Текст книги "Остров выживших"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 10

Я не могу вам точно сказать, сколько у нас здесь граждан, сэр, или кто они, потому что у меня до сих пор нет полного списка выживших. Поэтому я не в состоянии даже выяснить, сколько бродяг проникло к нам с момента начала эвакуации Хасинто. Мы имеем ненадежную границу и множество людей, с которыми нелегко иметь дело.

Ройстон Шарль, глава Управления по чрезвычайным ситуациям, на совещании с Председателем Прескоттом

«Королевский Ворон-80», по пути на базу ВМФ Вектес, через семь недель после эвакуации из Хасинто

– Никогда не думала, что буду завидовать мужикам. – Берни проползла в люк грузового отсека и втиснулась между Бэрдом и Маркусом. Аня сидела на скамье напротив, зажатая между Коулом и Домом. Это было более дипломатично, чем сажать ее чуть ли не на колени Маркусу. – Удобства на этом корыте оставляют желать лучшего для нас, девочек. Я ожидала чего-то большего, с учетом того, что за рулем Геттнер.

Коул загоготал, оглушив всех. Через наушник голос его звучал гораздо громче обычного.

– А мне вот всегда было любопытно, почему дамы так чертовски много времени проводят в туалете.

– Милый мой, шесть часов в воздухе – это не так мало. – Она наклонилась вперед и похлопала его по колену. – Ты вот принимаешь как должное дорожное удобство члена. Если бы у нас были члены, мы бы радовались, да еще как, верно, Блондинчик?

Бэрд сидел, сложив руки на груди, прячась за новой парой очков.

– Не обращайте внимания на Матаки, мэм, – обратился он к Ане. – Возраст берет свое. Она часто несет полную чушь.

На самом деле Берни не ожидала увидеть на «Вороне» что-то современнее простого ведра, но в этот момент ей отчаянно захотелось отвлечься от невеселых мыслей. На Коула в этом всегда можно было положиться – он поддерживал разговор и сокрушал любые сомнения. Время от времени она ловила на себе его пристальный взгляд, слегка хмурый, и угадывала безмолвный вопрос: он знал, что она взволнована, но не понимал отчего.

Он был проницательным парнем. Рано или поздно он должен сообразить, что к чему. Когда-то она даже хотела ему рассказать. Черт, она не рассказывала об этом даже Хоффману, а если и существовал на свете человек, которому она могла довериться, то это Виктор.

«Да, я скорее готова иметь дело с червяками, чем с бродягами. По крайней мере, знаешь, кто перед тобой. Они-то не притворяются людьми».

Дом кивнул Коулу, чтобы привлечь его внимание.

– Еще блевать не тянет? Ты себе в глотку пробку вставил или что?

– Просто жду подходящего момента, малыш.

По общему каналу раздался голос Геттнер:

– Только не на моей птичке, черт бы тебя драл, рядовой! Блюй в мешок, а потом выбрось за борт, понятно тебе?

– Ну вот видишь, твоя роль Королевы Сучек уже занята, Бабуля, – буркнул Бэрд.

Геттнер снова загремела:

– Это я тоже слышала, капрал Бэрд. Не желаете приятной освежающей процедуры с использованием гидроакустического буя?

Берни решила, что эта болтовня означает общее облегчение и постепенное возвращение оптимизма. «Ворон» Мела Соротки следовал за ними на расстоянии около сотни метров, нагруженный «Броненосцем» и достаточным запасом провизии, чтобы просуществовать какое-то время, в случае если разведывательный отряд решит, что флот может перевозить на остров беженцев. Ей показалось, что жизнь сдвинулась с места впервые за многие годы.

– Ты никогда не бывала на Вектесе, Берни? – спросил Дом.

– Нет, это слишком далеко для большинства бродяг, да и море вокруг. К тому же буи со знаками биологической опасности не способствуют развитию туризма.

– А ты никогда не думала о себе как о бродяге?

– Черт, нет, конечно. – Берни подумала: а способен ли Дом вообще когда-нибудь понять, как отвратительна ей сама мысль об этом? Бэрд, по крайней мере, понимает, казалось ей. – Просто я добиралась на базу дольше, чем ожидала.

