Текст книги "В оковах льда"
Автор книги: Карен Мари Монинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
– Что ты делаешь.
– Тебе какое дело? – Воинственности у меня по горло, и я даже не знаю почему. Иногда такое начинается от одного присутствия Риодана.
– Потому что если в твоих действиях нет смысла, ты тратишь мое время.
– Чувак, ты ослеп? Я собираю улики. – Наконец-то! Я уже прорву времени пыталась вырваться на минутку и осмотреть взорвавшиеся места по второму разу, но постоянно что-то мешало, например меня чуть не убили. И опять чуть не убили. Ни единого спокойного момента в Мега-вселенной. Ледяной Монстр напугал бы меня сильнее, если б мой мир не был нафарширован всякими монстрами с самого моего рождения: большими, маленькими, человеческими и не очень.
– В пакеты «Зиплок».
– По-моему, это «Глэд»
– «Глэд» означает «радостные», а по этим не видно.
Я начинаю хихикать и тут же останавливаю себя. Это же Риодан. Я терпеть не могу Риодана. Лживый хитрый урод. Притворяется перед людьми хорошим, чтобы я выглядела глупой.
– Как думаешь, мой меч уже отмерз?
– Нет.
Я наклоняюсь и подбираю [38]38
«Наклонись и подбери» ( Stoop and scoop) – слоган на специальных пакетах, призывающий хозяев убирать за своими собаками на улицах.
[Закрыть]. Должна признаться кое в чем: я многое замечаю, но есть такие мелочи, которые даже я пропущу. Для того и предназначены мои «нерадостные» пакеты. Я наполняю по одному в каждом замерзшем месте. Иду в самый центр кучи, оставшейся после взрыва, зачерпываю пакетом горсть ледяных осколков, застегиваю его и пишу ярлычок, чтобы все было четко и аккуратно. Позже мы с Танцором просеем это дело и поищем зацепки. Я достаю из кармана маркер и пишу на белой наклейке: «Склад, Северный Дублин». А потом аккуратно убираю пакет в рюкзак и забрасываю последний на плечо. Как по мне, в моих действиях уйма смысла.
– Не вижу смысла. Ты можешь тщательно исследовать обломки прямо здесь, на месте.
– Чувак, я тебя прошу объяснять твои действия?
– Детка, ты бываешь не такой колючей.
Я роюсь в обломках, хочу убедиться, что соберу понемногу всего, и держусь к Риодану спиной, потому что иногда просто не могу на него смотреть.
– Ага. Например, когда рядом кто-то прикольный. Мы расследуем или у нас тут пошли личные разговоры. Потому что у меня на сегодня запланировано много дел, и ты тратишь мое время. Скоро стемнеет.
– Наблюдения.
– Пока два. Это место разнесло в труху, и оно до сих пор холодное.
– Дай мне что-нибудь полезное.
– Я бы хотела, босс, но это… ну, просто мусор. – Я разворачиваюсь на пятках, убираю волосы с лица и смотрю на него. Солнце уже почти поравнялось с горизонтом прямо за его головой, отчего у Риодана появился странный нимб – будто ему положен! Удивительно, что от него серой не пахнет. У него, наверное, красный хвост и рога в волосах. А волосы его в этом свете – спасибо Фейри за все изменения нашего мира – сияют золотом, и он выглядит… Да блин, какая разница, как он выглядит? Почему я вообще замечаю?
Я отворачиваюсь и концентрируюсь на расследовании. У нас тут бродит Фея, которая является с кучей белого тумана из трещины в реальности. Потом замораживает все на своем пути и исчезает в другой трещине. Через некоторое время замороженное место взрывается. Но почему? Вот в чем вопрос. Почему оно замораживает то, что замораживает, и почему все потом взрывается? И почему разным местам для взрыва нужно разное количество времени?
Я трогаю землю ладонью. Ладонь мерзнет. В грунте остался холод, который до сих пор не исчез. Интересно, он когда-нибудь уйдет? Если нет, может быть круто. Можно расчистить место и построить дом, в котором не понадобится кондиционер. Но зимой будет погано, наверное.
Я снова осматриваю место происшествия. Там, где раньше был склад, остались кучи раскрошившихся кирпичей и раствора, разбитый каркас и искореженные стальные балки повсюду – некоторые погнуты, некоторые торчат вертикально. Куски Невидимых рассыпаны буквально повсюду…
Я хлопаю себя по лбу.
