Текст книги "Случайный попутчик"

Автор книги: Иван Шишкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 48 страниц)

14. Возвращение.

День был ясный и довольно теплый, а воздух прозрачный. Легкий дождь, прошедший рано утром, смочил почву и камни, и они весело блестели под лучами Светила. Неудачная погода для маскировки джипа. Лучше бы было пасмурно и шел дождь.

Впереди ехала крытая повозка, рядом с ней на лошади ехал по городскому одетый человек со знакомым лицом, за ним, не скрываясь, конный отряд лучников и арбалетчиков, двадцать воинов Короля. Больше, на расстоянии трех километров вокруг, ничего живого, по данным биолокатора, не было. Стены повозки, судя по тому, что биолокатор не мог пробить ее защиту, были защищены металлом, наверное, решеткой. Так возят опасных преступников.

Ящики из Сокровищницы Императора Кадет расположил за изгибом крутого карниза, поодаль от стены карниза – для удобства прицеливания. Когда до начала изгиба оставалось шагов пятьдесят, он рявкнул в мегафон:

– Остановитесь!

Громовой голос напугал всех – и лошадей и людей: повозка поскакала по камням в сторону, лошади встали на дыбы, а строй арбалетчиков рассыпался, несколько человек вылетели из седел. Другие вертели головами, не понимая откуда на них обрушился страшный голос и осаживали лошадей.

– Сейчас выйдут пленники! Я хочу их увидеть! – приказал Кадет.

Человек в городской одежде, изо всех сил сдерживая свою разволновавшуюся лошадь, выскочил вперед и крикнул:

– Покажите выкуп! Я Верховный Казначей Короля! – И Кадет вспомнил этого человека.

– Пройди пешком вместе с пленниками вперед за поворот карниза,– приказал Кадет.

– Нет! – крикнул Казначей. Он растерянно оглядывался, не находя взглядом источник звука и не замечая густое непрозрачное облако у верхнего края карниза, симитированное джипом. Он отдал какие-то распоряжения, и из повозки, стоявшей боком к Кадету, вышли люди – по неточным показаниям биосканера – трое или четверо, спешившиеся воины взяли их в кольцо. Повозка отъехала, и через прицел винтовки Кадет увидел Принцессу. Ее связанные в локтях руки были заведены за спину. Спутанные длинные волосы закрывали ее лицо.

– Стрела! – произнес Кадет на лингве.– Подними голову! Я прочту у тебя по губам. Что мне делать?

– Развяжи мне руки и кинь Каратель,– зло кривились бледные губы Принцессы в окуляре прицела. – Вали их всех, к собачьей матери! – Она подняла голову выше, увидела несуразное облачко и криво ухмыльнулась.

– Где лорд Чиррер? – прогромыхал в мегафон Кадет.

– Нет! – закричал Казначей.– Его не будет! Только женщина!

«Уловка? Ай да лорд Барк!… Ну, ладно… «

– Это правда, Стрела? – спросил Кадет. Принцесса коротко кивнула. Стоявший рядом с ней мечник ударил ее по лицу. «Не разговаривай!» – прочел Кадет по его губам. И если до этого он еще колебался, то теперь холодная ярость переполнила его.

– Казначей! Прикажи своим людям отступить за повозку! – зарычал он, сжимая Каратель. Их было слишком много, чтобы он успел убить их всех прежде, чем кто-нибудь из них не ранил бы или убил Принцессу.

– Нет! – крикнул Казначей, но дернул Принцессу за рукав платья и поставил позади себя.

– Когда ты с женщиной дойдете до ящиков с выкупом, ты освободишь женщине руки, и она одна пройдет вперед на двести шагов!

– Нет! Мы должны взвесить золото и женщину!

– Пройдите вперед за поворот! Выкуп – там! Там золота больше, чем я обещал!

– Нет!

– Тогда прислушайтесь! Я покажу вам, что я могу сделать!

