Текст книги "Проба пера"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Минуту, – сказал продюсер в трубку и удивленно взглянул на вошедшего мальчишку. – В чем дело, товарищ?

– Вы закончите разговор, Эдуард Александрович, я подожду, – вежливо улыбнулся Дима.

Он догадался, что продюсер «пробивал» их.

– Эээээ… – подтверждая Димины догадки, промямлил в трубку тот. – Я попозже перезвоню. – Он отложил трубку, откинулся в кресле, явно стараясь изобразить превосходство. – Так что у вас за дело? – и тут же взглянул на часы. – Только у меня мало времени, юноша. Потрудитесь излагать свою просьбу коротко и ясно.

– Конечно. Я хочу, чтобы вы передали мне права на постановку «Гамлета».

– Что? – продюсер едва не поперхнулся от удивления. Он явно ожидал совсем другого разговора. Возможно, предъявы, возможно, наезда, но только не просьбы об уступке прав. – Права на «Гамлета»? А зачем они вам?

– А вас это касается?

– Да нет, я, собственно, так просто спросил. Интереса ради. – Эдуард Александрович начал старательно тереть веко. – Видите ли, молодой человек, мне этот фильм уже обошелся в довольно круглую сумму.

Он с любопытством посмотрел на Диму, ожидая его реакции.

– И какова же эта сумма?

– Около семисот тысяч долларов, – тут же ответил продюсер. – Учитывая, что проект убыточный, я бы мог уступить вам права… Скажем, за половину.

– То есть за триста пятьдесят тысяч?

– Именно.

Расчет его был прост, и не требовалось много ума, чтобы понять, в чем этот расчет заключается. Стоит только продюсеру щелкнуть пальцами, и на стол ему ляжет сотня сценариев. Запустить другой проект не составит большого труда. Продюсер просто выбрал довольно громоздкого «Гамлета» для отмывки денег, и, очевидно, денег очень больших, если он готов был потерять сотню-полторы тысяч на незаконченном фильме. Сейчас же пришел явный лох, пацан, который хочет купить права на заранее обреченную картину. Почему бы не выкачать из него эту самую сотню убытков, а заодно и пару сотен себе на покушать?

– Вы, Эдуард Александрович, похоже, держите меня за лоха, – улыбнулся Дима. – Не думаю, что названная вами сумма соответствует действительности. Полагаю, вы завысили ее раз этак в шесть-семь. Я прав? – Продюсер внимательно смотрел на Диму, а Дима, с легкой улыбкой, на него. – Реальные затраты на данный момент едва ли превысили сто пятьдесят тысяч долларов. Проект, как вы сами признали, убыточный. Деньги за декорации и аренду павильона вы переводить не спешите. К сожалению, производство фильмов во всем мире связано с некоторым риском. Но я готов, исключительно ради сохранения хороших отношений с вами, частично покрыть потери. Скажем… Сто тысяч.

Борик, стоя у самой двери, шептался о чем-то с секретаршей, но краем уха прислушивался к течению беседы.

– Да вы что, юноша, смеетесь надо мной? – нахмурился Эдуард Анатольевич. – О чем вы говорите?

– Я говорю о ста тысячах долларов, – спокойно ответил Дима. – И если для вас это – не деньги, значит, вы плохо ведете свое дело.

Эдуард Александрович закашлялся, вытер губы.

– Вы плохо знаете законы кинобизнеса, молодой человек.

– Зато я хорошо знаю другие «законы», – парировал Дима.

– Мне нужно посоветоваться с партнерами…

– Нет у вас никаких партнеров, Эдуард Александрович. Вы – полновластный владелец всего этого хозяйства. Думайте, но только здесь и сейчас. Я готов подождать.

Продюсер понял, что позвонить ему не дадут и перетереть вопрос с нужными людьми не удастся. Правда, он все равно оказывался не в убытке. Даже со сбереженной сотни он получит тысяч двадцать премии. Недурно.

– Только из сочувствия к вам… Полторы сотни, – наконец вздохнул продюсер.

– Сто двадцать, – ответил Дима. – И только из уважения.

– По рукам, – сдался тот.

– Составляйте бумагу. Вот наши реквизиты, – Дима протянул Эдуарду Александровичу заранее заготовленный бланк с юридическим адресом и расчетным счетом своей новой фирмы, а сам, открыв кейс, принялся пересчитывать деньги. У продюсера глаза на лоб полезли от изумления. Ему, конечно, приходилось видеть немалые суммы наличными, но такие – вряд ли.

