Текст книги "Меч теней (ЛП)"

Автор книги: Карин Рита Гастрейх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Она стряхнула его, не сводя глаз с битвы.

– Где он? Где король?

Внизу воцарился хаос. Не было никаких признаков Акмаэля, только его вставший на дыбы конь, испуганный и застрявший в массе воинов. Две армии корчились, как гигантские змеи, в предсмертной агонии. По полю разнесся торжествующий вой.

– Убит! Король-Маг убит!

Зазвучали рога, и сырнте издали оглушительный победный рев.

Мужчины начали отрываться от рядов Мойсехена зловещей струйкой, предшествовавшей бешеному отступлению. Бегство, Эолин знала, будет безжалостным.

– Миледи, – воин-маг требовал ее внимания. – Мы должны уйти сейчас же.

Остальные ее стражи собрались вокруг них, некоторые уже были верхом, один вел кобылу.

Эолин взяла свою лошадь и прижалась лбом к ее морде, шепча слова ободрения на давно выученном языке.

– Он не умер, – сказала она магу-воину.

– Надеюсь, вы правы, но это ничего не меняет. Битва проиграна, и у меня есть приказ.

– Тебе приказано защищать меня, – Эолин была верхом, с посохом Церемонда в руке, Кел’Бару висел у бедра. – Тогда защити меня, пока я еду на помощь нашему королю.

Она направила свою лошадь галопом, мчась вниз по склону к горячке драки, не обращая внимания на испуганные крики стражи.

Отставшие, начавшие отступление, остановились при ее прохождении и с недоумением наблюдали за спускающейся магой. На пороге битвы Эолин придержала поводья, ноздри раздулись от укуса крови, желудок скрутило при виде стольких изувеченных мужчин.

– Боги, помогите, – пробормотала она, вызывая дух своей мертвой матери. – Возлюбленная Кайе, Мага-воин, женщина моей крови, дай мне силы.

Стражи приближались сзади, стуча копытами по земле, и кричали, требуя остановиться. Эолин не оглядывалась, а ждала, измеряя темп их погони. Как раз перед тем, как они достигли ее позиции, она снова пришпорила кобылу, заставив их следовать за ней.

Она не сводила глаз с лошади Акмаэля, когда они ныряли в реку смерти. Какофония металла и обезумевших мужчин переполняла ее чувства. Бурные потоки боя мешали ее шагу и угрожали утянуть ее вниз.

Стражникам удалось окружить ее, защищая мечом и щитом, их мольбы об отступлении были заглушены желанием выжить. Под их защитой Эолин продвигалась вперед, максимально сохраняя свою магию, вызывая быстрое и обжигающее пламя, чтобы отбиваться от нападавших.

Наконец, между ней и лошадью Акмаэля открылась тропинка. Она прыгнула вперед, вырвавшись из круга стражей и призвав скорость ветра.

Она не видела воина-сырнте, пока не стало слишком поздно. Его меч вылетел из его руки, вспышка смертоносного света глубоко погрузилась в шею ее лошади. Животное вскочило на дыбы, отшвырнуло Эолин и с криком рухнуло на колени.

Она сильно ударилась о землю, кости хрустнули от удара, дыхание выбилось из легких. Задыхаясь, Эолин попыталась встать на ноги. Ее конечности пульсировала от боли. Слезы угрожали затуманить ее зрение.

Каким-то образом посох Церемонда остался в ее руке. Она использовала его, чтобы укрепить свой дух, чтобы достичь силы земли.

Солдат-сырнте бросился на Эолин с поднятым мечом, но его продвижение было остановлено криком человека, который сбил ее лошадь. Этот человек приближался сейчас, торжествуя, его забрызганное кровью лицо скривилось в злобной улыбке.

– Мага Эолин, – он остановился на расстоянии. – Я Мехнес, принц Сырнте. Пришла забрать тело своего мертвого короля или отдать дань уважения своему новому господину?

– У маги нет хозяина, – Эолин с трудом сдерживала дрожь в руках. – Кроме богов, которые правят ее сердцем.

– Тогда я заберу твое сердце, – Мехнес принял меч от одного из своих товарищей. Эолин вспомнила, как быстро и уверенно первый вылетел у него из рук. – Хотя мне, возможно, придется его вырезать.

