Текст книги "Альянс бунта (ЛП)"
Автор книги: Калли Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
– Я не знаю. Если молния ударила в вышку сотовой связи…
Элоди кивает, прикусив губу.
– Мы подождем здесь немного, а потом, думаю, кому-то из нас стоит вернуться к машинам и ехать вниз по горе, пока не сможем кому-нибудь позвонить. Мне это не нравится.
– Конечно.
– Я вас слышу, ребята, – ворчит Пресли с дивана. – Я чувствую себя гораздо лучше, когда здесь стало теплее. Мне просто нужна нормальная еда…
– Хочешь сказать, что твоему телу нужно больше, чем желе, чтобы нормально функционировать? Я в шоке, – говорит Пакс, вышагивая взад-вперед вдоль спинки дивана.
– Пожалуйста, только не говори сейчас: «я же тебе говорил», – стонет Пресли. – Я не могу этого вынести. Мне просто нужно вернуться в дом и съесть сэндвич или что-нибудь еще. Углеводы приведут меня в порядок.
– Ты не пойдешь на улицу в такой холод и дождь.
– Мы могли бы пойти в академию и посмотреть, что у них есть на кухне, – предлагает Дэш. – Вероятно, скоропортящихся продуктов будет немного, но, может быть, в сухом складе найдется что-нибудь, что мы сможем приготовить. Макароны или что-нибудь в этом роде.
– Отличная идея, – говорит Пресли, оживляясь. Боже, она действительно не хочет, чтобы к ней вызывали «скорую помощь». Однако почти сразу же ее настроение меняется, и беспокойство снова омрачает ее черты. – Погодите. Если школа на время каникул наглухо закрыта, разве не сработает сигнализация, если вы проникнете внутрь?
– Очень на это надеюсь, – говорит Пакс. – Это будет один из способов доставить к тебе квалифицированного медицинского работника. Полицейские смогут по рации вызвать «скорую помощь»…
– Боже мой! Просто перестань суетиться. Пожалуйста! У вас будут неприятности, если появится полиция. Мы здесь больше не ученики. Мы вторглись на чужую территорию. Администрация с удовольствием выдвинет против тебя обвинения, Пакс. Ты опозорил их своей речью на выпускном. Они без колебаний отправят твою задницу в тюрьму.
– Это того стоит.
– Ты не вломишься в школу только для того, чтобы сделать мне бутерброды. Боже, может, все успокоятся? Мне уже намного лучше. Просто… просто дайте мне уже сесть! – Она отталкивает руку Пакса, когда он пытается уложить ее обратно на диван, и на секунду мне кажется, что он действительно свяжет ее.
Сердито бормоча себе под нос, Пакс отходит от дивана и хватает плед с одного из кресел, протягивая его ей.
– Сними куртку. Она промокла насквозь. И джинсы тоже. Завернись в это, пока не высохнешь.
Пресли поднимается, в ее глазах сверкает вызов, она снимает куртку и… это все, что я вижу. Я подхожу к Элоди. С ее длинных темных волос все еще капает вода, крошечные прядки на висках начинают слегка завиваться в тепле беседки. Ее щеки ярко покраснели от холода, как и кончик носа. Она проводит пальцами по ряду книг и тихонько улыбается сама себе.
– Интересно, о чем ты думаешь…
Крошечный подъем уголков ее рта дает мне понять, что она борется с ухмылкой, но в данных обстоятельствах слишком вежлива, чтобы дать ей волю.
– В первый раз, когда ты привел меня сюда… – говорит она. – Ты сказал мне: «Из всех моих грехов и проступков заставить тебя влюбиться в меня будет самым страшным».
Я накручиваю на указательный палец прядь ее влажных волос, и это воспоминание врезается в меня, нанося сильный удар. В ту ночь я был чертовски очарован ею. Я не мог отвести взгляд. Она была мокрая от дождя, как и сейчас. Но тогда я к ней не прикасался. Я еще не испытал, каково это – владеть Элоди Стиллуотер, душой и телом, и чтобы она владела мной в ответ.
– Я все еще грешу… – шепчу я. – Я ведь выполнил обещание, не так ли?
– Наверное, да. – Она смотрит на меня с напускной дерзостью. – Но я тоже заставила тебя влюбиться в меня, знаешь ли.
Тихонько посмеиваясь, я провожу кончиком пальца по ее переносице.
– Тогда мы оба грешники. И заслуживаем друг друга.
