Текст книги "Утраченная невинность"

Автор книги: Карен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

Каким-то образом Конройд прочитал его мысли.

– Они могут – могут – простить тебя, парень, но они никогда не простят Эшера. Он уже мертв. Он умер в тот момент, когда ты убедил его нарушить Первый Закон Барлы. И если ты честен, если хотя бы способен на честность, то признаешь, что я говорю правду.

Он почувствовал, как внутри что-то ломается, словно кости стали стеклянными, а слова Конройда дробят их на мелкие кусочки. Он кивнул.

– Да. Я знаю.

В ящике стола находились ручка и чернила. Гар достал их и подписал документы. Писал аккуратно, твердой рукой, перечисляя все имена и титулы. Гap Энтин Бартоломью Дэннисон Торвиг, отпрыск Дома Торвигов, защитник Дома Торвигов, Заклинатель Погоды Лура.

Предатель… изменник… клятвопреступник.

– Не забудь об именной печати, – напомнил Конройд. – Как говорится, завершающий штрих.

Палочка воска для печатей лежала в другом ящике. Конройд размягчил ее для Гара едва заметной улыбкой. Прижав кольцо с печатью к кроваво-красным лужицам, он завершил акт предательства. Гар наблюдал за своими руками, словно они принадлежали другому человеку.

Конройд подхватил подписанные документы и быстро свернул их.

– Что касается остального…

– Остального? – глухо спросил Гар. – Чего остального?

– Моей коронации. Я созвал чрезвычайное заседание Общего Совета, на котором ты объявишь о своем отречении и удалении от мирской жизни. Меня ты назовешь своим законным преемником, новым королем Лура и Заклинателем Погоды. Затем ты вернешься в Башню и шагу оттуда не сделаешь без моего позволения.

Уж не сон ли это?

– Сегодня? Ты хочешь, чтобы я отрекся сегодня?

Конройд уже натягивал шитые золотом перчатки.

– Зачем откладывать неизбежное? Без магии ты не можешь быть королем. А Луру требуется Заклинатель Погоды. Только Барле известно, какой вред причинен чудовищем, которое ты допустил до Стены.

– Эшер не причинил вреда.

Конройд недобро усмехнулся.

– Откуда тебе знать? Ты калека, не обладающий магией.

Гар вздрогнул. Почувствовал ненависть и презрение к себе.

Отец никогда бы так не унижался… Он должен продолжать борьбу…

Заставив себя встать, Гар произнес:

– Да будет тебе известно, что возможно существование средства, которое излечит меня, Конройд. Я требую консультации с королевским лекарем Никсом. Я требую…

– Ничего, – возразил Конройд. – Ни сейчас, ни потом. Кроме того, такого средства нет. Теперь, что касается отчуждения твоего имущества.

– Отчуждения? Что ты имеешь…

Конройд его не слушал.

– Учитывая твое новое положение в королевстве и для сокращения бремени расходов на твое содержание, большая часть слуг будет переведена. В услужении останется только Дарран, чтобы заботиться о мелких повседневных нуждах. Надеюсь, он умеет готовить. И убирать.

– Один человек? – недоверчиво переспросил Гар. – Заботиться обо всей Башне? Дарран стар и недавно побывал в больнице! Нельзя ожидать от него, что он…

– Можно, – возразил Конройд, улыбаясь. – Наверное, ты и сам сумеешь о чем-то позаботиться. Видит Барла, времени у тебя будет предостаточно.

– Конройд, – негромко и с укором пробормотал Холз. Больше он ничем не помог Гару.

Советник невозмутимо продолжил:

– Конюшни мы, конечно, опустошим. Лошади и сбруя будут проданы.

Гар вскинулся.

– Продавать? Баллодэра? Нет! Это подарок моего отца, ты не имеешь права…

– Твое содержание надо чем-то оплачивать. Учитывая, что ездить верхом в ближайшее время тебе не придется, позволь спросить: зачем тебе лошади? Животных продадут вместе с упряжью. – Конройд подступил ближе, сверкнув глазами. – Ты смеешь жаловаться? Не стоит. У милосердия есть свои границы. Ты избавлен от страданий, мальчик.

– Избавлен? – переспросил Гар и рассмеялся. – Я твой пленник.

Холз громко откашлялся.

– Если эта Башня и стала твоей тюрьмой, то ты построил ее собственными руками.

