Текст книги "Проба пера"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Тот взял коробку, развернул. Внутри лежал плеер.

– Послушай, – улыбнулся Дима. – Хорошие «песни». Да и исполнение неплохое. – Хевра нацепил наушники, нажал клавишу «плей». По мере того как он слушал, лицо его вытягивалось и приобретало землистый оттенок. Наконец он остановил пленку, поспешно сунул плеер в карман. – Я знал, что тебе понравится, – спокойно заметил Дима. – Кто у нас остался? Самый крутой «папа» в городе. Смольный. Ну и подарок соответствующий. В уровень, как положено.

Смольный не стал трясти коробку или взвешивать ее на руке. Он сорвал обертку, отшвырнул крышку, запустил в коробку руку и… достал «ТТ». Бросил коробку под ноги.

– Что-то я не понял, братан, – прищурился он.

Дима кивнул на ствол.

– Обойма, как ты уже, наверное, догадался, пуста. Однако в стволе есть патрон. Ты можешь использовать эту игрушку тремя способами. Первый – сейчас же, немедленно, брось ее на землю и уходи. Распусти свою бригаду, сваливай из города. Я не стану тебя объявлять и преследовать. Ты потеряешь авторитет, но останешься жив. И твои люди останутся живы. Война закончится. Второй способ – ты можешь выстрелить мне в лоб. Никто из нас четверых не уйдет с этой стоянки живым, но война все равно закончится. И, наконец, способ третий – если ты, Смольный, не бросишь пистолет, но при этом у тебя не хватит духу выстрелить в меня, поезжай домой, зайди в спальню, ляг на кровать и пусти эту «маслину» себе в лоб. Потому что, если ты не убьешь меня и не уедешь из города, я тебя достану. Из любой щели, куда бы ты ни забился. Достану и сверну шею, как взбесившейся собаке. Делай свой выбор.

Говорил Дима так, что Смольный ему поверил. Сразу и безоговорочно. Правда, слова Димы его не испугали. Он не лох сохатый, чтобы понтов бояться.

– Разводишь ты реально, сказочник. Фасон держишь? Насчет патрона в стволе гонишь, конечно. Я нажму на курок, выстрела не будет, зато ты получишь полное право завалить меня. Так?

– А ты проверь, – предложил Дима.

Смольный оттянул затвор. Патрон упал на бетон, покатился, сверкая латунными боками. Смольный поднял его, покрутил в пальцах. Усмехнулся.

– Хлопушка?

– Настоящий, – ответил Дима. – Я за базар отвечаю.

– Ладно, если ты настаиваешь, – Смольный поднял патрон, вложил его в ствол, приставил ствол к Диминому лбу. – Что ты теперь скажешь, ковбоец? Личина играет?

Манила и Хевра не без интереса наблюдали за происходящим.

– Ты свой выбор сделал. Теперь спускай курок, – спокойно сказал Дима. – Только позволь тебе напомнить: если на этой площадке прозвучит хотя бы один выстрел – никто отсюда живым не уйдет.

* * *

Новость Челнока очень обрадовала. Война еще не закончилась, но пик ее, похоже, миновал. Во всяком случае, можно было возвращаться в собственный дом. Теплая постель, горячий душ, вкусная еда и нормальный сортир.

Он испытал настоящее облегчение, когда высадил Светлану и Степана в коттеджном городке у дома Мал о. Новые знакомые из орловской бригады умчались в город. Трех охранников Челнок забрал с собой, остальных отпустил отдыхать. Все-таки пацаны двое суток на ногах.

– Может, останешься? – спросил Степан девушку без особой надежды.

Она покачала головой:

– Извини, не могу. У меня работа.

Степан вздохнул тяжко. Подумал, предложил:

– А бросить работу ты не можешь? У нас денег хватит…

– При чем здесь деньги? – Ирина улыбнулась, взяла его за руку, сжала пальцы. – Степа, мы разные люди. Слишком разные. Пойми.

– Что, никаких шансов?

Она покачала головой.

– Ни малейших.

Челнок вышел из дома, подошел к машине, спросил Ирину:

– Тебя подбросить?

– На вокзал, – кивнула она. – Домой поеду. Моя работа закончена. Крохи больше нет, Стрекозу искать не для кого.

– Ну, почему? – хмыкнул Челнок. – «Папа» новый горит желанием с ней познакомиться. Я думаю, он заплатил бы тебе за эту девицу реально.

– А кто хозяйство принял?

– Младший. Дима.