Паксу надоело спорить с Прес и он направился к нам.
– Вы двое можете хоть на секунду прекратить нежничать? Она все еще не дает мне проникнуть в школу. Я собираюсь пойти в пристройку садовника и посмотреть, на месте ли тот торговый автомат. Если нет, то я стопроцентно совершу набег на кухню. Ты идешь? – Последний вопрос он адресовал мне.
– Конечно.
– А ты останешься и присмотришь за ней, Элоди? Пожалуйста? – неловко добавляет он в конце. За все годы дружбы с Паксом я впервые слышу, чтобы он был по-настоящему, искренне вежлив с девушкой. Пресли не в счет.
Элоди кивает.
– Конечно.
– А как насчет тебя, лорд Ловетт? Ты идешь? – обращается Пакс к остальным.
Дэш и Кэрри возились с электрическим чайником. Они нашли несколько чайных пакетиков и, судя по всему, приготовили пару кружек горячего чая.
– Конечно, – говорит Дэш, даже не представляя, на что он соглашается.
Вот за что я люблю Дэша. Ему никогда не нужно ничего объяснять. Если скажешь, что тебе нужна его помощь, он ее окажет, несмотря ни на что. В прошлом году Дэш не задал ни единого вопроса о том, почему я хочу, чтобы он приехал в Тель-Авив на мой день рождения. Он просто собрал сумку и запрыгнул на заднее сиденье машины, готовый сделать все, что потребуется.
– Я скоро вернусь, – говорю я Элоди, целуя ее в висок.
– Пожалуйста быстрее. Эта буря меня пугает. Лес выглядит жутко.
– Не волнуйся. Не успеешь оглянуться, как я вернусь.
***
– Клянусь богом, я никогда не пойму женщин. Если она чувствовала себя плохо, то почему бы ей не остаться дома и не отдохнуть, как я ей велел? – ворчит Пакс, с удвоенной скоростью взбираясь по травянистому склону, ведущему в Вульф-Холл.
– Рискну предположить, это потому, что ты велел ей что-то сделать, а не попросил, – предлагает Дэш. – Если ты не заметил, женщины не очень любят, когда им указывают, что делать. Разве что в спальне. В этом случае…
– Я, пожалуй, остановлю тебя прямо сейчас, лорд Ловетт, – говорит Пакс. – Последнее, что мне нужно, это рассказ о динамике власти между тобой и твоей девушки. Сейчас не могу придумать ничего хуже.
– О, я могу придумать много вещей, которые гораздо хуже. Как насчет того, чтобы продираться сквозь ледяной дождь в поисках пачки «Читос»? – выпаливает в ответ Дэш.
– Я дам тебе чертов «Читос».
– Не надо. Я больше люблю «Фритос». Все, что я пытаюсь сказать, это то, что ты как бы сам напросился на это. Если бы ты не потребовал, чтобы Пресли осталась в доме, она, возможно, сказала бы, что неважно себя чувствует, и решила бы остаться по собственной воле. Вместо этого ты ее разозлил и…
– Какого черта, Ловетт. Это был риторический вопрос. Я не хотел, чтобы ты отвечал мне, как раздраженный психолог…
О, как мне этого не хватало. Прошло несколько месяцев, с тех пор как мы были втроем. Я и не подозревал, насколько привык к тому, что эти двое осыпают друг друга упреками, и их привычные препирательства вызывают во мне сентиментальность. Тем не менее, лучше сейчас пресечь это в зародыше, пока они не начали драться.
– К черту торговый автомат. Флигель слишком далеко. Предлагаю выбить окно и отправиться прямиком на кухню, – говорю я, меняя тему. – А если твоя подружка будет жаловаться, можешь винить во всем меня. Я не собираюсь оставаться здесь дольше, чем нужно.
– Я и так собирался это сделать и обвинить тебя, – бесстрастно говорит Пакс. – Но думаю, нам не придется выбивать окно. Какова ставка на то, что вентиляция возле прачечной все еще открыта, Ловетт?
– Высокая, я уверен. Теперь, когда тебя здесь больше нет, преподавателям, вероятно, больше не нужно беспокоиться о том, что ученики могут сбежать из академии в середине ночи. Эти ребята, наверное, ведут себя прилично.
Оказывается, решетка вентиляции у прачечной все еще открыта. Пакс отодвигает сетчатое ограждение от стены, вытаскивает его и прислоняет к стене, а затем ползет вперед на животе, протискиваясь через щель внутрь здания.
