Текст книги "Шпион в Хогвартсе: отрочество (СИ)"

Автор книги: Jana Krasovskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

В корзине оказалось еще немало не только мясных деликатесов, но и рыбных. В другой были продукты попроще, но сырому мясу и свежей рыбе змей тоже «оказал честь». А вот сыр, фрукты и овощи его совершенно не заинтересовали.

Сириус потрогал помидорину, схватил кусок сыра, отломил хлеб… И начал аппетитно жевать, не обращая внимания на удивление коллег по приключению.

– А фто? – он проглотил кусок. – Чего, добру пропадать, что ли? Когда я волнуюсь, я голоден!

Сюрреалистическая картина взрослого мужчины и четверых подростков, опирающихся на огромного смертельно опасного зверя и за обе щеки уписывающих явно что-то вкусное, наверное, сделала бы любого ее зрителя пациентом Мунго. Особенно если учесть, как часто и смачно облизывался чудовищный змей.

Комментарий к 29. Пикник на обочине

====== 30. Немного яду и капелька личной жизни ======

Регулус Блэк самозабвенно и почти что музыкально шипел одно «слово» за другим. Старый василиск благосклонно кивал и продолжал давать ему задание за заданием. Северус переводил мыслеобразы змея, обозначающие то, что тот произносил, и вписывал их уже в виде слов. Они составляли первый в мире словарь парселтанга. Правда, задействовано было всего несколько из известных человеческих букв, а над транскрипцией стояли ноты.

«Оказывается, мне повезло, что мать заставила заниматься музыкой серьезно, – думал Рег. – Надо же, сколько пользы-то оказалось!»

Блэк с Поттером под руководством старшего товарища в это время обживали Тайную комнату.

 – Здесь удобное место для склада опасных ингредиентов, – поделился Джеймс, вылезая из какой-то ниши и отряхиваясь. Замурзанная физиономия парня, вся в полосах от растертой вековой пыли, сияла довольством.

Милорд Певерелл не поленился забраться туда, когда второкурсник освободил проход, и чуть было не подумал, что оказался в раю. В помещении, где не было бы тесно средней величины дракону, пустые полки, каковыми их увидел Поттер, для наследника оказались отнюдь не пустыми. И что ему мешало как следует тут пошарить в прошлые разы, пока учился? – недоумевал Том, стараясь не затронуть при осмотре амулеты стазиса.

– Милорд… – нерешительно позвали его, отвлекая от наслаждения истинным богатством любого зельевара.

– Подождите еще немного, – Тому показалось, что он нашел проход в лабораторию. Нет, увы. Ну, не сегодня, так не сегодня.

Они медленно обходили весь зал по периметру, внимательно разглядывая стены, трогая каменные выступы, оглаживая колонны, присаживаясь на каменные скамьи, даже лечь один раз пришлось, чтобы часть стены пришла в движение, открывая очередное помещение. Изображения змей попадались то тут, то там, увидеть их можно было отнюдь не сразу, и почти каждая вела в какое-то интересное место.

Том сам не мог понять, что напрягало его больше: молчаливо, но настырно всюду лазающий Поттер, находящий такие места, о которых сам он догадался бы далеко не сразу, или буйные словоизвержения Блэка, следующего за своим приятелем исключительно в кильватере. Наконец, понял, что виновата сумма, а не слагаемые. И в тот момент Поттер в очередной раз пропал из поля зрения, а Блэк издал очередной индейский клич…

Так было обнаружено несколько залов вроде дуэльных или тренировочных, подвал, полный бочек с печатью города Двин, от которого милорд всячески постарался отвести внимание деток, а позже, когда гриффиндорцы увлеклись хранилищем с астрономическими инструментами, Мордред знает что делающими в подземелье, запечатал его самым надежным из известных ему способов.

Потом милорд сам обнаружил еще один занимательный погребок… и большой круглый зал с аккуратно намеченной пентаграммой. Хоть жить здесь оставайся… но это он сделает без свидетелей.

– Все, заканчиваем! Вам надо успеть вернуться в спальни до подъема. Цедим яд у Бэзила и прощаемся, – распорядился он.

