Текст книги "Горячая точка"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

10.11. Грунтовая дорога. 7 километров от поселка Алферово

Со стороны Васильевского к Алферову полз грузовик. Длинный, как кишка, рефрижератор «МАЗ». Тяжелый «холодильник» время от времени увязал в грязи «плывущей» дороги. Мощный мотор взревывал надсадно, вытягивая неповоротливое автомобильное тело из жидкого глинистого месива. Перед Алферовом грузовик свернул на уходящую в сосново-березовый лес плотно утрамбованную дорогу, засыпанную гравием. Теперь дело пошло на лад. Машину потряхивало и чуть «водило», но это было куда лучше, чем купание в жирных лужах. Километра через три путь преграждал полосатый красно-белый шлагбаум со скучающим часовым, сидящим в крохотной будочке. Дальше шла закрытая зона, подведомственная Министерству обороны. Проезд гражданских машин на территорию объекта был строжайше запрещен. Часовой стоял на тот случай, если какой-нибудь гражданский «чайник» сдуру решит свернуть на эту, к слову сказать, не отмеченную ни на одной карте дорогу.

Не доехав до шлагбаума примерно километр, рефрижератор принялся разворачиваться. Длинный кузов мешал, все норовя сползти в кювет. Однако минут через семь этих автостраданий задача наконец была выполнена.

Капитан, выпрыгнувший из кабины рефрижератора, огляделся. Собранный, быстрый, деловитый. В нем не осталось и капли от давешней задумчивости. Напротив, он казался окрыленным. Следом за ним появился сидевший за рулем широкоплечий красавец сержант. За спиной у него висел «вал». Такими автоматами была вооружена вся группа. Более тяжелое оружие до поры лежало в грузовике. На данном этапе операции в нем не было необходимости.

Сержант обошел грузовик и открыл дверь кузова. Сидящие внутри солдаты, затянутые в пятнистые камуфляжи, выпрыгивали в солнечный день, останавливались, разминая мышцы, потягиваясь, проверяя оружие. Хрустел под ногами гравий, урчал мощный двигатель грузовика, в голом еще лесу очумело орала ранняя пичуга. Капитан вдохнул полной грудью, подошел к солдатам, которые вытягивались в подобие шеренги. Четырнадцать человек, не считая его и сержанта. Один из этих четырнадцати – верткий, отчаянный парень по прозвищу Кокс – с обезьяньей ловкостью вскарабкался на крышу кузова, распластался, чтобы не быть увиденным с земли. Крикнул:

– Порядок!

Сержант прикрыл створку, повернулся к капитану. Тот скомандовал коротко:

– Личному составу проверить оружие.

Солдаты отщелкивали магазины, проверяли наличие патронов, вставляли снова и клацали затворами, загоняя патроны в стволы.

– Занять боевые позиции,– спокойно добавил капитан.

– Жека, – сержант повернулся к невысокому рыжему парню с фигурой борца, – встанешь дозорным. Связь каждые десять минут.

– Понял, Бугор, – кивнул тот и потрусил к шлагбауму.

Сержант, а его прозвище в группе было именно таково – Бугор, – проводил солдата взглядом, затем обернулся к остальным:

– Работаем, ребята. Если кто забыл, напоминаю: первая точка – Пастор и Волк...

Рванули с места, перевалили через дренажную канаву и скрылись за «подгнившим» сугробом.

– ...вторая – Фриц и Яцек...

Эти нырнули за куст по другую сторону дороги. Так и шло: пара вправо – пара влево.

– ...третья – Поляк и Гусь, четвертая – Змей и Профессор, пятая – Минай и Март, шестая – Моцарт и Удав. Седьмая – Дело и я. Поехали!

Солдаты отбегали к обочинам, прятались. Да так, что и не углядеть. Каждый из них знал роль, отведенную ему в операции. Все было оговорено еще несколько недель назад. Укрытия присмотрены и подготовлены. Оставалось только делать дело. Выполнять приказ. Через несколько секунд на дороге остался лишь грузовик и две фигуры – капитана и сержанта.

Сержант прошелся, вглядываясь в мертвые заросли кустов, в уродливые шапки черных сугробов, пытаясь различить за ними человеческие фигуры, ничего не заметил и, удовлетворенно кивнув, вернулся к грузовику.

– Все готово, – доложил он капитану.

– Хорошо, – тот смотрел мимо сержанта, на дорогу, на темнеющий хвоей лес, на ноздреватые проплешины тающего снега. – Расчетное время появления колонны... – быстрый взгляд на часы, – ...двадцать одна минута. Проверь связь, и пусть парни держат нос по ветру, – капитан повернулся к сержанту, собираясь сказать что-то еще, но передумал, только махнул рукой.

