Текст книги "Остров жизни (СИ)"

Автор книги: Иван Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Усмехнувшись неизвестно чему, рыцарь отвернулся:

– Я уважаю ваш выбор. Не понимаю, но уважаю.

– Если вы испиваете ко мне хоть сколько-то уважения, – подыграйте.

Ивес был чёрен, точно туча.

***

Зое покинула остров, и всё сразу же стихло. Шелест черепахи, очнувшейся в тепле и копошащейся во мхе, далёкое эхо деревенской жизни – вот и все звуки, что посещали это место. В тишине покачивались чёрные ветви. В тишине капли подрагивали отсветами, одна за другой обращаясь в лёд. Стук, точно деревянным молоточком по коре.

Под заснежьем пришли в движение ороговевшие чешуйки. Дрогнув, второе веко медленно поднялось. Большой и круглый глаз, в котором точно сгрудился серебряный свет тысячи звёзд, вспыхнул. Расщелина зрачка разошлась и тут же вновь сузилась, фокусируясь на полынье. Дерево затрещало в сумрачных объятьях, а из широкого горла вместе с вонью вырвалось рычание, сухое и гулкое.

Он был здесь.

Глава 5. Закат.

«И тогда всё случилось».

(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).

Закат. Ядовито алые лучи в щели меж облаками. До самого последнего дети играли и смеялись, мутузя и валяя друг друга в снегу.

«Плохо. Им бы выспаться перед ночью, но да разве малым объяснишь?

Хоть с моими повезло. Один делает, что говорят, другая и в обычное время не поймёшь, когда спит, а когда бодрствует. И что, спрашивается, мне с ними такими делать?! Ладно, об этом потом. Главное, что б обошлось».

Сердце Зое замерло, когда, наконец, пришла весть с той стороны. Пенин, взъерошенный и растрёпанный, как, в общем, и всегда, мялся, то оправляя полы старой накидки, а то поддевая сбитым носом снежные комки.

«Убью! Нет, сейчас всякий способный держать оружие в цене. Сначала пусть сложит голову на благо отечества и деревни, а после уже убью».

Внезапный выкрик:

– Ну, давай уже!

Удивлённый взгляд. Да, как не странно это была не Зое. Мона, раскрасневшаяся и встревоженная не на шутку, выглядела как никогда грозно. Глаза женщины горели неугасимо, а выбившиеся пряди подрагивали на ветру. Валькирия, а не домохозяйка.

Быстрый взгляд на них и вновь в землю. Пепин сопнул:

– В связи с открывшимся нападение решено перенести на вечер. Нас не бросят… Они так сказали.

Фу-у-у-у-у. Кто бы знал, насколько легче Зое стало. Им помогут, а прочее её интересовало не особенно. Единственное, силы Розы пойдут единовременно с синей конницей, так что кому-то всё одно придётся остаться. Пошуметь. «Риска нет», – как заверил её сэр Стэр, «просто рыцарь чаще всего под защитой шлема, а слепота часто играет в весьма своеобразные игры». Мужчина пошутил и рассмеялся собственной шутке, что было для него редкостью. Всё, но что-то было не так. Лишь только Зое оказалась во дворе, взгляд её метнулся к чернеющему на фоне льда острову.

«Охотится?» Под водой, в воздухе или, быть может, на земле? Зое не удивилась бы, узнав, что этот зверь бродит теперь и под землёй. К чему ему это, впрочем. Кротов гонять? «Почему не в пещере? Почему именно сейчас?» Точно камень болтался в её желудке, поджимая сердце.

«Камень, камнем. Главное, чтоб бежать не помешал».

Немного подумав, Зое вновь завернула в Коровник. Она не знала почему. Просто там, по какой-то причине было спокойней. В привычной обстановке женщина могла отвлечься, пусть и ненадолго.

Ивес и Брис. Хмуря брови мужчины, чьи лица были серьёзны, стояли в ряд точно на параде. Просто идеально для напутственного слова, и тем не менее в толпе царствовало молчанье. Мало кто позволял себе перекинуться парой слов, и Зое не была исключением. Зачем слова, когда уже всё сказано? Дети услышат.

Женщина не собиралась что-то говорить и тем не менее выдала:

– Вот только попробуй у меня выкинуть что-нибудь из своего репертуара! Приеду, лично закопаю!