Кадет расстрелял ящики. Треск крепкого дерева, взвизг рикошетов и сытый звон рассыпающихся по камням тяжелых монет был слышен далеко вокруг.

– Не надо! – отчаянно закричал Казначей. – Мы отпустим женщину! – И Казначей, схватив Принцессу за волосы, потащил за собой вперед. За изгибом карниза он увидел озерцо золотых монет и остановился, все еще удерживая Принцессу за волосы.

– Отпусти женщину! – страшным голосом закричал ему Кадет – от волнения – на лингве. – Стрела, по моей команде беги вперед, я прикрою тебя джипом!

Но казначей сам отпустил Принцессу и наклонился над россыпью монет, собирая и сгребая их в кучу, а Кадет бросил джип с карниза вниз, перегораживая воинам Короля сектор обстрела и прикрывая Принцессу. И она поняла – как только джип, теряя камуфляж, начал опускаться на почву, она пробежала несколько шагов вперед, освобождая ему пространство.

Дальше все было просто: Кадет прижал джип к почве, открыл дверь, втянул в салон вернувшуюся к джипу Принцессу и крутым виражом взлетел и скрылся за карнизом.

– Привет! – сказал он, разглядывая осунувшееся и очень бледное лицо Принцессы. – Повернись, я разрежу веревку. Кофе хочешь? Я приготовил. И пирожки… – Он старался говорить легкомысленным тоном, чтобы не выдать свою щемящую боль.

– Поворачивай,– прошипела Принцесса. – Это мои деньги, а не твои. Я возьму их назад. – Правой ладонью она растирала то, что осталось от ее левой руки. – Вернись туда! – Она потянулась к Карателю.

Грубость ее тона не удивила Кадета – несломленные побежденные всегда грубы, поэтому он умиротворяюще сказал:

– Ты стоишь больше это кучки золота, Стрела. А потом: как же ты подружишься с лордом Барком, если мы сейчас обманем его? Или ты передумала, герцогиня?– Он старался не смотреть на полупустой левый рукав ее простого осеннего платья. – Слушай! Это важно! Это очень важно! – Он смотрел Принцессе в глаза. – Император чугов и вся его семья уничтожены чугами, Стрела! Это – точно! Ты отомстила! И еще! Послушай! Путь к престолу Империи для рода Гигар открыт!

Принцесса улыбнулась – и заплакала с улыбкой на губах.

На этот раз она не злилась на вопли шлюзовой камеры. Швырнула в утилизатор свою грязную одежду, спокойно позволила отмыть и очистить себя от паразитов, терпеливо дождалась разрешения на вход в жилое пространство «Робинзона», поднялась в кухню, с видимым удовольствием пообедала тем, что заказал для нее Кадет, и все это время молчала, время от времени бросая на хлопотливо топчущегося вокруг нее Кадета суровые взгляды, а из кухни решительно отправилась в медицинский отсек. Увидев, что саркофаг занят телом Монаха, она нахмурилась и спросила:

– Его ведь не сильно помяли? Он там надолго?

– Еще три недели, не меньше,– Кадет прислонился к обводу двери, инстинктивно загораживая Принцессе выход из отсека. У него была заготовлена сотня вопросов, но он решил не торопиться: теперь все будет в порядке и у них полно времени. – У нас на борту есть полевой диагност. Сейчас принесу со склада, быстро, подожди здесь.

– Не к спеху, Каддет,– Принцесса присела на откидной стул около саркофага. – Я знаю, ты хочешь спросить, спрашивай!

– Дай-ка я посмотрю твою руку, Стрела.

– Знаешь, сначала я мечтала убить мастера Кьюррика, – обнажая культю левой руки, спокойно произнесла Принцесса.– А когда успокоилась – правда это произошло не скоро,– хмыкнула она,– то поняла: все честно, это был честный бой. И он не добил меня, Каддет. Он остановил кровотечение. Он – благородный воин.

