Текст книги "Проба пера"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Да пошла ты… – повернулся и зашагал к дверям. На ходу он подхватил вещи, вышел, громко хлопнув дверью.

– Козел, – отреагировала, ничуть не расстроившись, девица и, выбравшись из воды, поспешила к бару.

* * *

Утром в банкетном зале собралось совсем мало народу. Отец уехал еще затемно, его парни тоже. Остались Чингиз да Борик. Незнакомки в зале не было, и Степан помрачнел. Он понятия не имел, как и когда она умудрилась уехать. Самое главное, не зная даже марки и номера ее автомобиля, Степан не имел никаких шансов разыскать девушку.

Завтрак получился скомканным. В основном здесь была молодежь, основательно принявшая накануне. Ели мало, все больше пили. Еда осталась практически нетронутой.

Ночная подружка уже вновь прижималась к своему актеришке, успевая при этом строить глазки Степану. Когда же они гуртом выходили из зала, прижалась словно бы ненароком, провела рукой между его ног. Степан оттолкнул руку.

– Сука, – сказал он довольно громко. Киношная братия стала оборачиваться. – Чего пялитесь? – спросил Степан. Девица засмеялась. Похоже, ей ситуация доставляла искреннее удовольствие.

– Брат, не гони волну, – негромко сказал Степану Чингиз.

Всей компанией они вывалили на крыльцо. Было серо и довольно холодно. Моросил мелкий, нудный дождь. Во дворе стоял заранее заказанный «Икарус». Новенький «БМВ» молодых. «Мазда» Чингиза. Иномарки припозднившихся гостей. Народ разбредался по стоянке.

– Степа, поедешь? – спросил Дима, ведущий под руку Наташу.

– Сейчас, погоди, – Степан еще раз прошелся между машинами.

Незнакомки не было. Степан остановился, наблюдая за тем, как киношники грузятся в автобус, и вдруг… Это было похоже на сон. Она сидела в салоне «Икаруса», на предпоследнем сиденье, и отстраненно смотрела в окно. Стекло казалось размытым, и ее профиль выглядел туманным, словно нарисованным на этом самом стекле. Казалось, еще секунда – и краски просто потекут.

– Дима, я на автобусе! – крикнул Степан.

Дима пожал плечами. Они с Наташей устроились на заднем сиденье «БМВ». За руль сел Борик. Рядом с ним – Миша.

Степан перехватил острый, как бритва, полный ненависти взгляд Жунова.

– Чего смотришь, баран? – спросил его весело Степан. – Обломилось?

Тот дернулся, напрягся, на красивых скулах заиграли желваки. Актриска оценила поведение Степана по-своему, улыбнулась. Она-то решила, что это из-за нее первоклассный комфорт «БМВ» был обменян на автобус. Взглянула многозначительно, качнула грудью выразительно, так, что остренькие сосочки потерлись о тонкую ткань фирменной рубашечки. Прошла вперед, виляя бедрами, выставляя напоказ стройные ножки, подтянутые ягодички.

Степан ухмыльнулся. Колыхнулись на задворках сознания воспоминания о прошедшей ночи. Он поднялся в протопленный, но все равно холодный салон «Икаруса», пошел вдоль рядов кресел. Актриска и ее кавалер сидели через проход. Место же рядом с незнакомкой оказалось свободным. Не то чтобы никто не хотел сесть рядом – боялись. Такая женщина не могла быть ничьей.

– У вас свободно? – поинтересовался Степан.

Она повернула голову, посмотрела на него снизу вверх, безразлично, как смотрят на абсолютно незнакомых людей.

– Садитесь, – кивнула и снова отвернулась к окну.

– А почему вы не на машине? Я думал, у вас шикарная иномарка, – улыбнулся Степан, присаживаясь.

– С чего вы взяли?

– Ну… Такие женщины обычно ездят на очень богатых машинах.

– Спасибо, – ни тени улыбки.

– Не за что. Я серьезно.

– Я тоже. – Она вздохнула.

– Как вас зовут, если не секрет?

– Ирина. Ира.

– А меня – Степан.

– Очень приятно.

Врала, конечно. Не было ей приятно. Скучно ей было и разговаривать не хотелось.

Актриска на соседнем сиденье поерзала. Жунов клевал носом, и она страдала от недостатка внимания. Но Степану было плевать на это с высокой колокольни.

