Текст книги "Альянс бунта (ЛП)"

Автор книги: Калли Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Позже? А почему не сейчас? Я умираю с голоду.

Зарывшись лицом в изгиб ее шеи, я провожу зубами по ее коже, слегка погружая их в ее плоть.

– Я тоже умираю от голода. И мой голод не может ждать.

Чувствует ли она мой твердый член около своей попки? Да, черт возьми, чувствует. Что-то есть в этом месте. Оно что-то делает со мной. То, что она здесь, что-то делает со мной. Я и так не могу оторваться от Элоди, но в стенах этого дома моя потребность в ней усиливается в тысячи раз. Девушка наполовину смеется, наполовину всхлипывает, когда я провожу кончиком носа по ее шее, тихонько дыша ей в ухо.

– Ты все еще носишь то лезвие, – рычу я ей в кожу.

– Да, – отвечает она немного задыхаясь. – Я просто практична. Что, если тебе понадобится срочно снять с меня одежду?

– Поднимайся по этой лестнице, черт возьми, прямо сейчас, – приказываю я. – Я хочу, чтобы ты была голой и стояла на коленях в ближайшие две минуты, иначе у тебя будет больше неприятностей, чем ты можешь себе представить.

Она повинуется.

Я прикусываю нижнюю губу так сильно, что может пойти кровь, когда Элоди роняет сумку на пол вместе с курткой и телефоном и начинает подниматься по лестнице.

– Хорошая девочка, – рычу я ей вслед. Моя темная королева так хорошо реагирует на похвалу. Мой член болезненно ноет в джинсах при одной только мысли о том, как скоро отреагирует ее тело, когда я разложу ее на своей огромной кровати, обнажив киску, и проведу языком по ее клитору.

Она будет гребаным произведением искусства.

– Быстрее, Элоди Стиллуотер, – рычу я.

Она знает, что лучше не оглядываться на меня.

– А как насчет тебя?

– Я даю тебе фору. Еще пять секунд, и я приду за тобой.

– Черт.

– Один.

Она поднимается по лестнице быстрее.

– Два.

– Рэн…

– Три. Беги.

Достигнув лестничной площадки второго этажа, она пускается во весь опор. Умная девочка.

– Четыре.

– РЭН! – визжит она, проносясь по площадке и взбегая на второй лестничный пролет.

– Пять!

Я бросаюсь вверх по лестнице, преодолевая по три ступени за раз. Не зря мне достались длинные ноги, и я намерен использовать это преимущество в своих целях. Элоди добирается до моей спальни на третьем этаже раньше меня, но только чуть-чуть. Она с криком и смехом распахивает дверь, надеясь захлопнуть ее за собой и запереть от меня, но я слишком быстр. Просовываю свой ботинок между дверью и косяком, блокируя ее. Элоди вскрикивает и мчится через спальню так быстро, как только может. Запрыгивает на кровать, хватает одну из подушек и прячет за ней лицо, как будто эта чертова штука может защитить ее от меня.

– Глупая, глупая девочка, – шепчу я. – Разве ты не знаешь, как твердеет мой член, когда ты бежишь? Я охотник, Малышка Эль. Преследовать – это в моей природе.

– О, боже. Пожалуйста! – Задыхающиеся слова Элоди заглушаются подушкой.

Я забираюсь на кровать вслед за ней, пробираясь к девушке. Когда она оказывается достаточно близко, я хватаю ее за лодыжки и рывком притягиваю к себе, причем так, что ее ноги оказываются по обе стороны от меня. Одним быстрым, агрессивным движением я вырываю подушку из ее рук и швыряю ее через всю комнату. Глаза Элоди вспыхивают от нервного предвкушения, когда она смотрит на меня.

– Что «пожалуйста»? – Я ползу дальше по ее телу, обхватываю руками ее запястья и прижимаю руки к матрасу над головой. – О чем ты меня умоляешь? Ты хоть знаешь?

Ее губы, такие аппетитные для облизывания, траханья, сосания, широко раздвинуты, так и просятся, чтобы их укусили. Девушка пытается что-то сказать, но не может подобрать слов.

– Твое тело болит. Ты горишь. Ты хочешь разрядки, и только я могу дать тебе ее, – говорю я ей.

