Текст книги "Меч теней (ЛП)"

Автор книги: Карин Рита Гастрейх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Закатив глаза, Тэсара соскользнула с седла и упала ему в руки.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Допрос

Мехнес не мог сдержать ярости из-за побега ребенка. Он немедленно послал сообщение Сан'иломан, находившейся примерно в дне пути от Моэна вместе с остальной их армией.

Прибытие Ришоны не могло произойти достаточно скоро. Мехнес жаждал их диких ночей, ее страсти, пьянящего аромата ее раскрасневшейся и влажной от напряжения кожи.

Видение обнаженной и голодной Ришоны довело принца Сырнте до такой степени, что он израсходовал свою потребность на слугу Пашнари, даже когда наказал женщину за то, что она позволила ребенку бежать на свободу. Это было удовлетворительное освобождение, достигнутое с помощью жестоких ударов и жестоких толчков, вызывающих вопли раскаяния и мольбы о пощаде.

Когда он закончил с Пашнари, Мехнес вызвал стражников и потребовал, чтобы они привели госпожу Адиану.

Немного подумав, он добавил:

– Приведите еще одну из тех беспризорников, которых поймали в школе. У кого самое милое лицо. Закрепите ее обычным способом. Я хочу, чтобы она скрылась из виду, но была готова появиться по моему сигналу.

Мехнес ходил по павильону беспокойно и нетерпеливо. Временами даже лучшие из его людей казались медлительными в выполнении своей задачи. Когда он понял, что Пашнари не сдвинулась с того места, где он оставил ее, скорчившуюся и дрожащую на полу, он пнул ее ногой под ребра.

– Вставай, – прорычал он. – Веди себя презентабельно. Ты еще можешь мне понадобиться.

Пашнари с трудом поднялась на ноги, согнув плечи и опустив глаза. Она изо всех сил старалась пригладить свою разорванную одежду и растрепанные волосы.

– Туда, – Мехнес кивнул в ближайший угол. – Подожди, пока я тебя позову.

Уязвленная и раскаявшаяся, Пашнари молча повиновалась.

Его охрана все не возвращалась.

Мехнес забарабанил пальцами по полированному деревянному столу и открыл один из нескольких томов, принесенных его людьми из Экелара маги. Это был увесистый том, прекрасный шрифтом и иллюстрациями, написанный на незнакомом ему языке. Он потянулся к другому, потом к другому и обнаружил, что все они содержат одну и ту же таинственную каллиграфию.

– Будь проклято все это, – пробормотал он. – Какая польза от них, если мы не можем их прочитать?

Наконец, появились охранники с женщиной, Адианой. Мехнес не признал ее прибытие, предпочитая вместо этого делать вид, что изучает книги с праздным терпением, оценивая ее краем глаза.

Она была хорошенькой, эта Адиана, хотя ее красивое лицо было опухшим и бледным после предостережения, которое он сделал ей прошлой ночью. Ее тело было стройным, волосы – тонкими, как корни шелковистой орхидеи, и их оттенок был почти таким же бледным и сияющим.

На его глазах она приняла своеобразную позу, слегка расставив ноги, опустив голову и закрыв глаза. Она напомнила ему девственных жриц Эйрайны, пытавшихся тщетно вступить в общение с богами как раз перед тем, как его люди забирали их всех.

Воспоминание вызвало улыбку на его губах.

Мехнес подошел к пленнице, стараясь не шевелиться, чтобы не нарушить ее транс. Он остановился в паре шагов. Ровный ритм неглубокого дыхания Адианы зажег в нем что-то неожиданное, чувство спокойствия.

Его пульс замедлился, взгляд задержался на темных ресницах, лежащих на бледных щеках. Без предупреждения она открыла глаза, голубые, как Рабельнское море, и спокойные, как его самые тихие берега. Затем женщина сосредоточилась на нем, и страх лишил ее самообладания.

Этот момент принес Мехнесу знакомый прилив удовлетворения.

– Ты плохо спала прошлой ночью, госпожа Адиана?

Женщина отвела взгляд. Он заметил дрожь в ее руках и представил, как она дрожит под его весом.

– А, может, мое общество уже наскучило тебе? Не каждый день у меня пленник засыпает на ногах.

– Я достаточно хорошо выспалась, принц Мехнес, – пробормотала она. – Могу я теперь увидеть детей?

