Текст книги "Меч теней (ЛП)"

Автор книги: Карин Рита Гастрейх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Бортен нежно, но крепко взял Эолин за руку, заставляя ее встретиться с ним взглядом.

– С твоей стороны неразумно задерживаться в Моэне, теперь, когда у тебя есть возможность сбежать.

– Было бы бессердечно сбежать в одиночку теперь, когда я могу взять с собой Мариэль.

– Не позволяй сантиментам затмить суждение. Мариэль всего лишь одна девушка. Каждая секунда твоего промедления подвергает риску целое королевство.

Эолин моргнула, сдерживая слезы.

– Как ты можешь говорить такое? Она – мой мир. Все, что у меня осталось. У меня больше не осталось учениц, разве ты не видишь? Только Мариэль и Гемена. Гемена в безопасности, если верить Кори. Мариэль тоже должна быть в безопасности. В противном случае вся работа, которую я проделала за последние три года, все жертвы в моей жизни становятся бессмысленными.

Грусть заполнила глаза Бортена. Выражение его лица смягчилось.

– В тебе нет ничего бессмысленного, Эолин.

Рыцарь оставил ее готовить лошадей.

Солнце согрело утренний туман золотыми оттенками, когда они убрали лагерь. Бортен отдал Кори лошадь, на которой ездила Сирена, и, хотя маг выразил предпочтение более крепкому животному Делрика, он без возражений принял гибкого бурого мерина.

Они ехали с Бортеном впереди, обозначая путь, который вел примерно на запад через заброшенные поля и остатки лесов.

Мариэль ехала позади, как вошло в ее привычку. Маг Кори занял место рядом с ней, занимая девушку беззаботным подшучиванием до полудня, когда ее застенчивый смех стал смешиваться с песнями дроздов и камышевок. Перемежающиеся клочки тумана рассеялись, оставив после себя чистое небо, хотя восточная часть горизонта затмевалась тенью.

– Она – прекрасная молодая мага, – заметил Кори, появившись без предупреждения рядом с Эолин. – Отличное свидетельство твоего дара учителя. Нам повезло, что боги сочли нужным избавить ее от участи остальных.

Эолин ничего не ответила.

– Насколько я понимаю, следующей весной ей будет пятнадцать, – он продолжил. – Пора ходатайствовать о ее посохе, если я правильно понимаю традиции маг.

Эолин кивнула.

– Пятнадцатая весна была моим временем. Так будет и у нее.

– А потом, конечно, в Бел-Этне пробудится эн-ласати, – Кори сделал паузу, позволив словам повиснуть в воздухе между ними. – Если нужен маг для помощи в церемонии, я буду рад…

– Можешь быть уверен, я тебя не позову.

На его лице расплылась широкая ухмылка.

Эолин закатила глаза.

– Почему ты так меня дразнишь? – спросила она, в ее тоне было больше смирения, чем гнева.

– Потому что ты всегда огрызаешься, – говоря это, Кори осматривал местность. – Я скучал по тебе, Эолин. Знаешь, я убедил короля вернуть тебя в Город еще до того, как до нас дошли новости о Сырнте. Ты должна была прибыть к нам как раз к летнему солнцестоянию. Это было бы более благоприятным обстоятельством для нашего воссоединения.

– Я начинаю опасаться, что в этом мире не осталось добрых обстоятельств.

– Возможно, ты права. Хотя твоя дружба с королем является благоприятным обстоятельством, но ты, похоже, полна решимости его игнорировать.

– Моя дружба с королем тебя не касается.

– Все, что касается тебя, касается меня, – тон Кори стал строгим, покровительственным. – Знаешь, о чем я думал много лет назад, когда ты отказалась от Короны, но все же присутствовала на свадьбе Акмаэля? «Теперь есть женщина с политическим чутьем», – сказал я себе. При всей своей кажущейся невинности моя милая Эолин понимает, что единственная женщина, более могущественная, чем королева, – это любовница короля.

– Я презираю твою вульгарность, Кори.

– Я не вульгарный, я честный. И ты разочаровала меня, Эолин. Почему ты тратишь свои чувства на этого простолюдина, ставшего рыцарем, из глуши Моэна?

Эолин вздрогнула от его слов, огорченная тем, что Бортен мог подслушать.

