Текст книги "Случайный попутчик"

Автор книги: Иван Шишкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 48 страниц)

– Удачи тебе, Стрела! До связи!

– Мама звонила, тебе привет передавала,– Кадет прикоснулся губами к головенке Малыша. – Мама очень, очень занята. У нее предчувствие шторма,– сказал он в ответ на вопросительный взгляд Монаха.

23. Браслет.

Как она и предполагала, отужинав, переодевшийся в красивый кафтан Комендант в сумерках поднялся на карниз Крепости. Волновался – видела Тень, ходил взад-вперед по карнизу, топая сапогами. Возмущенным жестом прогнал трех воинов, поднявшихся из Крепости на карниз посмотреть на топающего человека, останавливался – один раз на расстоянии протянутой руки от Тени, и снова начинал расхаживать. Шло время, ветер надул тучи, пролившиеся холодным дождем, и босым ногам стало холодно.

Когда Комендант, постоянно задиравший голову и озирающийся вокруг, увидел что-то в темном небе и нелепо и неумело начал прятаться в самых глубоких тенях на карнизе, вот именно и только тогда Тень скользнула к нему, сзади подсекла его, высокого, заткнула его открывшийся рот кулаком и круговым, сильным быстрым движением открыла его кровяные жилы на шее. Мягко опустила задергавшееся тело на камень карниза и села на его ноги, и даже руками придерживала их, чтобы судорожный скрежет сапог Коменданта по гладкому камню Крепости не насторожил принцессу Гигар. И замерла. Она знала, теперь надо было подождать десять ударов сердца. Дождь усилился, и теперь стал лучше виден силуэт принцессы Гигар, вышедшей из чего-то почти невидимого. Оттуда же полился мутный желтый свет, который сделал хорошо заметными капли дождя и Принцессу. На ней не было брони. Она выгружала из глубины невидимого в двух небольших сумах что-то тяжелое.

Тело Коменданта перестало напрягаться и содрогаться – он умер. Нащупав рукоятку его боевого кинжала, и уже почти вытянув его из ножен, Тень передумала – все надо делать по правилам и не сердить Судьбу еще раз: врага убивают его же оружием. И легчайшим шагом полетела вперед, левую руку выставив перед собой, а в правой отведенной держа нож-кадык. Ей оставался один последний выверенный прыжок, когда она наткнулась на невидимое – тяжелое и крепкое, вместе с тупой болью изменившее направление ее полета, поэтому и удар руки оказался недостаточно сильным – он не уронил, а только толкнул принцессу в спину.

Оказывается, эта девочка кое-что умела – она еще только падала вперед, но согнула ноги и устояла, а не упала навзничь, и ее правая рука уже потянулась к кинжалу; она еще только ловила рукоять кинжала, а левую неживую руку уже выставила вперед и разворачивалась лицом к Тени. Молниеносный выпад принцесса парировала неживой рукой – и нож, встретившись с твердым, едва не вывернулся из пальцев Тени. Но маховый нижний удар ноги принцесса не ожидала, пропустила его и, как подкошенная, рухнула на колени. Тень ушла от ее быстрого встречного кинжала и успела полоснуть ножом по кисти принцессы – еще минута, и, даже если нож не перерезал сухожилия, обескровленная кисть выронит кинжал. Но принцесса могла закричать. Тень отшагнула назад и, вытянув голову, тихо напомнила принцессе, сидящей на коленях лицом к ней:

– Чуги не кричат от боли и страха смерти, принцесса Гигар!

Она видела, что принцесса кусает губы, силясь подняться на ноги, что ее глаза бесстрашно полны решимостью сопротивляться, что она опирается на неживую руку, силясь подняться. Но нет, девочка, у тебя еще слабые ноги, без опоры на обе руки тебе не встать. Она короткими шагами крутилась около Принцессы, выжидая время и выбирая позицию для полосующего удара по лицу – ослепить.

– Почему, Тень? – часто дыша, спросила Принцесса, копя силы, чтобы подняться с колен.

Этот вопрос сбил подготовленное движение Тени.