Она кивает, облизывая губы, ее щеки вспыхивают румянцем и жаром. Пульс бешено бьется в ее венах; я чувствую, как он пульсирует на ее запястьях. Она вся наэлектризована, это волшебное, прекрасное, непокорное темноволосое создание. Она заставляет меня хотеть рисовать, кричать, драться, трахаться, бушевать. Я едва могу сдержать в себе все то, что она заставляет меня чувствовать. В любой момент я могу расколоться, и безумие моей привязанности к ней вырвется из меня, как лучи ослепительного света.

Она – мое все.

Впитывая ее, я рассматриваю ее тело, прижатое ко мне. Ее веки трепещут – искусные черные мазки туши на фарфорово-бледной коже. Грудь Элоди поднимается и опускается, ее дыхание учащается, когда я выгибаю спину, подаваясь бедрами вперед, к ее животу, чтобы она могла почувствовать, насколько твердым стал мой член в штанах.

– Ты распадешься части, Малышка Эль, – говорю ей. – Я буду дразнить тебя до тех пор, пока ты не отдашься мне…

– О, боже, пожалуйста, Рэн…

– Я буду брать от тебя все, что захочу. Твою киску. Попку. Твой рот. И ты позволишь мне, не так ли? Хм? Ты ведь хочешь, чтобы я помог тебе, не так ли? Ты жаждешь этого.

– Да, – шепчет она, задыхаясь. – Да. Да. Да.

Судя по ее остекленевшему взгляду, она входит в то бредовое, отчаянное состояние, когда полностью теряет себя – самое захватывающее, что я когда-либо имел честь наблюдать. Элоди становится своим удовольствием. Ее кожа, такая чувствительная, горит, как пьянящий, головокружительный огонь. Ее внутренности превращаются в жидкость. Она тает, податливая в моих руках, и я делаю то, что сделал бы любой хороший парень: я заставляю ее кончить.

Девушка шипит, когда я скольжу рукой под ее трусики.

Она… такая чертовски мокрая. Ее влага покрывает кончики моих пальцев, когда я томно провожу ими по складкам ее плоти. Девушка восхитительно вздрагивает, глаза закатываются, когда я останавливаюсь, обводя ее клитор, и с ее губ срывается тихий вздох.

БЛЯДЬ.

Я не могу слышать таких звуков, исходящих от этой девушки. Это слишком сильно. Слишком сексуально. Слишком лихорадочно. Слишком, блядь, идеально. Мой член пульсирует, тяжелый, как свинец, между ног, тверже гранита, отчаянно желая, чтобы его трогали, трахали, сосали. Я ускоряю круги, потирая клитор Элоди, оказывая на него чуть большее давление, и ее глаза полностью закрываются, губы приоткрываются, когда она выгибается дугой, немного отводя бедра назад.

– Ты будешь слушаться и дашь мне все, о чем я попрошу, Элоди? – Слова звучат резко, словно скребут по моему горлу; я так чертовски сильно хочу ее, что едва могу говорить.

– Да. – Голос Элоди такой же хриплый.

Я слегка отодвигаюсь назад, кончиками пальцев приближаясь ко входу в ее киску, продолжая дразнить ее.

– Клянешься?

– Да! Да, о боже. Я клянусь! Клянусь.

– Хорошая девочка. – Я вознаграждаю ее, погружая в нее пальцы. Не слишком далеко. Только до первой костяшки указательного пальца, но, должно быть, Элоди это чертовски приятно, потому что она еще сильнее выгибается, втягивая воздух с резким, рваным вдохом.

Я почти сразу же убираю пальцы, и Элоди испускает болезненный стон.

– Монстр, – выдыхает она свое возражение.

– Тиран. Агрессор. Зловредный ублюдок, – добавляю я.

– Такой… чертовски… жестокий.

– Я могу быть гораздо более жестоким.

– Рэн…

Я выдвигаю одно колено вперед, перенося свой вес на нее, затем быстро освобождаю ее руки, и крепко сжимаю ее горло. Глаза Элоди распахиваются еще шире, но в них нет страха. Яростное, необузданное желание светится в ее взгляде, когда она смотрит на меня снизу вверх, ее зрачки расширяются до невероятных размеров. Они говорят то, что она не может сказать: «Я сдаюсь. Я твоя. Делай со мной все, что хочешь».

Я крепко сжимаю ее горло, перекрывая доступ воздуха. Склонившись над ней, провожу кончиком языка по ее губам, облизывая и пробуя их на вкус.

– Позволь мне показать тебе… насколько… жестоким… я могу быть.