– Пишите, Эдуард Александрович, пишите. У меня мало времени.

Продюсер заполнил бланк договора, поставил печать, пересчитал деньги.

Дима поднялся, пошел к двери. Остановился на пороге, спросил с интересом:

– Эдуард Александрович, а какой вы последний фильм смотрели?

– Ээээ… Я, молодой человек, вообще кино не смотрю. Не люблю.

– Вот поэтому у нас такой кинематограф, что его продюсируют люди, которые не любят кино. – Дима кивнул: – Всего доброго.

– И вам всего хорошего, молодой человек, – пробормотал тот вслед.

Когда Дима вышел, Эдуард Александрович убрал деньги в сейф, взял со стола мобильник и набрал номер.

* * *

Степан заметил ИХ у института. Он, правда, так и не понял, чьи это люди – свои или чужие. Двое крепких парней отирались у ограды, процеживая взглядом текущую мимо толпу студентов. В общем, выглядели они как отцовские бандюки. Или как опера. В наше время первых от вторых отличаешь с трудом. Разница почти стерлась.

Метрах в двадцати от ворот стоял темно-зеленый «Патрол». За рулем сидел третий браток, курил безразлично, выставив локоть в окно. Степан замедлил шаг, прошел мимо. Оба наблюдателя отвернулись, вроде бы увлекшись чем-то другим. Они так старательно делали вид, что Степан им ну просто совершенно не интересен, что даже самый тупой человек понял бы: именно его эти трое и высматривают.

Степан нырнул в двери главного корпуса, и один из троих тут же направился следом. Внутри затеряться было совсем несложно. Сессия только началась, народ еще старательно посещал лекции. «Пивное время» пока не наступило. Степан нырнул в первую попавшуюся аудиторию, достал из кармана телефон. Он собрался было звонить отцу, но потом подумал, что наблюдатели стояли слишком уж открыто. Что, если эти трое только и ждут, когда он позвонит отцу, а тот подъедет, чтобы учинить разбор? Так ведь и на автоматную очередь нарваться можно.

Степан не то чтобы хорошо разбирался в отцовских делах, но кто же сегодня не знает нравы братвы? Все знают. Ботва исключительно на «фене» изъясняется, как «законники» какие-нибудь. Мальки десятилетние пальцы гнут – любой авторитет обзавидуется.

Степан достал из кармана блокнотный лист, набрал номер.

– Ира? Ира, это Степан. Слушай, тут такое дело. Ты не можешь сейчас к моему институту подъехать? Да проблема тут одна возникла реальная. Мордовороты меня какие-то у дверей караулят. Нет, к отцу не могу. Очень надо, да. – Степан прикрыл микрофон ладонью, говорил шепотом. – Только ты левака возьми, ладно? Левака, говорю, возьми. Такси не бери. По номеру вычислят. Ага. Давай. Я тебя в окно увижу, сразу выскочу. Давай, да.

Он спрятал мобильный. Тоже дела… Лет пять назад студент, разговаривающий на лекции по телефону, имел все шансы предстать пред строгими очами декана. А теперь? У каждого в кармане по трубке. А у некоторых еще и пейджер на пузе болтается. Все делают бабки. Профессура относится с пониманием. Половина студентов – платники. Не будет у них своего дела – не смогут платить, а не смогут платить, на что преподавательский состав кушать будет? Вот именно. С голодухи тогда окочурится преподавательский состав. В полном преподавательском составе.

Степан выглянул в окно. «Патрол» остался на месте. Второго наблюдателя видно не было. Тоже, похоже, в здание пошел.

Открылась дверь, и в аудиторию заглянул один из братков. Степан сполз на неудобном стуле, почти полностью скрылся под партой.

– Что такое, молодой человек? – осведомился преподаватель у наблюдателя. – В чем дело?

– Приятеля ищу, – похоже, тот улыбался. – Он кабинеты перепутал. На другом занятии сидеть должен.

– Аудиторию, вы хотели сказать?

– Ага. Его там ищут все, с ног сбились. Не видели?

Степан приник к парте, прижался, мечтая стать плоским, как блин, повернул голову и заметил куцую белобрысую девчонку в очках и со школьными косичками. Девчонка разглядывала его, как восьмое чудо света. Степан приложил палец к губам. Девчонка тут же отвернулась, но продолжала коситься в его сторону. Да так заметно. Дура…

– Не было здесь вашего товарища, – солидно заявил преподаватель. – Пожалуйста, закройте дверь и не мешайте читать лекцию.