Василиск, откачавший из зубов около литра насколько смертельной, настолько и драгоценной жидкости, расставаться не торопился и продолжал давать указания, которые озвучивал Северус:

– Будем встречаться трижды в неделю: вторник, четверг, суббота. Пошипеть ваш младший уже сумеет, так что войдете. Не забудьте еще корзинку, которая… как там, вкусное такое мясо называли? Хамон?

– А он встанет нам в копеечку, милорд… – быстренько подсчитал что-то в уме Блэк-младший.

– Ничего, он самоокупаемый, – Том нежно погладил здоровенный рулон шкуры, причитающийся ему по праву ведущего специалиста по парселтангу, и спрятал в карман мантии три бутылочки с ядом.

– Я ем два раза в месяц, – сообщил Северус.

Блэк заржал.

– Туши вроде коровьей или равноценного объема будет достаточно.

– Ну ты и горазд пожрать, кто бы мог подумать! А корм-то не в кентавра! – продолжал развлекаться тот.

Принц сердито сверкнул глазами на шутника:

– Бэзил интересуется, какую виру готов отдать оскорбивший его недоумок, сравнив благородное магическое существо с диким неуравновешенным непарнокопытным животным.

Сириус вздрогнул.

– Ну же, он ждет…

– Я-а-а… Я не про него говорил! А про тебя!

Пауза. Шипение.

– Знаешь, что он мне только что посоветовал как своему переводчику и, следовательно, приближенному лицу?

– Эй, не надо! Принц! Беру свои слова назад!

– Ну… бери. Лишь бы зад не сплющился. Очень близко к его совету, кстати.

Сириус почти физически ощутил нависшую над нижними девяноста острую проблему. Ну, или тупую…

– Но я же просто пошутил!..

– Все, уходим, – прекратил пикировку подростков Том. – Добби!

Возникший словно из ниоткуда (совершенно бесшумно) домовик боязливо оглянулся, увидел, что громадного змея не наблюдается ни вблизи, ни вдали, перевел дух и выпрямил подгибающиеся от страха ножки.

– Перенести этих прямо в спальню, второй курс, Гриффиндор, – велел хозяин.

Добби облегченно вздохнул.

Ушастик взял за руки Блэка с Поттером и исчез, чтобы через несколько секунд возникнуть снова.

– Теперь этих.

– Я на Слизерине, а он на Когтевран…

– По очереди, Добби, сначала Слизерин, он ближе.

– А как же вы…

– Я в состоянии подняться сам.

– Научите?

– Марш отсюда!

Оставшись в одиночестве, Том быстро развернулся и пошел в сторону хранилища: лаборатория точно должна быть там!

– О, утро! – раздался в гриффиндорской спальне неприлично бодрый голос Блэка. Люпин заворчал, Петтигрю заворочался в кровати, но быстро снова засопел.

– Ложись и дай поспать. Еще час-полтора у нас есть, – попытался урезонить друга Джеймс, сбрасывая обувь.

– А смысл? Потом еще сильней захочется. Еще на завтрак опоздаем.

Сириус плюхнулся на кровать во всей одежде и закинул ноги на спинку.

– Ты соскучился по овсянке? Какой-такой завтрак? – продолжил громким шепотом друг.

– Да нет, хорошо пожрали, – осклабился Блэк.

– Тогда еще час сна, если у тебя все собрано.

– Тогда ла-адно… – зевнул тот.

Стоило Джеймсу блаженно растянуться в своей постели и прикрыть глаза…

– Джейми, а Джейми!

– Чего тебе? Спи!

– Как думаешь, я могу теперь пригласить милорда в гости?

– Куда? В нашу гостиную, что ли?

– Да зачем?! Домой! А то он нас кормил, а мы?

– Слушай, заткни уже свое внезапно проснувшееся чувство справедливости! С братом посоветуйся, он ваши семейные заморочки лучше знает.

– А если…

– Р-р-р.

Блэк глубоко вздохнул, и в комнате наконец установилась тишина, нарушаемая только тихим умиротворенным посапыванием.