Кел’Бару дрожал рядом с ней, беспокойный в ее хватке, жаждал крови этого человека. Она проигнорировала искушение его зова. Преследовать Мехнеса с мечом было бы величайшей из всех ее глупостей.

Вместо этого она сжала посох Церемонда и сосредоточилась на ровном гудении в его сердцевине.

– С тобой покончено, принц Мехнес, – сказала она. – Именем короля я приказываю тебе покинуть эти земли. Тебе и все твоим людям. Я больше не буду просить.

– Это твоему королю конец, мага. Теперь я правлю Мойсехеном. Я прошу тебя, отложи свой посох и встань передо мной на колени, или ты обнаружишь, что этот меч застрял между твоими хорошенькими грудями.

Маэхехнам, – ответила она, – аррат сауфини

Посох Церемонда подскочил на ее зов в зловещем приливе силы.

Мехнес метнул свой меч к ее сердцу.

Эхекат нерай!

Молния вырвалась из земли и прошла сквозь рябиновый посох, вырвавшись из его хрустального наконечника во взрыве белого огня, который пронзил Мехнеса и бросил его на землю, поймав в светящуюся сеть.

Эолин вцепилась в посох Церемонда, направляя всю силу жизни в его смертоносный огонь. Она приготовилась к удару меча Сырнте в отчаянной надежде, что ее враг погибнет до того, как его клинок разорвет ей грудь.

Огонь потрескивал над телом Мехнеса, и он закричал в агонии, но Эолин не смягчилась, пока его крики не утихли, а воздух не наполнился зловонием горелой плоти.

Эолин сняла проклятие. Волосы у нее были опаленные, ладони – почерневшие и обожженные. В ушах звенело. Она кашляла и хрипло дышала.

Проведя ноющей рукой по груди и животу, она обнаружила себя целой и невредимой. Пламя отразило меч Мехнеса, который теперь бесполезно лежал на земле, лезвие потускнело, кожаная обшивка рукояти расплавилась.

Осторожно Эолин подошла к своей жертве, вспомнив, когда она в последний раз пыталась наложить проклятие, как Церемонд пережил его удар и воскрес, победив магу и изгнав ее душу в Подземный мир. Вытащив Кел’Бару, она держала верный клинок перед собой, подошла вплотную и приставила острие меча к горлу Мехнеса.

Мужчина хрипел, но замер. Он повернул голову, будто хотел посмотреть на нее, но его глаза в саже были обожжены проклятием. Он поднял дрожащую руку к ее лицу.

– Адиана, – голос Мехнеса превратился в хриплый шепот с оттенком веселья и меланхолии. – Я знал, что это будешь ты.

– Что? – замешательство Эолин сменилось осознанием, а затем ужасом, когда конечности принца Мехнеса обмякли.

Она выпустила меч и упала на колени. Взяв командира Сырнте за плечи, она встряхнула его и ударила по лицу.

– Нет! Ты не можешь умереть. Не пока ты не расскажешь мне, что ты с ней сделал!

Эолин била кулаками в грудь мертвеца, слезы текли по ее щекам, она умоляла его заговорить, пока грубые руки не схватили ее и не потащили прочь.

– Мага Эолин, – мужчина повторял ее имя, держа ее за плечи, пока ее бред не прекратился и она не посмотрела на него, как бы очнувшись от темного и страшного сна.

Это был один из стражей с окровавленным лицом, с которого капал пот. Он смотрел на Эолин так, будто видел ее впервые. Внезапно он отпустил ее и попятился. Его голова была склонена; страх и уважение заполнили его выражение.

– Смотри, Мага Эолин, – он указал вниз по склону. – Посмотри, что ты сделала.

По всему полю боя последние сырнте бежали под знаменами Мойсехена. Отставших рубили, разбросанные тела грабили королевские солдаты.

Эолин отвернулась от бойни.

«На войне даже победа кажется безобразной».

– Где король? – спросила она.

Страж кивнул в сторону группы рыцарей и солдат. Акмаэль распластался на земле у их ног, окруженный трупами людей, пытавшихся защитить его.

Наконец, Эолин беспрепятственно бросилась к нему.

