Текст книги "Меч теней (ЛП)"

Автор книги: Карин Рита Гастрейх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– Это должно быть последнее. Больше быть не может.

– Конечно, Сан’иломан, – сказал Мехнес. – Ваши указания были очень четкими. С этой поляны больше не будут убирать деревья.

– Нет. Я имею в виду, что это должно быть последнее дерево, упавшее во всем лесу вдоль этой дороги, – Ришона украсила это заявление широким взмахом руки.

Мехнес надул щеки на медленном выдохе, глядя на восток и запад вдоль извилистой тропы. Местами заброшенный маршрут все еще оставался нетронутым, и они часами спокойно ехали по плоским камням, уложенным рабами какой-то давно забытой цивилизации. Но по большей части древний перевал превратился в грязную траншею, заросшую деревьями и ежевикой. Пока они продвигались вперед, он оставлял бригады на маршруте, чтобы они закончили открывать черный ход в Мойсехен.

– У нас есть пять тысяч человек, чтобы подняться по этой дороге, – сказал он. – Мы не можем вести их гуськом по колено в грязи.

– Нам не нужно пять тысяч, чтобы взять Моэна, – возразила Ришона. – Нам не нужно даже пятисот.

– Нам понадобится пять тысяч или больше, чтобы защитить Моэн и завершить наше завоевание, если этот Король-Маг таков, как вы говорите.

Гнев вспыхнул на щеках Ришоны.

– Мы закончили здесь, – сказала она надсмотрщику, высокому мужчине жилистого телосложения. – Приготовь все, как я и просила, к закату.

– Как пожелаете, Сан’иломан, – он низко поклонился.

Ришона повернула свою лошадь к лагерю.

Мехнес ехал рядом с ней. Их личная охрана следовала за ними. Он ощущал соленый жар ярости Ришоны, ее шипучий аромат – приятная перемена в мягком климате этого горного перевала.

Размокшая земля всасывала копыта лошадей. Мехнес выругался, когда его животное споткнулось. Эта местность напомнила ему душные джунгли Джироко, где он потерял много людей в трудной, но победоносной кампании. По крайней мере, эти леса не были изведены такой же удушающей жарой. Не ожидал он и от незадачливых крестьян Моэна ничего сравнимого с ожесточенным сопротивлением вурдуренов.

Они подошли к лагерю неподалеку. Ришона спешилась среди красно-золотых шатров. Ее поведение было авторитетным, а улыбка приятной, когда она велела Мехнесу следовать за ней, а остальным оставаться снаружи.

Павильон Сан’иломан, возвышавшийся на деревянной платформе, был большим и богато обставленным. В его центре стоял длинный стол, накрытый картами. В задней части палатки стояла ее кровать, скрытая дымчатой ​​шелковой занавеской и украшенная разноцветными подушками. Голубое пламя мерцало на больших медных пластинах, обеспечивая столь необходимое тепло.

Слуги Ришоны ждали с едой, питьем и сухой одеждой, но по ее приказу разбежались. Как только они остались одни, Ришона повернулась к дяде.

– Вы не должны подвергать сомнению мою мудрость или мою волю публично, – сказала она. – Ни за что.

Мехнес не мог не улыбнуться, увидев, как его племянница делала вид, что отдавала ему приказы.

– При всем уважении, Сан’иломан, я ваш военный советник. Мой долг высказать свое мнение, когда вес моего опыта противоречит вашим наивным инстинктам.

Она хотела ударить его, но он схватил ее за руку и с силой сжал, пока она не охнула.

– Еще рано начинать эти игры, моя королева, – сказал Мехнес. – Но если вы хотите, чтобы искра конфликта скрасила это утомительное утро, я более чем готов угодить вам.

Глаза Ришоны стали твердыми как камень.

– Все, о чем я прошу, это немного осторожности. Я не позволю, чтобы наши разногласия были услышаны теми, кто распространяет против меня злонамеренные слухи. И я не допущу, чтобы наши люди, которые долго и упорно боролись на этом жалком перевале, пали жертвой любого подозрения, что наше единство цели пошатнулось.

Он прижал ее тело к себе, позволив своему дыханию коснуться ее шелковистой кожи.

– Моя цель не изменилась.

По ее плечам прошла дрожь. Ришона выгнулась и подставила к нему лицо, приглашая Мехнеса насладиться сладким вкусом ее губ.

