Текст книги "Искупление"

Автор книги: Карен Кингсбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Какие планы?

Дирк заколебался, его голос опять стал мягче.

– Я планировал жениться на тебе, Анжела. Я все продумал.

Анжеле не было бы так неприятно, даже если бы ей за шиворот бросили десяток пауков.

– Ты что, сошел с ума? Я не собираюсь выходить за тебя замуж, – она вздрогнула от этой мысли. – Мне пора.

– Подожди! – она собиралась повесить трубку, но опять в голосе Дирка звучала явная ненависть. – Профессор тебя не хочет, Анжела. Он вернулся к своей жене. Я видел их вместе вчера. Они держались за руки.

У Анжелы перехватило дыхание, боль пронзила сердце. Нет! Это невозможно. Тиму просто нужно время, чтобы собраться с мыслями; он не вернулся к своей жене на самом деле. Прошло всего несколько недель.

– Ты слышишь меня, Анжела?

Тон Дирка напугал ее, и на этот раз она повесила трубку. Когда телефон зазвонил через пятнадцать секунд, она спрятала его под подушку. Потом, впервые с того момента, как Тим ушел, Анжела закрыла лицо руками и заплакала.

Час спустя, когда слезы, наконец, высохли, она вытянулась на диване и стала думать, что делать. Ни один из вариантов ей не нравился, пока у нее не появилась идея. Это был обман, даже грязный. Но, чем больше Анжела думала, тем больше она верила, что это сработает.

По крайней мере, Тим еще раз придет к ней, в ее квартиру. После этого будет нетрудно убедить его остаться. Раз она уже заставила его полюбить себя; конечно же, она сможет снова это сделать.

Замысел окреп и оформился, и Анжела уже была убеждена, что поступает правильно. Если ей придется лгать и манипулировать, да, это нехорошо. Но это был единственный способ спасти то, что было между ней и Тимом.

Иначе как жить?

Анжела подумала о приближающихся праздниках и плотном расписании занятий. Ее идея была блестящей, но она могла осуществить ее только после рождественских каникул. Так она даст Тиму возможность передумать и, может быть, ей не придется его обманывать. Она улыбнулась, чувствуя себя лучше, – впервые после ухода Тима. Так или иначе, она его вернет. Это просто вопрос времени.

* * *

– Анжела! Поговори со мной! – Дирк кричал в телефонную трубку почти минуту, потом сдался и отбросил ее. Он сжал кулаки, обратив внимание на то, как напряглись бицепсы под футболкой. Если бы только она видела его, видела, в какое произведение искусства он превратил свое тело. Она никогда больше не подумала бы о профессоре.

Какая-то надоедливая музыка играла в соседней комнате, и он постучал кулаком по стене:

– Выключите это!

Музыка почти тут же стихла. Но Дирк едва это заметил. Он не переставал думать о своем разговоре с Анжелой. Как смеет она смеяться над его предложением? Издеваться над ним и не дать ему шанс? Дирк провел рукой по волосам: они редели из-за таблеток. Его тренер предупредил его, что при повышении дозы возможно выпадение волос. Он зашагал по комнате и посмотрел на фотографию Анжелы, стоящую рядом с постелью.

Во всем виноват профессор. Может быть, он обманул Дирка? Может быть, он все еще заезжает в квартиру Анжелы? Когда Дирк увидел вторую машину возле дома профессора, он был уверен, что он воссоединился со своей женой. А вдруг он продолжает наезжать к Анжеле?

Дирк прижал кулаки к бокам и заскрипел зубами. Есть только один способ узнать все наверняка. Он должен опять начать следить за ее квартирой. Не каждую ночь, как какой-то безумец. Но достаточно часто, чтобы поймать профессора, если он действительно туда приезжает. Достаточно часто, чтобы понять, почему Анжела доставляет ему столько неприятностей.

Его календарь висел неподалеку, и он наклонился над ним. День благодарения и небольшие каникулы уже очень скоро, но после этого он начнет следить за квартирой Анжелы не реже трех раз в неделю. Он будет ждать, пока не поймает профессора Джейкобса с поличным. И тогда он напугает профессора раз и навсегда. Даже если ему придется нарушить закон ради этого.