– Нет, не можешь. Хотя это прекрасное совпадение, что ты упомянула их. Я привел тебя сюда, чтобы сообщить, что они вполне здоровы.

– Вполне? – Адиана посмотрела на него. Сомнение затуманило эти поразительные глаза. – Как они могут быть здоровы, когда вы оставили их…

– Я не трогал твоих драгоценных беспризорников прошлой ночью, госпожа Адиана. Это ты предположила. Хотя, признаюсь, мне нравилось играть с твоей самонадеянностью.

– А теперь вы со мной не играете? Откуда мне знать, когда вы говорите правду, а когда нет?

– Ты не можешь знать, – он вернулся к столу и провел пальцами по кожаным переплетам томов, наслаждаясь запахом волнения Адианы. – И все же у тебя есть выбор. Если я лгу, девочкам ты уже не поможешь. Ничто из того, что ты делаешь или говоришь, не изменит этого. Если я говорю правду, то их благополучие в твоих руках. В твоих изысканных руках, госпожа Адиана. И это то, что тебе следует иметь в виду.

Женщина нахмурилась.

– Идем, – он поманил ее. – Нам есть о чем поговорить.

Она оглядела павильон, сначала его стражей, потом Пашнари. Когда, наконец, она приблизилась, то робкими шагами. Он привлек ее к себе, положив руку ей на поясницу, и открыл перед ней книгу.

– Какой это язык? – спросил он.

– Это священная письменность Старых Орденов.

От нее исходил освежающий аромат, запах примулы и летнего ветра.

– Можешь прочитать это?

– Нет, я не могу.

– Почему же тогда ты это ценишь?

– Я… я не понимаю, принц Мехнес.

– Ты решила спасти эти книги от огня и, возможно, из-за этого не смогла сбежать сама. Почему?

– Я знаю, что они значат… что они значат для Эолин.

Мягкие, как тончайший шелк, волосы. Как перышко под его руками.

– Что они для нее значат? – спросил он.

Она стиснула зубы и изобразила восхитительный вызывающий вид.

– Почему вы хотите знать?

– Не ты задаешь вопросы. Ответь мне, госпожа Адиана, и скажи мне правду, потому что я знаю много способов заставить тебя страдать, если ты этого не сделаешь.

Адиана прикусила губу. Образ проскользнул из ее сознания в его сознание: три испуганные и одинокие девочки.

Мехнес перевел дух и подошел ближе, стремясь укрепить связь.

– Она ценила их, потому что это все, что у нее осталось, – сказала Адиана. – Большая часть анналов маг была сожжена во время чисток Кедехена. Остались только три небольшие коллекции: одна в королевской библиотеке, другая в Восточной Селен, а эта принадлежала Эолин.

– Я понимаю. Ее ученицы умеют это читать?

Адиана покачала головой.

– Катарина и Таша присоединились к нам прошлой осенью. Гемена с нами дольше, но она еще очень юна. Они все только учились читать, когда ваши люди покончили со всем. Возможно, они смогут что-то перевести, но было бы рискованно заставлять их пытаться.

– Почему?

– Если заклинания произносятся неправильно или вызываются без должного внимания, может случиться что угодно.

Теперь Мехнес стоял позади нее, достаточно близко, чтобы чувствовать жар, исходящий от ее спины. Он коснулся ее запястья, наслаждаясь ее учащенным пульсом, и позволил своему дыханию коснуться ее уха.

– Где прячется мага?

– Она не прячется, – спокойствие в голосе Адианы было неожиданным. Слабая связь, которую он только что установил с ее разумом, оборвалась. – Она мертва. Ваши люди позаботились об этом прошлой ночью.

Мехнес отошел, посмеиваясь, чтобы скрыть свое разочарование.

– Ты – плохая лгунья, госпожа Адиана.

Он обошел вокруг стола, встал лицом к ней и указал на ближайший стул.

– Ты знаешь этот инструмент?

Адиана нахмурилась, когда ее взгляд остановился на лютне.

– Да.

– Сыграй для меня.

Она моргнула и сделала шаг назад.

– Я хотел бы услышать твою музыку, прежде чем мы продолжим наш разговор.

– Почему?

Он терпеливо вдохнул.

– Играй для меня. Я больше не буду просить.

