Текст книги "Горячая точка"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

21.08. Пятый этаж радиотелевизионной передающей станции

Капитан выбежал из лифта. В аппаратной стало совсем темно. В темноте мерцали лампочки и индикаторы. Свет был слабым, цветным. Лица аппаратчиков походили на маскарадные маски. Моцарт, как и раньше, находился у окна. Минаев наблюдал за заложниками. Те застыли у стены. Они поняли: что-то произошло, но пока еще не знали что.

Генератор стоял посреди зала на полу. От него к усилителям тянулись десятки кабелей, на которых замерли световые блики.

– Все готово? – спросил капитан, подходя ближе.

– Так точно, – ответил Минаев.

Капитан посмотрел на аппаратчиков:

– Подключено правильно?

– Правильно, правильно. Не волнуйтесь, – ответил один из заложников.

– Я не волнуюсь, – усмехнулся капитан. – Волноваться придется вам, если что-то пойдет не так. – Он протянул руку, коснулся панели управления. – Что нажимать? – Заложники переглянулись. – Слушайте, я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Но мне необходимо, чтобы генератор заработал. И я заставлю вас его включить, чего бы мне это ни стоило. Понятно?

– Куда уж понятнее. Вон тот тумблер. Под крышкой.

– Спасибо, – капитан решительно откинул крышку и перебросил тумблер. Повернулся к Минаеву. – Если кто-нибудь из этих людей попробует выключить генератор – стреляй.

– Есть.

Воробьев направился к лифту. На ходу поднял передатчик:

– Сержант, что у тебя?

– Женщины на шестой площадке. Остальных Март и Гусь спускают в шахту. Минут через двадцать закончим. Управились бы раньше, да пока парашют нацепишь, пока объяснишь, что к чему. И потом, они же прыгать боятся. Цепляются за поручни – не оторвешь. Коксу приходится их чуть не силком спихивать.

– Внизу волнения не заметно?

– Нет. Крик ветром относит.

– Заканчивайте, и спускайся вниз. Твое место на третьем этаже. А я займу позицию на смотровой площадке.

– Хорошо.

Капитан вошел в кабину и поехал вверх, проверяя на ходу обойму в автомате.

21.34. Лифтовая шахта

Крот-1 замер, стоя на последнем крюке. От края провала его отделяло не больше тридцати сантиметров, и он в любой момент мог выбраться наружу, но пока не торопился. До десяти ещё было достаточно времени, а спецназовец не хотел, чтобы пострадал кто-нибудь из заложников. Он несколько раз увидел террориста – совсем молодого парня, немного похожего на Есенина, – но стрелять не стал. Тот все время двигался. На линии огня то и дело появлялись заложницы.

– Садитесь вот здесь, – услышал спецназовец голос террориста. – Тут удобнее и не так дует. – Ветер уносил слова вверх, парню приходилось почти кричать. – Что? Я понимаю, но здесь безопаснее, чем наверху.

Террорист отошел к центру площадки и посмотрел вверх. Колодец находился в двух шагах за его спиной.

Крот-1 уцепился за край провала, подтянулся и рывком вытолкнул тело из колодца. Через секунду он был на ногах. Вскинул «вал», под стволом которого был примотан электрический фонарь, прицелился. Женщины от испуга завизжали. Террорист увидел на стене свою тень и пятно яркого света, начал оборачиваться, и в эту секунду короткая очередь прошила его сердце. Шипение выстрелов потерялось за воем ветра.

Март так и не понял, что произошло. Он умер мгновенно.

Террорист рухнул ничком на бетонный пол. Крот-1 опустился на колено и поднял автомат стволом вверх, прикрывая товарищей, которые появлялись из колодца, словно чертики из табакерки. Крот-3 прижал палец к губам, показывая женщинам: тихо!

Те понимающе закивали, визг моментально смолк. Спецназовцы отбегали к стене. Крот-2 дотянулся до антиблокиратора лифтовых дверей, нажал на него, и створки плавно отошли в стороны. Штурмовики один за другим ныряли в предбанник. Вторая дверь, за которой начиналось фойе, открывалась нажатием одной клавиши.

Двое спецназовцев встали по обе стороны от двери, двое по центру. Крот-1 кивнул: «Готовы». Крот-3 поднял руку с тремя оттопыренными пальцами: «Раз, два, три!» Нажатие кнопки. Створки.