– Погоди, а разве не здесь он подцепил сыпь от ядовитого плюща? – спрашиваю я, оглядываясь в поисках подозрительно выглядящих растений.
– Да. Он так разозлился из-за этого, что вернулся сюда и вырвал все в прошлом году. К счастью, вроде бы ничего не выросло, – говорит Дэш.
Он идет следующим, проскальзывает через вентиляционное отверстие и спускается в прачечную. Я следую за ним по пятам.
Внутри мы втроем бродим по прачечной, удивленно переглядываясь, ожидая, когда где-нибудь зазвенит оглушительный сигнал тревоги. Но вокруг тишина.
– Может быть, это бесшумная сигнализация, – предполагает Пакс.
– А может, сигнализации нет, потому что нет электричества, – предполагаю я.
– Это была бы очень хреновая система безопасности, если бы она перестала работать в тот момент, когда отключилось электричество. Как, черт возьми, она оповестит копов о взломе, если все, что им нужно сделать, это отключить электропитание в здании? – Дэш открывает дверь в прачечную и высовывает голову в коридор. Сигнала тревоги по-прежнему нет. Он смотрит налево, потом направо. – Ночной охраны нет, – подтверждает он.
Мы знали, что ее не будет. Если бы здесь была охрана на каникулах, они бы увидели нас у ворот, и обошли бы здание по периметру, ища повреждения от молнии. Значит… мы сами по себе, и никакой тревоги нет. Отлично.
– Хорошо. Давайте зайдем и выйдем. Я хочу как можно скорее отвезти Чейз в отделение неотложной помощи.
– Не могу не согласиться. Возвращение в это место вызывает у меня воспоминания. И не самые веселые. – Я торопливо иду впереди в сторону кухни, мальчики следуют за мной; звук наших подошв по камню разносится эхом по жутко пустым коридорам, хотя наши шаги немного приглушены грязью, налипшей на наши ботинки. Кто-то будет очень озадачен, когда на следующей неделе снова откроет это место и обнаружит грязные следы, оставленные нами.
Мы спешим мимо научных кабинетов, кабинетов технологии, истории…
Никто из нас не проронил ни слова, когда мы проходили мимо двери нашей старой комнаты английской литературы. Комнаты Фитца. Он обставил ее как читательский клуб, пространство было заполнено стеллажами с книгами и причудливыми табуретами, креслами, кушетками и старым потрепанным диваном из коричневой кожи под окном, выходящим на север, который я присвоил себе как личную собственность. У каждого из нас есть своя история в этой комнате. Мысль об этом иногда преследует меня…
Мы идем все быстрее и быстрее, пока не достигаем места назначения. Дэш освещает путь фонариком на своем мобильнике. Пакс подходит к кладовке у холодильника и тут же начинает хватать с полок продукты. Батончики гранолы. Картонные упаковки сока. Находит огромный пакет «Читос», который бросает Дэшу в голову и высовывает язык, когда Дэш отмахивается от него.
Я стою в дверях, проверяю телефон, пытаясь выудить из него хоть одну полоску приема…
Тук.
Тук.
Тук.
– Что это было, черт возьми?
Я кручусь на месте, осматривая кухню в поисках источника странного постукивающего звука. Дэш скрылся в холодильнике, поэтому даже не услышал моего вопроса. Зато Пакс меня прекрасно услышал.
– Судя по всему, просто дождь. У меня есть все необходимое, так что мы…
– Ветчина! Деревенская ветчина! – восклицает Дэш, появляясь из холодильника с огромным куском мяса, поднятым над головой. – Нет ничего, что не мог бы исправить сэндвич с ветчиной.
Тук.
Тук.
Тук.
Я поворачиваюсь, и на этот раз улавливаю движение.
У окна сидит птица, ее маленькая темная фигура – не более чем тень, сидящая на подоконнике по ту сторону стекла. Птица насквозь промокла, хотя его полуночные перья гладкие, как нефтяное пятно. Они вспыхивают металлическим сине-фиолетовым светом, когда это странно смелое существо постукивает клювом по окну.
– Какого хрена делает эта ворона? – шепчет Пакс.
– Это не ворона. Это ворон, – говорю я, все еще неподвижно глядя на птицу. – Он прекрасен.