– Воля Императора, – на миг задумавшись, ответила Тень и удовлетворенно усмехнулась, увидев вспыхнувшую в глазах принцессы ярость. И сделала обманный, медленный выпад – как бы попытавшись отрезать ей ухо. Принцесса резко отклонила голову, открывая длинную гладкую шею. И Тень в нижнем стремительном наклоне с оттягом рассекла ей горло – любимым ударом, неотразимым – косо, сверху вниз, на всю длину. Принцесса медленно повалилась лицом вниз, на камень карниза, еще живая, пытающаяся вздохнуть. Выдернув из слабой руки принцессы кинжал – это ее «Женская Честь»!– возликовала Тень, она перевернула тело принцессы на спину, заглянула в тускнеющие глаза, и, очень надеясь на то, что принцесса услышит ее, прошептала ей в ухо то, что так хотела, но не успела выкрикнуть ей в лицо, оскорбительное и мстительное:

– Мне нужен твой муж, принцесса.

Она погрузила кинжал в сердце принцессы и неторопливо провернула его в ране. Раз и другой. Принцесса слабо всхлипнула или вскрикнула, когда кинжал, омываемый родничком темной крови, вышел из раны. И перестала дышать.

«Каддет!» ушла в небо ментограмма.

Он вскочил с кровати, мокрый от внезапного пота. Сердце билось в пересохшем горле, лицо горело, руки дрожали. Он только что получил ментограмму Стрелы, окрашенную кровью, без живой мелодии и резко оборвавшуюся. Так умирают. Это последний росчерк стрелы в бездонном небе. Она умерла.

«Кадет! Стрела умерла,– сухо подтвердила Неспящая. – Умерла. Сейчас спаси Малыша, Кадет! Немедленно!» – это был жесткий приказ, императив Неспящей.

Да, Малыш! Еще до того, как заболело его сердце, как он почувствовал в нем растущую раздирающую пустоту, а разум осознал всю безвозвратность и горечь случившегося, до того, как проснулось возмущение несправедливостью Судьбы и яростный гнев, он услышал, что в соседней комнате заплакал Малыш. Нянька что-то успокаивающе забубнила ему, запела, но Малыш плакал, срываясь на судорожные рыдания – он тоже принял ментограмму.

Кадет взял его на руки, обнял, прижался губами к его маленькой Неспящей, напрягся, быстро входя в короткий управляющий транс. Это было против правил, это делать было рано и нельзя было делать без подготовки, но Кадет знал, что если сейчас быстро не залечить эту рану в подсознании Малыша, она останется там навсегда, калеча сознание. Цена его поступка была огромной, а вина – непростительной с точки зрения холодного рассудка – сейчас он выдирал, стирал из подсознания Малыша глубинную память о Стреле, ее последнюю и единственную ментограмму сыну. Лишал его детских воспоминаний о матери – запахе ее волос, молока и нежном волшебном голосе. Стирал следы ласковых прикосновений ее рук. Убирал из-под ног Малыша опору. Превращал его в сироту с пустотой в сердце там, где у всех живет неумирающая память о маме его детства. Превращал в сироту, обязанному только самому себе. И все это нужно было сделать ради того, чтобы у Малыша в будущем не было слабины, сродни той, что была у Кадета – несправедливого, иррационального чувства вины за то, что он имел мать, знал и любил ее и потерял – и недополучил ее любви, жил сиротой.

– Что случилось? – дергал его за руку подскочивший Монах, бледной тенью существующий на краю его сознания. – Скажи, что случилось, Каддет?! – Но Кадет смыкал потоки сознаний.

До рассвета еще оставалось много времени, она успеет.

Тень раздела Принцессу, разрезав всю ее одежду на узкие полосы, сбрасывая их в одну кучу. Работать было легко, потому что помогал желтый свет из открытого невидимого. Когда тело обнажилось, Тень сорвала с шеи принцессы ожерелье и сунула его за пазуху, затем попыталась снять широкий браслет, но он не поддавался ножу, а застежку браслета она не нашла. В правом рукаве платья обнаружилась какая-то короткая тяжеленькая трубка.

Разум подсказывал Тени – избавься от этих вещей принцессы! Прикрыв глаза, чтобы легче и быстрее думалось, Тень начала перебирать те немногие возможности, которые у нее были. Ошибиться было нельзя. И она отсекла правую кисть Принцессы, с усилием стянула с ее руки браслет и с трудом надела его на свою руку.