Иногда она думала, что Дом ей не верит, но жителям материка чертовски трудно было понять, насколько велика и пустынна эта планета и как трудно добраться куда-то, когда вокруг ни души.

– Не знаю, как ты выдержала столько времени в одиночестве, – произнес он.

– Я уехала с Галанги через девять лет после Прорыва. Вспомни, до того времени мы даже не знали, кто еще пережил удары «Молота». – Боже, неужели прошло так много времени? Неужели Мика нет уже девять лет? Постепенно боль потери стихает, – по крайней мере, так произошло с ней. Возможно, боль Дома не пройдет никогда. – Значит, я провела пять лет в полном одиночестве, почти… а остальное – в одиночестве среди людей.

«Я могла бы им рассказать. Можно рассказать им всем прямо сейчас. Можно покончить с этим, объяснить, что произошло, что я сделала, почему я это сделала. Коул меня не станет винить. Аня и Бэрд – тоже. Дом? Не знаю. Но Маркус… Нет, у него свои правила. Он будет считать меня животным».

Маркус, сидевший с закрытыми глазами и сложенными на груди руками, определенно не спал. Глазные яблоки под веками двигались не так, как у спящего, и Берни была настолько плотно прижата к нему, что чувствовала, как напряжены мышцы его рук – словно он сдерживался, чтобы не навалиться на нее. Она достаточно часто ездила в тесном транспорте, и ей было знакомо ощущение мертвого груза, возникавшее, когда солдат, сидящий рядом, наконец отключается и приваливается к тебе.

– А где ты достала лодку? – спросил он, не открывая глаз.

– В Нью-Фортитьюд. – Нет, Маркус ни слова не забывал из того, что ему рассказывали. – Надоело ждать парома.

– Видимо, здорово надоело, если ты, с твоим страхом воды, все-таки решилась плыть.

В устах другого человека это можно было истолковать как сарказм или даже похвалу. Однако она понимала, что Маркус задал вопрос. Просто ей не хотелось отвечать перед всеми остальными, а скрыться было некуда.

– Маркус, ты же помнишь, как я ненавидела в свое время тренировки на амфибиях, – сказала она. – Я уговорила капитана одного траулера высадить меня на материке. Не думай, что я объехала вокруг Сэры в одиночку на проклятом плоту. Ну, что-то общее с плотом, конечно, было…

Бэрд, казалось, находил это забавным.

– Ты захватила траулер? Здорово. Так на тебя похоже. Наверняка там остались трупы, было что поесть.

– Слушай, теперь придется нам перестать смеяться над моряками за их дурацкую форму. – Коул поднял указательный палец, отвлекая внимание на себя. Да, он понимал, что с ней что-то не так. – Сейчас флот у нас за рулем. Мы теперь от них зависим. Особенно если в конце концов придется поселиться на острове.

– Так, туристы, – заговорила Геттнер, – если не случится непредвиденной сейсмической активности в масштабе Хасинто, будем на месте через тридцать минут. Прогноз говорит, что большую часть времени здесь ветрено.

– Приятный бодрящий бриз. – Взгляд Маркуса сказал Берни, что он все-таки разделяет ее опасения. – Я займусь пулеметом. Последняя заброшенная база КОГ, которую мы посетили, кишела монстрами.

Аня, пристально смотревшая вниз, в дверь «Ворона», почти утонула в своем боевом снаряжении. Она была слишком тонкой, чтобы носить стандартные пластины, поэтому на ней был лишь бронежилет. Требовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к броне, и Аня очень хотела привыкнуть.

Берни до сих пор не была уверена в том, что она поступила правильно, поощряя желание Ани перейти, так сказать, на передовую. Сейчас, в мире гораздо более опасном, чем прежде, хотя и по другим причинам, женщине нужно было уметь позаботиться о себе. Однако Берни подозревала, что лишь потворствует Ане в попытке быть достойной легендарного образа майора Елены Штрауд. Аню окружали выдающиеся образцы воинской доблести: ее мать, Маркус, Дом, Карлос и даже Хоффман – все были награждены Звездой Эмбри. Возникала опасность того, что Звезда станет для нее стандартом, символом того, что она в чем-то недотягивает до нужной отметки.