Она подошла к креслу, взяла лютню и провела руками по ее изогнутой спинке и полированному грифу.

В ее движениях была грация, заметил Мехнес. Чувство уверенности в себе, которое отличало ее от простолюдинок, но не носило надменный оттенок, столь часто встречающийся у женщин из знати.

Дочь купца, заключил он. Или что-то в этом роде.

Он задавался вопросом, как женщина ее положения могла поддаться судьбе, в которой она призналась прошлой ночью. Трудно было представить госпожу Адиану шлюхой на причалах Селкинсена, хотя мысль эта не была неприятной.

Адиана устроилась в кресле, поморщившись из-за плеча, когда нашла положение, чтобы поддерживать лютню. Она потянулась к колкам, но струны были идеально настроены. Мехнес позаботился об этом. Действительно, он выбрал для нее совершенный инструмент. Дека была из бледной ели, отполированной до золотого блеска, с причудливо вырезанной розой в центре. Спинка была изготовлена ​​из темного вишневого дерева, а гриф был покрыт шпоном черного дерева.

Закрыв глаза, Адиана сделала долгий неглубокий вдох, пока не прося мелодию от лютни, а играя по одной ноте за раз, чтобы ощущался резонанс каждой.

– Прекрасный инструмент, – пробормотала она. – Где вы его нашли?

Ему было приятно это слышать.

– Сырнте очень любят музыку. Я путешествую с музыкантами, куда бы я ни пошел.

Адиана кивнула, и перед его мысленным взором проскользнуло другое изображение: скромная комната, заполненная инструментами, собранными из многих стран. Ее место радости и близости, полностью сожженное пламенем.

Видение застало его врасплох. Она бросила свои сокровища, пытаясь спасти книги маги. Уже второй раз за встречи самоотверженность этой женщины заставила его задуматься.

– Я работала с музыкантами из Сырнте, – сказала она. – Они были прекрасными артистами, безупречными в своей технике. Среди лучших, с кем я когда-либо играла.

– Может быть, ты еще сыграешь с ними.

Она издала резкий смешок.

– Вы достаточно наигрались со мной, принц Мехнес. Не мучайте меня этим, – она подняла голову и встретилась с ним взглядом, в котором смешались мужество и покорность. – Что я сыграю для вас?

Мехнес сел перед ней и дал сигнал стражникам встать по обе стороны от Адианы.

– Все, что душе угодно.

Женщина сосредоточила свое внимание на лютне. Музыка пронизывала ее тело, выливалась на ее пальцы и наполняла комнату едва уловимым протестом.

Мехнес закрыл глаза, позволяя мелодии нести его на призрачных волнах. Она выбросила его на берег ее обиженного сердца, где она билась о стены невидимой тюрьмы, ограничения своего пола, оков своей уязвимости.

Ноты расходились, затем снова сплетались, сжимая свои объятия, но стремясь снова разойтись, выходя на резкое крещендо, танец войны на струнах, ритм на деке, как далекий барабан, раскат грома от еще не полностью проявившейся бури.

Трижды она поднимала мелодию на вершину, трижды спускалась с этой вершины, а на третий раз позволила музыке стихнуть, пальцы дрожали, пока мелодия покидала ее, лицо было искажено страданием, глаза увлажнились от страха и надвигающейся утраты.

Она запнулась на нестройной ноте и совсем остановилась.

Адиана обхватила инструмент руками и крепко прижала к груди, будто ей вернули потерянного ребенка. Слезы потекли по ее щекам.

Разочарование пронзило чувство удовлетворения Мехнеса. Теперь он понял, что не было необходимости калечить этих детей, которых Ришона так страстно хотела целыми. Покалечить руки этой женщины было бы более чем достаточно для его нужд.

– Ты и поешь, Адиана?

Она вытерла слезы. Ее дыхание сбивалось короткими неглубокими вдохами. Ее щека была плотно прижата к темной шее лютни.

– Я не могу набрать достаточно воздуха. Я упала прошлой ночью, и мои ребра сильно ушиблены.

– Я понимаю. Но ты поешь?

– Да, – прошептала она. – Я слышала, что я хорошо пою.

– Как жаль, – он говорил искренне. – Мне бы хотелось услышать, как ты поешь во время игры.