– Мы больше не можем валить деревья, – пробормотала она, когда он закончил.

Мехнес отпустил ее.

– Мы должны открыть эту дорогу, если мы надеемся провести по ней настоящую армию.

– Мы рискуем подорвать силу этого леса. Нам нужна его магия для всего, что грядет.

– Это очень большой лес, – Мехнес вытащил одну из карт и провел рукой по покрытому мхом зеленому полумесяцу, который тянулся на север, к Восточной Селен, и на юг, вдоль предгорий Параменских гор. – И очень маленький проход.

Ришона глядела на карту, ее губы выпятились в очаровательной хмурой гримасе. Она потерла руки, чтобы отогнать влажный холод. Заметив ее дискомфорт, Мехнес достал сухой плащ и накинул ей на плечи.

– Надеюсь, ты прав, – сказала Ришона. – Каждый раз, когда мы валим дерево, я чувствую силу, вырывающуюся из земли. Будто рушится барьер. Боюсь, мы зашли слишком далеко, очистив долину, где погибли мои родители.

– Ты – принцесса Сырнте, Ришона. Твоя магия исходит из воздуха.

– Да, но существа, которых мы надеемся призвать, не были изгнаны магией Сырнте. Они были заключены в тюрьму магами Мойсехена и должны быть призваны теми же силами. Мне понадобится воздух, чтобы закрепить мой дух, но без земли я не могу их контролировать.

Мехнес сузил глаза.

– Если у тебя есть сомнения относительно вашей способности управлять этими зверями, нужно было упомянуть их раньше.

– У меня нет сомнений, – ее ответ был резким и быстрым. – Я знаю, как удовлетворить Демонов Наэтер и привлечь их к нам на службу. Но здесь задействовано много элементов, и их следует тщательно включить. Никто не пытался сделать это раньше, Мехнес. А если и пробовали, то с треском провалились, и мы ничего не знаем об их судьбе.

– Я вложил огромные ресурсы в это завоевание, – прорычал Мехнес. – Я не буду удовлетворен, если ты меня подведешь.

Ришона встретила его взгляд.

– Я не подведу. К сегодняшнему вечеру я полностью готова. А к тому, что грядет, у меня есть время подготовиться.

* * *

На закате Ришона вышла из своего шатра, одетая в мантию цвета слоновой кости, подбитую горностаем. Несмотря на тяжелый плащ, по ее венам пробежал вечерний холодок. Она надеялась, что Мехнес не заметил дрожи в ее пальцах, когда помогал ей сесть на лошадь.

Их сопровождала Донатья, жрица Микаты, привезенная из Эк'налама. Золотые обручи украшали белые волосы старухи и морщинистое горло. Рубины свисали с ее вялых мочек ушей. Жрица поклонилась Ришоне и указала на небольшой паланкин.

– Все готово, – сказала она. – Как вы и приказали.

Ришона кивнула, но не позволила взгляду задержаться на полупрозрачных занавесках, закрывавших паланкин. Она знала, что лежало внутри: обсидиановый нож, завернутый в шелк, белая сова в маленькой деревянной клетке, фляги с вином фахин и арменским маслом, шкатулки с мара’луни, зимним шалфеем, белым альбанеттом и пасленовыми грибами.

Все это было вместе с любимой служанкой Мериной в наркотическом ступоре.

Когда они выехали из лагеря, Мехнес выставил по дороге охрану с приказом никого не пропускать. К тому времени, когда небольшая процессия прибыла в скромную долину, теперь очищенную от деревьев, их сопровождали только самые доверенные люди Мехнеса.

Ришона спешилась и вдохнула лесной воздух. Именно здесь, на этом пустынном горном перевале, поколение назад в засаде погибли ее мать Тамара и принц Фероден из Мойсехена. Если бы не их смерть, Ришона теперь была бы принцессой Мойсехена, ее отец распоряжался его плодородными землями. Но отец Ришоны умер, и трон занял принц-маг Кедехен. Мойсехен погрузился в гражданскую войну, и после тех трагических лет маг почти истребили.

«Сколько крови должно быть пролито, чтобы исправить эти ошибки?».