– Дима? – Ирина была сильно удивлена. – Это тот мальчик? Жених?

– Он самый. Кстати, вполне реальный пацан. Правильный, при характере. – Челнок забрался в машину, открыл дверцу с другой стороны. – Садись. Так что? Насчет работы?

– Поговорить с ним сначала надо, – уклончиво ответила Ирина, устраиваясь на пассажирском сиденье.

– Отвечаю, ему эта девица нужна конкретно. Он ее ищет. Я как раз сейчас по этому поводу к Сапфирову еду.

Челнок запустил двигатель, нажал на газ.

– Зачем? – насторожилась девушка. В ней тут же проснулся охотник.

– Насчет Стрекозы выяснить. Этот Сапфиров – последний, кто ее видел. Может быть, ему известно, где Стрекоза сейчас.

– Поехали, – Ирина взглянула на часы. – Любопытно посмотреть на эту девицу своими глазами.

Сапфиров жил в центре, в солидном кирпичном доме. Занимал четырехкомнатную квартиру на третьем этаже. Машина его – «Вольво» модного цвета «вишневый металлик» – стояла у подъезда.

– Дома, – прокомментировал Челнок. – Ну и отлично.

Слава богу, здесь не было настолько мощной охраны, как в столичных жилых комплексах. Никто не стал их слишком уж дотошно расспрашивать, проверять документы. Пенсионерка-вахтерша похлопала подслеповатыми глазами, спросила с вялым интересом:

– К кому?

– К Сапфирову, – ответил лаконично Челнок. – Он дома?

– Дома они, – кивнула вахтерша. – Где ж им быть?

Челнок и Ирина поднялись на нужный этаж, достали оружие. Челнок нажал кнопку звонка. За мощной стальной дверью с роскошной мягкой обивкой гремела музыка. Длинная трель попросту утонула в ней.

– А почему «они»? – хмыкнул Челнок, снова нажимая кнопку звонка.

– Форма речи, наверное, – предположила девушка. – Не слышат, похоже.

– Он бы еще громче музыку включил, тогда бы точно услышал…

Челнок осторожно толкнул створку. Та легко поддалась. Волна ритм-энд-блюза вырвалась на площадку, раскатилась по подъезду.

– С ума сойти. Как он не оглох…

Челнок приоткрыл створку пошире. Ирина проскользнула в квартиру. Челнок шагнул следом.

– Хозяин! Соседей заливаем! – Музыка продолжала греметь как ни в чем не бывало. Если Сапфиров и был дома, он ничего не слышал. – Осторожно, – Челнок взвел курок. – Почаще оглядывайся.

Ирина кивнула. Они вошли в квартиру, двинулись вдоль длинного коридора, пытаясь различить за раскатами музыки посторонние шумы.

– Тихо! – вдруг сказал Челнок. – Слышишь что-нибудь?

К музыке примешивался странный утробный полустон-полувой.

– Что это? – Челнок нахмурился.

Ирина пожала плечами. Они миновали гостиную, остановились у закрытой двери следующей комнаты. Музыка и стон доносились оттуда. Челнок пару раз глубоко вздохнул, резко ударил по створке ногой, вскидывая пистолет. Они с Ириной дружно ворвались в комнату и… остановились на пороге. Выдержанная в бело-розовых тонах спальня поражала воображение роскошью обстановки, но их-то поразило не это. В кровати лежали двое: рыхлотелый, лысоватый мужчина лет сорока и совсем тщедушный мальчишка лет восемнадцати. Оба без одежды. Мужчина дышал хрипло, с присвистом, белые его ягодицы колыхались, как желе. Мальчишка, закатив глаза, постанывал, теребя рукой детородный орган.

– Так, – протянул Челнок. – Вот тебе и «Голубая лагуна», твою мать. – Он подошел к орущему на столике магнитофону, нажал клавишу «стоп».

Тишина ударила по ушам, произведя эффект разорвавшейся бомбы. Мужчина замер, затем, с трудом переводя дыхание, обернулся. Лицо его, и без того красное, залитое «трудовым» потом, стало и вовсе пунцовым:

– Что это значит?

Мальчишка ойкнул, торопливо натянул до подбородка покрывало.

– А это значит, – рассудительно заметил Челнок, – что дверь входную получше запирать надо.

– Я запирал.

– Значит, плохо запирал, раз мы смогли войти.

– А вы… кто, собственно?

– Кто я, не важно. Важно – кто ты. Ты – Сапфиров? – поинтересовался Челнок.