– И вполне сойдет для тюрьмы, она даже не лишена удобств, – добавил Конройд. – Думаю, твой олк с удовольствием поменялся бы с тобой местами.

У Гара свело желудок спазмом.

– Не трогайте его, Конройд. Вы получили, что хотели. Он в тюрьме и осужден на казнь. Даже для вас этого достаточно.

Конройд стоял молча, и Гар обратился к Холзу:

– Служитель Барлы, молю тебя, повлияй на Джарралта. Если не ради меня, то хотя бы ради любви, которую ты питал к моему отцу.

Холз поморщился.

– Да уж, господин, ради вас я этого делать не стану.

– Ради тебя никто ничего делать не станет, – вмешался Джарралт. – Цени то, что я тебе оставил. Помни мою доброту. И помни о том, что олки остаются заложниками твоего разумного поведения и молчания. Если хоть слово о подвигах Эшера выйдет за пределы этих стен, то ты пожалеешь о последствиях.

– Понятно, – вымолвил Гар, обдумав услышанное. – Я не подчиняюсь, а страдают другие?

Конройд ядовито улыбнулся.

– Именно. Далее, я предлагаю тебе посвятить часть времени написанию короткой, но приятной слуху толпы речи, с которой ты выступишь в нашем высокочтимом Общем Совете. Что до заседания, то я пришлю за тобой после полудня. И не заставляй меня ждать.

Пересилив себя, Гар промолчал. Взглянул на Холза.

– Насчет Дурма…

– Я сейчас отправляюсь в королевский лазарет, – сообщил служитель Барлы. – Ему должен быть оказан всяческий почет и уважение. Он в этой неразберихе не виноват.

«Так ли это?» – хотелось спросить Гару. Он отчаянно жалел, что у него не хватило времени, чтобы обстоятельно побеседовать с Дурмом. Узнать побольше о дневнике Барлы и о том, как его использовал Дурм, если использовал, и почему он является последней надеждой. Необходимо найти дневник. Если есть избавление от этого кошмара, то, возможно, он отыщет его в нем?

– Благодарю, Холз, – сухо произнес Гар. – От себя лично и от имени отца. – Он снова повернулся к Конройду: – Вам необходимо найти преемника Главного мага.

Конройд пожал плечами.

– Конечно. Позже найдем.

– Нет. Сейчас. Закон ясно гласит, что вы должны…

– Закон? – Конройд рассмеялся. – Ты сидишь здесь истолкуешь мне о законе? Придержи язык. Помни, кто ты теперь есть.

Гар почувствовал себя очень странно. Тело словно распадалось на части, и он как будто выплывал из него.

– Буду помнить. Мы закончили?

– Пока да.

– Тогда уходите.

Брови Конройда приподнялись.

– Уходите, ваше величество.

Гар открыл было рот, чтобы произнести что-нибудь такое, о чем он наверняка потом пожалел бы, но ему помешало внезапное появление Даррана.

– Простите меня, ваше величество, но из городских казарм доставлено срочное сообщение. От капитана Оррика. Посыльный ждет внизу вашего ответа.

Конройд протянул руку.

– Дай сюда.

Дарран изумился.

– Господин, оно адресовано королю.

– Дай сюда.

Ничего не понимающий Дарран в замешательстве посмотрел на Гара, и тот кивнул. Получив письмо, Конройд взломал печать и прочитал послание. Затем сложил лист и сунул в карман.

– Скажи посыльному, пусть передаст капитану Оррику: я прибуду в казармы в надлежащее время.

Дарран шагнул к Гару.

– Господин?..

Гар смотрел в пол.

– Делай, что говорит Джарралт, Дарран.

– Слушаюсь, господин, – поклонился старик и вышел.

– Что в письме? – спросил Гар.

Конройд пожал плечами.

– Ничего такого, что теперь касалось бы тебя.

Джарралт и Холз удалились, забрав с собой подписанные Гаром документы. Гар бесцельно и бездумно бродил по комнате, словно лодка, унесенная отливом в море. Вернулся Дарран и остановился у дверей.

– Ваше величество…

– Не называй меня так.

Дарран шагнул в комнату.

– Господин, советник Джарралт отдает приказы. Он говорит…

– Я знаю, что он говорит, – прошептал Гар и пробежал пальцем по корешкам книг, стоящих на столе. – Джарралт любит поговорить.

