Текст книги "В оковах льда"
Автор книги: Карен Мари Монинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)
Все это меня провоцирует. Я что, струшу? Позволю себя победить? Это же Риодан. Если я когда-нибудь собираюсь его одолеть, придется рискнуть.
– Что я ищу? – спрашиваю я, стуча зубами и заставляя себя собраться для стоп-кадра. Я правдане хочу туда идти.
– Ничего и сразу все. Собирай все детали. Ищи любые улики. Мне нужно знать, кто сделал это с клиентами моего клуба. Я гарантирую защиту. Я сам ее предоставляю. Но если хоть слово об этом просочится наружу…
Он не заканчивает предложение. Ему и не нужно. Выдавать такое нельзя. Честерс должен быть безопасным, без исключений, иначе он потеряет свой бизнес. А Риодан не из тех парней, которые способны смириться с потерей собственности по какой угодно причине.
– Ты хочешь, чтобы я сыграла для тебя в детектива.
Он оглядывается на меня. Его лицо покрыто льдом. Лед трескается по контуру губ, когда он произносит:
– Да.
Я не могу не спросить.
– Почему я?
– Потому что ты все видишь. Ты не боишься делать то, что нужно, и никому об этом не расскажешь.
– Говоришь так, словно и правда кое-что обо мне знаешь.
– Я знаю о тебе все.
Мороз, которым меня пробирает от этих тихих слов, почти хуже того, что царит вокруг. Я знаю людей. Риодан не болтун. Он не пускает пыль в глаза, не блефует. Но он не может и правда знать все. Ни фига он не может знать все.
– Хватит болтать. Мне нужно сосредоточиться, если ты хочешь, чтобы мои супертело и супермозг работали одновременно. Весь Мега-набор.
Он, кажется, смеется. Звук плоский и дребезжащий, словно у него в горле тоже лед.
Я свечу фонариком в темноту клуба. Там сотня или больше людей, замерзших в движении, во время секса, и среди них Невидимые из касты, представителей которой я видела только пару раз, – касты, которая служила Гроссмейстеру королевской стражей. Зал оформлен в их честь: красным и черным. Замерзшие занавеси из красного бархата, заиндевевшие кресла из черного, красные кожаные диваны и обитые бархатом скамьи, куча цепей на каждом предмете мебели. Кожаные ремни. Острые лезвия. Лужи черного льда на полу. Кровь.
Пытки. Убийства. Человеческая бойня.
Меня пробирает, и я пару секунд просто смотрю, пытаясь справиться с эмоциями.
– Ты позволил этому случиться. Ты позволяешьлюдям погибать от лап монстров!
– Они приходят сюда по собственному желанию. Очередь к моему клубу вчера растянулась на два квартала.
– Они запутались! Их мир только что рухнул!
– Ты говоришь, как Мак. Это не ново, детка. Слабые всегда были пищей для сильных.
Ее имя для меня как удар в живот.
– Ага, а меня мама учила не играть с едой, прежде чем ее есть. Чувак, ты хренов психопат.
– Осторожнее, Дэни. Ты сама живешь в стеклянном доме.
– Мой дом не похож на Честерс.
– Это была известная цитата.
– Не такая уж известная, раз уж я ее не знаю.
– Люди, живущие в стеклянных домах, не должны швыряться камнями. Возможно, ты хочешь поговорить о своей матери.
Я отворачиваюсь. И временно прячу свои камни в карман. По крайней мере, пока не выясню, что ему обо мне известно.
Я снова возвращаюсь к осмотру комнаты, напряжение отпускает, на смену ему приходит охотничий азарт. Я люблю загадки. Отличный способ потренировать мозг. Мы с Танцором разбираем логические задачки. Он иногда меня побеждает. Танцор единственный из моих знакомых, кто порой кажется умнее меня.
Что с этим местом? Что случилось?
– У тебя здесь есть камеры? – говорю я.
– Они перестали работать, когда все еще было нормальным.
Словно в этой камере пыток могло быть «нормально». Но теперь еще более странно.