– Сапфиров, – подтвердила Ирина. – Здравствуйте, Павел Михайлович, – она улыбнулась. – А я-то, дура, думала, квалификацию подрастеряла. Обычно мужики хотя бы смотрят, когда я мини надеваю, а этот и бровью не повел.

– Ира, – Сапфиров помотал головой. – Я не понимаю…

– Сейчас поймешь, – сказал Челнок, направляя пистолет толстяку в живот. – Стрекозу знаешь?

– Какую Стрекозу?

– А ты какую знаешь? – вздернул брови Челнок.

– Ну-у-у… – протянул толстяк.

– Нукать будешь «машке», – привычно отозвался Челнок. – Отвечай коротко и понятно. Знаешь Стрекозу?

– Знаю.

– Где я могу ее найти?

– Найти, найти, – мужчина перевернулся на спину, отполз к спинке, накрылся покрывалом. – На «Петрашке». Третья линия.

– Что такое «Петрашка»? – быстро спросила Ирина.

– Кладбище, – разочарованно ответил Челнок. – За городом. – И снова обратился к Сапфирову: – А ты ничего не путаешь, Пал Михалыч? Я, например, слыхал, что Стрекоза в центре тусовалась недели две-три назад.

– Нет, – Сапфиров категорично покачал головой. – Этого не может быть. Стрекоза уже месяца два как на кладбище.

– А когда вы впервые познакомились?

– Месяцев пять назад. Да, примерно так.

– Погодите-ка, Павел Михайлович, – Ирина сунула пистолет за отворот джинсов. – Если вы – «голубой», то почему хороводились со Стрекозой? Или вы – «двустволка»?

Настала очередь Сапфирова хлопать ресницами.

– А почему бы мне и не… контактировать со Стрекозой? Очаровательный юноша, культурный…

– Юноша? – переспросили в один голос Челнок и Ирина. – Лялька Стрекоза – мужчина?

– Ну не женщина же, – ответил с достоинством Сапфиров. – Его настоящее имя – Леонид.

– Постойте, постойте, – Челнок окончательно растерялся. – У Стрекозы должна была быть татуировка…

– Стрекоза, на левом плече, – кивнул Сапфиров. – Была. Очень изящная, цветная, но мне всегда казалось, что татуировки, как бы искусно они ни были выполнены, портят тело.

– Стрекоза – юноша, – проговорил Челнок, когда они шли к двери. – Но девчонка с авторынка утверждала, что Стрекоза – девушка. Ошиблась?

– Это мужчину можно обмануть при помощи макияжа, парика и переодевания в чужие шмотки, – покачала головой Ирина. – Женщину на такую лажу не купишь.

– Может быть. Потом еще Сапфиров сказал, что она, то есть он, уже два месяца как в могиле… – пробормотал Челнок. – А девица с авторынка утверждала, что видела Стрекозу на «Поле» всего пару недель назад. Я ничего не понимаю…

Они вышли из квартиры. Через секунду новая волна ритм-энд-блюза разбилась о дверь.

– Ладно, я не охотник, – согласился Челнок, устраиваясь поудобнее на водительском сиденье «Ауди» и нажимая на газ. – Тогда, может быть, ты мне объяснишь, в чем тут дело?

– Все очень просто. Сапфиров и неизвестная мне девушка с авторынка говорили о разных людях. Он имел дело с юношей, она – с девушкой.

– Да? – Челнок с сомнением посмотрел на спутницу. – Парень и девушка с одинаковыми татуировками? Приехали в город приблизительно в одно время… Как-то не очень верится в подобные совпадения.

– А это никакое не совпадение, – покачала головой Ирина. – Я так думаю, что Стрекозе было необходимо легализоваться в городе. Тому может быть много причин, но самая вероятная: она почувствовала слежку и решила спрятаться, «выбравшись на свет». Достаточно эффективный способ, надо заметить. А чтобы окончательно сбить нас с толку, подсунула двойника. Парня. Скорее всего, Стрекоза рассчитывала устранить Кешу, но замешкалась.

– Девчонки с авторынка могли ее опознать, – возразил Челнок.

– Вряд ли. Если бы Кеша был мертв, никто никогда не узнал бы, где Стрекоза его зацепила. Да и с девчонкой вашим людям просто повезло. Случайность. На авторынке ведь тусуются «плечевые», так?

– Да.