– Если на Вектесе есть люди, то они, скорее всего, не видели солдат КОГ пятнадцать лет, – заметила Аня. – Это будет интересно.

– Если тамошние микробы выползли на свободу, то у людей на острове должно быть по две головы. Черт, ты видела тварей, которых мы обнаружили в Нью-Хоуп? Не знаю, что это было, чтоб мне провалиться! – Бэрд вытащил локоть из-под ребер Берни и проверил свой «Лансер». – А может, мы найдем там инди, которые даже не знают, что Маятниковые войны закончились.

– Да мне плевать, даже если из канавы к нам вылезут пираты, – сказал Дом. – Вы только понюхайте, какой воздух!

Берни потянула носом. Такого на материке не найдешь – это был чистый морской воздух. На горизонте вставала затянутая дымкой громада Вектеса.

Маркус протиснулся в передний отсек и устроился у пулемета левого борта.

– Хорошо, майор, мы готовы.

Геттнер осторожно описала полукруг. Остров представлял собой кратер давно потухшего вулкана диаметром семьдесят километров, и кольцо прибрежных гранитных утесов окаймляло плодородные земли, прятавшиеся в середине острова, как в чаше. На карте это были лишь цифры и контуры. В реальности все выглядело совершенно иначе.

Несмотря на предупреждающие знаки и буи со зловещими эмблемами, основательные здания военно-морской базы выглядели почти гостеприимно и большей частью хорошо сохранились – старые моряки строили на века. Металлические конструкции пристаней знавали лучшие времена, в некоторых доках стояли ржавеющие, полузатонувшие развалины, а в сухих доках – более приличные на вид суда. База почти не заросла травой, и Берни уже ожидала увидеть на плацу рядовых, занятых строевой подготовкой.

– Начало неплохое, – произнесла Геттнер. – Соротки, направляемся вглубь острова. Однако мне кажется, что оперативную базу мы себе уже нашли.

Вектес стал чем-то большим, чем овал с неровными краями, изображенный на морских картах. Согласно картам, его площадь составляла примерно пять тысяч квадратных километров, и, поскольку они летели невысоко, Берни больше не видела моря. Они сейчас могли быть где угодно на континенте в эпоху до появления Саранчи. Здесь были равнины, леса, поля – да, поля с четкими границами, явно возделанные, – и река. Вдалеке, на западе, виднелись гранитные утесы. Все здесь выглядело надежным, приятным, даже уютным, и остров совершенно не походил на обдуваемую ветрами скалу посреди океана.

– Вот черт, это что, река? – Коул указал на широкую синюю ленту, извивавшуюся внизу. – Ничего себе; а здесь неплохо. Может, заняться рыбалкой?

Берни решила, что в этом месте остатки жителей Хасинто вполне смогут обеспечить себе пропитание. Остров был крупнее Галанги, что ее весьма радовало. В таком климате они могут начать сеять хлеб прямо сейчас: скоро придет конец продуктовым пайкам. Слишком умные гражданские, конечно, начнут гундосить насчет устройства городского правительства и совета, но простому человеку это все до лампочки. Люди хотят еды, тепла и чтобы поблизости не было червяков. В конце войны запросы у людей стали весьма скромными.

– Ну что ж, может быть, нам в конце концов не придется линчевать Прескотта, – произнесла она вслух. – Браво, господин Председатель.

– Впереди, – сказал Бэрд.

– Что?

– Я сказал: посмотри вперед.

Геттнер заговорила:

– Ага, вижу. Дом.

– Им нужно было жилье. – Аня продолжала говорить в прошедшем времени, хотя Берни уже поняла, что на острове есть население. – И не только для персонала базы – нужно было самим себя обеспечивать в течение долгого времени, ведь припасы сюда подвозить непросто.

– Ты имеешь в виду что-то вроде этого? – спросил Маркус. Он смотрел вниз через прицел пулемета. – Хорошие борозды, ровные.