– Прошу прощения.

«Вежливый браток попался, – подумал Степан. – Будь на его месте Пестрый – матюками бы покрыл».

Он приподнял голову над партой. Наблюдателя не было. Отлично. Степан посмотрел в окно. Стоит белая «четверка». Ирина? Похоже на то. Он выждал еще минут пять, затем поднялся, прижал руку к груди:

– Извините, профессор, очень надо выйти. Правда.

Тот вздохнул.

– Ну, идите. Что с вами делать?

Степан потрусил к двери, приоткрыл створку, огляделся. Наблюдатель был уже в самом дальнем конце коридора, стоял, просунув голову в аудиторию, «грузил» очередного препода. Сказочник, блин. Но не мог же Степан то проситься выйти, то возвращаться на место. В принципе, если на мысочках да взять хороший темп, можно добежать до лестницы быстрее, чем наблюдатель обернется. Вполне реально, при условии, что в фойе никого не окажется. По идее, так оно и должно быть. Зачем им пост? Из института всего один выход, через главные ворота. А там джип стоит. Куда Степану деваться? Правильно, некуда.

– Извините, профессор, – буркнул Степан, выскочил за дверь и с ходу взял такой темп, что аж ветер в ушах засвистел. Сейчас бы сюда человека с секундомером, мировой рекорд бы зафиксировал.

Холл этажа был уже всего в паре метров, а там поворот налево и спасительная лестница, но в этот момент в кармане Степиного пиджака заверещал мобильник. Сука.

Наблюдатель сразу же обернулся.

– Эй!!! – крикнул он и ринулся следом, на ходу запуская руку в карман кожаной куртки. – Стой!!!

Да щас! Степан помчался еще быстрее, едва не падая, задыхаясь. По лестнице скатился, как колобок, через четыре ступеньки, молясь лишь об одном: не споткнуться бы. Только подумал, сразу споткнулся, уцепился за перила, съехал под собственным весом да неудержимой инерцией.

В фойе оказалось пусто. Степан вылетел на улицу, пушечно грохнув дверью, промчался через двор, заметив на бегу, как вылезает из «Патрола» третий. Ничего, улица людная, стрелять он не станет. Свидетелей полно.

Браток зашагал к воротам, потом «включил» бодрую рысь. Думал, наверное, что Степан побежит именно туда. Нашел лоха. Степан свернул влево, промчался по чахлой, размокшей от дождя клумбе, втаптывая жухлые цветочки в жирную грязь. Забор – метра полтора всего, смех, да и только. Такой перескочить – делать нечего, как два пальца…

Он и перескочил. Нет, перелетел, «аки псиса». Ирина оказалась девушкой понятливой, дверцу открыла заранее. Степан плюхнулся на заднее сиденье «четверки», гаркнул:

– Поехали!

Водила джиповый уже был на подходе. И те, первые двое, как раз выбежали во двор, помчались к воротам, спринтерски, будто нормы ГТО сдавали.

Шофер «четверки» испуганно вертел головой, повторяя: «Ребята, ребята, че это, а? Че это?»

– Поехал, тебе говорят! – рявкнул на шофера Степан.

Очухался, тормоз. Так дал по газам, словно его фамилия Шумахер, на хер. Как только его лайба облупленная не развалилась – одному Богу известно.

– Ребят, только не убивайте, ладно? – бормотал истерично шофер. – Деньги возьмите, машину, только не убивайте…

– Да ты очнись, баран! – заорал на него Степан. – Из чего мы тебя убьем? Из пальца? Нужен ты нам! Вон те, в джипе, догонят – убьют. Сперва нас, а потом тебя.

– Ох… Ох, беда-то, – причитал шофер. – Ох, беда… Навязались вы на мою голову… Они же номер запомнили. По номеру-то враз найдут…

– Успокойтесь, – сказала неожиданно Ирина. – Никто вас убивать не станет. Никому вы не нужны. Здесь прямо, а на следующем перекрестке перестройтесь в левый ряд, включите поворотник и ждите.

«Четверка» влилась в поток машин. Центральная улица всегда многолюдна.

– Когда джип подъедет, сверните направо, там арка будет. Под нее и поедете, во двор, – продолжала тем временем Ирина.