Красавец кивнул – понимаю, мол, – и торопливо зашагал к кювету.

Оставшись в одиночестве, капитан вытащил из кабины грузовика мегафон и повесил на грудь. Следом на свет появилась кепка-бейсболка. Ее капитан натянул так, чтобы тень падала на глаза. Он боялся прямого солнечного света, поскольку тот приносил с собой боль. Приступы ужасающей боли, при которых практически полностью терялась способность контролировать собственные действия. Строго говоря, в такие минуты он вообще переставал быть человеком, превращался в безвольную тряпку, в груду бесполезной жалкой плоти. В воющий, исходящий криком клубок нервов. Не хотелось бы, чтобы это произошло с ним сейчас, в самый ответственный момент. Однако было еще кое-что похуже, чем боль. Нечто такое, о чем он не хотел думать.

Капитан извлек из кобуры пистолет, спокойно навинтил на ствол глушитель, передернул затвор и спрятал оружие за спиной. Он стоял посреди дороги абсолютно неподвижно, словно изваяние. Стоял и смотрел вперед, как будто видел нечто, чего другим увидеть не дано никогда. Лицо его было спокойно, дышал он ровно. В нем не ощущалось волнения, только безграничная, чуть отстраненная уверенность, присущая фанатикам, поднимающимся по ступеням эшафота, но знающим, что правда все-таки на их стороне. Солнце очерчивало его фигуру золотистым ореолом, отчего капитан стал похож на святого, нарисованного на голубовато-сером небе великим иконописцем.

Это был его день. День расплаты по счетам.

10.22. Там же

– Дозор – Базе, – вдруг пробормотала рация голосом Жени. – Они едут.

Звук был очень чистым. Импортные передатчики, несмотря на близость высоковольтных линий и антенных полей, обеспечивали отменную связь.

Капитан поднял свою рацию:

– Всем приготовиться. Колонна на подходе. Дозор, доложите порядок продвижения машин.

Женя начал перечислять:

– Впереди черная «Ауди», затем три «Волги» и «Вольво», бронированный «Ивеко», «Газель» с охраной, замыкают четыре легковухи.

Капитан, слушая его, едва заметно кивал. Информация, полученная ими, оказалась недостаточно точной. «Ивеко» и «Газель» должны были идти второй и третьей. Впрочем, то, что порядок машин в колонне изменился, не могло существенно повлиять на общий ход операции.

Капитан нажал клавишу «Передача»:

– Дозор, ведите отсчет. Для всех групп – готовность номер один.

Опустив рацию, он пробормотал тихо:

– С богом, парни.

Миновав последний кордон, колонна увеличила скорость, насколько позволяло гравийное покрытие. Мелкие камешки стучали о днища, машины немного «водило».

Крупный бесформенный мужчина в военной форме с генеральскими погонами, устроившийся на заднем сиденье «Ауди», поглядывал на расположившегося рядом моложавого преемника. Он скучал. Ему не нравилось ездить в машинах. Не любил генерал машин. Даже таких комфортабельных. К тому же то, что он увидел сегодня, не совсем соответствовало его ожиданиям, и значит, на горизонте мутным облаком замаячили проблемы. В его ведомстве, как, впрочем, и в любом другом, все строилось на интригах. Крохотные фигурки, пешки, плели сети заговоров и старались избежать ответных ударов, постепенно превращаясь в фигуры посолиднее, а самые ловкие проходили в ферзи. Становились значимыми, уважаемыми, могущественными членами общества. Задача архисложная. Угодить, проглотить свою долю жизненных благ и при этом не подавиться.

Внезапно машина остановилась. Генерал, оторвавшись от не слишком приятных размышлений, тяжело посмотрел в коротко стриженный затылок водителя, спросил вязко, с отчетливым недовольством:

– Ну, что там еще?

– Дорога перекрыта, товарищ генерал, – извиняющимся тоном пробормотал тот. – Рефрижератор какой-то стоит. Полдороги перегородил. Не проехать.

Генерал вздохнул и сложил руки на животе.

– Выясните, что к чему, и устраните, – скомандовал он. – Да поживее. Мне в двенадцать нужно в министерстве быть. Говорил же, предлагал перекрыть дорогу еще на въезде, чтоб не шлялись тут всякие...

– Позвольте мне, Александр Евгеньевич, – вызвался преемник и полез из машины.