– Нет ничего недостойного в Моэне или его народе. Это мой дом, который ты оскорбляешь своим высокомерием.

– Ты не дочь Моэна. Ты – Верховная Мага, наследница Восточной Селен и женщина, пользующаяся наибольшей благосклонностью Короля-Мага. Возможно, ты не сможешь проследить своих предков до линии Вортингена, но твоя кровь столь же драгоценна, а сила столь же грозна, как и у любого дворянина. Ты могла бы быть матерью королей.

Эолин рассмеялась.

– Я предпочла бы быть учителем маг. Пусть добрая королева Тэсара будет матерью королей. Она подготовлена ​​к этому долгу гораздо лучше, чем я.

– Подготовлена или нет, но у богов могут быть другие планы, – ответил Кори. – Тэсара потеряла ребенка.

Эолин остановила своего коня. Ледяной трепет поселился в ее желудке. Ее рука непреднамеренно легла на живот.

– Какой ужас, – пробормотала она. – Какой ужас для нее. А Акмаэль…?

Ее слова потонули в тишине, потому что она не была вполне уверена, что хотела спросить и хотела ли услышать ответ. Кори остановился рядом с ней, но подождал, пока Мариэль догонит их, и попросил девушку ехать впереди с сэром Бортеном.

– У короля такое же каменное лицо, как у любого принца Вортингена, – сказал он, – хотя я полагаю, что он очень взволнован этой новостью. В конце концов, прошло уже четыре года его правления, а о наследнике и речи быть не может.

Эолин пришпорила лошадь. Кори последовал примеру.

– Выкидыши прискорбны, но не редкость, – сказала она. – Они гораздо более распространены, чем большинство мужчин готовы признать. Рената и я посетили много неудачных беременностей во время нашего пребывания в Моэне. Королева выздоровеет и снова забеременеет.

– Верховный маг Резлин, похоже, согласился бы с тобой. Но я не так уверен.

Эолин искоса взглянула на него.

– Ты знаешь то, чего не знает Резлин?

Он пожал плечами и отвел взгляд.

– Не так много. Но я подозреваю, что у королевы есть враги, и у нее тоже.

– Враги?

– Волшебница, возможно. Кто-то, кто может сделать ее больной, вызвать выкидыш.

– Ты намекаешь, что я…

– Нет. Но другие говорят, включая саму Тэсару.

– Королева обвинила меня в убийстве ее ребенка?

– Не открыто. Если бы она это сделала, Акмаэль лишил бы ее головы. Но, судя по всему, именно в это она и верит.

– Она слишком долго не знала о наших обычаях. Кто-то должен помочь ей понять, что мага никогда бы…

– Никогда. Но было много тех, кто бежал от жестокого гнева Кедехена, и мы были бы глупцами, если бы не подозревали, что они все еще наблюдают за нами, жаждущие мести, замышляя погубить Дом Вортинген и народ Мойсехена. Обеспечение того, чтобы у короля Акмаэля не было наследника, было бы отличным началом.

– У Акмаэля есть наследник. У него есть принцесса Элиасара.

– Девушка не может стать королем.

– Точно так же, как девушка не может заниматься магией?

– Ты соблазнила Короля-Мага, чтобы нарушить это правило, – сухо ответил Кори. – Я сомневаюсь, что у Элиасары будет такая же возможность. Хотя было бы забавно посмотреть, как она попытается.

Сэр Бортен остановил своего коня, и хотя он был на некотором расстоянии впереди них, Эолин была обеспокоена мыслью, что ветер мог донести до его ушей не только несколько слов из их разговора.

– Почему ты напал на него прошлой ночью? – сказала она тихим голосом.

– Напал на него? Он напал на меня.

– В том пламени не было нужды, и ты это знаешь. Если бы ты ранил Бортена, мы остались бы без мечника.

Маг цокнул языком.

– Мечник, ага. Тот мечник однажды пронзил твоего брата, а теперь, похоже, хочет пронзить тебя. Но он доставит тебе мало удовольствия, это я знаю. Меч простолюдина – вещь маленькая и простая. Тупая по краям. И взмахи разочаровывают. Что тебе нужно, Мага Эолин, так это магический посох: длинный и крепкий, вылеченный магией. Мощный на ощупь, гладкий…

– Меч Бортена рассек твой посох, маг Кори.

