Текст книги "Утраченная невинность"

Автор книги: Карен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц)

Глава восьмая

– Не сомневаюсь, – ответил Эшер, обернувшись. – Но все меняется так быстро! Всего лишь сутки назад мы стояли у пролома Гнезда Салберта! Я только поднялся из пропасти, где нашел останки твоей семьи, и вы кричали, что Конройд Джарралт убил их. А днем позже все уже решили, что то был несчастный случай, вас провозгласили королем, и вот теперь мы с вами в самом потаенном, самом священном месте королевства собираемся вызывать дождь, и я здесь на тот случай, если что-то пойдет не так и вам понадобится помощь! У меня голова идет кругом, Гар! Мне хочется остановиться хоть на минуту! Осмотреться! Разобраться, что происходит! Пойми, я всего лишь рыбак! Я не за этим приехал в Дорану!

На лице Гара отразились, казалось, все раздиравшие его изнутри напряжения.

– Видит Барла, я тоже не собирался становиться королем! И отдал бы всю свою магию до последней капли, если бы мог повернуть время вспять и спасти их, чтобы все было по-прежнему! Думаешь, я хотел этого?!

– Конечно, не хотели. Ни один человек в здравом уме этого не пожелал бы.

– Но что случилось, то случилось, – мрачно сказал Гар. – Хочу или нет, таков отныне мой удел.

– Но не мой! – крикнул Эшер, ударив себя в грудь. – Я олк, и ваша магия не имеет ко мне никакого отношения. И мне дела нет до того, что вы собираетесь угробить себя здесь и сейчас. Я не хочу, если все пойдет наперекосяк, объяснять каждому, как получилось, что вы валяетесь на полу бездыханный.

Гар помолчал. Потом щелкнул пальцами, и дверь в Палату открылась.

– Конечно. Мне следовало этого ожидать. Извини.

Эшер ожидал споров или упреков, но никак не этого, а потому растерялся.

– Гар…

– Не надо. Все в порядке. Только дураки не знают страха. – По его губам скользнула тень улыбки. – Мне и самому до тошноты страшно. Но теперь это не твоя забота. Ты прав. В Погодной Палате олку делать нечего.

Эшер снова сунул руки в карманы, но уходить не спешил – к чувству облегчения примешивалась изрядная доза неловкости и даже стыда.

– Поймите, Гар, вам следует быть очень осторожным. Джарралт может использовать мое пребывание здесь в качестве весомого аргумента, если начнет борьбу против вас.

Гар решительно выпятил подбородок – прежде таких жестов за ним не замечалось.

– Пусть попробует.

– В том то все и дело. Он попробует. Обязательно попробует.

– Нет. Дело не в этом. Беда в том, что я слишком себялюбив. Когда мы с тобой впервые встретились, я решил, что нашел брата, которого у меня никогда не было. Посмел надеяться, что и ты… чувствуешь то же самое.

Гар называет себя его братом! Эшер замер. Братьев – чтоб их всех перекосило – у него столько, что до конца жизни хватит. Нужен ли ему еще один? Светловолосый, с короной на челе и кучей проблем.

Ответ пришел не сразу, но с полной определенностью. Да, нужен. Потому что за прошедший год – при всех их размолвках и обидах – Гар чаще искал его поддержки, смеялся вместе с ним и заботился о нем больше, чем единокровные братья за всю жизнь.

Осознание этого простого факта отразилось, должно быть, на лице Эшера, потому что Гар улыбнулся.

– Я рад, что ты понял. Иди.

– Иди? – эхом отозвался Эшер. – Но…

– Братья друг на друга бремя не перекидывают, – пояснил Гар. Лицо его было непреклонным и решительным. – Переведи дух, а то ты выглядишь уставшим. Но прежде чем уйдешь насовсем, пошли весточку Конройду Джарралту. Попроси приехать. Я буду ждать его здесь.

Эшер откашлялся. Вот и хорошо. Правильное решение. Ему и впрямь нечего здесь делать. Олк в самом сердце доранской магии – это даже не смешно.

– Вы совершенно уверены?

– Конечно, – кивнул Гар. – Лучше Конройда никто не справится.

Он неуверенно шагнул к выходу и остановился в нерешительности, хотя, казалось бы, уже принял самое верное решение.

