Текст книги "Проба пера"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

На двенадцатом километре совершенно посторонний «Чероки» самым хамским образом подрезал «БМВ» и резко нажал на тормоз. Сверкающая полировочкой баварская игрушка смачно въехала в высокий багажник джипа, изувечив половину аристократичного «лица». Причем водитель «Чероки», падла, даже не посчитал нужным извиниться. Вылез из тачки, обсос бензиновый, и стал рассматривать задок своего джипа, словно это его только что стукнули. Зажился, видать, на белом свете, урод.

Бойцы Забито вознамерились реально «покрутить пальцами» и разъяснить товарищу относительно бренности человеческой жизни, но через секунду были зажаты в «коробочку» пятью иномарками и расстреляны из двух десятков стволов. Водитель же «Чероки» лично разрядил свой «Токарев тульский» в лобовое стекло «БМВ», вмазав Забито пулю в высокий, умный лоб.

Шум на оживленной трассе обычно такой, что выстрелы внимания не привлекли. Ну, а если кто что и услышал, предпочли проехать мимо. Крутые разбираются – простым гражданам лучше постоять в сторонке. Если, конечно, они не ищут неприятностей на задний ум.

* * *

Встречу назначили у Центрального телеграфа, на Тверской. Штангист со своей «поисковой командой» остановился на парковочной площадке у «Макдоналдса».

Через пару минут появились те, кого они ждали. Трое парней в серебристом «Ауди». Подъехали, оглядели чужаков.

– Это вы от Вадима, братва? – спросил один из местных, Щепа, удовлетворившись осмотром.

– Мы, – кивнул Штангист.

– Тачку его нашли, – без особого радушия сообщил Щепа. – На штрафной она была.

– Мы там были, спрашивали… – озадачился Штангист.

– Они спрашивали, – повторил Щепа и повернулся к своим приятелям. Те засмеялись едко и очень огорчающе.

– В чем дело-то? – напрягся Штангист. – Сильно смешно?

Бойцы, приехавшие вместе с ним, напряглись тоже. Им очень не понравился смех местных.

– Ты бы, братан, еще в воздух бабки кидать начал, тебе больше рассказали бы.

– А что такое?

– Это тебе не Козюльск, братан. Тут проверки ментовские каждый день. Всех трясут конкретно. На дорогах и то брать перестали. Боятся, – осклабился снисходительно Щепа. – Пацана вашего зацепили у «Мосфильма», майор какой-то с «Петров». Но на «Петрах» его нет. Наши «пробили». Сейчас ищут.

– И долго ждать? – поинтересовался Штангист, взглянув на часы. До назначенного Крохой контрольного времени оставалось чуть больше часа.

– Как фишка ляжет, – пожал плечами Щепа. – Смотря кто ныкал. Отделений по Москве до хрена. Могут вообще не найти. – Он подумал, спросил уже с меньшим гонором: – Как в провинции дела?

– Идут дела реально, – ответил Штангист, вздохнув.

– Базар катался, разборы у вас намечаются?

– Есть маленько.

Они потрепались за жизнь, вполне мирно потрепались, без понтов. Сошлись во мнении, что менты стали лютовать, хоть здесь, хоть в небольших городках. Перетерли новости, вспомнили нужных людей, тянущих срок или уже откинувшихся.

Без четверти двенадцать Штангист понял, что найти Диму до «стрелки» они не успеют, отзвонился Вадиму. И только в начале первого на трубу Щепы пришел звонок. Тот выслушал, кивнул, сказал, обращаясь к Штангисту:

– Короче, пацан ваш в отделении уже полдня парится. – Он назвал номер, дал адрес. – Это в районе Шаболовки. Братан звенит, менты там лютуют. Не пытайтесь к ним подкатываться. Сами в «стойло» отправитесь. Подождите, пока его выпустят. Наш человек сказал, по пацану вашему даже протокол не стали составлять. Кому-то, видать, захотелось его на время с горизонта стереть. Но долго держать не станут. Максимум к утру выпустят. Утром, в восемь, у ментов пересменок, отчитываться придется. Ну, бывайте, братаны.

– Спасибо за помощь, – пожал ему руку Штангист.

– Да ладно, братан. Не за что, реально. Вадиму привет передавай. Скажи, Щепа велел кланяться. И пацана своего предупредите, чтобы не залетал больше. Он еще хорошо отделался. Могли бы коробок «травы» на карман кинуть – и привет. Парился бы в СИЗО уже полдня. А там можно год сидеть, можно два… Пока следаку не надоест.