Ее сердце остановилось при виде его лица, пепельно-серого и погрязшего в смерти. Кожа вокруг его губ и глаз стала болезненно-синей. Копье, которое сбило его с ног, сместилось, то ли во время падения с лошади, то ли от его руки, она не знала. Лезвия пронзили его доспехи, и в ранах собралось обильное количество крови. Хотя поток, казалось, остановился, Эолин знала по своей промокшей тунике и темной и липкой луже под ним, что он уже потерял слишком много.

– Акмаэль, – она опустилась на колени рядом с собой, сняла его перчатки и взяла обе руки в свои руки. Его пальцы были жесткими и холодными, как лед. Она искала его пульс и после долгого мучительного мгновения нашла его слабее шепота падающего снега. – Пошлите за Верховным Магом Резлином, – она ослабила ремни на его доспехах, чтобы обнажить раны и начать их перевязывать. – И принесите носилки для короля.

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Второй спуск

Акмаэля с почтением отнесли в его палатку, где его раздели Верховный маг Резлин и Эолин. Они удалили осколки металла и песка из его ран и промыли их вином и водой. Затем прикладывали припарки из тысячелистника, вербены, торментила и лисьего трутня.

Выражение лица Резлина было мрачным. Эолин заметила в его глазах затравленное выражение, будто он вновь переживал какое-то ужасное воспоминание.

– Что такое? – спросила она, когда они закончили перевязывать раны. – Что вы видите?

Резлин покачал головой и заговорил тихо, чтобы другие в палатке не услышали:

– Я вижу его отца.

Ее сердце сжалось. Резко вдохнув, Эолин повернулась к столу Резлина с травами и экстрактами. Она начала собирать ингредиенты для настоя железняка и чертополоха.

– Тогда было сложнее, – сказала она. Кедехен умер от раны копьем, щепки лишили его глаза и проникли в череп, гноились несколько дней, прежде чем избавить старого короля от его агонии. – То было почти невозможно для любого, мага или маги, очистить и исцелить. Ты мало что мог сделать, кроме как ждать, пока Боги сделают свой выбор.

Ее руки тряслись. Флаконы выскользнули из ее пальцев. По чреву Эолин пробежала сильная судорога, и она упала на пол.

Резлин мгновенно оказался рядом с ней.

– Мага Эолин!

На ее коже выступил холодный пот. Она изо всех сил пыталась говорить, но каждый вдох прерывался новой волной боли.

– Пожалуйста, – выдавила она сквозь испуганные вздохи, – пожалуйста, маг Резлин, попросите их уйти. Всех.

Маг отослал слуг, рыцарей, стражников и дворян, с тревогой наблюдавших за их работой. Затем он вернулся к Эолин и накинул ей на плечи свой плащ.

– Сегодня ты слишком многого потребовала от своей магии, – сказал он. – Ты должна отдохнуть, Мага Эолин. Позволь мне позаботиться о короле. Я приготовлю настой, чтобы успокоить твой дух.

– Маг Резлин, – Эолин схватила целителя за руку и умоляюще посмотрела на него. – Я беременна. Семя пустило корни всего несколько недель назад. Боюсь, эта искра жизни слишком нова, слишком хрупка, чтобы пережить проклятие, которое я наложила на принца Мехнеса.

Глаза Резлина расширились.

– Оно пытается забрать жизнь внутри тебя, – он положил руку ей на живот, прислушиваясь к своим прикосновениям, и сказал. – Отец ребенка – воин.

– Откуда вы знаете?

– Потому что он борется, – взгляд Резлина метнулся к королю. – Он издал боевой клич сквозь твою боль. Кроткий младенец тихо ускользнет, ​​и ты не узнаешь до утра, когда кровь его поражения запачкает твою постель.

Ее снова охватили судороги.

– Мы начнем с корня зимнего шалфея, чтобы очистить вас от проклятия, успокоить мышцы, можжевельника и розмарина, чтобы защитить ребенка, – Резлин помог Эолин подняться и подвел ее к ложу короля.

– В таком виде я бесполезна для Акмаэля, – запротестовала она. – Я лучше отдохну в другом месте, чем буду инвалидом рядом с ним.

– Это же его сын в опасности?

Эолин открыла рот, чтобы возразить, затем прикусила губу и отвела взгляд, не в силах произнести ложь.

– Дух сына может помочь отцу, точно так же, как дух отца может помочь сыну, – сказал Резлин. – Это мощная магия, и мы не можем отказать им в этом.