– Ира, а вы здесь с кем-то или одна?

– Знаете, Степан, – Ирина положила голову на подголовник, посмотрела на разговорчивого соседа, – я не имею привычки рассказывать посторонним о своей личной жизни. Особенно это касается молодых мальчиков. А сегодня у меня еще и не очень хорошее настроение. Поэтому, если не хотите нарваться на грубость…

«Лучше заткнитесь», – могла бы сказать она, но не сказала.

Двери «Икаруса» зашипели, закрылись. Автобус плавно тронулся и начал набирать скорость. Впереди катила «Мазда» Чингиза, позади – «БМВ» Димы. Так и ехали маленькой колонной.

– Вообще-то я не такой уж и молодой, – заметил Степан. Она промолчала, только прикрыла глаза. – И мог бы стать не таким уж и посторонним.

– Правда? – на губах ее мелькнула вежливая улыбка. – Я обдумаю ваше предложение как-нибудь на досуге.

Степан покосился на актриску. Та ядовито улыбалась. Она, конечно, слышала разговор. Степан наклонился к ней, шепнул тихо:

– Еще раз оскалишься, врежу так – мама родная не узнает.

В глазах у актриски загорелся похотливый блеск. «Смотри сюда», – беззвучно, одними губами, произнесла она и стала стаскивать куртку. Затем прикрыла курткой чресла дремлющего Жунова и запустила под нее руку. Глаза ухажера сразу стали размером с чайные блюдца. Он испуганно огляделся. А ее рука уже гуляла под курткой вверх-вниз, сперва медленно и томно, но постепенно ускоряя темп. Жунов задышал тяжело и быстро. Лицо его пошло красными пятнами. Актриска прикрыла глаза. На губах ее висела туманная улыбка.

Степан хмыкнул, отвернулся. Пусть себе. Жалко, что ли. Интересно посмотреть, как ее хахаль обтруханный из автобуса выходить будет.

– Ира, – позвал Степан. – Не надо на досуге. Вы сейчас подумайте. Правда. Я вас еще вчера за столом заметил. Целый вечер искал, на танец пригласить хотел, – легко соврал он. – Только вы пропали куда-то…

Она открыла глаза и… тут же увидела происходящее на соседних сиденьях. Актриска улыбнулась, как бы приглашая принять участие в чувственных играх.

– Это теперь так принято? – спокойно, без тени смущения спросила Ирина.

– Это? – Степан мотнул головой за плечо. – Это у них так принято.

– Занятно, – констатировала Ирина. – Хотя и дешево.

– Не обращайте внимания.

– Постараюсь.

– Так вы не ответили, – напомнил Степан.

– А что я должна была ответить? – она снова закрыла глаза.

– Хоть что-то…

– Я вас помню. Вы сидели между своей мамой и каким-то парнем бандитского вида.

Колыхнулась в груди немая злость. Чтобы хоть как-то ее унять, Степан полез в карман, достал сигарету и принялся катать в пальцах.

– Она мне не мама. А парня зовут Вадим.

– Жених – ваш брат?

– Да. Его зовут Дима.

– Дима, – повторила она. – Симпатичный мальчик. Трогательный. Чистый.

– Да, Дима в нашей семье – белая ворона и любимый сынок, – сигарета уже не могла скрыть его раздражения. – Надежда и опора. Будущее. В отличие от меня.

– Может быть, потому и любимый, что белая ворона? – спросила она и добавила после короткой паузы: – Простите, Степан. У меня действительно плохое настроение.

– Что-нибудь случилось?

Странно, разговаривая с этой женщиной, Степан впервые почувствовал себя спокойным и свободным. Злость и раздражение испарились так же быстро, как и появились. Он словно плавал в рассветном облаке. Купался в струях первого летнего дождя.

Они проговорили час – время пути от пансионата до автовокзала. За этот час Степан узнал об Ирине довольно много. Например, что на свадьбу ее пригласил приятель, служащий одного из крутых. Так уж получилось, что они оказались по разные стороны стола и приятель приревновал Ирину к серолицему, оказавшемуся киносценаристом. А он просто очень хороший рассказчик. С ним интересно поговорить. И о том, что этот самый приятель в первый же перерыв отвел ее в номер, закатил сцену, а потом запер на ключ. А под утро и вовсе уехал домой. Еще он узнал, что она работает оператором в туристическом агентстве «Голубая лагуна». Не бог весть что, конечно, но ей хватает, да и интересно.