– Если вы действительно хотите, чтобы я остался…

– Не имеет значения, чего хочу я. Уходи, Эшер. Утром увидимся.

Он развернулся и сделал еще шаг к открытой двери. В душе кипели, бушевали самые противоречивые чувства. Облегчение. Обида. Удивление. Восторг. Злость. Вот же гад. Ну, почему не стал спорить? Почему так вдруг сразу все понял? Проникся его проблемами? Или, может, просто посчитал его лишним? Не верит, что у него хватит сил справиться с тем, что может преподнести заклинание погоды? Даже в качестве простого свидетеля? Неужто и в самом деле считает, что олки так слабы?

Что он слаб?

Эшер уже достиг двери и положил ладонь на неокрашенные доски. И остановился.

Он – слаб?

– Будь оно проклято! – воскликнул Эшер и захлопнул дверь перед своим носом. Резко развернулся и посмотрел в глаза Гару. Внимательные, настороженные. Ждущие. – Вы всегда знаете, что сказать, верно? Всегда знаете, какие струны затронуть, чтобы все вышло по-вашему! Да, уж мне-то надо бы знать, что вы за фрукт! Я же видел вас каждый день, когда вы исполняли обязанности Правителя олков! Только вот не думал, что вы еще и мной станете управлять!

Гар покраснел. Сложил руки на груди.

– Так что? Сработало?

– Конечно, сработало, чтоб тебя! Хитер, да! Я все еще по эту сторону проклятой двери, ты не заметил?

Наконец-то первая незамутненная, чистая и открытая улыбка.

– Только не жди, что я стану извиняться.

– Еще чего, – фыркнул Эшер. – Конечно, я осел, но не настолько тупой.

– Знаю, что прошу слишком многого, – произнес Гар, и улыбка потускнела. – Похоже, я всякий раз прошу у тебя слишком многого. И опять же не жди извинения. Ты человек многих дарований, Эшер. Они служат благу нашего королевства, и не надейся, что я перестану использовать их из-за жалости к тебе или к себе. И если тебе это не нравится, то уходи прямо сейчас.

– Нет. Я уже потерял одного друга из-за того, что ушел. – Джед. Эшер сжал кулаки и расправил плечи. – Я остаюсь.

Гар кивнул.

– Хорошо. – Он повернулся к карте Лура, и на лице его отразились неуверенность и осторожность. – Это как танец, – прошептал он. – Танец, который не изменился за шесть сотен лет. Он передавался от одного Заклинателя к другому безо всяких изменений – с момента рождения погодной магии. Все, что мне нужно, – выбрать верное место для вступления… – Он помрачнел. – Перенос заклинаний – дело тяжелое. Будет больно… Дурм предупреждал меня, но…

– Боишься, что не получится?

– Нет-нет, получится, – перебил Гар. – Погодная магия уже во мне. Закрывая глаза, я ощущаю ее. Слышу слова заклинаний. Знаки дрожат на кончиках пальцев, торопятся сорваться…

Эшер недоуменно пожал плечами.

– Зачем же их удерживать?

– Рано. Пока рано. – Медленно обходя карту, Гар поднял правую руку и начертал в воздухе знак. Линии засветились, вспыхнули ярким огнем, затем померкли. В этот момент он произнес одно-единственное слово: – Лукнек. – Еще один знак левой рукой и еще одно слово: – Толнек. – Вспышка яркого пламени, тут же померкшего. Правая рука – жест. Левая. Заклинание. Опять правая. Левая. Вдруг ниоткуда – порыв ветра. Вихрь. В центре вихря – Гар; одежды на нем развеваются, он непрерывно что-то бормочет, чертит в воздухе все новые символы.

Прислонившись к закрытой двери, Эшер почувствовал, как тело покрывается гусиной кожей. По рукам пробежали и исчезли светящиеся змейки.

Присутствие магической силы ощущалось уже физически. Напряжение нарастало.

Очарованный и немного напуганный этой силой, Эшер видел, как над Дораной начинают сгущаться тучи. В какой-то момент на него упала тень. Мельком взглянув на купол Палаты, он увидел взявшиеся неизвестно откуда свинцовые облака.

