Текст книги "Грусть белых ночей"
Автор книги: Иван Науменко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 41 страниц)
VII
Огород Степана начинается сырым лужком, на котором растет высокая раскидистая верба. Весною здесь стоит вода, летом же шумит разнотравье. Сразу за лужком огород поднимается в гору. Его дальняя граница отмечена грушей-дичкой. Груши растут на ней твердые и кислые, но, прихваченные первым морозцем, приобретают очень приятный вкус.
Ребята – Степан, Василь и Иван – выискивают в побуревшей траве опавшие плоды. Сегодня как раз воскресенье, выходной день, и друзья угощаются последними дарами лета, одновременно экзаменуя друг друга по немецкому языку.
Учебник для шестого класса они одолели. Каждый из них знает уже более тысячи слов. Фактически всему, что окружает их в повседневной жизни, они могут дать немецкие названия – огороду, черной осенней земле, низкому серому небу, мокрым хлевам, заборам, крышам, железной дороге, по которой с шумом и грохотом проносятся товарные поезда.
Однако язык – не только слова, и слова – не только предметы. Слова вступают между собой в самые различные и сложные связи, и этими связями занимается грамматика. Не знаешь грамматики – не знаешь и языка.
– Как будет по-немецки «я иду»? – спрашивает Степан.
– Ich gehel – отвечает Василь.
– «Я пошел»?
– В имперфекте ich ging.
– В перфекте?
– Ich habe gegangen.
Степан с Иваном переглядываются, и Василю кажется, что они многозначительно улыбаются.
– Подумай, – говорит Иван. – Этот вспомогательный глагол в каких случаях употребляется?
– Во всех, – Василь растерян. Если искренне признаться, он никогда об этом не думал.
– Зачем же тогда «sein»? – В голосе Ивана звучат снисходительные нотки. Иван хочет помочь, подтянуть товарища.
– Надо говорить: «Ich bin gegangen», – безапелляционно заявляет Степан. – Вот что, ребята: собираться больше не надо. Немецкий язык подогнали, и теперь, если кто желает, пусть занимается сам. Напрасно время тратим.
То, что интерес к изучению немецкого языка стал пропадать, Василь понял еще утром. Когда друзья собрались у Степана и раскрыли учебник для седьмого класса, сразу стало ясно – текст все могут читать почти без словаря.
На лужку под вербой с такими же, как и сами, сорванцами носятся и кричат младшие братья Степана. Запускают бумажного змея. Высоко в небе трепещет квадратик бумаги, обклеенный содранными с куска фанеры полосками. Но вот он резко взметнулся ввысь и через какую-нибудь минуту оказался у самых облаков.
Василю стало как-то не по себе. На глазах рвутся дружеские связи. Вот здесь, на огородах, железной дороге, близких и дальних полях, прошло его детство. Пасли вместе со Степаном свиней, вили веревочные кнуты, раскладывали костры, пекли картошку, играли в разные игры. Бумажных змеев тоже запускали.
В застрехе Степановой хаты, под черепицей, всегда водились воробьи. Было время, когда Степан с Василем увлекались птицами: разыскивали их гнезда в лесу, на болотах, в поле. Тогда разница в возрасте совсем не замечалась, не то что сейчас. Два лишних класса, которые имеет за плечами Степан, многое значат. Как ни плохо Ольга Владимировна преподает немецкую грамматику, Бронька все равно знает ее лучше Василя.
– А все же будем собираться. Может, только не так часто. Хотя бы раз в неделю.
Степан стоит на своем:
– За неделю забудешь, что знал. Грамматику надо зубрить. А разве компанией это возможно?
Броньку не уговоришь.
Степан спешит на репетицию. Оказывается, десятый класс собирается на новогоднем вечере поставить «Павлинку» Янки Купалы. Василь воспринимает новость очень спокойно. Его не интересует ни «Павлинка», ни то, что Степан играет в этой пьесе. Что-то рвется в дружеских связях, и только об этом думает сейчас Василь.