Каждый в этом зале застыл, превратившись в твердую, тихую, белую статую. У некоторых из ноздрей торчат двойные веера бриллиантовых ледяных кристаллов – замерзший выдох. В отличие от Крууса, который очутился в цельном ледяном блоке, эти ребята выглядят так, словно замерзли на месте. Интересно, если я щелкну по этому Фейри, он рассыплется?
– Ты считаешь, что это сделал Король Невидимых?
– Я не вижу для этого причин, – говорит Риодан. – Он не стал бы тратить время на такую мелочь. Торопись, детка. Мне тут тоже не пикник.
– Так зачем ты тут стоишь?
– Я ничего не принимаю на веру.
Он хочет сказать, что считает, будто один из них может быть не полностью заморожен.
– Ты прикрываешь мне спину.
– Я прикрываю спину всем своим сотрудникам.
– Напарникам, – поправляю я, и мне это уже не нравится. Мне польстило, когда он назвал меня Робином для Бэтмена, но с этим я уже справилась. Потому что на самом деле он кто? Владелец места, где людей убивают для развлечения Фей.
Я спасаю их. Он обрекает. Между нами пролив, над которым не хватит мостов. Я выясню, что тут было. Но не ради него. Ради людей. Нужно выбирать сторону. И я знаю, на чьей стороне я.
Я совершенно успокаиваюсь, размышляя о том, скольким ребятам в Дублине нужно помочь выжить, и становлюсь цельной, идеальной, горящей и свободной. Я раскачиваюсь в стоп-кадрирование, словно соскальзываю в сон.
При таком способе передвижения рассмотреть вещи довольно сложно. Вот почему я стояла в дверях, так долго разглядывая зал, изучая все с расстояния. Даже при стоп-кадрировании холод пробирает меня до костей, до боли. Проскакивая мимо Риодана, я спрашиваю:
– Какая тут температура? – и собираюсь получить ответ по пути назад.
– Ни один термометр не выдерживает, – говорит он мне в ухо, и я понимаю, что он тоже стоп-кадрирует. Он рядом со мной.
– Ничего не трогай. Слишком холодно, чтобы рисковать.
Я на максимальной скорости обхожу Фей. Кругами, кругами, в поисках зацепок. Если это сделал Король Невидимых, почему он выбрал это место? Зачем морозить собственную стражу?
– Т-только этот к-клуб з-замерз? – я заикаюсь от холода.
– Да.
– К-когда? – Я топаю ногой на полном ходу, разозлившись на заикание. Неважно, что это от холода, я все равно звучу жалко. Не хватает еще засюсюкать.
– Восемь дней назад.
Через несколько дней после этого Риодан поймал меня на водонапорной башне. Я наклоняю голову. Я только что услышала звук в полностью замерзшей комнате. Быстро возвращаюсь туда, откуда он шел, и сужаю круги, тщательно вслушиваясь.
Тишина.
– Т-ты эт-т-то сл-лышал? – Мне с большим трудом даются слова. Лицо совершенно онемело, и шевелить губами все сложнее. Я облетаю вокруг женщины, замерзшей во время полового акта. Белая она не от инея. Ее покрывает тонкая корка льда, вроде гололеда, который бывает в холодную туманную ночь. А поверх этой белой корки слой прозрачного льда почти в дюйм толщиной.
– Да. – Риодан проносится мимо меня. Мы осторожно кружим по комнате с разных сторон, очень внимательно все рассматривая.
Сложно прислушиваться, когда в ушах так шумит ветер от собственного движения. Мы с Риоданом практически кричали, когда разговаривали.
– К-как в-высоко-ч-частотный визг, – говорю я. Долго я в этой комнате не продержусь.
И вот снова! Откуда же этот звук? Я двигаюсь все быстрее и быстрее. Мы с Риоданом выписываем восьмерки между ледяными фигурами, пытаясь определить источник.
– Ты ч-чувствуешь? – спрашиваю я. Что-то происходит… Я ощущаю вибрацию, словно пол под ногами дрожит, словно все… изменяется.
– М-мать! – взрывается Риодан. Его руки оказываются на моей талии, и он опять забрасывает меня на плечо, как дурацкий мешок с картошкой, и движется быстрее, чем мне за всю жизнь удавалось.