– Надеюсь, у него хватит здравого смысла не летать в такую бурю, – говорит Дэш, запихивая ветчину в пакет Пакса с угощениями. – Будет обидно, если он угодит под удар молнии.
Ворон, словно понимая каждое слово, издает возмущенное: «Кар!» и пускается в полет, улетая в ночь.
– Возвращаемся тем же путем, что и пришли, – говорит Пакс, выбегая из кухни в порыве бешеной энергии. – Мы и так уже слишком долго ходим.
Мне так же не терпится вернуться к Элоди, как и им к своим подружкам, но вид ворона, сидящего на подоконнике, сотворил с моим мозгом нечто странное. Какого хрена он стучал? Я долго смотрю ему вслед; Дэшу приходится взять меня за плечо и физически развернуть, чтобы вывести из кухни.
Вниз по коридору, мимо кабинета Харкорт. Мимо лестницы, ведущей в спальни девочек. По широкому коридору, который приведет нас обратно в прачечную. Мимо кабинета английского языка. Мимо истории. Мимо…
Ноги становятся свинцовыми, ступни прилипают к полу, как будто подошвы моих туфель вдруг приклеились к камню.
– Стоп.
Пакс и Дэш сразу останавливаются, оба смотрят на меня в замешательстве. Пакс поднимает сумку с нашими припасами повыше на плечо.
– Это была просто птица, Джейкоби. Я знаю, ты любишь перья и все такое, но эта чертова тварь была снаружи, и она все равно улетела.
– Дверь… – бормочу я.
– Мы не можем выйти через парадную дверь…
– Заткнись, Пакс. Ради всего святого, я пытаюсь думать.
С его бритой головой и всеми чернилами на теле можно было бы предположить, что Пакс Дэвис не способен выглядеть обиженным. Но вы ошибаетесь.
– Ладно, чувак. Необязательно быть мудаком.
– Дверь, – повторяю я, на этот раз более твердо. – Дверь в кабинет английского была закрыта, когда мы проходили мимо нее по пути на кухню.
– И? – Дэш и Пакс произносят это одновременно, их голоса накладываются друг на друга.
– А когда мы только что проходили мимо, она была открыта.
ГЛАВА 26
ЭЛОДИ
– Три спальни. На две больше, чем нам сейчас нужно, – говорю я, засовывая кочергу между горящими поленьями в камине.
Я наклоняю то, что сверху, чтобы дать огню больше воздуха. В беседке сейчас очень жарко, но никто из нас не жалуется. Мои волосы в основном сухие, как и волосы Пресли. У Кэрри они уже давно высохли, так как немного короче, но ее кудри бешено закручиваются в штопор, совершенно не поддаваясь контролю. Они выглядят потрясающе.
– Мы хотим превратить одну из них в наш общий кабинет. И что-то вроде библиотеки, я думаю. Там такие классные книжные полки. А другая комната будет предназначена для гостей.
– А можно я просто перееду к тебе? – Пресли театрально стонет. К ее лицу вернулась часть цвета, что обнадеживает. – Я буду твоим домашним эльфом или кем-то в этом роде.
– Не думаю, что быть домашним эльфом Элоди поможет в твоей ситуации, – говорит Кэрри. Она садится позади Пресли на диван и поглаживает ее плечи, делая ей массаж.
– Вот тут-то ты ошибаешься, – говорит Пресли. Она шипит, когда Кэрри проводит подушечкой большого пальца по лопатке Пресли, вдавливая его в мышцу. – Боже, это чертовски больно. А-а-ай…
– Не будь ребенком. Я к тебе почти не прикасаюсь, – укоряет Кэрри.
– Быть домашним эльфом Элоди было бы здорово. Папа и Пакс наконец-то перестанут играть мной в перетягивание каната. Я буду делать всю твою работу по дому и следить за порядком, чтобы мне не пришлось возвращаться в Сару Лоренс. И я просто забуду, что беременна, и… и…
– Спрячешь голову в песок? – подсказывает Кэрри. – А что случилось с тем, чтобы поговорить с Паксом?
– О, мы нормально поговорили. Он спросил, хочу ли я, чтобы он трахал других девушек, и когда я сказала «нет», он воспринял это как согласие выйти за него замуж…
Кэрри смотрит на меня; по удивлению на ее лице я вижу, что она впервые слышит слово «брак» и имя «Пакс Дэвис» в одном предложении.
– Прости? Что?