Кори возмущенно вдохнул, а затем тихо рассмеялся.

– Нагорье Моэна придало духу вашему языку. Я рад это видеть. Я не собирался причинять ему боль, Эолин. Я просто хотел немного поцарапать это красивое лицо. Получил бы по заслугам за то, что ухаживал за моей подопечной без разрешения.

– Я не твоя подопечная.

– Ты моя родственница, кузина в глазах Дракона, и ты несешь будущее моего племени в своей крови. Ты не должна тратить свою привязанность на таких, как этот простой рыцарь. Не тогда, когда у тебя есть Король-Маг на побегушках.

Эолин подавила приступ гнева, разочарованная тем, с какой легкостью он мог ее спровоцировать. Она сосредоточилась на дуновении ветра в ароматной траве и мелодии полевой камышевки. Она призвала воспоминание об объятиях Бортена, нежной уверенности его поцелуя, песне Эйтны и Карадока, эхом отдающейся в их вновь обретенном желании.

«Спи, Эолин», – сказал он.

И она бы так и сделала, завернувшись в теплое убежище его объятий, если бы Кори не появился с грубыми напоминаниями о внешнем мире.

– Путь к сердцу маги управляется только богами, – сказала она, вспомнив слова Дуайен Гемены. – Она должна любить так, как они велят, с готовым духом и открытым сердцем. Никакие интриги или вмешательство с твоей стороны никогда этого не изменят, маг Кори.

– Любовь? – Кори ответил смущенно нахмурившись. – Когда я вообще предполагал, что мы говорим о любви?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Беглец

Дростан и его люди разбили лагерь до того, как солнце разлило свой розовый свет по восточному горизонту. Накануне они покинули Римсавен и теперь шли по широкой грунтовой дороге на юг вдоль реки Тарба к долине Эрунден. Ветер был свежим, небо – ясным, а пейзаж был широко открыт, все было видно до лесов. Камыши шумели на ветру. Река журчала рядом с ними и сверкала, как сапфиры под утренним солнцем.

Несмотря на яркий летний рассвет, что-то в воздухе держало Дростана в напряжении, слабый запах гнилой плоти, который неожиданно напал на его чувства и исчез, как только он попытался определить его источник. Не пели птицы, не прыгала рыба над водой, не лаяли вдалеке собаки. Даже утки сидели неподвижно, сбившись в кучу у кромки реки, нервно оглядывая окрестности.

Напряжение напомнило о Войне Маг, когда Дростан и его товарищи, воины-маги, патрулировали сельскую местность в состоянии постоянной настороженности, не зная, где их ждет следующая смертельная засада или какая магия будет использована, чтобы ее скрыть.

Дростан послал вперед разведчиков. Теперь он отправил еще двоих, которые поднялись в небо в форме Ястреба. Его план состоял в том, чтобы добраться сегодня до долины Эрунден, но они не стали бы разбивать лагерь на поле битвы, где мятежник Эрнан потерпел поражение. В месте, которое так недавно посещали насилие и смерть, барьеры между миром живых и миром мертвых были тонкими и легко ломались. Под покровом ночи проплывали потерянные души, привлеченные магией Дростана, и нападали на него во сне. Хотя у них не было сил, чтобы сломить мага, они, безусловно, могли устроить старому воину беспокойную и тяжелую ночь.

Впереди на дороге появился всадник, темная тень приближалась быстрой рысью, пыль поднималась под копытами его лошади. Узнав в этом мужчине своего, Дростан ускорил шаг, чтобы встретить его.

Солдат нес в руках большой рваный сверток, мальчика в лохмотьях. Его ноги были покрыты мозолями и кровоточили; непослушная масса волос ниспадала на свирепые карие глаза. Дростан подумал бы, что он полудикий сирота, выплюнутый из лесной глуши, если бы под всей этой грязью и потом не было тревожно знакомого взгляда и намека на благородство в поднятом молодом подбородке.

– Мальчик родом из Моэна, – сказал солдат, доставивший его. – Он утверждает, что является внуком лорда Фелтона.

Теперь Дростан узнал его. Это был мальчик, который шел с ним вдоль ветхой стены Моэна. Непослушный ребенок, который проводил свои дни на улицах с оборванными мальчишками, больше стремясь научиться искусству воровства, чем боевым приемам, соответствующим его положению. Дростану потребовалось некоторое время, чтобы произнести его имя.