Поляков Рог – не только ягодный и грибной лес. До последнего времени Василю казалось, что он знает каждый кустик, каждое дерево в этом лесу, зажатом Маковским большаком и железной дорогой. На деле же оказалось, что не знает! В сыром ольшанике, подступавшем к самой железнодорожной насыпи, он, оказывается, ни разу не был, не заглядывал туда. А ведь это удивительное место: тонкие ольхи сплошь увиты диким хмелем, дальше – непролазные заросли малинника, ежевики, крушины, лозы.
Лес уже голый. Под ногами шелестит золотистый ковер опавшей листвы. Василь с отцом заготовляют в Поляковом Роге дрова на зиму. Отец оплатил билет в лесничестве, и теперь они в ольшанике полные хозяева.
С Василем младший брат Никита. Сосед, путевой обходчик Евхим Коваль, с внуком Ярославом тоже пилят ольхи на дрова. Отец с Евхимом объединились, потому как надо не только отыскать сухостойные деревья, а и подпилить их, повалить, стянуть комли в одно место.
Вот уже третий день Василь не ходит в школу и работает с радостью, с каким-то особым воодушевлением, выкладываясь без остатка. Заготовить десять кубометров дров – не шуточное дело. Намахаешься топором, потаскаешь до звона в ушах острую и хорошо разведенную пилу, зато чувствуешь себя настоящим человеком. Ноги становятся упругими, дышишь полной грудью, а какой аппетит приходит! Обычный хлеб с огурцом кажутся царской едой.
Любо смотреть, как сначала медленно, словно живое, вздрогнув, клонится к земле подпиленное дерево, как оно потом, набирая скорость, с треском и гулом падает на землю. Самое трудное – стягивать, проваливаясь в топкий торфянистый грунт, бревна. Чтобы легче было носить, хлопцы распиливают их на две, три части, но все равно тяжело, натертое плечо ужасно ноет. Никита с Ярославом – им по двенадцать лет – носят только вершники, но и от этой работы увиливают. Забираются в лозняк и не подают о себе ни звука. Тогда по лесу разносится могучий бас Евхима:
– Яр-ро-сла-ав!
И так несколько раз на день.
Все эти дни Василя не покидает мысль, что он, как, впрочем, и малолетние напарники Никита и Ярослав, иначе смотрит на жизнь, чем отец и Евхим. Для Василя такая, как сейчас, работа – всегда временная. С нею он управляется лучше или хуже, зная при этом, что завтра пойдет в школу, сядет за книжку – и его тотчас захватит совершенно иной мир. И для иной жизни Василь и его друзья-товарищи готовят себя. Но ведь кто-то же должен пахать землю, сеять хлеб, выполнять тяжелую, черную работу. Кто ее будет выполнять, эту черную работу? Отец, Евхим? Они уже не молодые. Никита же и Ярослав, да и Василь, не собираются жить крестьянской жизнью...
Но вот кончили пилить дрова, и сразу были забыты все эти мысли. Словно бы и не было их. Солидный штабель двухметровых плашек возвышается в ольшанике. Осталось только перевезти дрова. Василь рад. Раньше, бывало, отапливались как придется. Сколько неприятностей и обид пережил Василь из-за дров! Вернувшись из школы, всякий раз с нетерпением ждал вечера, чтобы побежать на станцию и притащить плашку-другую... Теперь наконец всю зиму будешь свободен от этих работ.
Домой возвращаются в сумерках. Уже и звезды высыпали в небе, и серпик луны висит. В глухой тишине и неподвижности стоит лес. В черных лохматых ветвях словно притаилось что-то таинственное. Темная чаща под хмурым небом вызывает совсем не те чувства, что лес летний, зеленый...
Казалось, лес притаился, онемел. Он опушится снегом, заговорит с холодными ветрами, словно будет роптать на свою горькую судьбину, вспоминать бурную хмельную жизнь. Лес терпеливо ждет – весны и тепла...