– А эти девочки мотаются месяцами по всей стране. Попробуй отлови нужную. Сегодня она приехала, завтра уже уехала. Куда, по какому маршруту – темный лес, – Ирина посмотрела в окно. – К тому же я сильно подозреваю, что Стрекоза появлялась на авторынке в хорошем «макияже». Возможно, еще и в парике.

– У тебя есть какие-то соображения по поводу того, где эту Стрекозу искать?

– Конечно, – ответила Ирина. – Я думаю, теперь они и у тебя есть.

Челнок хмыкнул.

– Наташа?

– Совершенно верно, – подтвердила Ирина. – За последние четыре месяца в вашем кругу никаких других девушек не появлялось.

– Для Димы это будет катастрофа.

– Полагаю, нам лучше обсудить это с ним с глазу на глаз. Пусть он принимает решение.

– Пожалуй. Я позвоню ему, договорюсь о встрече, – сказал Челнок, доставая телефон.

* * *

– Ты свой выбор сделал. Теперь спускай курок, – спокойно сказал Дима. – Только позволь тебе напомнить: если на этой площадке прозвучит хотя бы один выстрел – никто отсюда живым не уйдет.

– Да? – Смольный оглянулся. – А ты не многовато на себя взваливаешь, реально? Двадцать твоих стволов против наших семидесяти. Шансы-то, прямо скажем, так себе. От твоей бригады за секунду рожки да ножки останутся.

– А с чего ты взял, что у меня только двадцать стволов? – Дима улыбнулся холодно и жестко, глядя Смольному прямо в глаза.

– В смысле? – не понял тот. – А сколько? Я что-то больше не вижу.

Дима поднял руку. Створки ангаров с грохотом раскатились в стороны.

– Еж твою медь… – выдохнул изумленно Хевра. – Чую, сейчас начнется…

В ангарах стояли люди. Человек сто пятьдесят, однако казалось, что их не меньше трех сотен. Большинство вооружены автоматами, но были и пулеметы. И даже с десяток «шмелей» и «мух». За пехотинцами, в прохладном сумраке, красовались три БТРа. Их крупнокалиберные пулеметы были направлены аккурат на площадку.

– Сам видишь, Смольный, – не переставая улыбаться, сказал Дима. – За полсекунды мои люди положат всех. Так что шансы у моей бригады есть. И неплохие.

Хевра злобно глянул на Смольного.

– Лось сохатый, – процедил он.

– А умереть не боишься? – криво улыбнулся Смольный. – Тебя-то я уж точно успею достать.

– Успеешь, – согласился Дима. – Но я к этому готов. А вот готов ли ты?

– Ладно, братела. Убедил. Мир.

– Ты сделал свой выбор, Смольный, – твердо заявил Дима. – Дом, спальня, пуля. – Он посмотрел на подаренный отцом золотой «брейтлинг». – Знаешь, в чем прелесть жизни, Смольный? Иногда она преподносит нам сюрпризы. Сейчас пятнадцать минут пятого. К пятнадцати минутам одиннадцатого вечера ты будешь мертв. Обещаю.

– А ответ держать не побоишься?

– За беспредельщиков, по понятиям, ответ не держат. А то, что ты, Смольный, беспредельщик, я доказать смогу. Реально. А там… как сходняк решит, так и будет.

– Ладно, пацан, – процедил Смольный. – Еще не вечер. – И, повернувшись к своим людям, кивнул: – Поехали.

Бойцы Смольного забрались в машины. Манила пошел к своим. Хевра протянул руку Диме.

– Молодец, уважаю. Конкретно держался. Даже круче, чем отец.

– Хевра, – негромко сказал Дима, не обращая внимания на протянутую руку, – ты тоже уезжай. Сегодня же. Если не хочешь больших неприятностей.

– Погоди, а меня-то ты за что гонишь? Ну ладно, сплоховал, с каждым бывает. Ну, назначь разбор, выкати штраф реальный. Зачем же сразу так-то? – «удивился» тот.

– Ты, Хевра, такая же крыса, как и Смольный. Только мельче уровнем. Конкретно мне ты ничего не сделал. Поэтому-то я тебя и отпускаю. В отличие от Манилы. Его я завалю. Он предал моего отца. – Дима посмотрел в сторону стоящих в ангаре людей. – Нет, ты, конечно, можешь остаться и разделить участь Смольного. Это твое право. Но, если надумаешь свалить, преследовать не стану, даю слово. И учти, с сегодняшнего дня это МОЙ город. И в нем нет места крысам.