Гай улыбнулся. Он протянул руки и совершенно неожиданно обнял её. При всех?! Вот ведь… нахал. Зое хотела дать похабнику коленом, но неожиданно для себя не сделала ничего подобного. Объятья, долгие и тёплые. Отпустив, Гай провёл кончиками пальцев по её щеке к шее, поддел нос.

Зачем? Да впрочем, большое ли это имело значение.

– Ты понял?

– Трудно не понять, – улыбнулся мужчина.

Блеснув латами, Стэр указал на пролесок. Слов не требовалось, чтобы понять, что время настало. Как кстати сейчас пришёлся бы звенящий голосок Надии, однако девочка дремала на ходу, и её ничего словно бы не интересовало. Ряд серых домиков, курятники и изгороди. Пологий взгляд, и ноги утонули в снегу. Только теперь Зое коснулась щёки. Кожа лица её была холодной и почему-то мокрой, словно оттаявший по весне донный камень.

«Почему?»

«И я был там. Ветер. Я помню чёрные ветви, что покачивались над головой. Глаза, которые точно живьём глотали, пусть сама сова и не была на это способна. Пара золотых луидоров, которые приковали вниманье, пока ветер словно расправлялся с леденеющей душой. Лишь словно, и именно поэтому я ещё могу это говорить».

(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).

Средняя лощина – место не то чтобы дикое и заросшее, скорее неудобное, и в особенности эта её черта проявлялась под покрывалом ночи. Стена мелколесья нависала пологой стеной. Всегда скользкий спуск. К лощине просто неудобно было подойти, и также неудобно из неё было выбраться. Чёрное небо леса кружило над головами, спешно продирающихся сквозь кустарник. Гюстав молчал. Даже смешно, – насколько мы порой недооцениваем сообразительность собственных детей.

Ни звука не слышалось. Пологий берег. Ледяной снег под нижней юбкой, и вновь вперёд. Хрустнула ветка, и филин вдали ознаменовал наступление ночи. Зое не слышала труб. Не видела синих стягов, не чувствовала звериного запаха, и всё же она знала – это уже началось. Гюстав, дёргаемый за руку, он хотел что-то сказать, возмутиться, но прочитав её взгляд, предпочёл не нарушать молчания. Девушка и не заметила, когда и кто первым перешёл на бег. Странный, пугающе скорый бег в тишине. Гонка с противником, которого нельзя увидеть. Им очень повезёт, если его никто не увидит. Филин махнул крылом над головами. Люди расходились, точно стая рыб, обходя препятствия. Вновь встречались, и каждый раз Зое заново искала взглядом Гюстава. Надия тряпичной куклой болталась у неё на груди. А затем рыцарь остановился.

Внезапно подняв руку, сэр Стэр вынудил если не замереть, то замедлиться. Выглядывающий из-под сюрко край нагрудника тускло блеснул, когда мужчина разворачивался на пятках. Взгляд под пегими бровями прошёлся по пролеску, и, хотя смотреть там было и не на что, побывавший не в одном сражении старик точно почувствовал что-то. Кончик уса дрогнул. Столь же резко развернувшись, сэр повёл кистью.

– Но мам… – сонно запротестовали где-то слева. По счастью, Гюстав был напуган, так что Зое ничего не стоило прижать его и Надию к груди. Холодный воздух жёг горло. Корни продавили ткань, остро подпирая спину и напоминая, как коротка жизнь и ярка боль. Гюстав по левую руку, Надия же – правую. Им повезло, конечно, насколько это было возможно. Как и на многих участках по этой стороне, край склона образовывал своеобразный козырёк, под которым заметить их было не так просто.

Ничего. Мгновение, а быть может, и минута. Зое привыкла к беготне, однако сердце её непонятно колотилось. Женщина сглотнула, сводя судорогой сухое горло и избавляясь, таким образом, от странных и лишь мешающих мыслей. Хруст прорезал воздух где-то там. Ещё один… и ещё. Орешник точно ожил, и ветви отразились в тенях пламени. На такое не был способен ни вепрь, ни даже взбесившийся бык. Зверь с Бараньего острова, пожалуй, мог бы, однако сомнения отпали, как только послышались голоса. Множество голосов, иных, непонятных и потому устрашающих. Смешиваясь с тенями деревьев, люди обращались в отплясывающих в ночи тварей. Так и есть. Разве могла армия наступать под луною, прикрываясь пологом леса и ночи? Нет, это были не люди. Звери и никто иной.