Мои пальцы мокрые. Я легонько провожу ими по скользкому жару Элоди, стискиваю зубы и выдыхаю себе в нос, пока она дергается и бьется в судорогах, ее бедра подрагивают от моих прикосновений.

– Уже чувствуешь головокружение? – мурлычу я.

Она кивает. Когда я провожу подушечкой указательного пальца по ее клитору, все ее тело содрогается, а пятки впиваются в матрас.

– Тебе приятно? – требую я.

Девушка снова кивает, сжимая руками простыни по бокам.

Я ослабляю давление на ее горло. Она тут же делает прерывистый вдох, задыхаясь. Я позволяю ей сделать три полных вдоха, а затем снова усиливаю хватку. Потом приступаю к работе.

Больше никаких легких, неуверенных поглаживаний между ее ног. Я тру ее клитор, маленькими, целенаправленными кругами – темп и давление, которые, как я узнал, понравились Элоди в самый первый раз, когда я трахнул ее. Девушка извивается подо мной, все ее тело раскачивается и подрагивает, реагируя на нарастающее удовольствие. Ее бедра поднимаются вверх, ища еще большего давления моей руки, и я позволяю себе дразнящую улыбку.

– Хочешь трахнуть мою руку, Элоди? – Я грубо целую ее и одобрительно рычу, когда она снова прижимается к моей ладони. – Такая чертовски нуждающаяся? Такая голодная? Так отчаянно хочешь получить от меня больше?

Ей удается издать тихий, настоятельный звук. Я даю ей еще немного кислорода, и моя прекрасная Малышка Эль снова хнычет.

– Ты сводишь меня с ума, – шипит она.

– Еще нет, не свожу. Просто подожди.

Я быстрее двигаю рукой между ее ног.

И перекрываю ей доступ воздуха.

Ее ноги смыкаются, руки цепляются за кровать, за мое бедро, отчаянно пытаясь за что-то ухватиться. Она вот-вот кончит. Через мгновение. Секунды.

Я убираю руку.

Позволяю ей сделать вдох.

Два вдоха.

Три.

– Черт! – кричит она. – Черт! Пожалуйста, Рэн!

– Терпение. – Не имея своего собственного, я срываю джинсы с ее ног. С ее тела. За ними следуют трусики. – Раздвинь ноги, – приказываю я.

Снова на короткое мгновение провожу пальцами по натянутому пучку нервов на вершине ее бедер, жду, пока девушка сделает глубокий удивленный вдох, а затем снова смыкаю руку вокруг ее горла, одновременно вводя пальцы внутрь.

По лицу Элоди пробегает шок. Ее спина выгибается вверх…

– Хочешь, чтобы я трахал тебя пальцами?

Не в силах сделать ничего другого, она отчаянно кивает.

– Насколько сильно? – спрашиваю я.

Она не может ответить словесно, поэтому за нее отвечает тело. Ее бедра качаются назад, затем подаются вперед; она втирается своей киской в мою руку, стонет, когда трение между нашими телами усиливается. Она так чертовски сильно этого хочет. Я дам ей то, что ей нужно. В конце концов.

Снова убираю руку, Элоди бьется в конвульсиях, почти всхлипывая от разочарования.

– Пожалуйста. Черт, Рэн. Пожалуйста. Я не могу… это… больше… терпеть.

– Можешь, – уверяю я ее. – Ты еще не достаточно умоляла.

– Я схожу с ума. Боже, пожалуйста. Я так близко…

Удовлетворение накатывает на меня горячими волнами. Я так много всего собираюсь сделать с этой девушкой.

– Ты близка только потому, что я позволяю. Я решаю, когда достаточно дразнить тебя. Я решаю, когда ты больше не можешь этого выносить. Ты будешь ждать, потому что мне нравится заставлять тебя ждать. Ты будешь вести себя хорошо для меня?

Она издает неуверенный, отчаянный звук. Не давая мне ответа, который мне нужен. О, Элоди. Элоди, Элоди, Элоди. Она должна знать лучше. Я наматываю ее волосы на руку, откидывая ее голову назад.

– Посмотри на меня.

Я вижу, как пульс бьется во впадине ее горла. Ее глаза устремляются на мои, фиксируясь на мне. Черт, мне нужно вылезти из этих джинсов прямо сейчас, мой член такой твердый, что, блядь, больно. Моя потребность быть по самые яйца глубоко внутри нее почти перевешивает мою потребность дразнить ее. Каким бы я был мудаком, если бы так быстро удовлетворил свою потребность, когда заставил ее ждать так долго?