Жека, прятавшийся за стеной, услышал легкий гул мотора. Он не ожидал нападения сзади, подумал, что кто-то из ребят спустился к ним в подкрепление, потому и не обернулся. А полсекунды спустя вдруг сообразил, что резкий свет, который он видит, вовсе не похож на мягкий, приглушенный, отбрасываемый лифтовыми люминесцентными светильниками.

Жека, как и Март, не успел обернуться.

Змей, стоявший чуть правее главной двери, заметил свет фонарей, услышал стук ударившегося о камень автомата, резко повернулся, но его не готовили к ведению боевых действий против штурмовиков Антитеррористического центра. Как солдат Петр Полесов был хорош, но штурмовики оказались лучше подготовленными. Они были совсем немного проворнее, ловчее, быстрее. Однако именно это «немного» и сыграло решающую роль. Все та же шелестящая очередь, и Змей сполз на скользкий пол, ткнулся затылком в мрамор.

Пастор оказался единственным, кто успел выстрелить. Он ушел перекатом в сторону, вскинул автомат, нажал на курок. Однако яркий свет электрических фонарей ослепил его, и он промахнулся. Пули ударили в стену, откалывая куски мрамора. Второго шанса у Пастора не было. Мгновение спустя он получил пулю в грудь, выгнулся дугой, хрипя, захлебываясь собственной кровью, и затих.

Штурмовики осторожно, бочком, короткими бесшумными шагами приблизились. Крот-2 опустился на колено, попытался нащупать на запястье Пастора пульс, повернул кулак оттопыренным большим пальцем вниз.

Крот-1 указал вперед на темнеющую в конце фойе дверь: «Туда».

Штурмовики побежали, прижимаясь к стенам. Двое по правой стороне, двое по левой. Остановились у двери. Пара за стенами, пара перед створкой. «Раз, два, три!»

Крот-3 нажал на ручку, рывком распахнул дверь. Крот-1 и Крот-2 быстро шагнули вперед.

Сам генератор располагался в другом помещении, но здесь, в башне, находился главный рубильник, с помощью которого он приводился в действие. Яцек стоял перед высоким железным «шкафом», сплошь усеянным ручками, тумблерами, разноцветными лампочками, и читал пояснительные таблички. Очередь. Террорист ударился о дверцу распределительного шкафа и, оставив на краске кровавый смазанный след, повалился на бок.

Крот-4 остался в комнате, остальные быстро пошли по этажу, осматривая углы. У дверей Крот-1 остановился и повел стволом автомата. Желтый электрический «зайчик» послушно описал круг на стекле.

Штабисты, напряженно наблюдавшие за башней, с облегчением перевели дух. Они заметили лучи электрических фонарей раньше и поняли, что группе «Крот» удалось благополучно проникнуть в башню. Но вот удастся ли им обезвредить террористов и взять под контроль дублирующий генератор?

Теперь же Ледянский сдержанно улыбнулся. С полным правом. Первая часть операции по освобождению заложников и уничтожению особо опасной террористической группы завершилась успешно.

– Они это сделали! – восхищенно пробормотал Четвертаков. – Какие парни! Черт побери, какие парни!

– Они просто профессионалы, выполняющие свою работу, – пожал плечами Чесноков. Похвала оказалась приятной, поскольку относилась к их ведомству. – Но не буду спорить. Это действительно отличные парни.

– Смотрите, они подают какие-то знаки! – прошептал Трошин. – Раз, два, три, четыре, пять. Пять раз моргнуло. А теперь темно. Снова моргает. Пять раз. Что бы это значило?

– Они обезвредили пятерых террористов, – объяснил Третьяков. – Отличная работа. Просто превосходная, – он повернулся к Ледянскому. – Поздравляю вас, генерал. Вам есть чем гордиться.

– Значит, террористов осталось всего шестнадцать, – сказал раздумчиво тот. – Ну что же. У нас есть повод для оптимизма.

– Эти гон.-.ы только на войне драться и могут, – с неприкрытой злостью заключил Четвертаков. – Герои, туда их мать. Да и там-то... Стариков семидесятилетних стрелять да сикух малолетних портить. Это они могут. Тут они, бля, герои. А против настоящих солдат воевать – сопледоны.