Несмотря на мороз, лицо Асса блестело от пота. Кончики усов его мелко подрагивали, в то время как в стеклянных глазах шли тени.

***

Лес жил. Блестели звёзды, и точно так же светили факелы. Да так много, что нельзя было с достаточной долей вероятности сказать, чего было больше: их или огоньков, что неспешно скользили по высокому куполу. Живая и весомая волна надвигалась, давя уже одним своим существованием. Сотни и сотни, или даже тысячи шагающих ног. Сколько услышит и сколько сбежится? Скольких они успеют положить?

На душе было пусто, в то время как неприятный холодок поднимался вдоль поясницы. «И почему я её не защитил».

– Мы умрём? – зачем-то спросил Гай, хотя ответ и так был очевиден.

– Умрём. – Брис, постаревший и сгорбившийся, подпёр подбородок длинной краем жердины. – Все когда-то умирают.

– Неохота, – честно признался Бод, и во взгляде его Гай прочёл недовольство. Не склизкую змею страха, оплетающую души и сжимающую сознание, нет. Самое обыкновенное недовольство, какое приключается, когда, к примеру, утром спросонья натыкаешься на лавку. Ты знаешь, что она там стоит, и стоит она давно и поставил её даже ты, но так вот вышло. Бод был недоволен. И как он так может?

Гай облизал сухие губы, но это почему-то не помогло. Почему? Ладони взмокли в перчатках, всё сильнее сжимающихся на рукояти. Много воды утекло, и сейчас в поединке он мало кому уступил бы, но грядущее не было поединком. Бойня, выйти из которой не представлялось возможным. Ему ведь не хотелось… умереть.

– Зачем? Почему так? – проговорил он, и вновь абсолютно неуместный вопрос.

– Затем что так надо! – отрезал Ивес. – Сынок, совет на будущее. Никогда не задавай вопросов, ответ, на которые не захочешь услышать.

Гай сглотнул. Забавно. Неужели этому, житейскому, по сути своей, разговору и суждено было стать последним. Орешник у заснеженного края дрогнул. Не его, пустое, бездумное движение высвободило лезвие. Металл был прекрасно заточен.

***

Шаг, десять, тысяча. Неощутимые для почвы по отдельности, тяжеловесные шаги, размножившись, стали вторить друг другу, так что земля пошла в пляс. Всегда сырая, а сейчас ещё и отяжелевшая ото льда, она обвалилась слева. Дамьен. Мальчишка лет двенадцати охнул, попятившись. Непременно охнул бы, но, по счастью, сильная женская рука лишила его такой возможности. Пальцы Надии вцепились в плотную ткань юбки, а глаза её поднялись. Ещё один фрагмент края выпал, плашмя ударив дно. И вновь ни звука. Лишь только огни шли и шли, пуская тени деревьев в пляс. Нечто серое и продолговатое у уха. Палка. Прижав длинный, в полтора его роста, шест к груди, Дамьен вытянулся, широко раскрыв глаза и раздув ноздри. Краем глаза Зое видела, как Бод лично вручал её сыну. «Смотри не потеряй, – говорил он важно. – Ты теперь в семье старший и должен всех защитить». Почему он старший? Для ясного ума женщины ответ был совершенно очевиден, но сама она не желала осознавать его. Хрупкая жизнь дрожала в руках.

Дамьен и вновь рядом с золотыми волосами. Впрочем, чему тут удивляться. Огни, бившие точно из рога изобилия, наконец, начали подходить к концу. Сплошной змей света распался на отдельные точки, а спустя ещё некоторое время и те иссякли, погружая деревенских в ставшую неожиданно уютной тьму. Земля ещё раз обвалилась, но уже где-то там, – позади, а это уже не так опасно и совершенно нестрашно. Зое выдохнула. Гюстав слева, а Надия справа, поднимает на неё огромные, точно не настоящие, васильковые глаза.

«Всё в порядке. Всё на месте… что?!»

Женщина не поняла, что произошло. Даже невообразимой скорости мышления Зое оказалось недостаточно, чтобы сразу же понять, что ещё один кусок льда колоколом ударил о дно лощины.

Женщина оказалась на земле. Острая, отрезвляющая боль в лопатке. Неважно! Ядовитое голубое сукно. «Откуда? – ошарашенно спросила она у себя и тут же сама и ответила: – Сверху!»