Том никого не побеспокоил, решив с помощью Добби воспользоваться той комнатой, в которой останавливался в прошлый раз. Пары часов ему почти хватило для отдыха. Он даже успел поразмышлять, стоит ли ходить под личиной – оборотное было в карманах (как и многое другое), однако решил не искушать судьбу: студенты студентами, но профессора заметят сразу. И выглядеть это будет далеко не лучшим образом. Нет, не будет он играть в прятки. Так что на завтраке милорд осчастливил своим присутствием не только фанатов, которых становилось в школе все больше, но и изрядно занервничавшую Минерву, попытавшуюся выяснить отношения прямо за столом. Ну никаких манер…

– После завтрака, уважаемая, я готов вас порадовать, – Том не задумался о возможной двусмысленности, в результате чего замдиректора напряглась еще сильнее, так что о пище и думать уже не могла.

Ей осталось только кидать гневные взгляды на профессора зельеварения – было сложно не понять, через чей камин прошел этот опасный гость. Такого от Слизнорта она не ожидала. Что ж, придется сильно урезать его кредит доверия. Сам виноват. Минерва, поджав губы, перебирала тонкими пальцами по черенку ложки, забывая зачерпнуть ею овсянку. Наконец, она не выдержала и поднялась из-за стола:

– Буду ждать вас в кабинете директора.

Но кто бы мог подумать, – он действительно ее порадовал!..

Том явился почти вслед за ней, не давая подготовиться и заодно накрутить себя еще больше.

«А у него обаятельная улыбка… Когда он учился, то не умел так… Что?»

Он протянул ей какой-то свиток с печатью… печатью Годрика?!

Профессор осторожно взяла в руки пергамент. Определенно, очень старый. Чары восстановления… но – подлинник? Подлинное письмо Гриффиндора?

– Том… Откуда? – только и смогла произнести она.

– Разбираю библиотеку Певерелл-манора. Нашел целую гору списков и книг, среди которых попадаются чисто исторические, вроде этого, – он кивнул на пергамент, который благоговейно держала в руках Минерва.

– И почему вы решили принести их в школу? Нет, я, конечно, очень благодарна за этот широкий жест…

«Жест. Да у нее чутье, не иначе, – подумал Том. – Надеюсь, у остальных будут немного другие формулировки».

– А почему бы и нет? Для меня они не представляют особого интереса, я не историк, к тому же, списки с них сделаны и моя библиотека не обеднела данными. А для вас и для учеников это реальная ценность.

– Что вы за это хотите?

Ему очень хотелось спросить, что она сама готова отдать, но Том вовремя остановился.

– В конце концов, я учился здесь. Здесь я получил и книги, о которых тогда даже мечтать не мог, и знания, и определенный комфорт. И признание, кстати, что дорогого стоит.

Охх, вот оно!

Недоверчивая Минерва некоторое время переваривала его слова и, наконец… Увидеть расчувствовавшуюся МакГонагалл – это стоило его усилий. Они впервые улыбались друг другу.

Идиллию прервало появление Дамблдора, весьма недовольного тем, что делает в его кабинете незваный гость, и еще больше тем, как к этому относится его главная надежда и опора. Он едва сдержался, чтобы не выставить обоих. Однако профессор зельеварения умел появляться в нужный момент. Быть может, это свойство должности?

– Рад видеть вас во здравии, – слегка поклонился директору Слизнорт. – Рад познакомить вас с человеком, который помог мне достать некоторые уникальнейшие ингредиенты, и, собственно, потому он находится здесь. Вы позволите нам откланяться – у нас еще немало дел, а мне хотелось бы закончить с ними до начала урока.

Руководству школы оставалось только кивнуть…

Том спокойно шел за слегка нервничающим профессором. Когда они вошли в уютный кабинет, он начал первым:

– Я ваш должник, профессор, но, надеюсь, ненадолго, – и выложил на стол кусок шкуры и небольшой пузырек с ядом.

– Это… это… – Гораций схватился за сердце.

– И если вы хотите чего-то еще, то нужно всего лишь принести клятву своей магией о неразглашении. Стандартной достаточно, – успокоил он мужчину в ответ на вопросительный взгляд.