Гар продолжал кружить у карты. Пассы его становились все увереннее, лицо блестело от пота, знаки силы один за другим вспыхивали в воздухе, слова заклинаний срывались с губ все быстрее и быстрее, голос звучал все громче. Ветер, набрав силу, начал завывать, как попавший в ловушку раненый зверь. Еще три круга – и все, король натолкнулся на стену ветра. Сила вырвалась наружу. Гар застыл, простирая руки вперед и пытаясь обуздать ее неистовство; кончики пальцев складывались в сочетания, которые должны были вызвать дождь. Веки его сомкнулись, рот распахнут, тело напряжено так, что, кажется, вот-вот не выдержит напряжения и лопнет.

Клубящиеся тучи над картой накрыли почти весь игрушечный Лур. В глубине их замелькали крохотные всполохи молний. Мгновением позже загремели громовые раскаты.

По рукам, а затем по всему телу Эшера пробежали язычки голубого пламени. Они растрепали его тщательно приглаженные волосы, непослушные пряди, словно живые, хлестнули по лицу.

Достигнув пика яростной мощи, огоньки соединились, сплелись в бушующий огненный смерч, бушующий, ревущий, жадно поглощающий себя самого. И в самом сердце неистовой бури оказался Гар. Кровь фонтаном брызнула из глаз, ноздрей, ушей, хлынула изо рта, а тело внезапно обмякло и, содрогнувшись, начало оседать на пол. Гар вскрикнул. Объятый ужасом, Эшер бросился к нему, но остановился в нерешительности, словно наткнувшись горлом на нож.

– Гар! – закричал он. – Гар, что с тобой? Это нормально или нет? Что мне делать? Во имя Барлы, скажи, что мне делать?

Но Гар его не слышал. В кошмаре скачущих язычков голубого пламени и призрачных отблесков его залитое кровью лицо превратилось в корчащуюся маску, черты которой мало напоминали человеческие. Кричи – не докричишься.

И тогда, как во время шторма в Вествейлинге, воздух расколол страшный взрыв. Эшер вскрикнул и закрыл уши руками. Гар тоже закричал, громко и пронзительно, будто пронзенный мечом…

…и вызванные магией черные тучи лопнули, низвергнув на Дорану и земли Лура благодатный дождь.

* * *

Конройд Джарралт устраивал званый обед. Приглашены были, разумеется, только близкие друзья, главы достойнейших семейств, почти равные ему по статусу. Конечно, любой доранец мог считать себя родовитым, однако несколько домов считались более родовитыми, чем остальные. Сорволды. Бокуры. Далтри. Хафары. Прямые потомки великих предков, пришедших из старой Дораны, эти мудрые наследники могущественных магов, сумели вовремя угадать, откуда ветер дует, и бежать до того, как безумие Моргана уничтожило бы их, как уничтожило оно сотни других, менее проницательных магов. Они гордились своими фамилиями. В прошлом этих семей не было ничего, что могло бы смутить человека, принимавшего их у себя. Являясь влиятельными членами королевского Общего Совета, все они держали руку на пульсе государственной жизни.

Бывает так, что человек тебе не только друг, но еще и полезен. Фактически это идеальный вариант.

И все же, невзирая на членство в Совете, ни один из них не был равен по происхождению ему, Конройду Джарралту из Дома Джарралтов, основанного Линдином Джарралтом – величайшим из магов, когда-либо рожденных доранским народом. Только королевская семья могла дать лучшую поросль, более способных магов, но даже и это утверждение являлось спорным. В конце концов, разве мог Дом Джарралтов породить такого калеку, как нынешний наследник престола?

Разумеется, не мог.

Если бы не предательство и невезение, от которых пострадала его семья во время спровоцированного Тревойлом Раскола, то сейчас заклинанием погоды в Луре занимались бы Джарралты, а не Торвиги, ныне правящие королевством. Полустершиеся воспоминания все еще согревали кровь, хотя родственные узы между его предком и безумцем Морганом едва прослеживались. Почти не прослеживались. В анналах истории сей факт удостоился лишь краткого упоминания. Гораздо важнее, что между безумным чародеем и его двоюродным кузеном Линдином не существовало и тени доверия, а о каком-либо союзе не могло быть и речи. Барла свидетельница, Линдин одним из первых выразил тревогу в связи с опасными опытами Моргана. Разве мог Борн Торвиг сказать то же самое о своем предке? Не мог.

Но данный факт в конечном счете ничего не значит. Тень Морга накрыла тогда их всех. И накрывала до сих пор, хотя никто не смел открыто поставить это в вину лично ему, Конройду Джарралту.