– Лорд Маркл, если я правильно помню?

– Да сэр, – усталость и голод были явно выражены на лице мальчика, но он ответил энергично. – Я пришел сказать королю Акмаэлю, что Моэн в осаде.

Дростан спешился и помог мальчику спуститься на землю.

– Король в курсе.

– Как? – спросил мальчик, широко раскрыв глаза от удивления. – Никто не мог прийти быстрее меня. Я ехал, не останавливаясь, от Моэна, пока моя лошадь не упала, спускаясь с перевала. Потом я бежал, сколько мог, пока ваш человек не нашел меня.

– Слухи дошли до короля Акмаэля благодаря дару магии и воле богов. Мы первыми откликнулись на призыв Моэна о помощи.

– Вы? – мальчик окинул взглядом Дростана и его небольшую компанию. – Только вы и эти люди?

– Еще больше на подходе.

– Я надеюсь на это! Нам понадобится гораздо больше, чем это. Мне нужно добраться до города и поговорить с королем. Насколько это далеко?

– Три дня езды на быстрой лошади, – мрачно сообщил ему Дростан. – Дольше, если пешком.

Дростан подвел хромающего Маркла к большому камню на берегу реки и предложил ему сесть. Он подал знак целителю Лаэриону, который поспешил осмотреть ноги мальчика. Маркл вздрогнул от прикосновения целителя и подавил крик, закусив губу.

Лаэрион нахмурился, покачал головой и набрал воды из реки, чтобы начать промывать кровавые раны.

– Ему придется поменьше ходить, пока ноги не заживут, – сказал Лаэрион, – иначе они загноятся и будут потеряны.

– Пятьдесят человек не освободят Моэн, – настаивал мальчик. – Я видел вражескую армию. Тысяча сильных. Может, две. Король должен послать больше, гораздо больше, и они должны немедленно подняться на перевал, иначе все будет потеряно.

– Ты видел их армию? – Дростан воспринял это заявление с осторожностью. Ребенок, склонный к воровству, также будет склонен ко лжи.

– Они вошли в Моэн с востока под бордовыми и желтыми флагами. Колонна была в три мили в длину. Дальше, чем могли видеть глаза.

Дростан, который наклонялся, чтобы послушать мальчика, теперь выпрямился и решительно оглядел пейзаж. К западу от дороги он заметил небольшой подъем.

– Приведи мальчика, – сказал он одному из своих людей.

Маркла подобрали и отнесли на скромную смотровую площадку на небольшом холме.

– Как далеко была армия, когда ты ее увидел? – спросил Дростан, указывая на различные ориентиры в поле зрения. – Отсюда до той ели или того ручья? Покажи мне.

Маркл нахмурился.

– Дальше, чем ручей. Почти до того клочка леса вон там. Так я бы сказал.

– А если бы ты сегодня увидел перед нами ту же армию на том же расстоянии, где бы она началась?

– Там, внизу, – Маркл указал на юг.

– Где именно?

– На том большом участке травы.

Почти все перед ними было либо травой, либо плоским участком, но Дростан не позволял своему нетерпению выказывать свое нетерпение.

– Какой участок?

– Коричневатая часть с желтыми цветами.

– И где она бы закончилось?

Маркл мотнул головой на север.

– Миля в ту сторону. Может, две.

– Как далеко миля?

– Разве ты не знаешь?

– Покажи мне.

Маркл указал на отдаленную рощу мертвых деревьев, белые безлистные стволы цеплялись за ясное небо.

– Примерно так далеко.

Дростан затаил дыхание, обеспокоенный рассказом мальчика. Если Маркл говорил правду, угроза была гораздо большей, чем мог себе представить старый рыцарь.

– Какой ширины была колонна? Сколько мужчин бок о бок?

Маркл пожал плечами.

– Не могу сказать, правда. Я был не так близко, чтобы увидеть каждого человека. Может, такой же ширины, как вот эта дорога. Во всяком случае, так это выглядело.