В этот момент они начинают лопаться, как петарды. Феи и люди взрываются, испещряя пространство ледяной шрапнелью цвета свежего мяса.
Один за другим они жутко взрываются, с каждым разом все сильнее. И мебель тоже. Диваны разлетаются ледяными щепками дерева и твердокаменными кусками набивки. Рамы – металлическими осколками. Звук такой, словно в комнате палят из тысячи пулеметов.
Мимо пролетает пара ножей, за ними десяток ледяных щепок.
Я утыкаюсь носом в спину Риодана. Моему лицу сегодня уже хватило ударов. Я не в настроении получить еще и порезы. Что-то бьет меня по затылку, и я закрываю голову руками. Ненавижу висеть у него на плече, но он быстрее меня. Я напрягаюсь под градом осколков и жду, что один из тех жутких ножей или щепка вот-вот в меня воткнется.
Мы уже на середине коридора, почти у лифта. И тут начинают взрываться оставшиеся два сектора. Я слышу оглушительный грохот снизу и понимаю, что под нами ломается пол.
Начинают сыпаться куски с потолка.
У лифта Риодан сдергивает меня с плеча и одним плавным движением отправляет в кабину.
Я рвусь обратно.
– Эта хрень собирается взорваться, а ты хочешь засунуть меня внутрь?
– Ее хватит на то, чтобы вытащить тебя отсюда.
– Фигня фиговая! Шансы пятьдесят на пятьдесят.
– Я рискну.
И я снова оказываюсь в воздухе, над его плечом, а потом врезаюсь спиной в кабину лифта. Сейчас осыпается уже весь потолок, молдинги под ним, стальные балки… Его раздавит. Хотя мне-то что.
– А как же ты?
У него клыкастая улыбка. Это меня пугает.
– Что, детка, тебе не все равно?
Он голыми руками захлопывает дверь и, клянусь, толкает лифт вверх.
Меня пулей выносит в Честерс.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
При нормальных обстоятельствах я бы обшарила кабинет Риодана, но день был совершенно ненормальным, а я нынче в поганом настроении.
И в голове у меня только две мысли: убраться как можно дальше от Риодана, пока он занят, умирая (надеюсь), и убить по пути наружу столько Фей, сколько смогу.
Клуб, в узком значении этого слова, не защищен. Ура, блин!
Его люди со свистом проносятся мимо меня, так быстро, что мои волосы взлетают в воздух пять, шесть, семь раз. Но Бэрронс не отходит от ТЛ. Очевидно, они несутся вниз, на замороженный этаж, чтобы спасти своего босса. Чтоб его не раздавило. Если повезет, весь клуб рухнет кучей обломков и погребет их всех.
Но почему-то я в этом сомневаюсь.
Они такие же, как Бэрронс. Я вообще не уверена, что их можноубить. Если можно, то наверняка одним-единственным оружием, спрятанным в невидимом ящике на невидимой планете, с атмосферой, которая мгновенно испепеляет все живое, на расстоянии в триллионы световых лет от нас.
Но я знаю, кого тут можноубить.
И моя левая рука зудит от предвкушения.
Истребление Невидимых – драйв для меня почти такой же мощный, как стоп-кадрирование. Не хватает только ТЛ, чтобы прикрыть мне спину, но я знаю, что если она когда-нибудь снова окажется у меня за спиной, то попытается ударить копьем мне в сердце.
Перекачанная адреналином и яростью, я прорубаю себе путь к зоне, которая больше всего меня бесит, – той, где официантки одеты как школьницы, в складчатые короткие юбки из шотландки, крахмальные белые блузки с воротничками и белые носочки.
Школьники. Дети. Первые жертвы нынешнего времени. Множество детей сейчас прячется на улицах, не зная, как выжить.
В Честерсе взрослые женщины одеваются как девочки, чтобы продать услуги за кусочек мяса Невидимых – новейший наркотик на рынке. У мяса потрясающая сила исцеления, и оно временно придает людям огромную мощь и выносливость. Я слышала, что секс от него тоже становится круче. И ради этого люди готовы на что угодно, лишь бы получить быстрый кайф. Съесть куски плоти наших врагов! Мне от этого хочется как следует столкнуть их головами.
