Текст книги "Принцесса звёздного престола"

Автор книги: Иванович Юрий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 62 страниц)

– Думаю, стоит захватить несколько свих поваров! Что скажешь? – последний вопрос она адресовала своему брату, отцу Корта. Но тот в ответ только развёл руками:

– А с каких это пор ты стала в моём доме интересоваться моим мнением?

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ЖЁСТКИЕ ЭКЗАМЕНЫ И ЖЕСТОКИЕ СОПЕРНИКИ

Когда наш флайер опустился возле гостиницы «Рока», там сновало столько же репортёров, что и на площади перед императорским дворцом. А если точнее: море. Целое море репортёров. Как потом мне рассказали, после войны людей со Спейлоудом на Земле, вся пишущая братия прямиком отправилась прямо на Оилтон. Вполне справедливо полагая и здесь найти благодатную почву для своей не всегда благодарной работы. И в Старом Квартале им приходилось выбирать: или увиваться между целой толпой аристократов, или пытаться взять самое актуальное на данный момент интервью у человека, имя которого у всех не сходит с языка.

Если бы не моё желание лично осмотреть зал, просмотреть меню и сделать подробный заказ блюд на предстоящий ночью небольшой бал, я бы и не выходил из флайера, а взвалил эти заботы на своего секретаря. Но полчаса времени у меня оставалось, да и номера надо было проверить. Заодно Цой Тан к вечеру должен был выпустить Николя, накормить его и совместно просмотреть очередную аудиенцию из императорского дворца. По предварительным оценкам журналистов, на площади сегодня соберётся около трёх тысяч желающих побороться за руку принцессы. Естественно, принять такое количество будет почти невозможно. Ориентируясь на два предстоящих приёма, даже максимум установили: две тысячи. Канцелярия успокаивала претендентов тем, что приняты будут все без исключения, и просила напрасно не беспокоиться.

Вот только не все рассуждали здраво, и всплески эмоций стали выплескиваться через край. Многие весьма обиделись и посчитали себя униженными тем фактом, что принцесса начала ознакомление с претендентами на два дня раньше положенного срока. Они, дескать, прибыли вовремя, а их уже опередили не в меру ретивые выскочки. Некоторые стали требовать для себя особых привилегий и чуть ли не права первому войти в зал приёмов. Ссылаясь на знатность своего рода, иерархическое положение или особые заслуги перед империей. А кое-кто возмущался самим фактом такого отбора и выкрикивал с надрывом в голосе, что это плевок в лицо всей аристократии. Мол, участие в подобных и весьма унизительных смотринах недостойно истинных наследников славных титулов. И призывали демонстративно покинуть Оилтон.

Вот только сами это делать не спешили. Рассчитывая своими словами, скорей всего, лишиться хоть мизерной части свих многочисленных конкурентов. Чего им не удалось сделать и на тысячную долю процента. Большинство терпеливо дожидалось своей очереди для регистрации. А те, кто не смог бы попасть во дворец сегодня, не расстраивались по этому поводу, а собирались терпеливо ждать следующего дня. Тем более что регистрировали всех, но в зал уже не впускали, а выдавали порядковый номер уже на завтрашнюю аудиенцию.

Вдобавок канцелярии пришлось разбираться с сотнями недовольных аристократов, которые не попали в ограниченные заранее возрастные рамки. Да и с ростом получилась изрядная неразбериха. Многие оказались выше или ниже на один, а то и два сантиметра того роста, который фигурировал в их прежних данных. А ведь рост тоже весьма жёстко регламентировался. Приходилось разбираться и вымеривать всех "выросших" или "укоротившихся" заново.

Но и это было ещё не всё! В имперскую канцелярию хлынул прямо таки водопад возмущенных писем, посланий и нот протеста. В них требовали устранить дискриминацию и восстановить человеческую справедливость. То есть дать шанс всем холостым аристократам участвовать в отборочных конкурсах за право жениться на наследнице звёздного престола. Да и некоторые женатые громко вопили о безнравственности и распущенности, угнездившихся под крышей императорского дворца.