21.34. Горки-9

Собравшиеся у ворот резиденции репортеры, ждавшие дальнейшего развития событий, вдруг увидели, как из дома вышел человек. Был он одет в костюм-тройку и являл собой идеальный образчик охранника. Человек шел, пошатываясь, словно слепой. Казалось, у него болит все тело, сводит руки и ноги.

Он задрал голову и неестественно выгнул шею, пошатнулся и рухнул ничком на чистый, без единого пятнышка грязи асфальт. В доме кто-то закричал. С хрустом вылетело стекло. Из стоявших у дома машин начали выскакивать шоферы и охрана. Все они бежали к воротам, но падали, сраженные невидимым оружием. Кто-то повис на распахнутой дверце. Один из водителей успел даже добежать до ворот. Глазам телерепортеров предстало кошмарное зрелище: перекошенное ужасом лицо, кривящиеся белые губы, глаза, вылезающие из глазниц. Шофер прохрипел что-то нечленораздельное, вцепился в чугунную ограду, словно хотел вырваться из этого ужасного места, и сполз на землю.

Журналисты переглянулись. Деловитый оператор в ужасе опустил камеру.

– Ты успел снять? – спросил у него кто-то, стоящий рядом.

– Что?

– Я спрашиваю: ты заснял это?

– Да.

– Все заснял?

– Все.

– Отлично! – Репортер оглянулся. – Мне необходимо позвонить. Стой тут.

– Зачем? – спросил тихо оператор. – Все уже кончилось.

– Все кончится, когда скажет начальство.

«Репортер» отошел в сторону, достал из кармана сотовый телефон, набрал номер. – Алло. Это Путник-3...

21.36. Лубянка

Беклемешев вошел, почти вбежал в кабинет, остановился у стола, принялся рыться в папке. И тотчас же следом вошел Балков:

– Зиновий...

– Подожди, Володя,– перебил майор торопливо. – Времени нет. У меня тут список машин был.

– Каких машин?

– Тех, что в колонне шли. Черт! – Беклемешев рылся в папке, но списка не находил. – Он лежал... Ага, вот, нашел. Володя,– Беклемешев протянул Балкову список. – Немедленно беги к компьютерщикам, пусть проверят номера всех машин. Кроме броневика и «Газели». Понял? Быстро!

– Зиновий!

– Немедленно, Володя!

– Хорошо, – ответил тот отчего-то сухо. – Сейчас.

– Постой! В новостях передавали о месте пребывания Президента?

– Передали.

– Сытин сообщил об эвакуации?

– Сообщил.

– И что?

– Президента и тех, кто был с ним, немедленно перевезли на вертолете в Барвиху.

– Хорошо. Иди.

– Зиновий, может быть, ты меня выслушаешь?

– Потом, Володя. Вернешься – выслушаю обязательно.

Балков, не говоря больше ни слова, вышел. Беклемешев же сорвал трубку телефона, набрал номер:

– Дежурный, майор Беклемешев беспокоит из оперотдела. Соедини меня с Антитеррористическим штабом. С генералом Ледянским. Давай.

Ползли за окном машины. Город жил своей жизнью. Наверное, сейчас кто-то думал и о башне. О террористах, засевших внутри и выдвигающих какие-то странные требования. Но мало кто думает о тех, кто пойдет убивать засевших в башне. И лишь единицы подумают о людях, отдающих приказ вторым пойти и убить первых.

– Генерал Ледянский, – послышался в трубке уверенный, сильный голос. – Слушаю вас, майор.

– Товарищ генерал, – начал Беклемешев. Он вдруг понял, что не знает, с чего начать свой рассказ. Да и что конкретно говорить, не знает тоже. История выглядела слишком невероятной. Ее следовало рассказывать в мелочах, анализируя и аргументируя каждый шаг. Террористов и той, второй, стороны. Куча мелочей. А сослаться на бывшего пациента психбольницы... Так он ведь сумасшедший, что с него взять. Беклемешев стиснул зубы. – Товарищ генерал.

– Слушаю, слушаю, – ответил Ледянский.

– Прошу вас отменить штурм.

В трубке повисло тяжелое молчание, а затем Ледянский категорично ответил:

– Это совершенно невозможно. Штурм начался. Одна из наших групп уже внутри башни.