Она встретилась взглядом с магом, вызов пересилил дрожь в ее голосе.

– Вы не должны никому говорить.

Резлин ответил нежной улыбкой, подчеркнувшей черты его лица.

– Тебе не о чем беспокоиться, Мага Эолин. Если и есть что-то, что я показал за годы службы дому Вортингенов, так это моя способность к осмотрительности.

* * *

Той ночью Потерянные души затащили Эолин к себе. Тысячи щупалец их жажды проникли в ее дух, ища жизнь внутри. Эолин цеплялась за мир живых на тонкой нити зимнего шалфея, горький корень которого ложкой впихнул ей в рот Верховный маг Резлин, чье лицо казалось искаженным и расплывчатым в тусклом свете свечи всякий раз, когда она выныривала из своих кошмаров.

Она взяла волшебство, которое он ей дал, и сплела его вокруг своего будущего ребенка, переплетая эфемерную ткань с более свежими ароматами розмарина и можжевельника, все время отбиваясь от Потерянных Душ, пока защитный плащ не набрался сил, и разлагающиеся духи, ищущие ее ребенка, рассыпались от прикосновения, наконец, ускользая в вечную тьму.

На рассвете она проснулась измученной.

Каждый мускул в ее теле болел, но спазмы прошли. Она чувствовала ребенка живым в своей утробе. Слезы радости и облегчения защипали глаза.

Маг Резлин принес еще один настой и внимательно осмотрел ее. Синяки на ее ребрах стали пурпурными и черными.

– Должно быть, я ушибла их, когда упала с лошади, – сказала Эолин. До сих пор она даже не замечала боли.

Резлин покачал головой.

– Боги, должно быть, благоволят тебе, мага Эолин, раз позволили тебе ринуться в рукопашную и уйти только с этим.

Он достал льняную повязку, которой обмотал ее туловище.

– Позвольте мне позаботиться о короле, – сказала она.

– Ребенок еще в опасности. Слишком большое усилие все же может причинить ему вред.

– Никакая задача не исцеляет нас лучше, чем задача исцеления других.

Резлин ответил на эту старую поговорку теплой улыбкой.

– Очень хорошо. Но когда я приказываю тебе отдыхать, Мага Эолин, ты должна отдыхать.

В течение нескольких дней Акмаэль был между этим миром и другим, его кожа была прозрачной, а тело – холодным и безразличным. Эолин внимательно следила за его ранами, меняя припарки и накладывая свежие повязки несколько раз в день.

Однажды утром Верховный маг Резлин осмотрел рану, оставленную копьем, и, обнаружив ее чистой, решил прижечь ее. Тело Акмаэля содрогнулось от прикосновения раскаленного железа, реакция, которая обеспокоила Эолин, но, похоже, понравилась придворному врачу. Вонь горелой плоти навеяла нежелательные воспоминания о проклятии Ахмад-Купта, и когда они приложили железо во второй раз, Эолин отвернулась, не в силах смотреть. После того, как они запечатали рану, были приготовлены новые припарки с использованием фенхеля, девясила и крема, чтобы залечить волдыри на коже.

Когда они закончили менять бинты, Эолин закрыла глаза и возложила руки на Акмаэля, ее дух искал разорванные ткани и расколотые кости, сплетая то, что она могла, с помощью магии. Это была изнурительная работа, и она могла выполнять ее только короткие промежутки времени, прежде чем пламя ее магии дрогнуло. Резлин неизбежно убирал руки, отвлекая внимание и напоминая, что у нее есть ребенок, которого нужно защитить и исцелить.

Он принес еще одну чашку чая из железного корня, и Эолин маленькими ложками влила настой в потрескавшиеся губы Акмаэля.

– Он потерял слишком много крови, – сказала она, – и эти вливания, боюсь, не восполнят ее достаточно быстро.

– Исцеление должно подчиняться темпу земли, – ответил Резлин.

Эолин напряглась.

– Почему же тогда земля движется так медленно?

Возле королевской палатки послышался шум. Воздух наполнили хриплые крики и смех, звуки дружбы мужчин.