– Вилы, – пробормотал Хевра и покачал головой. – Знал бы я, что ты так резко оборзеешь…

Что касается чутья на опасность, у Хевры оно было развито чрезвычайно. И сейчас инстинкт подсказывал ему: «Нужно спасаться бегством, пока еще есть возможность». Дело было даже не в подарке, хотя на основании только этой записи оголец мог запросто объявить Хевру, и сходняк решение поддержал бы. Дело было в том, что оголец еще НЕ сказал и НЕ сделал. Хевра не имел ни малейшего желания выяснять, до какой границы простирается решительность и жесткость Димы, поскольку стоящий перед ним мальчишка был одним из самых страшных людей, с которыми Хевре доводилось сталкиваться.

– Обзовись, что преследовать не будешь, – хмуро попросил он.

– Я свое слово держу, – резко ответил Дима.

– Ладно. Честные пацаны друг другу доверяют.

– Иди, Хевра, – мотнул головой Дима. – И учти, узнаю, что ты в городе остался, – завалю.

Площадка опустела. Дима проводил взглядом уезжающие машины, кивнул советнику:

– Вадим, закончи все, как договаривались, и поезжай домой. Жди меня там, нам нужно кое-что обсудить. – Он направился к ангару, крикнул: – Северьян Януарьевич, подойдите ко мне, пожалуйста. Я выдам деньги.

Директор съемочной группы выкатился из-за спин автоматчиков, которые стаскивали киношную «гражданку» и надевали положенную по жизни военную форму.

– Дмитрий Вячеславович, – сказал он тихо, подходя к Диме, – странные какие-то у вас съемки. Камеры не видно, оператора тоже, прожекторов нет.

– Так ведь, Северьян Януарьевич, мы скрытой снимали. Под документальное. Я ведь предупреждал. Какие прожекторы?

– Предупреждали? Значит, я просто забыл. А камера где?

– В машине. А вон тот товарищ, – Дима указал на садящегося в машину Вадима, – наш оператор. Хотите, я его остановлю, вы сможете убедиться, что камера действительно в машине.

– Ну, зачем же? Человек вы серьезный. Я вам доверяю. – Директор достал из кармана бумагу. – Тут полная калькуляция. С солдатами отцы-командиры сами рассчитаются. Та-ак, мы должны за аренду трех БТРов, за реквизит, транспорт, ну и за срочность. Сами понимаете, организация массовки на бегу дорого обходится. Если бы вы вчера днем предупредили, вышло бы дешевле раза в два. А так… Еще командиру части придется заплатить за то, что личный состав на «учения» отправил. Итого, шесть тысяч долларов.

– Хорошо, – Дима повернулся к советнику. – Бокс… Э-э-э, Стас, выдай, пожалуйста, Северьяну Януарьевичу десять тысяч.

– Конечно, – Боксер широко и обаятельно улыбнулся. – Пойдемте… Извините, я по именам-отчествам не силен…

– Можно без отчества, – махнул рукой директор. – Но почему десять? Шесть…

– Четыре – вам лично, в качестве премии, Северьян Януарьевич, – ответил серьезно Дима. – Если бы не ваша расторопность, у меня сорвалась бы съемка. Последствия были бы катастрофичными.

– Господи, Дмитрий Вячеславович, какие пустяки. Не о чем даже говорить. Завтра бы отсняли.

– Нет. Нужно было именно сегодня. Я дал людям слово. И потом, мы ведь уезжаем вечером, – заметил Дима. – Вы забыли?

– Да, действительно. Ну что же… Рад, что смог вам помочь. Да, – Северьян Януарьевич повернулся к Диме, – а играли вы просто потрясающе. Вам актером надо было становиться, а не продюсером. Поверьте, я в этом кое-что понимаю.

– Спасибо, – сказал Дима. – Я подумаю над этим.

Пока Боксер рассчитывался с директором, Дима подошел к Чингизу.

– Ты звонил Челноку?

– Да, – ответил Чингиз. – Челнок сказал, он все сделает.

– Хорошо. Теперь садись в машину, базар есть.

– Дима, послушай… – начал было Чингиз, но Дима уже шагал к «БМВ».

* * *

Вадим выехал на трассу и, набирая скорость, направился к городу. Советник не боялся ошибиться. Дорога в город одна. На ходу он достал телефон, набрал номер.

– Это Вадим. «Папа» сказал, можно работать.