Неожиданно в душе Василя рождается дерзкая мысль: «Надо догнать ребят! Надо готовиться самостоятельно и вместе с ними сдать экзамены за десятый класс».
Мысль эта не обрела еще четких, ясных очертаний, а уже целиком захватила его воображение. Если два осенних месяца заменили им, друзьям, несколько обычных школьных лет в овладении немецким языком, так почему же он, Василь, не может таким же образом освоить остальные предметы? Ведь сами ребята говорят: десятый класс – фактически повторение...
Василь так загорелся этой неожиданной идеей, что всю ночь не мог уснуть – прикидывал, где достать учебники, как распланировать время. Математику – алгебру, геометрию, тригонометрию – без помощи Ивана ему, конечно, не одолеть. А ведь математика – главное. Даже Иван иногда бьется над задачами...
Уснул Василь лишь на рассвете, а когда проснулся, не мешкая поспешил к Ивану, полный радужных надежд. Основное для него теперь – поддержка и помощь товарищей.
Взволнованный рассказ Василя Иван выслушал очень спокойно.
– Экзамены за десятый могут не разрешить, – рассудительно ответил он. – Все-таки выпускной класс. Вот если бы вечерняя десятилетка была, тогда другое дело...
Но вскоре Ивана тоже захватывает идея друга.
– Давай! – возбужденно махнул рукой. – Не разрешат – год поучишься. Учиться будет легко. Математику – помогу. Возьмешь мои конспекты. Задачи будем решать вместе. Нужно поскорее проскочить девятый...
Вдвоем пошли к Степану. Степан, выслушав их, вначале заколебался, но потом согласился: что ж, попытаться можно. Ребята тут же договорились сохранить планы Василя в тайне. Ни одноклассникам, ни учителям – ни слова. Об усиленных занятиях Василя будут знать только они втроем. Как и с немецким языком.
И побежали для Василя необычные, полные какой-то удивительной красоты дни. Словно бы окружающий мир стал иным. Василя только одно тревожило: хватит ли ему времени. С радостным возбуждением спешит он каждое утро к Ивану. Конечно, ничего особенного, из ряда вон выходящего он не находит в прогрессиях и логарифмах. Обычный материал. Страшно, когда не знаешь, что это такое. Приходится, конечно, думать. И то, что некоторые параграфы Василь осваивает самостоятельно, без участия Ивана, наполняет его законной гордостью. Одно дело, когда слушаешь объяснения учителя, когда тебе разжеванное кладут в рот, и совсем другое – своим умом постичь сложный, запутанный вопрос, самому разобраться в скрытом смысле безмолвной формулы и, применив ее, решить задачу.
Василь так увлекся, что на память заучивает мантиссы логарифмов, – получается экономия времени, не надо заглядывать в таблицы Брадиса или Пржевальского.
С тригонометрией да и с геометрией за девятый класс, изучающими пространственные величины, сложнее. Но тут на помощь приходит Иван и его конспекты.
Иван – способный учитель. Расхаживая по комнате, он толково и доходчиво объясняет новые главы, сам решает отдельные задачи, чтобы лучше донести Василю смысл формулы. К занятиям с товарищем Иван готовится, как настоящий учитель.
Дома Василь углубляется в конспекты, вникает в ход Ивановых мыслей – всегда четких и ясных. Иван имеет привычку решать задачи несколькими-способами, стараясь до конца понять возможности той или иной формулы. Такой метод пытается использовать и Василь.
Благодаря занятиям тригонометрией он пришел к интересному выводу: синусы, косинусы, тангенсы, котангенсы – не простая выдумка. Это величины, образующиеся от соотношений углов, сторон треугольника. Вот, оказывается, как люди измерили расстояние до планет и звезд! Два угла, сторону треугольника можно поместить на земле, остальное протянуть в пространство и таким образом высчитать расстояние от Земли до любого небесного тела.