Ришона сняла туфли и подошла к месту, где умерла ее мать, где Ришона впервые почувствовала запах сырой и неумолимой земли. Она заставила себя выбраться из умирающей утробы Тамары, отказавшись следовать за матерью в загробную жизнь. Она вспомнила тот день, крики и ярость, звук рвущего плоть металла. Пустота потерь, в которую была втянута ее жизнь.

Над ними возвышались деревья, их огромные тени двигались в сгущающихся сумерках. Ветер шептал сквозь густые ветви. Прошлое окутало чувства Ришоны.

Она слышала плач матери, чувствовала ужас и агонию Тамары. За шумом мужчин, сражавшихся в битве, Ришона услышала отчаянный рев новорожденного ребенка. Соленый привкус свежей крови и горького последа коснулся ее языка. Она опустилась на колени, собрала в руках землю и прижала мягкий суглинок к лицу. Потом она долго и горько оплакивала предательство и убийство своих родителей.

Когда, наконец, ее рыдания стихли, Ришона вернула залитую слезами землю на место. Она встала и приказала жрице Донатье принести орудия жертвоприношения.

Используя традиционные травы Мойсехена, они отметили четыре стороны света в двенадцати шагах от того места, где погибла Тамара и родилась Ришона. К ним были добавлены ветки сушеных мара’луни, в результате чего получился восьмиконечный круг. Пока Ришона и Донатья разливали по краю вино и масло, Мехнес расставил свою стражу по периметру.

«Много толку от них будет, если это не пройдет хорошо».

Ришона закрыла глаза, чувствуя, как бьется ее сердце в тишине ночи. Она уже однажды звала этих тварей, но никогда так. Не на поверхность. Хватит ли у нее сил сдержать их? Действительно ли она понимала, что они собирались развязать? Это не было важно. Теперь пути назад не было.

Она заняла место в центре круга и начала петь, призывая всех богов Сырнте, древних и молодых, забытых и известных. Протянув свои руки к земле, она позволила нитям своего духа достичь пустоты внизу. В то же время она подняла лицо к небесам, чтобы привлечь огромные силы ночного неба.

«Сделайте меня единым целым с богинями древности. Отдайте их силу мне».

На краю круга Донатья отдернула полог паланкина и помогла Мерине выбраться. Служанка баюкала у себя на груди белую сову. Ее глаза были расфокусированы, и она напевала рассеянную мелодию. Она шла нетвердыми ногами, ее поддерживала за локоть нежно Донатья, и служанка опустилась на колени перед Ришоной.

Донатья советовала не накачивать Мерину наркотиками, утверждая, что ужас был величайшим источником жертвенной магии. Но Мерина долго и верно служила Ришоне, и Сан’иломан не могла отказать ей в этой единственной милости.

Ришона взяла сову у Мерины. Она успокоила ее трепещущие крылья, погладила мягкие перышки и поцеловала миниатюрную головку. Прижав ее дрожащее тело к сердцу, Ришона приняла обсидиановый клинок от Донатьи.

Сан’иломан закрыла глаза. Земля под ее босыми ногами дрожала. Мучительный вой коснулся ее души, отчаянный голод тварей, осужденных навеки.

– Тогда идемте, – прошептала она. – Вернитесь к свету.

Одним движением Ришона выпустила сову и взмахнула ножом. Мерина подняла глаза, когда птица улетела. Сначала она не заметила раны, оставленной лезвием ее госпожи. Затем с ее губ сорвался хриплый вздох. Руки Мерины метнулись к горлу и наткнулись на пульсирующую реку крови.

Сердце Ришоны сжалось, но только на мгновение. Она схватила служанку и прижала ее к себе.

– Милая Мерина, – пробормотала она. – Это нужно было сделать. Сегодня боги впишут твое имя в книги бессмертных, ибо ты принесла великую жертву во славу Сырнте и народа Мойсехена.

Кровь Мерины залила темным цветом платье Ришоны цвета слоновой кости. Она беспомощно боролась с твердой хваткой Сан'иломан, извиваясь, как кролик, пойманный в капкан, отчаянно и быстро водя рукой по горлу, пока ее колени скользили по влажной земле.

Донатья отошла на край круга, раскинула руки к небу и запела свою песню.

Ахме талам ню. Бехнем ахрат неме. Салам машина ду.

Обод загорелся высоким голубым пламенем. Из-под горы раздался приглушенный крик. По земле снова пробежала дрожь.