– Он хороший человек, – пробормотал Кадет, стараясь говорить ровным тоном, с ужасом рассматривая оставшуюся часть предплечья. Багрово-синюшная культя выглядела плохо. – А насчет «успокоилась»… Тебе надо продолжить тренинг по биофидбэку, – пробормотал он, кончиками пальцев ощупывая грубый неровный шов.

– Мне нельзя, Каддет,– отозвалась Принцесса.

– Почему нельзя? – Кадет прикидывал, что можно сделать с этим шрамом уже сейчас, пока процесс отмирания пересеченных нервов еще не зашел слишком далеко.

– Я беременна, Каддет,– проронила Принцесса. Кадет замер.

«Беременна!» – стучало это слово в голове Кадета. – «Беременна!… Стрела!»

– Ты же, вроде бы как бы пропал без вести, Каддет… Геройски погиб. Я – то ли вдова, то ли свободная незамужняя женщина… Меня так утешали в замке Лэннда!… Ни на минуту не оставляли одну, я позвонить тебе не могла, даже ночью. – Принцесса горько усмехнулась. – Днем меня сторожил телохранитель графа. Ночью меня сторожил старик Лэннда. Через дверь утешал и успокаивал меня рассказами. Потом он устал. Я дала ему слово, что ничего с собой не сделаю, безутешная вдова, хм… А Чиррер… Он сменил графа… Я сама распахнула перед ним дверь: я – чуг, – произнесла она с гордостью.– А я давно выбрала его, ты знаешь, Каддет.

– Он… знает? Он знает о ребенке, Стрела?

– Нет, Каддет. – Принцесса погладила культю, видимо, ее мучили фантомные боли и с этим надо было что-то делать. – Мы должны были встретиться в Крепости и уехать в порт Дикка. И начать новую жизнь. – Принцесса усмехнулась.– Я ждала его в нашем домике около Крепости. А он все не ехал. Я не знала, что делать, Каддет. Я просто ждала. Потом Неспящий предупредил, что меня ждет беда. И тут же приехал Чиррер. Сказал, что его Долг – верность роду и Королю. Что я должна понять его. Что он любит меня и всегда будет любить меня. Единственную, сказал он. Он поклялся, что никогда не женится ни на ком другой… Я хотела его убить. Но во мне уже начал созревать его ребенок. Значит у меня не осталось прав на его жизнь и смерть. Неспящий сказал мне: «Пусть будет так, как есть», и я послушалась.

– Почему ты не позвонила мне, Стрела?

– Чтобы ты спасал меня от меня? Я и так заняла слишком много места в твоей жизни, Каддет… Я хотела уехать в порт Дикка и начала собираться и наняла повозку, но мастер Кьюррик пришел арестовывать меня… Он не начал бы махать своим топором, если бы я не парализовала его людей. Он перетягивал мне обрубок тетивой, когда Чиррер ударил его в спину. – Принцесса опять погладила культю.

– А болевой шок? – спросил Кадет.

– Я активировала чакру и ушла в транс… Очнулась в тюрьме Крепости, с перевязкой. – Принцесса говорила все эти слова спокойным и даже каким-то усталым голосом. Все, что с ней произошло, в ней уже перегорело. Принцесса встала, подошла к Кадету, обняла его, прося поддержки. – Девочка моя! – прошептал Кадет, зарываясь лицом в копну ее чистых душистых волос. – Ты не рада… ребенку?

– Рада, Каддет,– Принцесса тряхнула головой. – Мы можем узнать, кто это будет: мужчина или женщина?

– Это важно? А твой Неспящий?…

– Это очень важно, а он молчит!

– Я ничего про эту область биомедицины не знаю, – смущенно признался Кадет. – Если только полевой диагност, диагностическая перчатка…Хочешь узнать? Подожди, сейчас мы ее озадачим…

Но полевой диагност ничего им не смог сказать о будущем ребенке. Много рассказал и насоветовал – о низком гемоглобине, о витаминах, о правильном и регулярном питании, особенно много – о культе, а вот про ребенка он ничего не мог сказать – не был обучен.