Василь весь сияет от радости, – никто, кроме самых близких друзей, не знает о его занятиях. Придет время, узнают!..
С Надей Меделкой у него прежние отношения. Видит ее ежедневно, нарочно выходит в коридор, не спеша прохаживается возле девятого класса, только бы услышать ее голос, ее веселый смех. Надя здоровается с ним, окидывает быстрым испытующим взглядом, жмется, обнимает своих подруг. Ничего, скоро и Надя посмотрит на него другими глазами!..
Ноябрьский вечер темный, холодный, с непролазной грязью на улице. По дороге от Ивана Василь решил завернуть на станцию. Высоченные тополя стоят совершенно голые, в широких ветвях завывает ветер, на мокром столбе раскачивается электрическая лампочка, в опавшей листве шелестит мелкий осенний дождь.
Василь вошел в буфет, чтобы повидать старшую Надину сестру. Но там оказалась и Надя. Видно, забежала, спасаясь от дождя; стоя в сторонке, она торопливо перевязывала косынку, из-под которой выбивались русые завитки мокрых волос.
За столами сидели несколько запоздалых пассажиров. Один из них, старик с худым морщинистым лицом, в поношенной шинели, играл на гармони.
Мелодия хорошо знакомая. Песню поют уже года два. Василю она нравится больше других. В песне говорится о юноше, покидающем любимый город и девушку, которая обещает ждать его возвращения.
На этот раз песня как-то особенно впечатляет. И даже не песня, а все вместе взятое – дождливый вечер, засыпанная сырой листвой станция, полупустой буфет. Старик продолжал играть. Увидев Василя, Надя смутилась, хотела было что-то сказать, но, видно, застеснялась сестры и только покраснела. Василь же, переполненный чувствами к девушке и смущенный не меньше ее, тут же выскочил из буфета.
Он даже домой не пошел – долго еще бродил под дождем возле станции. В полосках света, падавшего от фонарей, тускло блестели рельсы, жестяные крыши зданий...
Василь уже знает – Надя будет играть на Новый год в пьесе, которую собираются поставить десятиклассники. Лишь одну ее пригласили из девятого – на роль Павлинки. Надя, очевидно, возвращалась с репетиции и забежала в буфет, к сестре.
То, что Надя участвует в постановке, волнует Василя. Девушка как бы открыто шагнула в тот мир, куда Василь только собирается шагнуть. Десятиклассники ее заметили, выделили.
Со станции Василь подался к Степану, чтобы взять у него книжку Янки Купалы с текстом «Павлинки». Ему вдруг захотелось еще раз прочесть эту вещь, запомнить слова, которые Надя будет произносить по ходу действия, понять ее роль в постановке.
Закрывшись в опустевшей конторе, Василь стал внимательно вчитываться в текст. И тут он понял: душа его полна противоречивыми чувствами. Роль Павлинки очень ответственная, быть может даже главная. И Надю выбрали правильно, она сыграет, но вот остальные актеры Василю не нравятся. Даже Степан взял не свою роль. Будет играть шляхтича Адольфа Быковского, чванливого и глуповатого. Играть шляхтича надо смешно, Степан же слишком серьезен для этого и вряд ли справится с ролью. Так Василь считает.
Но больше всего его возмущает, что роль учителя, которого любит Павлинка, поручили Сергею Лизюку. Какой из него учитель? Слюнтяй с мокрыми губами. И этот Лизюк будет целоваться с Надей. Неужто она так легко согласилась на это?..
VIII
Иван Скворчевский по-прежнему покупает газеты, журнал «Огонек», внимательно следит за театром военных действий. Война фактически уже отшумела. Италия накрепко завязла в Греции, и военные действия идут только в Африке, в ливийской пустыне, где Роммель ведет наступление на англичан, да продолжаются бомбардировки Лондона и других крупных британских городов.