Вошел маг Кори, солнечный свет следовал за ним светящимся облаком. Он сердечно поприветствовал Резлина и повернулся к Эолин, которая бросилась ему в объятия. Он недавно умылся и надел свежую одежду, но запах Моэна, земли и раздавленных дубовых листьев, сосны и душистых трав цеплялся за него. От этого сердце Эолин сжалось от желания вернуться домой.

Серебристо-зеленые глаза Кори сверкнули.

– Никогда не думал, что получу от тебя такое приветствие, Мага Эолин.

Она покраснела и отвернулась.

– Никогда не думала, что буду так рада тебя видеть, маг Кори. Ты должен рассказать мне о Мариэль и Бортене.

– Они живы и здоровы, или были такими, когда я их видел. Вряд ли им причинили какой-либо вред. Полагаю, мы узнаем об этом достаточно скоро, лорд Херенсен спешит изгонять последних сырнте из Моэна. Ах! – он протянул посох, который нес, из полированного дуба и водяного хрусталя. – Это, я полагаю, твое. Это прекрасный инструмент, Эолин. Спасибо, что доверила его мне.

Сердце Эолин сжалось, когда она приняла посох, ее магия воссоединилась со знакомым резонансом Южного Леса. Она отложила его и повернулась к магу.

– Кори, люди, принесшие Акмаэлю голову Ришоны, говорили о тебе. Они сказали, что встретили тебя у перевала Эрунден и что ты несколько дней следовал за армией Сырнте.

– Это правда, – он ухмыльнулся. – Я стал честным героем.

Эолин вдохнула, но вопрос сорвался с ее губ:

– Возможно, ты слышал, что я убила генерала, который командовал армией Сырнте.

– Да, конечно. Очень впечатляюще, но, уверяю, Сан'иломан была более престижным убийством. Ты не победила меня, Эолин. Еще нет.

– Нет, – она подняла руки, пытаясь сдержать его юмор. – Пожалуйста, Кори. Я не это имела в виду. Когда он умирал, принц Мехнес упомянул Адиану на последнем издыхании, и я подумала… я подумала, что, может, ты ее видел. А девочки, Таша и Катарина, они…?

Ее голос оборвался, когда он изменил выражение лица. Она никогда не видела Кори таким, без намека на легкомыслие в глазах.

– Девочки мертвы, Эолин, – сказал он. – Мне жаль.

Эолин сдерживала прилив боли, вызванный этими словами, цепляясь за единственное имя, которое все еще давало надежду.

– А Адиана?

– На данный момент Адиана вне нашей досягаемости.

– Значит, она все еще пленница Сырнте? Возможно, мы сможем отправить сообщение лорду Херенсену, и он сможет…

– Нет, – он отмахнулся от ее слов. – Нет, Эолин. Она не с сырнте. Она в безопасности, но ее ситуация… сложная. Я думаю, нам лучше не говорить об этом сейчас.

– Но я должна знать…

– Эолин, – он взял ее за подбородок. – Посмотри на себя. Как долго ты несла бремя этого королевства на своих плечах? Твоя магия израсходована, а аура исчезла. Ты должна восстановить свои силы и вернуть короля нашему народу. Когда эти задачи будут выполнены, мы подробно поговорим, и ты узнаешь о судьбах всех своих сестер.

Мага вдохнула, чтобы возразить.

– Это мое последнее слово, – сказал Кори.

Эолин понимала, что споров больше не будет. С неохотой она вернулась к Акмаэлю, обеспокоенная непреклонным молчанием Кори и тайной, скрытой за его словами.

В последующие дни руки Акмаэля становились теплее, но он все еще не отвечал на ее прикосновения. Эолин стала спать в его постели. Никто не сомневался в ее решении сделать это. Снова и снова она искала Акмаэля в своих снах, но он ускользал от нее, как тень на краю сознания.

Наконец однажды ночью она нашла его. Не мужчину, а мальчика, заблудившегося в черном лесу, притаившегося возле корявого старого дерева и с тревогой вглядывающегося в бесконечный мрак.

Я должен найти свою мать, – сказал он. – Она давно ушла и не вернулась.

Из глубины бесформенного леса донесся женский голос. Акмаэль вскочил на ноги и побежал к нему.

Эолин вскрикнула и схватила его за руку, вытаскивая из темноты, но мальчик вырывался из ее хватки.

Я должен найти отца, – настаивал он. – Он ждет в чертогах моих предков и приготовил для меня место.