– Ты собираешься ждать, как хорошая девочка? – снова требую я.

– Да, – шепчет она.

– Тогда хорошо.

Время замедляется, течет как мед. Элоди впадает в неистовый транс, пока я играю с ней, поглаживая ее киску, перекатывая влажный бутон клитора под пальцами, затем проникая ими внутрь, трахая ее пальцами до тех пор, пока она не начинает кричать.

К тому времени, когда наклоняюсь над ней, устраиваюсь между ее ног и наконец позволяю себе попробовать ее на вкус, она уже на грани истерики.

Хорошо. Я хочу, чтобы она была в исступлении. Хочу, чтобы это был самый взрывной, самый катастрофический оргазм в ее жизни…

У нее чертовски невероятный вкус. Святое, блядь, дерьмо. Я не могу сдержаться: перекатываюсь на бок, наслаждаясь ее киской, расстегиваю брюки, спускаю их вниз, по бедрам, по ногам, отпихивая их в сторону, когда они уже достаточно низко. Короткая пауза, чтобы сорвать футболку через голову. Еще одна, чтобы избавиться от нижнего белья. Менее чем через десять секунд я уже голый и снова между ее бедер, лижу ее клитор, наслаждаясь задыхающимися, дикими звуками, которые издает Элоди.

Мой член. Боже, мой член пульсирует. Чувствительный до чертиков. Каждый раз, когда я подаюсь вперед, облизывая ее сладкую на вкус киску, головка моей эрекции трется о пуховое одеяло, вызывая взрывы фейерверков в моей голове. Это чертовски приятно. Я хочу еще. Гораздо больше. Вскоре я обнаруживаю, что качаю бедрами вперед-назад, вгоняя член в постельное белье, долбясь в матрас, как какое-то развратное, бешеное животное.

Элоди пальцами перебирает мои волосы, сжимает их в кулак. Прижимает мою голову к своему влажному жару так грубо, что переносица ударяется о ее лобковую кость, обещая сломаться, если будет подвергнута еще большему воздействию. Сама мысль об этом делает меня тверже стали – если мне когда-нибудь и суждено сломать нос, то лучше бы это произошло из-за того, что Элоди Стиллуотер слишком сильно терлась киской о мое лицо.

Учащенно дыша, Элоди покачивает бедрами, ее ноги смыкаются по обе стороны от моей головы. Она близка, прямо на грани того, чтобы кончить.

Я останавливаюсь, прикусываю внутреннюю сторону ее бедра, впиваясь зубами в ее плоть, и Элоди впивается ногтями в мои плечи, издавая измученный вопль.

Боль восхитительна. Чистое гребаное блаженство. Моя дикая королева пустила мне кровь, и я чуть не кончаю на одеяло.

– Осторожно, – предупреждаю я. – Если начнешь проявлять агрессию, я могу последовать твоему примеру.

– Пожалуйста. Пожалуйста. Рэн, пожалуйста…

Музыка для моих испорченных, порочных ушей. Я ничего так не люблю, как звук этого слова на губах моей девушки. Она ведет себя так мило, что я решаю быть добрым: ее глаза закатываются, когда я ввожу пальцы внутрь, загибаю их вверх, поглаживаю маленькими кругами, одновременно провожу языком вверх длинными, томительными движениями. Элоди не издает ни единого гребаного звука. Ни единого писка. Ее глаза закрыты. Она задерживает дыхание. Пытается… пытается притвориться, что мои действия не влияют на нее, но я, блядь знаю, лучше. Ее ноги дрожат так сильно, что просто чудо, что она не перевалилась через край кровати.

Я снова прикусываю внутреннюю сторону ее бедра, верша быстрое правосудие.

– Плохая девочка.

– Блядь! – Она извивается, пытаясь перевернуться на бок, чтобы вырваться, но я хватаю ее за бедра, пригвождая к месту.

– Притворяешься, будто это тебя не трогает, чтобы проскочить мимо меня с оргазмом?

– Ты пытаешься убить меня. Мне нужно… мне нужно кончить. Пожалуйста!

– Плохо. Очень, очень плохо. – Все еще держа ее за бедра, я кручу ее, переворачивая так быстро, что девушка вскрикивает.