– Зачем во двор? – спросил Степан настороженно.

– Дворы там сквозные, а въезды узкие. «Жигули» пройдут, джип застрянет.

– Откуда знаешь?

– Да сослуживец один водить учил, – пожала плечами она. – Я как раз насчет въездов и выяснила.

– Тачку, что ли, ему разбила?

Ирина кивнула.

– «Тойоту».

– Нормально.

Степан обернулся. Джип приклеился метрах в десяти. Телепался вправо-влево, но поток на центральной улице был плотный, особо не разгонишься и не поманеврируешь.

– Ира, – Степан вытянул шею, – ты их номер не запомнила?

Ирина обернулась, посмотрела в заднее окно.

– Грязью заляпан.

«Жигули» как раз подъехали к перекрестку, встали под «стрелку». «Патрол» отделяла от них серая «Волга». Зажегся глазок светофора, разрешающий поворот. Водитель «Волги» рассерженно застучал ребром ладони по клаксону, выколачивая лающий звук. Дверцы джипа распахнулись, и оба наблюдателя рванули к «четверке» прямо по проезжей части.

Степан вбил стопоры в дверцы. Ирина заперла дверцы с другой стороны. Парни уже были рядом с «жигулем». Один рванул дверцу справа, второй слева. Ну да, ну да… на вздохнула. Помолчали тяжко. – Чем твой отец занимается, что на тебя такую облаву устроили?

– Да он… Понимаешь… – Степану показалось, что, стоит ему назвать дело, которым ведает Мал о-старший, и их отношения закончатся. Раз и навсегда. Ирина с ним больше даже разговаривать не станет. Не того полета птица. Она своим путем ходит. Ей все эти разборки без надобности. – Бизнесом, в общем.

– А-а, – протянула Ирина. – Ну, раз бизнесом…

Не поверила, конечно. Что это за ответ такой? Бизнесом. Сейчас все им занимаются. Один нефтью торгует, другой – рылом в собесе. Тоже бизнес.

Ирина наклонилась к шоферу:

– Здесь остановите, пожалуйста. Я выйду.

Шофер послушно прижался к обочине, испытав при этом счастье, близкое к оргазму.

Ирина выбралась из салона, хлопнула дверцей, наклонилась к окну.

– Знаешь что, Степа, катись-ка ты… к папе, – сказала и пошла к метро, не оглядываясь.

Степан порылся в карманах и вдруг вспомнил, что денег-то у него нет. После свадьбы не переоделся, а сегодня остался без охраны. Даже взять не у кого.

– Слушай, отец, – Степан почесал лоб, – извини, я деньги… того… дома лопатник забыл.

– Да ладно, – торопливо забормотал шофер. – Какие деньги? Не надо мне ничего… Я так, обойдусь…

– Да? Спасибо, отец. Выручил. Спас, можно сказать… – Степан выпрыгнул из машины. – Спасибо за…

Договорить он не успел. Выдохнув ему в лицо клуб серо-голубого дыма, «жигуль» рванул с места.

Слава богу, Ирина еще не успела спуститься в метро.

Степан нагнал ее у самых дверей, схватил за руку.

– Постой.

– Что еще? – она обернулась. Лицо холодное, отстраненное.

– Подожди.

– Еще от кого-нибудь тебя спасти нужно?

– Слушай, ну не надо, ладно? Правда, я не подумал. Ну, извини. Дурак. Сглупил.

– «Извини», – зло повторила она. – Вечно одно и то же. Что, мне от твоих «извини» легче станет? Тебя папа выручит, если что. А я? Ты обо мне подумал?

– Да не хотел я, правда. Не знал, что так получится.

– Серьезно? Ты, наверное, думал, что эти бандиты приехали наградить тебя медалью «За отличную учебу»?

– Слушай, ну чего ты кидаешься-то? – Степан совершенно не знал, как себя вести, чтобы Ирина его простила.

– Вот мужики пошли, – вздохнула девушка. – Должны бы баб защищать, а они сами за юбку прячутся. Потом еще и удивляются, почему это на них обиделись…

– Ладно. Все. Не нравится тебе – я приставать не буду, – угрюмо заявил Степан. – Ты далеко живешь?

– А что такое?

– Переждать мне надо где-нибудь, пока люди отца подъедут.

Ирина посмотрела на него внимательно, покачала головой.

– Повезло мне… – пробормотала она. – Ладно. Пошли.