Нелишне будет напомнить и про оживление в антимонархической среде. Во многих городах спешно организовывались митинги против единоличной власти, передающейся по наследству. Если обобщить все их лозунги в один, то он бы звучал так: "Простому человеку – принцесса не светит!" К всеобщему облегчению митинги организовывались с трудом, проходили вяло и при малом скоплении народа. Императоров всё-таки любили. Знать тоже не подвергалась ненависти. Так как народ в своём подавляющем большинстве жил весьма хорошо, обеспеченно и с уверенностью в завтрашнем дне. А уж в патриотизме своих граждан Оилтонской империи сомневаться не приходилось. Преданность и лояльность – всегда были основными направлениями в воспитании подрастающих поколений.

Поэтому на сегодняшний день во всех провинциях без исключения температура жизни стремительно возросла, в самой столице дошла до точки весьма солидного и продуктивного кипения. А уж неудавшиеся покушения на персону наследного барона Артура Аристронга, вообще поставили меня в самую горячую точку политических событий.

В холл гостиницы мне пришлось прорываться чуть ли не с боем, и только мощные гвардейцы из моей личной охраны не позволили волнующейся толпе затоптать меня в заурядной давке. Так всем хотелось хоть слово из моих уст уловить в свой микрофон. Надо было как-то понизить создавшийся ажиотаж. А то передвигаться по городу станет весьма проблематично. Уже идя по коридору к банкетному залу ресторана, я отдал распоряжение своему секретарю раздать десяти выбранным мною корреспондентам приглашение на ночной бал. Пусть ещё раз приоткроют занавес над моей таинственной личностью. Заодно выпытав все сплетни у моих новых и старых друзей. Попутно оттянув внимание читателей и на их жизнь, деяния и биографии. Тем более что выбирал я самых толковых, талантливых и справедливых работников пера. Которые не гнались за дешёвыми сенсациями, а всегда пытались раскрыть человеческую душу и найти в ней самое хорошее и доброе и уже затем, литературно приукрасив, преподнести публике к её вящему восторгу.

Распоряжения по поводу размещения столов, подбора музыкантов и исполнителей, а также беглый осмотр меню, у меня занял минут двадцать. Напоследок я упросил шеф-повара не создавать препятствий для работы той бригады, которая прибудет под командованием тётушки Освалии. Что удалось сделать лишь после существенного похудения моего кошелька. Но тут уж ничего не поделаешь. Сам знаю, как неприятно когда в твой монастырь лезут со своими советами и правилами. И вполне сочувствовал одному из самых лучших кулинаров Старого Квартала. Тем более что ему ещё только предстояло познакомиться с весьма экстравагантной и авторитарной особой. Когда мы уходили, шеф-повар выглядел довольным и умиротворённым. Но я был уверен: он ещё пожалеет, что согласился за такую мелочь впустить на свою территорию тётушку Освалию.

Первый экзамен являлся, пожалуй, и самым сложным. На данный момент! Настолько сложным, что на нём намеревались отсеять не менее трёх четвертей всех претендентов. Поэтому относиться к нему следовало очень внимательно и ни в коем случае не поощрять в себе излишнюю самоуверенность и браваду. Хоть я не сомневался в своей феноменальной памяти, умении найти правильное решение в любой жизненной ситуации, но спешить с ответами не следовало. Тем более что на весь экзамен отводилось пять часов. То есть столько же времени, сколько и на проходящую в то же время очередную аудиенцию. И проводился он тоже на день раньше, чем планировалось первоначально. С участием тех счастливчиков, которые представились принцессе в первые два дня.