Допускающий, вероятно, что он мог и провалиться, мужчина пришёл в себя несколько раньше. Загорелый до бронзы и прямой точно спичка, он мотнул головой. Взглянул затравленным зверем и, осознав, что вокруг не свои, проявил рефлекс, заложенный ещё до его рождения, – хватательный.

Надия охнула.

Всего мгновение, и всё переменилось. Сердце Зое сжалось. Золотые волосы меж грязных пальцев, и испуганный писк, точно колокольчик. Лезвие заходило бестолково у мягкого горла, и это лишь сильнее пугало.

– Спокойно-спокойно…

Дворянин вдруг почему-то оказался рядом. Он зашёл сбоку, сделал шаг, но… получил металл снизу. Сэр Стэр застыл… в мгновение, когда окрашенное карминным лезвие вернулось к горлу девочки.

Он начал падать.

– Ей, все сюда! – выкрикнул луизитанец.

Выкрикнул на своём, чуждом жителям равнины языке, но Зое, хотя и не слышала его ранее сразу же, отчётливо поняла это. Ничего и никого, но, точно не осознавая, что происходит, незнакомец дико улыбнулся.

Странный оскал разошёлся по откровенно угловатому небритому лицу, и белёсая ткань заалела. Металл легко проминал прохладную, податливую кожу.

Лезвие горело тьмой. Стэр у его ног, меж пальцами которого сочилась жизнь. Старый рыцарь ничем не был им обязан, но он попытался помочь. Женщина не могла и этого. Ничего нельзя было сделать, и Зое… испугалась. Впервые в жизни она в полной мере осознала, что есть страх, и как он на самом деле ужасен. Мысли путались. Ладони вспотели, а к лицу прилила краска. С чудовищной чёткостью Зое вдруг осознала, что сейчас произойдёт. Это не могло не произойти, и она беспомощна. Нужно было отступить, однако Зое не дали сделать и шага. Женщина была в ярости.

– Отпусти её, – сухо и чётко, сквозь сжатые зубы проговорила она, и нож, прихваченный на кухне, сверкнул в руке.

Наречие было кардинально иным. Луизит не понял и слова, но интонация, её невозможно было с чем-либо спутать. Мужчина залепетал нечто непонятное, также скалясь. Он он уже не лез, куда не просят, да и той непонятной уверенности в собственной безнаказанности не было в его голосе. Женщина сделала шаг, и луизит отступил.

– Отпусти, я сказала!

Лишь немного отодвинувшиеся от горла, нож вновь вжался в кожу. По даже зимой бронзовому лицу пехотинца вопреки морозу тёк пот. Он хотел выкрикнуть нечто угрожающее, однако неожиданно голос не вышел. Лицо его замерло в неестественном выражении, а глаза выпучились. Как-то неловко пытаясь удержаться, луизит попытался ухватиться рукой за корень, но та соскользнула.

Дети! Все разом ахнули. Позади упавшего стояли Дамьен и Гюстав с занесённой «волшебной» палкой. Не знаю как в общем, но для Зое она совершила настоящее чудо. Выронив нож и встав на колено, женщина прижала детей к груди. По щекам её текли слёзы.

Стэр откинул голову. Он лежал рядом с поверженным. Смеялся… Истинный дворянин и уважаемый человек, сам не понимал почему, но он смеялся. Белёсое дыхание обжигало горло.

Удар и звук, который невозможно описать человеку. Звук, который он даже не услышит, а почувствует. Глубинный гул, от которого кишки начинали извиваться точно змеи. Зарево поднялось над лесом среди ночи, высветив рассветные тени.

Глаза карапуза округлились до невозможного:

– Тётя, а что это?

Поцеловав Дамьена в лоб, Зое взяла его за руку. Неспешный шаг.

– Всё нормально. – Шаг. Влага блестела на её щеках. – Всё обойдётся.

***

Всё началось внезапно. Первый пеший проломился сквозь кустарник, ударил открытой ладонью по грудине, в попытке стряхнуть снежных мух, и тут же упал, даже не успев понять, откуда пришёл удар. Подняв молот повыше, пехотинец издал рёв, которому позавидовали бы людоеды. Сложно было его не заметить. За первым пешим пошёл второй, а за ним третий и четвёртый.