– Обязательно передам, братан. Обязательно.

Они попрощались, и серебристый «Ауди» влился в жиденький поток машин, лениво плывущих по Тверской.

– Ну что, поехали? – спросил Штангист. – Где-нибудь к часу там будем.

– Болт забойный, – процедил второй поисковик, Гузя. – «Папе» на «стреле» придется с отморозками этими базары тереть.

– Да ладно, – хмыкнул Штангист. – Не блажи. Там, кроме Смольного, не будет никого. Остальных пацаны положат, реально. Еще до «стрелки». А со Смольным-то Кроха как-нибудь справится.

* * *

Встреча была назначена на бетонной площадке, бывшей стоянке грузовиков, которую планировалось в ближайшем будущем переоснастить и соорудить здесь настоящий мотель вполне приличного уровня. Подъездную дорогу перекрыли, завезли щебенку, песок, понагнали техники, но на этом все и закончилось. Получилось вполне удобное местечко для обсуждения насущных «деловых» проблем. Сюда время от времени приезжали авторитетные люди, когда хотели решить наболевшие вопросы без вмешательства как со стороны представителей правоохранительных органов, так и обычных граждан.

Вячеслав Аркадьевич приехал за пятнадцать минут до назначенного времени. Его люди фраериться не стали, прибыли на отечественных тачках. Старье – хоть в клочья порви, не жалко. Сотня баксов – пучок. Правда, пару «Побед» взяли. Родных. Железо на «Победах» – получше любого броника будет. За такой машиной от ракет прятаться можно, не то что от пуль.

Честно говоря, Вячеслав Аркадьевич рассчитывал прибыть первым и собственными глазами удостовериться: все в порядке, его указания выполнены. Замысел по устранению глав конкурирующих структур был хорош, но лишь до тех пор, пока схема не дала сбоя. Мал о-старший постарался предусмотреть возможные варианты развития событий, подготовиться к ним, но… человек предполагает, а Бог, как известно, все переиначивает по-своему.

Слабая сторона плана состояла в том, что в случае срыва Вячеслав Аркадьевич терял возможность координировать действия разделенной команды. В четверть двенадцатого он обзвонил старших групп – Чингиза, Боксера и Курву. Все они должны были к без четверти двенадцать пр ибыть сюда, на «стрелку». Люди Курвы оказались на месте. Но ни Боксера, ни Чингиза до сих пор не было. Через несколько минут за деревьями блеснул свет фар. Вячеслав Аркадьевич сунул руки в карманы плаща, повернулся к дороге. Вереница иномарок вынырнула из-за деревьев, описала по площадке полукруг и становилась. Из салонов автомобилей выбирались люди. Все они были при оружии и даже не считали нужным этого скрывать.

Боевики Манилы сместились влево. Пехотинцы Хевры стояли по центру. Луч фар заливал бетон, бил в глаза. Вячеслав Аркадьевич заслонился рукой.

Вперед вышли Манила и Хевра. Мал о-старший разглядел их, усмехнулся криво.

– Не ожидал увидеть здесь вас обоих, – сказал он негромко.

– Жизнь полна сюрпризов, – улыбнулся Манила. – Как видишь, Кроха, обстоятельства бывают сильнее нас.

Хевра тоже улыбался, недобро поблескивая глазами.

– Сюрпризы, как правило, преподносят те, кому доверяешь. – Вячеслав Аркадьевич поднял воротник плаща.

– Конечно, – кивнул Манила. – От тех, кому не доверяешь, и так постоянно ждешь всяких вывертов. А сюрприз хорош только тогда, когда о нем не подозреваешь.

– Умен, – усмехнулся Мал о-старший. – Одолжил бы ума сковородки смазать.

– Самому нужен, – засмеялся Манила и посмотрел на часы. – Ну, где же остальные?

– Думаю, кроме Смольного, никто больше не появится, – вздохнул Вячеслав Аркадьевич. – А Смольный стал важной птицей. Прибирает к рукам чужие куски. Работы много. Задерживается пацан.

– Да нет, едет, – сказал Манила, наблюдая за дорогой.

Мал о-старший повернулся. Машин было не просто много. Очень много. Штук пятнадцать.

Со своими четырьмя экипажами Мал о-старший ощущал себя почти сиротливо.