Сам экзамен проходил в столичном университете, который располагался в пригороде столицы. Две самые большие аудитории разделили на две тысячи независимых кабинок, установили в каждой стол с монитором, удобное кресло и непосредственно сами вопросы. А конкретнее – карточки, которые находились в специальном автоматическом зажиме. На каждый вопрос надо было вписать ответ в оставленное для этого место. И затем расписаться в верхней и нижней части данной карточки. На каждом листке помещалось от пяти до десяти вопросов, и всего их насчитывалось ровно двести! Как будут оцениваться ответы и что будет если некоторые вопросы так и останутся без ответа – никто не знал. Но впоследствии разрешалось обжаловать решение экзаменаторов, повторно просмотрев каждый листок в присутствии специальной комиссии.

Во время экзамена разрешалось выходить из отведённой кабинки для посещения туалета, или лёгкого утоления голода и жажды в многочисленных буфетах на выходе из аудиторий. Но при этом не разрешалось личное общение, использование любой литературы и прозаических шпаргалок. Для соблюдения подобных запретов всюду были установлены камеры наблюдения с постоянной записью всего происходящего. Такие же камеры стояли и в каждой кабинке. Весьма удобное и давно проверенное средство против шпаргалок на всех важных экзаменах во всей империи.

Рассаживали экзаменуемых в порядке живой очереди, по порядку заполняя все кабинки. Затем с краткой речью выступил главный ректор университета, напомнив правила проведения экзамена. Лишь только его изображение исчезло с экранов, раздался звонок, зажимы автоматически раскрылись и карточки с вопросами попали в нетерпеливые руки волнующихся кандидатов.

Я тоже порядочно волновался и какой-то момент даже остро пожалел, что не попробовал найти возможность познакомиться хотя бы с некоторыми сотнями вопросов заранее. Ведь с моими возможностями и талантами моих ребят, подобное нарушения можно провернуть в теории без особого труда. Но я тут же вспомнил, что людей у нас и так не хватает, ребята почти не спали в последние дни, охраняя мою персону, и мне стало стыдно. Да и не боялся я ведь никаких вопросов. Почему же тогда так волнуюсь? А потому, что академики могли такие загадки нафантазировать, что только рот не забывай закрывать.

Но первые же прочитанные строчки меня моментально успокоили. Ничего сложного для меня там не нашлось. Хотя и попались некоторые вопросы, в ответах на которые я немного сомневался. Но такие карточки я, не задерживаясь, откладывал в сторону и переходил к последующим. На тех, где моя уверенность достигала ста процентов, вписывал ответы, ставил подписи и откладывал в футляр с автоматическим зажимом. Ведь по истечении пяти часов зажим срабатывал, и засчитывались лишь те ответы, карточки с которыми уже находились внутри футляра.

Через три часа я уже справился со всеми карточками. Отложив в сторону лишь три из них. Именно на них находились четыре вопроса, которые следовало перед ответом хорошенько продумать. Вернее продумать только три, так как на четвёртый я совершенно не ведал, как ответить. Ибо спрашивалось: чем отличился граф такой-то во времена правления Тилиана Второго? Вот тут уж извините! Откуда я могу знать, чем он отличился, если я его имени ни разу в жизни не слышал! Да и жил он больше чем два века назад, судя по имени императора. Само собой разумеется, хоть какую-то версию я дать собирался. Например: выиграл важное сражение. Или: изобрёл нечто эпохальное… Нет, нет! Это не годится, тогда никаких открытий вообще не произошло в нашей империи. Я бы помнил. Ну, тогда: совершил коренные преобразования в сельском хозяйстве. Во! Ужу лучше! Или в лесном? Всё-таки лучше в сельском! Так и пишем.

У меня оставалась ещё чуть ли не два часа, поэтому я вышел прогуляться, попить сока и немного расслабиться. Помочь мне в составлении ответов на оставшиеся три вопроса не мог даже Булька. Тем более что ответы я знал прекрасно. Но вот вся загвоздка заключалась в том, что вопросы были явно провокационного характера. Ответив на них, я раскрывал свои истинные знания и мог привлечь к себе нездоровую заинтересованность принцессы. Если бы у меня наличествовала уверенность, что всем претендентам раздали одинаковые карточки, я бы не сомневался ни минуты. А так опасался, что только мне подсунули именно эту кабинку, и в ней заранее продуманный комплект карточек.