– Давай, Данилыч, давай, – благословил Александр Евгеньевич и кивнул напутственно. – Разберись там.

Шофер «Вольво», крепкий мускулистый мужчина, не поворачиваясь, спросил у жилистого капитана:

– Они, что ль?

– А то кто же? Как по расписанию, – утвердительно кивнул тот и, повернувшись к сидящим позади троим спутникам в штатском, скомандовал: – Готовьтесь, мужики. И ни пуха нам.

– К черту, – нестройно ответили те.

...Андрей Данилович Супонин выбрался из машины. Человек, стоявший посреди дороги, у самого кузова грузовика, обратил на его появление не больше внимания, чем на дуновение ветра. Стоял себе, глядя под ноги, забросив обе руки за спину.

– Эй! – позвал Данилыч. – Эй, товарищ! – «Товарищ» и ухом не повел. – Товарищ, я к вам обращаюсь! – Никакой реакции. – Черт!

Оглянувшись на сидящего в салоне «Ауди» шефа, Данилыч пошел, почти побежал, к грузовику. Уже на ходу он вдруг краем глаза заметил движение на крыше здоровенного холодильника, но не оценил этого. Ему и в голову не пришло, что кто-то согласится прятаться там, в дорожной грязи, состоящей из снега, песка и соли. Согласиться на такое мог только полный идиот. Да и не волновался особенно Данилыч. Кто осмелится тронуть их, «неприкасаемых»?

Дальнейшее произошло за доли секунды. Стоявший посреди дороги поднял голову. Когда-то мужчину, наверное, можно было назвать симпатичным, даже красивым, но только не теперь. Сейчас он напоминал тифозного больного, как их любили показывать в старых фильмах о Гражданской войне. Козырек бейсболки отбрасывал на костлявое, угловатое лицо густую тень, однако Данилыч все равно разглядел воспаленные темные глаза, наблюдавшие за ним внимательно и цепко. Не произнося ни слова, мужчина поднял правую руку, и Данилыч увидел смотрящий ему в лицо ствол пистолета. Генерал остановился, глаза его расширились. Он еще не почувствовал страха. Только бескрайнее изумление.

– Товарищ, что вы...

Незнакомец нажал на курок. Выстрел был почти неслышным. Словно из зажатого насоса вдруг вырвался воздух. Пуля с визгом прошла над самой головой Данилыча, продырявив тулью форменной фуражки.

Второй выстрел был таким же тихим и потерялся за шумом моторов. Прятавшийся на крыше холодильника Кокс в мгновение ока оказался на ногах, за долю секунды вскинул к плечу автомат, прицелился и открыл огонь. Стекло броневика треснуло и повисло, словно мокрая тряпка. Следующий выстрел выбил его из рамы. Охранники, сидящие внутри «Ивеко», попадали на пол, принялись доставать оружие. Кокс лихо скатился с крыши и помчался, оглашенный, к головной машине, держа автомат наперевес. Секунду спустя из-за кустов, из кювета, со всех сторон, вывалились истошно орущие, с выпученными глазами и перекошенными от крика лицами автоматчики. На бегу они рассредоточивались, выцеливая намеченные машины. Худой, жилистый альбинос Фриц метнулся к броневику и швырнул что-то в оконный проем. Послышался звонкий хлопок. Салон «Ивеко» заполнился едким, душащим дымом. Серые клубы повалили из окна. Отдельные струйки сочились из бойниц. Фриц быстро отступил к двери и опустился на колено, взяв автомат на изготовку. А за его спиной Змей и Профессор уже вытаскивали из «Газели» оторопевших от неожиданности охранников.

Через полсекунды из броневика начали вываливаться задыхающиеся, кашляющие, давящиеся слезами и собственным дыханием люди. Они падали на колени, бросали оружие, раздирали на груди одежду, стремясь впустить чистый воздух в заполненные дымом легкие. Фриц, уже не таясь, шагнул к ним и принялся собирать лежащие на дороге пистолеты.

Пастор и Волк высадили стволами окна «Вольво». То же происходило и с остальными машинами. Стекла вышибались стволами, прикладами, людей буквально за шиворот вытаскивали на улицу и бросали в грязь.

– Выходить! Пластом на землю! – доносилось отовсюду. – Руки на затылок! На затылок, я сказал! Быстро, б..! Перестреляем к такой-то матери. Живо, б..! Считаю до трех. Раз, два... Полез живее, сука! Бегом, б..!

Растерявшиеся генералы и полковники, те, кого не успели выволочь силой, торопливо выбирались из удобных, уютных, таких безопасных машин и ложились лицами в слякотную грязищу.