Вскоре площадка буквально кишела людьми. Вперед вышли Смольный и… Абрек. Живой и здоровый.

Вячеслав Аркадьевич прищурился. Дело не просто осложнилось. Оно вошло в критическую фазу, проскочив предыдущие.

– Ну что, крыса, – Абрек сложил руки на животе, склонил голову к плечу. – Думал опустить нас, как лохов? Сначала замочил Американца, Вяземского, Колыша и Божу. Теперь решил за остальных приняться? Забито с Бубной сегодня грохнул. Думал, козел, и нас со Смольным завалить?

– Выбирай выражения, баклан дешевый, – лениво процедил Вячеслав Аркадьевич. – Доказать можешь?

Терять ему было нечего. Когда базар начинается с непосредственных и грубых наездов, можно ставить десять к одному, что без пальбы не обойдется.

– Бойцы твои сопливые уже в морге парятся, – расплылся злорадно Абрек.

Заявление было голословным. Если бы Абрек своими руками завалил Чингиза и его команду, то обязательно назвал бы конкретные клички. Уж Чингиза-то он знал. А если бы и не вспомнил, то пехотинцы его напомнили бы.

– Гнилой базар, Абрек, – Вячеслав Аркадьевич мизинцем вытащил из уголка глаза несуществующую соринку. – Конкретно по людям пройдись. Я никого не посылал. Скажи, кто там был. Реально. Или засунь язык в жопу.

– Мне пацаны сказали, что это были твои люди.

– А мои пацаны звонят, что ты на ментов работаешь и сам эту провокацию затеял. На пару со Смольным. Вы с ментами за долю добазарились, что они вас благословят. Меня вы тут положите, до кучи Маниле с Хеврой достанется. А вы двое лучшие куски под себя подгребете, – жестко ответил Мал о-старший, глядя Абреку в лицо.

Абрек набычился. Задышал тяжко.

– Докажи!

– Ты мне первым предъявы двигал, ты и доказывай. Мое слово второе. А если ты против меня доказательств не выкатишь, я, Абрек, тебя и твою структуру на такие бабки выставлю, за всю жизнь не расплатишься! А следом и Смольного.

– Слышь, Кроха, а ты не много на себя берешь? – ощерился Смольный.

– Погоди, Смольный, – Хевра поднял руку. – Кроха, а ты-то сам доказательства предъявить сможешь?

– Я сказал, когда до меня очередь дойдет, я свое слово скажу. Только ты, Хевра, видать, понятия забыл. Не я вас на разбор тащил. Не я вам «стрелку» забивал, не я вам предъяву первым выкатывал. Не мне сейчас и отвечать. Давай, Абрек, мы ждем.

Манила усмехнулся, покачал головой.

Мал облефовал отчаянно и нагло. Он понимал: главное – сбить присутствующих на разборе «пап» с толку. Оно конечно, насчет него уже все решили, но здесь же без малого сотня бойцов. Звон по всему городу пойдет, а потом и за край выплеснется. И тогда Абреку и Смольному двинут предъявы совсем другие люди. И отвертеться им не удастся, потому что доказать свою правоту они не смогут. Не в «абвере» же им справку брать. А единственный человек, способный сказать: «Я соврал», – он, Кроха, – будет к тому времени мертв. Так что… ваши не пляшут, ребята.

Правда, эти соображения работали только здесь, на этой самой площадке. Стоит Смольному и Абреку послать людей в морг, и песенка Крохи будет спета. Чингиза знает большинство братков в городе. И если его команда реально нарвалась на засаду…

– Звонят, Кроха, твоего человека видели в Москве. Как раз возле «Серебчиков». Аккурат в ночь убийства Божи, – угрюмо сообщил Абрек.

– Кто звонит? Кто видел? Какого человека? Абрек, б…ь, что ты как в детском саду базар ведешь? – раздраженно ответил Кроха. – Ты людей реально выставь. Болтать мы все можем.

– Пацан, иди сюда, – Абрек повернулся, поманил кого-то пальцем. Из тени на свет вышел один из бойцов – невысокий, коренастый мальчуган. Жался смущенно. Никогда, видать, его ответ держать перед нужными людьми не ставили. – Ты видел человека Крохи? Реально?

– Ну да, – кивнул тот, отводя взгляд. – Видел.

– Лично?

– Ну да… – пацан смутился еще больше.