– Гитлер захватил половину Европы. Куда он теперь бросится? – с тревогой в голосе спрашивает Иван.
Василь спокойно отвечает:
– Немцы нас боятся. Гитлер знает, что у него вылетят все зубы, если решится напасть.
– Германия сильна. Самая сильная страна в Европе...
Недавно вышла книга о первой мировой войне, об участии в ней России – со схемами, картами. Увидев книгу в библиотеке, Василь взял ее почитать. Выкроив свободное время между занятиями алгеброй и тригонометрией, он с волнением читает о наступлении русских армий под Августовом, об их окружении возле Мазурских озер, о «чуде» на Марне.
И еще одну книжку с интересом прочитал Василь – «Гитлер против СССР», написанную, видно, иностранцем, Эрнстом Генри. Автор доказывает, что Гитлер, в случае нападения на Советскую страну, войну непременно проиграет, потому что встретит мощное сопротивление не только советских людей, но и всех порабощенных народов Европы.
До этого Василя мало интересовали исторические и политические книги. Теперь же он охотно их читает.
В журнале «Полымя рэвалюцьц» – он печатается в Минске, и Василь иногда берет в библиотеке отдельные номера – напечатан роман Шпанова «Двенадцать часов войны». В романе говорится, что если Германия и выступит против СССР, то только через Северный полюс и только силами авиации, потому что сухопутные и танковые армии врага укрепленную советскую границу никогда не смогут прорвать. Но и армады фашистских самолетов ровно за двенадцать часов найдут на Северном полюсе ледяную могилу...
Значит, если война и начнется, она будет недолгой. Об этом и в книгах пишут, и в песнях поют...
Репетиции «Павлинки» тем временем идут полным ходом. Но Василь не интересуется этими репетициями, ему нет до них никакого дела. Правда, когда выпускают стенную газету, приходится оставаться после уроков. В школе в такие часы наступает тишина. В отдельных комнатах занимаются кружки, и в полуосвещенных коридорах слышен каждый шаг. Василю конечно же очень хочется заглянуть в комнату десятого класса, где разучивают роли самодеятельные артисты, но он сдерживает себя.
Василь любит школу. И старую, где учился до пятого класса, и новую, кирпичную, двухэтажную. Она построена в самом центре местечка. В старой школе какой-то особой таинственности было даже больше, чем в новой. В длинном здании под железной крышей было только три классные комнаты и учительская. Чуть поодаль стоял небольшой дом, где жили учителя. На песчаном школьном дворе успели вырасти кудрявые тополя, они всегда на ветру тихо шумели листвой.
В каждом классе старой школы можно было увидеть что-нибудь необычное. В одном, за стеклом шкафа, находилась заспиртованная гадюка, во втором – скелет человека, закрытый бумагой, чтобы подолгу не глазели; в третьем – наклеенные на листы картона гербарии, минералы в небольших ящичках.
Позже построили еще три здания, замкнув школьный плац в форме подковы. Но когда открылась десятилетка, мест все равно не хватило. В новой школе только первую зиму было холодно и неуютно. Теперь навели порядок: дров хватает, в классах тепло, пол, стены, оконные рамы покрашены; на стенах портреты, карты, диаграммы.
Красивый вид открывается из окна второго этажа. Летом виден вдали мглистый лес, зеленые поля; зимой же безбрежная снежная пелена укрывает все вокруг.
Василь все свое внимание и энергию отдает учебе. Кроме нее, для него ничего больше не существует. Словно свет клином сошелся на математике, которую Василь упорно штудирует, чтобы догнать десятиклассников, – задачи в выпускном классе трудные.
За остальные предметы Василь не беспокоится, потому что многое из того, что изучали раньше, повторяется, только в более широком объеме. Электричество проходили в седьмом классе; географии, биологии в десятом вообще нет; нет ничего нового и в программах по русскому и белорусскому языкам – в основе лежат учебники шестого и седьмого классов. Да и по истории СССР материал наполовину знакомый; кроме того, недавно выпустили новый учебник. Русскую и белорусскую литературы Василь в расчет не берет, – давно прочитаны все произведения, которые предусмотрены программой.