– Пресвятая бесценная коллекция этрусских ленточек, они не двигаются! – восклицаю я.
Над моей головой раздается приглушенный звук.
– Этрусских ленточек?
Я тихонько свечусь изнутри. Некоторые достижения важнее других. Я официально Крута. Отныне и навсегда.
– Чувак, следи за своими вопросительными знаками. Из тебя только что один выскочил.
– Я понятия не имею, о чем ты.
– Признайся, ты потерял свой вечный гадский самоконтроль.
– Ты одержима заблуждением о моей манере заканчивать фразы. Что за бред с этрусскими ленточками?
– Не знаю. Это просто одна из присказок Робина. Вроде «Святая клубника, Бэтмен, мы вляпались в джем!»
– Клубника.
– Или: «Святой „Клинекс“, Бэтмен, оно все время было под носом, а у нас насморк!»
Опять сдавленный звук у меня над головой. Ну, так я смогу продолжать часами.
– А как тебе одна из моих любимых? «Святая ржавая терка, Бэтмен! Пол! Он железный! И в нем полно дыр! Дыр-раматично!» – Я хихикаю. Нельзя ж не любить чуваков, которые писали «Бэтмена». Они, наверное, все время со смеху катаются. – Или: «Святой хрустальный шар, Бэтмен, как ты это предвидел?»
Я поднимаю глаза вверх.
Он смотрит на меня, как на трехголовое чудо.
И меня озаряет.
– Святые молитвенные коврики, ты соврал! Ты вообще не читал«Бэтмена», так ведь? Ни единого выпуска. Ты даже не видел ни одной серии по телевизору! Ты вроде как присвоил себе подкупающую особенность, которая оказалась неправдой. Ты притворялся, что мы супергерои-напарники, а сам ничегошеньки не знаешь про Робина! – Неудивительно, что зависать с Риоданом так скучно. И мне так мерзко, что я даже передать не могу!
Но я пропускаю свое раздражение и возвращаюсь к важным вещам.
– Части Невидимых неподвижны. Мертвые, как у людей. Посмотри на них. Невидимые бессмертны. Кроме моего меча и копья Мак, ничто не может их вот так убить. Их можно в капусту порубить человеческим оружием, а кусочки продолжат прыгать до самого конца света. Эти не дергаются. Ледяная штука их окончательно убила. А мы даже не заметили. – Предвзятость. О нее спотыкаешься на каждом шагу. Когда что-то взрывается, ты воспринимаешь как должное, что там все погибло. Может, что-то и есть в моей идее о том, что оно охотится за жизненной силой. Типа Теней, которые высасывают все досуха, только это вместо пустой шелухи оставляет полностью замороженные тела. – И еще одно наблюдение: ни один из кусочков, ни человеческих, ни фейских, не разлагается. Почему?
– Будь я проклят.
– Ага, и я о том же.
– И ты не замечала этого раньше.
Я сердито смотрю на него.
– Ты тоже не замечал. Я пыталась перепроверить эти места, но ты заставил меня сидеть в твоем кабинете, а сам возился с бумажками. А потом я наткнулась на свежее место и сама чуть не взорвалась. – Я встаю и шагаю прочь – оценить масштаб разрушений с расстояния. Вытаскиваю новый смартфон, который нашла себе взамен разбитого, и делаю несколько фотографий.
– Ну, – раздраженно говорю я. – Теперь куда?
Мы направляемся к церкви, в которой я чуть не умерла, и я понимаю, что Риодан все это время без передышки заставлял меня отвечать на интересующие его вопросы, а до своих вопросов я так и не добралась.
– Итак, что случилось со мной, когда я в ту ночь замерзла? Когда я пришла в себя, рядом были Танцор, ты и Кристиан. Как Танцор оказался там? Кто меня спас?
– Я вынес тебя из церкви, иначе ты умерла бы там на полу.
– Ты привел меня в эту церковь, не предупредив, что случится, если я до чего-то дотронусь. Вот почемуя чуть не умерла, чувак. Так кто меня спас?
– Мне пришлось выносить тебя медленно, иначе ты умерла бы от повторного понижения температуры при резком согревании.
– Ага, это Танцор тебе рассказал о таком эффекте? Потому что он в таких штуках разбирается.
– Почему ты смеялась перед тем, как потерять сознание.