Она лежит на кровати лицом вниз, уткнувшись в простыни, ее тело дергается, спина выгибается так, что ее попка слегка приподнимается в воздух – как раз то, что я хочу. Я шлепаю ее с такой силой, что моя ладонь вспыхивает от боли. Элоди вскрикивает. Еще глубже зарывается лицом в матрас, ее бедра дергаются от боли.

Боже милостивый, ее задница просто идеальна. Неприкрытая гордость переполняет меня, когда начинает формироваться ярко-красный отпечаток моей ладони, портящий безупречную кремово-белую форму ее круглой ягодицы. Моя. Она, блядь, моя. Я снова кладу руку на ее задницу, на этот раз очень нежно, потирая ладонью то место, где я ее шлепнул, успокаивая острую боль.

Элоди раскачивает бедрами, желая большего контакта. Больше моих пальцев. Больше моего языка. Больше боли. Умоляя о моем члене. Звук ее быстрого, неглубокого дыхания воспламеняет мою кровь, разжигает ее.

– На колени, – командую я. – Задница вверх. Ноги врозь. Покажи мне свою красивую киску. Я хочу видеть каждый твой гребаный сантиметр.

Она делает так, как велено, опирается на колени, поднимает задницу вверх, расставляет ноги, чтобы у меня был четкий, беспрепятственный обзор ее киски. Господи помилуй, она чертовски идеальна. Такой красивый розовый оттенок. И ее упругая попка, и ее киска представлены мне для осмотра. Низкое, собственническое рычание нарастает в глубине моего горла – я с трудом узнаю в этом звуке свой собственный голос.

Моя.

Моя.

Моя.

Слово словно барабан. Ровный, учащающийся стук, бьющийся в ушах, в груди, в черепе, отдающийся эхом в самой крови. Я буду единственным мужчиной, который когда-нибудь насладится этим видом. И убью любого, кто хотя бы подумает о ней в таком плане. Я буду знать. Узнаю, представляют ли они ее себе в таком виде, и покончу с их жалкими гребаными жизнями.

Я прекрасно понимаю, насколько безумна эта мысль.

Мужчины слабы. Они ничего не могут с собой поделать. Чтобы выполнить эту угрозу, Мне придется убить каждого чувака, который когда-либо встанет на пути Элоди. Но это животное чувство собственничества в данный момент не может быть опровергнуто разумом. Оно хочет причинить вред любому, кто угрожает отнять то, что принадлежит мне.

– Еще, – умоляет Элоди. Она оглядывается на меня через плечо, и от нужды в ее глазах захватывает дух. – Пожалуйста. Я хочу… пожалуйста. Еще раз.

Я дам ей это.

Она любит немного боли так же, как и я; мы так похожи в некоторых наших темных желаниях. Я кладу ладонь плашмя на ее попку, громкий хлопок наполняет комнату, и Элоди замирает, резко втягивая воздух.

– Блядь!

Я снова повторяю свои действия, растирая маленькими кругами быстро формирующейся отпечаток, который я оставил на ее коже, сглаживая боль.

– Еще?

– Да, – шепчет она, отпустив голову.

Я в доле секунды от того, чтобы услужить ей, но прежде чем успеваю опустить руку, вижу нечто, что заставляет меня резко вдохнуть. Из ее киски стекает струйка вязкой, липкой жидкости, которая попадает на внутреннюю сторону ее бедра, и моя голова чуть не взрывается нахрен.

Она вся сочится.

Чертовски мокрая.

Для меня.

Все логические мысли исчезают.

Я не могу. Я не могу, блядь, трезво мыслить.

В порыве нетерпения хватаю Элоди за бедра и всаживаю в нее головку своего члена. Потребность вогнать себя в нее до самых яиц почти неоспорима. Но каким-то образом мне удается остановить себя.

– Я собираюсь жестко трахнуть тебя и полностью наполнить своей спермой. Ты готова?

– Да!

Как только это слово слетает с ее губ, я подаюсь бедрами вперед, погружаясь в нее полностью. Элоди стонет – звук глубокого удовлетворения в сочетании с жаждой большего, и я теряю контроль над собой. Я трахаю ее. Трахаю так сильно, что она кричит, и стонет, и хнычет до хрипоты.

С каждым толчком в моей груди нарастает буря. Такая буря, которая разрушает здания и стирает города с карт.