По сигналу Мехнеса один из стражников вырвал у нее из рук лютню.

– Нет! – закричала она и бросилась за ним, но другой охранник поймал женщину и обездвижил ее, когда Мехнес приблизился.

Командир Сырнте взял Адиану за руку и повернул ее ладонь вверх. Он провел по каждому пальцу, любуясь их длиной и элегантностью.

– Где Мага Эолин?

– Она мертва.

– Лжешь, госпожа Адиана, – Мехнес согнула один из ее пальцев назад, чуть не дойдя до точки слома.

Ее крик был громким, удовлетворительным в своем отчаянии.

– Где она?

– Я не знаю.

Мехнес ударил ее по лицу. Всхлип сорвался с окровавленных губ Адианы. Он сунул руку ей под подбородок, сжимая ее горло, пока не почувствовал стаккато ее перепуганного пульса.

– Ты понимаешь, что я намерен отнять у тебя, госпожа Адиана?

– Я говорю вам правду, принц Мехнес, – выдохнула она. – Я не знаю.

– Пашнари, – сказал он, не повышая голоса.

Через мгновение служанка оказалась рядом с ним, склонив голову и раскаиваясь.

Мехнес схватил женщину за запястье, выставил ее руку перед Адианой и быстро хрустнул тремя пальцами. Внезапные крики Пашнари были заглушены еще одним ударом, от которого она упала на пол.

Ужас исказил лицо Адианы. Она боролась с крепкой хваткой охранника.

Мехнес снова взял ее руку в свою.

– Какой палец ты меньше всего ценишь, госпожа Адиана? Может, стоит начать с самого маленького?

– Не делайте этого! – умоляла она. – Пожалуйста, это все, что у меня есть! Музыка…

– Я не хочу причинить тебе боль, тем более покончить с твоим необыкновенным талантом. Но у тебя есть информация, которая мне нужна. Мне нужно сейчас это услышать.

– Я не знаю, где она!

Мехнес взял ее ладонь и обхватил кулаком ее палец.

Тело Адианы тряслось, и ее глаза умоляли его остановиться. В этот момент Мехнеса посетило неожиданное и отвратительное осознание.

«Я не могу уничтожить это».

Одной короткой мелодией ее музыка пленила его. Теперь он не хотел жертвовать этим.

Разъяренный Мехнес снова ударил ее.

Он прошел перед Адианой, затем кивнул одному из охранников.

– Приведи ребенка.

Ришоне не понравится, если ее игрушка будет повреждена, но это было неважно. Он разберется с этим, когда придет время.

Девочку доставили связанной по рукам и ногам, с темными волосами и веснушками на маленьком носике.

– Таша! – Адиана застонала. Ребенок ответил приглушенным всхлипом, так как его люди засунули ей в рот тряпку.

Мехнес приказал срезать веревки на ногах девочки. Взяв девочку за волосы, он потащил ее к столу и бросил на него лицом, разорвав юбку, обнажив ее бледные бедра и хрупкие ягодицы.

– Остановитесь! – закричала Адиана. – О, ради богов, остановитесь! Я говорю правду, принц Мехнес. Я не знаю, где Эолин. Умоляю вас, не мучайте ребенка. Спросите что-нибудь еще, что угодно. Я отвечу на все, что смогу.

Ребенок был неподвижен под хваткой Мехнеса, глаза были открыты и насторожены, как у зайца в лапах волка. Мехнес не сводил глаз с девочки. Желание сломать что-нибудь горело с силой в его чреслах, а эта малышка так легко разбилась бы.

– Где была мага, когда мы напали на Экелар? – спросил он.

– В Южном лесу.

– Одна?

– Нет.

– Сколько с ней было?

Адиана колебалась. Мехнес схватил девочку за волосы и ударил ее головой о стол, вызвав крик ужаса у Адианы.

– Сколько? – повторил он.

– Два стража и две ученицы.

Значит, этих молодых маг было больше. Это было полезно знать.

– Что она будет делать, когда вернется? – спросил он.

– Делать?

– Она попытается спасти тебя? Девочек?

Адиана нахмурилась.

– Ответь мне.

– Я… я не знаю. Думаю, она бы сначала попыталась…

– Предупредить короля?

Адиана отвела взгляд. Мехнес бросил ребенка, вернулся к Адиане и схватил ее за горло.