Когда они закончили с ингредиентами и довольный, как слон, Слизнорт угощал его чаем, Том призвал еще один пергамент…

– Сильнодействующие зелья, список самого… Гринд… – зельевар осекся, но продолжал восхищенно рассматривать аккуратный свиток. – Том, это же фантастика! И гарантия моего молчания, как я догадываюсь.

– Вы совершенно правы… если позволите, Гораций?

– О да, милорд, – с необычным для себя воодушевлением покивал маг, опасаясь, однако, задать новый вопрос.

Впрочем, Том его предвосхитил:

– Больше записей этого автора мне не попадалось. А если найдется что-то еще, отдам, пожалуй, директору. Да, мне уже не нужно мировое господство, Гораций, вы не представляете, какое облегчение!

Зельевар поперхнулся и потрясенно уставился на бывшего ученика.

Тот с удовольствием сделал глоток Эрл Грея и улыбнулся:

– Бергамот очень хорошо маскирует некоторые примеси, не так ли? Люблю этот чай…

Слизнорт покрылся холодным потом.

А гость продолжал, улыбаясь и с видимым удовольствием делая глоток за глотком:

– Я вас понимаю, коллега, вы тоже многим рисковали. И не имею претензий – сам бы поступил точно так же. Самое главное, клятву вы мне уже принесли, так что в какой-то мере я могу считать вас хоть и не сподвижником, но сочувствующим – определенно. Так?

Профессор кивнул.

– А теперь позвольте вас оставить, и еще раз благодарю. За чай, – Том тонко улыбнулся и встал.

Распрощавшийся с гостем Гораций Слизнорт пошел в лабораторию и долго смотрел, как переливается роскошная чешуя его утешения, и поглаживал небольшой пузырек, на содержимое которого он мог бы… он мог бы…

«А ведь Том совершенно адекватен, – пришло вдруг ему в голову. – И кто нас всех пугал превращением талантливого выпускника в неуправляемого монстра? Нет, ну какой же он монстр?.. Но каков… – Гораций вздохнул. – Сподвижник… Ну, почему бы и не сподвижник?!»

Толстые, но чуткие пальцы все еще поглаживали гладкое стекло…

Том, наконец, отправился в библиотеку, но прямым путем ему туда попасть не удалось. В коридоре ждала засада сначала в виде группки девушек, протянувших ему на подпись плакаты, но, к счастью, стеснявшихся вступить в разговор. А за поворотом – еще одна, в лице той самой компании, с которой он так занимательно и с большой материальной пользой провел эту ночь. Не хватало только Северуса. Вперед выступил старший Блэк:

– Благодарю за прекрасный пикник, милорд, могу ли я надеяться, что вы окажете честь отобедать у нас в маноре?

И только что ножкой не шаркнул.

Милорд милостиво кивнул и улыбнулся, увидев, как младший брат, приоткрыв рот, смотрит на старшего:

– Ты кто и куда дел моего брата?

– Когда будете готовы, пошлите мне сову, я постараюсь выкроить пару часов. А сейчас я бы посоветовал вам пройти на занятия.

Ну вот, наконец, любимая дверь, тихонько скрипнув, пропускает его в почти что святая святых школы. Когда он был первокурсником, это место было для него воистину лучшим на земле. Да и сейчас ничего себе. Том улыбнулся своим мыслям.

Ирма Пинс подняла на него свои непроницаемо-черные глаза, в которых мелькнуло удивление и… радость?

– Доброго дня. Что угодно милорду?

– Доброго и вам, мадам Пинс, – Том пока решил не использовать имени ее рода. – Я здесь, чтобы вас порадовать.

Удивление. Восторг от удивительной инкунабулы. Благодарность. Как она гладит ее переплет… из человеческой кожи, кстати… Знает об этом? Нет?

Он не торопясь, с удовольствием смотрел, как сменяются эмоции женщины. Любовался гордой посадкой головы, благородством каждого жеста. А перед глазами в то же время стоял аврорский протокол… Нет, сейчас не об этом. А может быть, и никогда об этом. Что ее могло подвигнуть на такое, если это правда, разумеется? Или все же навет?