– Смерть – это приключение. Я классно жила. А при трупном окоченении лицо застывает. Ну так кто сумел меня потом разморозить?
– Смерть – это поражение.
– По крайней мере вызов, – соглашаюсь я. – Как думаешь, мой меч уже оттаял? Может, нужно сходить, проверить.
– Ты слишком молода для того, чтобы смеяться, умирая. И – нет. Я не думаю, что твой меч оттаял. Сосредоточься.
– Ни для чего я не слишком молода.
– В некоторых обществах это было бы так. В разных местах. В разное время. Ты считалась бы достаточно взрослой, чтобы стать женой и матерью.
– Жуть какая. Значит, Танцор меня спас.
– Я этого не говорил.
– Поэтому я и поняла. Может, стоит взять кучу фенов и растопить лед вокруг моего меча?
– Тебе нужно избавиться от него. Он обуза. И забудь ты об этом хреновом мече. Я о нем позабочусь.
Я разворачиваюсь к нему и упираю руки в бока.
– Он преимущество! Он мой лучший друг! Ты ничего не знаешь о Танцоре!
– Ключевое слово «ничего». Описывает его полностью. Он ничто. Он просто человек.
– Фиг тебе. Танцор крут!
– Он носит очки. Наверняка они отлично помогают ему драться. Хотя нет, подожди, он не дерется. И никогда не будет. Слишком хрупкий. Один укол острым предметом, и его кишки растянутся по всей улице. Сайонара [39]39
В переводе с японского – «прощай».
[Закрыть], Танцор.
– Никуда его кишки не денутся. Он суперумный и… и… Он супер, суперумный!
– С дурацким именем. Танцор.
– И он может собрать что угодно. Он сделал мои Тенегранаты, он сделал мне сеть лампочек, которые заряжаются от движения, а это в разы круче МакОреола! К тому же у Бэтмена не было ничего, кроме классного костюма, лучших игрушек и умных мозгов, а все знают, что он самый крутой супергерой из всех! К тому же я тоже просто человек.
Внезапно Риодан оказывается в дюйме от меня, а его рука за подбородок поднимает мое лицо вверх.
– Ты никогда не будешь «просто». Цунами никогда не стать «просто» волной.
– Отпусти.
– Этим ты мне и нравишься. Волны банальны. Цунами меняют жизнь Земли. При хорошем раскладе – даже цивилизаций.
Я моргаю.
– Однажды ты станешь потрясающей женщиной, Дэни.
Никогда не знала, что моя челюсть может отвиснуть аж до тротуара. Рук не хватит, чтобы ее подобрать. Ага, мух ловлю, и вообще в мой рот сейчас можно на грузовике въехать. Риодан что, сказал мне, типа, комплимент? Ад уже замерз? Птицы полетели хвостами вперед? Мне от этого так неуютно, что хочется содрать с себя кожу от нервной чесотки. Три четверти луны за его головой, лицо теряется в тени.
– Чувак, это я знаю. И все это знают. Я же Мега. Типа, сокращение для «Альфа и Омега». – Я стряхиваю его руку и проскакиваю мимо.
Он смеется.
– Кое с кем ты можешь и подраться за этот титул.
– Давай двигаться, – сержусь я. Я так отвлеклась от работы, что это бесит. – Сегодня ночью я с тобой на ограниченное время. Мне нужно издать новый «Дейли». Люди должны узнать про Ледяного Монстра.
Я оцениваю обстановку и стоп-кадрирую.
– Однажды этот парнишка погибнет из-за тебя, Дэни, – говорит Риодан за моей спиной.
– Чувак, да чтоб ты сгнил в чистилище. Бэтмен никогда не умрет. Танцор тоже.
Когда мы добираемся до церкви, я закатываю глаза.
Пять Светлых стоят перед разрушенным собором, посреди осколков, разорванных сборников песнопений, листки которых разлетелись повсюду, обломков органа и разнообразного мусора.
– Как думаешь, мой меч уже оттаял? – спрашиваю я, сжимая кулак на пустом месте, где должна быть рукоять. Я вижу Фей, которые умеют телепортироваться, и думать могу только об одном: у меня нет меча. Будто эта мысль не возникает у меня каждую секунду.
– Детка, ты идешь на рекорд.
– Нет, ну он же мог.