– Ясно, – то, что описал мальчик, казалось почти невозможным. Как, во имя богов, Сырнте удалось протащить такую ​​огромную армию через неизведанный лабиринт Южных лесов в самое сердце Моэна? – Теперь ты должен сказать мне, Маркл: ты сказал, что там были копейщики. Где в колонне начинались копья и где они заканчивались?

Допрос Маркла Дростаном продолжался так большую часть часа. Рыцарь неоднократно возвращался к одним и тем же вопросам, каждый раз задавая их по-разному, выводя мальчика на новые точки наблюдения, заставляя его использовать альтернативные ориентиры, пока, наконец, не был удовлетворен относительной последовательностью рассказа ребенка.

Затем он вернул Маркла на берег реки, передал его на попечение Лаэриона и отправил гонца в Королевский город.

Это были отрезвляющие новости, и Дростана охватило дурное предчувствие, когда он наблюдал, как гонец мчится на север. Акмаэль, когда-то ученик Дростана, а теперь его повелитель, никогда не сталкивался с врагом такого масштаба. Хотя Дростан хорошо обучил юного принца и не знал никого более одаренного в магии и войне, старый рыцарь боялся за своего короля и за людей, которых он поклялся защищать.

Поручив Лаэриону отвезти мальчика в Римсавен, Дростан сел на своего коня и осмотрел небольшую группу людей, ожидавших его приказа. Вскоре из Королевского города выйдут еще тысячи, среди них воины-маги, но даже в этом случае это будет мизерная сила, учитывая масштабы вторжения сырнте. И дни будут долгими.

«Возможно, мы не сможем остановить их в Эрундене, – подумал он, приказывая своим людям продолжать. – Но мы должны задержать их как можно дольше».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Жертва

– Госпожа Адиана! – девочки завизжали и побежали к Адиане, заливаясь смехом.

Прошло всего несколько дней с тех пор, как она в последний раз держала их вот так, но казалось, что прошла вечность. Адиана глубоко вздохнула, вдыхая их сладкий аромат, и взяла каждое лицо в свои руки.

– Катарина. Таша, – они никогда не казались более красивыми, чем в этот момент. Катарина была румяна и весело хихикала. Таша пыталась улыбаться, хотя ее темные глаза были затравлены, без сомнения, признак жестокости Мехнеса. Адиана притянула девочку к себе для успокаивающих объятий. – Где Гемена?

– Разве ты не знаешь? – сказала Таша. – Она убежала. Они не нашли ее.

Сердце Адианы наполнилось смесью страха и надежды.

– Когда?

– В наше первое утро здесь.

– Вот и дурочка, – Катарина кружилась в новом платье, розовые шелка развевались вокруг ее лодыжек. – Видишь, что дала нам Сан’иломан? Она говорит, что мы должны жить как королевы.

Таша была одета в прекрасное бледно-голубое платье, но, опустив глаза, перебирала серебряные шнурки корсажа.

– Гемене не нужны красивые платья. Она хочет быть магой, – девочка прикусила губу и добавила отчаянным шепотом. – Я тоже.

Адиана коснулась подбородка Таши, заставляя девочку встретиться с ней взглядом.

– Ты мага. Ты никогда не должна забывать об этом.

– Из них обеих получатся прекрасные ведьмы-сырнте, – голос Ришоны, безошибочно узнаваемый в своем соблазнительном теноре, прервал их воссоединение.

Адиана испуганно подняла голову.

Она даже не заметила Сан’иломан во всем ее великолепии, глядя только на девочек. Ришона была еще более завораживающей, чем ее помнила Адиана, мелодией изящества и женского обаяния. Она носила богато окрашенные шелка, которые подчеркивали ее стройную фигуру. Ее черные волосы были заплетены в косу и украшены жемчугом; ее горло и руки сверкали драгоценностями.

Адиана вспомнила предупреждение принца Мехнеса о протоколе, и она отвела взгляд, покраснев.

«Моя королева» – вот слова, которые пришли на ум, но Ришона не была королевой Адианы. После недолгих раздумий она выбрала вместо этого:

– Почтеннейшая королева.

Ришона громко рассмеялась.

– О, ради богов, Адиана! Можно подумать, мы никогда не были друзьями.

Катарина хихикнула. Даже Таше удалось застенчиво улыбнуться, хотя она нашла руку Адианы и крепко сжала ее.