– Остановите их, товарищ генерал. По имеющейся у нас оперативной информации к делу непосредственно причастно Министерство обороны. Внутри башни находится генератор ультранизких частот, похищенный сегодня из броневика. С его помощью террористы намеревались убить Президента и остальных лиц из приведенного ими списка.

– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите, майор? – Голос Ледянского словно налился свинцом. – У вас есть неопровержимые доказательства ваших... фантастических обвинений?

Беклемешев понял, что генерал едва не произнес слово «бредовых». И правильно, человеку со стороны все это напомнило бы именно бред параноика.

– Доказательства внутри башни.

– Значит, наши штурмовые группы захватят башню, мы обнаружим эти доказательства и рассмотрим их. Если вы правы, причастные к теракту понесут заслуженное наказание. Все. У меня нет времени на дальнейшие разговоры.

– Если вы начнете штурм – доказательства погибнут! – В трубке забились короткие гудки. Беклемешев чертыхнулся. Набрал другой номер. – Дежурный, майор Беклемешев. Мне срочно нужна машина. Возьми любую! Плевать! Хоть генеральскую! Да, под мою ответственность!

Он выбежал из кабинета и нос к носу столкнулся с Балковым. Тот выглядел озабоченным, но не более.

– Зиновий, одной машины нет в списке. Черная «Волга». Вот. Этот номер вообще не зарегистрирован в ГАИ.

– Твою мать! – выругался зло майор. – Сволочи! Какие же сволочи!!! Где Сытин?

– Он уехал.

– Какого дьявола? Почему его нет на рабочем месте, когда он нужен больше всего?!

Он побежал по коридору, но Балков окликнул его:

– Зиновий! Послушай меня!

– Некогда, Володя! Пошли, расскажешь на ходу!

– Это нельзя на ходу, Зиновий.

Беклемешев остановился, вернулся. Он вдруг понял, что случилось что-то страшное. Очень страшное.

– Володя, что случилось?

– Боря Сергеев погиб. Андрей поехал туда.

– Как? – шепотом спросил майор.

Ему вдруг показалось, что весь мир обрушился ему на спину, и от этой непосильной тяжести захотелось присесть. Хотя бы на пол. Плевать, что подумают другие. Однако Беклемешев только набрал побольше воздуха в грудь и медленно выдохнул.

– Там очень узкий отрезок дороги. И темный. А из городка как раз вывозят грунт со стрельбища. Их «Волгу» занесло, шофер впереди идущего грузовика затормозил, а сзади догнал второй самосвал. Шофер и Боря умерли на месте. Мы думаем, что это убийство.

– Почему?

– Боря позвонил минут за пять до катастрофы, сказал, что обнаружил какие-то трупы. Правда, не объяснил где. Сказал, приеду, все напишу в отчете...

– Они заметают следы, – медленно проговорил Беклемешев. – Эти гады заметают следы. Та-ак. Володя, собирайся, поедешь со мной.

– Куда?

– К башне. Нам надо успеть до начала штурма. В башне неопровержимые доказательства вины людей из Министерства обороны. Именно они организовали всю эту кашу. Если начнется штурм – доказательства будут уничтожены. Нам нужно поторопиться. Сейчас... – он посмотрел на часы, – без девятнадцати. Штурм назначен на десять. Еще можем успеть.

– Не спеши, Зиновий. Они все равно не остановят штурм.

– Почему? Если мы поторопимся, то успеем до начала. Еще можно...

– Они не остановят штурм! – повысил голос Балков. – Час назад, сразу после эвакуации из Горок, по всем каналам НЧ-связи прошел непосредственный приказ Президента. Террористы должны быть уничтожены любой ценой. Неужели ты не понимаешь, они боятся, что у этих парней что-то на них есть. Какие-то документы, доказательства, бумаги, еще что-нибудь. Как бы ты ни старался, что бы ни говорил, штурм все равно не отменят. Понял теперь?

Беклемешев прикрыл глаза. Усмехнулся зло.

– Значит, вот так мы играем теперь? Втемную? Ну ладно, твари. Ладно. Втемную так втемную. Сами напросились.

Он уже спокойно, не торопясь, спустился по лестнице. Синий «жигуленок» службы наружного наблюдения стоял у дверей. Беклемешев забрался на переднее сиденье, приказал шоферу:

– В «Останкино». К телебашне.