Геттнер сделала вираж. Поля не обрабатываются сами собой; человек в рабочем комбинезоне, обрабатывающий землю при помощи культиватора, выпрямился, несколько секунд разглядывал «Ворон», затем бросился бежать в сторону дома.

– Остров обитаем, подтверждаю, – произнесла Геттнер. – Итак, вы хотите поздороваться, лейтенант, или продолжим скрытую разведку, учитывая, что теперь им известно о нашем появлении?

Аня выпрямилась на своей скамье. Геттнер тоже серьезно отнеслась к ее боевому крещению. Берни ждала.

«Давай, Аня. Ты каждый день ведешь телефонные разговоры, где речь идет о жизни и смерти. В реальном бою это почти то же самое, только ты к тому же находишься на линии огня».

– Поищем какой-нибудь населенный пункт, – произнесла Аня с большей уверенностью в голосе. – Если сейчас мы скроемся, то они примут нас за противника. Попытайтесь вызвать их по радио. Вряд ли у них здесь много посетителей.

«Молодец, Аня, хорошая девочка. Начало неплохое».

Ане было за тридцать, но для старых друзей ей навсегда суждено было остаться девочкой майора Штрауд. Берни не видела в этом ничего плохого. Геттнер тоже явно давала ей чертовски большую поблажку, что было ей несвойственно. Она даже обсуждала с Аней операцию и вообще вела себя ужасно дипломатично для женщины, ядовитые насмешки которой могли бы травить стекло.

– Лучше не будем жужжать прямо над их домишками. – Геттнер поднялась выше. – Ничто так не будоражит туземцев, как низко летящий военный вертолет.

Постепенно одноэтажных домиков становилось больше, попадались фермы из нескольких строений, но вскоре на горизонте возникло нечто более знакомое – ландшафт, созданный руками человека, линия крыш. Город не походил на Хасинто – ни башен, ни куполов, ни небоскребов. «Ворон» взмыл выше.

– Феникс, что вы там видите? – спросила Геттнер.

– Зенитных батарей не вижу, однако берегитесь гадов с винтовками.

– Попытайтесь провести стратегический анализ, сержант.

– Низкий уровень технологий, судя по дорогам. Строения малоэтажные. Облетим весь участок, тогда я смогу дать более точную оценку.

– Так, посмотрим, есть ли кто-нибудь дома. – Геттнер начала повторять общепринятые фразы радиоконтакта: – Это вертолет КОГ «КВ Восемь-ноль», прибыл из Порт-Феррелла, вызываю управление воздушным движением Вектеса. Это вертолет КОГ «КВ Восемь-ноль», вызываю управление воздушным движением Вектеса…

Коул пристально всматривался вниз. Забавно было наблюдать за ним: когда что-то поглощало его внимание, он забывал, что его тошнит в воздухе.

– Коровы! Когда вы в последний раз видели пасущуюся корову?

– Бифштекс. – Бэрд, явно удовлетворенный, кивнул своим мыслям. – Сливки. Я остаюсь.

– Фермеры, – подчеркнула Берни. Она вовсе не ждала, что местные сразу захотят поделиться продуктами с целым городом чужаков. – Если бы я жила в подобном месте и питалась тем, что сама выращиваю и развожу, и вдруг появились бы посторонние, меня нужно было бы очень долго умасливать.

– Мы постараемся провести дело мирно, – сказала Аня.

– Ну, по крайней мере, мы сможем быстро убраться, если все пойдет не так, как надо.

– А сколько других изолированных людских поселений могло остаться на Сэре, как ты думаешь? Я не говорю о бродягах. – Значит, Аня тоже считает бродяг изгоями. – Людей, которые не могут передвигаться с места на место.

– Наверняка осталось несколько таких деревушек.

И они должны быть маленькими, совершенно изолированными, существующими по своим законам. Берни хотелось надеяться, что здесь сохранились некие основы цивилизации, но то, что она пока видела, не вселяло больших надежд.

– Ответа по радио не получила, – сообщила Геттнер. – Может, у них нет приемников.

Бэрд пожал плечами:

– А может, они притворяются, что нет.