Глава 25

День благодарения был не по сезону теплым. Джон Бакстер, когда вышел на крыльцо после обеда, обнаружил, что вполне достаточно легкого свитера, чтобы не мерзнуть.

Это был типичный праздник в доме Бакстеров – теплый, беспорядочный и шумный. Кэри и Тим убирали со стола. Эрин и Брук повели детей играть, а их мужья, Сэм и Питер, гоняли мяч с Люком. Элизабет разговаривала с Эшли, с пылом убеждая дочь в том, как важно проводить больше времени с Коулом. Джон любил находиться в кругу семьи, но сейчас ему надо было прояснить мысли. Он закрыл за собой дверь и увидел пастора Марка Эттбери, который сидел на крыльце снаружи, в одиночестве.

Он положил руку на плечо друга.

– Я рад, что вы с Мэрилин заехали к нам.

– Это было замечательно, – Марк повернулся, в его взгляде был покой и глубокое удовлетворение. – Нам нужны такие праздники. Праздники в кругу Бакстеров.

Джон откинулся назад и посмотрел на голые деревья вокруг дорожки:

– В это трудно поверить! Тим и Кэри снова вместе, как будто их брак не был в такой опасности всего несколько недель назад.

– Это поразительно, – Марк смотрел на горизонт. – Видишь, как Господь милосерден, – он замолчал, и его глаза сузились. – Я помолился за них во время обеда. Они так стараются, так внимательны друг к другу, – он заколебался. – Мне кажется, что Эшли и Брук не одобряют его присутствия сегодня?

Джон вздохнул и сел рядом с пастором.

– Нужно немного времени, но все наладится. Они, прежде всего, хотят, чтобы Кэри была счастлива.

Марк посмотрел в сторону двора.

– Они с Тимом по воскресеньям приходят на утреннюю службу. Надеюсь, что они не встретятся там с Райаном Тейлором.

Ветерок пошевелил ветки соседних деревьев, и Джон подумал о рыбалке с Райаном, на которую ездила Кэри.

– Она всегда его любила.

– Да.

– Но Тима она любит сильнее.

– Я тоже так думаю. Она сказала мне, что любить – это значит принимать решения, – Марк потер подбородок. – Мне это нравится. Она решила оставаться женой Тима в горе и в радости, и это прекрасное решение. Это действительно ценно.

Они долго молчали. Где-то далеко в садах жгли листья, и запах этот смешивался с ароматом свежеиспеченных тыквенных пирогов, который изливался из окна рядом с ними. Это было любимое время года Джона, время раздумий о своей семье, воспоминаний о том, как росли его дети.

Марк глубоко и медленно вздохнул и похлопал его по колену.

– А как Эшли? Я мало слышал о ней с тех пор, как начались проблемы у Кэри.

Джон почувствовал, что глаза у него увлажняются.

– Жизнь у Эш никогда не была простой. Ни когда она была младше, ни сейчас.

– Она ведь была в группе поддержки в старших классах, верно?

– Недолго. Потом она решила, что это не для нее.

Марк кивнул:

– Точно, я помню это. И был один мальчик, который мечтал о встречах с ней?

– Лэндон Блэйк. Он входил в команду графства по бегу и закончил учебу одновременно с Эшли. Его семья посещала церковь Клир-Крик, но потом они переехали в город, и теперь ходят в одну из больших церквей рядом с университетом.

– И что случилось между Эшли и Лэндоном?

Вот что Джону нравилось в Марке Эттбери. Он был настоящим пастырем для своей общины. Он заботился о своих прихожанах – и не только об их участии в жизни церкви, а переживал за людей, ратовал за устройство их жизни, приходили ли они к нему раз в год на Пасху или были такими, как Бакстеры, которые оставили след в истории общины. Поэтому он был одним из лучших, самых любимых и успешных пасторов, каких Джон Бакстер когда-либо встречал или о каких слышал.

Джон подумал над его вопросом об Эшли и Лэндоне.

– Это долгая история.

– Догадываюсь, – улыбнулся Марк. – Расскажи мне об этом. Я никуда не спешу.