К немалому удивлению Степана, они миновали станцию метро, свернули во дворы, проплутали минут пять в темных, отсыревших колодцах. Наконец Ирина толкнула дверь в парадное. Подъезд был таким же темным, высоким и гулким, как двор. Эхо шагов докатывалось до самого чердака. Здесь все было старым. Лифт – кондовая кабина времен, наверное, хрущевской «оттепели», уродливые сетки в лестничных пролетах. Даже вполне современные надписи на стенах казались устаревшими. Здесь все успевало устареть прежде, чем появлялось на свет.

Квартира, в которой жила Ирина, располагалась на третьем этаже. Как и большинство квартир старой постройки, была она внушительна и загадочна. Мебель – под стать дому. Черные, уже начавшие рассыхаться буфеты и шкафы, трельяжи и цветочные столики. Бархатные занавески, закрывающие дверные проемы. Потолки такой высоты, что без альпиниста лампочку не сменишь.

– Ничего себе, – заметил Степан, озираясь. – Солидно тут у тебя.

– Ко всему привыкаешь, – отмахнулась Ирина. – Ладно, звони или уматывай. Не осложняй мне жизнь. У тебя пять минут.

Она повернулась и ушла в комнату. Степан включил телефон, набрал номер.

– Алло, да.

Голос отца звучал сухо и собранно. По его тону собеседник сразу должен был понять: разговаривает он с человеком занятым, серьезным, время зря терять не привыкшим. Деньги мужчина зарабатывает, понимаете? Реальные деньги.

– Отец?

– Степа? Ты откуда? Из института?

– Нет, отец. Я не в институте…

– Где ты? – голос Мал о-старшего налился свинцом.

– У одной знакомой.

– Что ты делаешь у этой знакомой?

– Отец, тут такое дело. Только что в институт приезжали какие-то люди. Я их не знаю, но по виду – из братвы. По-моему, они пытались меня завалить. Или украсть. Одним словом, хрен их знает, что они пытались. Гнались за нами до самого центра. Мы еле от них оторвались, – Степан облизнул губы. – Что мне делать-то?

Не меньше минуты в трубке висело молчание.

– Ладно. Оставайся на месте, я сейчас пришлю ребят.

– Ага, понял. Адрес запиши…

– Идиот, – Вячеслав Аркадьевич вздохнул. – Рот закрой. Я сам выясню адрес. Сиди там, носа не высовывай. Все. Жди.

Степан постоял пару секунд, осваиваясь в непривычной обстановке, затем постучал в дверь, за которой скрылась Ирина. Пока Степан разговаривал, она успела переодеться и теперь была в обтягивающей серой водолазке и голубых джинсах. На ногах тапочки – розовые пушистые зайцы с длинными ушами.

– Ну что? Позвонил?

– Да, – кивнул Степан. – Отец сказал, сейчас бригаду пришлет.

– Какую бригаду? Куда?

– Сюда, – Степан замялся. – Да это не я их вызвал. Отец так решил. Он когда что-нибудь скажет – спорить бесполезно.

– Ну, отлично, – Ирина скрестила руки на груди. – Просто отлично. Только бригады тут не хватало. Скучно мне было.

– Это не я их звал, – повинился Степан. – Отец решил, что так будет безопаснее.

– Черт, – Ирина покачала головой. – Навязался на мою голову. Слушай, ну почему ты сегодня утром в «БМВ» не поехал, а?

– Тебя увидел в автобусе, – честно признался Степан.

– Надо было на другую сторону садиться, – раздумчиво заявила она.

– Да я все равно стоянку бы обошел… – улыбнулся Степан. – Увидел бы.

– Я, между прочим, на работу из-за тебя опоздаю теперь. Мне начальник такое устроит…

– Не устроит, – пообещал Степан. – Я кого-нибудь из папиных ребят попрошу, они с тобой съездят, объяснят все.

– Ты совсем с ума сошел? – усмехнулась Ирина. – Думаешь, все живут так же, как ты и твой отец? Еще не хватало, чтобы меня в контору бандит привез.

– Они не бандиты. Они – бизнесмены.

– Я так и поняла. Как только этих троих у твоего института увидела, сразу догадалась: это не бандиты, а честные бизнесмены. Новогодними открытками у метро торгуют. И отец твой тоже бизнесмен.

– Слушай, про отца давай не будем, ладно?

Ирина перевела дух.

