Текст книги "Графиня поневоле (СИ)"

Автор книги: Карина Карская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 3

Принесла нелегкая, – подумала я, с нескрываемым неудовольствием поворачиваясь к Сморчкову. Цепкие руки держали меня на удивление крепко, учитывая его состояние.

– Идем, – возбужденно задышал он мне на ухо, кося глазами на выход из парадного зала.

Меня затошнило.

– Подожди меня здесь, – стараясь шептать в тон, произнесла я. – Я только сбегаю в дамскую комнату, приведу себя в порядок.

Руки моего преследователя неохотно разжались. Я, воспользовавшись дарованной свободой, устремилась подальше от «любимого». Напоследок он игриво шлепнул меня пониже спины:

– Возвращайся скорее, твой Вася горит от нетерпения…

Не буду перечислять все нецензурные выражения, что роились в моем мозгу, пока я пересекала парадный зал, сшибая по пути гостей. Вася, чтоб тебя… Вася!

Добравшись по темному коридору до уже знакомого бухгалтерского кабинет я дрожащими руками принялась отстегивать верхнюю юбку – пышную и длинную. Наконец то мне это удалось. И я осталась в мини-юбочке, тоже пышной, но зато короткой и не мешающей передвигаться.

С запоздалым сожалением я подумала о том, что можно было надеть под верхнюю юбку и леггинсы – убегать от суженого было бы еще удобнее, но что есть, то есть. Главное, со мной деньги в виде карты и связь в виде телефона.

Я открыла окно и посмотрела вниз. Бухгалтерия располагалась на первом этаже, как и парадный зал ресторана. Что ж, прыгать невысоко, я справлюсь. Наверное...

Раз-два-три! И я отважно прыгнула вниз, чтобы… тут же потерять сознание.

Пока я лежала под окном бухгалтерии, мне приснилось, что опаздываю на первую пару в институт. А в МГУ довольно строгие преподаватели, дающие поблажки лишь в исключительных случаях. Не буду уточнять, в каких именно. Я-то все сдавала честно…

Так вот, опаздываю я, значит на экономику к Марфе Ильиничне Шварц, и понимая, что старая дева, злая и вечно недовольная, обязательно поставит мне незачет, из последних сил прыгаю, открывая ногой дверь в аудиторию… А там стоит почему-то мой отец со строгим лицом, а из-за его спины выглядывает Сморчков и пальцем указывает в мою сторону, говоря:

– Взять ее!

На этом месте я вздрогнула и очнулась. Голова болела дико, но ноги и руки вроде были целы. Я ощупала голову, крови не обнаружила. Зато шишка была, и немаленькая.

Охая и кряхтя, я уселась, оглядывая место, куда приземлилась. Конечно же, я приложилась головой о камень. Эх, надо было заранее осмотреть место будущего побега, но на это у меня не было ни времени, ни возможности.

Вверху в ярко горевших окнах парадного зала мелькали темные фигуры гостей, играла музыка. Судя по всему, веселье шло полным ходом, отсутствия невесты никто не заметил. Вспомнив про Сморчкова и то, что тот скоро кинется меня искать, я встала и поковыляла к выходу из ресторанного парка. Мне необходимо было выйти на загородную трассу, а уже оттуда вызвать такси до дома.

Казалось бы – чудесный план. Вот только не учла я, что пролежала под окном довольно много времени. И не дождавшийся супругу муженек уже идет по следу…

Но пока я этого не знала, преодолевая в темноте садовую дорожку. На парковке стояло много машин, и если бы я была умнее, заранее оставила бы здесь авто. Но к сожалению, почему-то все умные мысли посетили меня только сейчас. Стараясь оставаться незамеченной, я принялась красться кустами, не решаясь выти на освещенную парковку. Тем более, там были люди: я разглядела парочку охранников, еще несколько гостей разговаривали перед тем, как разъехаться.

Вот и ворота. Я уже видела их впереди: железная трехметровой высоты преграда манила меня долгожданной свободой. Осталось сделать буквально десять шагов, и я достигну выхода. Придется, конечно, на какое-то время мелькнуть в освещенном пространстве, однако всего лишь мелькнуть, возможно, меня никто не заметит.

Я решилась. Уже занесла ногу, чтобы смело шагнуть из кустов, как вдруг почувствовала в правом плече острую боль. Кто-то схватил меня за руку и теперь выворачивал ее!