Голое окровавленное тело Принцессы было тяжелым и скользким, а путь к дальнему левому краю карниза – долгим, десять на десять и еще десять на восемь шагов. Тень сделала эти медленные шаги ни разу не остановившись, и только перевесив тело Принцессы ногами вниз через деревянный барьер, ограждающий карниз Крепости от пропасти кратера, она передохнула, подняв голову вверх, чтобы усилившийся прохладный дождь омыл ее лицо. Дыхание успокоилось, перестали дрожать ноги, Тень начала чувствовать гнилой запах испражнений, поднимающийся снизу, из глубокой вонючей червивой ямы под самой стеной Крепости – из места, куда испражнялись ослабевшие болеющие беглые.

Вдруг ожил браслет – начал беспокойно дрожать и его дрожь передавалась руке. Кто-то зовет и ищет принцессу Гигар! – догадалась Тень. Коммодор Каддет? Друзья?

Браслет и трубка. Они – следы, которые могут привести к ней врагов. Как избавиться от них? В школе Кинжала Империи учили – только огонь навсегда заметает следы. Судьба поможет ей – ведь она убила кровного врага Императора. И не ее вина, что Император умер и не узнает этого. Так бывает. Важно, что она, Тень, исполняет свой Долг.

Со светящимся невидимым тоже что-то происходило – оно задергалось, и к желтому свету добавились частые короткие вспышки красного. Вернувшись к нему, ощупав и потолкав невидимое, Тень поняла, что ей не справиться с такой тяжестью. Оставалось закончить начатое и осмотреться, запутать следы и уйти.

Осмотреться! В тяжелых зашнурованных сумах были Империалы. Тень зачерпнула две горсти – по одной в каждый карман шаровар, а в освещенную глубину невидимого из осторожности заглядывать не стала. Лентами разрезанной одежды крепко привязала к шее Принцессы обе тяжелые сумы и, перелив всю силу в плечи, подбросила сумы вверх и вперед, через край деревянного барьера.

Подброшенные сильным толчком, сумы потянули тело принцессы вниз, в темноту, сдернули с барьера, и на седьмой торопливый удар сердца под стеной раздался громкий шлепок и чавканье вязкой жижи. До рассвета, понадеялась Тень, тело затянет в глубину ямы, а если кто-нибудь из беглых и увидит сейчас тело, он никому из воинов Крепости об этом не расскажет – ничего хорошего за такую находку его не ждет.

«Я не хочу вас видеть». Запутать следы. Она вернулась к телу Коменданта, до хруста сжав зубы, подняла его, и, пачкая кровью Коменданта свою одежду, на руках и мелкими шашками, трижды останавливаясь, но не опуская тело на камень карниза, чтобы медленно сочащаяся из его раны кровь не запачкала камень карниза, отнесла его к невидимому. Привалила тело к его твердой и гладкой поверхности. Окровавила меч Коменданта в луже крови принцессы, скопившейся на камне карниза, и вложила его в руку Коменданта. Ей казалось, что это важно – чтобы именно так гили увидели случившееся.

Обильно перепачкав кровью врагов, Тень погубила свою одежду, но она знала, где найдет чистую мужскую рабочую форму – не даром она так тщательно изучила Крепость, все ее пять этажей, познакомилась и переговорила со множеством гилей – с воинами гарнизона, конюхами, прачками и кухарками. Главным было – проскользнуть мимо особенно придирчивых воинов охраны в нижних коридорах и около дверей во внутренний двор Крепости. Отвлечь их чем-нибудь. Надо добраться до кухни.

Скрыв отрезанную кисть руки в узле лохмотьев одежды принцессы, а кинжал и трубку запрятав в пояс шаровар, Тень проскользнула к широкой деревянной лестнице, ведущей в глубины Крепости. Теперь – незамеченной добраться до кухни. Помоги ей Судьба!…

Малыш спал у него на руках, оглушенный трансом. Надо было дождаться его пробуждения: когда он проснется, ему снова немедленно и на несколько часов понадобится помощь, чтобы его мир пришел в равновесие, чтобы залеченная Кадетом рана в его сознании хоть немного поджила – а это может сделать только физический и ментальный образ человека, которому Малыш доверяет. Надо подождать! Подавить в себе нетерпение. Не поддаваться жажде немедленных действий, которые так требовательно подсказывает сердце. Сейчас состояние Малыша важнее всего прочего. Почему ты умерла, Стрела?!