Это не походило ни на одно из поселений бродяг, виденных Берни. Возможно, моряки все-таки не забросили эту базу окончательно. Надевая форму, ты принимаешь тот факт, что тебе никогда не рассказывают все до конца, даже если ты занимаешь высокое положение. Хоффман, давая волю своему раздражению, ругался такими словами, которых Берни не слышала от него даже тогда, когда он был сержантом. Ей оставалось только кивать, когда он смолкал, чтобы перевести дух. Похоже, после этого ему становилось легче.

«Бедняга Вик. Когда-то ты был гораздо счастливее».

Это было почти сорок лет назад. С тех пор много дерьма утекло.

«Какое приятное, чистенькое местечко…»

Поселение, над которым они пролетали, напоминало рыбацкий поселок. За волнорезом покачивались небольшие лодочки – даже в закрытой бухте волны были заметными. Ближайшие к берегу здания были старыми и, казалось, грозили развалиться, но дальше шли более новые, тщательно спланированные кварталы, дома были выбелены и казались… цивилизованными. На улицах собирались люди – одни глядели в небо, прикрыв глаза руками от солнца, другие бежали в сторону города, некоторые – с детьми.

«Бродяги? Власть жестоких над слабыми? Сразу и не определишь; нужно спуститься».

– Я сажусь вон на ту скалу, – заговорила Геттнер. К северу от бухты виднелся мыс с гостеприимной площадкой, заросшей высокой зеленой травой. – Место высокое, хорошая видимость, можно быстро взлететь. Итак, мальчики и девочки, постарайтесь избежать поклонения со стороны туземцев, ладно? Хотя сомневаюсь, что они примут вас за богов, спустившихся с небес.

– Мэм, – ответил Коул, – погодите решать, пока они не увидели моих лучших па.

Берни заметила людей, двигавшихся к побережью. Жителей городка заинтересовало «шоу». «Ворон» снизился; поток воздуха пригнул к земле траву, затем колеса коснулись земли.

– Я пойду первым. – Маркус спрыгнул на траву. – «Дельта», держаться сзади, образовать клин, только поскромнее. Берни, Аня, – за мной. Женщины разряжают обстановку. Вы выглядите менее опасными. Обычно.

Они медленно направились вниз по склону, держа оружие на ремнях, но на виду, руки – свободными. Но Берни знала, кого местные заметят первым: не седую пожилую женщину и не тонкую светловолосую девушку, не знакомую, радующую глаз армейскую форму, а огромного, угрюмого на вид, покрытого шрамами и вооруженного с ног до головы человека, который только что спрыгнул с военного вертолета.

Солдаты КОГ могли любого напугать до смерти, будучи с «Лансерами» или без таковых. Они физически были просто неспособны создавать впечатление, будто просто заглянули мило поболтать.

Видели ли местные когда-нибудь автомат с бензопилой? Нет, если они были отрезаны со Дня Прорыва. Почему-то он выглядел гораздо страшнее, чем обычный «Лансер».

Тропа, усеянная небольшими камнями, вела к прибрежным постройкам. Дорогу солдатам преградила группа примерно из тридцати человек; впереди стояли двое мужчин с дробовиками.

– Спокойно, «Дельта», – произнес Маркус. – Если мы собираемся сюда переезжать, нужно показать, какие мы хорошие.

Именно так, и никак иначе. Несмотря на то что совсем недавно закончилась длинная, кровопролитная война на уничтожение, солдаты способны были в мгновение ока превратиться в цивилизованных, дисциплинированных, законопослушных граждан, воплощая все то, за что сражалась КОГ, все то, ради чего вернулась к ним Берни. Когда-то она сама была такой, но потом…

В этот момент прогремел выстрел.

Либо стрелявший не умел целиться, либо он хотел, чтобы пуля пролетела над головой Маркуса.

Побережье Вектеса

– Не стрелять! «Дельта», не открывать огонь!

Услышав треск выстрела и жужжание пули над головой, Дом понял, что дипломатический подход здесь не пройдет. Автоматической реакцией на выстрел было броситься на землю и открыть огонь. Трудно было подавить то, что за двадцать лет настолько впечаталось в его подсознание, что превратилось в инстинкт.