– Кого? – спросил Вячеслав Аркадьевич. – Чего ты жмешься, как девка? Высунул язык – пой давай. Иначе не хрен было вообще вперед выходить.

– Чингиза видел.

– Ты уверен, что ничего не напутал?

– Нет. То есть да.

– Что «да»?

– Уверен. Чингиз это был. С девчонкой какой-то они как раз от «Серебчиков» отъезжали.

– Ну, Кроха? – попер буром Абрек. – Что скажешь?

– А что тут сказать? Во-первых, Чингиз не при делах, – заметил Мало. – Он своей дорогой ходит, меня не спрашивает. Во-вторых, звонят, у него в Москве подруга живет. Так что он мог к ней ездить. В-третьих, если там был Чингиз, то чего же ты мне вопросы задаешь? Чингизу бы и задавал. Ну и в-четвертых… – Вячеслав Аркадьевич повернулся к свидетелю: – Пацан, а ты-то сам что в Москве посреди ночи делал?

– У меня там мама живет, – пробормотал паренек.

– Мама, говоришь? Доказать сможешь? Реально! Здесь, сейчас! Может, в твоем «рыле» прописка московская стоит с адресом? Так вынь, покажи. Нет? Какого хрена ты на улицу поперся ночью? Теперь так принято, от мамы среди ночи ноги делать? Или, может быть, все куда проще: ты вовсе не к маме ездил, а ездил ты реально Божу гасить по указке этих двоих? – Вячеслав Аркадьевич указал на Абрека и Смольного. – А теперь «стрелки» на Чингиза кидаешь. Или Чингиз лох, по-твоему? Человека реального валит, а сам светится, как конь на параде? Еще и бабу с собой приволок. Да если бы Чингиз за такую работу взялся, хрен бы кто про это узнал. И алиби себе обеспечил бы – толпа важняков болт разобьет, ничего не докажет. Пацан, говори правду! Или я из тебя душу вытрясу.

– Да я-то чего? – совсем сник тот. – У меня правда… мама…

– В районе «Серебчиков», да? – скривился Мал о. – Какое совпадение. – Повернулся к Смольному: – Что за туфту твои люди гонят, братела? Ну, Абрек – ладно. Он никогда хорошими манерами не отличался. Но ты-то, Смольный, в «законники» метишь, а сам понятий не соблюдаешь. Доказательств против меня у тебя никаких, а предъявы гонишь – деревья на Магадане гнутся. Объявлять меня надумал. Точки мои гребешь под себя. – Абрек удивленно взглянул на Смольного. – Да, Абрек, кинул тебя твой корефан. Развел, как лоха последнего, на базары дикие о воровской дружбе. Видишь, Смольный, какие вам обоим вилы выкатываются? За такие базары и спросить с вас можно реально.

– Ладно, Кроха, хорош, – подал голос Хевра. – Ты тоже, помнится, рубился что-то там доказать. И предъявы калибра реального двигал. Твое-то слово какое?

– Мое? – Вячеслав Аркадьевич указал на вереницу припаркованных иномарок Смольного и Абрека. – Вот мое слово.

– В смысле? – не понял тот.

– Твои, Хевра, орлы на чем сюда прилетели?

– На тачках, реально, – все еще не врубался тот.

Впрочем, не только он один. Абрек со Смольным не врубались тоже. Лишь Манила сдержанно улыбался.

– А стволов у тебя с собой сколько?

– Пара, на всякий пожарный. Бакланье разное в городе озорует. Чернота. Приходится таскать. Но все законное, при ксивах.

– И тебя менты не стопанули на выезде из города?

Кроха буравил Хевру взглядом. Тот не мог сказать, что сперва мотался к Маниле, обсуждать, кого, когда и каким образом удобнее завалить. Для всех он пересек ментовские кордоны пятнадцать минут назад. Хевра понятия не имел, сняли менты усиление или нет. Он просто здраво рассудил: коли в городе пошла настоящая война, кордоны будут держать как можно дольше. Потому и кивнул согласно:

– Стопанули реально. Все тачки обшмонали, волчары. Одну зацепили, но там все чисто. К утру пацанов выпустят.