– Как?

– Я не знаю, – слезы наполнили ее глаза. – Она может летать.

Он уловил образ взволнованной маги, пальцы которой задержались на украшении на шее, серебряной паутине с мелкими кристаллами, висящей на простой цепочке.

– Вот, – Мехнес усилил хватку. – Этот предмет. Что это?

– Предмет? – Адиана растерянно посмотрела на него.

– Украшение, которую она носит.

– Как вы…?

– Говори!

– Это был подарок, – Адиана выдавливала каждое слово сквозь отчаянные вдохи. – Подарок от короля.

– Какая у него сила?

– Это… как-то связывает их. Я не знаю. Она никогда не говорила мне.

Мехнес отпустил ее. Адиана поникла, кашляя и хрипя.

Он узнал это украшение. Оно идеально соответствовало описанию устройства, которое использовала девочка для побега тем же утром.

«Это связывает их. Ребенка и магу, магу и короля».

– Королю-Магу сообщили, – заключил он. – Или, по крайней мере, мы должны предположить, что это так.

Это была разочаровывающая новость. Мехнес планировал двинуть свою армию далеко на север, к Римсавену, до того, как весть об их вторжении достигнет Королевского города. Возможно, сейчас это было невозможно, и Мехнес не хотел увязнуть в конфликте из-за перевала Эрунден.

Тем не менее, преимущество оставалось за Сырнте, и у них еще было время обеспечить проход, если они будут действовать быстро. Он кивнул своим людям.

– Уведите девочку, а женщину оставьте со мной. Пошлите за моими офицерами и приведите ко мне одного из посланников королевы.

Стражи толкнули Адиану на стул и ушли.

Пашнари осталась лежать на земле, баюкая изуродованную руку. Мехнес снова пнул ее.

– Убирайся, – сказал он.

Она убежала, как крыса.

Принц Сырнте обратил внимание на Адиану, которая сжалась и сотрясалась от жалких рыданий.

Мехнес подошел ближе, убрал руки Адианы с ее лица и вытер ее слезы. Теперь его ярость улетучилась. Действительно, он был очень доволен тем, как все обернулось. У него была необходимая информация, игрушки Ришоны еще можно было доставить целыми, а он мог наслаждаться исключительной музыкой Адианы.

Он поднес к ее губам чашу с вином. Она приняла его отчаянными глотками. Ее тонкие золотистые волосы клочьями падали на разбитые щеки. Дрожь на ее окровавленных губах была очень соблазнительной. В этот момент Мехнес подумывал о том, чтобы взять ее силой, как ему часто нравилось, но ему пришло в голову, что, может, будет интереснее предаться игре соблазнения с этой артисткой, дочерью купца и шлюхой из Селкинсена.

Адиана подавилась посреди глотка и оттолкнула чашку. Дрожь пробежала по ее плечам, и она снова заплакала.

– Не переживай так сильно, госпожа Адиана, – сказал Мехнес, убирая прядь волос с ее лица и взяв ее за подбородок. – Это редкий дар – музыка, которая живет в твоей душе. Я очень рад, что ты не сочла нужным отказаться от него.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Потеря

Из покоев Королевы донесся вопль, горькая мелодия потери и смерти, которая нарастала, а затем стихала, оставляя Акмаэля и других, несших бдение снаружи, обремененными тяжелой тишиной.

Дверь в комнату Тэсары открылась, и появился Верховный Маг Резлин. Внешний вид врача был потрепан. Руки он вымыл, но рукава его были запачканы кровью, а старческие глаза затуманились мрачным настроением. Он сделал паузу и оглядел комнату, словно оценивая присутствующих, среди них были дамы Тэсары и новый посол Рёнфина.

Подойдя к Акмаэлю, Резлин поклонился и произнес приглушенным тоном:

– Я считаю, что худшее уже позади, мой Король. Королева поправится, хотя ей требуется много отдыха. Однако мне очень жаль сообщать вам, что для ребенка уже слишком поздно.

– Слишком поздно? – слова казались как-то неуместными. Неправильными.

– У нее было сильное кровотечение, мой Король, и никакое известное мне средство не могло остановить кровотечение. Принца не удалось спасти.

Акмаэль стиснул зубы, направляя волну горя и гнева глубоко в себя.