Только теперь, когда от Дома Торвигов почти ничего не осталось, у Джарралтов появилась возможность занять достойное их имени место в доранской истории. Если бы Гар погиб вместе со своей семьей, если бы не чудо, явленное им на площади, то Конройд Джарралт был бы уже королем.

Но Гар жив, и его так поздно прорезавшиеся способности к магии явно угрожали планам Конройда. Дом Джарралтов снова отодвигался на вторые роли.

Судьба порой бывает чудовищно несправедлива.

В который раз Джарралт пожалел о том, что у него нет дочери. Можно было бы выдать ее за отпрыска Дома Торвигов и спокойно умереть, зная, что его кровь будет течь в ребенке Гара, что его внук станет следующим Заклинателем Погоды в Луре. Увы, даже этого утешения он лишен. У него два сына, два разрешенных ребенка, как и у большинства жителей Лура. Даже если он получит разрешение на рождение третьего, теперь слишком поздно, да и нет никакой гарантии, что опостылевшая супруга не произведет на свет еще одного мальчика.

И все же… Если говорить о восстановлении былой славы, не все надежды потеряны. У Дурма, если верить полученным сведениям, мало шансов остаться в живых. Преемник Главного мага пока не назван, и Гара можно принудить назначить его, Джарралта, в качестве такового. Ведь ясно, что лучшего кандидата, чем Конройд Джарралт, человека столь же подготовленного и заслуживающего этого звания, во всем королевстве не найти.

– Дорогой, – прощебетал женский голосок. – Вино.

Джарралт очнулся от раздумий и вернулся к действительности. Его роскошная столовая. Жена в украшениях из драгоценных камней. Друзья, учтиво ожидающие следующих слов хозяина.

– Вино?

Вышколенный слуга-олк стоял, склоняясь, у его локтя и протягивал бутылку, которую Джарралту надлежало принять и осмотреть.

– Что требовали, господин. Вино из мороженого винограда, урожай пятьсот шестьдесят четвертого года. Охлаждалось ровно сорок минут.

Нол Далтри покачал головой.

– Пятьсот шестьдесят четвертого? Полагаешь, оно еще соответствует нормам, Кон? Такие вина не хранят долее восьмидесяти лет. Они превращаются в помои, напоминающие смесь уксуса с мочой.

Кон. Джарралт спрятал раздражение за блеклой улыбкой.

– Не тревожься, Нол. Этому вину восемьдесят лет стукнет только завтра.

Далтри ударил ладонью по столу.

– Да здравствует вино и да здравствует Конройд! Оба выдержаны в полной мере! Какой вечер!

Джарралт кивнул слуге; тот распечатал бутылку и налил глоток в бокал. Тягучая охлажденная жидкость скользнула в стекло, наполнив комнату ароматами меда, муската и терпким запахом осеннего леса. Гости зашевелились, ловя расплывшиеся по комнате запахи, облизывая в предвкушении губы. Он поднес бокал ко рту и не спеша сделал маленький глоток, пробуя вкус языком и полоща нёбо.

Волшебный напиток.

– Замечательно, – произнес он, еще раз кивнул слуге. Тут же появились остальные бокалы, которые наполнили ровно на три дюйма от донышка; разочарованные взгляды гостей в расчет не принимались, хотя ему и хотелось рассмеяться, наблюдая за ними. Слуга разнес напиток, и Джарралт объявил тост:

– Итак, за новый рассвет над нашим королевством.

Гости задвигались, словно лопнули нити, державшие их в напряженном ожидании, по столовой прошелестели голоса и вздохи облегчения. Морел, дородная и красивая жена Сорволда, поиграла в воздухе пальцами, унизанными драгоценными перстнями.

– Должна сказать, дорогой Конройд, я сильно тревожусь. Мальчик ведь еще совсем ребенок. По крайней мере в магии, да и по возрасту слишком юн. Ну какой из него король? Кто мне скажет? Его вообще кто-нибудь знает? Во всяком случае, не я.

Ияша Хафар согласно закивала; ее бриллиантовые серьги отражали огни канделябров всеми цветами радуги.

– Вот именно! Он же практически чужой! У нас на званом вечере был, кажется, всего один раз, да и тогда его пришлось упрашивать. Можно пересчитать по пальцам одной руки те случаи, когда он за последний год принимал приглашения.