До десерта оставался еще час, и они оба не спешили.

– Мы всегда надеялись, что Эшли поступит в колледж, как и ее сестры. Может, станет преподавать искусство или работать в музыкальной студии по соседству, – он сделал паузу. – Мы знали, что она не такая, как мы, но никогда не думали, что она поведет себя так.

Джон посмотрел на порыжевшую траву и вдруг представил себе Эшли, подъезжающую к дому, решительно входящую внутрь и требующую, чтобы ей разрешили больше времени проводить со своими друзьями.

– В кофейне рядом с университетом она познакомилась с одной компанией. Большинство из этих ребят были старше ее на три – четыре года, и это было нечто вроде ретродвижения за возвращение к культуре 70-х.

В тот год, объяснял Джон, она начала по-другому одеваться, носить все яркое, этнические рубахи и юбки и выходить из дома, не причесываясь. Несколько раз в то лето Джон и Элизабет говорили с ней о своем беспокойстве.

– Мы подозревали, что она употребляет спиртное, может быть, даже пробует наркотики, так как видели в ней перемены. Но она была осторожна, мы ее не поймали на этом, так что не могли быть уверены, – Джон пожал плечами. – Мы не хотели ее ни к чему принуждать.

В конечном итоге все их усилия только привели к росту напряжения. Когда в ту весну она напилась на школьной вечеринке, никто не удивился. И меньше всего Лэндон Блэйк.

– После этого он пришел к нам и сказал мне, что любит Эшли. Он сказал, что это у него в крови. Какие решения она ни принимала бы, он будет любить ее до самой смерти.

– Серьезное заявление для старшеклассника.

Джон задумался и кивнул:

– Лэндон всегда был взрослым для своего возраста. Зрелым.

С юных лет Лэндон Блэйк был серьезным и целеустремленным, у него была внешность кинозвезды и фигура спортсмена. Он активно работал, учился и был одним из самых популярных мальчиков класса. За ним всегда бегали девочки, но он интересовался только Эшли. Эшли каждый раз прогоняла его, а он увлекался ею все сильнее.

– Я узнал от друзей Эшли, что Лэндона дразнят из-за его увлечения, но ему было все равно. Однажды он сказал мне, что будет делать ей предложения, пока она не ответит «да».

Джон помнил объяснения Эшли, почему она не говорит ему «да», так ясно, словно она говорила это вчера. «Он слишком правильный для меня, папа. Слишком американец. Он подчинен системе – вера, работа, зарабатывание денег для семьи. Он думает, что в жизни нет ничего, кроме работы, брака, детей и отдыха. Но почему? Зачем все это?»

Как все дети Бакстеров, Эшли могла поступить в университет Индианы, благодаря положению Джона. Но она совершенно не стремилась туда поступать.

– Она училась в художественной школе Блумингтона, верно? – Марк с любопытством сдвинул брови, и Джон опять поразился его памяти.

– Да, и получила диплом по графическому дизайну, и мы подумали, что она повзрослеет, – у Джона вырвался обеспокоенный вздох, и он покачал головой. – Мы продолжали так думать, когда она поехала в Париж.

– Париж. И там она забеременела?

– Да, – эти два года были самыми трудными для Джона и Элизабет как родителей. Эшли звонила редко, и после каждого ее звонка им казалось, что часть ее навеки пропала. Позже они узнали, что Эшли познакомилась с известным французским художником, у которого была студия в одном из кварталов Парижа. Их роман был быстрым, как ветер. Кроме того, они не знали подробностей, хотя все предполагали, что этот художник и был отцом ребенка Эшли. – Что бы там ни случилось, это оставило шрам на ее душе. Она вернулась домой недовольная и циничная, беременная и больше, чем когда-либо, готовая выступать против всего, во что мы учили ее верить. Она поселилась тут только потому, что больше ей некуда было деваться.

– И потом с ней произошла та авария, – Марку не было нужды спрашивать об этом. Все в церкви знали про несчастный случай с Эшли Бакстер. Люди молились о том, чтобы ее не рожденный пока ребенок не пострадал, и он чудесным образом спасся.