Прошло полтора месяца, но саркофаг не выпускал из своих глубин Монаха. Они ждали. Время от времени Принцесса летала с Кадетом на Холодные Земли – гуляла вокруг шахт по тамошним горам: зима там была мягкая и снежная. Когда ей вдруг нестерпимо захотелось свежего мяса, они слетали на юг Зеленых Земель, и устроили себе настоящую ружейную охоту на гусей, прилетевших на зимовку на болота, и на жирных кабанчиков.

Присев неподалеку от остывающей плавильной печи Принцесса, неплохо управляясь одной рукой, жарила на живом огне костра гуся, а Кадет расслабленно наблюдал за ней. Раньше ему представлялось, что беременные женщины становятся неспешными и плавными, как тяжело груженные баржи, а Принцесса оставалась все такой же порывистой в движениях и решениях. Беременность еще не изменила ее фигуру, но изменила цвет глаз – в них появился постоянный отблеск серой булатной стали.

Качество первых плавок было – по заключению анализатора – вполне удовлетворительным: не без проб и ошибок полученный композитный сплав должен был надежно закрыть пробоину в куполе «Робинзона», но пятидесятикилограммовые отливки сплава накапливалась медленно, по одному в неделю. Итого впереди было еще десять недель накопления отливок, плюс три недели Кадет отводил на ремонт купола, а уж только потом можно было на «Робинзоне» лететь к маршевым движителям, решать, как быть с поврежденным фокусирующим кольцом. Неспящая Кадета умиротворенно мурлыкала каждый раз, когда Кадет думал о «Робинзоне» и начинала беспокоиться, каждый раз, когда он задумывался о том, что будет потом.

Но наступил день, когда, вернувшийся с шахт Кадет застал в кухне обрадовавшую его картину: Принцесса кормила Монаха!

Они обнялись.

– Хорошо выглядишь,– похвалил Кадет, разглядывая Монаха. – Розовый и лысый, как младенец. Как я рад тебя видеть, старина!…

– Лысый, да… – Монах погладил голый череп. – Принцесса говорит – волосы сменятся. Открываю глаза – Принцесса! А я – голый! – Монах покраснел. – И чувствую себя… необычно. Снаружи я – все такой же старый, как и прежде, если твои зеркала не врут. Но – все вижу! Без очков! Тело сильное – словно новое, и не скрипит. Ноги и руки – как у молодого, крепкие. В боку ничего не ноет… Все зубы новые, непривычно, уже два раза себе язык прикусил… Этот сон – он такой легкий, Каддет!… Правда, что два месяца прошло? Ты не бойся, Принцесса, это совершенно не страшно! – Принцесса снисходительно улыбнулась ему.

– Что сказал диагност, Стрела? – спросил Кадет, когда Монах отправился самостоятельно знакомиться с «Робинзоном». – Хочешь шоколадку?

– Он советует сделать ампутацию. По локоть. Чтобы биопротез лучше слушался. Или полечить культю – остановить умирание нервов. Но тогда биопротез не понадобится. Я решила жить без биопротеза. Имитатор сделает мне простой протез. Или два. Или три. Я покормлю тебя, Каддет?

– Почему, Стрела? С биопротезом…

– А когда ты улетишь, кто мне будет менять биопротезы, Каддет? Больше пяти лет они не служат, я читала. А простого протеза хватит на всю жизнь.

– Давай пока ничего не решать, Стрела…

– Я решила, Каддет.

– А, может быть, ты все-таки полетишь со мной, Стрела?

– Каддет, я не нашел библиотеку! – возвратившись на кухню, сказал Монах. Он с тревогой посматривал на них. – Вы что, ссоритесь? Из-за послания Чирреру?

– Нет, Монах, – ответила Принцесса. – Не из-за этого. Это только мое дело. А с Каддетом мы никогда не ссоримся,– она улыбнулась Кадету.– Просто Каддету скоро поднимать «Робинзон» и улетать. А я…

– Как – улетать? – растерялся Монах. – Улетать?…

– Сначала – к маршевым движителям, – объяснил Кадет. – Там несложный и не долгий, но все-таки ремонт. Посмотрите на звезды, на Гиккею, какая она…

– Мне нельзя,– предупредила Принцесса. Голос у нее был строгий. – Мальчику это будет вредно.