– Приглашения от доранцев, – сухо уточнил ее муж. – Насколько мне известно, для вечеринок с олками у него всегда находится время.

Тоб Бокур поставил пустой стакан на стол и махнул рукой.

– Не будь к нему так строг, Горд. Во-первых, с олками он общался по долгу службы. А во-вторых…

– А во-вторых, – перебила мужа Мэдри Бокур капризным тоном, – он никогда не чувствовал себя уютно в кругу доранцев. По крайней мере, пока был… – Она вспыхнула. – Ну, ты понимаешь.

– Полагаю, ты не хотела произносить слово «калека», – помог ей Джарралт. – О нет, друзья мои, прошу, не смотрите так. Поверьте, он сам себя так частенько называл. Сын Борна может быть кем угодно, но он еще и реалист.

– Тебе виднее, ты с ним работал в Тайном Совете, – сказал Пейн Сорволд. – А как считаешь, что о нем еще можно сказать?

– Он наш король, – отчеканила Линфия Далтри. Ее острый подбородок угрожающе вздернулся. Нол долго воевал с женой, пытаясь взять власть над ней, но не преуспел. – Он избран Барлой. А потому выше наших суждений о нем. Хочу сказать, мне понравилась его сегодняшняя речь на площади. Чувствуется горячее сердце. Смелость. Полагаю, его отец гордился бы сыном.

– Я знаю одно, – сварливо заявила Этьенн. – В высшей степени нелепо будет обращаться к этому молодому человеку, называя его «ваше величество». Он моложе моих сыновей!

– Надеюсь, он поймет, что значит быть королем, – неопределенно произнесла Мэдри. – Я хотела сказать… Барла ведь не позволила бы наследовать трон человеку… неспособному?

Почти одновременно все обратили взоры на стеклянные двери балкона, за которым виднелось далекое золотистое свечение Стены. Джарралт улыбнулся, заметив на лицах собравшихся тревожное ожидание. Даже своенравная Линфия втайне сомневалась. Еще бы. Никогда еще Лур не был в такой опасности, даже во времена Раскола. К счастью для его друзей и их детей, у них есть Конройд Джарралт. Он видел, что им страшно, что они стараются не смотреть друг на друга, чтобы не выдать своих чувств, и ему хотелось расхохотаться.

Ах, милые. Они были достаточно неплохими людьми, эти самые его друзья, но совершенно… прозрачными… как окна в столовой зале. Ни серьезными амбициями, ни внутренним огнем они не обладали. Являясь лучшими представителями общества доранцев, они не владели по-настоящему могущественной магией. Ни один из них не мог поддерживать баланс сил в королевстве, исполняя обязанности Главного мага, а тем более носить корону Заклинателя Погоды.

На это был способен только он один. И благодарение Барле. Потому что, если сил Гара окажется недостаточно… если заклинание погоды рано или поздно его убьет, как не раз случалось в прошлом… если он не даст наследника или произведет на свет калеку, подобного себе…

Над их головами ударил гром, стекла в окнах и пустые бокалы на столе задрожали. Улыбка Джарралта погасла.

– Что это было? – грозно спросил он, поднимаясь с места.

Этьенн указала на небо за балконными дверями.

– Смотрите! Тучи!

– И молния! – добавил Тоб Бокур. Едва он произнес эти слова, как комната снова содрогнулась от раскатов грома, а от темнеющего неба к земле протянулись ослепительные бело-голубые зигзаги молний. Далекое золотое свечение Стены начало меркнуть, и вскоре его не стало видно совсем – все спряталось за пеленой дождя.

Горд Хафар встал и подошел к дверям балкона. Открыл их и высунул ладонь наружу. Посмотрел в зал через плечо.

– Начинается дождь, – сообщил он. – В воздухе им так и пахнет. Ты не говорил нам, Конройд, что Гар владеет Погодной магией. – Горд был неприятно удивлен, и слова его звучали как укор.

Дурак. Думаешь, я стану делиться с тобой секретами потому, что ты пьешь со мной вино?

– А вам и не полагалось это знать, – резко ответил он. – До несчастья вопрос о том, кто станет наследником, решен не был. Невозможно было определить, кто станет лучшим Заклинателем Погоды – Фейн или Гар, – не испытав их сначала.