С Ириной Степан чувствовал себя удивительно легко. Как будто в груди прорвалась гигантская каменная плотина, стоявшая годами. Он рассказывал о себе охотно и много, а она слушала очень внимательно и время от времени задавала вопросы. Степан без всякого стеснения рассказывал ей о вещах, которые годами таскал в себе, не решаясь раскрыть их даже брату, не говоря уж об отце. Друзей же у него не было.

А она слушала, слушала, слушала…

Когда они выбрались из автобуса у прижавшегося к земле здания автовокзала, Ирина достала из сумочки блокнотик, черкнула в нем номер телефона, протянула Степану:

– Позвони, если захочешь.

– Конечно. Обязательно.

Он расплылся, как мальчишка, сложил листок пополам и бережно сунул в карман рубашки.

* * *

В дверь постучали, негромко, но настойчиво. Вячеслав Аркадьевич открыл глаза. В номере было темно, ночь еще на дворе. Ровно дышала в плечо Светлана. Мал о-старший встал, вышел в прихожую, прикрыл за собой дверь спальни. Он не выспался, хотя в прежние времена ему хватало и трех-четырех часов сна, чтобы чувствовать себя вполне свежим. Стук повторился. Вячеслав Аркадьевич открыл дверь. На пороге стоял Вадим. Был он крайне серьезен и встревожен чем-то.

– «Папа», – заговорил тихо, торопливо, – похоже, у нас проблемы.

– Похоже или проблемы? – нахмурился Мал о-старший.

– Проблемы, «папа», проблемы. Нарисовался человек от Манилы. Сказал, гнилые базары по городу пошли. Он внизу ждет. Ты подойдешь?

– Сейчас спущусь.

Вячеслав Аркадьевич торопливо оделся. То, что человек от Манилы примчался среди ночи на свадьбу, чтобы перетереть о делах, – было дурным знаком. Утро начиналось плохо.

Мал о-старший знал Манилу как человека серьезного и здравомыслящего. Тот держался независимо, но на конфликты старался не нарываться. Бригада у Манилы, при вполне солидных кусках, была не слишком большой. Он предпочитал обходиться без стрельбы, пацанов своих берег, никогда не суетился понапрасну, вопросы решал по справедливости. Вячеслав Аркадьевич Манилу уважал. Да и, по совести говоря, взгляды на жизнь у них были очень схожи.

Одевшись, Мал о-старший спустился в холл. Здесь, помимо рядовых охранников, собрались Боксер, Вадим, Чингиз и Курва. Самые близкие. Остальных пока поднимать не стали. Посыльный Манилы – худощавый, аккуратный мальчик в костюме, тонких золотых очках, похожий на комсомольского вожака прежних времен. Рядом с крепкими парнями Мал о, одетыми в кожаные куртки и свободные брюки, он смотрелся человеком в стае горилл.

– Вячеслав Аркадьевич, – мальчик спокойно дождался, пока Мал оприблизится и протянет руку первым. Не хотел ставить авторитетного человека в неловкое положение. Может быть, тот вообще не любит руки пожимать. – Наша структура и «папа» лично поздравляют вас с большим праздником.

– Спасибо, – кивнул тот. – Ценю. Присаживайся. – Бармен за стойкой оживился. – Что-нибудь выпьешь?

– Спасибо, Вячеслав Аркадьевич, – мальчик улыбнулся тускло. – Вы же знаете, «папа» этого не одобряет.

Теперь Мал оокончательно уверился, что перед ним человек Манилы. Манила очень не любил, когда его люди пили. Не запрещал, но не любил. От поклонников Бахуса старался избавляться. «Мы должны быть сильными, – говаривал он. – А пьющий человек – слабый человек».

– Ты кто?

– Лева Кон, – назвался мальчишка.

– Слышал о тебе, Кон.