«Ярость не следует направлять на богов, ее следует сдерживать внутри и использовать для большей цели, – сказал ему однажды Церемонд. – Боги берут от нас, чтобы разжечь наш гнев. Они провоцируют наш гнев, чтобы раскрыть наш потенциал».

– Королева слаба, – продолжал Резлин, – и страдает от угрызений совести. В ближайшие дни она должна быть прикована к постели, пока не остановится кровотечение.

– А ее матка?

– Цела, слава богам. Она снова будет рожать детей.

– Я хотел бы увидеть ее немедленно.

– Как пожелаете, мой Король, – Резлин отошел в сторону.

– Король Акмаэль, если угодно, я хочу увидеть свою племянницу, – лорд Пенамор, новый посол из Рёнфина, выступил вперед. Худощавый мужчина с вытянутым лицом и острыми глазами, в конце концов, был сопровожден от причала Верховным магом Цетобаром.

Акмаэль кивнул.

– Я сообщу королеве, что вы здесь.

– Я предпочел бы сопровождать вас сейчас.

Акмаэль напрягся. Это была дерзкая просьба от только прибывшего гостя его двора.

– Вы увидите королеву по ее просьбе, лорд Пенамор.

Губы посла дернулись, но он выразил свое согласие почтительным поклоном.

В покоях королевы леди Соня ухаживала за Тэсарой, освежая ее бледное лицо влажной тканью. Заметив появление короля, Соня накинула на колени королевы свежее покрывало, чтобы скрыть сырые и грязные простыни.

У изножья кровати был накрыт небольшой столик с темно-синими свечами и горящим шалфеем. Зрелище вызвало новый прилив горя. Акмаэль остановился над свечами и спел тихие песни перехода, посылая в Подземный мир все, что мог, чтобы хрупкая душа его сына могла войти в чертоги его предков.

Раскаяние Тэсары повисло над комнатой горьким туманом, неся с собой неприятный запах крови и соли. Она спрятала лицо за дрожащими руками и отказалась показывать лицо, даже когда Акмаэль занял место рядом с ней. Несколько мгновений между ними не было слов, тишину комнаты нарушали только сдавленные рыдания королевы.

– Оставьте нас, – сказал Акмаэль леди Соне. Женщина бросила нервный взгляд на королеву, затем сделала реверанс и ушла, забрав с собой слуг и других дам.

Акмаэль убрал руки Тэсары с ее лица. Ладони были липкими, ее хватка – вялой, ее щеки были в пятнах, словно в лихорадке. Она направила взгляд на какое-то пустое место перед собой.

– Я очень опечален этой новостью, – сказал он.

– Простите меня, мой король, – ее голос был на удивление ровным, учитывая дрожь в плечах.

– Нечего прощать. Это я разрешил тебе прокатиться. Ты не должна нести это бремя, и мы не будем больше говорить об этом.

Она моргнула и кивнула, но не встречалась с ним взглядом.

– Верховный маг Резлин заверил меня, что ты не пострадала и скоро сможешь родить еще детей.

– Если угодно, мой король, – она прикусила губу, подавив всхлип. – Тогда так и будет.

– Это бы меня порадовало, – Акмаэль поднес ее вялые пальцы к своим губам. По правде говоря, он сомневался в своих словах. Кровать Тэсары была местом строгого долга и небольшого удовольствия. – Я не могу задерживаться, моя королева. Моэн может быть в осаде, и я должен поговорить с магом Кори, чтобы узнать, что еще он узнал от девочки.

Тэсара убрала руку и посмотрела на него с грустным и неуверенным выражением лица.

– Побудьте со мной еще немного.

– Верховный маг Резлин проследит, чтобы о тебе хорошо позаботились.

Она сглотнула, судорожно вдохнула и снова взяла его за руку.

– Мой Король, вам не кажется любопытным, как девочка оказалась именно в этот момент и именно в этом месте?

Акмаэль счел это замечание озадачивающим.

– Мы не знаем, как это произошло. Устройство должно было привести ее к Маге Эолин.

– Однако она появилась передо мной и заставила мою лошадь, существо, которое всегда было нежным по своей природе, впасть в панику.

Акмаэль отстранился от прикосновения Тэсары.

– Говори прямо, Тэсара. Что тебя беспокоит?

Она поджала губы и на мгновение замолчала.