Пейн Сорволд неодобрительно взглянул на него и откашлялся.

– Ты рисковал, Конройд. Закон предельно ясен. Только два человека могут одновременно владеть Погодной магией – Заклинатель Погоды и его преемник. Иначе возникает угроза еще одного раскола. Как члену Тайного Совета, тебе это должно быть известно.

Джарралт зло посмотрел на него. Внутри все кипело. Кто такой Пейн Сорволд, чтобы учить его?

– Чрезвычайные обстоятельства заставляют балансировать на грани закона. И как члену Тайного Совета, мне это хорошо известно. Кроме того, угрозу раскола создал Борн, а не я. Если бы он не настоял на законе, разрешающем иметь второго ребенка, то и вопрос о наследовании не стоял бы. Если уж ты собираешься критиковать кого-то, Пейн, то почему бы не начать с Общего Совета, который молча соглашается с…

– Общий Совет, – громко заявил Нол, и его обрюзгшие щеки покраснели, – ни с чем молча не соглашается! Мы делаем все необходимое для блага королевства. Мы действуем в соответствии с законом и с благословения Барлы!

– И почему мы спорим об этом сейчас, почти двадцать лет спустя, не могу понять! – вмешалась Линфия. – Какой смысл?

– Мы говорим о том, как Гар овладел Погодной магией, – ответил Джарралт. Он неотрывно смотрел на сгущавшиеся тучи. – Со смертью сестры он стал единственным наследником. Вопрос ясен, и закон остается в силе.

– Но хромает на одну ногу, сказал бы я, – проворчат Нол.

– Никто не хромает, дорогой, – возразила Линфия, похлопав мужа по руке. – Все нормально. Как сказал Кон, что сделано, то сделано. Только одно имеет значение: у нас есть Заклинатель Погоды, и королевство в безопасности.

Как будто в подтверждение ее слов, над их головами оглушительно загрохотал гром. Женщины завизжали. Мужчины вскрикнули. Джарралт захохотал. За открытыми стеклянными дверями с темного грозового неба как из ведра хлынул дождь.

Король Гар – Заклинатель Погоды Лура – родился.

* * *

Джарралт встал из-за стола. Подошел к дверям, ведущим на открытый балкон. Переступил порог и встал под струи дождя.

– Что ты делаешь, Конройд? – охнула испуганно Этьенн. – Не стой там, промокнешь! Всю одежду испортишь! Вернись внутрь! Конройд! Конройд, ты слышишь? Конройд!

Он не слышал ее. Не слышал и удивленных возгласов гостей. Подойдя к самому краю балкона, нависавшего над высоким шестиэтажным зданием, он вцепился в балюстраду, широко расставив руки, и обвел взглядом город. Вгляделся вдаль, за пределы стен, окружавших Дорану, в невидимый горизонт. Всюду одно и то же: дождь, дождь, дождь. Грозовые тучи затянули небо, и, казалось, навечно.

Новые облачения из шелка и парчи отяжелели от воды и давили на плечи. Струи воды стекали по рукам, груди, ногам и заливали новые башмаки. Да, Этьенн, все испорчено.

Он запрокинул голову, и напитавшая волосы вода струйками побежала за воротник. С открытыми глазами, раскрыв рот, он встречал льющиеся сверху потоки. Топил и ослеплял себя в этом чуде, которое вызвал Гар.

И каждая капля была словно ядовитая игла, уязвлявшая его плоть, кости и внутренности горечью и отчаянием. Ранившая сердце и тайные закоулки души.

Борн… ты ублюдок. Ты – ублюдок. Ты меня снова одолел.

* * *

Освободившись наконец из безжалостных объятий Погодной магии, Гар пьяно зашатался и весь в крови рухнул на пол возле карты Лура, над которой маленькие облачка поливали королевство дождем от гор до самого моря. Стеная, извиваясь и трясясь, он тем не менее смеялся.

Эшер опустился перед ним на колени.

– Это не смешно! – произнес он, дрожащим от страха голосом. – Ты маньяк! Сумасшедший! Чему ты смеешься?

Разевая рот, словно рыба, вытащенная из воды, Гар повернул к нему лицо, превратившееся в кровавую маску.