Теперь звало множество голосов, сплетенных вместе в единый гобелен песни, который оседал на высоких ветвях и сиял, как луна из слоновой кости. Акмаэль начал взбираться на одно из гигантских деревьев.

В Южном Лесу есть свет, – сказала Эолин, в отчаянии следуя за ним. Темные ветви выскользнули из ее рук, и она потеряла равновесие на эфемерных опорах. – Свет и магия. Река со сверкающей рыбой и деревьями, которые тянутся к солнцу.

Мне не нужны такие вещи. Правда ждет меня там, – Акмаэль кивнул в сторону светящегося шара. – Истина и мир. Духи всех тех, кто ушел раньше. Я больше не буду медлить.

Эолин схватила Акмаэля за лодыжку, найдя ее на удивление твердой на ощупь. Дерево шипело и дрожало, пытаясь сбросить ее со своего туманного ствола.

Ребенок, которого мы еще не видели. Он ждет на берегу реки.

Акмаэль замер.

Какой ребенок?

Разве ты не слышишь его голос?

Деревья качались на ветру, который нельзя было почувствовать.

Из темноты выскользнул детский смех, мягкий и пронзительный.

Неуверенность омрачила выражение лица Акмаэля.

Пойдем со мной, – сказала Эолин.

Он смотрел на шар над ними, тоскуя в своей позе.

Твои предки будут ждать.

Он неохотно взглянул на нее черными глазами на бледном лице.

Я не помню дорогу, – сказал он.

Я покажу тебе.

Свет начал просачиваться через лес, пока они шли рука об руку. Травы у их ног тянули цвет из земли, распустив цветы рубина и аметиста. Деревья превратились в извилистые ветки и твердую кору, украшенные изумрудными листьями и цветами опала.

Река бормотала их имена, и они остановились на берегу, наблюдая, как поток воды поднимается, пока не коснется их босых ног, прохладный и успокаивающий, всегда полный жизни. С другой стороны парила серебряная звезда, бесформенная и яркая, как фонари генд, которые когда-то вели ее домой…

Эолин проснулась.

Дневной свет просачивался в палатку.

Акмаэль сидел на кровати рядом с ней, лениво поглаживая ее волосы. Выздоровление сделало его бледным и изможденным, но он был жив.

Живой.

– Верховный маг Резлин рассказал мне обо всем, что ты сделала в день битвы, – сказал он. – Как твое мужество вдохновило моих людей.

Пораженная изумлением, она села и коснулась его лица.

Акмаэль прижал пересохшие губы к ее ладони.

– Глупая женщина, – пробормотал он, но в тоне его было мягкое предостережение, а в глазах стояли слезы. – Никогда больше не ослушивайся меня.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Свобода

Тэсара изучала свое лицо в зеркале, изготовленном серебряными мастерами Антарии и подаренном ей благородным домом Веландера по случаю ее свадьбы с Королем-Магом. Во всем Мойсехене нельзя было найти более тонкого зеркала, но королева жаждала более чистого образа, то, что отражало бы тепло ее щек и изгиб ее бровей. То, благодаря чему она выглядела живой, а не выгравированной на камне.

Она отложила инструмент.

– Это не годится. Я не знаю, что он видит, когда смотрит на меня.

– Он видит великую красоту, моя Королева, – Соня заканчивала прическу Тэсары, заправляя выбившиеся пряди в сложное плетение золотых локонов, украшенных серебряными лентами и сапфировыми кристаллами.

– Красоты недостаточно, – Тэсара перекатывала эти слова на языке, их вкус был новым и горьким. Она встала и отдалилась от Сони, разглаживая складки ее лилового платья, теребя косы.

– Доверьтесь мне, моя Королева, – сказала Соня. – Мужчины голодны после войны. Вашей красоты будет достаточно.

– Только не с этой ведьмой рядом с ним.

– Даже если бы он переспал с тысячей блудниц отсюда и до Римсавена, это не имело бы значения. Вы – его королева. Подарите ему свое обожание, одарите его своей красотой, и он придет к вам. Сегодня ночью.

Тэсара поежилась от этой мысли. Как могло нечто столь неприятное для женщины быть столь востребованным мужчинами и столь необходимым для деторождения?

С башен крепости грянули рога. Живот Тэсары сжался, как кулак.