Светлые разговаривают и, хотя знают, что мы здесь, полностью нас игнорируют. Я тоже их игнорирую. Они невероятно прекрасны, но я стараюсь не смотреть на их лица. Не повторять той ошибки, которую допустила с В’лейном. Не поддаваться этой их красоте: она затягивает. Не думать, что они чем-то отличаются от Невидимых. Только потому, что они золотые, и бархатные, и с разноцветными глазами, и обалденно привлекательные. Кристиан тоже обалденный и привлекательный. И складирует мертвых женщин за кроватью.
Я чувствую, что как минимум один из них сильно фонит сексуальностью, но они ее приглушают. Это меня беспокоит. Феи не приглушают своих эффектов, если только ничего не задумали и не пытаются притворяться не такими, как есть.
– Чертовы Феи. Как бы мне хотелось, чтоб все они просто сгинули.
– Тогда как бы мы развлекались.
Я хихикаю. Он все понял. Я вытаскиваю смартфон и фотографирую, собираясь уже достать новый пакет, наплевать на Фей и заняться делом.
Внезапно передо мной происходит возмущение в воздухе. Секунда уходит на то, чтобы до меня дошло. Один из Фей только что попытался ко мне просочиться и сделать какую-то гадость. Риодан сбил его с курса, они столкнулись. Фейри теперь выглядит, как сердитый кот – щурится, спина дергается, радужные глаза полыхают огнем. Я видела его в Честерсе. Он распробовал человеческих женщин, а глупые овцы с ума по нему сходят, ведутся на его облегающие кожаные штаны, открытые у ворота рубашки, золотые гладкие волосы и кожу. Риодан стоит между ним и мной, расставив ноги и скрестив руки на груди. Он как гора. Ничто не проскочит мимо, если он этого не захочет. И меня бесит, что он мне тут нужен. Будь у меня меч, ни один Фейри не решился бы на меня прыгать! Я привыкла, что они меня больше уважают. Теперешнее положение злит.
Фейри холодно говорит:
– Его Величество не позволяет запечатлевать свое обличье в маленьких человечьих коробочках. Карлица отдаст мне коробку.
Карлица? Я?Во мне как минимум пять футов три дюйма в теннисных туфлях!
– Я не карлица. Я молодая, и я все еще расту. Мы называем их камерами, козел.
– Для кого он величество, – говорит Риодан.
– Для нас. Для вас. Для всех, кому он позволяет жить. Отдай мне коробку, или карлица умрет.
– Вот только попробуй, – говорю я. – Феи получше тебя пробовали. И похуже тоже. Все оказались вкусными. С кетчупом. Горчицей. И луковыми колечками.
– Нужно было остановиться на кетчупе, детка, – говорит Риодан. – Иногда умеренность – благо.
А Фейри он говорит:
– Королева Эобил.
– Никогда не была нашей истинной королевой. Ее нет. У нас новый правитель. Наш благой свет – Король Р’йан.
– У Фей матриархат, – говорит Риодан.
– Был. Мы решили, что пришло время новых правил. Если бы не порочность женщин, многие из нашей расы не погибли бы. Если бы не ее глупость, мерзость не вырвалась бы на свободу. Она была даже не Фейри, – скалится он. – Она начала бытие как одна из вас! Унизительно подчиняться смертной, которая притворяется…
– Довольно, Вэлвет, – говорит Р’йан. – Мы не объясняем себя людям. Убей карлицу и принеси мне коробку.
– Я не карлица. – Рука сжимается там, где раньше была рукоять меча.
– Что-то потеряла? – говорит один из придворных рядом с новым «королем», и все они смеются. Все, наверное, видели те дурацкие плакаты о розыске. Я мысленно фотографирую его лицо и ставлю отметку «убить». Однажды встретимся, феечка.
А Вэлвет, оказывается, только начал изливать нам свою печаль.
– Она заставила нас наделить людей правами, которых вы не заслуживали. Этого больше не будет. Новое правление. Новая эра. Мы больше не будем ослаблены слабой королевой.
– Я сказал «довольно», – говорит Р’йан. – Если я буду вынужден повторить это вновь, это будет последнее, что ты услышишь за грядущие десять тысяч лет. Тебе не понравится, как ты проведешь это время.
Я нахально подмигиваю Р’йану.
– Дашь ему тайм-аут, чувак?
Вэлвет, похоже, в ужасе.