– Иногда я думаю, что судебное разбирательство стало еще одним пунктом в длинном списке вещей, которые причинили ей вред. Конечно, она с этим не согласна.

– Если память меня не подводит, это была большая сумма денег для молодой девушки.

Джон медленно кивнул:

– Особенно для молодой девушки, которая совершенно запуталась в жизни.

По словам Эшли, суд был самым прекрасным событием в ее жизни. Она была на шестом месяце беременности, когда ее машину задел грузовик. От удара машина Эшли пострадала, а сама она попала в реанимацию с кровоизлиянием и сломанными ребрами. Тут же начались схватки, и врачи боялись, что мозг ребенка мог быть поврежден во время аварии.

Эта история привлекла внимание всей округи, потому что машины данной транспортной компании уже попадали в подобные истории – часто из-за проблем с тормозами. Учитывая то, что компания сообщила эту информацию до столкновения, любой юрист даже с минимальным опытом мог понять, что тут речь идет о хороших деньгах.

Четыре месяца спустя, когда Коулу, родившемуся совершенно здоровым, было пять недель, Эшли подала в суд на транспортную компанию, требуя от нее двести тысяч долларов.

За одну ночь Эшли стала владелицей дома с тремя спальнями недалеко от университета и начала, как называл это Джон, плыть по течению: она брала уроки живописи в университете, гуляла со своими друзьями, немного рисовала.

– Мне жаль Коула. У него нет отца, а его мать сама еще не выросла.

Марк опять потер подбородок.

– Похоже, она не сильно изменилась со времени возвращения из Парижа.

– Нет.

– Наверное, я не понимал...

– Бедный Коул, – Джон скрестил руки и встретился взглядом со своим другом. – Я стараюсь быть отцом для него. Знаешь, сажусь на пол и играю с мальчиком. Эшли все время завозит его к нам, чтобы спокойно порисовать или посидеть с подругами в кафетерии. Она словно еще учится в школе, – он поискал правильные слова. – Все еще старается убедить мир в том, что никто не должен учить Эшли Бакстер жизни.

Поднимался ветер, и на севере собирались грозовые тучи. Пока они сидели на улице, резко похолодало, поздно вечером, должно быть, пойдет снег. Джон встал и потянулся, потом слегка сжал плечо Марка.

– Короче говоря, помолись о ней, ладно? Когда Коул вырастет, он поймет, что мы – его настоящие родители, а его мать – всего лишь запутавшийся ребенок.

Марк встал на ноги тоже и похлопал Джона по спине.

– Я буду молиться. И, если тебе надо поговорить, я всегда готов.

Джон опять почувствовал себя уверенно. Он вспомнил свою любимую историю из Библии – о том, как Петр вышел из лодки и шел по воде. Рыбак делал это вполне успешно, пока не посмотрел на волны и не начал тонуть.

Джон старался жить, не глядя на волны. Но когда судьба его взрослых детей заставляла его переживать за них и колебаться в вере хотя бы немного, Бог всегда посылал ему кого-то, кто напоминал ему о словах Христа: «Что вы так боязливы, маловерные? »

Джон был уверен, что в это трудное для него время Господь послал пастора Марка для выполнения этой задачи. Ему надо смотреть в нужном направлении – не на волны, а прямо перед собой, на протянутые к нему руки Иисуса.

* * *

В доме Эшли услышала, что мужчины закончили разговор и пошли к входной двери. Она вытерла злые слезы и поспешила в пустую гостиную, чтобы они не узнали, что она подслушивала. Так вот как воспринимали ее родители: как безответственную мать-одиночку, которой безразличен ее сын?

Плечи Эшли напряглись, она схватила тряпку и смела крошки со стола. Ну хорошо. Если ее родителям угодно, она может прожить и без них. Ей не обязательно привозить к ним Коула. У нее есть масса друзей, которые с удовольствием присмотрят за ним. Зачем обременять родителей? Особенно если они считают, что исполняют свой долг по отношению к ней.