Том почему-то был уверен, что разгадает это, когда увидит женщину, но ни ее поведение, ни взгляд не дали ему даже намека. Да уж, понадеялся на свое чутье и на способности легилимента. «Просто библиотекарь», ну да, конечно. Легкая попытка проникнуть в ее разум не принесла ему ничего, словно этого разума вообще не было. Фантастика…

Но торопиться он не будет. С такими делами – не следует.

Ирма Пинс смотрела на этого удивительного мужчину с радостью и сожалением. То, что этот человек – единственный за последние годы, который не оставил ее равнодушной к своей персоне… Да что от себя-то прятать, он был тем, кто ей понравился, а не просто заинтересовал. Причем настолько, что она впервые за десять лет начала думать о мужчине.

«Губа не дура, – иронизировала она над собой. – Выбрала же самое лучшее. Милорд Певерелл. Самый сильный маг, определенно».

Она хорошо умела видеть такие вещи безо всяких артефактов. Самый, гриндилоу его дери, обаятельный. И, как оказалось, еще и щедрый. Умный, красивый. Определенно, ей нечего делать рядом с ним, но думать… думать никто не запретит. И, к счастью, никто не узнает.

Ирма погладила тонкое простое кольцо – последний фамильный амулет, откупная доля матери. Какое счастье, что ей удалось его уберечь в ее непростой и порой весьма опасной жизни. Нет, больше никогда – ничего, кроме книжных полок. Кстати, там тоже иногда хватает приключений, особенно в Закрытой секции.

То, что она интересна милорду, Ирма поняла еще в первую встречу. И долго взвешивала: всего один шаг, и она бы оказалась в кольце его рук… Сердце сжалось и застучало быстрей – она вспомнила этот момент на Астрономической башне. Ощущение силы. Страсти. Но что он-то там искал? Определенно, не ее.

Нет, такая как она никогда не сможет быть рядом с таким человеком как он. Разве что на пару ночей. Даже если милорд захочет бОльшего… Стоит ему узнать – а его просветят, несомненно!.. Скандалы ей не нужны. А на пару ночей… у нее еще есть гордость. Она до такого не опустится. Никогда.

Прощаясь, она тепло и радостно сама пожала ему руку. Смотрела в глаза, запоминая его лицо.

Он не позволил себе ничего лишнего, а Ирма испытала одновременно облегчение и… сожаление. Он вел себя как джентльмен, как аристократ, для которого она находилась в ближнем круге, и это уже кое о чем говорило. Или, скорей, намекало шепотом. Он не извинялся, не напоминал, не хотел объясниться, как будто не было той яркой сцены на башне.

Она благодарила от души, в темных глазах искрился восторг… Мадам Пинс действительно обожает книги. И он смог сегодня подарить ей несколько минут счастья. «Пусть она почаще вспоминает об этом», – пожелал Том, покидая царство книг, пока не предполагая, что его пожелания сбудутся.

Минерва МакГонагалл была раздражена. Мало того, что на нее безо всякого ее согласия в очередной раз свалили массу дел, так еще и недовольны. Несмотря на все благоговение, которое у нее вызывал Дамблдор, ведьма не собиралась укладывать всю свою оставшуюся жизнь на алтарь директора.

Собственно, по какой причине она не должна принимать подарков от бывших учеников? Есть такое в уставе школы? Нет? Ну извините, Альбус…

Директор злился. В его отсутствие в школе опять появился Том. Да еще Минерва… Он уже давно забыл, как выглядит ее улыбка. В то, что это добром не кончится, он на этот раз почему-то был уверен. Не желая рисковать и стремясь проконтролировать «любимого ученика», пока тот не покинет стены альма-матер, Альбус поспешил выйти из кабинета.

Где искать Тома, было относительно ясно: на Слизерине. Направившись туда, Дамблдор не прогадал: милорд Певерелл собственной персоной шел ему навстречу.

– Вы позволите воспользоваться вашим камином, директор?

Уже уходит? Это хорошо. Дамблдор пожал плечами и завел что-то на тему «о времена, о нравы». Том поддержал. И выглядел невероятно довольным. Это-то и напрягало.

На подходах к кабинету директор подумал, что присутствие Минервы при их разговоре было бы лишним.