Что я и делаю.
Официанток я тоже пару раз бью локтями. Половина из них – глупые курицы. «Увидимся-в-Фейри» – эту фразу они кудахчут каждый раз при расставании, словно страна Фей представляет собой то, к чему стоит стремиться, а не то, чего нужно избегать как десятка штаммов бубонной чумы.
Они должны быть на улицах, помогать нам драться и отстраивать наш мир. А вместо этого они здесь, прислуживают врагам, продавая себя за дозу бессмертия. Я на эту ерунду не покупаюсь. Мне кажется, Невидимые выдумали эту фишку – мол, если ты съешь достаточно плоти Невидимых, со временем тоже станешь бессмертным и сможешь зависать с ними в Фейри как равный.
В зоне Школьниц я уничтожаю всех Фей до единой, игнорируя официанток, которые вопят, чтобы я прекратила. Некоторые люди сами не понимают, что им во благо.
Черная кровь заливает мне руки, в волосах что-то вязкое, а глаза так опухли от предыдущих ударов, что я почти ничего не вижу, но смотреть мне особо и не нужно. Когда дело касается Фей, у меня система самонаведения. Я чую Невидимых. И уничтожаю.
За спиной вдруг чувствуется кто-то большой и плохой – хуже всех, кого я до сих пор убивала. От него фонит всеми оттенками силы. Я заношу меч для смертельного удара, разворачиваюсь, придавая лезвию скорость, бью…
И промахиваюсь!
Невидимый уклоняется, перекатывается и легко вскакивает на ноги через пять столиков от меня. Перебрасывает длинные черные волосы за мускулистое плечо, покрытое татуировками, и шипит на меня.
Я бросаюсь на него, не раздумывая, и уже готова в него врезаться, как вдруг до меня доходит, что он такое.
В середине прыжка я меняю направление и сдаю назад, молотя ногами по воздуху. Черт, черт, черт, принцы Невидимых меня нашли!
Это бой, к которому я сегодня не готова! Я не ожидала этого, потому что никогда не слышала, чтобы принцы ходили в Честерс!
Я врезаюсь в стол, перелетаю через него спиной, перекатываюсь на четвереньки и прыгаю в сторону. Вот-вот придется выяснить, могу ли я стоп-кадрировать быстрее, чем он телепортируется. Я разрываю обертку батончика, откусываю половину, выжимаю сцепление, и тут Невидимый принц произносит:
– Милая, какого хрена ты делаешь? Ты по сторонам посмотрела?
Я смотрю сквозь узкие щелки опухших глаз – зрение слегка затуманено, но я все равно быстро оглядываю пространство. Все движение в клубе прекратилось. Феи и люди выстроились на балконах и таращатся на меня с разных ярусов.
Я прислушиваюсь к тому, что они говорят.
– Сумасшедшая. Эта девка свихнулась.
– Кто-то должен усмирить эту суку.
– Я к ней близко не подойду. Ты видишь, как она двигается? Видишь, что она держит?
– Меч Света, – ледяным тоном говорит Фея. – Нашмеч.
– Отнимите его у нее!
– Как она смеет?
– Убейте ее немедленно.
– Спорим, я перемещаюсь быстрее, чем она бьет, – рычит кто-то.
Я отбрасываю волосы с глаз, все также стоя на четвереньках, и каждый мой мускул напрягается в ожидании. Офигеть, как мы сейчас это выясним.
– Кто позволил этой… отвратительной… человеческой… тварисюда войти? Где наш хозяин? Это нейтральная территория!
– Он дал нам клятву. Он нас подвел!
Не могу не усмехнуться. Если Риодан выживет в той разрухе, он будет очень-очень зол. Я только что устроила то самое, чего он пытался избежать, «нанимая» меня. Подмочила его репутацию. Весь клуб теперь знает, что Риодан не может гарантировать безопасность в Честерсе. Через час новость разлетится по всему Дублину. А еще я могу сделать специальный выпуск «Дэни дейли», посвященный этому событию. Отлично. Чем меньше народу будет ходить в Честерс, тем меньше будет смертей.