Вереница иномарок свернула к придорожному ресторанчику. Не «Царь-град», конечно, зато и народу не так много. Братва выбиралась из машин, заходила в зал. В считанные секунды помещение оказалось заполнено до отказа. Зазвучал по залу приглушенный «базар», поплыл табачный дым, кто-то направился к стойке за пивом.

Смольный, Манила и Хевра заняли столик в центре. Не по рангу, а просто так было удобнее. В случае «неприятностей» охрана оказывалась между дверями и их столиком.

– Ну? – мрачно поинтересовался Манила. – Что делать будем?

– Кто что, а я сваливаю, – тут же откликнулся Хевра.

– Погоди, – остановил его Смольный. Ты же подписывался нам поддержку дать.

– Подписывался, – кивнул тот. – Теперь не подпишусь. В гробу я видел все эти дела. Бабок у меня достаточно. Зароюсь в грунт и буду жить себе спокойно. Лучше быть не при делах, но живым, чем в городе – мертвым.

– Да он гонит, – зло выдохнул Смольный. – Ты не понял? Он же нас разводить пытается, как лохов. Я сейчас выясню, откуда у него столько бойцов вдруг появилось. – Смольный принялся набирать номер на клавиатуре мобильника. – Гадом буду, тут подляна какая-то. Я чую. Реально он – никто, плесень. Пришел какой-то заморыш, послал нас на болт, а мы тут же взяли и пошли, даже оборотку не попробовали дать! Да вы чего, пацаны? Над нами же братва по всей стране смеяться станет.

– Не станет, – резко возразил Хевра. – Не над кем будет. И тебе, Смольный, вилы вылезли двойные конкретные, и Маниле. Я чисто ждать не собираюсь, пока оголец на меня рылом нацелится. Уже понял – этот волчина кому хочешь глотку зубами порвет. Подхвачу лаве и отвалю в туман.

– Все вы – крысы, – ощерился Смольный. – Ты, Язга… Как только «крыша промокла», сразу сваливаете. – Он снова набрал номер. На этот раз ответили. – Здорово, братан. Скажи мне, откуда у огольца реально такое количество стволов? Ты же рубился, что у вас не больше сорока человек осталось? Чего? Ах ты… Фуфломет дешевый… – Смольный что было сил шарахнул телефон об пол. Тот разлетелся по залу грудой деталек. – Тварь позорная! Крыса. Ладно, – забормотал Смольный, недобро щурясь. – Ладно. Я еще всех вас сделаю. Всех. Еще не вечер. И Крохиного огольца положу, и эту тварь Чингиза, и остальных. У меня сил хватит. Мы с Манилой его и вдвоем замнем. Легко. Правильно я говорю. Манила? – Тот пожал плечами. – Вот.

– Ну, давай, братан. Попробуй, – усмехнулся Хевра. – Удачи.

– Погоди-ка, Хевра, – сказал вдруг негромко Манила. – А что за кассету дал тебе оголец? Мне – веревку, тут все ясно. Смольному – ствол. Тоже понятно. А тебе?

– Да там… Байда разная.

– Какая байда, Хевра? – насторожился Смольный. – Ты из-за байды рылом серый стал? Из-за байды на рывок нацелился? Ну-ка, давай-ка послушаем, что там у тебя…

– Да ладно, – Хевра посерьезнел, напрягся. Встал из-за стола. – Будет. Я не чижик дешевый, перед тобой на цырлах плясать. Разбежались в разные стороны – каждый своим путем пошел. Все. Поздно теперь базары тереть да предъявы лошадиные кидать.

– Да нет, Хевра, не поздно, – ответил Смольный, тоже поднимаясь. Повернулся к своим бойцам. – Заберите у него кассету.

Охрана Хевры потянулась было за пушками, но люди Смольного смяли их, повалили на пол. Двое плечистых пехотинцев схватили Хевру, швырнули на стол. Прижали плотно – иди, вырвись у таких бугаев. Один запустил руку Хевре в карман, вытащил плеер, вынул из него кассету и протянул Смольному.

– Хозяин, – повернулся тот к стойке. – В твоем кабаке шарманка есть?

– Конечно, есть. Да. Конечно, – суетливо забормотал тот. – Разумеется.

– Поставь-ка пленочку послушать.