– Да, что за черт? Пакс хочет на тебе жениться? Вау. Это какое-то безумие, – говорю я, еще раз подкидывая дров в огонь.
– Элоди Стиллуотер! – кричит Пресли.
– Что?
Они обе недоверчиво смотрят на меня. Пресли придвигается ближе к краю диванной подушки, на которой сидит.
– Что ты об этом знаешь?
– Ничего, клянусь. Я… – Черт, я не могу им врать. Просто не могу. – Пакс сказал Дэшу и Рэну, что собирается сделать тебе предложение сразу после окончания школы. Он сделал тебе кольцо и все такое. Пакс спросил разрешения у твоего отца в тот первый раз, когда ты пригласила его на ужин, и твой отец сказал «нет». Он сказал, что не даст своего благословения, если Пакс не подождет год. – Это вырвалось на одном длинном выдохе, слова сливаются воедино, как слишком много чернил на странице. Так приятно снять это с души.
Мне было неприятно знать, что Пакс собирался попросить Прес о чем-то очень важном, а она этого не знала. Теперь, когда кот вырвался из мешка, я чувствую, что снова могу дышать.
– И что? – взволнованно спрашиваю я. – Ты сказала «да»? – Только после того, как задала этот вопрос, я понимаю, что Пресли в шоке.
– Мой отец отказался дать ему разрешение?
– О. Эм… черт.
– Почему он так поступил?
– Я думаю, это как-то связано с тем, что… вы, ребята, недостаточно долго знали друг друга… и…
– Я собираюсь убить его. – Завернувшись в одеяло, Пресли, пошатываясь, поднимается на ноги, на ее лице отражается ярость. Она делает всего три шага к стулу, на котором сушится у огня ее одежда, и что-то ужасное отражается на ее лице, прогоняя гнев прочь. Я сразу понимаю, что это страх.
– Прес? Ты в порядке?
– Я… – Ни с того ни с сего она сгибается пополам, крича от боли. – О! Боже мой. Что-то… – Она вздрагивает, зажмуривает глаза и хватается за живот. – Что-то не так… – выдавливает она из себя – Мой живот. Черт. – Она падает на колени, прежде чем Кэрри или я успеваем до нее добраться, и тяжело опускается на ковер.
– Пресли! – Кэрри вскакивает с дивана.
Я бросаюсь к ней со своего места у камина. Мы подбегаем к ней одновременно, каждая берет за руку, пытаясь поднять нашу подругу на ноги. Это совсем нелегко; Прес туго сворачивается в клубок, ее руки и ноги напряжены, спина изогнута, она отказывается разгибаться, чтобы мы могли помочь ей дойти обратно до дивана. Вместо этого мы наполовину поднимаем, наполовину тащим ее назад, пока не усаживаем на подушки.
Только тогда мы с Кэрри замечаем кровь.
По внутренним поверхностям ног Пресли течет целая река крови, настолько темной, что кажется почти черной. Кэрри смотрит на меня с недоверием в глазах, на ее лице появляется беспокойство, и как мне кажется, одновременно и на моем.
– Это нехорошо, – шепчет Кэрри. – Очень много крови.
– О, боже! О, нет. Нет. Нет. Нет. – Прес в панике хватается за живот. – Мне нужен Пакс. Что-то не так, – выдыхает она. – Я чувствую себя… очень странно. О, боже. Мое плечо! Я… – Прежде чем она успевает сказать что-либо еще, ее тело качает вперед, и Пресли тошнит, снова и снова, рвота брызжет на ковер. В перерывах между рваными вдохами она стонет, держась то за плечо, то за живот, а кровь все еще течет по ее ногам. Лужа красного цвета окрашивает белый диван, увеличиваясь с каждой секундой.
– Что, черт возьми, происходит? – Руки Кэрри дрожат, когда она проводит ими по спине и плечам Пресли. – Что нам делать?!
Я бы с удовольствием ответила ей. Хотела бы я знать, что делать, но шок держит меня в своих объятиях. Я не могу мыслить здраво. Все, что я вижу – это кровь. Все, что слышу – это мучительные стоны Пресли. Все, что чувствую – это запах рвоты на ковре передо мной и медный привкус вытекающих из Пресли жизненных сил. Как это происходит? Что, черт возьми, происходит?
– Элоди! ЭЛОДИ! Мы должны что-то сделать!
– Я хочу… Пакса, – слабо бормочет Пресли.