В чем было явное преимущество Манилы, так это в том, что при небольшом – чуть больше полусотни – количестве бойцов в структуре он каждого знал в лицо и знал все о каждом. Манила мог вдруг поинтересоваться у новенького бойца, как чувствует себя больная сестра, а у другого – здоров ли старик-отец. Он никогда ничего не забывал, не экономил на людях, и те отвечали ему беззаветной, собачьей преданностью. Многие помнили случай, когда на свадьбе одного из своих бойцов он лично выгружал бычка из грузовика. Сделай это кто-нибудь другой – потерял бы лицо. Манила же в глазах пацанов поднялся до уровня небожителя. Авторитетный мужчина, что и говорить. Вячеслав Аркадьевич не сомневался: попади Манила в переделку, его пацаны не просто умрут за своего «папу», они, как терминаторы, будут сражаться до последнего, давить, если останется хотя бы одна рука. Никто из них никогда не предаст Манилу и никогда его не бросит. Вячеслав Аркадьевич подобным подходом похвастать не мог. Он помнил ближних, знал в лицо своих бригадиров, но это и все. А уж о том, чтобы лично что-то там разгружать, и речи быть не могло.

– Какие дела, Кон? – Вячеслав Аркадьевич закурил, всем своим видом выражая спокойствие и уверенность.

– Дела гнилые, Вячеслав Аркадьевич. Вчера вечером собирались авторитетные люди из конкурирующих структур, терли базары до темноты. Это все, что я знаю. «Папа» ждет вас на двадцатом километре. Хочет переговорить.

Вячеслав Аркадьевич понял послание Манилы. Если обсуждались серьезные вопросы, а его не сочли нужным пригласить, значит, разговор, скорее всего, шел о нем. Учитывая же, что произошло это в день свадьбы сына, когда ни Мал о-старшего, ни верхушки его структуры попросту не было в городе, резонно предположить: ничего хорошего в ближайшем будущем их бригаду не ждет. Возможно даже, конкурирующие бригады нацелились на войну. Впрочем, Вячеслав Аркадьевич ждал чего-то подобного.

– Хорошо, – он поднялся, – Вадим, Боксер, поедете с нами. Чингиз, останешься за старшего. Сам проследи здесь за всем. Если реально возникнут напряги, я позвоню.

– Я понял, – Чингиз выглядел очень серьезно.

– Курва, вместе с Челноком утром отвезете Светлану домой.

– Хорошо, «папа», – кивнул тот.

Вячеслав Аркадьевич вышел на крыльцо. Его «БМВ» уже грелся у самых ступенек. «Форд» Кона был припаркован чуть поодаль.

– Вячеслав Аркадьевич, – мальчишка указал на свою машину, – я поеду впереди, буду показывать дорогу. Вы поезжайте за мной.

Он спустился по ступеням, направился к «Форду».

На двадцатом километре трассы располагался частный гостиничный комплекс «Царь-град» – вполне приличное местечко, в котором одинаково легко можно было снять номер на месяц или на два часа. От конечной станции метро к нему ходили маршрутные такси, но были здесь и автостоянки. «Царь-град» отличался тем, что теоретически на его территории можно было прожить всю жизнь, ни разу не выходя за ворота. Здесь был свой ресторан, три бара, бассейн, развлекательный центр, кинотеатр, вереница магазинов, от книжно-журнальных до торгующих одеждой, парикмахерские и массажные салоны, оздоровительный центр, заправка… Одним словом, чего здесь только не было. «Царь-град» принадлежал Маниле и приносил очень хорошие доходы. Вячеслав Аркадьевич прекрасно понимал, почему Манила выбрал для встречи именно это место. Во-первых, таким образом он гарантировал безопасность гостя, во-вторых, здесь он мог быть уверен, что разговор останется между ними. Режимом безопасности у Манилы ведал бывший сотрудник УФСБ. Дело свое этот человек знал крепко.

Вячеслав Аркадьевич загнал машину на стоянку, и они всей компанией проследовали в бар. Вадим и Боксер заняли столик у дверей, а Кон и Вячеслав Аркадьевич прошли в глубину зала, где дожидался Манила – неприметный человек с внешностью скорее инженера, нежели бандита.

– Спасибо, Лева, – кивнул Манила. – Иди отдыхай пока. Здравствуй, Кроха, – он указал на кресло напротив. – Присаживайся.

– Здравствуй, Манила, – Вячеслав Аркадьевич шумно присел, огляделся. – Я тут еще не был. Хорошее местечко.

– Не жалуюсь, – согласился тот. – Трасса центровая, цены божеские. Народ доволен, лаве идет. Выпьешь чего-нибудь?