– Живее, б..! – подгоняли их.

Один из охранников, как раз выбиравшийся из фургона, внезапно повернулся и сказал, обращаясь к стоящему у машины парню с выцветшими, воспаленными глазами, Змею:

– Петька, вы совершаете ошибку. Сейчас приедет милиция и вас всех арестуют!

Тот покосился на говорящего, но ничего не ответил.

Охранник шагнул вперед.

– Петька, послушай меня! Сейчас приедет...

Сероватое худое лицо Змея вдруг перекосила дикая, нечеловеческая ярость, он шагнул вперед и что было сил ударил охранника прикладом в лицо. Тот рухнул в грязь, зажимая ладонью рассеченную щеку. По пальцам его текла кровь. Тем не менее он продолжал повторять:

– Что ты делаешь, Петька... Сейчас приедет милиция...

– Заткнись! – заорал Змей. – Заткнись, если не хочешь, чтобы я пристрелил тебя! Заткнись, понял?

Профессор тронул его за локоть:

– Успокойся, Змей. Все нормально.

– Точно, корифан, – поддержал стоящий у соседней машины Пастор. – Хрен с ним, с этим чучелом. Потом разберешься.

Тяжело дышащий от ярости Петька брезгливо посмотрел на охранника, сплюнул, буркнул:

– Живи пока, пес.

Две секунды – и все было кончено.

Стоящий до сих пор неподвижно человек с пистолетом посмотрел на Андрея Даниловича Супонина и спокойно приказал:

– Встать на колени. Руки на затылок.

Тот и не думал возражать. Рухнул как подкошенный, преданно, по-песьи глядя на незнакомца. Его не пришлось предупреждать о последствиях возможного сопротивления. Для Данилыча власть переменилась. Теперь у него был новый хозяин, способный казнить и миловать. Его власть была выше, чем власть прежнего шефа, а значит, и слушаться нужно лучше, ловить каждый взгляд, жест, выражение лица, чтобы успеть предугадать, выполнить, не прогневить.

Тем временем мужчина поднял висящий на груди мегафон.

– Внимание всем, – сказал он. – Колонна полностью блокирована. Дальнейший порядок действий будет таков. Те, кто имеет при себе холодное и огнестрельное оружие, достают его – осторожно, двумя пальцами – и бросают на дорогу. Затем снова становятся лицом к машинам, обеими руками упираются в крышу, ноги – на максимальную ширину. На все отводится ровно пятнадцать секунд. Тот, у кого оружие обнаружится после сдачи, будет расстрелян на месте. В случае общего неповиновения мы открываем огонь на поражение. Итак, отсчет начался. Пятнадцать секунд. Четырнадцать. Тринадцать.

Первыми выбросили свое оружие охранники. Затем пришла очередь офицеров. Они озирались, немного затравленно, с легко угадываемым налетом испуга. Их взгляды то и дело натыкались на темные силуэты автоматчиков. Очередной пистолет шлепался в грязь, а его владелец мгновенно поворачивался лицом к машине. Капитан поднял мегафон:

– Собрать оружие!

Соломенноволосый румяный толстяк в потрепанном гражданском костюме, пыхтящий рядом с высоким худощавым бородачом, оглянулся украдкой, через плечо, пробормотал тихо:

– Трахать-то, я надеюсь, они нас не собираются?

Он почувствовал, как ловкие руки ощупали его одежду, пробежали от плеч к ногам.

– Ну вот, началось, – буркнул толстяк.

– Молчать, – раздалось за спиной.

– Уже молчу, – отреагировал тот. – Я всю жизнь молчу. Это другие разговаривают.

Под затылок ему уперся ствол автомата, и напряженный голос зло произнес:

– Ты что, урод, русского языка не понимаешь?

– Понимаю.

– Тогда закрой хлебало.

– Уже закрыл.

Генерал все еще пытался сохранить хорошую мину при откровенно плохой игре. Александр Евгеньевич гордо отклячивал зад и прямил спину, давая понять всем: «Не корысти ради стою я тут, по-бл...и растопырив ноги, а лишь подчиняясь подлой вражеской воле...», крутил головой, пытаясь отыскать взглядом главного. Не приходилось сомневаться – это был тот самый, с мегафоном. Только вот где он сейчас? Генерал повернулся и сразу заметил того, кого искал. Капитан шел вдоль колонны, отдавая приказания и время от времени посматривая на часы.

Александр Евгеньевич крикнул громко, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало и капли того страха, который похабно буйствовал сейчас в его генеральской груди:

– Эй, вы, с мегафоном!