– Блядь! Рэн! Черт, я сейчас кончу. Пожалуйста! Я кончу… я сейчас… кончу…

На этот раз я не буду ее останавливать. Чувствую, как она сжимается вокруг меня, и мне нужно, чтобы она поднялась вместе со мной. К пику. Чтобы она падала за грань безумия вместе со мной. В этот миг ничто не имеет значения. Мой член твердеет до невыносимых пределов, превращаясь в стальной стержень, когда я погружаю его в нее и также быстро вынимаю. Обжигающий жар покалывает внизу моего живота. Он нарастает, обжигая мои внутренности, нарастая и нарастая. Мои яйца тяжелеют, напрягаются, притягиваясь к телу. А потом… потом…

Я рычу, кончая. Волна удовольствия настолько сильна, что перекрывает все мои чувства. Я, блядь, ничего не вижу. Во рту покалывает, в ушах звенит…

– Черт! РЭН!

Как раз в тот момент, когда мне кажется, что ощущения не могут усилиться еще больше, оргазм прорывается сквозь Элоди – она сжимается вокруг меня, как чертовы тиски, и пронзительный звон наполняет мою голову. Я наклоняюсь вперед, моя грудь оказывается на одном уровне со спиной Элоди. Секунду я удерживаюсь на ногах, но затем мои руки и ноги одновременно подкашиваются, слабость во всем теле тянет меня вниз, и мы оба падаем набок.

– Черт, – хрипит Элоди. – Черт. О, боже, я… я все еще кончаю.

Я чувствую это – маленькие пульсации, массирующие мой член, пока девушка вздрагивает и трясется в моих руках. Проходит целая минута, прежде чем ее оргазм проходит.

Черт, чего бы я только не отдал, чтобы этот момент длился вечно. Элоди, мокрая от пота, прижалась ко мне, наши сердца бешено колотятся, мир чертовски совершенный, все приглушено и расфокусировано, эндорфины все еще поют в наших венах. Я…

– Тук-тук.

– ТВОЮ МАТЬ! – Я реагирую инстинктивно.

Элоди вскрикивает, когда я бросаюсь на нее, хватаю край одеяла и натягиваю его на нас. Через мгновение мы оба укрыты, и я сижу прямо и смотрю в лицо человеку, которого не собирался видеть очень долгое время.

Длинные черные волосы.

Кожаные штаны.

Черный топ на бретельках.

Невероятно высокие каблуки.

Губы цвета крови.

Глаза цвета полированного нефрита.

– Я убью тебя на хрен, Мерси Анна Бет Джейкоби.

ГЛАВА 20

ПАКС

Огни вспыхивают в темноте, превращая в тени ели и сосны, которые жадно толпятся вокруг Бунт-хауса. На подъездной дорожке стоит машина – я ее не узнаю. Какой-то скучный гибрид машины футбольной мамочки и чудовища. Она точно не Рэна, а значит, среди нас чужак. Кто бы ни был настолько глуп, чтобы вломиться в Бунт-хаус, он не позаботился о подходящей машине для бегства.

Рядом со мной Чейз нервно ерзает на пассажирском сиденье, широко раскрыв глаза от открывшейся перед нами картины.

– Ты уверен, что это не Рэн и Элоди?

– Они сказали, что сегодня вечером будут ужинать в городе.

– Тогда, может, нам следует вызвать полицию?

– Нет, черт возьми. Я с большим удовольствием разберусь с этим сам.

– Пакс! Не делай глупостей…

Я захлопываю дверцу машины и мчусь по дорожке, а затем по ступенькам, ведущим к входной двери, адреналин бурлит в моем организме, каждая частичка во мне готова к насилию. Я проверяю дверь – не заперта.

– ПАКС!

Страх, подобного которому я никогда не испытывал, пронзает меня до самого нутра. Я замираю, разворачиваюсь так быстро, что у меня кружится голова. Чейз вышла из машины и бежит к дому.

– Какого черта ты делаешь? Иди в машину! – Я говорю резче, чем собирался, но от волнения, проносящегося по позвоночнику, я на время потерял рассудок.

Беречь ее.

Беречь ребенка.

Какого черта? Я не могу дышать.

Чейз качает головой, густые рыжие волосы каскадом рассыпаются по плечам, когда она бежит вверх по ступенькам мне навстречу. Черт, а можно ли ей вообще бегать?

– Я не собираюсь ждать в машине, пока ты очертя голову бросишься в потенциально опасную ситуацию. Что если тебе понадобится подкрепление? Свидетель? А если ты пострадаешь?