Вячеслав Аркадьевич покачал головой.

– Зачем звал?

– Базар реальный, Кроха. Слышал, наверное, в городе беспредел творится. Отморозки какие-то серьезных людей мочат.

– Звонили про это. Но моя бригада тут не при делах.

Манила вздохнул, покрутил в пальцах бокал с соком.

– Многие думают по-другому, Кроха. Базар пошел, будто это твои бойцы авторитетов заделали. Вчера собирались большие люди, чисто терли вопрос. Постановили предъяву тебе выкатывать.

– Они за базар ответят, эти люди?

– Кроха, – Манила пожевал губами, отпил из бокала. – Тут такое дело. Звонят, факты у братвы на тебя имеются реальные. Будто кого-то из твоих пацанов позавчера в Москве срисовали. И как раз у «Серебчиков», – он посмотрел на собеседника прямо и очень серьезно. – Божа – мужчина осторожный был. Никого к себе близко не подпустил бы. Разве что человек в уровень на чистый базар с ним вышел. Дальше – прикидывай. Не первый день шарик топчешь.

– Ты что это, Манила, решил первым предъяву мне кинуть? – прищурился Вячеслав Аркадьевич.

– Да ладно, Кроха. Ты тут обидки не кидай. Сам знаешь, я тебя уважаю и никогда в твою сторону рылом не целился. Предупредить хочу по-людски, чтобы готов был. Братве осталось только одобрение большого сходняка получить. Так что, Кроха, сдается мне, мочилово выкатывается на горизонте реальное.

– А твой-то интерес какой, что ты мне базар этот козлиный сливаешь?

– Интерес? – Манила усмехнулся. – А мой интерес, Кроха, такой, что лично я не верю, будто авторитетов ты завалил. Чисто по жизни резона тебе нет войну в одиночку со всеми структурами разом затевать. Да и не беспредельная бригада у вас. Не было никогда про тебя и про пацанов твоих такого звона. Так что держать ты, по жизни, ничего не обязан. Но если ваших объявят, мне тоже придется ствол в руки брать. Структуру твою перемочат, куски поделят. Потом «махновцы» эти отмороженные Хевру завалят, а братва «стрелки» уже на нас кинет, потому как кидать больше не на кого будет. У меня же, сам знаешь, стволов вдвое меньше, чем у твоей структуры. Конкретно ответить будет нечем. Значит, нас положат следом за тобой. А дальше мне уже без интереса. Или другой вариант: «махновцы» завалят меня, а братва – Хевру. Но мне-то, один болт, в яму ложиться придется. Не хочу я, Кроха.

Манила допил сок, отставил стакан. Секунду спустя у столика материализовался официант, и пустой стакан волшебным образом сменился полным.

– И что ты предлагаешь? – Вячеслав Аркадьевич пытался просчитать возможные варианты развития ситуации, но по всему выходило, что либо ему придется зарываться на время войны, либо…

– Я тут подумал, что, если нашим структурам объединиться против волков этих? На время, само собой. Расклад реально совсем другой получится. Может быть, кто-то из них и отступится, а остальные не станут кидаться. Обратятся за конкретной поддержкой к большим мужчинам, судью позовут. Седой тебя уважает, пригласит на разбор обязательно. Тогда, возможно, все чистым базаром закончится. Если ты ответить достойно сможешь, мы им потом сами предъяву за фуфло выкатим и лучшие куски под себя заберем. В качестве штрафа.

Собственно, нечто подобное Вячеслав Аркадьевич и предполагал. Стоять вдвоем против кодлы оно, конечно, проще и надежнее. К тому же если Манила не прибьется к нему, то прибьется к врагам. Не захочет – заставят. Так и так придется воевать. И насчет Седого, – смотрящего по городу, «судьи», – Манила тоже был прав. Седой – мужчина правильный. Не станет объяву одобрять, не рассмотрев дело до мелочей и не выслушав все стороны.

– А если не смогу достойно?

– Тогда мне по-любому вилы вылезают, – вздохнул Манила. – Так какое будет твое слово, брат?

Вячеслав Аркадьевич кивнул, поднялся, протянул руку для пожатия.

– Договорились. Спасибо, что насчет предъявы предупредил. Я у тебя в долгу теперь.