– «Дельта», может, вам отступить? – В голосе Геттнер не было слышно волнения, но Дом понимал, почему пилоту, сидящему в «Вороне» с запасными топливными баками, не слишком нравятся незнакомцы с огнестрельным оружием. – Барбер вас прикроет.

– Погодите, майор, – ответил Маркус. – Они просто еще не знают, какие мы дружелюбные ребята.

Бэрд пробормотал что-то вполголоса и надел очки. Дом осторожно шагнул вперед, чтобы лучше видеть происходящее. Маркус, видимо, чертовски сильно полагался на психологию, но Дом мог думать лишь о том, что даже сволочь-бродяга, не умеющий держать ружье в руках, с такого расстояния может попасть в голову, а Маркус не носит шлема. И никакая бандана его не спасет.

Дом вынужден был напрячь слух, чтобы разобрать, о чем говорят гражданские, хотя своих он слышал по радио вполне сносно.

– Эй, гражданин, я ведь не стреляю, – произнес Маркус.

Человек, стоявший впереди, – лет сорока пяти – пятидесяти, песочного цвета волосы – не опускал дробовик.

– Кто ты такой, черт бы тебя драл?

– Сержант Маркус Феникс, Коалиция Объединенных Государств. Почему бы нам не опустить оружие и не поговорить?

– Сейчас любой подонок может нацепить на себя броню КОГ. Докажи, что ты говоришь правду.

Он определенно застал Маркуса врасплох. Значок КОГ ничего не доказывал. Толпа увеличивалась.

– Если вы возьмете мой наушник, – медленно произнес Маркус, – возможно, я смогу попросить Председателя Прескотта поговорить с вами.

На бродяг такое не подействовало бы. Дом приготовился открыть огонь, если кто-нибудь хоть шевельнет пальцем, и ждал, что пауза закончится чем-нибудь вроде «фашистских сволочей». Но парень с дробовиком, казалось, был поражен.

– Черт, столько лет прошло…

– Меня зовут Маркус. – Да, он прекрасно знает, как управляться с толпой. Никаких званий, только люди. – А это Аня Штрауд и Бернадетт Матаки. Не хотите узнать последние новости?

Мужчина убрал дробовик, но человек, стоявший рядом с ним, лишь опустил ствол на сорок пять градусов.

– Гавриэль, – произнес он. – Льюис Гавриэль. Глава бригады обслуживания военно-морской базы. Живу здесь с тех пор, как КОГ ее закрыла. Больше двадцати лет.

Маркус протянул человеку руку. Дома всегда поражало, как легко он может мгновенно превращаться в наследника огромного поместья с хорошими манерами, который знает, каким титулом правильно назвать человека и как читать винную карту.

– Хорошее у вас тут местечко, – заметил Маркус. – Мы его называем Отравленный Город.

– Мы знаем, как держать крышки закрытыми. – Жестом Гавриэль велел второму человеку опустить оружие. – Так что сейчас здесь безопасно. Вы собираетесь привести сюда остальных своих людей?

Маркус, обернувшись, махнул отряду. Бэрд трусцой спустился по склону, но Маркус, вытянув руку, остановил его.

– Сними очки. – Сейчас ему нужно было лишь на две секунды уставиться на Бэрда своим ледяным взглядом, чтобы тот сделал, как приказано. – Общаться легче, когда собеседник видит твои глаза.

Ну, с Маркусом это всегда работало. Бэрд без слов поднял очки на лоб.

В наушнике Дома загремел голос Геттнер:

– Мы на месте – вызывайте, если будут проблемы. Соротки и Митчелл подготовят «Броненосец».

Дом серьезно относился к зрительному контакту. Растущая толпа состояла из здоровых на вид людей и множества детей. Многие местные – а может быть, и большинство – никогда не видели солдата в полном боевом снаряжении, это было ясно. Мальчишка семи-восьми лет подбежал к Дому и уставился на его ботинки. Казалось, они заворожили ребенка даже больше, чем «Лансер».

– А зачем у вас такие толстые подошвы? – спросил мальчик.

Дому так не хватало детей. Ему нечасто приходилось играть роль отца – он понял это, когда сложил вместе дни, проведенные с сыном и дочерью.