На лице Даррана отражались недоумение и отчаяние.

– Господин, он говорит, что вы больше не король.

– Он прав. У меня было трудное утро, Дарран, поэтому не надо на меня так смотреть.

– Ваше величество…

– Не называй меня так!

Звенящая тишина. Дарран осмелился шагнуть поближе.

– Господин…

– Ты знаешь, чем я был занят с тех пор, как сегодня утром открыл глаза?

Теперь Дарран перешел на шепот:

– Нет, господин.

– Тогда я тебе расскажу. Я позавтракал, отказался от трона и погубил своего друга. И смотри, еще даже полдень не наступил. Дарран, побыстрее найди мне ребенка, чтобы я успел задушить его до обеда!

– Господин!

Гар с удивлением понял, что рыдает. Горячие слезы, льющиеся из ледяных глаз. Из холодного сердца убийцы.

– Ты не мог бы убраться отсюда? – крикнул он. – Убирайся, старик, оставь меня, старый дурак! Убирайся, оставь меня в покое!

Дарран выбежал из комнаты.

* * *

Казалось, долгие годы прошли, прежде чем Оррик вернулся. Когда дверь в подвал, где находились камеры, открылась, Эшер с трудом поднялся на ноги и шагнул к решетчатой двери.

– Пеллен! – позвал он нетерпеливо, вытягивая шею, чтобы увидеть, кто следует за капитаном. – Ты его привел? Он идет? Все разъяснилось? Что там у тебя за свитки? Это мое помилование?

Взгляд Пеллена был холоден и жесток, словно удар железной палкой по лицу.

– Замолчи.

Эшер почувствовал, как сжалось сердце.

– Пеллен, что случилось? Что… – Он замолчал, потому что в дверь вошел Конройд Джарралт. В руке он держал тонкую кочергу и на ходу постукивал ею по голенищу сапога. За ним следовал Уиллер, сияющий от радости. Последними вошли двое стражников с кандалами в руках – Окс Бандер и Трив Лэллард, его собутыльники и соперники по метанию дротиков в «Гусе».

У Эшера кровь отлила от лица, голова закружилась, и он на нетвердых ногах отступил от решетки.

– Пеллен? Что происходит?..

Оррик не обратил на него внимания – он смотрел на Джарралта. Тот кивнул. Оррик развернул свиток и начал читать.

Поскольку его застали во время совершения кощунственного и преступного деяния, доказательства коего неопровержимы, и поскольку данное преступление именуется нарушением Первого Закона Барлы, я, король Гар Первый, Заклинатель Погоды, приговариваю Эшера из Рестхарвена к смерти.

Онемевший от потрясения, он позволял словам накатываться и омывать его, как не раз позволял делать это волнам в океане.

Уличен в пагубном влиянии на короля… в организации заговора олков с целью узурпации трона… Более того, да будет известно, что означенный злоумышленник Эшер из Рестхарвена… дальнейшие злодейские планы… был готов использовать любые средства…

Оррик перестал читать. Ошеломленный Эшер не сводил с него глаз.

– Нет. Это неправда. Гар никогда… Это неправда. Это подлог! Джарралт…

Капитан шагнул к его камере и прижал пергамент к прутьям решетки.

– Это не подлог. – Его голос хрипел от гнева и боли. – Или ты не узнаешь подпись? И печать?

Подпись и печать принадлежали Гару.

– Ну и что? – возразил Эшер. Его начала бить дрожь. – Это ничего не значит. Гар не предал бы меня, не стал бы измышлять горы лжи о заговоре и захвате власти. Эту грязную работу, этот подлог состряпал Джарралт! Гар никогда бы…

– Довольно, Эшер! – крикнул Оррик, опуская пергамент. – Его величество отрекся от тебя. Все кончено.

Конройд Джарралт откашлялся.

– Ну, не все, капитан. Смерти предшествуют некоторые неприятности и неудобства. Если только Эшер не откроет нам здесь и сейчас имена своих сообщников.

– У меня нет сообщников, – ответил Эшер. – Мне никто не помогал, потому что не в чем было помогать. Не было никакого заговора!

– А король говорит, что был, – возразил Конройд Джарралт. – И я ему верю. Эй, стража!