– Если ты достаточно глупа, чтобы обращаться к Королю Р’йану, ты будешь титуловать его только так, а не иначе! «Мой Король, Владыка и Повелитель, Ваша покорная слуга молит о позволении говорить».
– Вау. Бредовое расстройство налицо.
– Удачи, – вставляет Риодан. – Она не будет молить ни о разговоре, ни о чем другом. Можете обложить ее со всех сторон, но мольбы не добьетесь.
Я сияю. Я и не знала, что он обо мне такого высокого мнения.
А потом он исчезает. И Вэлвет тоже.
Я стою там в легкой растерянности, потому что Риодан ничем не выдал своих намерений до того, как исчезнуть вместе с Фейри. Я даже не знаю, кто на кого бросился. Или кто сбежал, а кто погнался за первым. Я просто вижу, что оба испарились.
И переминаюсь с ноги на ногу, глядя на Р’йана и троих оставшихся его спутников. Он смотрит на меня, и я пытаюсь придумать, что сказать. Лучшее, что у меня получается, это:
– Ребята, а что вы вообще тут делаете?
– Убейте карлицу, – снова бросает Р’йан.
Я выхватываю из карманов две шоколадки, сую в рот вместе с обертками и суперсильно жую, отчего обертки взрываются, а мне удается проглотить немного шоколада и приготовиться к бегу, потому что у меня нет меча, а Риодан черт знает куда подевался. Я жую, глотаю и выплевываю обертки, нанося препятствия на свою мысленную карту, и тут внезапно возвращается Риодан.
Он стоит прямо перед Р’йаном.
– На этих улицах, – говорит он так круто, что я чуть не вздыхаю от этой чистой, неразбавленной крутости, – ЯКороль, Владыка и Повелитель. А ты «оно».
И он сбрасывает мертвое тело Вэлвета с плеча себе под ноги.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
– Ты оказал мне услугу. Вэлвет был надоедлив, – выдает Р’йан. – Он говорил слишком часто и слишком много, произнося при этом мало осмысленного.
Риодан смотрит на оставшихся придворных и говорит:
– Я окажу тебе еще три «услуги». Скажи только слово. Правильное или нет. Мне неважно.
Придворные на него скалятся. Через силу. Мы могли бы говорить часами, но не добрались бы до позиции силы, которую Риодан установил одним действием. Я учусь у него. Ни за что ему не скажу, но учусь.
Р’йан открывает рот и опять закрывает, явно не уверенный, а не всерьез ли говорил Риодан по поводу «одного слова». Умный чувак. Я тоже не уверена, что Риодан не всерьез. Как он, блин, убил Вэлвета? Я изучаю тело Фейри, но не вижу ни одной раны. Ни порезов, ни… Стоп, а на рубашке у него – пара капель крови? Я скольжу влево, чтоб рассмотреть, но Риодан сдвигается, как будто между нами некая связь, и сознательно его от меня закрывает. Я не сомневаюсь, что он исчез, чтобы я не узнала. Вот ведь скрытный гад!
У него где-то спрятан мой меч? Или Мак одолжила ему копье? Да ни за что! Совершенно очевидно, что у него есть другое оружие, убивающее Фей, и я хочу его получить. Зараза. Все это время держал меня в неведенье. Когда я оказалась без меча, он мог бы дать мне то, чем только что пользовался. Мне хочется плеваться от злости. Он знает, как убивать Фей. Понятно теперь, почему он такой бесстрашный. Он быстрее меня, сильнее, и у него оружие, которое убивает Фей. Я тоскую по временам, когда была самым крутым супергероем в городе!
Внезапно у меня в мозгу оживают картинки секса! В джинсах становится жарко и неудобно. Вот ведь черт! Р’йан у них принц, а принцы убивают сексом. Это он скрывал свою силу, чтобы не привлекать к себе внимания, но теперь запахло жареным, и он будет использовать все имеющееся оружие. Кажется, он решил, что если напакостит мне, то достанет и Риодана.
Но Р’йан смотрит на Риодана так, словно ждет, когда это подействует на него. А? Я думала, свой смертельный эротизм они используют только по отношению к противоположному полу. Теперь я понимаю, что это была глупая мысль. Просто я никогда не видела принцев Невидимых рядом с мужчинами, а В’лейн на людях всегда себя приглушал. Нет причины, по которой бы этот механизм не срабатывал с обоими полами.