Пульс Ришоны ускорился.

Мехнес отдал резкий приказ стражникам, которые приготовили оружие.

Механе

Механе ахнам

Талам ну ахрам

Мерина сжала платье цвета слоновой кости своей госпожи в беззвучной, отчаянной мольбе о пощаде.

Ришона взглянула на обезумевшую служанку. Между ними упала темная пелена. Печаль и жалость растаяли под напором чего-то более глубокого и насыщенного, вкуса крови на ее языке, волны силы в ее животе.

Она низко наклонилась, погладила волосы Мерины и зашептала ей на ухо. Борьба служанки уменьшилась, затем прекратилась. Ришона вытерла окровавленные щеки Мерины подолом юбки. Ее губы встретились с губами служанки в нежном поцелуе. Затем она положила Мерину на мокрую землю, где женщина дергалась в последних конвульсиях смерти.

Талам ну ахрам

Мерина

Чернильная тень расцвела под ними. Деревья вздрогнули. Земля стонала. Ришона отступила через край круга, стена пламени не оставила на ней следов. Она повернулась, чтобы посмотреть на умирающую служанку.

Тело Мерины содрогнулось. Ее дикие глаза закрылись, а конечности обмякли.

Мехнес двинулся к Ришоне с обнаженным мечом. Его взгляд метался между его людьми, которые наблюдали за кругом с поднятыми щитами и напряженными телами.

Ришона чувствовала их беспокойство, но не разделяла его. В ее дух вошло глубокое спокойствие, ощущение связи с небесами наверху и всей тьмой внизу. Душа Мерины начала просачиваться из ее тела, направляясь в Подземный мир, образуя хрупкий мост между землей живых и мертвых.

«Сейчас. Это должно быть сейчас».

Глухой крик разорвал тишину.

Внутри круга земля извивалась и превращалась в вихрь из почвы и камней. Обмякшее тело Мерины потянуло к сердцу горы. Она исчезла среди неземных завываний и звуков рвущейся плоти.

Затем земля взорвалась вверх, омывая Мехнеса и его людей дождем из грязи и гравия. Внутри огненного кольца появилось существо, раскачивающееся на длинных светящихся конечностях. Его хищные глаза терялись в зияющих впадинах; его рот был открытой ямой, из которой капала почерневшая слюна. Одна конечность с черными когтями схватила труп Мерины за лодыжку, он был как ребенок, волочащий куклу. Грудная клетка рабыни была разорвана, а сердце вырвано.

– Меролим, – пробормотала Ришона. – Матуэ.

Она подняла ладони в умоляющем жесте, плавно произнося материнскую любовь и утешение.

Хем алоуим натуэ

Существо взревело и бросилось на нее, с мучительным воплем врезалось в стену огня. Мехнес бросился к Ришоне, но остановился, когда она предостерегающе подняла руку.

Демон Наэтер отпрянул и раскачивался на огромных конечностях. Мрачные ямы его глаз неотрывно смотрели на Сан'иломан. Он заключил труп Мерины в сияющие объятия. Его голова дернулась, казалось, сосредоточившись на каждом из людей Мехнеса, прежде чем повернуться к небу, лесу и земле у его ног.

«Ты начинаешь понимать».

Демон Наэтер провел длинными когтями по перевернутой земле, собрал глину и раскрошил гниющие листья своей пульсирующей хваткой.

«Милое создание тьмы».

Он вернул свой пустой взгляд на Ришону.

Она вошла в кольцо огня.

Меролим, Матуэ. Хем алоуим натуэ

Труп Мерины выскользнул из рук демона Наэтер. Шаркая, зверь подошел и прижался плоской мордой к ладони Ришоны. Его прикосновение было холодным, как лед.

Грудь Ришоны поднялась от внезапного вдоха.

Натуэ, – пробормотала она. – Алуим натуэ.

Демон Наэтер уткнулся носом в те места, где кровь Мерины пропитала платье Ришоны из слоновой кости. Его пронзила глубокая дрожь, переходящая в постоянное эхо мурлыканья. Он опустился на длинные конечности и опустил вес своего тела на землю.

С сердцем, наполненным удивлением, Ришона погладила светящуюся кожу демона. С ее губ сорвалось тихое мычание, колыбельная. Существо закрыло глаза и прислонилось головой к ее испачканной юбке. Оно зевнуло и замерло.