Мысли безостановочно возвращались к ужасу минуты его пробуждения и потрясения. Ментограмма не была предсмертным криком о помощи, в ней не было не малейшего оттенка мольбы. Она была прощальным вздохом, последней мыслью. Кто же убил тебя, Стрела?

На глобусе оба маячка – и челнока и радиотелефона – оставались рядом, в районе Крепости. С пульта связи Кадет попробовал взять на себя управление челноком – не получалось. Это могло происходить по двум причинам – челнок был не заперт или потерпел серьезную аварию – Стрела могла погибнуть при аварии. Но он не мог себе представить ситуацию, вызвавшую аварию военного катера новангов на Гиккее. Чтобы разобраться, чтобы найти Стрелу, надо лететь на Каменные Земли. Минимум десять часов полета, за которые может произойти любое неожиданное событие.

Малыш завозился, просыпаясь. Сейчас надо будет отослать домой пронырливую любопытствующую няньку, а им с Монахом вести себя так, как будто ничего не случилось, чтобы Малыш не почувствовал потрясения, произошедшего в мире.

Еще до рассвета, густо измазав лицо, платье и руки печной золой, в одно большое глубокое ведро, поверх тряпичного узла с одеждой принцессы, Тень накрошила много немытых резаных овощей, а для другой руки она приготовила ведро, в котором, присыпанный золой и крошками черного угля лежал узел с рабочей формой, кинжал и трубка принцессы и два коротких кухонных ножа. Она их заточит и поправит их рукоятки – сбалансирует – и получатся легкие быстрые метательные ножи.

Неторопливо, делая вид, что ведра тяжелые, она понесла их к воинским дверям Крепости, мимо трех постов. Подремывающие караульные лениво косились на нее, а один из них даже помог – сам отпер дверь, открывавшуюся во внутренний двор Крепости, и придержал ее, а потом затворил, чтобы порывы ветра не заносили в их караулку капли дождя.

В конюшне Тень тщательно вымылась. Прохладная вода взбодрила ее, а чистая рабочая форма согрела. Свое грязное платье и шаровары она присоединила к узлу с разрезанной одеждой, вещами и рукой Принцессы. С трудом затолкала узел в седельную сумку. Надо было поторопиться заседлать Баку, потому что она делала это медленно и с ошибками – скоро в конюшне появятся конюхи и могут помешать. А убивать их было нельзя, чтобы выгадать себе время до погони. А она будет, знала Тень.

Но два заспанных конюха появились раньше, чем она ожидала.

– Нехорошая погода для езды,– посетовал один из них, с удивлением посмотрев на Тень в рабочей форме. – А чего босая? Ботинки, что ль, не дали?

– Завтра обещали,– с вздохом ответила Тень. – Помоги с Баку!

– Ладно, заседлаю. А ты мне две порции фасоли отвалишь, а?

– А найди мне сапоги! Хоть старые, хоть рваные.

– От сердца отрываю,– конюх бросил ей сильно поношенные сапоги. – Потом отдашь назад. А ты мне услужишь?

– Как смогу,– с намеком ответила Тень. Торжествующе удивилась тому, как легко теперь она понимала мысли этих гилей и пользовалась их словами.

– Помочь сможешь! – залукавил конюх, начиная ловко седлать Баку. – Вскачь не пускай, еще не умеешь.

– Я шагом… Вот, сумку приторочи.

– Тяжелая!… Не рано тебе с грузом ездить?

– Грязных тряпок собралось на кухне… воняют… Поеду к печам, отдам сжечь.

– Подсадить? – прищурив веселый глаз, спросил конюх.

– А подсади! – в тон ему ответила Тень. – Ой, руки-то не распускай!…

– Крепкая ты,– жарко сказал конюх. – Приходи вечером, научу правильно…седлать…

– Научишь… Какое слово сегодня? А то ведь на воротах не выпустят…

– Сам еще не знаю. Там сейчас за старшего мой сродственник, Галлас, хромой такой арбалетчик, скажи ему, что я за тебя попросил. И сама об этом помни!