Капитан остановился, обернулся удивленно, коснулся пальцем груди, словно спрашивая: «Это вы мне?»

– Вы, вы! Я к вам обращаюсь! – с ноткой надменности продолжал кричать генерал. Остальные заложники начали оглядываться на него, и от этого у Александра Евгеньевича приятно защекотало в носу. – Подойдите!

Капитан подошел к генеральской «Ауди», положил пистолет на крышу машины. Солнечный луч коснулся его глаз. Он сморщился, словно от приступа зубной боли, и торопливо опустил голову так, чтобы козырек кепки заслонял лицо. Облокотившись о дверцу, поинтересовался глуховато и без всякого интереса:

– Вы что-то хотели мне сказать?

– Судя по всему, вы главарь всей этой шайки...

– Не главарь, а командир, и не шайки, а боевого подразделения, – равнодушно пояснил капитан.

– Нет, именно шайки! Я хотел бы знать, что происходит.

– Это совершенно не обязательно.

– Разговаривайте со мной соответственно! Вам известно, кто я такой? – прежним тоном продолжал Александр Евгеньевич.

– Александр, Евгеньевич Якушев, один из многочисленных замов министра обороны. Еще какие-ни– будь вопросы?

– Вы хоть представляете себе последствия этого... этого вопиющего преступления? Вас всех посадят в тюрьму!

– А мы-то думали, на толчок, – засмеялся стоящий за спиной генерала Кокс. Налетчики – те, кто слышал, – засмеялись тоже. Остальные начали переспрашивать.

Капитан посмотрел на них, и смех моментально смолк.

– Александр Евгеньевич, смею вас заверить, происходящее сейчас – не самое противозаконное из того, что мы запланировали на сегодня, – капитан повернулся и оглядел строй. – Теперь вы и все эти люди – наши заложники, гарантирующие безопасность моего подразделения, выполняющего боевую задачу в соответствии с приказом непосредственного начальства.

– Какую боевую задачу? – растерялся Александр Евгеньевич. – Что вы несете?

– Обычную боевую задачу, – повторил капитан. Вам что, неизвестно, что такое боевая задача? Впрочем, вы скорее всего плохо представляете себе войну вообще и открытое противостояние в частности.

– Какая война? – теряясь еще больше, спросил генерал. – Никакой войны нет.

– Вас плохо информировали, – возразил капитан и посмотрел на часы. – К сожалению, время, которое я мог потратить на беседу с вами, истекло. – Он взял пистолет, сделал шаг от машины, но повернулся и добавил: – Совет: будьте послушны. Поверьте, если моим людям придется пристрелить вас, они нажмут на курок без малейших колебаний. Эти парни вас ненавидят. Я, кстати, тоже. – Он пошел вдоль ряда машин, командуя на ходу: – Кофры и заложников в грузовик. У нас осталось мало времени. .

А генерал растерянно смотрел ему вслед. Постепенно до него доходил смысл сказанного. Его ненавидят! Это же почти смерть. Случись что – и он умрет первым. Господи, надо же случиться такому! И именно с ним. За что?

Капитан остановился в центре колонны, наблюдая, как солдаты отводят заложников в кузов грузовика. Подняв рацию, спросил:

– Дозор, что у вас?

– Чисто, товарищ капитан. Никаких признаков активности.

– Хорошо. Подтягивайся, мы отходим.

– Есть.

Женя появился через полминуты. К этому времени пленники уже сгрудились в дальнем конце кузова, опустились на колени, сцепив поднятые руки на затылке. Март присматривал за заложниками, остальные доставали из недр броневика стальные кофры и перегружали их в рефрижератор. Словно трудолюбивые муравьи, солдаты сновали от «Ивеко» к «МАЗу» и обратно. Дозорный Женя тоже не стал стоять в стороне, а занялся делом: принялся менять номера. Вместо прежних, гражданских, навесил военные, с двумя буквами аббревиатуры. На обе дверцы кабины наклеил заранее приготовленный российский триколор в виде щита с двумя буквами – «ВС».

Погрузку закончили за шесть минут. Солдаты забрались в рефрижератор, и красавец сержант опечатал дверь. На случай, если грузовик остановит ВАИ, у капитана имелись настоящие «липовые» накладные на груз. А ВАИ, как известно, не ГАИ, кузова не проверяет.

«МАЗ» тронулся в обратный путь.

На дороге осталась только вереница брошенных, не нужных теперь «Волг», иномарок, «Газель» и броневик с выбитыми пуленепробиваемыми стеклами.