Ришона торжествующе посмотрела на дядю.

– Он наш, – сказала она.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ночь

Грохот вырвал Эолин из сна. Дверь распахнулась, и Гемена ворвалась в комнату, бросилась на магу и крепко обняла Эолин за шею.

– Не уходи! – воскликнула она.

– Гемена, что на тебя нашло?

– Тебе нельзя в Южный лес! – Гемена едва могла говорить между сдавленными всхлипами. – Нельзя!

В дверь постучали, и появился один из стражей, черный силуэт на фоне звездной ночи.

– Мага Эолин, мы услышали шум.

– Это просто Гемена, – Эолин на короткое время зажгла прикроватную свечу, осветив комнату слабым светом. – Ей приснился кошмар. Можешь идти. Я позову, если ты мне понадобишься.

Мужчина кивнул и исчез, закрыв за собой дверь.

– Ну же, Гемена, – Эолин вырвалась из объятий девочки. – Мы уже говорили об этом. Это будет короткая поездка, возможно, четверть месяца. Две недели, не больше. Я вернусь раньше, чем ты заметишь, что меня нет.

– Тебе нельзя идти! – взвыла Гемена.

– Тихо, – Эолин вытерла слезы со щек девочки. – Сделай глубокий вдох и скажи мне, в чем дело.

– У меня было предчувствие, – Гемена всхлипывала.

– Предчувствие?

– Не чувство. Я что-то видела. Тени и пламя.

– Тебе приснился сон?

– Не сон! Там было, как это произошло.

– Мага не может видеть будущее, Гемена. Сны – просто сны, а гадание…

– Это безрассудная форма магии, я знаю! Но я кое-что увидела. Что-то плохое.

Эолин пригладила волосы девочки.

– Ничего не произойдет, пока Мариэль, Сирена и я будем в отъезде. Ты живешь в самой мирной провинции королевства, и тебя защищают одни из лучших рыцарей королевской гвардии.

Гемена нахмурилась. Через мгновение она неуверенно сказала:

– Сэр Бортен очень храбр.

– Да.

– Всего несколько дней назад он вел бой с чужаками с севера.

– Да, – Эолин улыбнулась. – Я слышала об этом.

Группа мальчишек из Моэна, без сомнения, из банды Маркла, была поймана на шпионаже за Экеларом.

– Сэр Бортен бросился на них на своем коне и взмахнул мечом вот так и вот так, – руки Гемены вырезали в воздухе четкие дуги. Ее голос наполнился энтузиазмом. – Они в ужасе убежали и больше никогда не вернутся.

– Вот видишь? С таким рыцарем, как он, на твоей защите, нам не нужно беспокоиться о наших врагах.

– Но я только что видела не деревенских мальчишек, – Гемена закусила губу, сосредоточенно хмурясь. – Это было что-то хуже, что-то ужасное.

Эолин заключила девушку в успокаивающие объятия. Отец Гемены был жестоким человеком, а ее братья были склонны издеваться над младшей сестрой и запирать ее в подвале. Ей стали сниться кошмары с тех пор, как она прибыла на Экелар, хотя с момента последнего прошло несколько месяцев.

– Пожалуйста, не уходи, – захныкала она.

Эолин порылась в вырезе своего платья и вытащила серебряную паутину из тайника.

– У меня есть идея. Ты можешь сохранить очень важный секрет?

Мгновенно глаза Гемены загорелись от любопытства. Она решительно кивнула.

Эолин осторожно положила серебряную паутину на ладонь Гемены. Подвеска, маленькая, но изысканная, была сделана из крошечных кристаллов кварца, вплетенных в серебряные нити.

– Это очень старая магия, женская магия, – сказала Эолин. – Способы плетения были утеряны для нас, поэтому ты должна хорошо о нем заботиться. Если неправильно воспользуешься этим, повредишь или потеряешь его, у нас больше никогда не будет другого.

– Что оно делает?

– Позволяет тебе найти друга. Оно может привести туда, где я нахожусь, в мгновение ока.

Гемена присвистнула сквозь зубы.

– В Южный Лес?

– Через все королевство, если понадобится. Все, что тебе нужно сделать, это раскрутить ее и произнести заклинание, которому я тебя научу, и сфокусировать свое сердце и весь свой дух на мне.