– Правильно. Мы тоже чуть вместо «стрелки» в «стойла» не ввалились конкретно. Менты лютуют по-дикому сегодня. Моим людям пришлось, как ботве дачной, стволы в общественном транспорте везти. А я, сам видишь, на каком хламе кости тащил. А теперь посмотри сюда, – Вячеслав Аркадьевич снова указал на иномарки Абрека и Смольного. – Президент приехал бы, так за ним тачки попроще катились бы. Да и числом поменьше. А уж стволов здесь – по бессрочной «крытке» каждому обломится. И, заметь, тут тебе не «пээмы» заср…ные, за которые твоих пацанов прихватили, а игрушки посерьезнее. А теперь эти падлы оборзевшие, олени дикие, в мою сторону рылами целятся и явно на мочилово рогами прут. С таким-то арсеналом хрен ли им волноваться? Так как же это понимать, брателы?

Вячеслав Аркадьевич на секунду даже забыл, что предъявы кидает непутевые, на скорую руку склеенные. Уставился на Абрека со Смольным. А те даже растерялись. Не то от наглости такой беспредельной, не то от того, что ответить им реально было нечего. Не станешь же объяснять, что тебя менты прикормленные всю дорогу эскортировали, как Героев Советского Союза. В этом-то их и обвиняют, собственно говоря.

В кармане у Манилы закурлыкал телефон. Он отошел в сторону.

– Погоди, – возмутился Смольный. – Че вы тут гоните оба? Я лично договорился со своим человеком, что посты по нашему направлению откроют в половине двенадцатого ночи. Чтобы мы все могли на «стрелку» приехать!

Он действительно отдал такой приказ, правда, в дополнение попросил, чтобы «жезлы», пропустив Кроху, задержали машины его сопровождения. Кто же знал, что Крохина бригада на этих развалюхах приедет? Сплоховали менты. С другой стороны, не могут же они все тачки подряд проверять, включая автобусы?

– Хевра… – Вячеслав Аркадьевич повернулся к авторитету.

– Посты реально лютые стоят, – подтвердил тот, уже не колеблясь ни секунды. – Не просто усиленные. Волки с автоматами – стену поперек дороги поставить можно.

– Видишь, братела? – Вячеслав Аркадьевич сверкнул глазами на Смольного. – А «махновцев», что авторитетных людей валят, я сам найти хочу. И найду. А потом спрошу с них конкретно, – закончил и посмотрел на Абрека.

– Погоди, – Абрек аж задохнулся от возмущения. Лицо его пошло красными пятнами. – Ты что, в нашу сторону предъявы катишь? Хочешь сказать, что это мы братву валим?

– Это не я говорю, – поправил его спокойно Вячеслав Аркадьевич. Он вдруг поверил, что им удастся уйти без стрельбы. – Это пацан говорит, которого ты тут реально свидетелем выставил. Я еще сходняк соберу и спрошу, что ты там писал и от чьего имени. И какой наказ люди авторитетные дали. А то, может, приказали тебе к нам и близко не подходить, а ты меня псом бешеным перед всей братвой выставляешь, лишь бы куски мои под себя подмять.

Манила закрыл трубку, сунул в карман. Вышел вперед.

– Ладно, Кроха. Заколебало меня реально весь этот базар козлиный слушать. Не знаю, ты завалил авторитетов или нет, эти предъявы мимо меня катят. А вот Бубну с Забито твои бойцы работнули. И можешь буркалы в мою сторону не выкатывать. Плевать я хотел на это. Ты со мной базар держал, чтобы мои пацаны Хевру замочили до «стрелки». А твои жиганы тут Смольного с Абреком завалили бы. Скажешь, нет?

– Ты – тварь продажная, Манила, – Вячеслав Аркадьевич поджал губы. – Что тебе эти гниды перхотные пообещали? Пару кусков пожирнее? И ты меня тут же слил, как проб…ь копеечная?

Он вдруг шагнул вперед, ухватил Манилу за воротник, рванул на себя.

– Грабки убери, Кроха, локш потянешь реально, – просипел Манила.

Лева Кон мгновенно вскинул пистолет и дважды нажал на курок. Вячеслава Аркадьевича откинуло к машине. Смольный тоже дернул из кармана куртки хвастливую «беретту» и выстрелил несколько раз, навскидку, не целясь. Мал оупал на капот «жигуля», перевернулся, скатился на бетон.