– Получится – буду помнить! Ну, шагай, Баку! Но!…

– Разговорчивая она сегодня,– заметил второй конюх, провожая Тень взглядом. – И чего ты нашел в ней? Женского в ней ничего нет, морда мужицкая… Вот поэтому тебе кое-чего и обломится, а вовсе не от того, что ты такой услужливый.

– Завидуешь…

Вялый и плаксивый Малыш, не интересуясь игрушками, тянулся на руки то к одному из них, то к другому, и они по очереди отвлекали его, дежуря у глобуса. Поздним утром – а на Каменных Землях еще только наступил рассвет – маячок радиотелефона вдруг начал очень медленное движение. Суровые и хмурые, собранные, как сжатые пружины, Кадет и Монах молча переглянулись, подошли к глобусу вплотную.

Кадет послал вызов на браслет Принцессы. Ответа не было. Еще раз!… Еще раз!…

– Я справлюсь с Малышом,– сказал постаревший лицом Монах, стерев слезы с щек.– Лети!

Галлас неохотно пропустил Тень через въездные ворота Крепости. Понукая Баку, Тень заторопилась поскорее свернуть с широкой ухоженной дороги на боковую, ведущую к всегда горящим топкам отжиговых печей. Иногда в Крепости ей доводилось кормить рабочих с этих печей и, наслушавшись их разговоров и жалоб, она знала, что некоторые невезучие ночные смены в утренние часы заново набивают топки углем и старательно разжигают их, добиваясь высокого пламени и долгого, на два дня, жара. Она нашла такую печь, с уже разгоревшейся топкой. Сначала на глазах чумазого усталого кочегара она бросила на малиновые угли и голубое пламя комок своего грязного платья и шаровар, и когда он зачадил и задымил и завонял горящей тканью и кровью, кочегар охотно отошел в сторону, поболтать с приятелем, отдав Тени длинный железный прут и показав как шевелить угли. Вот тогда пришел черед всему остальному. А поверх – еще угля! И расшевелить топку!

Убедившись, что кисть руки и браслет и трубка закопаны в малиново-красных кусках угля, Тень села на Баку и, как потом, обливаясь слезами, клялся на допросе у лорда Диккара кочегар, неторопливо поехала по боковой дороге в сторону Крепости. Кочегар не видел, что за поворотом этой дороги Тень спешилась и, пригнувшись, чтобы ее не могли увидеть от печей, быстро повела Баку в противоположную сторону.

– Монах, у меня сейчас неустойчивый сигнал маячка браслета, но я над Морем, возможны помехи. А как у тебя?

– Тоже – то гаснет, то вспыхивает. И не движется. Что это может быть, Каддет?

– Это убийцы пытаются спрятать или уничтожить браслет. И Стрелу. Ее тело.

Монах всхлипнул.

– Я лечу на форсаже, но, наверное, не успею перехватить их. Посмотри на крупномасштабной карте пульта управления – что находится в районе маячка?

– Каддет!… Маячок погас!

– У меня тоже. Посмотри на карте, Монах, поскорей! Где был маячок?

– Какие-то домики… Подожди, Малыш, подожди, милый… сейчас будем смотреть картинки… Это печи для отжига! Ты понял, Каддет?! Печи для отжига цемента!

– Я понял… – прорычал Кадет. – Они стирают следы!… О, Судьба!… Монах! Я забыл, не закончил… Как только у тебя представится возможность, надо спрятать от Малыша все изображения Принцессы. Со стен, из компьютера… отовсюду!

В Крепости был переполох. С трудом закамуфлировав джип вплотную к стене кратера над карнизом Крепости, Кадет долго наблюдал, как бестолково мечутся воины, наступая на бледные следы пролитой крови, как они, затаптывая следы ночного боя, толкутся около тела Коменданта. Использовав светофильтр, через прицел Карателя он хорошо рассмотрел челнок с полуоткрытой дверью и предположил, что Коменданта и Стрелу убили в тот момент, когда они были заняты разговором. Но обнаженный меч Коменданта? Увидел ли он врагов? Ранил ли он хотя бы одного врага? Чья кровь большой подсыхающей лужей натекла к оградительному барьеру карниза? Только ДНК-анализ мог ответить на эти вопросы. В памяти робота-медика «Робинзона» была полная информация о геноме Принцессы, а образец крови Коменданта можно было бы взять немедленно, если бы не эти две дюжины растерянных людей. Но где тело Принцессы?