Остается химия, геология с минералогией и астрономия. Над химией – в десятом проходят органическую – придется тоже посидеть.
Гранит математики, если серьезно поднажать, непременно поддастся. Хорошее дело сделала для Василя Антонина Федосовна, охватив повторением по алгебре и геометрии материал предыдущих классов. При решении уравнений с одним, двумя, даже тремя неизвестными Василь чувствует себя как рыба в воде, а это очень пригодилось в дальнейшем.
Время у Василя распланировано до минуты. Ведь надо пройти и программу девятого, класса. Он, пожалуй, самый тяжелый, девятый класс, потому что весь материал, за исключением экономической географии, новый.
Отец был на дежурстве, когда привели коня – ехать за сеном. Василь едет сам с хозяевами коня – единоличниками Мирончиками, отцом и сыном. Старый Мирончик молчалив и угрюм; сын – у него на редкость красивое лицо – держится значительно проще, весело разговаривает с Василем, смеется.
У Мирончика двое сыновей – есть еще старший, но оба неграмотные. Даже читать не умеют. Жили на дальнем хуторе, и отец не пустил в школу. Между тем Коля – так зовут парня – рассуждает очень трезво, толково, рассказывает забавные истории. Василь удивляется. И вообще Василь удивляется весь этот пасмурный день. Еще нет хорошей санной дороги, и коня запрягли в телегу. Колеса громыхают по мерзлой земле, едут медленно. По обе стороны дороги ольшаник, зfросли лозы, пожухлая болотная трава. Василю словно в новинку все это. Сидя над книжками, решая задачи, он словно забыл, что есть лес, поле, замерзшее болото – широкий, многообразный мир, который не зависит от книг и живет своими законами.
На макушке березы стрекочет сорока, и Василь удивлен; словно впервые видит птицу. Такими же удивленными глазами провожает зайца, перебежавшего дорогу; пробивает каблуком ботинка ледяную корку в лужице и долго стоит как вкопанный – смотрит, как пульсирует, вырывается из ледяного плена вода.
Мирончики перемигиваются: Василь явно кажется им чудаком.
Позже, когда привезли сено, старый Мирончик поделился с отцом:
– Думал, твой как мой. Вроде бы ровесники. Но у твоего и половины нет той расторопности, что у моего Коли. Уставился в пень и смотрит. Как будто впервые видит...
Отец понял замечание Мирончика в том смысле, что Василь плохо накладывал сено. Василю, конечно, обидно – вилами, граблями умеет пользоваться с детства, – но убеждать отца не стал. Ведь он тоже ничего не знает про девятый и десятый классы.
Был еще один вопрос, беспокоивший Василя, – прием в комсомол. На школьном собрании его приняли единогласно. Но как в райкоме? Устав Василь знает хорошо, имеет общественные поручения.
Райком комсомола находится в одном из помещений старой школы. Хмурым декабрьским утром группу школьников – и Василя в том числе – вызвали на бюро.
Все опасения и страхи оказались напрасными. Василя спросили только, как учеба, и, когда он рассказал, награжденный в конце лета медалью «За трудовую доблесть» бригадир тракторной бригады Рыбак – он вместе с другими активистами заседал в райкоме – внес предложение: принять!
За это предложение проголосовали все члены райкома.
Домой Василь возвращался радостный и гордый.
Наконец наступил Новый год.
День обычный, хмурый, довольно теплый. Идет снежок.
«Павлинку» ставят в школьном клубе; клуб оборудовали в выступе здания. Убрали стену между классом и учительской. Получился довольно просторный зал. Выступ открыт всем ветрам, помещение поэтому довольно холодное. Василь всю зиму здесь замерзал, когда учился в пятом классе. Но для клуба оно в самый раз. Даже сцена есть – небольшое возвышение, отделенное от зала ситцевой занавеской.