– Мальчику? – в один голос спросили Кадет и Монах.

– Неспящий, – объяснила Принцесса, счастливо улыбаясь. – Вчера я проснулась, и Неспящий сказал: «Здоровый мальчик».

Монах озадаченно-вопросительно посмотрел на Кадета. Тот отрицательно покачал головой. Принцесса засмеялась:

– Монах, я тебе все расскажу. Запишешь в свою Книгу интересную историю. Романтическую. Драматическую. Все, как надо!

– Давайте выпьем вина! – предложил Кадет. – Наконец-то мы опять собрались все вместе. Пошли в гостиную! Сейчас найду бутылку хорошего редкого вина, которого вы еще никогда не пили!

– Мне нельзя, – сказала Принцесса, – но я с удовольствием посижу с вами.

Через пятнадцать недель диск «Робинзона» был отремонтирован – сроки растянулись из-за крепких морозов на высоте стартового стола. Все это время Монах почти безвылазно прожил в библиотеке, а Принцесса – у экрана визора в гостиной, и Кадет только урывками виделся с ними, занятый сначала наблюдением за плавильной печью, а позже – за роботом-ремонтником и его сателлитами. А уж напоследок – эвакуацией оборудования с Холодных Земель. Пришла пора подумать о пополнении запасов в кладовых «Робинзона», и они втроем несколько раз слетали на охоту, на Срединные и Зеленые Земли – им надо было хорошенько запастись мясом. Еще требовались мука, фрукты, рыба, молоко… Еще надо было подумать, где разместить Принцессу на то время, пока Кадет с Монахом будут висеть на орбите Гиккеи, занимаясь ремонтом фокусирующего кольца. Кадет с улыбкой предвкушал то неизбежное потрясение, которое переживет Монах, увидев свою планету извне. Большой шар, окутанный облаками, висящий в Пространстве на невидимых стропах.

Решение напрашивалось само: слетать на джипе в какой-нибудь дальний портовый город, где необычные незнакомцы не редкость, закупить все нужные продукты и там же временно поселить Принцессу, найдя безопасное место. Кадет не торопился высказать эту мысль, поджидая удобного времени, но вдруг сегодня Монах, становящийся все более молчаливым, задумчивым и растерянным, за таким редким общим завтраком попросил его:

– Мне хотелось бы посмотреть на Анапль. А тебе нет, Каддет? Как там мои гостиницы? И твое имение, – голос у него был не уверенный, а глаза смотрели в сторону. – Продукты… Принцесса…

– Хорошо, дружище,– легко согласился Кадет, блаженствуя с первой чашкой кофе. – Отлично! В самом деле – почему нет? Сейчас там в порту наверняка нет никого, кто бы узнал нас. Стрела, ты не против? И у нас там есть пристанище для всех. Хочешь попрощаться с певичкой? – с ласковой улыбкой спросил он Монаха. – А потом – к звездам!

– Знаешь,– вдруг печально сказал Монах, – а я не полечу с тобой, Каддет, на звезды. Я останусь здесь. Прости… – вид у него был виноватый и грустный. – И на орбиту мне не хочется. Ты ведь справишься с ремонтом без меня, да?

– Это будет совершенно безопасно…

– Это не страх, друг,– заглядывая Кадету в глаза, сказал Монах. – Я уже не боюсь за себя. Мне просто не хочется. Не хочется… нет, я боюсь увидеть Гиккею снаружи. Такую большую и разную увидеть как большой шар, один из многих в Пространстве. И я не хочу покидать ее, Каддет, прости…

– И все-таки, почему? – с болью, разъедающей сердце, спросил Кадет. – Почему, Монах? – Ему почему-то очень хотелось повернуться и посмотреть на Принцессу, молча стоящую около кухонного комбайна.