Меч Гая пролетел, и человек разделился надвое. Умер. Просто и без прикрас. Развернувшись на каблуках, мужчина нанёс колющий в шею. Ещё одна жизнь. Тело человека ничем не отличается от любого другого и умирает оно не отлично. Металл прошёл над головой, меч взмыл и встретил, наконец, соперника. Протяжное «дзинь» на фоне рубки и вибрация, восходящая по кости. Это новое, непривычное чувство, от которого будто бы вскипала кровь. Удар и разворот! Ещё удар и выпад. Жёлтый отблеск прошёлся по синей накидке за мгновение до того, как ткань была рассечена.

– Да!

Гимн войне уже вертелся, крутился на языке. Он рвался, вибрировал с сердцем, так что Ланв Деревянный просто не мог не закричать. Он хотел закричать. Но нечто странно тяжёлое, прохладное опустилось на затылок в блеске сотен солнц. Гай упал, но не умер. Всё так же сырым ногам было холодно. Он чувствовал это, а значит, ещё был жив. Неожиданно радующая, ноющая боль в запястье. Ладонь горела…

Глава 6. Ночь.

Вздрогнув, прозрачное второе веко отползло в сторону, и глаз стал на место, возвращаясь из небытия. Расщелина зрачка расширилась, и вокруг заблестели серебряные искры.

Огонь. Змей чуял его. Чувствовал. Огонь лизал небытие где-то рядом, и пламя это было не его. Огонь, пустота и смерть, людская и животная.

Как утверждали алхимики, что редко проявляли себя где-либо за пределами столицы, кровь огненного зверя способно нести вдесятеро больше газа, нежели любая другая. «Элементы» крови, как шептались они, точно заговорщики, сидя за продуваемыми по розе ветров с востока стенами.

Всего несколько капель, именно столько было доставлено и именно столько положено под хитрый механизм, близ столицы Крысенарии. Множество тайн скрывалось всего в капле змеиной крови, в драконе же крови было неисчислимо. Море крови и вся она разом пришла в движение, устремляясь по малому кругу к лёгким и высвобождая огромное количество газа. Вверх по трахее в горло и меж страшных, немыслимых клыков. Из застывших лёгких едкий газ поднимался теперь по гортани, расходясь между чёрных стволов пахнущими болотом лентами.

Напряжение в спине и шелест, это длинное тело пришло в неспешное движение. Медленно, дабы не тратить впустую силы, змей крылом скинул снег. Голова его чуть приподнялась, и когти не вошли, впились в корни, заскрипели камни. Дракон моргнул. Всё так. На водной глади мерцали факелы. Пара домов уже пылала, и бешено ревевшее пламя, вырываясь из окон, лизало спешно чернеющие, трещавшие стены. Мелочь.

Взгляд чудовища сразу же приковала пара, что с факелами в руках, пинками выгоняла коров из сарая в намерении его сжечь. Этих и других. Всех. Рогатые ревели, а тех, которые не хотели идти, резали прямо там, не щадя и особенно не раздумывая.

Широко расставив руки, один старик прикрыл телом другого. Удар длинным мечом пришёлся наотмашь.

***

Резкий выдох, который отдался тугой волной в затылке. Рвотный позыв вслед за ней, будто Гаю было что вырвать. Нестерпимая боль в спине и боку. Мужчину били, уже после, или, быть может, это была ещё одна иллюзия? Резкий выдох и первая попытка приподняться.

Нет, кости расходятся. А язык солен. Три ребра, если не больше. Выдохнув вновь и оперевшись на меч, Гай поднялся. Звёзд уже не было видно, и небо казалось чёрным точно крышка гроба. Точно в аду, вокруг ревели животные. Мёрли они одно за другим точно мухи. Мерцали огни и горели, пылали дома. Лопалась слюда, и алые ленты вырывались из провалов крыш. Их дом, так и не успевший обзавестись собственной крышей, уже почти выгорел, и угли тускло светились у опор. Снег вокруг был чёрен от сажи и ал от крови. Брис, зажав руку, лежал точно мёртвый. Ивес не шевелился. Умер? Кто знает. Снег вокруг алел, но, сколькое из этого было его кровью, никто бы не сказал. Металл ещё звенел. Гай понял это не сразу. Как и многие другие, этот звук донёсся с оттяжкой, и будто издали. Кто-то ещё бился. Почему не он?