Я оглядываюсь на того чувака, который показался мне принцем Невидимых. Когда он заговорил, я расслабилась. Теперь, снова замедлившись, я вижу разницу.
Я чуть не убила человека. Ну, человека в процессе трансформации в нечто другое. Если бы он не заговорил, я бы еще сомневалась, но я никогда раньше не слышала, чтобы Феи называли кого-то «милая». Не думаю, что они смогут это выговорить, даже если притворятся кем-то другим.
Это шотландец, который испортил вечеринку на водонапорной башне в ту ночь, когда туда явился Риодан.
Они тогда столкнулись друг с другом, излучая враждебность, что дало мне время сбежать. Казалось, он был там либо для того, чтобы помочь мне, либо для того, чтобы пободаться с Риоданом. Без разницы – мне подходило.
Проблемы у него размером с мои, а то и побольше. Я размышляю о нем. Он не любит Риодана. И обладает вполне серьезной силой. Я чувствую, как вокруг него дрожит воздух. Он может стать неплохим козырем в моей игре. Если ему можно доверять.
– Ты МакКелтар, верно?
– Кристиан, – говорит он.
– А твои дядюшки вроде как чернокнижники? Они помогали охотиться на Синсар Дабх.
– Друиды, милая. Не чернокнижники.
– Ты умеешь драться?
Он насмешливо смотрит на меня.
– Мне не нужно. Я могу вывести тебя отсюда, не шевельнув и пальцем.
Хвастается. Но я дам ему попробовать.
Он подходит сбоку, и мы направляемся к двери. Учитывая его вид и мой меч, все до единого посетители Честерса пятятся от нас по пути. Я не могу сдержаться и слегка выделываюсь.
Нас провожают шипением, насмешками, угрозами.
Но никто даже не шевелится в нашу сторону.
К такому можно и привыкнуть. Кому нужна ТЛ? Теперь рядом со мной тот, кто выглядит как принц Невидимых, а никто – даже Невидимые – не смеет задираться с принцами. О да, этот парень станет главным плюсом моей колонки. Я искоса смотрю на него.
Если бы только смириться с тем, что он выглядит как самый жуткий из всех Невидимых.
За его спиной – зеркало, в котором я мельком вижу свое отражение. С учетом синяков, заплывших глаз, порезов и крови всех оттенков я сама выгляжу совсем не круто.
Не опуская меч, я щурю опухшие глаза и запоминаю лица, мимо которых прохожу.
На улицах, в гуще битвы, иногда приходится принимать тяжелые решения. Порой просто невозможно спасти всех.
Люди, которые посещают Честерс, никогда не окажутся в верхних строчках моего списка.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Меня к ней тянет.
Ей четырнадцать. И меня к ней тянет.
Я на восемь лет ее старше. На одиннадцать, если считать три года, которые я провел, пытаясь вырваться из плена Зеркал. Восемь или одиннадцать – какая разница? Эта тяга все равно означает, что я серьезно сдвинутый горец.
Или кто я там теперь.
Она в буквальном смысле кровавое месиво. Покрыта обрывками кишок и слизью от убийств, на носу корка запекшейся крови, она вся в синяках, и еще до заката у нее появятся два огромных фингала. Слишком поздно прикладывать лед: такую опухоль уже не убрать.
И она вся горит.
Ее тонкое избитое лицо светится изнутри, яркие зеленые глаза просто сияют. У нее кудрявые рыжие волосы, спадающие до середины спины. Все в ней ярко и как-то по-особенному сильно выражено. Она настороже и вкладывается в этот мир так, как большинству взрослых никогда не вложиться. Я знаю. Я сам таким был. Давно, когда считал, что способность слышать правду во всеобщем вранье – самая большая моя проблема. Она все делает на сто десять процентов, от всего сердца.
Это меня и цепляет.
Влечение не всегда связано с сексом. Иногда оно касается вещей куда более тонких и куда более важных.
Я наблюдаю за ее боем.
И просыпается то, что я давно считал мертвым.
Нет, не член. Он-то работает отлично. Лучше, чем когда-либо. Всегда готов, всегда на страже.
А то, что проснулось, похоже на мягкий дождь летним днем. Тепло. Нежность. То, каким я был. С моим кланом. С моими племянницами и племянниками.