– Это третий раз, моя Королева.

– Я знаю! – отрезала она.

Соня напряглась и почтительно поклонилась.

– Осталось мало времени, если вы все еще хотите встретиться с королем у ворот.

Воля Тэсары или нет, но это должно было быть сделано.

Лорд Пенамор ждал их в вестибюле, одетый в цвета и печать Рёнфина. Он окинул племянницу острым взглядом, задержав взгляд на ее открытых волосах.

Кровь поднялась к щекам Тэсары. Казалось вульгарным и нечистым отказываться от чепца и вуали, но Соня настаивала, что это возбудит аппетит Короля-Мага.

«Возможно, вы не сможете сравниться с колдовством маги, – сказала она, – но вы можете использовать ее уловки».

Тэсара ожидала, что ее дядя не одобрит это, но через мгновение он лишь фыркнул и хитро улыбнулся.

– Только дурак не захочет переспать с тобой, – сказал он.

– Мой Король не дурак, – возмутилась Тэсара. – Мой король заколдован.

Губы Пенамора сжались в прямую линию. Нотки сочувствия мелькнули в его ожесточенных глазах. Они помирились после того, как он вспылил в ее покоях, но это не уменьшило бремя Тэсары. Она должна была скоро привести Короля-Мага к себе в постель и зачать от него сына, иначе все будет потеряно.

Пенамор коснулся ее щеки.

– Что тебе нужно, так это улыбка, чтобы завершить очарование. Пойдем, Тэсара. Это не так уж и плохо. У твоих ног два королевства, и красота богов в твоем лице. У этой шлюхи нет ничего, кроме ее жалких заклинаний и мерзких зелий.

– Сырнте отдали ей королевство, – ответила Тэсара. – Люди теперь поклоняются ей. Истории, которые мы слышали…

– Ложь и обман, все придумано, чтобы превратить ее в то, чем она не является.

– Обман? Вся армия была свидетелем…

– Рассказы о войне всегда преувеличены. Даже если в их словах и есть смысл, это не имеет значения. Любую ложь можно сделать правдой, а любую правду ложью. Все, что для этого нужно, – это терпение, настойчивость и несколько метких слов.

Тэсара выдержала взгляд дяди. Она не могла найти изъяна в его рассуждениях, и это сразу обеспокоило ее и вселило надежду.

Праздничная атмосфера встретила свиту королевы, когда они спускались из замка. Смех и песни, музыка и танцы следовали за ними от центральной площади до городских ворот.

Счастливые хвалебные возгласы подняли Тэсаре настроение, хотя мощеные улочки и близко не были так многолюдны, как она ожидала. Когда они достигли входа в Город, Тэсара поняла почему. Жители Мойсехена устремились навстречу своему королю, их восторженный поток заливал поля за городскими стенами морем празднования.

Тэсара думала, что ее сердце не может пасть ниже, чем в последние дни, когда проклятие маги похитило ее не рожденного ребенка. Но она не была готова увидеть, как ведьма с триумфом едет рядом с Королем-Магом, получая восторженное обожание своего народа.

Женщины и дети окружали магу, осыпая ее белыми лилиями, пока ее руки не наполнились ароматными цветами. Мужчины поднимали кубки, переполненные элем.

– Да здравствует король Акмаэль! – кричали они, и к этому примешивалось столь же страстное заявление. – Боги, храните магу!

– Пусть ее заберут демоны, – пробормотал Пенамор.

Тэсара направила лошадь вперед, заставив стражников открыть путь к ее королю. Люди, казалось, были полны решимости держать ее подальше, и отчаяние росло с каждой минутой, которая отделяла ее от короля и его любовницы.

Наконец, факт ее присутствия пронесся сквозь хаос, и люди расступились, уступая дорогу. Проехав галопом, Тэсара сократила дистанцию ​​до тех пор, пока внушительный взгляд Короля-Мага не остановился на ней. Она резко замерла, молясь, чтобы неуверенность, преследовавшая каждый ее вдох, не проявилась ни в плечах, ни в выражении лица.

– Мы приветствуем вас, мой Король, в этот самый счастливый день, – сказала она.