– Как же меня угораздило так вляпаться-то? – спросила она сама себя, подумала пару секунд и скомандовала решительно: – Ладно, пошли, горе луковое.

– Куда? – не понял он.

– В спальню, – съерничала Ирина.

– Как это? – Степан растерялся.

– В кухню пойдем, сундук. Чаем тебя поить буду. Ты у меня в гостях все-таки.

* * *

Выяснить адрес не составило труда. Слава богу, у Вячеслава Аркадьевича прикормленных хватало и в милиции. Компьютерная программа, способная вычислить адрес по номеру телефона, давно уже перестала быть редкостью. Этим добром, не стесняясь, торгуют на любой софтовой точке. А уж определитель телефонного номера лет десять как не чудо.

После звонка Степана прошло не более пяти минут, а Вячеслав Аркадьевич уже имел самую полную информацию, начиная от адреса, по которому был зарегистрирован телефонный номер, заканчивая паспортными данными хозяев квартиры.

– Там, короче, старик одинокий прописан, – говорил торопливо Пестрый, держа в руках еще теплую компьютерную распечатку. – Родни у него нет. Забился в угол, как сыч болотный. По ментовской линии никаких дел левых на нем не висит.

– Степан сказал, он там у какой-то знакомой.

– Может, сдает дед квартиру? Хавать-то всем надо.

– Позвони ментам, пусть выяснят, что это за знакомая такая.

– Пять секунд, «папа». Нет проблем.

– Пошли туда бойцов. Человек десять. Чтобы через три минуты на месте были. Пусть только смотрят в оба.

– Хорошо.

Вячеслав Аркадьевич достал из сейфа ствол, сунул в карман увесистую пачку банкнот. Две вещи, в которые Мал о-старший верил безоговорочно: бабки и ствол. И то и другое может творить чудеса.

Вячеслав Аркадьевич вышел из кабинета. Многочисленные просители заволновались, кто-то попытался кинуться наперерез, потрясая документами, но Мал о-старший лишь отмахнулся:

– Потом.

Внизу его ждали две машины. В одной Вадим, Боксер, Челнок и Пестрый, в другой – охрана.

– Поехали, – забираясь на заднее сиденье «БМВ», скомандовал Вячеслав Аркадьевич.

Машины выкатились со двора и, сразу же взяв внушительную скорость, рванули к центру.

– Интересно, что за волки беспредел творят? – поинтересовался Боксер. – Даже предъявы не выкатили для отвода глаз. Совсем оборзели, лоси канадские, понятий не соблюдают.

– Кроха, это война, – согласился с Боксером Вадим. – Нужно как-то ответить. Иначе замнут нас. Решат, что мы реально уже ничего не можем.

Челнок поморщился:

– Вадим, мы даже не знаем, кто на нас наехал. Надо «стрелку» братве забивать, разбор чинить.

– Кому «стрелку»-то забивать? – спросил Боксер. – Чьи реально это люди были?

– А не один болт? – осклабился недобро Пестрый. – Давайте их всех вынесем, пока они врубиться не успели, что к чему. Соберем пацанов, разобьем на команды, и к вечеру ни одного из этих фуфлогонов уже не будет. Как, Кроха? Я реально за час всю бригаду под ружье поставлю.

– Не свисти, – одернул Вадим.

– Он прав, Кроха, – поддержал Пестрого Боксер. – Не мы первые мочилово начали. С нас, конечно, люди авторитетные потом спросят, но нам будет чем ответить. Чисто по понятиям мы правы получаемся. Я так прорубаю, Степка только чудом из-под пера выскочил.

– Да с нас спросят не за то, что мы за волыны схватились, а за то, что всех без разбора мочить начали. Реально на нас наехала одна бригада, – спокойно сказал Вячеслав Аркадьевич, – а мочить вы предлагаете всех скопом. Вот за это с нас спросят.

Он просчитывал ситуацию. Прикидывал, как обернуть ее себе на пользу.

– Кстати, Вадим, а как получилось, что Степан остался без охраны? – спросил он, глядя на ординарца.

Разговор сразу смолк.

– «Папа», откуда мне было знать, что он в институт намылится? – растерялся Вадим. – Свадьба же вчера была. Я думал, его Дима подхватит и домой отвезет отлеживаться, послал охрану туда. Степка же институт терпеть не может, ты знаешь.