– Я могу прийти к тебе в любое время?

– Нет. Не в любое время. Ты можешь использовать эту магию только в том случае, если тебе или одной из твоих сестер грозит серьезная опасность. Ты должна пообещать мне, что не будешь использовать его в другом случае. Понимаешь?

Гемена кивнула, обхватив пальцами кулон и прижав его к сердцу.

– Где ты его нашла?

– Король Акмаэль дал мне его давным-давно.

– Король-Маг? – Гемена нахмурилась. – Но ты сказала, что это женская магия.

– Ее соткала его мать, Бриана из Восточной Селен. Она подарила его, когда он был ребенком. Затем, в один прекрасный день, он обнаружил, как его использовать. Серебряная паутина привела его в Южный лес, где мы и встретились. Много лет спустя, после восстания моего брата, когда король простил меня и позволил вернуться в Моэн, он отдал мне серебряную паутину.

– Зачем?

– Украшение несет в себе сущность нас обоих. Пока оно у меня, я могу найти Короля-Мага так же, как ты сможешь найти меня.

– Да, но зачем тебе его искать?

Эолин колебалась.

– Это трудно объяснить, Гемена. Просто король и я…

Комок застрял в горле Эолин. Она привлекла Гемену к себе, прижавшись губами к шелковистым волосам девочки, вдыхая ее чудесный аромат меда и теплого хлеба.

– Король Акмаэль дал это мне, потому что он не хотел, чтобы я боялась, точно так же, как я не хочу, чтобы ты боялась снова.

– Ты когда-нибудь использовала его, чтобы пойти к нему?

– Нет. Никогда.

«Должна ли я?»

– Я рада, – Гемена крепче сжала талию Эолин. – Я рада, что ты не пошла к нему. Бьюсь об заклад, если бы ты это сделала, он бы никогда не позволил тебе вернуться.

Той ночью Гемена спала с Эолин. Когда мага проснулась на следующее утро, ее подопечная уже встала. Эолин нашла ее на кухне с Катариной и Ташей. Все три девочки сидели на высоких табуретах, болтая ногами, разрывая черный хлеб и глотая сытный чай Ренаты. Они дразнили и тыкали друг друга, пока старая мага увещевала их замолчать.

Девочки постарше, Мариэль и Сирена, сидели немного в стороне, склонив головы в тихой беседе, с сумками наготове у ног.

Адиана нависала над ними, освежая запасы хлеба, фруктов и сыра. Она подняла глаза, когда Эолин поставила свою сумку, подмигнула и сказала:

– Ну, разве ты не похожа сегодня утром на магу-воительницу с мечом на бедре и посохом в руке!

Девушки ахнули и захихикали от восторга, но Гемена разочарованно застонала.

– Ты берешь Кел’Бару?

– Конечно, дитя, – отрезала Рената. – Это ее оружие, не так ли? Она может взять меч, куда ей заблагорассудится.

Гемена нахмурилась и выпятила нижнюю губу.

– Тебе стоит купить себе кольчугу, – сказала Адиана. – И красивый блестящий шлем. И пару причудливых рукавиц, подобных тем, что сэр Бортен доставил из Мойсехена.

– Я бы потеряла себя под таким количеством металла, – Эолин заняла место за столом и приняла от Ренаты чашку чая. – Я ничего не услышу, ни деревьев, ни животных. Ни растения, шепчущиеся на ветру, ни землю, пульсирующую под ними.

– Не имеет значения, – Адиана взяла щедрую порцию сыра и угостила Эолин. – Тебе не нужно ничего слышать, если у тебя на груди металлическая пластина и меч в руке. Вот почему мужчины не утруждают себя слушанием. Зачем им это, если они могут решить свои разногласия несколькими хорошими ударами?

– Если ты берешь Кел’Бару, ты должна взять всех нас! – заявила Гемена. – Катарина и Таша тоже хотят пойти.

Трое младших прыгнули на Эолин с широко раскрытыми, страдающими глазами.

– Она права, Мага Эолин. Пожалуйста, возьми нас с собой!

– Когда тебя не будет, здесь делать будет нечего.