– О чем базар, Кроха? – Манила усмехнулся. – Одно дело делаем.

Вячеслав Аркадьевич направился к дверям, на ходу доставая из кармана мобильник. Набрал номер. Трубку сняли почти мгновенно.

– Да? – голос Гостя звучал очень собранно и сосредоточенно. – Алло?

– Это я, – сказал Вячеслав Аркадьевич.

– Кто «я»? – в трубке повисла небольшая пауза, видимо, Гость рылся в памяти. – Вячеслав Аркадьевич? – наконец спросил он.

– Правильно. У меня для тебя информация есть.

– Слушаю вас.

– Хорошо, что слушаешь. Запара реальная у нас случилась. Братва со дня на день собирается мне предъявы выкатывать насчет мочилова этого. – Проходя мимо столика, за которым сидели Боксер и Вадим, Мал осделал приглашающий жест. – Пару-тройку дней я протяну как-нибудь, но потом придется ответ держать. Не перед этими волками, конечно, а перед сходняком авторитетным. Понимаешь, к чему я?

– Вячеслав Аркадьевич, я делаю все, что могу, – ответил Гость спокойно. Он не воспринял звонок как наезд со стороны работодателя.

– Этого мало, – ответил тот. – Мне нужно, чтобы ты работал быстрее.

Гость хмыкнул.

– Вячеслав Аркадьевич, мы с вами разговаривали только вчера утром. Вы что, хотите, чтобы я достал вам этих людей за сутки?

– Это было бы неплохо, но сутки уже прошли.

– За это время я нашел стукача.

– У тебя три дня, – безапелляционно заявил Вячеслав Аркадьевич. – Потом можешь считать, что нашего разговора не было.

Он закрыл мобильный и сунул в карман. Мал о-старший никогда не поддавался панике, но сейчас понимал: в его распоряжении слишком мало времени.

Они вышли на стоянку, забрались в «БМВ». Иномарка резко, истерично завизжав резиной, взяла с места и полетела к городу.

– Куда ехать, Кроха? – спросил сидящий за рулем Боксер.

– В офис.

Мал о-старший крутил ситуацию так и эдак, стараясь предусмотреть все варианты. Сейчас у него в руках были две ниточки – Гость и неведомая пока Стрекоза. Обе они могли вывести на реального киллера, а уж получить имя заказчика – вопрос времени и техники. Но нужно предусмотреть и самый худший вариант.

– Вадим, – обратился Вячеслав Аркадьевич к ординарцу, – подбери мне два десятка надежных людей. Самых надежных.

– Хорошо, «папа», к вечеру сделаю.

– Кроха, – Боксер даже не повернул головы, – а что, если мы привлечем на свою сторону мальков?

– Нет.

– Почему? Расклад получится очень приличный. Вряд ли тогда эти бараны рискнут кинуться на нас.

– Да ты разуй глаза, Бокс, – не без раздражения заметил Вадим. – Кто-то из них согласится, но большая часть сразу сломится к этим сычам болотным, конкурентам, звонить, что мы реально к войне готовимся. Ты понял? Нам же еще даже предъяву не кинули! Все решат, что беспредельщики – мы, и начнут нас мочить без всяких базаров.

– Ну, если так…

«БМВ» въехал в город и понесся к центру. Вячеслав Аркадьевич смотрел на спешащих по улицам людей и думал: подозревает ли кто-нибудь из них, что этот город скоро может стать настоящим полем боя? И все из-за пестрых палаток, бензоколонок, магазинчиков, рынков… Из-за сфер влияния. Думают ли они, что, отдавая свои кровные за бутылку самопальной водки в коммерческом ларьке, они кормят даже не одну бригаду, а несколько. И охрану, и рэкет, и тех, кто эту водку изготавливает, и тех, кто доставляет, и ментов, что, по идее, должны ее изымать, и тех, кто реально стоит много выше. И его, Вячеслава Аркадьевича.

Иномарка подъехала к офису – уютному особнячку, стоящему чуть в стороне от центра города. Центр – место обитания представителей власти. Не то чтобы Вячеслав Аркадьевич их боялся, – люди прикормленные, с ладони хватают, не стесняются, – но отсвечивать лишний раз не стоило. Власть это раздражает.

Должны же народные избранники хоть на чем-то перед своим народом рылом поторговать.