Кричать я не посмела. Вместо этого развернулась и уставилась на лицо… Сморчкова, сразу же узнав его по очкам с прямоугольными линзами, поблескивавшим в темноте. Муженек молча выворачивал мне руку и тяжело дышал. Как он умудрился подобраться ко мне незаметно?!

– Отпусти! – вложив в это слово всю свою ярость, произнесла я. – Больно же!

Сморчков с улыбкой садиста продолжал свое черное дело.

– Я сейчас заору! – предупреждающе прошипела я. – А когда сюда все сбегутся, скажу, что ты пытаешься меня убить!

Выкручивать мою конечность мерзавец перестал, однако руку не отпустил.

– И куда это мы собрались? – с нехорошей улыбочкой поинтересовался он. – Далеко?

– К маме! – мотнула головой я, сдерживая слезы. Голова раскалывалась, а теперь еще и вывихнутое плечо болело. – А что? Она, между прочим, тяжело больна!

– К маме, значит, – протянул Сморчков. – А ты не забыла, что теперь замужем и прежде чем уйти куда-то, должна сначала спросить меня?

– Что? – это было так нелепо и по-средневековому, что я даже рассмеялась. – Я не твоя рабыня!

– Ты моя жена! – прошипел он и больно дернул меня за руку. – Поэтому будешь делать то, что я скажу и то, что я разрешу!

Вот, значит, как. Ну, спасибо, папочка, ты решил свои проблемы за счет счастья, свободы и похоже, здоровой психики своей дочери. Эх, как я этот момент хотела, чтобы отец был рядом и слышал все, что говорит мне выбранный им муж. Но, как всегда, отец был рядом только, когда ему это было выгодно.

Я ощущала себя полной дурой. Обманутой, проведенной вокруг пальца, проданной в рабство дурой в свадебном мини-платье с кружевами и цветочками.

Сморчков тут заметил, что фасон моего наряда изменился и обвел меня удивленным взглядом:

– А где подол? – поинтересовался он. – Как ты?... – Тут его осенила какая-то мысль, и глаза под стеклами очков опасно заблестели:

– Так ты готовилась, значит? – спокойно произнес он. – Заранее планировал сбежать от меня… А деньги… ты их тоже хотела получить заранее, чтобы оставить меня в дураках! Так?

Последнее слово он буквально прорычал, навалившись на меня всем телом. И хоть был он довольно тщедушным, гнев придавал муженьку силы.

Я заметила, что охранники на парковке, которая просвечивала сквозь листья деревьев, замолчали и начали посматривать в нашу сторону, и приободрилась. Хвала богине, они поняли, что здесь что-то происходит. Сейчас бравые мужи меня спасут!

Я открыла рот, чтобы закричать. Но тут же на мое лицо опустилась тяжелая, пахнущая табаком ладонь, а вторая тяжелая рука сжала мое горло. Грозный низкий голос прорычал:

– Только пикни, убью!

Тут я почувствовала, как моего бока касается что-то острое. Неужели Сморчков носит с собой оружие? Или стащил один из столовых приборов в зале? Впрочем, где он взял нож, было неважно. Важно было то, что мой новоиспеченный муж – самый настоящий маньяк и опасен!

– Ты сейчас пойдешь со мной туда, – клинок указал в направлении ресторана и тотчас же прижался вновь к моему боку. – И будешь вести себя как ни в чем не бывало, поняла?

Произнес он это почти ласково и довольно снисходительно.

Я кивнула.

– Скажи, что поняла, – настаивал он.

– Да поняла, поняла, – я почти выплюнула эти слова.

А куда было деваться? Я не сомневалась, что в случае прямого отказа муженек заколол бы меня без зазрения совести.

– Все, теперь отпусти, – я сделала попытку вырваться из удушающих объятий.

Сморчков, секунду подумав, все же отпустил меня. Я вскочила и быстрым шагом устремилась в сторону ресторана, ощущая позади тяжелое дыхание мужа.

На узкой садовой дорожке, опоясывающей ресторан по периметру, он грубо схватил меня за локоть:

– Чтобы как ни в чем не бывало! Иначе, пожалеешь!

Я вырываюсь и шагаю вперед. Гранитные ступеньки, толпы гостей, пьяный отец машет мне рукой, со смехом что-то рассказывая группе своих знакомых. Некоторые гости, заметив мою мини-юбку, одобрительно хихикают.