– Что значит, делать будет нечего? – Эолин всплеснула руками в притворном раздражении. – Всем вам нужно освоить заклинания, прежде чем я вернусь. А если этого недостаточно, у Маги Ренаты и госпожи Адианы есть много уроков и занятий для вас. Ваши дни будут очень насыщенными. Кроме того, маге никогда не бывает скучно, потому что ее радость…

– …происходит от бесконечного обновления самой земли, – продекламировали они в унисон, прежде чем разразиться преувеличенными стонами.

Адиана обвила руками плечи девочек и с озорной ухмылкой заговорила им в ухо:

– Мы будем делать пироги, хлеб и желе. Мы съедим столько сладостей, сколько захотим, пока Маги Эолин не будет.

– Это не правда, – Гемена возмущенно пожала плечами. – Ты говорила это в прошлый раз, когда она уезжала, и тогда это тоже было неправдой.

– Ну, ты поймала меня на месте преступления, не так ли? Умная девочка! – Адиана схватила Гемену и безжалостно защекотала ее. – Теперь ты знаешь, что не следует слушать мои обещания. И это хороший урок: никогда не верь обещанию.

С визгом девочка вырвалась из хватки Адианы и оббежала стол, укрылась рядом с Эолин. Ее маленькое тело сотрясалось от бездыханного смеха, когда мага притянула ее к себе.

– Я хочу пойти с тобой в Южный лес, – сказала Гемена, обнимая Эолин за талию.

Сердце Эолин дрогнуло, охваченное внезапной ностальгией, сильной радостью общения, смешанной с навязчивым чувством, что все, что она больше всего любила в жизни, постоянно ускользало.

– Ты побываешь там, – она смотрела на всех, пока говорила. – Когда Мариэль, Сирена и я вернемся, мы организуем еще одну поездку для всех. Мы вместе отправимся в Южный лес и будем танцевать среди деревьев под светом следующей полной луны.

Они завопили, захлопали в ладоши и принялись убирать со стола.

Эолин ожидала, что для них приготовят трех лошадей, но, к ее большому огорчению, сэр Бортен и Делрик ждали с пятью лошадьми.

Делрик был новым членом гвардии, остался с несколькими другими после визита короля. Невысокий и коренастый, со смуглым лицом и неопрятным видом, он коротко кивнул Эолин, прежде чем заняться лошадьми.

Мага обратилась к сэру Бортену резким и окончательным тоном:

– Я же сказала, что нам не нужен эскорт.

Бортен закончил поправлять подпругу, сжал челюсти и сфокусировал взгляд внутрь себя. Это был высокий, хорошо сложенный мужчина с прекрасными светлыми волосами и ясными голубыми глазами.

– Это мне решать, Мага Эолин.

– Мы едем в Южный лес. В этом королевстве нет места, которое я знаю лучше, нет места более безопасного для меня и моих учениц, – Южный Лес был ее последним убежищем от воинов, подобных этим двоим, и Эолин хотела, чтобы так оно и оставалось. – Мне нужно, чтобы вы остались здесь с Ренатой, Адианой и детьми. Вы поклялись защищать Экелар, сэр Бортен.

– Мои люди поклялись защищать Экелар, – он повернулся к ней с решительным выражением лица. – Я поклялся защищать вас.

Вызов в его тоне заставил Эолин задуматься.

Сэр Бортен посвятил три года своей жизни этому одинокому аванпосту на краю королевства. В это время Эолин работала с ним, спорила с ним, но так и не узнала его по-настоящему.

У него была семья где-то в Моэне, родня на севере, если она правильно помнила. Много лет назад он убил отца Акмаэля на рыцарском турнире, ошибка, которая должна была стоить ему жизни, но последним приказом старого короля было помилование молодого рыцаря. Акмаэль удовлетворил это желание и вернул Бортену рыцарское звание первым актом милосердия за время своего правления.

Говорили, что Бортен доблестно сражался в битве при Эрундене и спас жизнь Акмаэлю. Но Эолин мало что знала о нем. Для нее он был просто нежелательным бременем, навязанным ей королем. Его бдительность была постоянной занозой в ее боку, и она никогда не позволяла ему забыть об этом.

«Возможно, на этот раз я могу позволить ему спокойно исполнить свой долг».

– Хорошо, – решила она. – Вы можете сопровождать нас, сэр Бортен. Полагаю, вы с Делриком взяли дополнительные припасы? Мариэль, Сирена и я упаковали еду только на троих. Мы не можем допустить, чтобы наши защитники голодали.