– Простите меня, мой Король, за то, что я собираюсь сказать. Я – женщина благоразумная, но не без ушей. До меня дошли слухи о вашей юности, о том, что когда-то вы что-то значили для этой женщины, ведьмы из Моэна.

– Тэсара, не тебе…

– Я знаю, мой Король. Я никогда не подвергала сомнению события прошлого и никогда не сомневалась в вашей верности мне, моему дому и моему народу. Но эта ведьма опасна. Я не могу не подозревать, что моя болезнь в Моэне была ее рук делом, как и потеря этого ребенка.

– Невозможно, – гнев отразился в тоне Акмаэля.

– Сегодня сработало колдовство. Я в этом уверена.

– Мага Мойсехена не стала бы использовать свои силы в таких грязных целях.

– Я выросла, слушая рассказы о ваших магах. Они объявили войну вашему отцу и почти довели это королевство до гибели. Для них было бы мелочью убить принца.

Акмаэль в ярости поднялся.

– Хватит этих обвинений.

– Мой Король, я только хочу…

– Ты ничего не хочешь, кроме как отрицать собственную неудачу, Тэсара. Я намеревался избавить тебя от бремени этой вины, так как думал, что боль от нашей утраты была достаточным наказанием. Но моя милость была принята плохо.

– Пожалуйста, мой Король! – всхлип прервал ее слова. – Не говорите таких жестокостей. Помните, что я родила нашего первого ребенка без труда. Я не слабая и не неопытная наездница. Вы должны хотя бы подумать…

– Я не буду рассматривать ни одну из этих глупостей.

– Я говорю только из заботы о нашем будущем, о будущем наших сыновей, о вашем королевстве!

Он схватил ее за руку, его хватка была такой жесткой, что она вскрикнула.

– Вы обвиняете невинную женщину и ребенка в государственной измене. Мага Эолин и ее ученицы – верные слуги Короны. Если вы еще когда-нибудь произнесете такую ​​ложь, вы будете страдать гораздо хуже, чем от моего гнева.

Он отпустил ее так же внезапно, как схватил.

Тэсара заплакала, но ее горе только усилило его отвращение. Без дальнейших слов он оставил ее.

В вестибюле ждал стюард с сообщением от мага Кори, который просил немедленной аудиенции. Акмаэль распорядился, чтобы маг ждал его в зале Совета вместе с сэром Дростаном.

Лорд Пенамор выступил вперед с еще одним прошением о встрече с Королевой, но Акмаэль отклонил его просьбу и сообщил Верховному Магу Резлину, что Тэсара не должна принимать посетителей, кроме как с его разрешения.

Когда Акмаэль прибыл в зал Совета, Кори и Дростан стояли за длинным дубовым столом, разложив перед собой карты восточных территорий. Ясное и свежее утро сменилось удушающей послеполуденной жарой. Хотя южные окна были распахнуты настежь, у всех на лбу выступил пот, а слабый запах пота был безмолвным предвестником грядущих сражений.

– Мой Король, – Кори приветствовал Акмаэля уважительным поклоном, выражение его лица выражало явное беспокойство, а тон был почтительным. – Какие новости о вашем сыне?

– Принц потерян, – Акмаэль был краток, его сердце уже ожесточилось.

Кори некоторое время изучал его, нахмурив брови.

– Я очень опечален слышать это. А королева?

– Она скоро поправится.

– Да сделают так боги, – тихо сказал сэр Дростан.

Король ответил на их соболезнования кратким кивком.

– Что ты узнал от девочки, маг Кори?

– Если я правильно интерпретирую ее показания, то, похоже, Моэн был захвачен бандой налетчиков Сырнте. Они разрушили школу, сожгли город и разбили лагерь за пределами остатков стен.

«Бесполезные стены Моэна», – с горечью подумал Акмаэль.

– Должно быть, они пришли с востока, – Акмаэль вытащил одну из карт. – Здесь, на склоне Параменских гор. Возможно, древний торговый путь. Или путь, известный только лесникам.

– Им не потребовалось бы много людей, чтобы взять Моэна, – сказал Дростан, – но они могут быть готовы открыть путь на настоящую дорогу.

– Маг Кори, а что насчет Маги Эолин? – спросил Акмаэль. – Девочка знает что-нибудь о ее местонахождении?