«БМВ» въехал во двор особнячка. Официальная вывеска гласила: «Всероссийский некоммерческий фонд по поддержке крупного и среднего бизнеса». Курва, хохмы ради, предлагал приписать еще слово «теневого». А что? Никто бы и ухом не повел. Страна такая.

Вячеслав Аркадьевич был президентом этого самого фонда. Фокус заключался в том, что на счет фонда можно было сливать бабки вполне легально, не беспокоясь о последствиях. Точно так же и фонд имел возможность направлять средства туда, куда считал нужным. Деньги проходили долгий путь, обналичивались и возвращались обратно уже уютно упакованными в чемоданы и кейсы. А как же? На общак-то лаве не станешь с реального счета откидывать?

Во дворе стоял новенький «БМВ» Димы. Вдоль стены печально прогуливался кинодеятель, которого Вячеслав Аркадьевич видел вчера на свадьбе. Чуть подальше – парад капиталистического автомобилестроения. В основном просители. Последних в фонде каждый день гужевалось – что грязи.

– Знаешь, Вадим, – хмыкнул Мало-старший, – давно думаю у себя тут аквариум поставить и рыбу в него пустить.

– Зачем?

– Ну надо же мне видеть в своем кабинете хоть кого-то, кто раскрывает рот не за тем, чтобы попросить денег.

Вадим засмеялся.

Они прошли через холл, поднялись на второй этаж. В приемной толпился народ. Дима стоял в стороне. Мал о-старший поманил его пальцем.

– Заходи.

Они вошли в кабинет. Дима закрыл за собой дверь. Мал оположил на стол лист бумаги, ручку, кивнул:

– Не передумал еще?

– Нет, – ответил тот.

– Тогда пиши расписку. «Я, такой-то такой-то, получил от такого-то такого-то…» Ну, и так далее. Давай.

Вячеслав Аркадьевич открыл стоящий в углу внушительный сейф, принялся выкладывать на стол пачки банкнот.

– На кого оформлять договора будешь?

– Открою фирму, – бросил Дима, составляя расписку.

– Обратись к Борис Борисычу. Он тебе даст одну из «пожарных». Не волнуйся, все чистые. Печать, юридический адрес, как положено.

– Хорошо.

Дима подвинул ему расписку. Мало-старший взял ее, внимательно перечитал, сложил, спрятал в сейф, кивнул на внушительные стопки денег.

– Забирай.

– Эээээ… – Дима замялся. Он не прихватил с собой даже сумки.

– Что? – насмешливо осведомился Вячеслав Аркадьевич. – Чемодана нет? А за каким болтом ты сюда ехал? Думал по карманам такие лаве распихать?

Дима решительно стянул пиджак, сложил бандероли в него, завязал узлом.

Мал о-старший усмехнулся.

– Ладно. Иди. И не забудь к Борису Борисовичу заглянуть. По коридору направо. Я позвоню, предупрежу.

* * *

Дима вышел в приемную, под изумленными взглядами прошествовал в коридор. Странное он испытывал ощущение, неся на плече тюк с полутора миллионами долларов. На получение фирмы ушло чуть больше десяти минут. Оформлена она была на какого-то Тютькина, кроме того, Дима получил на руки генеральную доверенность на право подписи, а также на все имущество фирмы, включая финансовые средства. Борис Борисович попросил Диму расписаться на каком-то бланке.

– Подпись твою в банке оформить придется, – пояснил он.

– Это долго?

– Как тебе сказать. Для чужих – долго, для своих – быстро.

Банк был не просто свой. Банк был бригадный. Вячеслав Аркадьевич являлся его совладельцем.

Миша, Наташа и Борик не могли не заметить увязанный тюком пиджак, но вопросов задавать не стали.

Чувствуя себя совершенно новым человеком, Дима завез Мишу и Наташу на киностудию, потом заглянул в магазин, где приобрел два мобильника – для себя и для Наташи – и кожаный кейс, в который перегрузил деньги. Сразу после этого он позвонил Чингизу и попросил выяснить для него название продюсерской фирмы, которую возглавлял дядя Жунова. Тот пообещал узнать, перезвонил уже через десять минут, назвал адрес.

– Эдуард Александрович дядю зовут. Продюсерский центр «Интерсинема». Дела в этой конторе явно левые крутятся, – сказал Чингиз. – Лаве там ходит путями особыми. Так что, братан… Смотри поосторожнее.