– А ведь я, оказывается, всегда хотел, чтобы моя Книга оказалась полезной и нужной, – с удивлением произнес Монах. – Столько лет я писал ее для себя. А оказалось, что я – писатель, и мне хочется, чтобы люди прочитали мои мысли… В библиотеке у тебя, Каддет, я понял, что ничего нового, кроме вещей и инструментов, я на звездах не увижу. Люди везде одинаковые. Никого я там не удивлю историями из моей Книги и ничему не научу. Все, что я записал, уже было. Моя Книга нужна и может быть интересна только здесь, на нашей безумной Гиккее. Разве не так, друг? – Кадет промолчал. – Прости! Стоило столько испытать и вытерпеть ради надежды узнать лучшую жизнь и – передумать… Знаете, во мне есть еще одна Книга для Гиккеи. Для нее мне нужны спокойные место и время. Прости, друг…

– Где ты хочешь остаться? – глухо спросил Кадет.

– В Анапле, пожалуй.

– Это правильно, старина,– Кадет кивнул, на большее у не было сил. – Когда ты хочешь оказаться там?

– Все равно, друг! Я не тороплюсь. Теперь у меня есть время не торопиться, спасибо тебе! – Монах обнял Кадета. – У меня есть одна просьба, Каддет! – смутился он.

– Любая, друг!…

– Знаешь, все-таки, очень хочется. Сам хотел это сделать, да вот как получилось… Отдай мою Книгу в Центральную Библиотеку Цивилизованного Пространства, хорошо? Они, ведь я правильно понял, все Книги принимают? Если не истории из Книги, то хоть словарь пригодится, когда-нибудь…

– Я сделаю это, старина. С твоим портретом. Она останется там навсегда. Стрела! – позвал Кадет, не оборачиваясь.

– Я тоже поселюсь в Анапле, Каддет, – тихо, но твердо ответила Принцесса. – Куплю там дом. Ведь деньги у меня есть.

– У тебя там есть имение, Стрела,– напомнил ей Кадет. – И не возражай!

– Не сердись на нас, Каддет, – тихо произнесла Принцесса.

– Не торопитесь! Тебе надо собраться, Монах! Сделать копию Книги, вечную копию, на имитаторе…

– Прости, я собрался уже…сделал три копии… дня два назад… все не решался тебе сказать…

– Деньги, оружие, лекарства, одежда? Копии книг из библиотеки?

– Все готово, друг…

– Стрела?

– Все готово, Каддет…

– Нам надо перепрятать твое золото…

– Мы ведь не сейчас прощаемся, Каддет?… Нет? Ты не хочешь дождаться рождения моего сына?

– Мне надо уйти,– сказал Кадет и, стараясь не бежать, вышел из «Робинзона». Здесь, на высоте стартового стола уже стояли первые зимние морозы. Разряженный воздух, ветер и мельчайшие снежинки остужали лицо, но не его сердце.

Через очень мучительный для Кадета день внутреннего одиночества, оставив джип в распадке около давно уже знакомой им гостиницы на дороге в Анапль, они подошли к ней пешком – трое тепло и удобно одетых путешественников с заплечными мешками и длинными посохами в руках. Монах и Кадет понимающе переглянулись: здесь начинался, здесь и заканчивался их общий виток спирали времени и событий длиною в один гиккейский год.

Немногие постояльцы гостиницы, с любопытством подглядывая за необычными чужаками заметили, что у женщины вместо левой кисти был искусно выделанный протез, у темнокожего великана за плечами – колчан стеррской работы, а у бодрого старика много денег: он, не особенно торгуясь, купил у хозяина три добрые скаковые лошади.

– Я столько лет не ездил на лошадях из-за спины! – восхитился Монах, проехав с полчаса. – Я забыл, как это приятно, оказывается!…

– А вот нам – не очень, – неловко спешиваясь, пробормотала Принцесса. – Я пойду пешком.