Всего пятнадцати минут назад мне показалось, что к ее лицу вернулся хоть какой-то румянец, но теперь кожа Прес приобрела землистый оттенок смерти. Черт возьми, у нее губы посинели. Ее глаза закатываются, как у испуганной лошади. Ее руки и ноги, наконец, расслабляются настолько, что она смогла откинуться на спинку дивана.
– Иди… и найди… его. Пожалуйста, – шепчет она.
– Мы тебя не оставим, – говорю я.
Кэрри испускает задыхающийся всхлип.
– Ты должна пойти, – убеждает она. – Одна из нас должна. Нам нужна помощь. А я не могу… – Кэрри качает головой. – Пожалуйста, Элоди. Ты должна пойти. Я не могу ее оставить.
Я появилась в Вульф-Холле только на последнем году обучения в старшей школе. Кэрри и Пресли стали для меня родными, и я знаю, что они относятся ко мне также. Но эти две девушки были лучшими подругами задолго до моего появления. На протяжении многих лет они заботились друг о друге и прикрывали спины друг друга. Здесь нет места для ревности, да и вообще в этом нет необходимости. Моим друзьям нужно, чтобы я пошла за помощью, и я так и сделаю.
ГЛАВА 27
РЭН
– Серьезно. Кого это, блядь, волнует? Порыв ветра распахнул дверь. Он воет сквозь каждую щель в этом продуваемом сквозняками старом чертовом здании. Пойдем. Нам надо идти.
Я понимаю отчаяние Пакса. Понимаю. Но Вульф-Холл – историческое здание. Администрация академии не может даже повесить доску объявлений, не проведя предварительно множество собраний по этому поводу. За зданием тщательно ухаживают, и любой ремонт проводится немедленно. Здесь нет щелей, через которые мог бы проникнуть ветер. Не ветер открыл эту дверь. Будь я проклят, если пройду мимо и притворюсь, что так оно и было.
– Идите без меня. Это займет всего секунду. Я догоню.
– Дверь наверняка была открыта, когда мы проходили мимо в первый раз, – возражает Дэш. – Давай вернемся к Пресли и отведем ее в дом. Ты сможешь вернуться сюда, чтобы поохотиться за призраками, когда мы убедимся, что с ней все в порядке.
Он пытается схватить меня за плечо, но я вырываюсь из его рук.
– Что я сказал? Я догоню. ИДИТЕ!
Я, блядь, не собираюсь с ними это обсуждать. Они, конечно, могут идти, но я проверю эту чертову дверь. У меня такое чувство, что я не могу дышать полной грудью. Это как стук в окно на кухне. Настойчиво тянет меня, зовет вернуться. Я не могу это игнорировать…
Я поворачиваюсь и быстрым шагом возвращаюсь назад.
– Господи, мать твою, – шипит Пакс. – Я убью тебя на хрен, Джейкоби. – Но звук их ботинок, ударяющихся о каменный пол, присоединяется к моему, когда я возвращаюсь в кабинет английского языка.
Вот и он.
Дверь открыта.
Иду внутрь…
Вхожу, кулаки сжаты, зубы стиснуты, адреналин бурлит, словно электрический ток, обнажающий мои вены. Запах крови ударяет в нос прежде, чем я успеваю что-либо понять, а затем…
Пол уходит из-под ног, стены крутятся, потолок переворачивается, все вращается…
Затылок раскалывается, когда я падаю на пол.
Боль пронзает каждую молекулу моего существа. У меня такое чувство, будто мой мозг раскололся от удара.
– Ни хрена себе, чувак. Ты в порядке? – Дэш приседает надо мной, дергает меня за руки, заставляя подняться на ноги. – Ты поскользнулся… Что это… Боже мой!
Даже сквозь затуманенное зрение я уже вижу, что заставило Дэша замешкаться. Я лежу в озере крови. Её вонь бьет мне в нос, такая резкая и ужасная, что меня тошнит.
Со своего места на полу я быстро нахожу источник всей этой крови. За плечом Дэша, над ним, на опорной балке раскачивается тело, безжизненно кренясь из стороны в сторону.
– Что за хрень? – Пакс опускает пакет с едой на один из столов и смотрит на тело с открытым ртом.
Дэш протягивает мне руку, и я принимаю его помощь; мне пришлось бы опустить руку в кровь, чтобы подняться самостоятельно, а этого я делать точно не хочу.