Дверь камеры открыли. Бандер и Лэллард вошли внутрь. Они заковали его в кандалы, натянули и прикрепили цепи к прутьям боковых стен камеры так, что Эшер принял положение пугала, торчащего в поле.

– Прекрасно, – одобрил Джарралт. – А теперь оставьте нас.

– А как насчет суда и следствия? – спросил Эшер, когда стражники вышли, закрыв за собой дверь в подвал. Плечи у него уже болели от напряжения. Он видел, как Уиллер с горящими от возбуждения глазами подошел к клетке. – Что, суда не будет? Тимона Спейка судили!

– Ты не Тимон Спейк, – возразил Джарралт. – Сам король признал твою вину и приговорил к смерти.

– Он не стал бы этого делать! Он обещал!

Джарралт, не обращая внимания на Эшера, повернулся к Оррику:

– Капитан, скорее всего сообщников этого изменника мы найдем среди его близких знакомых. Поищите их и арестуйте, пока они не попытались скрыться от правосудия.

Дафна. Эшер подавил крик отчаяния. Только не это. Как предупредить ее? Возможно, с помощью магии, но как ею пользоваться?

Проклятая магия. Похоже, от нее одни несчастья.

Оррик тем временем поклонился Джарралту.

– Слушаюсь, господин.

– Уиллер.

– Да, господин?

– Помоги капитану Оррику. Ты лучше знаешь, кого искать и где именно.

Мерзавец раболепно согнул спину.

– Слушаюсь, господин. Конечно, господин.

– Да, Уиллер, и вы, капитан, еще одно… – Джарралт щелкнул пальцами, произнес какое-то слово, и Оррик с Уиллером замерли на месте как вкопанные. – Запомните. Эшера уличили в попытке овладеть магией, а не в использовании ее. Этой силы в нем нет. Знайте это и навсегда запомните.

– Это ложь, – произнес Эшер. Пеллен стоял неподвижно и смотрел, как слепой; казалось, душа его летает где-то далеко. Уиллер выглядел также – если только у слизняка была душа. – Я владею магией. И уничтожил бы тебя с ее помощью, если бы знал как!

Взгляд Джарралта был ужасен.

– И не узнаешь. Но если ты за тот короткий срок, что остался до казни, скажешь кому-то, что владеешь магией, я убью этого человека. И всю его семью тоже. Ты меня понял?

Эшер верил, что Джарралт так и сделает. Поэтому он кивнул:

– Понял.

– Молодец. – Джарралт еще раз щелкнул пальцами, и его остолбеневшие жертвы ожили. – Выполняйте приказ. И сделайте так, капитан, чтобы меня здесь не беспокоили.

Оррик поклонился. Похоже, он не пострадал от того, что с ним проделал Джарралт.

– Слушаюсь, господин. – Не взглянув на Эшера, он удалился; Уиллер семенил за ним.

Эшер видел, что Джарралт сделал пасс рукой над закрывшейся за ними дверью. Воздух перед нею потемнел и сгустился. Он ощутил, как сдавило грудь. Джарралт повернулся. Улыбнулся. Подошел.

– Ну, вот мы и одни.

Эшер чувствовал, что у него перехватывает дыхание.

– Гар не подписывал эти документы.

Джарралт вошел в камеру и сделал удивленное лицо.

– Ошибаешься. Он подписал.

– Нет. Ты их подделал. Ты…

– Эшер. – Губы Джарралта скривились, и улыбка переросла во что-то более многозначное. – Он их подписал.

И Эшер, наконец, поверил ему. Несколько мгновений он вообще не мог дышать. Он чувствовал гнев… тоску… ужас… Сердце его едва не остановилось.

– Тебе известно, что я действовал в одиночку. Ты знаешь, что заговора не было. Ты проникал в мой мозг. Тебе известно все.

Джарралт поднял кочергу и смерил ее взглядом.

– Это так.

– Тогда зачем…

– Потому что я так хочу. Потому что мне недостаточно, что тебе просто отрубят топором голову. Ты вмешался в мои дела, маленький олк, а я не выношу вмешательства. Поэтому я собираюсь наказать тебя… Старым добрым способом.

По спине и лицу Эшера градом катился пот. Он щипал глаза, и Эшер пытался смахнуть его с лица, тряся головой. Было в Конройде Джарралте что-то не то. Он всегда вел себя самодовольно, бывал порывист, нетерпелив, презрителен, любил показать свое превосходство и непохожесть на других. Но теперь было в нем что-то еще. Нечто большее. И оно исходило от Джарралта плотными удушливыми волнами. От этого леденела кровь, и наизнанку выворачивало желудок…

Зло.