22.00. «Останкино». Башня. Штурм

Воробьев поднял передатчик:

– Минаев, выключай генератор. Достаточно, – и улыбнулся. По расчетным данным, хватило бы и получаса облучения, но он на всякий случай выдержал час. Теперь все в порядке. Он умрет с чистой совестью. Его ребята сделали то, что должны были сделать как граждане, которым не безразлично будущее их страны. Он еще раз нажал кнопку вызова, скомандовал: – Личный состав, слушай мой приказ. К бою! Внимание на четыре сектора! Сержант, спускайтесь на смотровую площадку. Здесь нужен человек. Сынки, покажем этим гадам, что в нас, несмотря ни на что, живо солдатское мужество.

За стеклом возник тупой тяжелый гул. Воробьев не услышал бы его, если бы не пулевое отверстие в стекле. Но сейчас различил и узнал. Это рокотали лопасти вертолетов.

– Яцек! – резко выкрикнул капитан в микрофон: – Свет!

Темнота. Ни один прожектор не вспыхнул. Не превратилась ночь в электрический день. И тогда капитан понял: ОНИ уже здесь. Внизу. Значит, его ребята, те, кто был на первом этаже, умерли. Погибли, не успев подать сигнала. Да, против них бросили крепких парней.

На всякий случай он вызвал:

– Пастор! – Тишина. – Змей! Жека! – Нет ответа. – Март! – И снова молчание. – Всем внимательно смотреть за спину. Противник занял первый этаж. Вероятно, они попробуют прорваться через лифтовую шахту.

– Командир! – крикнул в динамике Кокс. – Вижу «вертушки». Четыре! Нет, шесть! Две – в полукилометре, остальные – в километре от нас!

– Снайперам взять воздушные цели! – скомандовал капитан.

В эту секунду вспыхнул невыносимо яркий свет. Он за мгновение испепелил мозг капитана, разорвался под черепом, словно граната. Выдавил глаза, и наступила полная, абсолютная темнота. Капитан почувствовал, как его голова, переполненная раскаленным свинцом боли, плавится, сморщивается, словно ядро гнилого ореха. Он закричал и, сдавив изо всех сил виски ладонями, покатился по полу.

Вертолеты резко взмыли вверх. В белом кипящем свете прожекторов башня сверкала, будто сделанная изо льда. Сразу стали видны люди внутри. Крохотные, как муравьи.

Очкарик приник к винтовке. Он не сомневался в том, что попадет, но для этого нужно было довериться оружию, слиться с ним. Оно само поможет, подскажет, как и что лучше сделать: когда затаить дыхание, в какой момент потянуть спусковой крючок.

Чуть правее и ниже поднималась «вертушка» с белозубым и «пахарем». Еще ниже, у них под брюхом, прошла тройка «Ми-28». Они, словно хищные птицы, устремились к долгожданной добыче.

Очкарик закрыл левый глаз и затаил дыхание. Вот она – его мишень. Самого террориста не видно, только голова торчит из-за кромки люка. Сложный выстрел, сложный, но для четырехсот метров вполне приемлемый. Выгляни-ка еще раз, дружок! Словно услышав этот мысленный посыл, террорист чуть подался вперед. На мгновение стали видны шея и даже плечи. Очкарик воспользовался моментом и плавно спустил курок. Отдача была дикой. Стрелка едва не опрокинуло на спину. Однако за сотую долю секунды до того, как приклад ударил его в плечо, он понял, что попал. Точно, красиво, грамотно.

По резко возникшей какофонии звуков сержант догадался: штурм начался. Кокс матернулся азартно, задвинул автомат за спину и, подхватив «РПГ», принялся вставлять в ствол бронебойный заряд.

– Как мне весело! – зло орал он. – Как мне, твою мать, весело!

– Кокс! – крикнул сержант. – Кокс!!!

За ревом ветра его слова не долетали до товарища. Сержант поднялся на пару ступеней, дернул Кокса за ногу. Тот вздрогнул и чуть не упустил гранатомет.

– Блин, сейчас бы слетел! – проорал он. – Ну чего?

– Смотри здесь, а я пойду вниз! Помогу ребятам на смотровой.

– Давай! – Кокс снова повернулся к люку. – Ну, подходите, гады! Хоп, хоп, хоп, хоп.