Потягивая в буфете сок, я присматривался к заскакивающим в буфет на минуту другую конкурентом и пытался по лицам определить: много ли разных комплектов вопросов. Половина была явно встревожена и задумчива. А другая половина екзаменующихся выглядела уверенной и довольной. По статистике я знал: от первых – пройдёт во второй тур только четверть, а от вторых – только половина. Но и каким-то подсознанием почувствовал; комплекты вопросов у всех разные. Хоть наверняка и встречаются совершенно одинаковые.

Поэтому я быстро вернулся в свою кабинку и занялся тремя оставшимися заданиями. В первом предлагалось решить весьма сложный математический пример из раздела геометрии. Решить я его мог, хоть он и находился на пределе моих способностей, но именно это и настораживало. Почему задача не сложней? И почему не проще? А именно такого уровня? Как раз такого, о котором принцесса прекрасно знала. И именно в геометрии она меня немного обгоняла в знаниях. Так что могла ориентироваться в сложности подобных заданий. Но и сделать сознательную ошибку я не имел права. А вдруг именно этого ответа мне не хватит в следующий тур? А вдруг все поголовно правильно решат подобную или даже задачу чуть большей сложности?

Вздохнув, я написал правильное решение и отложил карточку в футляр. Следующим вопросом по истории любой профессор мог бы заваливать на экзамене любого студента. Надо было перечислить двадцать последних императоров и назвать года их правления. Естественно в строгой последовательности. Благодаря своей памяти я знал все имена и точные даты. Но! Вся провокационность вопроса заключалась в том, что Патрисия знала об этом моём знании. Угораздило когда-то перед ней похвастаться! А такие вещи она не забывает! Вот так то! И что делать?

По всем критериям ответ засчитывался, если студент при подобном билете ошибался не более чем в двух именах и трёх датах. Делая поправку на неимоверную жёсткость экзамена, я таки уговорил себя сделать лишь одну незначительную ошибку. Продлил дату правления одного императора начала прошлого века. Соответственно сократив срок правления последующего. Ладно, они не обидятся, а пристальный взгляд наследницы может и обойдёт почти совершенные знания молодого барона стороной.

А вот последний вопрос вообще касался моей личной жизни. Да ещё и никому не известной, кроме одного, двух товарищей да всё той же всезнающей и заносчивой принцессе. Весьма правильно и кратко описывалась непредвиденная боевая ситуация, угрожающая жизни чуть ли не десятку людей и предлагалось в роли командира найти самый оптимальный выход из положения. Причём следовало в процентном отношении рассчитать вынужденные потери личного состава.

Ответ я знал прекрасно: благодаря моему спонтанному, пусть и непродуманному решению мы тогда спаслись все. Хоть и пришлось выносить двух тяжелораненых товарищей. Любой другой ход событий был бы смертелен почти для всей группы.

Возможно, здесь и не было подспудного смысла в таком сложном вопросе. Просто проверялась сообразительность претендентов на весьма наглядном и поучительном примере. Но, опять таки…! Кто его знает?!

Поэтому, отвечая на этот вопрос, я разыграл из себя маститого стратега, хитрого командира и непревзойдённого бойца и "вывел" всю группу в безопасное место. Рассчитав потери, лишь как сорока процентные. Делая скидку на то, что читая по бумажке прокрутить все события можно было лишь в сознании, такое решение задачи вполне допускалось. Хоть в реале оно являлось ошибочным и все могли погибнуть. Но иначе отвечать было нельзя. Пусть даже все остальные претенденты ответят правильно. Хотя… Что это я? Вряд ли хоть десяток найдёт верное решение.