– Гар был прав насчет тебя, – прошептал Эшер. – И Борн тоже. Ты гнилой. Ты прогнил насквозь. И больше ты не сможешь скрывать это. Когда твои друзья доранцы узнают правду, они не позволят тебе сохранить украденную корону. Королевство распадется на части, Джарралт. Оно погибнет, и погубишь его ты. Именно этого ты и хочешь?

– Да. А теперь побереги силы, – мягко посоветовал он. – Они понадобятся тебе, чтобы кричать. А когда ты не сможешь кричать, когда из твоего горла будет литься только блевотина и кровь, Оррик и его люди отведут тебя на главную городскую площадь, где посадят в клетку, чтобы тебя все видели и могли плюнуть в лицо изменника. И в назначенный день, в полночь – согласись, весьма драматичный момент – перед самой большой толпой, какую только удастся собрать, тебе снимут голову с плеч, тело скормят свиньям, свиней зарежут и накормят собак, а собак убьют из луков.

Со спокойным, даже равнодушным видом Джарралт поднял кочергу к потолку. Произнес одно-единственное слово, резанувшее Эшеру слух, как острый нож. На кончике кочерги загорелось пламя. В бесцветных глазах Джарралта блеснуло предвкушение удовольствия и что-то еще. Нечто темное, опасное, пропитанное кровью. Он улыбнулся и коснулся тела Эшера кочергой.

И его сознание растворилось в языках багрового пламени.

Глава двадцать третья

Удовлетворенно вздохнув, Дарран накрыл поднос с обедом для его вели… его высочества чистой салфеткой. После отъезда Джарралта и изгнания Даррана из апартаментов принца там царила абсолютная тишина. Обед извинял появление Даррана, тем более что ему не терпелось узнать, все ли у принца в порядке.

Если можно говорить о каком-то порядке после всех этих невероятных событий.

Осмотрев кухню в последний раз, он взял поднос и отправился к двери. Может, и к лучшему, что госпожу Хемшу уволили; если бы она увидела свою вотчину после того, как здесь похозяйничал Дарран, у нее случилась бы истерика.

Он и сам с трудом удерживался от истерики. Всех слуг разогнали, и Башня казалась ужасно пустой. Тоскуя и сожалея о былом, он медленно поднимался по пустой, безлюдной лестнице к апартаментам Гара. Когда Дарран проходил мимо комнат Эшера, его передернуло. Он постарался успокоиться, выбросить из головы все мысли и продолжил подъем.

Принц все еще сидел в своей библиотеке в кресле, подтащив его к незанавешенному окну.

– Я принес вам что-то вроде обеда, господин, – сообщил Дарран, останавливаясь в дверях.

– Я не голоден.

– Голоден или нет, надо поесть, – возразил Дарран, стараясь говорить бодро и убедительно. Поколебавшись, он вошел в библиотеку. – Если вы заболеете, то придется глотать снадобья лекаря Никса, и хотя мое кулинарное искусство не совершенно, уверяю вас, эти блюда лучше на вкус, чем лекарства.

– Тогда оставь поднос на столе, – вяло и безразлично сказал Гар. Кресло стояло к Даррану спинкой, и он видел только свисавшую с подлокотника кисть левой руки. Она казалась мертвой.

Дарран нахмурился и покачал головой, хотя принц его не видел.

– Господин, но обед остынет!

– Я сказал, оставь его на столе! – закричал Гар и вскочил с кресла. В правой руке у него был кинжал с рукояткой, отделанной сапфирами, и выглядел он пугающе.

Дарран отступил на шаг; сжав поднос с такой силой, что пальцам стало больно.

– Господин, не надо кинжала. Уверяю вас, цыпленок довольно нежный. Я сам его жарил.

Застонав от злости, Гар метнул кинжал через всю комнату. Он вонзился в дверной косяк, дрожа от ярости, как и его хозяин.

– Мне плевать на твоего цыпленка, старик! Унеси его! И если ты не хочешь выполнять то, что я велю, лучше вообще сюда не приходи.

Дарран даже не посмотрел на кинжал. Вместо этого он поставил поднос на стол и приблизился к принцу.