Понимая, что быть сейчас на людях – мое спасение, я уселась на мягкий пуфик в середине зала. За спиной я чувствовала присутствие Сморчкова, но пока меня это не волновало: сделать что-нибудь мне среди толпы гостей он вряд ли отважится.

Проходящий мимо официант с вежливой улыбкой предложил мне поднос, уставленный фужерами с шампанским. Взяла один и откинувшись на спинку пуфика, выдохнула. Похоже, надо было продумать план Б. Одновременно я радовалась тому, что пуф одноместный, а значит, никакой Сморчков рядом не подсядет и вынужден беспомощно мельтешить неподалеку, жарко дыша мне в затылок.

Но, конечно, это все до поры до времени. Пока не разойдутся гости, а они уже начали расходиться. Времени у меня остается все меньше. Что же делать, что делать?

– Василий Алексеевич, дорогой, а я вас везде ищу, – раздался справа напевный голос какой-то дамы.

Я повернула голову и увидела ту самую дородную женщину, которая поздравляла Сморчкова с бракосочетанием чуть раньше. Теперь гостья уже была доведена, что называется, до кондиции: ярко-рыжие волосы растрепались, помада размазалась, а из глубокого декольте предательски выглядывала широкая лямка бюстгальтера.

– Ираида Михайловна, – с натужной радость выдавил из себя муженек. – Вы что-то хотели? Я тут с женой вообще-то…

– Да, да, конечно, – захихикала Ираида Михайловна. – Я все понимаю, безусловно. Но, думаю, мое предложение покажется вам интересным. Только что пришло в голову, под воздействием, так сказать, отменного алкоголя… Ах-ха-ха… Так вот, что я придумала…

И дама начала сыпать каким-то сложными терминами вроде сделок, слияний и поглощений, котировок и прочими. Я зевнула. Но в то же время была безумно рада, что хоть что-то отвлекло внимание Сморчкова от меня.

Повернув голову, я заметила беспомощное выражение лица муженька и злорадно ухмыльнулась. Так тебе и надо, сейчас Ираида Михайловна, моя добрая фея, научит тебя слияниям и поглощениям…

И дождавшись, когда рыжеволосая спасительница утащит сопротивляющегося Сморчкова как паук муху в уголок, я пулей взлетела с пуфика и бросилась к выходу из зала. Сзади раздался сдавленный женский крик и возмущенные вопли. Судя по всему, Сморчков устранил препятствие и теперь несся следом. Мои ноги летели уже по гравийной тропинке сада. Да так, что земли я почти не чувствовала.

– Стой! – орал сзади Сморчков. – Задержите ее!

Это он прокричал охранникам. Один из парней в камуфляже бросился ко мне, пытаясь загородить дорогу. Однако я ловко увернулась и пронеслась мимо. Не будет же он стрелять в меня, в самом деле?

Вот и ворота! Сейчас проскользну, а там только меня и видели!

– Закройте ворота, мать вашу! – надрывался Сморчков.

Тяжелые железные створки начали смыкаться прямо перед моим носом.

Я замешкалась на секунду. Но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы рука преследователя схватила меня.

– Отпусти! – проорала я, заметив, что охранники замерли неподалеку, явно не решаясь влезать в семейные разборки. – Не смей прикасаться, урод! Отпусти!

Изо всех сил я ударила Сморчкова ногой по голени, с удовольствием услышала, как он охнул от боли. Но затем преследователь вдруг прыгнул на меня, навалился и подмял под себя. Падая, я ударилась другой стороной головы об еще один камень, а потом… Потом поняла, что и горе-муженек, и все окружающее уплывают куда-то вдаль…

Я летела… Но не вниз, что было бы логично, а куда-то вверх. Глаза я зажмурила, потому что мне было страшно. Наверное, так люди умирают, вот и пришел мой черед…

Глава 4

Летела я не слишком долго, а приземление прошло незамеченным. Потому что очнулась я, лежа в мягкой постели. Медленно приоткрыла один глаз и огляделась. Я точно находилась не в саду возле злополучного ресторана, и рядом, к счастью, не было никакого Сморчкова. Но эта обстановка… Мой отец, конечно, любил помпезную роскошь, и наш загородный дом обставлял, что называется, дорого-богато, но то, что предстало перед моими глазами здесь, затмевало все виденное ранее.