Абрек достал из-под плаща автомат, шагнул вперед и тут же словно налетел на стену. Споткнулся, повалился на колени. Смольный упал на четвереньки. Он был парень тертый и сразу понял, что произошло. Стрелял снайпер. Причем стрелял с приличного расстояния, выстрел снайперки заглушили пистолетные хлопки. А еще Смольный понял, что целили в него. Просто Абрек, сделав шаг, перекрыл линию огня. Пуля прошла навылет, потеряв скорость, но едва не вспоров Смольному щеку. Он ощутил ее горячее, злое дыхание на коже. Абрек несколько секунд стоял на коленях, а затем повалился лицом вперед.

– Атас! – заорал кто-то.

Со всех сторон захлопали выстрелы, и Манила счел за лучшее отступить в темноту. Он, в отличие от Хевры и Смольного, надел только темное. Водолазка, брюки, куртка. И парни его были одеты примерно так же. В тени они сразу потерялись, перестав быть мишенью для снайпера. Манила не слишком обольщался насчет порядочности Хевры. Кто как, а он, Манила, без случайностей обойдется. Случайности – они вызывают дурные последствия. Особенно в их бизнесе. Р-раз! – и головушку племяннички могут пользовать вместо погремушки.

Бойцы Крохи тоже открыли огонь, а сами, не будь дураки, попрятались за «Победы», отступали в темноту, точь-в-точь как Манила. Осталось лишь тело Вячеслава Аркадьевича. Торчали из-под капота «Победы» ноги, натекала, пропитывая плащ, брюки и носки, кровь. Зацокали, засвистели вокруг пули. Такая карусель началась – куда там. Только успевай к земле прижиматься, как к маме родной.

Парни Смольного шарахнулись к машинам, да где им было. Не отличались они предусмотрительностью и дальновидностью. Это Мало, царствие ему небесное, заранее все обдумывал. И как людей своих расставить, и как тачки запарковать, и как свет падать будет, и все такое прочее. А эти раздолбай иванычи тачки согнали плотно, чтобы на площадку влезли все. Так плотно, что и протиснуться не смогли. Метались, бычки, как на бойне. Палили во все стороны. Темноту, правда, выцеливали с особой тщательностью. Ну да в нее попасть не сложно. Вот она, рядышком. А из темноты им обратно – снайперские «маслинки» на сдачу. Упал один, второй, третий. Знал пацаненок Хевры свое дело. Хорошо знал и старался на совесть, харч отрабатывал. За минуту человек десять успел положить, оголец. Ну и бойцы Крохины угрохали еще пяток. Правда, ответный огонь тоже неплохой был. Наверняка кого-то из пехотинцев Крохи тоже достали. Пуля – она и в темноте дура.

Взвыла вдалеке сирена, взвилась к небесам да тут же опала, сошла на нет. Ментовская, между прочим, сирена. Быстро товарищи прибыли. Всегда бы так. Рванули уцелевшие кто куда. Одни в тачки попрыгали да по газам, другие к лесу ломанули – пешком уходить.

Манила поднялся на ноги, спокойно прошел через подлесок к подъездной дороге. Посмотрел, как удирают те, кто мог удрать. Затем повернулся и зашагал в обратном направлении от города. В город сейчас соваться опасно. Теперь там такие разборы пойдут – только держись. Кроха хоть и блефовал, а народ взбаламутится, начнет в репах чесать. Все знают, что у Смольного менты на поводке, но… А так ли? Они у него или он у них?

Манила миновал поворот, заметил стоящие на обочине иномарки. Штук десять, в ряд. Рядом с шикарными авто маячило несколько фигур с оружием в руках. Манила подошел к первой, забрался на заднее сиденье. Лева Кон наклонился к окну, спросил:

– «Папа», с сиреной что делать? Может, выбросим?

– Я тебе выброшу. В багажник кинь пока, пригодится. И позвони в «Царь-град». Скажи, мы едем. Пусть врач наготове будет.

– Уже позвонил.

– Молодец. Давай-ка рвать когти, пока менты и в самом деле не нагрянули. – Лева Кон растворился в темноте. Манила откинулся на сиденье, сказал шоферу: – Что стоим-то? Поехали, – и закрыл глаза.

День сегодня, откровенно говоря, выдался трудный. Кошмарный просто выдался день.

* * *

«Ауди» Смольного разминулся с ментовской кавалькадой у самой Объездной. Язга проследил в зеркальце, как уносятся в темноту мерцающие маячки, хмыкнул:

– Ментам-то работы сегодня…

– Кроха отбегался, – процедил злорадно Смольный. – Все, кранты. Некому стало пальцы гнуть, авторитета крутого строить.