– Довольно, господин, – произнес он, выставив руки ладонями вперед, словно успокаивая сумасшедшего. – Не надо вредить самому себе.

Гар расхохотался.

– Вредить себе? Старый дурак, я никогда не врежу себе! Только другим людям! Родителям, сестре, Дурму… Теперь он тоже мертв… – Он медленно опустился на пол. – Эшеру…

Дарран опустился на колени возле него, не обращая внимания на боль в мышцах и скрипнувшие суставы.

– Вы говорите чепуху. Вы не виноваты в несчастье, случившемся с вашей семьей и бедным Главным магом, да упокоит Барла его душу.

– Как я могу быть уверен? Я не помню, что тогда произошло! Может, я и виноват, Дарран. Может, виновата эта моя капризная магия. Никакой физической причины случившегося найдено не было, ведь так? Между тем моя магия никогда не была безупречной. Она была ущербной, как и я сам. Иначе я до сих пор владел бы ею. И был бы Заклинателем Погоды, а Эшер… Проклятие, Дарран, ведь я клялся защищать его, клялся, что с ним ничего не случится, а вместо этого подписал ему смертный приговор. Я предал своего единственного друга, человека, который спас мне жизнь и пытался спасти королевство, когда я этого не мог сделать. Я смешон. Я отвратителен. Я не понимаю, как ты можешь находиться в одной комнате с таким мерзавцем.

Расстроенный его терзаниями, Дарран взял руки принца в свои и сжал их.

– Не говорите так, господин!

– Почему же? Ведь я говорю правду. Ну и что, если Конройд мне угрожал? Я должен был найти способ одолеть его! И спасти Эшера!

Дарран смотрел в лицо принца. Его руки были так холодны. И весь он был холоден.

– Советник Джарралт вам угрожал? Как? Почему?

Гар высвободил руки и привалился к креслу.

– Не имеет значения. Главное то, что я отдал королевство этому человеку. Уступил без боя. Мой отец был бы потрясен…

– Нет, господин! Нет, – сурово молвил Дарран. – Это неправда. Ваш отец любил вас и гордился вами. Уверен, гордится и сейчас, как и я. И неправда, что Эшер ваш единственный друг. Я ваш друг, господин, и останусь им до конца своих дней.

Гар взглянул на него. Попытался улыбнуться, но ничего не получилось.

– Тогда, во имя всего святого, – прошептал он, – оставь меня одного.

Дарран вздохнул. Хмурясь, с трудом поднялся на ноги.

– Я уйду, но сначала обещайте мне, господин, что вы покушаете.

– Могу, – ответил Гар. – Но на мои обещания нельзя полагаться, Дарран. Ты еще этого не понял? У меня обещаний больше, чем блох у собаки, но им нельзя верить.

– И это неправда!

Гар встал, но тут же присел на подлокотник кресла, словно не в силах был стоять.

– Вот как? Тогда спроси Эшера.

Дарран фыркнул.

– Я с преступниками не общаюсь.

– Он не преступник. Он жертва.

– Но он арестован! Почему он арестован, если он не…

– Дарран… – Гар заколебался. Уставился в ковер. – Если я расскажу, что на самом деле произошло, почему я отрекся и Башня опустела, а Эшер обречен на смерть…

– О, расскажите, господин! Я же совершенно ничего не понимаю!

Принц поднял голову. Лицо у него было торжественное, взгляд пристальный.

– Ты никому не должен ничего рассказывать. От тебя будут зависеть жизни многих людей. От твоего молчания. Не только твоя и моя, но и жизнь всех олков этого королевства. Ты понимаешь?

Дарран вскинул голову. Постарался принять вид оскорбленной гордости.

– Я большую часть жизни провел на королевской службе, господин. И хорошо знаю, что такое умение молчать.

Лицо Гара окрасилось слабым румянцем.

– Конечно же, знаешь. Извини меня.

– Извиняю. Ну а теперь, господин, прошу вас, рассказывайте.

* * *

К тому времени, когда Гар закончил повествование, Дарран понял, что мир, в котором он жил, рухнул, а может, никогда и не существовал. Он добрался до еще одного кресла, стоявшего в библиотеке, и рухнул в него.

– Помилуй нас, Барла, – прошептал он. – Это все из-за меня.