Не успела я как следует насладиться резными завитушками на столбиках кровати созерцанием тончайшего нежного шелка полога, как этот самый полог кто-то резко отодвинул:

– Арида! Очнулись наконец-то! – ворчливым, но довольно обеспокоенным голосом произнесла пожилая женщина.

– Что? Какая Арида? – пробормотала я, растирая все еще сонные глаза кулаками и присаживаясь на кружевном постельном белье. – Меня Арина зовут, Арина Беликова…

Я замолкла. Я ведь уже никакая не Беликова, а Сморчкова, вообще-то…

– Арида Белль Эро Фонт, у вас жар! – непререкаемым тоном произнесла женщина. – Вы вчера ранение получили в саду, долго без сознания были. А сейчас, похоже, воспаление начинается… Ах, как это все не вовремя, как будет гневаться господин Октавий…

Женский голос, скрипучий, наполненный страхом, доносится до меня как будто сквозь вату – мягкую, пушистую и обволакивающую. Но долго пребывать в блаженной неге мне не дали. Женщина уцепилась в мое плечо и грубо потрясла:

– Поднимайтесь! Ваша свадьба через пару дней. Не хватало еще, чтобы вы ее проспали. Ваш отец тогда всех нас выгонит. И вас, боюсь, тоже!

Я открыла глаза. Пожалуй, от это докучливой дамы просто так не отделаться. Но какая свадьба? Ведь она же состоялась вчера? Или та стремная церемония считается недействительной?

Я попыталась сесть и застонала, голова болела нестерпимо. Женщина с беспокойством уставилась на меня:

– Придется потерпеть немного. Сейчас девку за лекарем отправлю. Он вам травок даст, авось и обойдется все.

Когда она удалилась, я осторожно приоткрыла полог. И тут же его задвинула. Потому что думала, что осталась одна, в то время как в моей комнате находилось еще несколько девушек. Что они все здесь делают?

И хоть я видела их всего лишь мгновение, одеяния присутствующих показались мне довольно странными. Девицы были наряжены в длинные, до пят, кремовые платья изо льна или тому подобной холстины. Глаза их были опущены вниз, на меня они не смотрели. Лишь одна из них, крайняя справа, с приятным, чистым лицом, чуть подрагивала ресницами. На щеках ее красовался завидный деревенский румянец.

Подождав еще минуту, я снова высунулась из-за своего укрытия:

– Эй, вы кто? – спросила я, понимая, что мой голос, наверное, в результате вчерашнего приземления головой на камень, звучит довольно хрипло.

Крайняя девушка вздрогнула, услышав мой, голос, но, тем не менее, никто из них ничего не произнес.

– Лея! – в комнату тяжелой поступью вошла пожилая женщина и дернула за руку крайнюю румяную девушку. – А ну, живо к господину Трисмегисту, срочно скажи, чтобы шел! Давай, поворачивайся, лентяйка!

Девушка снялась с места и мигом скрылась в дверях.

Да что тут происходит, в самом деле? Рассердившись, я опустила ноги вниз, собираясь покинуть кровать, которая оказалась довольно высокой, а спускаться с нее предлагалось по ступенькам. Ну и ложе!

Едва я ступила на первую ступеньку, как пожилая женщина сделала знак рукой и ко мне кинулись пара девушек. Они взяли меня за руки с двух сторон, помогая спуститься. Наконец я стояла на твердом полу, с изумлением озираясь по сторонам. Затем, почувствовав сильную слабость, опустилась в глубокое, стоявшее у окна кресло. Пожилая женщина с неприятной угодливой улыбочкой не спускала с меня глаз.

Я изумленно оглядывала то, что на мне было надето. Это был очень тонкий, мягкий пеньюар, удивительно красивый, нежного голубого оттенка с настоящими венецианскими кружевами. Откуда такая роскошь? Неужели Сморчков упрятал меня в элитную клинику для душевнобольных богачей?

Спустя минут пятнадцать, которые я провела за поеданием прекрасного сытного завтрака, в двери, запыхавшись, вбежала румяная девушка, которую пожилая дама называла Леей. За ней следовал высокий, вертлявый, очень худой мужчина, затянутый в блестящий серебристо-черный костюм. В руках мужчина сжимал видавший виды кожаный саквояж.