– Тебе плохо? – испугался Кадет, торопливо соскакивая со своей лошаденки – протез на левой руке мешал, не давал Принцессе легко садиться в седло и, еще трудней, ей было спешиваться.

– Не волнуйся, Каддет! – Принцесса улыбнулась ему счастливой улыбкой. – Спасибо!… Просто парню не нравится тряска. Он еще не воин-чуг и не десантник.

– Надо придумать название для общих детей чугов и гилей,– серьезно сказал Монах. – Какие у кого идеи? И отнеситесь к этому очень серьезно, помните: мы придумываем совершенно новое слово для Гиккеи и всего Цивилизованного Пространства.

Джип послушно-плавно скользнул над городом, невидимый в ранних весенних сумерках, завис над просторной усадьбой на его окраине. Дом, еще голый сад, конюшня, хозяйственные постройки…

Перед Кадетом был вид широкого крыльца дома, натоптанные тропинки, ведущие к воротам усадьбы и к конюшне. В трех окнах дома был свет. Из каминной трубы шел дым.

Кадет робел: восемь стандартных месяцев назад он легко и наскоро попрощался с дохаживающей беременность Принцессой и сосредоточенным на новой Книге Монахом, на недельку отправляясь на орбиту Гиккеи, чтобы опробовать восстановленные маршевые движители «Робинзона»… а задержался в Пространстве так надолго. Задержался, потому что, оказавшись в нем, ощутил, как внове, с восторгом ощутил его притягательную силу и красоту, упоение стремительного свободного движения. И он, веселясь и играя силой своего восстановленного «Робинзона», пьянея от вернувшегося к нему неверного, но такого близкого ощущения… почти полного всевластия над своей Судьбой… Он развернул «Робинзон» в сторону от Гиккеи – к Складке Пространства, проведать свой буй и туннель. Этакая небольшая, на четыре месяца, туда и обратно, предварительная прогулка… галопом!

«Робинзон» легко пронизывал Пространство, информируя Кадета о местных новостях: немного изменилось спектральное излучение в верхней зоне, имеются затухающие следы недавнего (два стандартных года назад) колебательного локального возмущения Пространства, в стороне прокладывает путь магнитно-активный астероид… У Пространства своя неспешная жизнь…

Буй был на месте. Но туннеля – не было, он закрылся. С туннелями так бывает: пропадает в этом месте – возникает в другом. Чаще – где-нибудь рядом.

Целые сутки «Робинзон» висел около буя, потому что растерявшийся Кадет не мог решить, что ему делать. Он слонялся по яхте, не находя себе места, как человек с зубной болью. То присаживался в рубке около навигационного компьютера, пытаясь по рваным обрывкам записей маневров «Робинзона» в туннеле сложить цельную картину, потом, убеждаясь, что это ему ничего не дает, подключал компьютер к записям в памяти буя и снова и снова анализировал процесс неторопливого закрытия, схлопывания туннеля во время возмущения Пространства… Во время возмущения он был на Срединных Землях, собирался на Каменные Земли…

Он шел на кухню, не чувствуя вкуса, подряд выпивал две-три чашки кофе и ложился на диван в гостиной, а через пять минут вскакивал на ноги и торопливо устремлялся в библиотеку, перечитать описания поисков туннеля, сделанные везунчиками, выбравшимися из складок Пространства. К концу суток Кадет почти наизусть знал все, что ему могла предложить бортовая библиотека.

Судьба шутила и играла с ним: несколько раз в процессе поисков библиотека открывала на экране длинные списки кораблей – торговых, военных, туристических – которые за последние сто стандартных лет спокойно ушли в картированное Цивилизованное Пространство и никогда не вернулись обратно. Он гнал от себя вопрос, который настойчиво шептала его Неспящая: где они сейчас, эти тысячи людей? На своих Гиккеях?