Плечи Бортена расслабились, и он удовлетворенно кивнул.

– У нас есть то, что нам нужно, Мага Эолин. Спасибо.

Они двинулись на юго-восток вдоль реки Тарба, перешли вброд ее притоки и разбивали лагерь на ночь на берегах. Река была высокой и мутной от недавних дождей, а по утрам сырая земля источала густую дымку, окрашивавшую пейзаж в приглушенные оттенки розового и золотого.

Камыши качались в переменчивых течениях, а серебристо-голубые цапли наблюдали за происходящим из полузакрытых мест вдоль берега реки, их шеи были длинными и изящными, а походка была медленной и величественной.

На второй день путешествия Эолин воспользовалась присутствием цапель, изменив облик Мариэль и Сирены, чтобы они могли кое-что узнать о магии водоплавающих птиц. Она шла босиком по травянистым берегам, тихо, чтобы не тревожить животных, но не слишком далеко от преображенных девушек.

Веселое журчание реки вернуло боль в ее сердце. Это напомнило ей о том дне, когда они с Акмаэлем впервые играли детьми в верховьях Тарбы, глубоко в Южном лесу. Они исследовали ее кристаллические глубины в поисках радужной улитки и вместо этого столкнулись с другими чудесами. Ее смех звучал громко и свободно, его поведение было серьезным и внимательным. Было странно, как те дни могли уйти навсегда и все же быть такими настоящими.

Эолин обхватила себя руками и подняла лицо к ветру, вдыхая свежий аромат ила и осоки. На невысоком холме рядом ждали мужчины с лошадьми, Делрик осматривал местность, взгляд Бортена был устремлен на Эолин и ее учениц, безмолвных часовых под полуденным солнцем.

Ближе к вечеру третьего дня в поле зрения показался Южный лес, темное пятно высоких дубов и гигантских сосен, возвышавшихся над заброшенными полями. Мариэль захлопала в ладоши и вызвала Эолин и Сирену на гонку.

Мага рассмеялась и пришпорила коня. Наклонившись, она соединила свой дух с животным, синхронизировав копыта с пульсом своего сердца.

Через мгновение она оставила девочек позади. Ветер срывал ленты с ее волос, запах коня и летнего пота пропитывал ее чувства. Высокие ветки тянулись к ней, и она закрыла глаза, открыв их как раз вовремя, чтобы увидеть, как лес тянется в темных объятиях.

Эолин остановила коня, дыхание было прерывистым, щеки раскраснелись, а волосы закрутились в дикие кудри.

Густая листва и тяжелые стволы закрывали солнце, стирая все следы оставленного мира. Мага спешилась и вдохнула насыщенный аромат сосны, суглинка и летних трав. Она встала на колени, чтобы погладить листья и стебли молодых кустов.

Шепот могучего черного дуба поднял ее на ноги. Подойдя к древнему дереву, Эолин положила ладони на его грубую кору и прижалась телом к ​​твердой опоре его ствола. Направляя свои чувства к реке жизни внутри, она сплела щупальца своего духа вокруг ее постоянного течения, черпаемого из глубин земли и доставляемого невидимыми облаками к небу, тянущего ствол и ветви между двумя мирами.

– Это я, дорогой друг, – пробормотала она, довольная тихим объятием. – Наконец-то я пришла домой.

Бортен и Делрик разбили лагерь на небольшой поляне, а Эолин отправилась исследовать местность с Сиреной и Мариэль.

Среди учениц Эолин Сирена была самой одаренной, когда дело доходило до языка растений. В Экеларе она часами сидела в гербарии, слушая хрупкий шепот коллекции, удаляя образцы, чья магия угасла, и заменяя их свежими травами. В лесу Сирена улавливала настолько тихие голоса, что даже Эолин не могла их услышать. Она находила спрятанные грибы и крошечные растения, всегда возвращаясь из леса с новыми лекарствами в руках.

Мариэль же легко разговаривала с животными и обладала сверхъестественным даром говорить на языке камней. Стражи Бортена иногда шутили, что зайцы охотно попадались в силки Мариэль, настолько они были очарованы ее голосом. Эолин чувствовала движение лесных существ, когда Мариэль двигалась среди деревьев, словно пробуждение на рассвете. Волки будут привлечены к Мариэль в сумерках. Возможно, Рысь тоже появится до утра.