Боец рысью метнулся к стойке. Хозяин вставил кассету в магнитофон, нажал клавишу воспроизведения. Сперва из динамиков доносилось только шипение, а затем маленький зальчик заполнил громкий голос Хевры:

«…– Вот я и подумал. Раз дело таким фуфлом обернулось и крыса эта „американская“ решила всех конкретно прокинуть, будет справедливо, если на „стрелке“, по ходу разбора, кто-нибудь реально заделает Смольного и его пацанов. „Маслину“ в лобешник вмажут – и всех делов. Отплясал свое Смольный. Кто скажет, чья „маслина“ во лбу у Смольного гремит? Бойцы Крохины его завалили. Со жмуров пусть и спрашивают. Есть у меня один пехотинец новенький. На всю башку прибитый, пес цепной. Снайпером воевал. Прикинь, с двух сотен метров в рублевик попадает из ствола со стеклами. Сам проверял. Ему и поручу…»

Опытное ухо различило бы между репликами короткие паузы, указывающие на то, что монолог смонтирован из обрывков разговора, но Смольному сейчас было не до подобных тонкостей.

– Ах ты, падло, – ласково сказал он. – Хевра, тварь ты дешевая, крыса помоечная. Я же тебе подняться помогал. Из г…а тебя реально вытащил. Помог куски хорошие получить, а ты меня, значит, «маслиной» решил отблагодарить?

– Смольный, – забормотал тот. – Погоди, я все объясню…

– Да хрен ли тут объяснять-то, Хевра? И так все слышно. Ты, сучье вымя, замочить меня решил, перхоть дешевая?

Смольный сунул руку в карман, но любимой «беретты» не обнаружил. Конечно, он же не таскал ее с собой. Кому охота собственными руками на себя пятерик навешивать? Зато лежал в кармане подарок огольца. «ТТ» с единственным патроном в стволе. Вот и пригодился подарочек. Смольный вытащил ствол, приставил к голове распластанного на столе Хевры и нажал на курок. Прежде чем умереть, Хевра успел сказать: «Ах». Потом его мозг весело брызнул в разные стороны, смешавшись с кусочками черепной коробки – ну о-очень маленькими – и обдав Смольного и его подручных. Пуля, разворотив Хевре половину головы, вонзилась в крышку стола.

– Ой! – взвизгнул хозяин заведения, шустро ныряя под стойку.

– Сука, – процедил Смольный, брезгливо отряхиваясь. – Все шмотки перепачкал, – и плюнул желчно на безвольное тело.

В этот момент у порога возник эффект броуновского движения.

– РУБОП! – заорали истошно. – Всем на пол! На пол, б…и! Руки на головы! Лежать, я сказал!..

Словно пятнистый ураган прошелся по залу. Братва не заставила просить себя дважды. Даже самые глупые знали: при «пятнистых» лучше пальцами не трясти. Понты – не пуля, рубоповца не свалят. Пехотинцы послушно падали на пол, забрасывали руки на стриженые затылки. Через пять секунд пол ресторанчика был выстлан телами, как ковром. Пятнистые фигуры рассредоточились по залу, держа лежащих бойцов под стволами автоматов.

Смольный единственный не послушался приказа. Он опрокинул стол на ближайшего автоматчика. Труп Хевры грохнулся на пол. Смольный рванулся к окну, но тут же сменил направление, потому что заметил за цветными диковатыми витражами мелькающие тени. Рывок, понятно, был стопроцентно провальным, на арапа, но Смольный понадеялся: вдруг да сработает. Ломанулся, как пьяный лось через лес, размахивая пистолетом, ввинчиваясь между пятнистыми телами, – все равно стрелять, волки ментовские, не станут, побоятся своих задеть, – оттолкнул одного, уже видя в трех метрах заветную, широко раскрытую спасительную дверь, поднырнул под локоть второго и… налетел прямиком на автоматный приклад. Стальная «щечка» впечаталась ему точнехонько в подбородок. Но инерция движения была настолько сильна, что голова Смольного уже откинулась назад, когда ноги еще продолжали бег. Смольный едва не кувыркнулся через голову, рухнул на спину, – придавив кого-то из бойцов, – всхлипнул, ощущая, как посыпались выбитые зубы.

– Па-адлы, – проревел отчаянно и тут же получил мощный удар сапогом под ребра. – Су-уки-и-и!!!

– Лежать, тварь, – пробасила ласково сверху шапочка-маска, а затем мощные руки подхватили Смольного, приподняли легко и, перевернув в воздухе, шандарахнули об пол, но уже плашмя, грудью и физиономией, припечатывая, расплющивая в лист. «ТТ» вылетел из руки Смольного, брякнулся о доски. Затвор так и застыл в открытом положении. Эх, вилы лезли Смольному конкретные. Останься у него хоть одна «маслина», можно было бы попробовать понтануться насчет заложников и все такое, но… видать, не судьба. Еще и щеку занозил.