На последние ответы у меня, как ни странно ушло всё оставшееся время. Видимо слишком сильно окунулся в воспоминания. Где и Патрисия играла, чуть ли не первостатейную роль. Перед заключительным, длинным звонком мне только что и удалось немного потасовать карточки и вновь сложить их в футляр. Когда минутной продолжительности сигнал стих, автоматические зажимы сработали и все стали покидать свои кабинки, поглядывая друг на друга: кто с превосходством, кто с подозрительностью, а кто и с растерянностью. Последние явно чувствовали себя не на коне. А значит, вопросы для них оказались скорей всего неразрешимыми.

А когда я встретился на выходе и с Кортом, тот подтвердил моё мнение: экзамен стоил как минимум двух высших образований. Там же, на площади перед университетом мы встретили и наших новых товарищей по балу у принцессы. Долго споря, и выясняя вопросы, попавшиеся другим. Оказалось, что варианты были у всех разные, но вот несколько вопросов встретились у всех. И как раз те самые, над которыми я больше всего размышлял. Я мысленно аплодировал Патрисии в её попытках найти иголку в стогу сена. И всё более склонялся к мысли, что она может вполне в этом преуспеть.

Напоследок от наших новых товарищей стали сыпаться приглашения пойти куда-то и совместно отпраздновать пока ещё только сам факт сдачи экзамена. Результаты обязаны были огласить только на третий день, с утра. Но я, при содействии Корта уговорил всех отправиться прямиком в мою гостиницу. Резонно убеждая, что там, где накрыт стол для восьмидесяти приглашённых, ещё с десяток тоже голодными не останутся.

Никто не скрывал своего желания побывать на приёме у такого прославленного покушениями барона как я. И мы тут же заказали самый объёмный флайер, по десантному загрузились и хохочущей толпой отправились к гостинице "Рока".

Новость о том, что Артур Аристронг устраивает приём для своих друзей и знакомых, затмила, пожалуй, такие события как очередной приём у наследницы звёздного престола и первый теоретический экзамен для кандидатов. Поэтому приглашённые проходили по узкому коридору среди волнующейся толпы корреспондентов, горожан, гостей столицы и прочих соискателей божественной руки и сердца. Особыми островками выделялось несколько групп моих ярых болельщиков. А как ещё можно было назвать беснующуюся молодежь, размахивающую плакатами: "Жми, Артур!", "Артур – консорт!" и "Аристронг, мы с тобой!" Меня это немного разозлило, но пришлось таки выйти на балкон второго этажа и сделать приветственные взмахи руками всем собравшимся на площади. Чего только в ответ я не услышал: и свист, и ругательства, и доброжелательные крики. Но громче всех грохнули рёвом мои ярые сторонники с плакатами.

Заинтересовавшись, чья это была идея с активными болельщиками, я так и не получил вразумительного ответа ни от Цой Тана, уже совершенно сжившегося с ролью графа Шалонера, ни от начальника собственной охраны. Полностью отрицал участие нашей группы в содеянном и Роберт, когда я с ним связался по краберу. Лишь передал мне высказанное вслух восклицание Алоиса, который находился где-то рядом с ним: "Скорей всего снова заработал подпольный тотализатор!"

– Да и не только подпольный! – добавил Роберт с весьма ощутимой досадой. Мы ведь прекрасно понимали, что неуправляемые реакции толпы скорей всего трудно будет использовать в дальнейшем. А то, что кто-то стал принимать ставки на участников исторического, по Галактическим масштабам забега, нам могло весьма осложнит и без того нескучное существование.

Но пока ситуация оставалась под контролем и могла оставаться таковой хоть бесконечно долго. Поэтому за столы мы уселись с чувством выполненного долга и уж почти не опасаясь за мою жизнь. Хоть охрана и продолжала работать с прежней нагрузкой, согласовывая свои действия и с агентством "Спина", и с имперской службой безопасности. Ведь некоторые убийцы могут действовать по инерции, а некоторые вообще могли оказаться с высокими профессиональными принципами и выполнить заказ, во что бы то не стало. Хотя бы для собственной рекламы. Или от врождённого идиотизма и неспособности правильно оценить меняющуюся ситуацию. Даже не взирая на бесполезность получения основной суммы договора за убийство.