Принц изумленно уставился на него.

– Из-за тебя?

Дарран сгорал от стыда и не мог смотреть на Гара. Вместо этого он рассматривал свои ухоженные ногти, отчаянно желая оказаться где угодно в Луре, кроме этой библиотеки, и готовый признаться в чем угодно, кроме того, что собирался сейчас рассказать.

– Понимаете… Я всегда поощрял в Уиллере антипатию к Эшеру. Позволял ему видеть, насколько мне самому несимпатичен ваш друг. В течение целого года мы сетовали, критиковали и жаловались на него друг другу. Мы были недовольны самим фактом его существования. А потом, когда вы попросили меня и Эшера работать совместно для блага королевства, я допустил ошибку: не объяснил Уиллеру новое положение дел, но доверие к нему сохранил. Я сам спровоцировал его на негодные поступки. Полагаю, что когда вы стали королем, Уиллер ожидал некоторого продвижения по службе. Но этого не случилось, а я тогда был очень занят… Уиллер никогда не обратился бы к советнику Джарралту, никогда не стал бы шпионить для него, если бы я в отношениях с ним проявил больше такта!

После долгого молчания Гар пошевелился и вздохнул:

– Ты не можешь знать этого наверняка. Как и я. Теперь это вряд ли имеет значение. Если тебе интересно, скажу прямо: я не считаю тебя виновным. Уиллер и Эшер остались бы врагами в любом случае. Они совершенно разные люди.

Вздохнув, Дарран сложил руки на коленях.

– Вы очень великодушны, господин. – Он откашлялся. – И вы ничего не можете сделать для Эшера?

– Ничего, – устало сказал Гар. – Хотел бы, но не могу. Я умер бы вместо него, если бы Джарралт позволил. Но остается еще королевство, в котором живет твой народ, Дарран, и ему требуется защита. Если бы Уиллер не начал шпионить за Эшером, если бы наш безумный план остался в тайне, никакой катастрофы не произошло бы. Мы нашли бы способ более безопасного управления погодой, возможно, излечили бы меня. Но теперь об этом поздно рассуждать. Эшера я спасти не могу. Даже себя не могу.

Дарран покачал головой.

– Это выше моего понимания, господин. Чтобы олк был способен на такие вещи…

– Согласен, – произнес Гар. – А теперь забудь обо всем, что услышал. Я же не должен был тебе это рассказывать. Не должен был обременять твою совесть правдой. Просто… – Голос Гара дрогнул. – Просто мне стало обидно, что он умрет, а о сделанном им добре будет знать только один человек. И всего один человек не будет считать его преступником и изменником.

Дарран облизал пересохшие губы.

– Понимаю, господин. Не стану отрицать, что пережил потрясение… но рад, что вы мне все поведали.

– В самом деле? – Принц покачал головой. – Будем надеяться, что радость не сменится раскаянием.

– Не сменится, – заверил Дарран. – Господин, все это действительно прискорбно, но ничего не изменится, если вы решите уморить себя голодом. Прошу вас, поешьте.

Гар вздохнул.

– Попробую. Но ничего не обещаю, Дарран. Мне надо написать речь, а при мысли о ней у меня душа переворачивается. Оставь меня, а я попытаюсь съесть хоть немного твоего цыпленка.

– Хорошо, господин, – согласился Дарран и вышел, всей душой сострадая принцу.

* * *

Большой зал собраний во дворце гудел от множества голосов, когда за несколько минут до начала Морг подошел к его дверям, таща за собой калеку. Войдя, он остановился и оглядел представшую перед ним картину. По левую руку на скамьях расселись доранцы. Некоторые действительно обладали талантами и влиянием, но большинство лишь тешили себя тем, что само их пребывание в Общем Совете означает участие во власти. Он сдержал улыбку. Неведение может оказаться иногда большим благом. Отдельной группой ближе к креслу председателя расположились Нол Далтри, Горд Хафар и Тоб Бокур, ближайшие друзья Джарралта. Как они удивятся, когда узнают, что для них нет мест в Тайном Совете нового короля.

Горд заметил его и поднял руку в знак приветствия. Нол и Тоб последовали его примеру. Он кивнул в ответ, едва улыбнувшись.