В кратере лениво и безразлично к тому, что происходило в Крепости, шевелились беглые.

– Еда! Еда! Еда! – изредка кричали оттуда. -Лорд! Еда!…

Было понятно, что до глубоких сумерек ему нельзя спуститься на карниз. И он не умеет проводить следствие. Следствие умеет проводить Резидент. И Кадет бросил джип в сторону цитадели в столице Стерры.

На закате, высадив взбудораженного Резидента около въездных ворот Крепости, Кадет вернулся к карнизу. Три усиленных поста: около лестницы, около тела Коменданта, около лужи темной крови. Сейчас Резидент отдаст нужные приказы.

Еще днем, там, в цитадели, с закушенной губой и прищуренными глазами выслушав рассказ, встревоженный Резидент немедленно разослал гонцов по всей Стерре – поднять по тревоге регулярные полки, доставить в Крепость нужных доверенных людей, доложить обо всех происшествиях в Стерре… взглядом сдерживая порывы Кадета – немедленно лететь в Крепость и действовать, действовать… И только когда запущенная машина сыска и контроля в Стерре пришла в движение, Резидент, ни слова не говоря, направился на смотровую площадку, к джипу. За час очень быстрого полета они не сказали друг другу ни единого слова.

Скоро в Крепости сыграли тревогу, началось построение гарнизона, появилось много людей с факелами. Нетерпение Кадета усиливалось – скорее, скорее… Люди с факелами и холодными светильниками начали подниматься по внутренним лестницам Крепости, отбрасывая через последовательно освещающиеся амбразуры зыбкие тени во тьму кратера. А там, внизу, забеспокоились беглые.

Наконец, на карнизе появился Резидент в сопровождении нескольких человек, прокричали команду, посты ушли с карниза. Резидент остался один и махнул рукой. Кадет включил прожектор, направил свет на карниз и с фонарем в руке выпрыгнул из джипа. Первым делом он подбежал к челноку. Пусто!

…– Для чего это, коммодор? – Резидент показал на ленты бинта из аптечки джипа, которые Кадет пропитывал вязкой свернувшейся кровью из раны Коменданта и из лужи крови около барьера, стирал с лезвия меча и – в разных местах – с бетона карниза. На каждой ленте он ставил метку.

– Утром я смогу сказать вам, чья это кровь. И когда она пролита.

– И такое – возможно? – уважительно спросил усталый Резидент. – Отжиговую печь остудят к утру. Утром же начнут осмотр кратера и допросы беглых. Может быть, они что-то слышали или видели. Разъезды на дороги уже высланы. Сейчас закончат допрос конюхов и воинов. А пока нам остается просто ждать. Если это возможно – узнайте, коммодор, чья это кровь, это нам поможет.

…– Вы все слышали о коммодоре Каддете,– сказал лорд днем следующего дня, обводя взглядом своих людей, сидящих вокруг длинного стола в большом, бывшем штабном помещении Крепости, – а некоторые видели и знают его. Коммодор расскажет нам то, что он узнал с помощью магии Холодных Земель. Пожалуйста, коммодор! Нас никто не услышит.

Кадет, по укоренившейся в нем с еще кадетских времен привычке говорить перед собравшимися стоя, встал, и все люди Резидента немедленно поднялись на ноги.