– Работает! – выдохнул он, и на губах вспузырилась кровь. – Ты видел? Работает! Я вызвал дождь! Повсюду! Фейн это никогда не удалось бы!

– Конечно, конечно, – бормотал Эшер, роясь в карманах в поисках платка. – Ты вызвал дождь и едва не изошел кровью, а еще забрал десять лет моей жизни, грязный негодяй. Лежи спокойно!

– Знаешь… это больно, – простонал Гар, пока Эшер пытался хотя бы частично очистить его лицо от крови. – Очень больно. И неописуемо! Непередаваемо! Сила. Я не знал, что такое возможно. Я даже мечтать об этом не мог. О, Эшер! Неужели тебе не жаль, что ты никогда подобного не почувствуешь? Не сможешь повелевать такой силой? Разве ты… ну, не знаю… не завидуешь? Скажи мне. Я не обижусь. Я пойму.

Эшер уставился на него. На это дрожащее, обессиленное, пронизанное болью тело.

– О да. Завидую так, что плеваться хочется.

Гар улыбнулся окровавленными губами и посмотрел в прозрачный купол, покрывающий Палату.

– Смотри, – радостно сказал он. – Смотри, что я сделал.

– Да, – ответил Эшер. С затянутого тучами неба лил дождь. Капли ударялись о прозрачное покрытие, и в Палате стоял негромкий, ровный шорох, отражавшийся от стен. – Смотрю, что ты сделал. А теперь закрой рот, а я поищу что-нибудь подходящее, чтобы хорошенько тебя отмыть. Потому что если ты вернешься в Башню в таком виде, то старая ворона наверняка заявит, что виноват я. – Потом, смягчившись, он добавил: – Твой отец мог бы гордиться тобой. И мать тоже.

В глазах короля снова стали собираться кровавые слезы.

– Надеюсь, что так, – прошептал он дрожащим голосом. – Надеюсь, что так. – Он с трудом подавил рыдания.

Эшер про себя выругался. Глупец. Проклятый глупец. Я же хотел, чтобы он улыбнулся…

– Давай. – Поддерживая за плечи, он помог Гару сесть. – Обопрись о стену и посиди, пока не почувствуешь себя лучше. – Окинув взглядом комнату, он нахмурился. – И почему тут нет ни одного кресла?

– Мне не нужно кресло, – возразил Гар, скользя дюйм за дюймом по паркетному полу. Добравшись до стены, он прислонился к ней и застонал. – Чувствую себя прекрасно.

Эшер встал.

– Что-то не похоже. Выглядишь ты дерьмово.

Прикрыв глаза, Гар погрозил ему пальцем.

– Ну-ка, потише. Помни, с кем разговариваешь.

– Прости. По-королевски дерьмово.

Гар скривил губы в слабом подобии улыбки.

– Вот так-то лучше.

– Все еще больно?

– О, Эшер… – Гар открыл глаза. – Ты даже представить не можешь.

Он мог. Во всяком случае, приблизительно. Он слышал, как пронзительно кричал Гар. Видел, как беспомощно бился его друг в объятиях овладевшей им магической силы. Как истекал кровью, хоть и смеялся.

– Что ж… – произнес Эшер, растирая ладони. – И на сколько это? Навсегда? Я имею в виду, это теперь твоя жизнь? Ничего, кроме боли и крови?

Гар с усилием подтянул колени к груди и обнял их руками.

– Да.

– Но… нельзя же заниматься этим каждый день, – изумленно пробормотал Эшер. – Нельзя ежедневно вот так истекать кровью и истощать себя. Разве это можно выдержать?

Гар пожал плечами.

– Так поступал мой отец, и мой дед, и мой прадед. Так от начала времен жили все Заклинатели Погоды.

– Но ты не выдержишь!

– Должен выдержать. А какой у меня выбор? Сложить с себя обязанности и передать корону Конройду Джарралту? – У Гара даже лицо вытянулось. – Я на это не пойду. Кроме того, не каждый день. Не всегда. Насколько помню, отец делал перерывы и по два дня. Даже по три. Если дело было зимой. – Он улыбнулся воспоминаниям. – Зимой хорошо.

– Гар, зимой ничего не случается. А как насчет весны?

Улыбка померкла, Гар нахмурился и уткнулся в колени.

– Ох, весна. Весной… не так хорошо.

– Глупец, весна тебя убьет, ведь то, что мы делали сегодня – только проба!