– Знаю, – кивнул Мал о. – Я тоже думал, что его Дима заберет. А теперь прикинь, кто мог послать упырей этих к институту? Весь город же вчера звонил, что у нас свадьба.

– Ну… Тот, кто про свадьбу не знал.

– Верно, а про свадьбу мог не знать только тот, кого в городе не было.

– Это не «американцы», – заявил категорично Боксер. – Там все хозяйство принял Смольный, а он никуда не уезжал.

– Вадим, выясни-ка, кого вчера не было в городе.

– Хорошо.

Бойцы уже были на месте. Одна машина заблокировала въезд во двор, две других пристроились у нужного подъезда. Бригадир курил, стоя на крыльце и разглядывая окна. Увидев вползающий во двор «БМВ» Вячеслава Аркадьевича, он подал знак пехотинцам, чтобы пропустили, поспешил навстречу.

– «Папа», пока все тихо. Волки эти не объявлялись. Парадняк чисто глухой. Пацаны все обшарили. Чердаки там, площадки, все. Ни болта нет.

– Хорошо.

Вячеслав Аркадьевич вошел в подъезд, услышав, как за спиной Вадим кричит в мобильник:

– Майор? Привет, майор. Да, снова я. Слушай, вот у меня к тебе еще одна просьба будет конкретная, да. Ты чисто пробей там по своим каналам, кого из наших вчера в городе не было, ладно? Май… Да ты послушай меня, майор. Тебя не я напрягаю. Тебя жизнь напрягает! Напряги – при такой должности без бабок сидеть, чисто голодным ходить. Вот это напряги. Не, ты мне не про перхоть рассказывай. Ты мне про реальных людей рассказывай. Про конкретных!

В парадном оказалось народу, как в бане. На каждом этаже – по человеку, а на втором, третьем и четвертом – по два. Кое-кто, почти не таясь, держал автоматы. Боксер, Пестрый и Челнок поднимались следом. Бойцы расступались, пропуская «папу» и его свиту. Перед дверью нужной квартиры Вячеслав Аркадьевич остановился, вдавил кнопку звонка. Прошло около минуты, прежде чем щелкнула собачка. Боксер, не дожидаясь, пока дверь откроется полностью, навалился на створку широченным плечом, ввалился в квартиру, на ходу вытаскивая волыну, пошел по комнатам, проверяя, нет ли посторонних.

Вячеслав Аркадьевич перешагнул порог и увидел очаровательную девушку и стоящего рядом бледного Степана. Впрочем, девушка казалась не менее напуганной. Правда, держалась получше. Пожестче. Быстро оценила ситуацию, кивнула:

– Так. Дальше разбирайтесь без меня, – и шагнула было в комнату, но Вячеслав Аркадьевич остановил ее.

– Ты была вчера на свадьбе, – сказал он.

– Хорошая память, – съязвила девушка.

– Все чисто, «папа», – вышел из кухни Боксер. – Одна комната заперта на замок. – Он указал на дверь. – Ломать?

– Что в ней? – поинтересовался Мало-старший, кивнув на дверь.

– Хозяйское барахло, – ответила Ирина.

Заглянул с площадки высокий качок с автоматом в руках.

– Это тоже твои друзья? – спросила Ирина у Степана, скрывая за деланной наивностью насмешку.

– Вроде того, – вздохнул тот.

– Наверное, в автобусе познакомились?

– Пойдем-ка в кухню, девочка, поговорим, – кивнул Вячеслав Аркадьевич. На ходу он обернулся, приказал коротко: – Боксер, скажи своим бойцам, пусть подотрут тут все.

– Хорошо, понял, – кивнул тот.

Вячеслав Аркадьевич прошел в кухню, не дожидаясь приглашения, присел на стул у окна. Оглядел стоящие на столе чашки с недопитым чаем, нарезанный батон, масло в масленке, ломтики сыра на блюдце.

– Давай рассказывай, – кивнул он.

– Что именно? – Ирина остановилась у двери, скрестила руки на груди.

– Как Степан в твою квартиру попал?

– Я собиралась принять душ и поехать на работу, тут звонит ваш сын, говорит, что ему нужна помощь. Голос у него при этом, как у овцы под ножом. Я беру левака и еду к нему в институт. Там трое каких-то жлобов чуть не откручивают нам головы. Мы от них убегаем и едем сюда. Все.

– Прямо так вот и убегаете? – едва заметно улыбнулся Мал о-старший.