– Не только Кроха, Абрек тоже отбегался, – заметил Язга. – «Маслину» ему в лобешник конкретно вмазали.

– Может быть, оно и к лучшему, – подумав, сказал Смольный. – Мне он никогда не нравился. Стремный пацан был. Косячный. Кроха правильно спросил. Какого болта этот его огрызок в Москве делал? А что, если мы не за те концы тянем?

– Теперь-то не все равно? – пожал плечами Язга. – Поздно. К тому же ты сам слышал, Кроха подбивал Манилу Хевру завалить. И Бубна с Забито – его рук дело. Так что, как бы ни повернулось, с нас спрос маленький. Кроха до разбора мочилово затеял. А он Американца и остальных работнул или Абрек – теперь без разницы. Оба ангелам улыбаются. Там их и рассудят.

– Ты Кроху не знаешь, – улыбнулся мрачно Смольный. – Он и на небе умудрится разборы с Абреком учинить. Пока своего не добьется – не успокоится.

Смольный обдумывал ситуацию. Выходило, что Язга прав. Они так и так в выигрыше. Спросить с него не за что. На сходняке слово держал Абрек. Он, Смольный, просто поверил Абреку. Доказательствам его поверил и решению больших людей. Тут он чист. Даже если потом выяснится, что не Кроха Американца, Вяземского и прочих грохнул, – что с того? Бубну-то с Забито он убрал. Так что Крохе, останься он жив, перед сходняком так и так пришлось бы отвечать. Не на «стрелке» бы его грохнули, так сходняк объявил бы за беспредел кромешный. Разрешения у нужных людей Кроха не спросил, «добро» не получил. А он просто был вынужден защищаться.

Смольный повеселел. Пока его бригада идет впереди с большим отрывом.

– Манила реально не в счет, – продолжал рисовать перспективы Язга. – На нас он тянуть не станет. Людей у него – кот наплакал. Ссоры ему без надобности. Опять же, как он повел себя на «стрелке»? Кроху слил влегкую, иуда.

– Просто пацан хочет спокойной жизни. Ему конфликты не нужны. Его все эти разборы вообще не касаются. Он клюет себе лаве потихонечку со своих кусков и радуется жизни.

– Правильно. Остается Хевра. Этот – тварь хитрая. «Перо» под ребра загонит при удобном случае. Но у него тоже людей недостаточно, чтобы в одиночку против нас переть. Другое дело, если Манила и Хевра объединятся.

– Нет, – покачал головой Смольный. – Хевра подписался бы, но Маниле рисковать смысла нет.

– Остаются еще люди Абрека, – напомнил Язга.

– Они теперь стоят без «папы». Да и мало их осталось. Часть на «стрелке» полегла. Еще часть грохнули люди Крохи днем. Пока они порядок в собственном хозяйстве наведут… Бригад Бубны и Забито вообще больше нет. Неплохой расклад получается. Надо только подсуетиться и их куски подмять, пока они чухаются, – размышлял Смольный. – Часть их пацанов сразу перейдет к нам, а остальные не полезут, побоятся. Сколько наших на «стрелке» положили? Ты заметил?

Язга подумал:

– Человек двадцать.

– Значит, – подвел итог Смольный, – у нас с полсотни стволов. А сколько осталось людей Крохи? Примерно столько же? Рискнут ли они продолжать войну, как думаешь? Или постараются замять дело?

– Сложно сказать. Там, конечно, найдется кому встать во главе, – протянул Язга. – Старший оголец или младший… Если Вадим им поможет, в курс дела введет, поддержку даст, то война продолжится, тут без базаров. А если сам Вадим хозяйство примет, то, возможно, попробует выйти на мир. Ему воевать не с руки.

– Или наоборот, – предположил Смольный. – Решит показать характер.

– Возможно и такое, – согласился Язга.

– Отсюда вывод: мы должны их замять раньше, чем они придут в себя после смерти Крохи. Для начала завалить обоих огольцов. И чем раньше, тем лучше. А потом уж с оставшимися разберемся. С Вадимом и всей этой шелупонью.

– Завалить огольцов? – с сомнением в голосе переспросил Язга. – Как? Они там теперь все на стреме.