Сержант успел спуститься ступеней на пять, когда над самой его головой что-то загрохотало. Мимо, задев его по плечу, пролетел гранатомет и ударился о стальное основание лестничной площадки. Сержант посмотрел вверх. Кокс висел, зацепившись ногой за ступеньку. Половина головы у него была снесена, словно кувалдой.

– Черт, Кокс, как же ты так подставился, брат! – Сержант снова полез вверх. Кровь капала ему на лицо, на комбинезон, на руки. Долез, подхватил тело, пристроил поудобнее, бормоча: – Что же ты, брат? Как же ты так, а? Вот и оставь вас, салаг, без присмотра.

Он поднял автомат, передернул затвор и приподнялся, высматривая цель.

Очкарик спокойно, как на стрельбище, вложил новый патрон в ствол, закрыл затвор, приник к прицелу. Мишень поражена. Задание выполнено. Можно было бы и уходить, но... Там, у люка, он заметил движение. На площадке еще один террорист, а это означало, что группа по-прежнему не может свободно высадиться на крышу. Их встретят огнем. Погибнут пусть и незнакомые ему, но все-гаки воюющие на его стороне парни. Очкарик этого допустить не мог. Он тоже был профессионалом. Смотрел сквозь паутинку перекрестья на террориста, ъ, тот, выискивая цель, находящуюся в зоне поражения, приподнимался все больше и больше. Голова, шея, грудь! Выстрел!

Сержант успел почувствовать боль, но была она короткой, как росчерк молнии. Странное уютное тепло мгновенно разлилось по телу. Он увидел свет, необычайно яркий и приятный одновременно. А еще он увидел девушку. Ту самую, которую нес сегодня на руках. И вокруг ее невесомой фигуры горел жемчужно-матовый ореол. Сержант выпрямился во весь рост, навстречу ей и свету, покачнулся и повалился спиной.

Полет был короток. Удар о стальные ступени сломал ему шею. Но он уже был мертв и ничего не почувствовал.

Очкарик улыбнулся довольно и крикнул в микрофон:

– Отход!

Вертолет резко завалился набок и уплыл в сторону посадочной площадки.

Далеко внизу заревели двигатели бронетранспортеров. И от телецентра накатил мощный гул: подходило еще одно звено «Ми-28».

Звонко захлопали гранатометы, «выплевывая» дымовые гранаты.

Волк растерянно оглянулся. Он не мог здесь оставаться. Его помощь была нужна внизу, но... как быть с заложниками? Впрочем... Им ведь не сделали зла?

Их никто не трогал. Ну, может быть, эти двое придурков, но заложники – нормальные люди. Они должны отличать солдат от выродков. Хорошо еще женщин вывели. Не то такое бы сейчас началось – страшно подумать.

– Ложитесь, – скомандовал Волк. – На пол, лицом вниз. Головы закройте руками. Хорошо? И не двигайтесь. Пока вы лежите – вам ничто не угрожает. Они не станут стрелять в заложников.

Мужчины покорно начали ложиться. Двое переглянулись, подмигнули третьему. Тот едва заметно кивнул четвертому. Первый опустил руку за спину, сунул пальцы за воротник и нащупал приклеенный к спине пластырем метательный нож – отточенную тонкую пластину. Волк ничего не замечал. Мыслями он был в бою. Стрелял, защищал себя и своих друзей. Приоткрыв дверь, Волк посмотрел вниз, прислушался к реву винтов и крикам, доносившимся со смотровой площадки. В этот момент «Метатель» резко выпрямился. Блестящая стальная «рыбка» дважды перевернулась в воздухе и вонзилась Волку в шею, чуть выше ключицы. Кровь потекла из пореза за воротник. Террорист поднял руку, пытаясь зажать рану, нащупал плоскую холодную рукоять ножа и повернулся. В глазах его застыло изумление. И тотчас «чистильщики» потянули из-под воротников небольшие пистолеты с глушителями. Две пули вошли Волку в грудь. Однако он еще держался на ногах. Сделал шаг, второй. По губам его потекла черная, как гудрон, кровь. Еще один выстрел – и вместо правого глаза у террориста образовался бурый провал. Волк ничком рухнул на ковер. Остальные заложники несколько секунд молчали, не находя в себе сил вымолвить хотя бы слово. И вдруг загомонили все разом. Громко, оживленно. Кто-то засмеялся, кто-то, наоборот, опустился на пол.