– Я перекину тебя через плечо и насильно посажу обратно в машину через три секунды. Не заставляй меня, блядь.

– Ты не посмеешь! – Возмущение, промелькнувшее на ее лице, ей идет. Ее вспыльчивость вернула румянец на ее щеки.

Стискиваю зубы, глядя на нее сверху вниз.

– Испытай меня.

– Боже мой. Может, вы двое уже прекратите свои препирательства и зайдете в дом? Вы впускаете холод.

От неожиданности у меня снова учащается сердцебиение. Судя по выражению ее лица, Чейз разделяет мои чувства. Мерси Джейкоби неторопливо пересекает вестибюль Бунт-хауса, цокая каблуками по полированному мраморному полу. Она выглядит как гребаная злодейка из Бондианы: в черном, обтягивающем наряде, волосы уложены в прямую прическу, а губы накрашены отвратительной ярко-красной помадой. В ее глазах, точно такого же цвета, как у Рэна, пляшут веселые искорки, когда она переводит взгляд с меня на Чейз и обратно. Медленная, раздражающая улыбка расползается по ее лицу.

– О, боже. Я слышала об этом маленьком затруднительном положении, но не очень-то поверила. Похоже, у тебя мощные пловцы, Пакс. – Изгиб ее идеально выщипанной брови наводит на мысль о всевозможных грехах.

Своим холодным взглядом Мерси умудряется прекрасно донести то, что она думает о Чейз, ей даже не нужно говорить этого вслух. Я могу терпеть, когда она подкалывает меня – привык к этому после всех тех лет, что она провела, слоняясь по дому, появляясь без предупреждения и вообще затевая всякое дерьмо для собственного развлечения, – но Чейз? Она, блядь, слишком много о себе возомнила, если думает, что ей сойдет с рук то, что она обращается с ней как с дерьмом.

– Отвали на хрен, Мерси. Тебе здесь не место.

– Конечно, место. – Ее глаза сверкают.

– Это дом Рэна, а не твой.

– Именно. Дом моего брата-близнеца. Кровного родственника. У меня гораздо больше прав находиться здесь, чем у тебя.

Вот ведь чертова стерва. Мерси живет тем, что провоцирует людей на реакцию; я бы дал ей то, что она хочет, если позволю себе вспылить.

– Когда Рэн узнает, что ты здесь, он вышвырнет тебя вон. – Я пропитал эти слова таким пренебрежением, на какое только способен, чтобы не прозвучало гневно, но Мерси на это наплевать: она берет с подставки для почты в коридоре маленькое пресс-папье в виде золотого черепа и вертит его в руках, ухмыляясь себе под нос.

– О, я уверена, что он скажет мне уйти. Поначалу. Но потом придет в себя и будет умолять меня остаться, как только я сообщу ему, что у меня есть новости о Фитце. Новости, которые он очень захочет услышать.

Чейз свирепо смотрит на сестру-ведьму Джейкоби.

– Какие новости? – требует она.

Мерси олицетворяет собой пресловутую кошку, которой достались сливки. Ей даже не хватает вежливости посмотреть на Чейз; она пристально разглядывает золотой череп, высокомерие волнами исходит от нее. Она раздвигает кроваво-красные губы, собираясь ответить что-то коварное и мерзкое, но не успевает произнести ни слова, когда тишину заполняет другой голос.

– Она еще не поделилась этой информацией. – Рэн спускается по лестнице, концы волос мокрые и вьются у лица. Он просовывает руки в рукава свитера и натягивает его через голову.

Я вскидываю руки вверх.

– Черт возьми! Я думал, ты в городе! Дом должен был пустовать какое-то время!

Рэн останавливается у подножия лестницы, разглядывая меня с изрядной долей надменности.

– Мы решили, что лучше подождем здесь, чтобы посмотреть, в каком состоянии ты вернешься. Учитывая твою вспыльчивость в последнее время.

– Чушь собачья.

– А ведь так и есть, да?

– Это его способ сказать тебе, что он любит тебя и заботится о тебе. – Элоди появляется из ниоткуда, спускаясь по лестнице, чтобы присоединиться к нам.

– Нет, это не так!

– Что за хрень? – возражаю я одновременно с Рэном, и мои щеки вспыхивают жаром.

На Элоди черная шелковая пижама, волосы взъерошены и мокрые; Рэн и его девочка, должно быть, только что закончили принимать душ. Она закатывает глаза и, пройдя мимо меня, приветствует Чейз, крепко обнимая свою подругу.