– Эолин отправилась в Южный лес за несколько дней до нападения в сопровождении сэра Бортена, Делрика и двух ее учениц. В ту ночь, когда Экелар был захвачен, она еще не вернулась.

Акмаэль выразил облегчение медленным выдохом. Тогда была надежда. Никто не знал Южный Лес лучше и не мог найти более безопасного убежища в его глубинах, чем Эолин.

– Сколько мужчин среди сырнте?

– Невозможно сказать, – сказал Кори. – Если бы я поверил ребенку, я бы сказал, что тысячи. Но она никогда не видела армии и, думаю, не очень хорошо видела эту. То, что казалось ей бесконечной ордой, может быть несколькими сотнями человек.

– Было бы неразумно предполагать, что она преувеличивает, – сказал Дростан. – Мятежник Эрнан собрал грозную армию в лесах Восточной Селен, человек за человеком и оружие за оружием в течение многих месяцев. Мы всегда думали, что его последователи небольшими группами проходили незамеченными через западные территории, но у них могли быть и другие пути проникновения, о которых мы не были проинформированы.

Акмаэль бросил язвительный взгляд на мага Кори.

– Что скажешь, слишком хорошо зная это неудавшееся движение?

Кори стиснул зубы под вызовом короля, его серебристо-зеленые глаза были спокойны, как у змеи под летним солнцем.

– Пути их входа были именно такими, как я сообщил вам, мой Король. Люди Эрнана пришли из Галии через Рабельнское море, а воины Хелии спустились с Параменских гор в Селкинсен. Они путешествовали по северным холмам хребта Тэшель, чтобы встретиться с Эрнаном в Восточной Селен. Дополнительные повстанцы были собраны из крестьян Мойсехена, и когда Эрнан заключил союз с Селен, он призвал рекрутов этих вероломных лордов.

– А Сырнте? – подсказал Дростан.

Маг нетерпеливо вдохнул.

– Сырнте всегда были загадочными участниками движения Эрнана. Ришона и Тамир, по большей части, действовали сами по себе, намереваясь отомстить Церемонду, имея в своем распоряжении лишь горстку стражи. Но Эрнану обещали сотню или около того кавалеристов-сырнте, которые, когда я уходил, еще не появились в его отряде. Король хорошо знает, что эти всадники не появились во время битвы при Эрундене. Мне так и не открылось, каким образом люди Ришоны и Тамира должны были проникнуть в королевство незамеченными, и до сегодняшнего дня я предполагал, что они этого не делали.

Акмаэль с презрением разглядывал своего кузена, снова разочарованный капризом богов, которые сочли нужным убрать такого прекрасного и прямолинейного советника, как Церемонд, и оставить этого человека, который ни разу не солгал, но оказался мастером обмана… как самый высокопоставленный маг королевства.

– Маг Кори, – сказал Акмаэль, – когда мы закончим здесь, ты будешь сопровождать сэра Дростана, чтобы поговорить с нашими воинами-магами. Ты расскажешь им все, что знаешь о Сырнте и магии, которой они владеют. Если я обнаружу, что ты утаил важную информацию, я велю тебя четвертовать, а твои останки бросить волкам.

Маг поклонился, явно не испугавшись угрозы.

– Как пожелаете, мой Король.

– Дростан, как только ты получишь то, что тебе нужно от Кори, ты должен немедленно отправиться в Римсавен с сотней человек, среди которых двадцать воинов-магов. Путешествуйте налегке и быстро. Перевал Эрунден должен быть закреплен как можно скорее.

– Я прослежу, чтобы это было сделано, мой Король.

– Я соберу остальную армию и уйду через три дня. По милости богов, у вас будут силы, прежде чем вы встретите Сырнте в бою.

– Да, мой Король.

– Это все.

Дростан поклонился, прощаясь.

– Если позволите, мой Король, – сказал Кори, заставив Дростана остановиться. – Устройство, которое привело сюда ребенка. Оно все еще у вас?

– Да.

– Я бы посоветовал вам не использовать его.

Акмаэль разглядывал мага, вспоминая их встречу накануне восстания Эрнана, когда Кори был связан и избит глубоко в подземельях Вортингена. Даже тогда его опухшее и обесцвеченное лицо не уменьшило той невозмутимой властности, с которой он всегда говорил.