Один из «чистильщиков» быстро подошел к трупу, поднял автомат, достал из подсумка запасные обоймы и повернулся. Ствол оружия был направлен на заложников. Смех и разговоры начали мало-помалу стихать.

Остальные «чистильщики» отошли к двери, и тогда первый совершенно невозмутимо нажал на курок.

Броневики легко смяли невысокий забор и, набирая скорость, покатили вперед. Они начали атаку, как и планировалось, с четырех сторон, от углов ограждения к башне. В каждом сидело по четыре штурмовика. По команде водителя они должны были выпрыгнуть из машин и под прикрытием пулеметного огня ворваться на первый этаж.

Бронемашины легко преодолели половину расстояния, отделявшего их от башни, когда из окна третьего этажа вдруг вылетел сгусток огня. Оставляя за собой шлейф дыма, он устремился к БТРу, идущему слева. Водитель заметил выстрел, нажал на тормоз, и броневик резко остановился, «клюнув» носом землю. Штурмовики в кузове повалились на пол. Секундой позже граната угодила в триплекс БТРа и взорвалась, выбросив в стороны длинные языки пламени. Столб огня окутал бронемашину. Осколки брони и раскаленная плазма мгновенно убили техника-водителя. И тотчас же на башне зарокотал пулемет. Длинные очереди звучали, как нескончаемая барабанная дробь. Следом заголосил второй пулемет. Очевидно, они заполняли паузы между выстрелами гранатомета. Налетел ветер и погнал клочья черного маслянистого дыма, смешивая его с бело-серым, бьющим из дымовых гранат.

В «РАФе» Ледянский схватил рацию, заорал в микрофон истошно:

– Выключите прожекторы! Выключите прожекторы!

Свет внезапно погас, но было уже поздно. Пламя, пожиравшее БТР, освещало достаточно широкую площадь, чтобы террористы могли вести прицельный огонь. Вот из заднего люка бронемашины выскочили люди, побежали, стремясь найти укрытие, но упали, срезанные пулеметной очередью.

И тут же рвануло на подъездной дороге, у хозсектора. Еще один столб пламени взметнулся в темное небо. Отблески огня отплясывали на стенах башни, ухмылялись на стеклах, разрисовывали рыжим низкие облака. Гулко взорвался бак подбитой машины. Гигантское озеро пылающей солярки разлилось по хрупкой молодой траве. Хлопали, взрываясь, пулеметные патроны.

Удав осторожно прокрался по зданию ГЦУМС, свернул в длинный переход и через него попал на улицу. Несмотря на эвакуацию, народу хватало. Техники, обслуживающие прожекторы, охрана. Леня Удав огляделся. Чуть поодаль стояла колонну грузовиков. Водители, собравшись у головной машины, курили, переговаривались вполголоса.

Удав свернул влево, в проезд Дубовой Рощи, и тут же увидел БТР, рядом с которым толпились спецназовцы. Подгоняли амуницию, проверяли оружие. Леня шарахнулся к забору, перепрыгнул через него, пригнулся и быстро пошел к стоянке. От дороги его скрывали кусты, и пробежавший мимо – от башни к высотке – человек его не заметил.

– Штурмовать надумали? – пробормотал Леня себе под нос. – Давайте-давайте.

Прижимая к себе автомат, он быстро пересек открытую площадку стоянки и нырнул за будку охранника. Здесь его не могли увидеть спецназовцы, стало быть, можно передвигаться спокойнее. Однако не следовало забывать и о тех двоих, что сидят на крыше ГЦУМС. Из «драгунова» положат – делать не хрена. Леня прикинул маршрут. Под кроны деревьев, под защиту толстых дубовых стволов. По тропинке было бы быстрее, но и стрелять ему в спину удобнее. Значит, левее тропы и бегом к ограждению автопарка. Его шансы примерно пятьдесят на пятьдесят. Через забор, потом через автопарк, снова через забор, пересечь подъездную дорожку, по галерее – и он в башне, у своих.

Взревел за забором двигатель БТРа. Мгновение спустя зарокотали вертолетные винты. Где-то совсем рядом. Леня понял: штурм начался. Он несколько раз мощно выдохнул и решительно рванул через парк. Побежал, петляя, как заяц, уклоняясь от возможного выстрела в спину. Уже на бегу услышал рваный грохот – БТР вышиб ворота на подъездной дороге.