– На колени, человек. – Р’йан величественно встряхивает своей золотой гривой. – Ты будешь пресмыкаться перед своим королем.
Риодан смеется.
– И это все, что у тебя есть.
Я держусь позади, слушаю, но подходить не собираюсь. Все силы уходят на то, чтобы не начать раздеваться. Ах ты, блин, я уже раздеваюсь! Мой плащ на земле, а теперь я тяну вверх свою футболку! Я издаю протестующий звук, но на протест он не очень похож.
– Вырубай, – говорит Риодан, даже не глядя на меня. – Ты утомляешь Дэни. Никто, кроме меня, не имеет на это права.
– Я сказал: «На колени», – требует Р’йан, словно не может поверить, что Риодан еще стоит.
– А я сказал: «На хер». Вырубай, или ты умрешь.
Р’йан прекращает так резко, что я начинаю дрожать, мне холодно и плохо, словно я загорала у бассейна, а на меня вдруг сбросили айсберг.
– Почему вы здесь, – говорит Риодан.
Р’йан напряженно произносит:
– Что ты за тварь?
Чертовски хороший вопрос. Сама интересуюсь.
– Еще раз ответишь неправильно, и ты труп. – Риодан пинает мертвое тело Вэлвета.
Р’йан морщится. Выражения лиц Светлых, в отличие от гримас Невидимых, мне понятны. Они похожи на наши, наверное потому, что их носители так долго на нас охотились.
– Что-то убивает наш народ.
– Не знал, что вы считаете Невидимых вашими.
– Оно посетило… не только Дублин. Видимых оно убивало так же.
– Оно было в пределах Фейри.
– Дважды. Как смеет эта мерзость входить в нашу реальность? Никогда ни один Невидимый не пятнал страну Фейри!
Температура падает, и я напрягаюсь, выискивая в воздухе светящуюся точку. Страницы с гимнами, разбросанные по улице, покрылись тонким слоем льда. Я замечаю, что Риодан тоже оглядывается. Начинает идти снег. И я одновременно с Риоданом понимаю, что это настроение Р’йана влияет на погоду. Я стряхиваю снежинки с голых плеч и вздрагиваю от смущения. Я так прикипела к ним взглядом, что не осознавала – на мне только бюстгальтер. Я наклоняюсь, сгребаю одежду и через голову натягиваю футболку. Ненавижу Фей.
Я говорю Р’йану:
– Круус жил в Фейри сотни тысяч лет, а вы, ребята, так этого и не поняли. Невидимый был в Фейри вместе с вами, сидел по правую руку от вашей королевы. Стоп! – Я хихикаю. – Я забыла. Она тоже не была вашей королевой. Она была человеком. Чуваки, вы настолько глупы?
– Я буду говорить с тобой, – обращается Р’йан к Риодану, – когда ты заставишь карлицу замолчать.
Я надуваюсь и жду, что Риодан за меня заступится.
– Помолчи, детка.
Я сдуваюсь.
– Ты уверен, что это Невидимый, – говорит Риодан Р’йану.
– Ясказала! Так и есть, – возмущаюсь я.
– Однозначно.
– Да, вот именно это слово я и говорила!
– Что такое «эта мерзость»? – говорит Риодан.
– Мы не знаем. Нам никогда не требовалось знание о наших нечистых собратьях.
– И все же оно так тебя волнует, что ты сейчас здесь. На темной улице Дублина. Новый король Светлых собственной персоной.
Кажется, Р’йан смягчается, когда слышит, что его называют новым королем Видимых. Он смотрит в сторону и пару секунд ничего не говорит. Потом вздрагивает.
– Оно приносит окончательную смерть нашему народу.
– Как копье или меч, – говорю я.
– Я велел тебе заставить ее замолчать.
– Ответь ей.
– Она не способна понять, что значит быть Феей.
Риодан ничего не говорит. Он просто шагает вперед, и Р’йан тут же делает шаг назад, так четко, словно они начинают хорошо поставленный танец.
– Однажды, человек…
– Ты можешь передумать по поводу этого определения.
– … я сокрушу тебя своей пятой, и…
– А до этого воображаемого дня ты будешь отвечать, когда я спрашиваю.
Он перешагивает через тело Вэлвета, сокращая расстояние между ними.
Р’йан отступает.
– Как отличается «окончательная смерть» от того, что делает меч, – цедит Риодан.