– Люблю тебя, Прес. Прости, что рассказала этому идиоту, где мы были на Аляске.

Чейз улыбается через плечо Элоди.

– Все в порядке. Я знаю, что ты сделала это только потому, что тебе не все равно. Я тоже люблю тебя, Эль.

Элоди отступает назад, глядя на нас с Рэном с притворным раздражением.

– Видите. Все просто. Почему парни такие эмоционально неумелые? Почему вы не можете просто сказать друг другу, что вы важны друг для друга?

– Мне нет никакого дела до Джейкоби.

– Этот придурок потопил мою лодку!

Чейз и Элоди обмениваются взглядами. Затем в мгновение ока лицо Чейз приобретает странный оттенок серого.

– О, боже, – шепчет она, хватаясь за живот. – Мне нужно… кажется, мне нужно…

– Фу. Гадость. Пожалуйста, скажите мне, что она не собирается заблевать весь пол.

– Заткнись на хрен, Мерси, – огрызается Рэн.

Чейз бросает на меня панический взгляд, как будто думает… Черт, я не знаю, о чем она беспокоится. Она сходит с ума. Я хватаю ее за руку и быстро веду через гостиную, вокруг дивана, через кухню, к ближайшей ванной комнате на нижнем этаже. Как только открываю перед ней дверь, Чейз падает на колени, и ее рвет, небольшое количество рвотных масс попадает в унитаз. Поглаживая ее по спине, я стараюсь не морщиться, наблюдая за тем, как она корчится, ее тело бьется в судорогах, пытаясь избавиться от того, чего там нет. Через некоторое время девушка откидывается назад, а затем опускается набок, прислонившись спиной к стене.

– Прости. Я знаю, что это отвратительно, – говорит она со вздохом.

– Сколько ты ешь?

Чейз в замешательстве сводит брови вместе.

– Что?

– Если тебя постоянно тошнит и ты не ешь как следует, то… Ты выглядишь чертовски изможденной. Ты не ешь как следует. Я вижу.

– Постоянная тошнота не очень-то вдохновляет человека на еду, Пакс, – упрекает она меня, как будто я понятия не имею, каково это – быть беременной и все время чувствовать себя отбросом. Что, конечно, не так.

Но я бы имел представление о том, как Чейз себя чувствует, если бы она не скрывала это от меня. Если бы была честна со мной с самого начала. Господи. Горечь гложет меня, но я изо всех сил стараюсь отбросить ее в сторону. Обида не поможет. Я люблю эту девушку. И буду любить ее, несмотря ни на что. Но она, черт побери, просто выпотрошила меня; мне трудно сориентироваться во всех этих чувствах, которые вызвала эта ситуация. Если я позволю своему гневу загноиться, это станет открытой раной между нами на всю оставшуюся часть наших отношений… которые, я сомневаюсь, что продлятся очень долго при таком стрессе.

Я протягиваю ей руку и выдыхаю, вытесняя все из головы. У меня будет время разобраться со всем этим позже, когда она заснет в моих объятиях, а я буду смотреть в потолок в темноте, не в силах найти себе покоя. А до тех пор я буду демонстрировать Чейз только твердую, непоколебимую, спокойную решимость.

– Вставай, Пресли Мария Уиттон Чейз. Я приготовлю тебе суп.

***

В этом мире есть люди, которым просто необходима хорошая порка. Мерси Джейкоби – одна из них. Признаюсь, было время, когда я бы ее трахнул. На сто процентов. Но потом произошли три вещи. Первая: Рэн стал мне братом, что, по весьма вольной ассоциации, означало, что Мерси связана со мной аналогичным образом. Второе: я с ужасом осознал, что Мерси и Рэн имеют между собой более чем мимолётное сходство – они близнецы и всё такое – и что трахнуть Мерси равносильно тому, чтобы трахнуть Рэна. И последнее, но не менее важное, до меня дошло, насколько чертовски ядовита эта несчастная девчонка, и как сильно мне хотелось выцарапать себе чертовы глаза каждый раз, когда я оказывался в ее присутствии.

Подобно дьяволице, она высасывает всю радость из кухни, ее тело расположено на стуле таким искусным, бескостным образом, которому с трудом подражают даже самые высокооплачиваемые модели, с которыми я работал в прошлом. Мерси делает это с легкостью и при этом умудряется выглядеть скучающей.