Удав долетел до ограды автопарка за считанные секунды, вскарабкался на забор, спрыгнул вниз и побежал мимо хозпостроек к гаражным боксам. В темноте башня ощетинилась огоньками выстрелов. Басовито гудели пулеметы. Несколько раз хлопнул «РПГ».

Удав легко перескочил через небольшой заборчик, отделявший хоззону от автопарка, и тут же увидел БТР, на полном ходу катящий к башне. Укрепленный на броне прожектор выхватывал из мглы серые клочья дыма. Они бежали по воздуху, словно стая призрачных волков. Удав пригнулся.

Внезапно под днищем БТРа родился оранжевый шар. Пламя разрасталось моментально, сметая все на своем пути. Тяжелую бронированную машину подняло в воздух метра на три, перевернуло и отшвырнуло прочь с легкостью надоевшей игрушки, которую отшвырнул капризный ребенок. БТР перевернулся и упал на башню, колесами вверх. Резину уже пожирал огонь, выплевывая черные объедки дыма.

Удав оглянулся. Справа, на подъездной дорожке, больше никого не было. Очевидно, пехота сидела внутри машины. Леня ухватился за металлическую балку, вскарабкался на крышу бокса, разбежался и прыгнул через четырехметровую ограду на дорожку. Метрах в пяти от него полыхал БТР, а справа накатывал второй. Он оказался гораздо ближе, чем предполагал Удав. Мчал вперед, развернув пулемет в сторону башни. Тяжелый «прибой» внезапно задрожал, как в агонии, на рассекателе расцвел бутон желто-белого огня. Злобная очередь слилась в сплошной однообразный гул. Сверху, с площадки третьего этажа, на мгновение заглушив все остальные звуки, хлопнул одиночный выстрел мощной снайперской винтовки. «Прибой» захлебнулся бесконечной очередью и умолк.

Удав, согнувшись почти пополам, побежал к галерее. Он влетел под тонкую жестяную крышу... зацепив ногой тонкую проволоку растяжки. Это была противопехотная мина, установленная Коксом как раз на случай прорыва спецназовских штурмовиков. Удав успел понять, что ему уже не спастись, и все– таки инстинктивно рухнул на дощатый настил галереи, закрывая голову руками. .

Через секунду белое облако огня, густо перемешанное с осколками жести, поглотило очередную жертву, разорвав тело солдата в клочья.

– Черт, что там происходит? – нахмурился Четвертаков. – Я ни хрена не понимаю.

– Этого-то я и боялся, – ответил Третьяков. – Они предусмотрели подобное развитие событий и, по всей видимости, заминировали подъездную дорогу. – Полковник повернулся к мрачному Ледянскому: – Если вам дороги ваши люди, прикажите машинам отойти.

Тот послушно поднял рацию:

– Группам «Альфа» и «Бета» немедленно отходить! Повторяю. «Альфа» и «Бета», немедленно отходить! Как поняли, прием?

– База, я – Альфа. Вас понял. Отходим.

В эфире звучали чьи-то крики, мат, автоматные очереди.

– Бета, мы отходим! У нас пятеро «двухсотых» и один «трехсотый»!

– Отходите, – приказал еще раз Ледянский и опустил передатчик. – Черт возьми, а так все славно началось.

– Ничего еще не закончено, – рассудительно заметил Третьяков. – В башне команда «Крот». «Дельта» как раз сейчас должна высадиться на крышу. Снайпер доложил, что снял двоих террористов. С главарем что-то не так. Он упал в самом начале боя. Видимо, его ранил кто-то из своих. Вторая команда снайперов тоже сняла одного. Итого, девять из двадцати одного. Не так уж и мало, если подумать. У наших парней в башне все еще очень неплохие шансы. Отзывайте вертолеты огневой поддержки. В них больше нет нужды. На смотровой площадке всего один террорист. С заложниками еще один. Палить по конференц-залу все равно нельзя, а «Дельта» их обоих нейтрализует за секунду. Эти парни – войсковики. Может быть, они очень хорошие солдаты, но полевые. Против наших штурмовых групп им не устоять. Так что нет нужды разносить половину башни из-за двух человек. И уж тем более нет нужды подвергать риску жизни заложников.