Она напоминает мне о горах, в которые мне никогда не вернуться.
Я отлично знаю, какой она станет со временем. Сногсшибательной.
Ее. Стоит. Ждать.
Жаль, что меня тогда уже не будет.
Возьми ее сейчас.
– Четырнадцать, – рычу я. Натренировался спорить с голосом в моей голове. Практики было достаточно. Принц Невидимых ни на миг не задумался бы о ее возрасте. Он заметил бы только, что у нее есть нужные части тела и трудный характер. А чем крепче драка, тем слаще пир.
– Какого фига все это повторяют, словно какое-то оскорбление? Решили, что я вдруг об этом забыла? – раздраженно произносит она. – Боже! Никогда столько народу так не цеплялось к моему возрасту!
Ощетинившаяся Дэни – потрясающее зрелище. Я улыбаюсь.
Она настороженно отступает на шаг.
– Чувак, ты собираешься меня съесть или что?
Моя улыбка исчезает. Я отвожу взгляд.
Я ношу маску. Лицо, которое мне не принадлежит.
Раньше женщины называли мою улыбку убийственной.
Теперь у меня улыбка убийцы.
– Потому что Риодан меня сегодня уже укусил. И я не в настроении еще раз знакомиться с чужими зубами.
Риодан укусил ее? Еще один повод его убить. Я снова смотрю на нее, мое лицо лишено какого бы то ни было выражения. Нет смысла пытаться ее подбодрить. Мое новое лицо не способно выразить подобное.
– Никаких укусов. Обещаю.
Она подозрительно косится на меня.
– Чувак, ты кто? Невидимый или человек? Что с тобой случилось?
– Мак со мной случилась. – Она вздрагивает при этих словах, и мне интересно почему. Иерихона Бэрронса я тоже виню. Если я выживу после завершения трансформации, я убью их обоих. Меня трясет от ненависти – плотной, темной, удушающей. Если бы не они, я остался бы самим собой. Хотя, если бы Мак не сделала то, что сделала, меня бы здесь не было. Но если бы Бэрронс не сделал то, что сделал, точнее, пытался сделать, то Мак, возможно, не превратила бы меня в это. Бэрронс не проверил мои татуировки перед исполнением опасного друидского ритуала, а потом бросил умирать в Зеркалах. Когда Мак нашла меня там, она накормила меня мясом Невидимых, чтобы спасти мне жизнь. Невозможно определить, кого из них я виню больше. Так что я виню обоих, с каждым днем все сильнее.
Я видел Мак пару ночей назад напротив Честерса – она была светловолосой, красивой и счастливой. Я хотел схватить эту сияющую золотом гриву, скрутить в гарроту [6]6
Гаррота (исп. Garrote) – инструмент для удушения человека.
[Закрыть]и задушить ее. Услышать ее мольбы и все равно убить, наслаждаясь каждой секундой.
Позже, той же ночью, я долго смотрел на себя в зеркало. Закинув руку за голову и почесывая спину ножом – она теперь постоянно зудит, – пуская тонкую струйку теплой крови сбегать по коже вниз, под джинсы. Раньше я ненавидел кровь. Теперь я могу в ней купаться. Материнское молоко.
– Ага, она это может, – со вздохом соглашается Дэни. – Со мной она тоже случилась.
– Что она тебе сделала?
– Важнее, что она со мной сделает, если поймает. Не хочу об этом говорить. А ты?
– Не хочу об этом говорить.
– У нас есть темы и получше. Так что ты делал в Честерсе?
Хороший вопрос. Понятия не имею. Наверное, огромное скопление Невидимых воззвало к чему-то в моей крови. Я теперь не знаю, почему и зачем прихожу в половину тех мест, где оказываюсь. Иногда даже не помню часов, которые этому предшествовали. Я просто вдруг осознаю, что нахожусь в незнакомом месте и не помню, как и когда пришел.
– Хотелось пива. А в Дублине осталось слишком мало мест, где оно есть.
– Натурально, – соглашается она. – Не только пиво, вообще все. На чьей ты стороне? – спрашивает она прямо. – Людей или Фей?