– Прямо так, – кивнула Ирина. – Еще вопросы будут?

– Ты где работаешь-то?

– Оператором в турагентстве. Работала, – девушка вздохнула. – До сегодняшнего утра. Я день прогуляла из-за вашего Степана. Меня, наверное, уволили уже.

– А квартира эта чья?

– Старичка одного. Я снимаю.

Вячеслав Аркадьевич посмотрел в окно, на заполненный боевиками двор, потом на серое, затянутое тучами небо. Спросил отстраненно:

– А теперь скажи мне, только откровенно, почему ты поехала Степку выручать?

– В смысле?

– Он позвонил, ты помчалась. Почему?

– Ну… – девушка растерялась. Было заметно, что вопрос застал ее врасплох. – Степан сказал, что ему нужна помощь.

– И что?

– И все.

Вячеслав Аркадьевич снова посмотрел ей в глаза.

– Ты ко всем на помощь бросаешься, кто тебе звонит?

Ирина вздохнула о чем-то своем.

– Не ко всем, – ответила она, помолчав. – Просто Степан мне понравился. Хороший мальчишка. Только дикий он у вас.

– Понятно. – Мал о-старший поднялся, достал из внутреннего кармана пачку стодолларовых банкнот, свернутых в трубочку и перетянутых резинкой, положил на стол. – Это компенсация за прогул. Смени квартиру, если не хочешь нажить себе неприятностей. – Затем достал из нагрудного кармана визитку и положил рядом с деньгами. – Возникнут проблемы с начальством, позвони, я все улажу. – И, не говоря больше ни слова, вышел в коридор. Здесь коротко кивнул боевикам: – Поехали. – И, уже спускаясь по ступеням, спросил идущего позади Степана, даже не повернув головы: – Тебе нравится эта девушка?

– Пап, она меня спасла… – ответил тот.

– Это я знаю. Я спросил: она тебе нравится?

– Очень, – честно признался Степан.

– Ты знаешь ее телефон? На память?

– Нет, но у меня записан.

– Дай.

Вячеслав Аркадьевич на ходу поднял руку ладонью вверх. Все еще ничего не понимая, Степан выудил из кармана сложенный блокнотный лист, положил на широкую отцовскую ладонь. Тот спокойно порвал листок и бросил клочки в шахту.

– Ты… – Степан задохнулся от негодования, рванулся было подхватить обрывки, но те уже летели вниз, просачиваясь сквозь ячейки страховочной сетки, весело отплясывая «воздушный вальс».

– Никогда не встречайся с ней больше, – равнодушно пояснил Вячеслав Аркадьевич. – Она тебя растопчет. Слишком сильная. Не по тебе.

Когда они спустились во двор, Степан увидел серьезного, собранного Вадима.

– Ну что? – спросил у него Мал о-старший.

– Абрека вчера не было. Он теперь над Божиными упырями стоит. Они на сходняк ездили, насчет нас тереть. Ты понимаешь, что это означает, Кроха?

Вячеслав Аркадьевич понимал. Сегодняшняя попытка наезда на Степу говорила о том, что Абреку и его структуре удалось убедить сходняк дать «добро» на мочилово Крохи и его людей.

– Все ясно, – ответил Мал о-старший. – Поднимай бригаду.

* * *

Дима чувствовал себя очень глупо. Чтобы войти на съемочную площадку, он, продюсер фильма, вынужден был заказывать себе пропуск, причем даже не постоянный, а временный. Пришлось созваниваться с Мишей. Тот разыскал директора картины, вместе они позвонили на проходную, и только после этого Дима получил доступ на территорию киностудии.

На площадке царило уныние. По привычке, не шевелясь и вперившись в пространство, сидел оператор, актеры, собравшись в углу, о чем-то яростно спорили, Миша шептался с директором картины. Жунов болтал со своей пассией. Сценарист набрасывал что-то в неизменном блокноте. Со вчерашнего утра почти ничего не изменилось. Кроме одного. Декораций не было. Кладбище растворилось в воздухе, загадочно, с привкусом мистики. Сторожки тоже не было.

Дима остановился на пороге, огляделся, позвал:

– Миша!

Режиссер повернулся.

– А, Дима, видишь? Накрылся все-таки наш фильм. – Он подошел ближе. Директор картины остался на месте. Люди явно не знали, что им делать дальше. – Я уже бегал в дирекцию. Без мазы. Мы их вторую неделю динамим.