Не сразу заметив движение на фоне чернеющей стены, пара иноземцев направилась к раненому рыцарю. Ряд слов, которые Гай не разобрал, и расползающиеся тени. Тот, что шёл слева, совершенно точно жевал. Хлеб? Из мельницы Бода или, быть может, из его кармана? Их хлеб? Пеший был сыт и двигался быстрее. Он первым и напоролся на лезвие. Неожиданно подняв словно бы безжизненную руку, Гай выставил лезвие, как делал это сотни раз, пытаясь проткнуть дерево. Раньше это не выходило, да и сейчас получилось не особенно удачно. Мелкие металлические колечки промялись, полопались, и горячая жидкость залила руку. Ещё этого не осознавший, но уже не живой человек не сказал, пробулькал нечто, упав сначала на колени, а затем и лицом в снег. Всё как у всех, даром что был сыт. Гай усмехнулся бы, если б смог. Мир качался, и лишь железная воля поддерживала избитое тело. Чего же они медлят? Не нападают. Непонимание читалось на бронзовых лицах. Человек жил, мгновение и его не стало. Кто это сделал? Неужто полумертвец? Огонь, пляшущий на детских мечтаниях Зое, высвечивал всё это на показавшихся неожиданно обыкновенными лицах.

«Ну, давайте», – вяло подумал Гай и неожиданно для себя выдал крик, схожий со звериным, поднялся в его груди:

– Давайте!

Молчание. На сей раз их было двое. Один выше, другой коряжистей. Удар. Разворот, перекручивающий жилы. Назад. Скупой замах и… промах. Остриё – ржаво вздохнуло, соскользнув с оказавшегося чуть выше нагрудника. Звон! Блеск! Удар, проминающий скулу и откидывающий назад. Уже падая, Гай чудом уцепился за нечто металлическое. Выдох, полный ругательств, и два мужских тела покатились по снегу, рвя друг друга и оставляя кровавые следы. «Подбородок, глаза и нос», – ревел в голове кашляющий голос Ивеса, и, следуя этим указаниям, Гай бил, как и куда мог. Удачное попадание, и противник сделался мягким, точно варёная рыба. Гай успел нанести ещё несколько ударов, прежде чем и на его голову опустилось нечто увесистое.

Боли не было. Мир содрогнулся и, налившись кровью, начал заваливаться. Размываясь. Удар под дых, по рёбрам. Его не жалели. Совершенно обыкновенные люди, не звери, убивали совершенно обыкновенно. Очередной пинок загнал осколок ребра в лёгкое, в единое мгновение лишив возможности вздохнуть. Как раз момент для того, чтобы захватить ногу. Гай уже не мог.

Луизит опрокинул тело носком. Хруст льда меж крыл. Противник не мог скрыть ликования. Убедившись, что Гай уже точно не способен ответить, он присел, дабы по старой пусть и не лучшей традиции всмотреться в лицо, прежде чем прикончить. Удерживающая металл рука уже поднялась, но неожиданно замерла.

Оглушённый и избитый, сэр Деревянный не сразу понял, в чём дело. Он не услышал, почувствовал, как вибрирует воздух, каким тяжёлым, давящим он становится. Взвилась и унеслась вдаль чёрная стая. Дышать бывший оруженосец уже почти не мог, теперь же сжало сердце. Нечто немыслимое, невиданное надвигалось. «Беги!» – сказало сознание, но тело не сдвинулось.

Противник отстранился.

Озираясь, луизит чуть распрямился, отодвинулся и, воспользовавшись этим, Гай вновь взмахнул мечом. Напрасно. Всего лишь пустая попытка. Луизит занёс меч, но уже спустя мгновение странный и необъяснимо сильный порыв ветра накрыл их. Взвилась и закружила жалящая ледяной мошкарой пыль, вперемежку с сорванной хвоей и обгоревшим сором. Верхушки деревьев, скрипя, заходили, и огонь поднялся в окнах и провалах крыш.

Треск и ор, поднимаемый людьми… всё это вдруг разом исчезло. Потонуло в не рёве – гортанном гуле чего-то огромного. Страшного. Чего-то неизвестного.

Словно бы, лёгкий, едва различимый шелест в загустевшем воздухе. Он был почему-то знаком. Неуловим. Каждый из присутствующих не знал, но понял: нужно бежать.