– Вот, господин Трисмегист, похоже, бред у нее. Надо что-то делать, иначе, сами понимаете…

Тут женщина взглянула на меня, пытавшуюся встать с кресла и вскрикнув, она проорала:

– Девки, все сюда! Опять, возможно, держать придется, жар сильный у нее!

Стоявшие неподвижно девушки подняли глаза и бросились к моему креслу, собираясь, по всей видимости, выступить в роли санитарок для буйной пациентки. Я боязливо затянула ноги на кресло и уселась, поджав их под себя.

– Давно она бредит, госпожа Голока? – обратился лекарь к пожилой даме.

– Вчера еще бормотала что-то, билась, как рыба, – пояснила женщина. – Все порывалась бежать куда-то или от кого-то… Еле удержали. И сегодня, вот как очнулась, так и начала опять нести ересь.

Лекарь внимательно посмотрел на меня. Я ответила ему не менее пристальным взглядом. Он кашлянул и склонился над своим саквояжем:

– Так, все ясно, – пробормотал эскулап. – Видать, проникло что-то, инфекция… Да-с, плохи дела…

– Свадьбу-то хоть переживет? – с беспокойством уточнила женщина.

– Должна, – процедил лекарь.

– Вы уж постарайтесь, господин Трисмегист, – умоляюще сложила руки на груди женщина. – Иначе господин Октавий с нас всех шкуры спустит!

– Сделаю все, что смогу, – кратко произнес лекарь и взяв из саквояжа огромный шприц, подошел ко мне.

Я вскочила и бросилась к своей похожей на гору кровати, по пути отбиваясь от пытающихся схватить меня за руки девушек. Позабыв про слабость, я забралась под кучу одеял и затаилась там, стараясь не дышать. Я отчего-то страшно не хотела, чтобы этот подозрительный докторишка делал мне уколы.

Вскоре я услышала торопливые шаги по приставленной к кровати лестнице, и вот уже мое укрытие потихоньку кто-то разоряет…

Когда мое лицо оказалось снаружи, я угрожающе посмотрела на доктора. Терпеть не могу уколы! С детства! Видимо по моему взгляду тот понял, что голыми руками меня не возьмешь, поэтому спокойно произнес:

– Держать!

Со всех сторон на меня навалилось несколько дюжих девиц, которые совсем недавно вели себя тише воды. Теперь же четверо из них держали все мои конечности, делая совершенно беспомощной. Но рот-то у меня оставался! И я орала!

Правда, длился мой крик недолго, потому укол господина Трисмегиста отправил меня снова в блаженные пуховые облачка забытья. Последнее, что я помнила, перед тем как провалиться в сон, был вопрос пожилой стервозной дамы:

– А ходить-то она сможет?

Уж не знаю, что ей ответил доктор, мне было все равно.

Открыв глаза, я поняла, что полог задернут основательно. Потому что вокруг стояла полутьма. Голова все еще болела, но уже не так сильно. Похоже, я выздоравливаю.

Я отодвинула полог и сообразила, что на этот раз в комнате меня оставили одну. Вздохнув с облегчением, я уселась на постели: без свидетелей мне было гораздо удобнее привести свои мысли, да и саму себя в порядок. Кроме того, необходимо было понять, где я нахожусь, что за странный дом или клиника?

Сбоку от высокой кровати находилось окно. Да не абы какое, а тоже высокое, резное, с атласными шторками, прихваченными золотыми витыми шнурами. Это точно не наш загородный дом: там я знала все спальни. Куда же меня привезли после вчерашнего падения? Похоже, Сморчков действительно сдал строптивую женушку в какую-то психбольницу для богатеньких. С него станется!

Мстительно вздохнув, я продолжила осматриваться. Да уж, над интерьером здесь надо бы поработать: все какое-то слишком резное, громоздкое, старинное… Должно быть, созерцание эрмитажного безвкусного интерьера забрало мои последние силы, потому что я, не отходя от кассы, то есть, не слезая с постели, снова провалилась в глубокий обморок.

Пришла в себя я на этот раз от резкой, пульсирующей боли в голове, в самой макушке. Несколько минут полежала с закрытыми глазами, боясь открыть их и ощутить еще более сильную боль. Но тут меня снова принялись трясти:

– Просыпайтесь уже! – ворчливо произнес уже знакомый голос. – Вставайте, Арида! Хватит спать, пора и честь знать!