Скамьи с правой стороны предназначались для олков, а именно для глав гильдий и их супруг. Судя по воспоминаниям Джарралта, обычно они представляли собой крикливую толпу, но в этот день сидели молча или общались тихо, имея озабоченный вид. Их скотские рожи выражали беспокойство, под глазами залегли тени. Он бросали злобные взгляды на сидевших напротив доранцев. Они не владели магией, но абсолютно безмозглыми их считать было нельзя. Ясно, что слух о позорном аресте Эшера распространился по городу. Розовые мечты олков рухнули, и вместо них в душах поселился страх.

Им было чего бояться.

Прямо напротив входа располагалось кресло председателя, а за ним – возвышение с местами для короля и членов Тайного Совета. Оно было почти пустым – только одно место занял человек в роскошных одеяниях. Не Борн. Не Дурм. Это был Холз, приехавший пораньше и сейчас кивавший лысой головой, сидя в кресле. То ли молился, то ли спал.

Какое заметное сокращение в рядах власть имущих. Но гуще они не станут. У короля Морга не будет Тайного Совета, ему не нужен хор дураков. Его власть будет абсолютной. Никаких оппонентов, никакого расхождения во мнениях быть не должно. Отныне и до тех пор, пока не падет Стена. Один король. Один голос. Это единственно правильный способ правления. Шесть столетий абсолютного одиночества убедили его в этом.

Еще один дорогой друг Джарралта, Пейн Сорволд, сидел в кресле председателя Совета. Заметив Морга и Гара, он двинулся к ним. Они встретились в центре зала.

– Ваше величество. Конройд. Добро пожаловать.

Калека поклонился.

– Советник Сорволд.

– Простите, господин, но мы вас не ждали. Это советник Джарралт потребовал срочного созыва заседания Общего…

– Я знаю. У меня есть краткое обращение к Совету, – сказал Гар. – До того, как вы… перейдете к другим вопросам.

– Конечно, ваше величество. Конройд, если желаешь ввести меня в курс дела, по которому ты…

– Когда его величество сделает заявление, – с вежливой улыбкой прервал его Морг, – все остальное объяснится само собой.

Светло-зеленые глаза Сорволда сузились, тонкие губы скривились.

– В самом деле? При всем уважении, я как председатель…

– Должен научиться молчать, – резко оборвал его Морг.

Побагровев от возмущения, Сорволд обратился к калеке:

– Ваше величество, могу я переговорить с вами наедине?

– Не можешь, – вмешался Морг, не давая Гару ни слова сказать. – Призови Совет к вниманию, Пейн. Мы люди занятые.

Оскорбленный Сорволд зашагал к своему креслу, а калека заметил:

– Я буду благодарен, Конройд, если ты позволишь мне говорить за себя. Я пока еще король.

Морг ухмыльнулся.

– Ревнуешь к последним моментам власти, маленький ублюдок?

Морг двинулся к возвышению, на котором сидел Холз, а Гар направился к креслу председателя Совета. Увидев Джарралта, Холз зашевелился. Лицо у него было усталым и опустошенным. Наверное, только что вернулся после посещения Дурма. Глаза старика были печальны, руки безвольно застыли на коленях. Какие трагические переживания.

– Приветствую тебя, Конройд.

– Здравствуй, Эфрим.

Прямо под ними Сорволд взял со стола молоточек и ударил в колокольчик. Все разговоры прекратились. Уселись на скамьи те, кто стоял. В воздухе ощущались напряжение, любопытство и страх. Когда наступила тишина, Сорволд еще три раза ударил в колокольчик. Кивнул молодой женщине, которая исполняла обязанности секретаря, чтобы она произнесла заклинание для записи всех выступлений, и откашлялся.

– Властью, данной мне как председателю Совета, я объявляю заседание открытым. Пусть нас не оставит милость Барлы, а ее мудрость направляет нас и сила поддерживает. Прошу тишины, потому что сейчас к высокочтимому Совету обратится его величество.

– Благодарю, председатель Сорволд, – произнес калека. У него было бледное лицо, и цвет этот подчеркивался черной одеждой, которую он продолжал носить в знак траура по тем мертвым глупцам, что были его семьей, и по так вовремя ушедшему Дурму. – Мои добрые советники, сегодня я пришел к вам с тяжелым сердцем и принес новости, которые не понравятся вам, как не нравятся они мне самому. Но я верю в вашу сдержанность и готовность принять волю Барлы… сколь бы тяжело это ни было.