Адиана подняла голову, не зная, что сказать или сделать. Ришона стояла рядом, ее духи были ароматами жасмина и ночи.

– Я могу только представить, какие жестокие шутки, должно быть, сыграл с тобой мой дядя, – сказала Ришона. – Скажи мне, Адиана, он утверждал, что мои стражи убьют тебя, если ты хотя бы увидишь меня?

– По правде говоря, да, – ответила Адиана.

– Они могли бы сделать это раньше, когда ты сидела среди музыкантов. Но я вызвала тебя сейчас, и я дала своим людям четкие инструкции относительно твоего благополучия. Тебе не причинят вреда, милая Адиана. Так что взгляни на меня и обними меня как свою подругу.

Адиана напряглась, когда Ришона притянула ее ближе и поцеловала. Было что-то в тоне женщины, что напомнило Адиане принца Мехнеса в моменты, когда он думал, что ведет себя по-доброму.

– Я не думала, что мы найдем тебя в Моэне, – сказала Ришона. – Я представляла, что ты разбогатела в Селкинсен, обучая музыке дочерей богатых купцов.

– Я пришла сюда, чтобы помочь Эолин.

– Так мне сказали, – Ришона коснулась подбородка Адианы и изучила ее синяки. – Это сделал мой дядя?

Адиана кивнула, опасаясь дрожи на губах, стыдясь той легкости, с которой ее похитители могли вызывать слезы.

– У него странный способ показать свою благосклонность, – сочувствие в голосе Ришоны сдерживалось тревожным тоном любопытства.

– Это не было благосклонностью. Принц Мехнес думал, что я знаю, где Эолин.

– А ты знаешь?

– Нет, – Адиана отстранилась. – Он утверждает, что вы хотите ее смерти.

– Война – время сложных решений. Мага представляет серьезную угрозу нашим амбициям в Мойсехене. Тем не менее, со своей стороны, я давно желала ей другой судьбы. Ты должна помнить, что когда-то я любила ее, как и мой брат. Мы обращались с ней как со своей, даже предложили ей убежище среди сырнте после того, как Эрнан потерпел неудачу. Но она выбрала свой путь вместе с Королем-Магом, и теперь все наши взгляды совпадают: Эолин не отступит от верности ему. Поэтому, хотя я и предпочла бы, чтобы мага жила, я пришла к выводу, что другого пути нет.

– Другого пути нет? – ответила недоверчиво Адиана. – Неужели это судьба всех тех, кого ты когда-то называла друзьями, – умереть, потому что другого пути нет?

Примирительная улыбка Ришоны похолодела. Она разглядывала Адиану, затем посмотрела на девушек глазами без эмоций.

– Я вызвала тебя сюда не для того, чтобы ты подвергала сомнению мои суждения. Любой другой был бы выпорот за меньшее, чем то, что ты только что сказала. Но ты моя подруга, Адиана. Я понимаю, что ты перенесла, и могу представить, какое горе и негодование ты должна испытывать. Поэтому я скажу следующее: я пришла потребовать то, что принадлежит мне по праву рождения. Вот и все. Я бы хотела сделать это с помощью других средств. В течение многих лет я боролась за то, чтобы достичь этого таким образом, чтобы все вы были рядом со мной, но это единственный путь, оставленный мне богами, и я должен взять на себя его бремя.

– Мне жаль, что у тебя тяжелое бремя, – сказала Адиана. – Я вижу, как это заставляет тебя страдать.

Ришона стиснула зубы и отвернулась. Она подала знак одному из своих слуг, который принес плащ и накинул ей на плечи.

– Эти дни были для тебя долгими и ужасными. Тебе нужен отдых и правильное питание, прежде чем ты сможешь понять.

Сан’иломан ласково прикоснулась к щеке каждой из девочек, а затем снова обратила свое внимание на Адиану.

– У моих людей свои приказы. Ты теперь под моей защитой. Оставайся здесь с детьми, ешь и пей, сколько хочешь, отдыхай в моей постели, пока тебе не приготовят подходящее место. Вам никто не помешает. Если есть что-то, чего ты хочешь, нужно только попросить об этом.

– Тогда я прошу о нашей свободе.

Улыбка тронула полные губы Ришоны.