– Чтобы давить больших червяков.

– Никогда не видел таких.

– И очень хорошо. Они бы тебе не понравились.

Мужской голос, раздавшийся у него за спиной, заставил его обернуться.

– Слушай, а я, кажется, тебя знаю! – Какой-то парень разговаривал с Коулом, стараясь не отставать от него и изгибая шею, чтобы заглянуть ему в лицо. – Точно, ты же Август Коул! Черт, сам Коул Трэйн! А что ты делаешь в армии?

«Пропади все пропадом, неужели они вообще ничего не знают о войне? Сколько нам придется им рассказывать?»

Коул хмыкнул:

– Пришлось перенести навыки в другую игру, сынок.

– Я видел тебя в финале, когда ты играл за «Орлов». В последнем сезоне перед тем, как ты перешел к «Пумам». Чтоб мне сдохнуть, ты хорошо играл.

– Я знаю, – ухмыляясь, ответил Коул. – Но это была просто разминка перед настоящей игрой, понимаешь меня? Кстати, а вы, парни, здесь играете в трэшбол? Не хотите сыграть? Обещаю, бить буду не сильно.

К тому моменту, когда диковинная процессия достигла центра городка, Коул сильно отстал; окруженный людьми, помнившими его как звезду трэшбола, он раздавал автографы. Дом почти забыл о существовании того, прежнего мира. Должно быть, Коул тоже чувствовал себя странно; конечно, выглядел он довольным – он почти всегда выглядел довольным, – но наверняка было что-то зловещее в напоминании о жизни, исчезнувшей навсегда.

Берни, державшаяся в стороне, наблюдала за толпой с выражением не любопытства или удивления, но подозрения. Она тенью следовала за Аней, словно телохранитель. Одновременно она пыталась присматривать за Коулом, но это у нее неважно получалось.

Подумать только, она действительно не доверяет ни одному человеку, который не носит военную форму. Но это местечко можно было бы принять за городок в Южном Тирусе, каким он мог быть несколько десятков лет назад, и местные совершенно не походили на бродяг. Скорее на жителей глухого гарнизона КОГ, которые ждали, когда же наконец появятся представители правительства и скажут им, что происходит.

По дороге Дом осматривал улицы и крыши на предмет подозрительных личностей, но делал это скорее по привычке, выработанной патрулированием, чем из страха. Именно в этот момент он увидел его: потрепанный, заштопанный флаг, развевавшийся на блестящем медном шесте. На темно-сером полотнище, когда-то бывшем черным, еще можно было различить символ в виде шестерни.

Да, черт побери, это именно то, о чем он думал. Не покинутая база, занятая проплывавшими мимо бродягами, а общество, еще являющееся частью Коалиции Объединенных Государств.

Возможно, Берни не сразу поняла это.

– А где мы, кстати? – спросил Дом. – У этого города есть название?

Бэрд молча кивнул на табличку, висевшую на стене ближайшего здания; на ней краской было выведено: «Мэрия Пелруана».

Дом был уверен в том, что они направляются именно туда, но, вместо этого, Гавриэль свернул в некое заведение, напоминавшее бар. Держался он дружелюбно, если не считать тех предупредительных выстрелов. «Что останется от его дружелюбия после того, как он услышит заявление Маркуса, – это другой вопрос», – думал Дом. Гавриэль остановил всех в дверях, включая парня, который никак не хотел убирать свой дробовик.

– Ну ладно тебе, Уилл, ты же видишь, кто они такие, – примирительным тоном заговорил он. – Нас не нужно защищать от своих солдат.

– Глянь, Дом, вот это наш человек, – прошептал Бэрд. – Нам повезло. Наконец-то.

– Ты посмотри на флаг, Бэрд. Мы дома.

Несмотря на то что они находились дома, было нелегко сидеть в пустом баре в полном вооружении и броне и делать вид, что все нормально. Дом попытался. Он пожал хозяину руку так, как учил его отец, – приложив столько усилий, чтобы произвести благоприятное впечатление, но чтобы ничего при этом не сломать, – и смотрел, как Маркус и Аня садятся напротив Гавриэля за маленький столик. Дома терзало смутное, но неотступное чувство вины, причину которого он не мог определить. Сейчас в душе его постоянно копошилось это чувство, и с каждым разом все труднее становилось понять, что пробуждает его.