В начале приёма я выступил с краткой речью, поблагодарил всех собравшихся и настоятельно потребовал полностью отдаться веселью. И веселье пошло. Шампанское лилось рекой, танцы сменялись очередной сменой блюд, а официанты показывали чудеса ловкости, носясь по всему залу с полными подносами.

Граф Шалонер, в отличии от сегодняшнего обеда, выглядел как образец аристократа из самого высшего общества. Дорогущий костюм смотрелся на нём словно влитый, а белизна рубашки ранила глаз. Может именно потому он удостоился нескольких благосклонных взглядов со стороны тётушки Освалии и разрешения сидеть за столом рядом с её дочерью. Хоть Амалия и немного разгневала свою мать тем, что в самом начале танцев насильно уволокла бедного графа в его номер и соизволила с ним же вернуться лишь через час. Весьма за этот час уменьшив эффектность, как своего платья, так и сшитого у лучших модельеров костюма Цой Тана.

Что бы как-то отвлечь недовольную мать от счастливо улыбающейся дочери, я напомнил присутствующим об их намерении продолжить рассказ о приключениях разудалого Тантоитана Парадорского во время путча шестилетней давности. Как ни странно за столом воцарилось почтительное молчание и все очень внимательно выслушали вначале рассказ тётушки Освалии, а потом и её племянника Корта Эроски. Затем, к моему удивлению, тему продолжили два корреспондента, из той самой десятки, которую я пригласил на банкет. Я как-то упустил из виду, что оба они знали меня лично, а один даже принимал участие в боевых действиях.

Конечно, получилось немного некрасиво. Особенно перед Цой Таном и Булькой мне было неудобно. Получился прямо таки бал и торжественный вечер воспоминаний, посвящённых самому мне. Но мои товарищи не посчитали это эгоистичным самовосхвалением, а зауважали ещё больше. Со стороны Бульки это выразилось в повышенной заботливости:

"Что же ты мне не рассказал обо всех своих переломах?! У тебя ведь боли наверняка часто возникают! Ничего, я тобой займусь!"

А Цой Тан чуть вообще не прокололся. Когда рассказали об одном из моих приёмов, которым я отключил сразу двух вражеских солдат, все присутствующие разом выдохнули и оживлённо заговорили. Граф Шалонер в пылу эмоций глянул на меня восхищёнными глазами и воскликнул:

– Надо же!!! – но, уколовшись о мой взгляд, тут же вернулся в окружающий мир и весьма ловко выкрутился: – И тебе повезло общаться с таким человеком!

– Да уж! – многозначительно согласился я. – Довелось иметь такое счастье. Его тогда окружали только проверенные и неболтливые товарищи…

Впоследствии Цой Тан старался думать, перед тем как высказаться и к самому утру вновь вернул к себе расположение матери Амалии. Он ей явно начинал нравиться своей рассудительностью и уважительной вежливостью.

Не преминули высказаться и герцог со своим друзякой генералом. Давид Рибенгол красочно описал слышанную обо мне историю. А затем похлопал генерала по спине:

– Вот так то, Влад! Этот парень действительно герой, кого не послушаешь!

На что Влад Савойски виновато развёл руками и пробасил своим могучим басом, явно оправдываясь:

– Нарушать приказы в армии не положено! Поэтому я лучше промолчу. И замете: ни о ком из вас в службу безопасности сообщать не буду!

И сам первый захохотал своей шутке. Судя по поддержке смехом большинством присутствующих, в словах генерала никто не сомневался, а отец Корта даже добавил:

– Совсем Вооружённые Силы распустились! Личный пример солдатам даже генерал не подаёт!