Рано или поздно, двигаясь вдоль складки, он найдет какой-нибудь стабильный картированный туннель, понимал он. Иначе быть не может. Если только эта складка не изменилась. И все равно, даже если она изменилась, в ней найдется туннель. Он найдет туннель, он вернется в Цивилизованное Пространство! Но поиск мог затянуться. «На все отыгранные у Судьбы двадцать… нет, теперь уже только двадцать пять лет» – горько пошутил он над собой. К нему пришла обида на Судьбу, которая так нечестно играет с ним в эту азартную игру под названием жизнь, отобрав любимую, разлучая с другом и коверкая путь. И его охватила холодная ярость – как всегда, когда люди или обстоятельства мешали ему достичь цели. И, как всегда, он принял вызов: начал исследовать ближайшее Пространство на сорок дней пути по всем четырем астральным азимутам. Сорок, потому что он помнил слова капитан-лейтенанта с «Галапагосской черепахи»: «Следующий стабильный туннель в тридцати пяти стандартных днях хода». И ни на одном азимуте ничего не нашел. Складка, как черная застывшая стена девятого вала, громоздилась перед «Робинзоном», маня заглянуть в себя и пугая непредсказуемостью последствий. Может быть, во время возмущения изменилась складка Пространства? Как много времени понадобиться затуханию этого малопонятного процесса?

К бую он вернулся опустошенный. И ему нестерпимо захотелось повидать Принцессу и Монаха, посмотреть на ребенка Принцессы и проститься с ними, наверное, навсегда. Он чувствовал перед ними свою… наверное, вину. Ведь он вроде как бы сбежал от них, и они, наверное, плохо подумали о нем, его любимая и его единственный во всем Пространстве друг. Или уже простились с ним, вероятно, погибшем, навсегда. И уже отодвинулись от него. Нет, понял он, он встретится с ними и найдет слова, чтобы сказать им о том, как много они значат для него.

…И вдруг из дома на крыльцо вышла Стрела с укутанным в меха ребенком на руках. Спустилась с крыльца, пошла к воротам усадьбы, отворила одну их створку и остановилась в ожидании. А к ним навстречу со стороны города скакал всадник. Он подъехал, спешился и обнял Стрелу. Взяв ребенка, Монах направился к дому, подбрасывая его на руках и, наверное, смеясь. А Стрела закрыла ворота, взяла лошадь под уздцы и повела к конюшне. На пороге конюшни она вдруг остановилась и подняла голову к небу, всматриваясь в тени, которые Светило оставило на нем.

Кадет сморгнул и замер. Сейчас ментограмма Принцессы или Монаха могла изменить его решение и, скорее всего, Судьбу, и он без колебаний принял бы это. Даже, наверное, с радостью.

Когда Стрела вернулась в дом, Кадет перевел дыхание. Еще раз посмотрел на дом, мягко поднял джип ввысь и отвернул его в сторону. «Прощайте, друзья!» Разогнался он только над Внешнем Морем.

Джип рвался к стартовому столу «Робинзона». Кадет откусил кусочек шоколада, включил музыку, закрыл глаза.

– Привет, Каддет!– наклонилась над сыном принцесса Гигар.

Подлетая к стартовому столу, Кадет сбросил скорость и вручную повел джип так, чтобы по дуге пройти над Королевской Крепостью. «Навещу-ка я напоследок памятник мастеру Каддету на планете Гиккея», – усмехнулся он. Неспящая шлепнула его лапой: ирония неуместна. Крепость – это его след в цивилизации Гиккеи.

Здесь, на Каменных Землях было ранее солнечное весеннее утро, чуть сразу после ясного рассвета, то краткое время, когда чудесное, только весеннее сочетание тонкой хрусткой изморози на камнях и воде и сильного чистого света восходящего Светила в прохладной тишине мира сродни торжественной музыке, восславляющей пробуждение жизни. Иней лежал в тени, далеко отбрасываемой стеной Крепости, но на ее широком карнизе он уже подтаял, и на сером фоне бетона легко читались слова, выложенные большими черными камнями или кусками черного угля: «Прошу встречи. Резидент».