– Феникс, – сказал Гавриэль, все еще настроенный на светскую болтовню. – Вряд ли вы родственник Адама Феникса, а? Тот приезжал сюда несколько раз. Большая шишка, много шуму было каждый раз.

– Мой отец. – Мышцы заходили на шее Маркуса. – Он погиб несколько лет назад.

– О… простите. Мои соболезнования.

Аня вступила в разговор. Она всегда знала, когда нужно вмешаться.

– Когда вы в последний раз получали новости с материка, Льюис? Вы знаете о Саранче?

«Черт, если нет…»

– Мы обменивались радиосообщениями до удара «Молота». После этого контакты прекратились, но мы знаем, что у вас все плохо. Время от времени мы получаем сведения.

– Но вы неплохо выживаете.

– Мы всегда были самостоятельным обществом. Город появился из-за военной базы – они зависят друг от друга. Город практически и есть сама база.

– А вы не могли переехать в Эфиру? Вы ведь слышали об эвакуации.

– Да, но как можно перевезти город с острова посреди океана за три дня или даже за три месяца? К тому же я подумал, что рано или поздно база понадобится правительству, поэтому… ну, мои люди решили, что, если местные останутся, мы все останемся. Потом мы устанавливали радиосвязь с проплывавшими кораблями, время от времени появлялись беженцы, и мы мало-помалу поняли, что происходит.

– А правительство не знало, что вы еще здесь? – спросил Маркус.

– Понятия не имею. Сами понимаете, под удар «Молота» мы не попали, но знает ли кто-то о том, что мы не эвакуировались… – Гавриэль решил сменить тему. Дом понял, что этот разговор ему неприятен. – Саранча уничтожает все на своем пути, верно? Ну, до нас они пока не добрались. Поэтому вы здесь, да? КОГ решила снова запустить программу разработки биологического оружия?

У Ани хорошо получалось сообщать неприятные новости. Маркус, фигурально выражаясь, отступил на шаг назад и сложил руки, уступая ей ведущую роль.

– Война практически окончена, – заговорила она. – Мы уничтожили их. Большинство из них, по крайней мере. Остатки Саранчи еще появляются; они представляют собой серьезную проблему, и нам нужно собрать все остатки сил, чтобы покончить с ними раз и навсегда.

Гавриэль приоткрыл рот, словно у него возник миллион вопросов, которые толпились у выхода, мешая друг другу пройти.

– Это… чертовски странно слышать: где-то так долго шла ужасная война, а мы почти ничего о ней не знаем. Только от бродяг. – Голос у него был не очень радостный. Дом решил, что все обрушилось на него слишком внезапно, все было слишком диковинно, и любой на его месте растерялся бы. – И что теперь?

– Льюис, все погибло. Даже Эфира.

Он моргнул несколько раз:

– Что значит «погибло»?

– Для того чтобы избавиться от Саранчи, нам пришлось уничтожить Хасинто. Мы затопили город, и червяки захлебнулись в своих туннелях. – Плечи Ани слегка приподнялись, словно она сделала глубокий вдох, чтобы выпалить остаток сведений за один раз. – Это была наша последняя крепость, поэтому нам пришлось эвакуировать выживших в Порт-Феррелл, на базу, заброшенную много лет назад. Большая часть человечества сосредоточена сейчас в одном лагере беженцев. По меньшей мере девяносто девять процентов населения Сэры погибло за годы, прошедшие со Дня Прорыва.

Гавриэль, видимо, был парнем уравновешенным. Дом подумал, что это важное качество для человека, охраняющего самое смертоносное оружие КОГ. Но человек бывает спокоен по-разному – либо он просто невозмутим, либо он потрясен так, что не в состоянии произнести ни слова, и это, скорее, был второй случай.

– О боже мой…

Аня кивнула, как будто убедилась в том, что он начал понимать, насколько серьезно обстоят дела.

– Придется восстанавливать Сэру с нуля. Силами немногих людей, которых нам удалось спасти.