Я резко открыла глаза и рывком села на постели. Голова заболела так, что я тут же рухнула обратно на подушку.

– Все еще плохо? – с холодным беспокойством спросила полная женщина, которую я запомнила, как Голоку. – Неужели снадобье не помогло?

– Голова болит, – уточнила я. – А так вроде все остальное нормально.

– Ну, голова не задница, – изрекла деревенскую мудрость женщина. – Можно и потерпеть, снаружи не заметна эта боль.

– Ага, – съязвила я. – Вам хорошо говорить. Терпеть же мне придется!

– Придется, придется, милая, – зачастила женщина. – А куда деваться? Такова наша бабья доля! И это даже вас, богатой наследницы касается!

Вот, значит, как? От возмущения моя голова вроде как даже меньше болеть стала. Неужели это мамаша Сморчкова? Или его сестра? По крайней мере, домостроевские понятия у них одни и те же.

Я всмотрелась в ее лицо, силясь найти хоть какое-то сходство с щуплым, очкастым, лысым Сморчковым. Но тщетно. Госпожа Голока или как ее там, была полной, благообразной, с пухлыми щеками и седой, пышной шевелюрой, убранной в затейливую прическу. Похожи они были только ростом – оба невысокие.

На Голоке было скромное платье из серой ткани с высоким воротником-стойкой. Похожа она была больше всего на… камеристку из дамских романов викторианской эпохи.

– Как ваша камеристка, госпожа Арида, – подтвердила мою догадку женщина. – Вынуждена сообщить, что так лежать больше нельзя. Вам надо двигаться, разгонять кровь по жилам. Так велел господин Трисмегист, ведь скоро ваша свадьба.

Вот, опять… Свадьба эта…

– А… с кем свадьба? – я сделала удивленное, но как можно более невинное выражение лица. – Я, наверное, от всех этих лекарств и падений в обморок потеряла память…

Камеристка подала мне руку, помогла подняться с постели и сойти вниз. Когда я уже была на полу, она пояснила, строго глядя на меня:

– Свадьба с графом Сангианом, конечно. И вы все могли забыть, Арида, я понимаю, такое потрясение, эти дикари… Но забыть имя вашего жениха? Это ни в какие ворота! Вы хоть ему самому об этом не скажите!

Она еще долго недовольно ворчала, пока помогала мне одеваться. Я же сидела молча, пытаясь привести хаотичные мысли хоть в какой-то порядок. Какой еще к черту граф Сангиан? Или это титул Сморчкова, который он удачно прикупил и умолчал, не желая позориться?

– А вас кто ко мне приставил? – уточнила я, продевая руки в заботливо раскрытые передо мной пышные рукава платья. – Василий Алексеевич?

Рукава задрожали, из-за них послышался рассерженный голос:

– Ну вот, опять, какой Василий? Вы о чем? Я ваша камеристка, госпожа Голока, я вам с рождения прислуживаю! И воспитываю! Неужели совсем память отшибло?

С рождения? Что она несет вообще?

– А мама? Где она?

Камеристка умолкла и тяжело запыхтела, подавая мне чулки. Она старалась не смотреть мне в глаза. Все это мне крайней не нравилось.

– Где моя мать? – я встала, полностью одетая в странное длинное платье. – Где она? Куда вы ее дели?

– Ваша мать умерла при ваших родах, – сухо бросила камеристка, забирая мою ночную рубашку и выходя из комнаты. – И на вашем месте я бы как следует подумала, прежде чем так шутить в следующий раз.

Пойти за ней я не успела, хотя и намеревалась, так как необходимо было все прояснить. Но тут в комнату вбежал гарцующей походкой вертлявый эскулап и с хитрой улыбкой достал из саквояжа бутылочку темного стекла:

– Выпейте, Арида, – произнес он. – Это поможет вам… В общем, поможет пережить все, что произошло.

Я уставилась на него. Неужели?... Он точно что-то знал!

Схватив доктора за лацкан серебристого сюртука, я притянула его к себе, прошипев:

– Пережить что? Что ты знаешь, негодяй, говори!

– Глазки доктора забегали, и он проблеял нечто совсем невразумительное:

– Пережить перенос души и сознания. Не каждый день случается подобное.