаю. Значит, оставаться нам тут нельзя.

– Укрыться здесь можно только на самом полуострове, за деревьями. Но нам и там оставаться нельзя.

– Да, ведь тогда они нас схватят, а не мы их.

– Но куда же нам повернуть? Вверх или вниз по течению?

– Вам решать…

– Тогда пойдем вниз. Но нельзя отходить отсюда далеко, надо следить за тем, что происходит на полуострове.

Мы поднялись и, стараясь ступать бесшумно, двинулись вперед, но, пройдя небольшое расстояние, заметили несколько деревьев, показавшихся нам хорошим укрытием. Их густая тень служила надежной защитой. Увидеть нас можно было лишь с той стороны, откуда светила луна. Конечно, мне это тоже не нравилось, но более удобного места не было. К тому же с незащищенной стороны располагался полуостров, и всадники не могли появиться оттуда, поэтому нам, вероятно, нечего было опасаться. Мы расположились под деревьями и стали ждать событий. Но было по-прежнему тихо.

– Неужели они придумали что-то другое? – спросил владелец эстансии.

– Им некуда деться, – ответил я. – Они ведь должны дождаться посыльных.

– Это верно. Но, может быть, они думают, что те прибудут не скоро, и потому они расположатся на отдых где-то в другом месте.

– И все равно они приедут сюда.

– Разумеется, но когда?

– Может быть, на рассвете. Ночью они не отважатся пробираться через болота. Впрочем, повторюсь, с их стороны было бы неразумно переправляться через реку именно здесь. Течение между островками настолько бурное, что просто собьет лошадей с ног.

– Гм! У нас в Уругвае лошади хорошо плавают!

– Но не лучше, чем в любой другой стране, сеньор. К тому же эти люди пригонят с собой целый табун краденых лошадей, его трудно переправить через широкую реку.

– Верно.

– Я не думаю, что они вообще станут перебираться туда вплавь.

– Но им же надо как-то попасть туда! Вполне возможно, что у них есть лодка.

– Переправить табун на лодке? Предположим, что краденых лошадей полсотни, значит, на тот берег надо доставить уже целую сотню. Тогда придется перебираться через реку целый день. Но, скажите-ка, не спускают ли по этой реке плоты?

– Здесь очень часто проплывают плоты. Их составляют либо из нетесаных стволов, либо из обработанных бревен и досок. На юге редко отыщешь древесину, поэтому плоты – дело очень выгодное.