– Ваши жалкие мозги физически не способны познать величие бытия Д’Ану.
Риодан скрещивает руки на груди и ждет. Этот чувак умеет себя преподнести. Я хочу быть такой же, когда вырасту.
– У тебя вообще не будет мозга через три секунды. Две.
Р’йан напряженно отвечает:
– Копье и меч обрывают бессмертную жизнь. Они обрезают связи, которые удерживают нашу суть, и рассеивают ее по ветру.
– Скажи мне что-то, чего я не знаю.
– Даже если мы умираем, то, из чего мы состоим, продолжает присутствовать, двигаться. Мы постоянно чувствуем присутствие наших собратьев сквозь все времена, впечатления и ткань вселенной. Мы индивидуальны и все же сплетены в единое целое, безбрежное и великое. Ты не можешь понять, каково это – принадлежать такой огромной божественной сути. Это… эта… тварь, чем бы она ни была, выкорчевывает нас, как деревья. Она не просто разрывает нашу структуру. Она ничего не рассеивает по ветру. Ничего. Все выглядит так, словно убитые ею никогда не существовали. Ее жертвы… стерты. И ты не можешь даже примерно понять ту боль, которую это нам причиняет. Эта мерзость ампутирует нашей расе одну конечность за другой!
Ледяной Монстр прерывает существование Фейри на глубинном уровне. Пополнение в копилку моей теории о «жизненной силе»!
– У тебя есть серьезный стимул увидеть его остановленным.
Выражение лица Р’йана я интерпретирую как королевское «А то».
– Что значит, оно многого для тебя стоит.
Р’йан изумленно смотрит на Риодана.
– Ты же не можешь надеяться его уничтожить, равно как и я не заключаю сделок со свиньями и глупцами.
– Я уничтожу его. И ты щедро заплатишь мне за эту услугу, тогда и так, как я решу. Однажды ты сам опустишься на колени передо мной и присягнешь на верность. В Честерсе. На виду у всех Фей.
– Можем устроить фейерверк, – радуюсь я.
– Никогда, – говорит Р’йан.
– Я терпелив, – отвечает Риодан.
Я размышляю об этом потом, когда мы копаемся в мусоре, наполняем мой пакет и прячем в рюкзак. Я съедаю шоколадку, чтобы освободить место.
– Ты нетерпеливый. Ты видишь цель и идешь к ней, как самонаводящаяся ракета. И ты самый упорный и хитрый манипулятор из всех, кого я знаю. А я знала Ровену.
– Терпение и упорство не исключают друг друга. Ты понятия не имеешь, насколько я терпелив. Когда я хочу чего-то.
– И чего может хотеть такой, как ты? Еще власти? Еще игрушек? Еще секса?
– Всего перечисленного. И все время.
– Жадный мерзавец.
– Детка, позволь кое-что тебе объяснить. Большинство людей тратит свое недолгое время в этом мире, практически не живя. Они бредут сквозь свои дни в дымке тяжкой ответственности и недовольства. Что-то случается с ними почти сразу после рождения. Они начинают отрицать свои желания и поклоняться ложным богам. Долгу. Милосердию. Равенству. Альтруизму. Нет вещей, которые ты должна. Делай что хочешь. Милосердие противоречит Природе. У нас равные возможности для убийства. Мы разные. Кто-то рождается сильнее, быстрее, умнее. Никогда не извиняйся за это. Альтруизм невозможен в принципе. Абсолютно все твои действия обоснованы тем, как ты хочешь в итоге себя чувствовать. Не жадный, Дэни. Живой. И радуюсь этому каждый гребаный день.
– Мы тут еще не закончили? Мне еще газету выпускать. – Я закатываю глаза, чтобы он не заметил, насколько меня проняло его словами. Кажется, это самое умное, что я вообще от кого-либо слышала. – Слушай, как думаешь, мой меч уже…
– О, мать его, нет.
– Ну чего ты, чувак. Я просто спросила.
Мы останавливаемся еще в двух замороженных точках города – в фитнесс-центре и маленьком подземном пабе. На месте последнего – дыра в мостовой, куски бетона просели под опасными углами. Никто не огородил ее, чтобы туда не упали дети. К счастью, по улицам бродит меньше детей, чем сразу после Хэллоуина. Большую их часть мы с улиц вывели. Но были и те, кто отказался уходить, решил вместо этого сбежать в подполье. Это надо уважать. Хреново, когда тебя из жалости принимает чужая семья и ты знаешь, что ты все равно им чужой. Интересно, насколько они одичают за пару-тройку лет. Очень хочу увидеть, что из них вырастет. Я думаю, через несколько лет из них получится классная армия. Одинокое детство закаляет.