Король кивнул, сначала ей, а затем Пенамору рядом с ней. Битва при Римсавене сделала его лицо худым и бесцветным. Еда, солнце и покой изменят это, знала Тэсара, но ничто и никогда не уменьшит тьму за этими каменными глазами, зловещий взгляд, который заставил ее дрожать с самого первого дня их встречи.

– Спасибо, Тэсара, – сказал он. – Лорд Пенамор.

– От имени Рёнфина я поздравляю вас, король Акмаэль, – сказал Пенамор. – Пожалуйста, знайте, что мой повелитель готов предложить любую помощь, в которой вы нуждаетесь, поскольку мир и порядок восстановлены на ваших землях.

– Предложение короля Лианоса очень любезно, – признал король.

Тэсара расплылась в улыбке и широко махнула рукой.

– Мы продолжим путь в Город, мой Король? В зале замка нас ждет пир. Еда, питье, заслуженный отдых и веселье для моего любимого мужа и его верных людей.

Мага, по-видимому, наконец, поняв, что ей здесь не рады, приказала своей лошади отойти в сторону, но король поднял руку, чтобы остановить ее.

– Мага Эолин, я разрешил тебе уйти?

– Нет, мой Король, – у ведьмы хватило присутствия духа показаться смущенной. Она встретила взгляд Королевы, а затем посмотрела на Короля. – Я не хотела оскорбить. Я просто подумала…

– Эта победа принадлежит тебе в той же мере, в какой она принадлежит мне, – сказал он. – Мы вместе проедем через городские ворота.

Тэсара почувствовала дрожь в основании позвоночника, комок гнева, который грозил взорваться криками ярости. Она крепче сжала поводья.

– Конечно, Мага Эолин, – сказала она, выдавливая из себя улыбку. – Мой Король прав в этом, как и во всем. Мы слышали много рассказов о вашем героизме во время битвы с Сырнте. Мы должны позволить людям воздать вам должное.

Если Король-Маг и оценил достойную капитуляцию Тэсары, то не подал виду.

Мага не встречалась взглядом с Тэсарой, когда они проезжали мимо.

«Она может быть смелой блудницей, но не настолько смелой, чтобы злорадствовать в моем присутствии».

Когда свита Королевы заняла место за охраной короля, дядя Тэсары подошел ближе.

– Ты не должна позволять ей сидеть рядом с ним во время банкета.

Тэсара пожала плечами. Она всегда находила своего дядю пугающим, но в этот момент он только позабавил ее.

– Она будет сидеть рядом с ним, дядя. И спать в его постели. Сегодня и каждую ночь на долгие годы вперед.

– Не говори так, – настаивал он сквозь стиснутые зубы. – Мы далеки от завершения этого дела. Я больше не увижу тебя униженной. Король Акмаэль знает последствия, если осмелится…

Тэсара не ответила Пенамору. Она глубоко вдохнула, глядя на развевающиеся флаги и поднятые копья, позволяя крикам людей отойти на задний план.

Ее гнев растворялся в неожиданной легкости бытия. Бремя Короля-Мага было переложено на эту женщину, и Тэсара с удивлением обнаружила, что ей это больше не важно. Ей ничего больше не было нужно ни от этого буйного человека, ни от его странного царства, ни от этих страшных страданий.

«Я уйду отсюда и возьму с собой Элиасару».

Рёнфин мог признать принцессу Тэсару негодной для повторного брака, но они, тем не менее, предоставят ей убежище. Она и ее дочь могли бы посвятить свою жизнь тихому делу среди Сестер Смирения или Слуг Бедных. Их больше не будут мучить амбиции людей и колдунов. Они больше не будут жить в страхе перед ядовитой силой ведьмы Мойсехена.

– Тэсара! – упрек Пенамора прервал ее мысли. – Ты слушаешь?

Мир вернулся в фокус: хаос голосов и песен, смрад лошади и пота, тяжелая походка тысячи человек, развевающиеся на ветру серебряные и пурпурные знамена.

– Да, дядя, – сказала она. – Я слушаю.

Но его слова больше не имели над ней никакой власти.

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Совет мага

Они прибыли ночью и тайно превратились в существ, которые незаметно проскользнули сквозь тени, их собрание было защищено грозными чарами. Телин, Кори, Резлин и Цетобар встретились в узком кругу, восходящем к частным советам Церемонда, хотя их число в те дни значительно уменьшилось.