Краем глаза она увидела Кэри и Тима, стоящих бок о бок на кухне и заворачивающих в прозрачную пленку блюдо с картофельным пюре. Они тихо говорили о чем-то, Эшли не слышала, о чем. Это зрелище вызывало у нее тошноту. Неужели Кэри так хочется вернуть Тима, даже после его безобразной измены? То, что он вообще осмелился показаться в доме Бакстеров, было просто поразительно.

Она вспомнила, как ее отец благословил еду, а потом Тим в наступившей тишине обратился ко всей семье.

– Очевидно, все вы знаете, какие проблемы у нас с Кэри, – все за столом смотрели на Тима, голос у него был мрачным и смиренным. – Я поступил неправильно, и мне очень жаль. Я не только причинил боль Кэри, – его глаза блеснули, и Эшли захотелось в него плюнуть, – но и причинил боль всем вам, – он взял Кэри за руку. – Мы очень стараемся все исправить, а пока ваша поддержка очень важна для меня, – он посмотрел на Кэри, потом на остальных. – Для нас обоих.

Он откашлялся.

– Я не прошу у вас прощения, но я надеюсь его заслужить.

Эшли закатила вверх глаза, вспоминая об этом. Вся речь Тима была патетической попыткой облегчить себе жизнь, чтобы он мог показываться на глаза родным Кэри, не чувствуя себя виноватым.

Она взглянула на свою сестру, работающую рядом со своим мужем. В ее глазах был свет веры – не просто веры в Бога, но и веры в Тима. Это была вера, которую Эшли не могла понять. Если Тим обманул Кэри однажды, конечно же, он сделает это снова. И даже если не сделает, Кэри придется всю жизнь жить с ним, помня о его предательстве.

Кэри сошла с ума, раз стоит рядом с Тимом, в то время как настоящий мужчина все еще любит ее. Эшли на минуту подумала о Райане Тейлоре и поняла, что, если бы он не был так увлечен Кэри, она претендовала бы на него сама. Да, он был в чем-то похож на ее родителей. Но в Райане было что-то дерзкое и отличающее его от остальных, и это делало его более привлекательным, чем Лэндон Блэйк, например.

Она еще раз провела тряпкой по столу. Если брак требует такой преданности, как преданность Кэри Тиму, Эшли была рада, что она одна.

В соседней комнате открылась дверь со двора и вошел Люк, запыхавшийся, со старым футбольным мячом в руке. Муж Брук, Питер, шел за ним следом, и оба прошли мимо, не говоря ей ни слова. Разве Эшли и Люк не гоняли этот самый мяч сотни раз после таких обедов? Ты был моим лучшим другом, Люк. Что с нами произошло?

Этот вопрос приходил ей на ум постоянно, когда она бывала в доме родителей, но Эшли никогда не задавала его. Мне надо было остаться в Париже, где все обо мне заботились.

Она вслушалась в звуки вокруг себя: тихий звон посуды, журчание воды в раковине, футбольный матч по телевизору в соседней комнате, болтовня и смех. Все, как в рекламе каких-нибудь глупых товаров.

Вот только Кэри уже почти четыре месяца беременна от мужа, который только несколько недель назад жил с другой женщиной. В семье не было человека, который не сочувствовал бы Кэри. Бедная Кэри то, бедная Кэри это. Эшли фыркнула и провела тряпкой по другой стороне стола.

Потом была Брук. Ничего, что она и Питер отошли от веры и ценностей своих родителей так же далеко, как Эшли. Брук и Питер всегда были желанными гостями в доме Бакстеров, о них всегда отзывались благосклонно. Мама и папа никогда не шпыняли их и не жаловались на них. Причина была очевидна, и она бесконечно раздражала Эшли. Брук и Питер были врачами, как и папа. Они могли не ходить в церковь, но они хотя бы поступали правильно, занимаясь уважаемым делом.

Но не Эшли – нет, господа хорошие. По словам ее отца, она еще неразумная девочка.

Она посмотрела на Брук и Питера. Как и все остальные, они казались вполне довольными в этот праздничный день. И почему бы им не быть счастливыми? В карточной игре жизни им попадались одни тузы, одни джокеры.