– А что такое?

Дима воспринял обращение «братан» совершенно нормально. Слово из обихода «сотрудников» отца совершенно не резануло слух.

– Кусок-то чужой. Американца это кусок, понимаешь? Его бригада с этого места кормится. Они там бабки отмывают. Траты, сам понимаешь, бесконтрольные. Что напишешь, то реально твое и будет. Ты там нарисуешься, звон пойдет, напряги могут возникнуть. На тебя, ясно, наезжать не станут, «папе» предъявы выкатят. Подумают, он людей послал. Поэтому, братан, за базаром конкретно следи, хорошо? И если что, кидай мне на трубу.

– Хорошо, Чингиз.

Борику визит в контору пришелся явно не по душе. Продюсерский центр располагался на пятом этаже старинного, еще дореволюционной постройки, здания. Весь первый этаж занимал шикарный ресторан, второй – куча контор поменьше. Третий – страховое, а четвертый – охранное агентство.

Приткнув «БМВ» у кромки тротуара, охранник просмотрел вывески, украшавшие стену, словно памятные доски, затем достал из-под кожаного сиденья ствол, передернул затвор и сунул пистолет за брючный ремень на спине.

– С тобой пойду, – решительно заявил он.

– Да ладно, Борь, сам справлюсь, – ответил Дима, подхватывая кейс.

– Ты справишься, – Борик хмыкнул. – Половина этих контор козлиных – «американские».

Они выбрались из иномарки, вошли в здание. Отделка давила роскошью, Дима даже слегка сробел, но Борик только презрительно фыркнул. На него богатство обстановки не производило такого впечатления, как на неопытного мальчишку.

– Ты, главное, когда базар тереть будешь, не давай ему понтами себя валить, понял? – наставлял он Диму, пока они поднимались в лифте на пятый этаж. – Помни, ты мужчина реальный и люди за тобой стоят реальные.

Честно говоря, Дима плохо понимал, что значит «не давать валить себя понтами», но твердо решил не уходить, пока не получит своего. Уж если он отца сумел уломать дать деньги, то неведомого Эдуарда Александровича как-нибудь уговорит.

Приемная Эдуарда Александровича оказалась огромным залом с компьютерами, мощными итальянскими диванами чистой кожи, аквариумами в углу и миловидной секретаршей.

– Как вас представить? – спросила она, улыбаясь неживой кукольной улыбкой.

– Скажите, к нему от Миши пришли, – ответил Дима вполне корректно. – От режиссера.

Плохо начал, надо было фамилию у Мишани спросить. Не сообразил сразу.

Секретарша, развязно виляя бедрами, скрылась в кабинете.

– Во, коза конкретная, – не без восхищения заметил Борик. – Интересно, он ее парит?

– У него есть кого парить, – Дима поморщился. – Давай вопросы физиологии на потом оставим.

– Давай оставим, – согласился Борик. – Но я бы ей вдул.

Секретарша появилась минуты через две.

– Эдуард Александрович сейчас очень занят, а вы без звонка… Он просил подъехать завтра.

Дима посмотрел на Борика. Тот вздохнул, поднялся. Дима тоже поднялся. Он не очень отчетливо представлял себе, правильную ли линию поведения выбрал, но не сомневался: никаких неотложных дел у продюсера нет. Тот просто проверяет их на вшивость.

Дима отстранил секретаршу и вошел в кабинет. Борик, удовлетворенно тыкнув, подхватил девушку за плечи, повернул к себе:

– Слушай, красавица, а ты чем вечером занимаешься, а?

Кабинет у продюсера, вопреки ожиданиям Димы, оказался маленьким, даже тесным. Меблирован он был дорого, хотя и шаблонно, но роскошь мебели скрывали кипы бумаг, разложенные где ни попадя. Книги, статьи, сценарии, раскадровки, эскизы, документы – все это лежало грудой на столах, на подоконнике, на журнальном столике… Дима огляделся, подошел к креслу, смахнул с него бумаги и присел.

Эдуард Александрович разговаривал по телефону. Он оказался невысоким, полноватым и каким-то… нескладным. Коротенькие волосы не могли скрыть цветущую лысину. Короткая бородка несколько сглаживала отвисающие щеки.