– Том, я все же хочу, чтобы ты знал: ты у нас всегда желанный гость. Но ведь тебе знакома элементарная вежливость? Ты же не приходишь в дом без хозяев?

– Ни в коем случае… Но разве я не могу принять приглашение от кого-то из уважаемых профессоров?

Дамблдор понял, что теряет контроль над ситуацией. И вернуть его будет ой как непросто. Или ой как дорого.

Довольный Том не нашел лучшего момента, чтобы протянуть директору два раритетных издания и одно вообще рукописное. Старинные обороты, почерк, как… где-то он уже это видел.

Альбус дрожащими руками перелистнул первую страницу и в ошеломлении уставился на приписки на полях. И даже не заметил, как через его плечо заглянула Минерва.

– Сама Кандида Когтевран! Том! – она всплеснула руками. – И вы мне даже не показали!

– Неужели ваши коллеги бы не похвастались вам? Я так не думаю. Да и у вас уже есть, чем их удивить, не так ли?

Маленький декан воронов словно соткался из воздуха:

– Надеюсь, эта реликвия будет храниться на ЕЁ факультете?

Дамблдор непроизвольно сжал пальцы. Минерва втянула воздух.

Флитвик прищурился. У него еще нашлось бы много что сказать… И даже сделать.

В воздухе медленно сгущалось напряжение, и вот уже начинают мелькать искры… Все же педагоги Хогвартса не случайно имели, как минимум, звание Мастеров в своих дисциплинах. А многие и не только в них.

– А вот и не подеретесь… – звонкий детский голосок моментально привел их в чувство.

– Мистер Блэк, мистер Люпин, что вы здесь делаете? – отвлекся директор, и драгоценные записи Основательницы оказались в руках довольного Флитвика. Он окинул недовольным взглядом маленького профессора, недавнего чемпиона Европы по дуэлингу, и махнул рукой. Правой. Левой же покрепче прижал к себе оставшиеся две книги. Кажется, ничуть не хуже…

– А мы к вам, директор. Можно?

Альбус, попросив Тома подождать (а то еще начнет считать себя тут хозяином!), кивнул горгулье и поднялся с подростками к себе.

Том же отвечал на расспросы, а потом и просто рассказал «уважаемым и любимым профессорам» о том, как разбирал библиотеку Певерелл-манора, и заодно пообещал все исторические и автобиографические книги передать школе.

Это как раз успел услышать Дамблдор, выпроваживая учеников. Ему осталось только открыть и закрыть рот. Только что прямо у него на глазах всех его коллег… купили. Да, ждать персонального приглашения мальчику долго не придется. Он теперь, если захочет, вообще в школе поселится. Директор вздохнул и сделал приглашающий жест, тут же отметив, что все деканы дружно пошли… за милордом. Провожать.

Да. Все будет очень непросто.

Вечером сильно уменьшенный состав картельеров собрался не в Выручайке, а в обычной комнате на том же этаже. Впечатления были свежие, эмоции били ключом и держать все в себе… Сириус так точно взорвался бы.

Больше всего, конечно, доставило знакомство с Бэзилом. Сириус, как всегда, не мог ходить вокруг да около, зато, видимо, кое-что запомнил и для начала извинился. И только потом…

– Я одного понять не могу… Северус, ты как не обосрался-то?

На что услышал холодно-равнодушный ответ:

– Иногда заработаться в лаборатории и пропустить обед с ужином бывает очень полезно.

И Принц сам присоединился к развеселившейся троице.

– А-а-а, – протянул Блэк глубокомысленно. – Это надо будет учесть в следующий раз.

– Еще лучше клизму сделать, – посоветовал Поттер.

– Только после тебя, дружище. Только после тебя.

====== 31. Пятая колонна ======

Комментарий к 31. Пятая колонна Здесь не будет пока наших любимых школьников (они будут главными действующими лицами в следующей главе). Эта же полностью посвящена, по-моему, незаслуженно обойденным, но весьма ярким личностям, от которых тоже немало зависит...

Гораций Слизнорт давно не был в таком прекрасном настроении.