Люди постоянно хвалили Эрин. Похоже, никто не замечал, что она панически боится того, что ее муж может получить работу в другом штате. Эрин работала в детском саду, она была милой девочкой, доброй христианкой. Нет причин, чтобы она чувствовала себя покинутой и заброшенной в этот день?

А Люк? Только что закончилось его беспечное детство, – и он уже превратился в эгоистичного невежественного консерватора, который способен только осуждать окружающих. Особенно Эшли.

Эшли собрала горсть крошек, пошла на кухню и бросила их в раковину, протиснувшись между Кэри и Тимом с коротким: «Извините».

Она почти дошла до гостиной, когда услышала, как Тим прошептал Кэри:

– Что с ней?

Эшли не слышала ответа Кэри. Какая разница? У них были свои проблемы, не так ли? Слезы потекли у нее из глаз, она схватила свитер. Чтобы не выслушивать вопросы родственников о том, что у нее не так, она пошла на заднее крыльцо, где никого не было. Она сидела снаружи и смотрела, как пара птиц резвится в темнеющем небе, кружится, порхает. Потом она обернулась на дом. В окнах гостиной она видела болтающих и смеющихся людей.

Вы такие жалкие, и даже не понимаете этого. Она резко вздохнула. Они выглядели более счастливыми, чем любая семья из телесериала. И, может быть, они были такими.

Все, кроме Эшли.

Глава 26

Кэри просто обязана была снова столкнуться с Райаном Тейлором, и накануне Рождества это случилось.

После шести недель консультаций и попыток склеить осколки своего брака Кэри надеялась, что исцеление не за горами. Они с Тимом делали успехи с каждым сеансом. Они стали более откровенны друг с другом, но также стали более нежными, стараясь не ранить друг друга.

Еще в самом начале Кэри призналась в своей эмоциональной привязанности к Райану Тейлору. Это признание было тяжелым для них обоих. Но когда они все обсудили с консультантом, знание о том, что оба они виноваты, к их взаимному облегчению, стало не только источником боли, но источником понимания.

С тех пор Кэри была особенно довольна своими успехами в этой области исцеления – мысли о Райане теперь посещали ее реже. Но все это оказалось под угрозой, когда в воскресное утро в декабре он появился в классе воскресной школы, который она вела. Служение в церкви закончилось около десяти минут назад, и она была одна, убирала пособия, когда услышала сзади его голос.

– Привет!

Сердце ее подпрыгнуло, как только она увидела стоящего в дверях Райана.

– Привет! – ответила она. Она вытерла руки о юбку.

Ей показалось, что он старается не смотреть на ее живот, который был плотным и круглым и не позволял усомниться в ее положении. Она почувствовала, что к лицу приливает жар. Он, должно быть, уже знает об этом; вот почему он не удивлен. Она мысленно упрекнула себя. Почему она не сказала ему о ребенке? Лучше бы он узнал об этом от нее.

В руках у него был конверт, и он выглядел взволнованным, словно они опять встречались в первый раз:

– Я... я хотел пожелать тебе счастливого Рождества, – он протянул открытку. – Это тебе.

Нет, Райан, не надо.

Она прошла по классу и взяла конверт, соблюдая дистанцию, но не переставая смотреть ему в глаза.

– Я... мы снова живем с Тимом, – ее рука неосознанно коснулась живота. – У нас будет ребенок.

Райан засунул руки в карманы, и Кэри старалась прочитать по его глазам, что он думает.

– Пастор Марк сказал мне.

Вдруг Кэри остро почувствовала его близость, опять ее захватили воспоминания о той ночи на озере и о той правде, которую она тогда узнала. Слезы наполнили ее глаза.

– Райан, я... я не могу быть твоим другом.

Она была слишком взволнована, чтобы говорить, и только покачала головой, рыдания вырывались у нее из горла.

Он скрестил руки на груди и вздохнул.

– Я знаю.

Колени ее дрожали под юбкой, она отчаянно хотела, чтобы он ушел. Такая встреча могла только помешать тому, что она пыталась сделать вместе с Тимом и консультантами. Глаза наполнились слезами, она смотрела на свои ноги.

– То, что я была с тобой в тот день, – она сглотнула слезы. – Это было неправильно, Райан. Я никогда не должна была позволять себе...