Когда рассказы окончились, танцы продолжились до самого утра. Опять таки чередуясь с более лёгкими, десертными блюдами. Тут уже тётушка Освалия переключила всё внимание лишь на нас: Корта, Цой Тана и меня. Хвастаясь, что большинство вкусных тортов, желе, подливок, и запеканок не только приготовлены ею лично, но ещё и по старинным семейным рецептам. Которые она собирала, хранила, восстанавливала и применяла с ранней молодости. При этом она нам выдавала небольшие секреты и маленькие хитрости. Просто поражая благодарных слушателей многочисленными деталями приготовления деликатесов.

Да что и говорить: даже при полной насыщенности желудка, хотелось есть дальше, больше и быстрей. Такими вкусными и красивыми оказались подаваемые блюда. Ну а короткий разговор с шеф-поваром ресторана, который у меня состоялся недавно в одном из перерывов между танцами, вообще вызывал у меня улыбку. Тот слёзно жаловался, что его чуть ли не выжили с его любимого места работы. И открыто обвинял меня в вероломстве и утаивании информации. Открыто денег за компенсацию морального ущерба он не потребовал скорей всего только из-за моей слишком опасной репутации.

В один из моментов нам поднесли хрустальные вазочки с разноцветным желе, укрытого сверху завитыми спиральками взбитого крема. Граф Шалонер в этот момент налил нам в бокалы очередные порции привезенного им же недавно конька, а Корт начал один из своих любимых, но весьма продолжительных тостов. Они у него все поражали юмором и непредсказуемостью, поэтому мы замерли, все обратившись в слух. Одна лишь тётушка Освалия недоумённо ковырялась ложечкой в своей вазочке с желе и пробовала крем на вкус. Тост вызвал взрыв смеха, бокалы наши вновь опустели, а мы потянулись за той закуской, на которую нацелился глаз. Лишь Корт продолжил шутить:

– Никак просроченный крем подали?!

– Как тебе не стыдно! – воскликнула его тётя. – Я его лично взбивала совсем недавно!

– Так чем же он вам не нравится?

– Крем хорош…. Только вот…, – пожилая виконтесса вновь поковырялась ложечкой в вазочке. – Первый раз вижу другой цвет посыпки. Он всегда стандартный, пяти цветов. А здесь ещё и шестой появился – фиолетовый…

– Мама, ты всегда найдёшь к чему придраться! – Амалия демонстративно закатила глазки. – Я бы на месте производителей меняла цвет постоянно! Обновить ассортимент товара – святое дело.

– Хм! Может быть…, – согласилась её мать, задумчиво пережёвывая что-то во рту.

Я почти не обращал внимания на состоявшийся разговор и захлёбываясь сладким соком, поглощал ароматный кусок дыни. Но вот Булька забеспокоился:

"Танти! А может, стоит проверить эту фиолетовую крошку с крема?"

"А как?"

"Просто зажми её пальцами. Да и не только фиолетовую, парочку другого цвета для сравнения…"

"Нет проблем!" – я не очень заволновался предстоящим анализом. Просто полагаясь на очередной приступ любопытства риптона. Наковыряв в своем креме несколько крошек сладкой, разноцветной посыпки, я незаметно взял их левой рукой и зажал пальцами. Через две минуты я не выдержал и спросил:

"И долго мне так ещё сидеть? Хорошо хоть правая рука свободна…"

"Да?! – обрадовался Булька. – Сейчас и её задействуем. Мне нужен желудочный сок!"

"Да где ж я тебе его возьму?!" – чуть ли не вслух воскликнул я.

"Приложи правую руку ко рту, к верхней губе, и как бы почёсывай её. Дыши носом и не делай круглые глаза…"

В тот же момент что-то неприятно скользнуло по гортани, чуть не вызвав у меня рвотный рефлекс, а через несколько секунд риптон скомандовал:

"Руку можешь убрать!"

"А зачем тебе сок?" – мы переговаривались, и при этом я умудрялся не упускать нити разговора за столом и даже участвовать в нём.

"Да так, на всякий случай. Большинство шариков оказалось обыкновенным сахаром с добавлением пищевых красителей. А вот фиолетовый, семенем какого-то плода…"

"Скорей всего какая-то специя с приятным запахом. У нас много используют для этого разных семян из растений со всей Галактики".

