Текст книги "Остров жизни (СИ)"

Автор книги: Иван Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава 2. Рука держащая.

Пустой город. Мёртвый город. Именно такую картину рисовало сознание Зое, в то время как ветер мерно, но неотвратимо выдувал девичью душу. Девичью. Девчонкой она себя чувствовала на этой дороге, и сама боялась в этом себе признаться. Те же козлы[1]. Тоже непонимание будущего и, что немаловажно, та же ругань подпирающая телегу и несущая приободрение лошадям.

Они шли тяжело и медленно. Полных одиннадцать[2] лет назад колёса увязали в грязи и только и делали, что тыркались от кочки до кочки, так что основной силой становились плечи, подпирающие позади. Прошло время, грязь заиндевела, и что же? Они вновь едва продвигались. Снег нещадно налипал на полозья, так что лошадь ушла в мыло, и дорога спорилась лишь за счет плеч деревенских.

Напевая заунывно, ветер трепал рукав.

Чёрные стволы медленно плывут по левую руку. По правую – поле и только под рукой у Зое теперь чужая жизнь.

Опустив взгляд, она нашла чёрную макушку под простым платком. Кто-то из мальчишек с совершенно детской непосредственностью возился в тюках. Кто-то, пользуясь медлительностью их продвижения, поддевал снег, идя рядом, а Гюстав по-прежнему спал, уткнувшись носом в плотный рукав. Ну и пусть спит. Не к чему ему было знать, куда они едут и зачем. Он и не знал и спал только поэтому.

«Ну и пускай», – подумала девушка и сглотнула, всматриваясь в безмятежное лицо. Совсем не такое, как у взрослых. Люди шли без надежды и веры, просто шли, и не по себе становилось от одного вида сгорбившихся фигур. Мона куталась в платок, несколько светлых прядей выбились и следовали движениям холодного воздуха. Лицо старой подруги было непроницаемо.

«Всё обойдётся. Не может не обойтись».

«К-ар-р-р!» – протяжно пропел лес, и многие содрогнулись. Чёрные стволы, почти без сучьев, чёрные крылья на фоне пепельного купола. Большая темная птица на ветви ободранного зимой вяза. Завалив голову, точно курица, ворон взглянул на бредущих большим чёрным глазом.

«Вот ведь скотина безрогая», – не особенно размениваясь на сложные конструкции, сухо и чётко определила Зое. Точно подслушав её мысли, старая птица обиженно нахохлилась. Перья на спине её встали дыбом, поднятые ветром, обнажив совершенно прозаичную белую кожу. Чёрные крылья расправились, сбив белую пыль со ствола.

«Кар-р-р-р!»

– Тётя Зое, а мы скоро вернёмся? – прозвенел колокольчик у левого плеча.

Чуть повернув голову, Зое подметила карапуза в ярких шоссах, поддевающего лёд и не сводящего взгляда с соломенного золота.

– Очень скоро, – улыбнулась женщина. – Очень.

– Брр-р-р! Стоять! – точно из бочки прогремел голос Бода, и рука впередиидущего схватилась за заиндевевшие поводья. И вновь, как и когда-то, не удержав равновесие, Ивес растянулся в полный рост. Обнаруживший себя подо льдом белый пух тут же набился мужчине в рот, нос и даже уши.

– Какая Жаба велела остановить?!

Зое могла бы улыбнуться. Она почти сделала это, но за мгновение до остекленевший взгляд уцепился за ряд вмёрзших в обочину домов, сразу за которыми начиналась река. Едва заметная, и тем не менее очевидная напряжённость поселилась в окнах и здешних дворах. Непросто было смотреть против ветра, однако девушка отчётливо различила, как, поднявшись над полыньей, чья-то фигура прогнулась под тяжестью пары деревянных вёдер. Как не глянь, но на мужчину эта тень ну никак не походила.

«Как так?»