– Кэри, – его тон остановил ее, и она опять подняла глаза. – Я пришел не для того, чтобы просить тебя быть моим другом или делать тебе больно, – он печально улыбнулся ей. – Я просто хотел подарить тебе открытку и кое-что тебе сказать.

Она чувствовала запах его одеколона и пыталась не думать о том, как хорошо снова его видеть. Просто ждала, что он скажет дальше.

Райан прислонился к двери.

– Каждый день в последние шесть недель я молился о тебе, Кэри.

– Молился?

Райан кивнул, не отрывая от нее глаз.

– Да, чтобы у вас с Тимом все получилось, – он закусил нижнюю губу и заколебался. – Очевидно, мои молитвы не остались без ответа.

Они поговорили еще немного, а потом Райан посмотрел на часы.

– Мне надо идти, – он не стал обнимать ее, только поднял руку, уходя. – Счастливого Рождества, Кэри.

Когда он ушел, она развернула открытку и почувствовала, что ей не хватает дыхания. Внутри были написаны простые слова: «Спасибо за то, что ты научила меня любить».

Она снова вспомнила их разговор. Его глаза были печальны, он все еще был к ней неравнодушен. И биение ее собственного сердца сказало ей, что ее чувства не изменились. С их последней встречи изменилось только одно.

Они решили отпустить друг друга.

* * *

В воскресное утро Эшли часто доделывала то, чего не успевала сделать за неделю. Если ей удавалось сделать все до конца богослужения, она заезжала в церковь за Коулом. В тот канун Рождества так и случилось. Она даже подумывала о том, чтобы сходить на службу вместе с семьей, но дел было слишком много. Она сходит туда в другой раз. Может быть, накануне Нового года или Пасхи.

Она припарковала свою красную «хонду» на церковной стоянке, провела пальцами по коротко стриженым волосам и направилась забирать Коула, когда увидела Райана Тейлора, стоящего в дверях воскресной школы.

На мгновение она подумала, не подойти ли к нему и не сообщить ли последние новости о Кэри, но она не успела принять решение, а он уже повернулся и пошел в другом направлении. С кем он там разговаривал? Она заглянула внутрь, но в комнате было пусто.

– Эшли?

Она обернулась и увидела Кэри, выходящую из подсобки. Ее лицо было заплакано, она держала в руках баночки с клеем и детские ножницы.

– Привет, – Эшли почувствовала себя виноватой, непонятно почему. – Я приехала за Коулом.

– Класс Коула в другом конце здания, – Кэри выпрямилась и убрала волосы с лица. Она выглядела уставшей, словно несла слишком тяжелую для нее невидимую ношу.

– Я... – Эшли пожала плечами и решила быть откровенной. – Я видела Райана и подумала, что смогу догнать его, но он ушел.

Кэри закатила глаза и стала складывать учебники. Она сказала, стоя спиной к Эшли:

– И что ты хотела ему сказать?

– Знаешь ли, Кэри, я не стараюсь усложнить твою жизнь, – Эшли вздохнула. – Но если ты спросишь меня, Райан намного лучше...

– Я тебя не спрашиваю! – голос Кэри был резким, и Эшли отступила на шаг. – Кроме того... – она вытерла руки об юбку и помолчала. – Кроме того, Райан думает так же, как я. То, что было между нами, осталось в прошлом.

– Райан так сказал? – Эшли и раньше думала, что ее сестра не в своем уме. Но если она думает, что Райан Тейлор больше в нее не влюблен, она точно нуждается в помощи. – Райан будет любить тебя до самой смерти. Как ты думаешь, зачем он пришел сюда?

Кэри посмотрела на Эшли.

– Чтобы сказать мне, что молится обо мне.

– Вот видишь! – Эшли всплеснула руками. – Конечно! Он ждет, когда у вас с Тимом все закончится. Конечно же, он молится.

– Совсем не так, – глаза у Кэри были влажными, и теперь Эшли жалела уже, что начала этот разговор. – Он молится о том, чтобы мы с Тимом были счастливы вместе.