– Нет, сядьте, пожалуйста,– сказал он, обводя взглядом пятерых женщин и двенадцать мужчин разного возраста. Они подчинились его словам и жесту и сели. – Забудьте пока, что в моем сердце – печаль, горечь и гнев. Сейчас и здесь мы равны. Мы все вместе ищем истину и убийц. И еще прошу вас поверить как последней правде тому, что я скажу. – Они внимательно слушали его, даже подались к нему головами. – Пролитая, умирающая кровь убитых прошептала, что первым убили лорда Чиррера. Убили недалеко от лестницы из Крепости на карниз. А госпожа Принцесса умерла в начале следующей минуты. Это значит, что не лорд Чиррер убил ее – с нанесенной ему раной он никак не мог бы пройти два по десять на десять шагов. Значит тело лорда Чиррера, почти не оставив кровавых следов, перенесли к повозке госпожи Принцессы. На мече лорда Чиррера – кровь госпожи Принцессы. Убийцы хотели, чтобы мы подумали, что это лорд убил ее. Но, мертвый, он не мог убить, унести и спрятать ее тело. Тело где-то здесь, в Крепости. Это все, что я узнал. Спрашивайте! И я слушаю вас. – Кадет сел.

– Воины на постах говорят,– встав, доложил пожилой неторопливый в движениях человек Резидента,– говорят, что помещения Крепости вчера на рассвете покинул только один человек – женщина Тень. На ней была очень грязная женская одежда чугов. В руках у нее были полные ведра – одно с помоями, другое – с печной золой. Тяжелые. Но тело взрослого человека, даже поделенное на множество частей, никак не могло поместиться в эти два ведра. Тело госпожи Принцессы спрятано где-то здесь, в Крепости.

– Мы дважды старательно проверили все помещения Крепости. Мы вскрыли даже секретные комнаты с печатями Совета лордов. Ничего,– сказал Резидент.

– Эта же женщина, Тень, – ломающимся басом произнес юноша с густой копной светлых волос, – в мужской рабочей одежде, на коне по прозвищу Баку, через въездные ворота покинула территорию Крепости и не возвращалась через них обратно. Тень – в Стерре.

– Со слов кухарок, на кухне ничего не пропало,– сообщила пожилая женщина из людей Резидента. – Ничего – а мы заставили их трижды проверить всю посуду и утварь и разложить все вещи по своим местам. В комнате, где спала и отдыхала Тень, никаких ее вещей не обнаружено, никто из других женщин – ни беглых, ни наших простолюдинок – не помнит, чтобы у нее были какие-нибудь вещи, кроме той одежды, в которой она пришла из кратера в Крепость. Она берегла эту одежду. Трижды стирала. Никто не видел у нее оружия.

– В золе и шлаке из печи, в которой Тень сжигала «тряпки из кухни», – выложила на стол узелок, свернутый из платка, другая женщина, – мы нашли вот что… – она развернула платок и показала всем два обгоревших искореженных жаром предмета. – Коммодор Каддет опознал эти две железные вещи как, возможно, браслет и карманное оружие госпожи Принцессы.

Резидент вопросительно посмотрел на Кадета и Кадет кивнул.

– А что это? – Резидент показал на маленькие комочки, запекшиеся в шлаке.

– Я скажу, что это, завтра,– ответил ему мрачный Кадет, бережно складывая платок.

– Скрытые патрули на дорогах и около них пока ничего подозрительного не заметили,– с самого дальнего конца зала сообщил мужчина с явно воинской выправкой. – Если эта Тень передвигается, как тень, ночью и пешком, то толку от нас не будет. Коня по имени Баку мы ищем.

– Что это за шум? – поморщившись, спросил Резидент о глухом гомоне, который, когда наступила тишина, все сильнее доносился к ним в комнату через открытое окно.

– Это беглые,– ответил ему кто-то из его людей. – Им уже второй день не дают еды. О них забыли. Они не хотят говорить и не говорят ни о чем, кроме еды. Когда мы сегодня утром опрашивали их, они почти набрасывались на нас. Пришлось угрожать им оружием, а то они бы нас съели.

– Это плохая шутка! – рассердился Резидент.

– Это не шутка,– несогласным тоном буркнул его человек. – Воины, часто дежурящие на карнизе, в один голос говорили нам, что там, внизу, иногда едят людей. Иногда жареное мясо. Иногда свежатину.

Кадет быстро, удивленно взглянул на Резидента, и тот, сделав гримасу, кивнул.