И вот спектакль! В зале воцарилась напряженная тишина. Десятиклассники приклеили усы, бороды, однако их все узнают: Микола Райдун, Изя Цукерман, Степан Бронька, Володя Божок и еще несколько парней и девчат. Пьеса поставлена хорошо. Василь забывает, что там, на сцене, играют самодеятельные артисты. У него даже поднялось настроение, в тех сценах, где положено целоваться, он заметил, что Надя только делает вид, будто целуется. Она даже не коснулась мокрых Лизюковых губ.
Неплохо ведет свою роль и Степан, во всяком случае не хуже других. Держится на сцене уверенно и смело. А когда писклявым голосом затянул: «Плаваён галэмбi, летаён лабэндзi, з нашэго кохання пэвне нiц не бэндзэ», – зал одарил Степана дружными аплодисментами.
На сцене посадили струнный оркестр. Танцы, песни, предусмотренные пьесой, удались больше всего.
После спектакля – новогодний бал. Стулья вынесли в коридор, и в клубе начались танцы.
Еще в зале Василь заметил чернявого лейтенанта. Теперь же, приглядевшись повнимательнее, узнал его. Это был Иван Дмуховец – один из тех, кто первым закончил местечковую десятилетку. Два с половиной года назад состоялся первый выпуск, и вот Дмуховец уже лейтенант. Его широкие плечи плотно облегает зеленая, перетянутая портупеей гимнастерка с двумя кубиками в петлицах. На лейтенанте все блестит: ремни, пуговицы, сапоги, даже веселые, чуть влажные от возбуждения глаза тоже блестят.
Надя чувствует себя королевой вечера. Быстро переоделась – на ней теперь темное платье с белым воротничком, лакированные туфли-лодочки, голова повязана синей косынкой.
На Василя Надя даже не взглянула. Ее все время приглашает танцевать лейтенант, и она охотно идет. И тут Василь вспомнил: Иван Дмуховец ведь когда-то тоже играл в пьесе. Первый выпуск десятилетки ставил «Любовь Яровую» – о гражданской войне, и Иван играл в ней роль поручика Ярового.
Так же охотно танцует лейтенант и с молодой учительницей-биологичкой, той самой, которая сказала, что Василь похож на Есенина, и на квартиру приглашала. Учительница просто ест глазами лейтенанта. Сразу расцвела, оживилась и носится среди десятиклассниц, ее даже отличить от них трудно.
Настроение у Василя испортилось. В школьных спектаклях он не участвует, не обладает талантом. И лейтенантом ему еще не скоро быть. Ну и пусть! Он все равно своего добьется...
Василь незаметно покинул клуб, быстро оделся в вестибюле и вышел на улицу. Женщины изменчивы, думает он, полнясь злыми, мстительными чувствами к Наде и учительнице-биологичке. Впрочем, учительница его мало занимает, пусть себе танцует с кем хочет. Обидно за Надю. Ведь она первая его поцеловала, когда ночью проводили в лесу военные игры. А теперь делает вид, будто ничего и не было.
Ну что ж, Надя его еще плохо знает. Он тоже может быть твердым. Не бросит в ее сторону ни единого дружелюбного взгляда. Не заговорит, не подойдет на перемене. Она считает себя выше его – учится в девятом классе, играет в пьесах. Ну и пусть считает!..
Глядя на местечко, не скажешь, что оно отмечает Новый год. В окнах светятся, как всегда, огоньки, в некоторых хатах вообще темно – хозяева уже спят.
Старые люди, в том числе и родители Василя, празднуют Новый год по церковному обычаю. Их Новый год будет через две недели. К тому времени зарежут кабанчика, будет колбаса, кровянка. На сочельник – постный и скоромный – в хате будет настоящее богатство, мать наготовит массу вкусных вещей.