Черт, у меня в волосах кровь. Мои джинсы насквозь пропитались ей. Пакс все еще смотрит на тело глазами, полными ужаса, завороженный его видом. Становится совершенно ясно, почему. Это женщина. На ней короткое черное платье, на ногах черные лакированные туфли. Ногти окрашены в яркий фиолетовый цвет. Я не вижу ее лица, потому что…
Потому что…
– Меня сейчас вырвет, – шепчет Дэш, прикрывая рот тыльной стороной ладони. – Что за больной ублюдок?..
На теле маска. Но не маскарадная. Нет, это гораздо более жуткое зрелище. К лицу женщины прикреплена голова волка. Его челюсть сломана, кость раздроблена и пробивает шкуру животного. Язык болтается между острыми пожелтевшими зубами, создавая жуткую, оскаленную улыбку. Серый мех. Один голубой глаз затуманен, другой ясен. По морде проходит неровный шрам. Лицо женщины, слава богу, полностью скрыто волчьей головой, но веревка, затянутая на ее шее, нет. С одной стороны живота женщины до другой была прорезана зияющая рана, из которой вывалились внутренности. Кровь все еще капает с мокрых, змееподобных веревок кишок, медленно стекая в бассейн крови внизу.
– Это… – задыхаясь, произносит Дэш. Он сглатывает, делая шаг в сторону кошмарной сцены. – Это Распутин. Волк, которого я постоянно видел в лесу.
– Но кто она, черт возьми, такая? – спрашивает Пакс.
Я вижу серебряное кольцо Кладдах на ее пальце. И узнал цвет лака на ногтях. Я точно знаю, кто эта женщина.
– Ее зовут Алессия Риган.
ГЛАВА 28
ЭЛОДИ
Машина или академия? Что разумнее?
Черт, черт, черт.
Пресли отчаянно хочет видеть Пакса, но что он будет делать, если я пойду за ним? Он не медик. И ни черта не сможет сделать. Ей нужен чертов врач, а значит, мне нужно возвращаться к машине. На бегу я проверяю карманы. Хорошо. Ключи все еще там. Даже в панике у меня хватило здравого смысла взять ключи от арендованной Дэшем и Кэрри машины, когда выбегала из беседки.
Я нахожу дыру в живой изгороди, которая ведет через лес к дороге. Удача на моей стороне, когда продираюсь сквозь заросли; я плохо ориентируюсь, деревья смыкаются в темноте, но мне удается идти по прямой тропинке туда, где, как я думаю, мы оставили машины. Через несколько минут выхожу из леса и оказываюсь именно там, где нужно. Машины стоят там же, где мы их оставили.
Серебристый хэтчбек чирикает, когда я нажимаю кнопку разблокировки, фары мигают под дождем.
– Не волнуйся. Я приведу помощь, Прес. Я справлюсь.
В машину.
Двигатель включен.
Тормоз выключен.
Я разворачиваю машину, шины визжат, когда я спускаюсь с горы. На большей части дороги, ведущей из Вульф-Холла в Маунтин-Лейкс, рекомендованное ограничение скорости – двадцать пять, но к черту это. Я еду так быстро, как только могу, жму на газ на прямых и сбрасываю скорость на поворотах, чтобы безопасно их пройти.
– Я справлюсь. Помощь придет, Прес. – Я повторяю эти слова снова и снова, полная решимости воплотить их в жизнь. Я доберусь до Маунтин-Лейкс за рекордное время. Там будет работать сотовая связь. Больница направит «скорую помощь», как только я закончу объяснять ситуацию. Они помчатся на гору и доберутся до Пресли вовремя. Они выяснят, что с ней, и… и…
Слезы застилают мне глаза, на мгновение заслоняя дорогу. Никогда раньше я не видела столько крови. Ради всего святого, это выглядело так, будто у Пресли началось кровотечение. Сколько крови может потерять человек, прежде чем его нельзя будет вернуть с порога смерти? Потому что я чувствую это нутром. Именно там была Пресли, когда я выбежала из беседки: на самом краю смерти.
– Сосредоточься, Элоди. Сосредоточься! – Я утираю слезы, заставляя себя сосредоточить внимание на дороге. При таких коварных условиях я могу съехать с дороги и врезаться в дерево, если не буду осторожна. Или еще хуже. Я врежусь в ограждение и пролечу сквозь прямиком в пропасть, прежде чем разбиться насмерть.