– Свобода не всегда желательна. Защита лучше. Сегодня вечером мы будем праздновать нашу победу в Моэне. Тебе найдут подходящее платье. Я хотела бы, чтобы ты сидела за моим столом и пила из моей чашки, как мы это делали в более счастливые дни Круга Кори. Потом поговорим.

Ришона ушла, окруженная охраной. После себя она оставила гул деятельности: слуги собирали мебель, проветривали постельное белье и расставляли еду. Никто из них не обратил внимания ни на Адиану, ни на девочек. У Адианы возникло тревожное ощущение, что ее положение ничуть не улучшилось.

– Поиграем? – Катарина хлопнула в ладоши. – Сан’иломан научила нас замечательной игре на доске из черного дерева с фигурками людей и монстров. Она говорит, что в нее играет вся знать Эх'Налама.

Но Таша притянула Адиану к себе и прошептала ей на ухо:

– Мне не нравится это место. Все притворяются добрыми, когда на самом деле они эгоистичны и жестоки. Пожалуйста, госпожа Адиана, отведи нас домой. Я хочу снова быть с Магой Эолин. Пожалуйста.

Адиана вздохнула, собираясь пообещать, что так и будет, но затем прикусила язык, хотя это и разбивало ей сердце. Нет большей жестокости, сказала она себе, обнимая Ташу, чем дать обещание, которое она, возможно, не сможет сдержать.

* * *

Было уже поздно, когда стражи разбудили Адиану.

Она заснула рядом с Ташей, поддавшись очарованию мягких подушек на низком диване. Таша была сонной, и ее волосы спутались. Даже сейчас она цеплялась за Адиану, словно решила никогда не отпускать. Адиана быстро поднялась, потянув за собой девочку, как всегда смущаясь под агрессивным взглядом людей принца Мехнеса.

– Катарина, – позвала она.

Девочка оторвалась от счастливого созерцания восьмигранных карт, оставленных ей Ришоной, каждая из которых была расписана странными и красочными символами.

– Вы с Ташей должны остаться здесь и присматривать друг за другом, понимаете? Я вернусь, как только смогу.

– Сан’иломан вызвала всех троих, – сказал один из охранников.

– И детей? – Адиана нахмурилась и посмотрела за плечи мужчин. Снаружи горели факелы, и ночь была черной. – Но уже так поздно.

Единственным их ответом было мрачное молчание.

Адиана задавалась вопросом, почему она настойчиво подвергала сомнению каждый отданный ей приказ, когда было ясно, что, пока продолжается этот кошмар, у нее не будет выбора.

– Но я хочу пойти с вами, госпожа Адиана, – сказала Катарина. – Сан’иломан обещала, что будет музыка, танцы и много еды.

– Держу пари, она превратит нас в еду, – возразила Таша. – Она бросит нас в печь и поджарит до хрустящей корочки.

– Таша, – упрекнула Адиана. – Не надо пугать Катарину такими историями.

– Я не боюсь, – сказала Катарина.

– А надо бы! – парировала Таша.

– Хватит, – Адиана пригладила волосы Таши и поцеловала ее в лоб. – Я не допущу, чтобы вы ссорились, как разъяренные гуси, после всего, чего нам стоило снова собраться вместе. Сан’иломан призвала нас, и мы должны идти. Это конец.

Она потянулась к Катарине, и девочка взяла ее за руку.

Их ждал паланкин, закутанный в прозрачные шелка, бледные, как туман в лунном свете. Транспорт был элегантным и роскошно обставленным, но от его вида у Адианы перехватило дыхание. Ее сердце колотилось в груди, а руки вдруг стали холодными от пота.

«Чем большую доброту проявляют эти люди, тем сильнее подозрения».

Один из стражей толкнул ее вперед, и она с большой неохотой залезла внутрь.

– Госпожа Адиана, – пробормотала Таша, занимая место рядом с ней, – что случилось?

Адиана заставила себя рассмеяться.

– Прохлада ночи глубоко пронзает тех, кто только что проснулся. Я должна была выпить немного вина, прежде чем покинуть палатку.

– Здесь есть вино, – Катарина сняла пробку с серебряной фляги и понюхала.

– Я не думаю, что тебе следует это трогать, – сказала Таша.

Преувеличенно закатив глаза, Катарина сделала глоток. Она протянула флягу Адиане, которая покачала головой, охваченная тошнотой при мысли о глотке.