"Да? И что, в каждой такой семечке всегда по доброй сотне спящих вирусов?"

"Вирусов? – теперь и я уже заволновался. – Но раз они спящие, то и опасности никакой не представляют?"

"Хм! – похоже, что результаты анализа всё больше Бульке не нравились. – Это они раньше спали…. А когда я их поместил в твой желудочный сок… Они проснулись! Да как интенсивно! Кошмар! Танти! Их метаболизм несовместим с человеческим! Срочно бей тревогу! Никто не должен съесть эту гадость!"

Я тут же вскочил и поднял вверх правую руку:

– Внимание! Мне только что поступило сообщение по внутренней связи! Провели анализ крема, которым украшали десерт. И, как это ни банально звучит, обнаружен рядовой сальмонеллез. Поэтому настоятельно не рекомендую, есть крем с десерта. Если кто уже его попробовал, придётся принять несколько таблеток, а то и сделать промывание желудка. Итак: кто уже ел этот крем кроме виконтессы Освалии?! – а к сидящей рядом тётушке я обратился более тихо: – Не волнуйтесь: просто попались плохие яйца.

Несколько человек из гостей подняли руки, затем ещё несколько, но с большей неуверенностью. Среди них оказались и герцог Давид Рибенгол и генерал Влад Савойски. Одновременно я сделал условный знак начальнику охраны, который стоял у дверей и слышал каждое моё слово. Лишь только он осознал мою команду, сразу исчез за дверью. Если гвардейцы успеют, то ни один подозреваемый человек из гостиницы не ускользнёт. И наверняка сразу подключатся все прочие службы охраны и наблюдения.

В зале повисла напряжённая тишина, и мой голос прозвучал как-то сорвано:

– Временно пострадавшие пусть пройдут в гостиничный медпункт и там примут необходимые таблетки. И скорей возвращаются за столы…

Но моего оптимизма никто не поддержал. Праздник окончился таким неожиданным событием. Хотя обстановку разрядила тётушка Освалия, когда на восклицание своей дочери:

– Ой! Мне кажется, я весь крем съела! Что теперь будет?!

Она ответила:

– Ничего страшного, дорогая! Хороший понос тебе не помешает!

А с Булькой я переговаривался постоянно:

"И как уничтожить эту гадость?"

"Пока не знаю. Но с уверенность могу сказать: пока от них смертельной опасности не исходит. Скорей всего они должны пройти определённый инкубационный период. И только потом начнётся скоротечная, возможно, атака на организм человека".

"А как со мной дела?"

"Тебе ничего не грозит. Съесть ты ничего не успел. Я держу остальной вирус в изолированной капсуле на твоём запястье. Если вирус активируется, я тут же от него избавлюсь…"

"Но как вымыть вирус из желудка тех, кто ел эту фиолетовую посыпку?!"

"Поднимай на ноги все ваши службы. Хоть какие-то данные по этим семечкам да найдутся. Можем вполне успеть обезвредить опасность прямо в организмах. Да и я не буду тратить времени даром. Только для более плодотворной моей работы находись рядом с полным набором средств и препаратов антивирусного назначения. И давай мне нужное вещество для эксперимента. Понял?"

"Сделаю!" – пообещал я и тут же включился в круговерть возникшего ажиотажа. Что и говорить: суматоха поднялась невероятная. Но все действовали чётко, сложено и организовано. Мои команды выполнялись без глупых переспрашиваний и удивлённых физиономий. Всё-таки большинство приглашённых подтвердили мнение о себе, как о людях незаурядных и совершенно не подверженных панике. Даже те четверо кандидатов со своими сопровождающими, с которыми мы познакомились на приёме у принцессы. А уж герцог Рибенгол с генералом Савойски первыми выполняли все приказы, подавая остальным пример послушания и желания содействовать собственному выздоровлению.