Ободряющая речь делает свое дело. Я слежу за дорогой как ястреб. Стеклоочистители скребут по стеклу, разгоняя воду. В тот момент, когда уже проезжаю мимо дома, меня осеняет, что мне не нужно ехать за помощью в Маунтин-Лейкс. В доме есть стационарный телефон. Чертов стационарный телефон! Какая бы плохая погода ни была, телефон должен работать, не так ли? Ведь так?
Я чуть не пропускаю поворот, пытаясь решить, стоит ли мне проверить, работает ли стационарный телефон. В самую последнюю секунду я резко поворачиваю, пересекая дорогу, и врубаю двигатель, мчась по грунтовой дороге в сторону до…
Мех.
Кожа.
Глаза.
Смотрят на меня.
Посреди дороги.
Что-то проносится передо мной, всего в двух метрах от машины.
Времени на раздумья нет.
Только реагировать.
Я жму на тормоза, хэтчбек буксует в грязи, когда машина пытается сбросить скорость.
Не получается. Слишком быстро. Я еду слишком быстро, чтобы остановиться!
Я кручу руль.
– ЧЕЕЕЕРТ!
Машина разворачивается, мир во тьме вращается вокруг меня, гравитация прижимает меня к двери, и…
БАХ!
Идет сильный дождь. Но капли дождя больше не состоят из воды. Они сделаны из осколков стекла.
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так…
Шипение. Хлопанье. Звук деформирующегося металла.
Что… черт возьми… только что… произошло?
Голова так сильно болит. Дотрагиваюсь пальцами до лица, и они становятся красным…
Подождите. Я… разбилась?
Мысли возвращаются в фокус. Все, все сразу, возвращается в фокус. Я разбила машину. На дороге было животное. Я столкнулась лоб в лоб с деревом. О, боже, передняя часть хэтчбека раздавлена, капот смят, как гармошка. Из-под искореженного металла огромными грязно-серыми клубами поднимается дым.
Как долго я сижу здесь? Потерянные секунды, пока Пресли в беседке, потенциально истекает кровью до смерти. Слава богу, я уже почти вернулась в дом. Собравшись с силами, начинаю возиться с ремнем безопасности, слабо дергая его, пока он не щелкает и не освобождает меня. Ручка двери оказывается гораздо более упрямой. Я трижды упираюсь в нее плечом, прежде чем она со стоном распахивается, освобождая меня.
Я вываливаюсь боком и тяжело падаю в грязь.
Задыхаясь, пытаюсь подняться на ноги, ветер треплет мои волосы… и тут в поле зрения появляется рука.
– О. Мисс Стиллуотер. Позволь мне помочь.
ГЛАВА 29
ПАКС
Адреналин оставляет за собой жгучий огненный след, в моих жилах бурлит ужас, когда мы втроем мчимся по склону к беседке. Этого не может быть. Не здесь. Не сегодня. Не сейчас, когда Пресли так больна. Я этого не потерплю.
– Это не может быть он! – кричит Дэш сквозь дождь. – Он не может быть здесь. Его поймали в Техасе. Мы все видели это в новостях!
Рэн ничего не говорит. Выражение его лица мрачно, когда он бежит под дождем. Он не верит, что адвокат Уэсли Фитцпатрика по какому-то странному совпадению оказалась повешенной и выпотрошенной в старой аудитории Фитца. Дэш тоже в это не верит, но ему свойственно пытаться найти менее пугающее объяснение всему происходящему. Его девушка в беседке, как и моя. Как и Рэна.
Сильнее сжимая кулаки, я со всех ног бегу к лабиринту, поскальзываясь в грязи, падая, снова поднимаясь. Мы втроем поскальзываемся и скользим, как будто бежим по катку, но продолжаем двигаться вперед. Первым в лабиринт попадает Рэн. Он – черная полоса на поворотах, я – за ним, Дэш – сзади. Вокруг нас тянутся живые изгороди, отбрасывая странные тени, скрывая путь, но Рэн не пропускает ни одного поворота.
Свет вспыхивает в ночи, прорываясь сквозь бурю, когда мы вырываемся на поляну. Желчь подкатывает к горлу, едкая и противная, сердце колотится, как товарный поезд. Дверь в беседку открывается раньше, чем мы успеваем до нее добежать, и там стоит Кэрри, по ее лицу текут слезы… и ее руки… Ее руки покрыты кровью.