Очень хороший вопрос. На который у меня нет хорошего ответа.
Я не могу сказать ей, что не делаю различий. Мне отвратительны все. Ну, почти. Кроме рыжей четырнадцатилетней девочки с разумом, подобным бриллианту.
– Если ты хочешь знать, прикрою ли я тебе спину, ответ «да».
Она щурится, вглядываясь в меня. Мы стоим в озерце света рядом с фасадом Честерса. Небо так затянуто тучами, что три часа дня кажутся вечером. Я внезапно вижу нас сверху: тоненькая юная девушка с нежным лицом, одетая в длинный кожаный плащ, стоит, уперев руки в бедра, и смотрит снизу вверх на горца, который находится на полпути к превращению в принца Невидимых. От этого образа становится больно. Я должен был быть симпатичным студентом колледжа, двадцати двух лет от роду, с убийственной улыбкой и ярким будущим впереди. Мы могли бы продумывать, планировать, драться вместе. Та версия меня присматривала бы за ней. Гарантировала бы, что никто не сделает с ней того, о чем говорит голос в моей голове, того, что сделает с ней первый же Невидимый, если поймает ее без меча. Того, что часть меня тоже хочет с ней сделать. Меня заполняет ярость. На них. На себя. На всех.
– Ты никогда не расстаешься с мечом, верно?
Она отступает на шаг и закрывает ладонями уши.
– Чувак, у меня отличный слух. Не надо орать.
Я не знал, что кричу. Но теперь для меня многие вещи работают по-другому.
– Прости. Я просто хотел сказать, ты же понимаешь, что случится с тобой, если тебя поймает Невидимый. Так ведь?
– Никогда такого не будет, – самоуверенно заявляет она.
– С таким отношением будет. Бояться нормально. Страх полезен. Он не дает расслабляться.
– Правда? А я считаю его пустой тратой времени. Ты вот наверняка ничего не боишься, – восхищенно добавляет она.
Я боюсь каждый раз, глядя в зеркало.
– Конечно боюсь. Того, что ты слишком задерешь нос, оступишься, и один из них тебя схватит. И освежует.
Она склоняет голову к плечу и щурится, глядя мне в лицо. Мало кто из людей может так прямо на меня смотреть. И так долго.
– Ты ведь пока не полностью принц Невидимых. Может, мы заключим с тобой что-то вроде сделки.
– Что у тебя на уме?
– Я хочу убрать Честерс. Сжечь его. Уничтожить.
– Почему?
Она смотрит на меня с презрением и недоверием.
– Ты же видел, что там! Они же поганые монстры! Они едят людей. Используют их, убивают. И Риодан с его шайкой позволяет!
– Скажем, у нас получится закрыть этот клуб, даже сжечь его дотла. Люди просто найдут другое место для сборов.
– Нет, не найдут, – настаивает она. – Они вытащат головы из задницы. Прочухаются, как от крепкого кофе, и поймут, что мы их спасли!
Поток эмоций, приторно-сладкий, как погребальные лилии, захлестывает меня, оседает знакомым тошнотворным привкусом на языке. Она сильная, умная, одаренная, она ледяная убийца, когда это требуется.
И такая чертовски наивная.
– Они в Честерсе потому, что они хотятбыть в Честерсе. Не сомневайся, милая.
– Ни фига.
– Фига-фига.
– Они просто запутались!
– Они отлично знают, что делают.
– Я думала, ты другой, а ты!.. Ты такой же, как Риодан! Как все остальные. Готовые всех списать со счетов. Ты не видишь, что некоторых людей просто нужно спасти.
– Ты не видишь, что большинство людей спасать уже поздно.
– Не бывает такого! Никого! Никогда! Не поздно!
– Дэни. – Ее имя я произношу с нежностью, наслаждаясь болью, которую она мне причиняет.
Я отворачиваюсь и ухожу. Мне здесь нечего делать.
– Ах вот как, да?! – кричит она мне в спину. – Ты тоже не поможешь мне драться? Тьфу! Овца! Все вы толстозадые овцы, которые трясут своими толстыми дурацкими овечьими задницами!
Она слишком юная. Слишком невинная.
И слишком человек. Для того, чем я стал.