– Как вы думаете, что это? – Катарина перебирала несколько маленьких корзин перед собой. От них исходил удушливый аромат, насыщенный странными специями, напомнивший Адиане рынки Селкинсен. У нее закружилась голова.

– Оставь это, – сказала она. – Вспомни, что Мага Эолин говорила о незнакомых травах.

Катарина надулась, но сложила руки и, наконец, села неподвижно.

Над ними висела небольшая клетка с белой совой, которая визжала и шумела крыльями, когда паланкин подняли и понесли. Борясь с приступом тошноты, Адиана изучала птицу, уверенная, что уже видела изображение раньше. Возможно, во сне или в кошмаре.

– Госпожа Адиана? – голос Таши появился, затем дрогнул и исчез.

В голове Адианы раздался низкий ритмичный стук. Она закрыла глаза и прижала ладони к ноющему лбу.

– Вам нездоровится?

– Ничего, – по правде говоря, она поддалась необъяснимой волне паники. Ливень черных точек взорвался перед ее глазами. – Ты что-то слышишь, Таша?

– Что, госпожа Адиана?

– Гул. Как шипение тысячи змей. Слова, которые я не могу понять…

Зимний холод проник в мозг ее костей. Затем дикий вой пронзил Адиану мучительным тоном. Черные когти потянулись к ней. Позади них она увидела зияющие дыры в призрачных и искаженных лицах.

Адиана изо всех сил пыталась вырваться из фантомов, чувствуя себя рыбой, пойманной в сеть, за исключением того, что ее тянуло глубже в самое темное из всех морей, а не вверх, к свету и воздуху.

– Помоги мне, – прошептала она, но течение было слишком сильным. Тревожные крики Таши стихли, Адиану унесло рекой теней и ужаса. Щупальца тумана тянулись к ней, хватая ее за лицо, как бешеные собаки, обвивая ее конечности и горло, ускользая и возвращаясь, чтобы снова схватить ее. В ушах гудели голодные стоны. Нестройный рев сводил ее с ума. – Рената, пожалуйста! – закричала она.

Старый маг прошептала ей на ухо:

«Музыка – это твое волшебство. Мелодия – это твое заклинание».

Но какую музыку можно было найти в этой темноте? Какая мелодия была в этом ужасном хаосе? Адиана протолкнула воздух через горло, пытаясь снова закричать, но с ее губ не сорвалось ни звука. Щупальца цеплялись за нее, как колючие лозы, врезались в лодыжки и запястья и тянули ее против течения.

Мощная вонь ударила ей в ноздри, словно гниль человека, умершего много дней назад. Яростно она дернулась и снова очутилась в паланкине.

Она увидела шелковый занавес.

Голос Таши звучал совсем рядом, в отчаянии звал ее по имени.

Женщина склонилась над Адианой, гладя ее по волосам, бормоча странные слова в утешительной интонации. Ее лицо было осунувшимся и постаревшим, серые глаза были подведены краской.

– Это закончилось, – сказала она. – Пойдемте, теперь вы можете встать.

– Что закончилось? – Адиана заставила себя сесть. – Что случилось?

Старуха смотрела на нее с понимающей улыбкой.

– Такая красота и сила в твоей душе. Они бы взяли тебя без разрешения Сан'иломан, если бы могли.

Таша взяла Адиану под руку.

– Никто не заберет ее.

Старуха рассмеялась. Ее длинные волосы были аккуратно заплетены и закручены. На ней было белое одеяние с поясом, украшенным драгоценностями, и струящийся разноцветный плащ. Золото украшало ее голову и горло; серьги каскадом рубинов свисали с худых плеч.

– Кто вы? – спросила Адиана.

– Я Донатья, жрица Микаты и служанка Сан’иломан. Ты пойдешь со мной, – она кивнула Таше рядом с ней и Катарине, которая спала в паланкине. – Дети остаются здесь.

– Нет! – Таша заплакала. – Ты больше не разлучишь нас.

Донатья сузила глаза и кивнула стражникам.

Один из мужчин оттащил Ташу от Адианы, другой связал музыкантке руки. Таша боролась со своим стражем, лягаясь, царапаясь и крича, пока Донатья не выступила вперед и не ударила ее по лицу.