Гар покачал головой:

– Не убьет. Ты забываешь, это было не обычное заклинание. Сегодня я вызвал дождь надо всем королевством – от края до края, а так обычно не делается. Даже весной. Тебе не о чем беспокоиться. Я себя прекрасно чувствую. – Он поднес ладонь к его лицу и, слегка кривясь, посмотрел на пальцы. – Видишь. Боль почти прошла.

Эшер фыркнул.

– Ты можешь тыкать их мне в глаза сколько угодно, но хоть себя не обманывай. Гар…

Вытянутые пальцы сжались в кулак.

– Не надо. – Ледяной взгляд Гара смягчился, кулак разжался, пальцы снова задрожали. – Я такой, какой есть, Эшер. Только для одной цели и рожден. Изменить этого ты не можешь.

Эшер топнул ногой в паркетный полированный пол.

– Ладно, – проворчал он. – Если ты так считаешь. Ты король.

– Да, – подтвердил Гар. – Я – король. – В его голосе, кроме боли и усталости, зазвучало удовлетворение. – И сейчас король говорит, что пора идти домой.

– Как только сотру с тебя оставшуюся кровь. Выглядишь, как ученик палача. – Взгляд его упал на стоящий в Палате шкаф. Он подошел к нему, открыл дверцы и обнаружил внутри стопку мягких, чистых тряпок, чашку и закрытую бутыль. Эшер оглянулся. – Твой отец, похоже, относился к делу серьезно.

– Или Дурм, – предположил Гар. – Давай все сюда.

– Воды нет.

Гар улыбнулся:

– Дай мне чашку. О воде я позабочусь.

Эшер подал чашку и сел на пол возле Гара, скрестив ноги. Тот закрыл глаза, простер руку над пустой посудиной и что-то прошептал. Между ладонью и краями чашки полыхнула голубая вспышка. Гар сморщился, борясь с новой болью. Голубое свечение померцало и угасло, а чашка начала наполняться водой, словно со дна ее забил невидимый крохотный родничок.

Эшер рассмеялся:

– Как ты это сделал?

Король протянул ему чашку.

– Ты в самом деле хочешь знать?

Эшер вдруг вспомнил, кто он есть, где находится и каково наказание за подобные вопросы.

– Не хочу.

– Ладно. Потом расскажу. Честно говоря, мне будет легче, если я с кем-нибудь поговорю. Пока Дурм… нездоров, беседовать мне не с кем.

Эшер опустил кончики пальцев в воду. Она была теплой. Намочив кусок ткани и отжав его, он поинтересовался:

– А Холз?

Гар покачал головой.

– С Холзом я говорить не могу. По крайней мере об этом. С ним невозможно говорить о магии. Как и с любым другим из них.

Эшер с тряпкой в руке потянулся к его лицу.

– Думаю, ты прав.

– Холз, конечно, священнослужитель, но он еще и член Тайного Совета, и друг Джарралта, – объяснил Гар, пока Эшер протирал его лицо. – Друг всех знатных доранцев. Если возникнет малейшее сомнение в моих способностях…

Эшер вздохнул:

– Понимаю. Прощай, король Гар, добро пожаловать, король Конройд. – Ухмыльнувшись, он зубами откупорил бутыль, взятую из шкафа. Едкий, щиплющий глаза запах наполнил помещение. Эшер сплюнул пробковые крошки на пол и сморщился.

– Я это пить не буду, – заявил Гар.

Эшер понимающе хмыкнул.

– Одна из отрав Никса. По запаху напоминает зелье, которым он потчевал меня после Вествейлинга. Твой отец хранил его здесь не просто так. – Он протянул бутыль Гару. – Попробуй. Конечно, ты сейчас настолько слаб, что я могу просто зажать тебе нос и залить эту дрянь в глотку, но, полагаю, это уронит твое достоинство. Как-никак, ты король и все такое.

Сердито глядя на Эшера, Гар протянул руку за бутылью.

– Не знаю когда и не знаю как, но, клянусь, я проделаю то же самое с тобой.

Эшер улыбнулся.

– Конечно, конечно. Помни, всего один глоток. Мы понятия не имеем, как действует это зелье.

Гар глотнул. Подавился. Слепо протянул бутыль Эшеру и зажал рот окровавленной тряпкой.