– С младшим – никаких проблем, – усмехнулся Смольный. – Он не жилец. А старшему Манилу сольем. По-братски. Намекнем, что Кон получил от него приказ Крохе пару «маслин» в пузо затолкать. Пусть Манила и Крохин оголец между собой погрызутся. А уж мы найдем способ использовать ситуацию.

– Умно, – согласился Язга.

Смольный повеселел. Перспективы вырисовывались самые яркие. Через месяц, а то и меньше, в городе не останется реальной силы, способной противостоять ему, Смольному. Лаве потечет рекой. А там… Были бы деньги, остальное приложится. Столица-то вон она, рукой подать.

Смольный достал из кармана трубку, набрал номер:

– Алло? Святослав Григорьевич, это я. Слушай, через часик моего подопечного выпусти. Да, и второго тоже. Все с ними решили. Решили, да. А ты мне позвони через пару дней. Спонсоров тебе подыщем на туристическую путевку. Ага, давай. – Смольный нажал «отбой» и тут же набрал другой номер. – Паша? Это я. Кто, кто… Головка от болта реально! Ты чего, хань, что ли, трескаешь? Бросай своих телок и двигай в Москву. Прямо сейчас, да. Найдешь там одно отделение милицейское, подождешь рядом. Через час оттуда выйдет Крохин оголец. Младший, младший. И с ним еще такой… боец мордатый. Положишь реально обоих, понял? Да ты чисто не меньжуйся. Крохи нет уже. Вот так. Отбыл Кроха далеко и надолго. Грохнули его десять минут назад на «стрелке». Точно, точно. Четыре пули в него вмазали. Две – Лева Кон, советник Манилы. И еще две – я. Так что делай. Только смотри, не на месте. Отпусти их маленько подальше, чтобы людям хорошим проблем не создавать. Да, давай. Как все сделаешь, сразу доложись.

Смольный убрал телефон, улыбнулся победно.

– Все, Язга. Пару человек осталось загасить – и город будет наш. Никто у нас на пути не встанет.

– Если про пацанов пронюхают, нас сразу объявят, – заметил тот рассудительно.

– Что, Язга, очко играет?

– Нет, – покачал головой советник. – Я к тому, что нам нужно быть осторожными. Очень осторожными.

– Не гони. Сам знаю, – ответил Смольный и повернулся к окну.

Он составлял план действий на ближайшее будущее.

* * *

– Мало, на выход, – буркнул сержант и почесал живот. Потом поправил болтающийся на боку автомат.

– А он? – Дима указал на Борика.

– Фамилия? – скучно спросил сержант.

– Ясулович, – ответил Борик.

– Туда же.

Дима с Бориком вышли из камеры, оттуда по короткому коридору прошагали в дежурную часть. Здесь стоял тот самый майор, что задерживал их у «Мосфильма». По-прежнему грыз спичку и беседовал о чем-то с дежурным старлеем.

– Вещи верните, – сказал Дима.

– Это которые? – взглянул недоуменно майор.

– Дим, пошли, – Борик дернул Диму за рукав. – На фиг тебе эти напряги?

– Вещи верните, – упрямо повторил Дима. – Телефоны.

– Телефоны?.. – Майор посмотрел на старлея, засмеялся хрипато. – Слышь, лейтенант, ты глянь там, в столе, у нас телефонов лишних не завалялось?

Тот заглянул в стол, вытащил трубки, бросил на стойку.

– Документы, – скучно потребовал Дима. Документы легли рядом с трубками. – И деньги.

– Да ты что, браток? Не проспался? – хмыкнул майор и снова засмеялся. – Какие такие деньги? О чем ты? Не было при вас денег. Ни копеечки не было.

– Копеечек не было, – согласился Дима. – Баксы были.

Дима поблагодарил Бога, что у него хватило ума забросить домой кейс с баксами. Нет, менты его не забрали бы. Не дураки. Понимают, что за такие лаве из них душу вытрясут, невзирая на возраст и количество звезд на погонах. Но облегчили бы чемодан обязательно.

– Да ты пойди проспись, браток, – сделал удивленное лицо майор. – Не было при вас никаких баксов. И марок не было, и фунтов стерлингов. Голые вы сюда прилетели, как соколы.

– Дим, пойдем, – повторил Борик.

Он понял, что в подопечном прорезался отцовский характер. Теперь дурой попрет. Подумаешь, деньги… Сколько их там было-то? Пара штук? Ну, три. Было бы о чем говорить… Заспоришь – в камеру вернешься. Да еще и накостыляют для профилактики.