В этом было что-то странное, но у Эшли не было времени анализировать ситуацию сейчас. Ей надо было забрать Коула. Кроме того, не было смысла спорить. Кэри решила остаться с Тимом, какой бы несчастной она при этом ни стала.

– Слушай, прости, что я все это начала, – Эшли сделала паузу, и, хотя после такого разговора естественным было бы обнять сестру, она просто сказала:

– Пока! – и помахала рукой, направляясь к классу своего сына. Когда она пришла туда, ее родители уже пообещали Коулу обед в его любимом ресторане.

Эшли подумала о покупках, которые ей еще надо было сделать, и пожала плечами. Она не хотела обременять родителей, но, если они сами предлагают...

– Прекрасно. Везите его на обед. Я заеду за ним позже.

Ее мать взяла ее за руку и пожала:

– Поехали с нами.

Эшли вспомнила недавний разговор отца с пастором.

– Все нормально. Поезжайте. У меня есть дела, – она наклонилась и потерлась с Коулом носами. – Не огорчай бабушку и папу.

Коул моргнул:

– Конечно, мама, – он протянул ей лист бумаги, сложенный в виде яркой коробочки с крышкой. – Вот, я сделал это для тебя! – он улыбнулся. – Учитель сказал, что это самый лучший рождественский подарок.

Она открыла подарок, и внутри оказалась цветная картинка с Младенцем Иисусом и надписью: «Иисус любит меня, я знаю». Эшли позволила своему взгляду задержаться на словах, и сомнения охватили ее. Иисус должен любить Коула – кто бы не любил его? – но, похоже, о ней Он не очень-то заботится. Она улыбнулась своему сыну и взъерошила его волосы:

– Спасибо, дорогой! Ты настоящий молодец.

Через пять минут Эшли заехала на заправку в паре километров от церкви. На вывеске было написано, что нужна предоплата, и она застонала, ища в своем кошельке двадцатидолларовую банкноту по дороге к зданию. Магазины скоро закроются, и ей надо поспешить. Перед ней в очереди в кассу стояло три человека, и она нетерпеливо оглядывалась вокруг, все еще думая об утреннем разговоре с сестрой. Кэри сошла с ума, раз отпускает такого парня, как Райан Тейлор.

Очередь продвинулась вперед, и что-то привлекло внимание Эшли. Она присмотрелась и увидела серебристый «шевроле», подъезжающий к парковке. Водитель выглядел знакомым, а когда машина приблизилась, у нее уже не было сомнений.

Это был Райан; она не могла не узнать его профиль. Эшли смотрела, как он выходит из машины, читает вывеску и идет внутрь. Она восхищалась им. Она не увлекалась спортом, но кто бы не оценил такую фигуру? Если бы только он не был влюблен в Кэри...

Он сразу же заметил ее.

– Привет, Эш, как дела? – он слегка обнял ее, с улыбкой во взгляде.

– Хорошо, – она широко улыбнулась и взглянула на него. – Ты выглядишь великолепно, как всегда.

– Да что вы, мэм, спасибо, – он приподнял одну бровь. – А уж вы-то как великолепны!

Вот чем Райан отличался от Лэндона, подумала она. Райан не был в нее влюблен. Он мог смеяться с ней, дразнить ее, и она не боялась во время беседы с ним, что он сделает ей предложение.

Она скрестила руки и наклонила подбородок.

– Я видела сегодня в церкви, что ты говорил с Кэри.

Его глаза слегка расширились от удивления.

– Эшли Бакстер была в церкви?

В очереди их разделяло несколько сантиметров, и Эшли ткнула его локтем под ребра.

– Да, ладно... Я вовсе не испытываю отвращения к этому месту, – она встряхнула головой и заправила прядь волос за ухо. – Я приехала за Коулом, но мои родители уже составили планы на сегодня. – Она повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом. – Ты убежал, и я даже не успела с тобой поздороваться.

Глаза Райана потускнели.

– Я подарил твоей сестре открытку с Рождеством.

– Ах! – Эшли кивнула. – Моей верной сестре.

Подошла очередь Эшли. Она заплатила за бензин, вышла, заправила машину и подошла к машине Райана. Райан смотрел на Эшли, опираясь о дверцу.