До Падения Стен я и не знала, что под Дублином столько всего. Я раньше думала, что там несколько подземных рек, пара крипт под церквями Христа и Святого Патрика и, может, еще пара погребов. Но у Дублина множество секретов. С тех пор как рухнули стены, я обнаружила под городом уйму всяческих мест. Мы, ирландцы, практичный народ, нам нравится, чтобы крутое место имело несколько выходов. А почему бы нет? Посмотрите, сколько разного народу и сколько лет пыталось нами командовать!
Я заглядываю в дыру.
– Чувак, и как мне забрать отсюда образец?
– Босс, у нас проблема.
Я оборачиваюсь через плечо. Там стоит один из людей Риодана, и виду него недовольный. Этого чувака я вижу нечасто. И ни разу не слышала, чтобы кто-то называл его по имени. Я решаю называть его Тень, потому что он скользит, не тревожа воздуха. Его почти не замечаешь, что здорово, учитывая, что он на полтора фута выше меня и весит примерно три сотни фунтов. Наблюдает за всем, как я. Высокий и мускулистый, как все они, покрытый шрамами, как все они; волосы у него темнее ночи, а глаза цвета виски в стакане.
– Слушаю.
– Хренов горец-полукровка унес меч.
– Что?! – взрываюсь я. – Кристиан забрал мой меч? Я говорилатебе, что он, наверное, оттаял! Я повторяла, что нужно пойти и проверить! Что с вами не так, чуваки? Вы не можете защитить один несчастный маленький меч от поганого маленького полукровки?
Тень на меня косится.
– Мелочь, он чертовски близок к овладению полной силой Невидимого принца, и у него был огнемет. – Риодану он говорит: – Лор и Кастео сильно обгорели.
Чертов огнемет! Почему я до него не додумалась? Максимум, на что меня хватило, это жалкие сушилки для волос. Нужно научиться мыслить шире! Я возвращаю ему такой же взгляд. Я так злюсь, что у меня волосы злобно шевелятся.
– Вы не понимаете, когда я была в его постели, я нашла мертвую женщину между кроватью и стеной! А теперь он хочет меняубить, а вы позволили ему забрать меч! И что мне теперь делать? Риодан не поделится тем оружием, которое у него есть! И как мне себя защищать? Вы что, ребята, вообще ничего нормально сделать не можете? Один маленький меч! Вот и все, за чем нужно было следить! И почему мыне подумали про огнемет? У кого-то из вас вообще есть мозг? Огнемет! Офигеть! Он не испортил мой меч?
– Когда ты была у Кристиана в постели, – мягко говорит Риодан.
Я разеваю рот.
– Чувак, у тебя большие проблемы с избирательностью слуха, они отвлекают тебя от важных вещей! Какая разница, когда я была в его дурацкой постели? Как ты, блин, смог убить Вэлвета? Ты скрывал это от меня! Тебе нужно научиться делиться оружием!
– Когда.
Манера, в которой он произносит это единственное слово, заставляет меня дрожать, а такое со мной случается редко.
– Ну ладно, я переоделась не в магазине! Ну пристрели меня за это! Мне нужен мой меч. Как вы собираетесь его возвращать?
Никогда не видела, чтобы у Риодана было такое спокойное лицо. Оно словно заледенело без выражения. И никогда я не слышала, чтобы он говорил таким тихим и шелковым тоном.
– Отведи ее в Честерс и запри там. Я принесу меч.
Тень выглядит мрачно. Как мой собственный мрачный жнец. А ни фига.
Я сую руку в карман. Вытаскиваю чеку из гранаты. Начинаю отсчет, потому что нужно просчитать все до секунды. Нигде меня больше не запрут. Хватит клеток с Дэни Мега О’Мелли внутри. За долю секунды до взрыва я бросаю ее на мостовую перед ними. Она взрывается яркой, убивающей Теней вспышкой света, которую выдумал для меня Танцор.
– Фиг вам всем.
И я стоп-кадрирую изо всех сил.