Он выплюнул между разбитыми губами кровь и крошево зубов. Обломился рывок. Жаль. Ну да ничего. В другой раз получится.

Двое, появившиеся в ресторане полминуты спустя, вели себя так, словно были давними друзьями, хотя на самом деле познакомились только пару часов назад. Один – плечистый, камуфлированный, чернявый подполковник с эмблемой РУБОПа на рукаве, второй – неприметная личность в штатском, отнюдь не дешевом костюме.

– Ух ты, – восхищенно тянул камуфлированный. – Это что у нас тут такое? Кого это мочканули-то? И лица-то не оставили, изверги. Никак Хевра? Отпрыгался, значит, милый. Отгоношился. А это у нас кто? Ну-ка, откройте-ка личики, гордые сыновья востока. Ба! Да тут знакомые все рыла! Юань, Висла, Кошкин… Давненько не виделись, Кот. Все еще на свободе? Ничего, это не надолго, даю слово. Катыш, и ты здесь? Ну, ребята, вот это сюрприз. Всем сюрпризам сюрприз. Ай да подарочек.

– Видите, Мурза Рахметович, – тускло усмехнулся штатский. – А вы жалуетесь, что наши фирмы мало сотрудничают. Жизнь, как говорится, все расставит по своим местам.

– Каюсь, каюсь, – улыбался добродушно камуфлированный. – Подарок вы мне, Алексей Бориславович, приготовили царский. Не забуду. Коло… Кологрив! Витюня! «Крестничек»!!! Я же тебя всего пару годков назад на трешник укатал вроде? Ты когда откинуться-то успел, дорогой? Или на рывок ушел?

– В феврале откинулся, – ответили с пола ломким, тоскливым баском. – По условно-досрочному. Гад буду, Мурза Рахметович.

– Стало быть, мало оказалось двух-то годочков, раз успокаиваться не желаешь. Ладно, придется тебе по дружбе еще пятерочку обеспечить. Небось патрончики с наркотиками по карманам-то завалялись? Завалялись, по глазам вижу. Придется определить тебя на досидку. А пока у нас посидишь. Рукопашкой с моими ребятами позанимаешься. Чего ты бледнеешь-то? Раньше надо было думать, дорогой, раньше. Ну, Алексей Бориславович, удружил. Такой букет… Я у тебя в долгу.

– Да ладно, чего уж. Всегда рады помочь смежникам. – Штатский подошел к распластанному на полу Смольному, слегка пнул его в бок. – Кстати, Мурза Рахметович, рекомендую особенно внимательно вот к этому типу приглядеться. Уж больно ствол у него знатный. По моей информации, из такого же сегодня утром в Москве были убиты два очень серьезных человека. Первый – известный кинопродюсер. Второй – майор уголовного розыска.

– Серьезно? – добродушная улыбка сползла с лица камуфлированного. Глаза его недобро сузились. – Что скажешь, Смольный? Твоя работа? Лучше сам колись, пока я тебя на съеденье своим волкодавам не отдал. Они за того майора у тебя на жопе шашлык поджарят. Ты у них ласточкой порхать по камере будешь.

– Да будет понты кидать, начальник, – пробормотал тот, едва шевеля широкими, как вареники, губами. – На гниляк этот фраеров дешевых ловите. Я мокрухой не занимаюсь.

– Да ну? – зло удивился камуфлированный. – А этого орла кто завалил? Скажешь, не ты? – и кивнул на мертвого Хевру.

– Это не орел, – буркнул Смольный. – Это крыса.

– Так что, Мурза Рахметович, – продолжал штатский. – Я бы отправил этот ствол на экспертизку. Пусть ваши умельцы сравнят гильзы, пули, отпечаточки прокатают.

Смольный наконец понял, в чем дело.

– Оголец, тварь позорная! Слил! Ментам слил, сука! – выдохнул он со злым отчаянием и тут же получил еще один пинок под ребра. Очень увесистый.

– Ну что, Мурза Рахметович, – штатский подошел к лежащему среди бойцов Маниле. – Этого человека я забираю, как мы и договаривались?

– Конечно, Алексей Бориславович, – ответил тот с подчеркнутой вежливостью и сердечностью, свойственной только восточным людям. – А может быть, оставите? Мои ребята его не хуже ваших раскрутят. А в рапорте я обязательно подчеркну содействие, оказанное вашим ведомством и вами лично.