– Через два дня в Крепость придет полк мастера Кьюррика. Мы силой очистим кратер от рабов, – морщась, сказал он. – Больше невозможно терпеть этот беспредел… И не кормите их. Может быть, хоть часть из них уйдет… через день-другой…

– Я допросил ветеринара, попугал его пыткой, но он – твердый камушек, бормочет, что не знает, за что лорд Чиррер арестовал его. Говорит, что он хорошо лечил коня госпожи Принцессы. Конюхи подтверждают. Ветеринар сидел в тюрьме, когда произошли убийства,– не вставая, сказал уверенно, даже нагловато держащийся крепкий мужчина, сидящий рядом с Кадетом. – Клянется, что о Тени он ничего не знает. Прошу разрешения испытать его огнем. Еще: арестованный арбалетчик Галлас просит о встрече с господином коммодором, говорит, что он знаком с вами, коммодор Каддет. Привести его сюда?

– Я давно знаком с Галласом,– кивнул Кадет. – Я поговорю с ним в другой комнате, вы разрешите, лорд Диккар? – Он два раза прищурил правый глаз, что на воровском языке порта Дикка означало «Прояви интерес!»

…– Я виноват перед вами, мастер Каддет, – пробормотал закованный в ножные кандалы хромой Галлас. Они сидели в допросной – небольшой голой гулкой комнате, этажом ниже штабного помещения. – Вы ж и ногу мне спасли и через это жизнь… А я эту Тень выпустил за ворота… Виноват! Может, еще раз жизнь мне спасете? Не могу я на каторгу…

– Я попробую Галлас… – пообещал Кадет. – Не одного тебя она обманула, – намекнул он подслушивающему их разговор Резиденту. – Я попробую…

– Я вот чего напросился на разговор… – Галлас подозрительно огляделся и перешел на шепот. – Тут нас всех – комендантский полк – кормят при кухне. По очереди. А меня на кухне привечали, не гнали. Сижу, там, бывало, чай пью… То одного приятеля там встретишь, то другого… Бывало,– Галлас совсем понизил голос,– я там по пол дня просиживал. Непорядок, конечно, но… теперь за все отвечу. Эта Тень, мастер Каддет, много наших разговоров слушала. Сядет в темненьком углу, глаза закроет, замрет и слушает, чего мы болтаем. По лицу ничего не скажешь – то ли спит, то ли слушает, но заметил я, что если разговор какой повторяется, то вроде как она морщится, не интересно ей. А если ей разговор интересен, то видно, как под веками у нее глаза зырк-зырк, зырк-зырк…

– Хорошо, Галлас, спасибо. Приметливый ты, – Кадет хотел встать.

– Так я ж хороший арбалетчик. Подожди, Каддет! – Галлас схватил его руку.– Подожди! Знаешь, когда она глазами зыркала во всю? Когда при ней о генерале Варра и о тебе говорили! Один раз при мне даже в разговор встряла.

– Что сказала?

– Спросила! Я в тюрьме это вспомнил, когда свою жизнь погубленную по дню перебирал, вспоминал… Вспомнил, как ты мне ногу спас, а следом вспомнил и ее вопрос про тебя. А спросила она: где б на тебя посмотреть, очень интересно, никогда не видела людей с Холодных Земель. Вот, что я тебе хотел сказать,– с вздохом облегчения произнес Галлас. – Так ты поможешь, а?

– Продолжим, – вернувшись в штабную комнату, Резидент в ответ на вопросительный взгляд Кадета неопределенно пожал плечами. – У нас две цели: искать Тень в Стерре, найти тело госпожа Принцессы в Крепости. Коммодор! – он подошел к Кадету. – Эта женщина, Тень… Она не производила впечатления опасной… Я обманулся, – морщась, произнес Резидент. – Помните – порт Дикка? Неприметные в городской толпе женщины… Внезапная атака… Я нахожу определенное сходство в манере действий.

– Рабыня смерти? Вы хотите сказать, что это удар из прошлого? Не нового Императора, не Владетельных? – встрепенулся Кадет.

– Это можно выяснить только в Империи, коммодор… У друзей или врагов принцессы Гигар.

– Что ты хочешь, чужестранец? – громким криком спросил Кадета Владетельный Эрит с высоты сторожевой башни из-за высокого забора своей усадьбы. За крепким забором яростно гавкали большие псы, пять или шесть. – Держи свои руки с магией за спиной, а то мои арбалетчики продырявят тебя насквозь.