Как будто – то на мгновение стало чуть темнее... хотя с чего бы. Среди ночи света и без того не было в избытке.

Словно бы лёгкий хлопок. Где?.. Не слева и не справа. Ещё один.

Ален, капитан, не слишком понимая, что происходит, поднял кулак, придерживая волнующегося гнедого за натянувшийся повод, он обвёл хмурым взглядом противников и своих людей, старые сливы, на которые огонь бросал достаточно бессвязные тени.

Ничего.

– Всем успокоиться, – выкрикнул мужчина. Он хотел это выкрикнуть, но уже спустя мгновение нечто непреодолимо тяжёлое сбило его и прижало к земле. Мужчина почувствовал, не понимая, тепло... и увидел дома впереди… и снег у самых глаз.

Услышал ржание.

Змей выпрямился. Поставив лапы и расправив грудную клетку, он сверху вниз взглянул на округу. На землю во льду, по которой ветерок гнал волны ледяной пыли, выдувая островки снега. На всех присутствующих.

Пара луизитан почти присела.

Дракон выдохнул. И звук, не громкий, но и не рычащий, пронизывающий до костей, разошёлся, въедаясь в нутро.

Луизитанин смотрел неотрывно, он почти забыл дышать. Снег прилип к его вороту и лицу. С хрустом переступая, он сделал несколько не слишком уверенных шагов в тишине.

– Бегит-е, – обрушился выкрик, с хрипотцой. – Бег-ите... Дракон!

Скрип когтей. Резкий рывок оборвал звук. В тишине и негромком завыванье ветра змей сломал заиндевевшую ограду. Изгибаясь, почти извиваясь, длинное тело вывалилось на пустырь.

Нечаянный удар длинного хвоста – разломал серую лавку. В серебряных, больших глазах отразился рыцарь на коне, и с выставленным копьём. Белый скакун на четырёх тонких ногах заржал, почти поднимаясь на дыбы. Но всадник удерживал повод. В застывшей фигуре читался ужас наполовину с решимостью.

Змей смотрел. В паре глаз его, словно в паре зеркал отражался облик замершей добычи.

С шипящим, глухом звуком, в грудине и горле дракона зарождалось, нарастало напряжение.

Пасть разинулась, и снег и дома, остовы деревьев окрасились в ярко-жёлтый.

***

Мгновение – и всё вокруг залило пламенем. Сложно сказать, что конкретно горело. В деревне как будто горело всё! Доски и стены. Камни. Земля. Тень раскинула над ними небесные крылья. Дуга и вот она уже опускается за горящим зданием… гул! Стены, сложенные на совесть и не для одного поколения просто снесла невиданная, недоступная сила. Затрещала заваливающаяся набок старая яблоня, и тугая воздушная волна подхватила Гая. Жар, щепки, плоть и камень. Всё смешалось в единое. Мужчина ударился, перевернулся и вновь упал. По затылку его текло нечто липкое, жирное и горячее.

Пара горящих серебром глаз. Величие длинного тела. Всего в нескольких шагах бегущего настиг и раздробил, лишив жизни кнут хвоста. Но змей будто и не заметил. Огромный, позади него гудело пламя, а из пасти струился вонючий дым. Зацепившись за костяной нарост, нечто деревянное горело, отбрасывая отблески на грубую шкуру.

Завалив тупую морду набок, зверь неожиданно ухватил пастью и, резко подбросив, перебил тело. Мотнул головой и сразу же из исполосованной бурыми шрамами пасти вырвался столб ослепляющего пламени, точно жидкого и текущего по подбородку. Он не плевал им, как утверждали легенды, – дышал. Смеялся огнём, который для змея был неотличим от воздуха. Мгновение, и десяток жизней потонуло под тенью крыльев. Не замечая, он драл. Давил, втаптывал люд и уничтожая всё.

Кроша:

– Гру-у-у-у-у-у-у-Уу-у-у!..

Конец. Меч куда-то исчез, но это и неважно. Разве могла, что полоска кованой стали, против этой неисчислимой мощи? Спина больше не мёрзла. Гай протянул окровавленную руку, и улыбка странная, не похожая ни на будничную, ни на вымученную, отразилась на его изодранном лице. Быть может, так и должна была выглядеть настоящая улыбка. Вот он, их бой. То, чего Гай ждал всё это время. Вот он.

– Жги их, слышишь?.. Рви всех!