Он очень удачно помог милорду Певереллу, и тот это отметил как материально, так и…

Сподвижник. Не вассал, не прислужник, не подданный. Сподвижник. Гораций мысленно покатал это слово на языке. Оно подразумевало… Равенство? Оно намекало, что и его интересы будут учтены. А продвигаться к цели вместе, безусловно, лучше. Но какова цель милорда сейчас? Неужели – наследие Основателей? Ведь не случайно Том сделал подарки именно деканам, такой человек ничего не делает просто так. И какие подарки! Дары!

Слизнорт вспомнил едва не мурлыкавшую над свитком Годрика Минерву, которая, как ни странно, не утащила его к себе, а радостно демонстрировала всем и каждому. Что для нее нетипично… Показывала и даже рассказывала о своем замечательном ученике. Вон, полный Гриффиндор восхищенных лиц. Темным Лордом восхищенных, какая ирония.

Альбус, кажется, был готов то ли голову своему заместителю откусить, то ли удавить своей бородой: нехорошо сверкали совсем не старческие голубые глазки за очками-артефактами. Минерва же, кажется, ничего не замечала. Или делала вид? Надо бы поговорить с ней… По многим вопросам с ней договариваться проще, чем с директором. И Слизнорт, легко изменив внешность, под видом Филча направился к декану Гриффиндора.

Кстати, и то неплохо, что он не один – молнии ведь предпочитают одиноко стоящие деревья. А так вот они, все деканы. Или почти все?.. Интересно, получила ли что-то Помона, и если да, то что именно? Ему как непосредственному заказчику ее продукции было бы очень интересно…

Минерва МакГонагалл пребывала в раздумьях, для нее не совсем приятных.

Ей не нравилось поведение Альбуса. Вообще в его присутствии стало как-то… неуютно. И она всю жизнь доверяла этому человеку? Собственно, были тому причины. И ее доверие он всегда оправдывал. Раньше. Но что с ним случилось сейчас? Почему он вдруг взъелся на нее – неужели из-за подарка Тома? Но ведь и сам получил подобное. Почему, когда она предложила ему сделать список со своего, он ни за что ни про что на нее напустился? Да так обидно! Это она-то ничего не делает?! Это она запустила свой факультет?! Да она половину его работы, как минимум, разгребает, вся школа на ней, можно сказать. И факультет у нее прекрасный! Самостоятельные, яркие, талантливые дети!

Профессор вспомнила сочувствующие взгляды коллег. Интересно, что они обо всем этом думают? Поговорить бы с кем-то.

За любимым столом ей больше не сиделось…

В своем кабинете плотно сидел только Филиус Флитвик.

После второго прочтения полученной небольшой монографии основательницы его любимого факультета, похожей скорей на тетрадь, он заметил нечто. Повторяющиеся элементы, значки, стоящие в странных местах – шифр? Он уже разобрался как минимум с половиной и был совсем близок к отгадке, когда от сигнальных чар пришло сообщение о госте. Точнее, гостье.

Помоне Стебль Флитвик был рад всегда, но вот сегодня предпочел бы, чтоб она пришла на час-другой позже. Но что уж теперь, шифр от него не убежит. И он превратился в радушного хозяина.

Плотно сбитая декан барсуков ворвалась, как Воздушный кулак.

– Филиус! Ты мог предположить, что мой факультет – это воители?!

– Да что ты говоришь, Помона?

Новость была действительно неожиданной.

Женщина выложила на его стол несколько небольших страниц, исписанных жестким, но убористым почерком.

– Это Хельги?

Она кивнула.

Они склонились над пергаментами.

Ну, да. Почему все предпочитали «не замечать» скандинавское имя основательницы? Куда делось ее полное имя из памяти и из исторических заметок?

– Сильная волшебница по имени Хельга была урожденной Торбранддоттир. Дочерью того, кого прозвали Мечом Тора.

– Ну, дочь воина, и что?

– Ты посмотри на второе имя! Хильд – битва!

– А я о чем?! А мы тут… теплицы, грядки.

– Но, Помона, милая, это же – твое. Да и легендарная дружба твоего факультета – разве не может вести начало от викинговских дружин? А ваш барсук? Разозли – и мало не покажется.

Профессор задумалась, мысленно перебирая особенности своего факультета.

– Ну да. Логично. Но надо же! Хотя один вопрос у меня остался: почему и откуда возник такой перекос в восприятии главных ценностей моего факультета, и кому он был нужен? Почему тех, кто ценит серьезный труд, верность и честность, начали считать недалекими работягами? А?! – она подбоченилась, но при этом совершенно не стала похожей на разозленную домохозяйку…

– Ты бы видела себя, – заговорил Флитвик, глядя на женщину, как завороженный, но быстро сконфигурировал ей зеркало. Что ж одному-то любоваться.

Помона едва верила собственным глазам.

Пухлое лицо? Помилуйте, откуда тогда этот волевой подбородок, эта жесткая линия губ и гневный изгиб бровей? А главное, мечущие молнии глаза цвета грозового моря? Ощутив правой рукой какую-то неправильность, женщина посмотрела на нее и охнула: небольшая металлическая лопатка, с которой она практически не расставалась, была смята, словно бумажка.

«А ведь она была отнюдь не оловянной», – подумала женщина, заклинанием приводя в порядок любимый инструмент. А мозг уже подсказывал, что можно сделать ее острием, что – остро заточенным краем. А если вот сюда внести пару рун, можно будет спокойно отбивать практически любые заклинания. Она всмотрелась в истертую ручку… Точно, руны-то уже были. Те самые… Неужели?!

Флитвик смотрел уважительно. И с явным одобрением.

Сигнальные чары всколыхнули воздух еще раз… Мадам Стебль застенчиво спрятала за спину любимую лопатку, только потом обратив внимание на некоторую встрепанность влетевшей в кабинет обычно всегда идеальной замдиректора:

– А, Минерва, что это с тобой?

Та даже не отреагировала – только, тяжело вздохнув, опустилась в кресло.

Вопросительные взгляды коллег она истолковала верно: она для них всегда была человеком Дамблдора. А значит, не случайно Помона что-то там убрала в обширные карманы мантии. Ей пока не доверяют. Но так ли это существенно? Ведь сейчас для нее важнее, доверяет ли она сама – им. Вообще увидеть здесь профессора травологии было для Минервы некоторым сюрпризом, но сказать, чтоб неприятным, нельзя, скорей наоборот. Она бы ни за что не призналась вслух, но всегда завидовала ее редкой уравновешенности.

Она еще раз посмотрела на коллег. Каждый – горой за свой факультет, но при том оба стараются быть справедливыми. Умные, талантливые и… преданные Хогвартсу. А значит…

И она, наконец, поделилась своими соображениями и эмоциями, успев подумать, что впервые это был не Альбус.

«Почему?» – мелькнуло на краю сознания.

Она подумает об этом… позже.

– Минерва, прости за такой вопрос, если что, но… почему ты решила пойти ко мне? Сколько я себя помню, ты все вопросы решала с Альбусом.

– Как ты это представляешь? Выложить ему свои претензии?

– А разве не так ты делала раньше?

Минерва задумалась. Действительно… Что же произошло?

– Я и сама не знаю, почему. Я всегда была о вас высокого мнения как о коллегах, специалистах, руководителях, наконец. И не потому, что директор Дамблдор не мог принять кого-то несоответствующего, ну, вы понимаете. А Хогвартс, он… наш дом и, в какой-то степени, и наше детище тоже… Но мне даже не приходило в голову вот так зайти и поговорить…

Коллеги переглянулись и дружно кивнули.

– Похоже на влияние…

– Это не чары – я бы давно обнаружил их.

– Тогда зелье? Доверия?

– Думаю, скорее комплекс.

– Почему не сработало сейчас?

– Что-то в свитке Годрика, так?

– Безусловно. Твое поведение изменилось почти сразу.

Декан Гриффиндора удивленно подняла тонкие брови.

– Ты целый день всем показывала этот свиток, рассказывала детям о Томе, радовалась… Раньше бы ты закрылась с ним в своем кабинете и тебя бы никто не увидел, пока ты бы не разобралась с его содержимым, – улыбнулась Помона.

– Ах, ну да. И сейчас вот общаться понесло. Может, это, наоборот, работа Тома?

– Возможно… Но тогда чары на свитке на Минерву или на то, что на нее воздействовало?