Обернулась. Уже вдоволь наездившийся и, точно ребенок, сидящий меж тюков, Асс поднял совершенно несчастный взгляд. Тонкими струйками ледяная пыль ссыпалась с сафьяновых сапог, плаща, макушки и… одним словом, отовсюду, где она могла набиться.

– Ты же сказал, что силы обороны стронулись?

– С-с-сказал, – не особенно уверенно сообщил торговец, и обледеневшая борода стала клином. – Им то же, что и в-вам с-с-сказал.

Раз сказал, значит, должны были уйти. Эта мысль была столь очевидна, что не заслуживала права быть озвученной. Аккуратно отстранив завозившегося недовольно мальчишку, Зое приподнялась в козлах. Нет, не разглядеть.

– Бабы среди войны так не разгуливают, а значит, не тронулись. Может, кто другую весть принёс, – подытожила девушка.

Молчание. Всё же несколько сдавший за последние годы мельник взглянул на неё странно неуверенно. Понимание сказанного пришло к нему не сразу, но и после особенной уверенности сей факт не добавил.

– Схожу-ка я, – глухо сообщил ещё один бочонок. Пригладив бороду, что, в общем, не сделало её сколь-нибудь менее белой, Бод подмигнул выпучившему на него круглые и абсолютно не понимающие глаза карапузу.

Мона поджала пухлые губы, однако, обладая чем-то, чего Зое понять не могла, не стала лезть под руку. Мужчина не спрашивал и не советовался. Он просто сообщил и сразу стронулся. Рваное облако белых мошек, едва различимых, но кусачих, пожрало широкую спину, и хруст из-под сапог тут же стих, равно как и прочие звуки. Дети не знали, кто такие луизиты, не понимали нависшей опасности, но и они, чувствуя общее настроение, притихли, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания.

Обходя людей, бесцветный вал двинулся дальше. Ещё один. Бод вернулся прорвав третий.

– Свои, – прогудел мужчина, однако выдохов облечения не последовало. Многие присутствующие знали нового мельника с детства, и не им нужно было объяснять, что означал этот бесцветный тон.

Сопнув, выгоняя белых мошек из-под носа, Гюстав проснулся. Непонимающе моргнул и поднял взгляд. Глаза у него были чёрными точно как у отца.

«Ну давай, договаривай уже».

Ноздри мужчины раздулись. Не в характере Бода было тянуть паузу, и потому он выдал всё, что увидел, стоило очередному валу сойти:

– Дети, а вы видели когда-нибудь рыцаря в латах?

«Однажды я видел одного из них. Потом я увидел второго, а после и третьего. Я много их видел, и знаете что? Я до сих пор понятие не имею, что лучше: прихлопнуть или подождать пока сам слетит».

(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).

Нужно ли описывать реакцию, которая и без того была очевидна? Возопив и заулюкав, малолетние деревенские попрыгали с саней, побросали ледяные «игрушки», которые многие собирали по дороге. Радости их не было предела, но это никоим образом не относилось ко взрослым. Многие не понаслышке знали этот тон, и не им нужно было объяснять, что мельник сказал куда больше, чем прозвучало.

Рыцарь, лишь один, и это уже само по себе было странно. В военное время сотню было куда проще встретить, чем десяток и, соответственно, куда как проще, чем одиночку, даже без пары. Захрустел белый пепел под сапогами, и сэр, надо отдать ему должное, – самый настоящий, забросил поводья на сбившуюся в колтун гриву. Сделал шаг, и тут же волна ребятни захлестнула его, не дав и шанса продвинуться ещё сколь-либо.

Крестьяне не любят рыцарей, и это так. Не любят все: и те, кто встречались с ним на поле брани, и те, кто только слышали о высоком искусстве рубки голов[3]. Человек на величественном коне и в блистающем металле, недостижимо могучий, точно демон или ангел. Сила и власть, дарованная по праву рождения. Мало кто любит лучших, но их уважают, признают величие, а в смутное время только это и требовалось.

Сила манила, точно свет фонаря, даже если на проверку дворянин и не настолько превосходил по внешности местных. Не более чем побитый жизнью и алебардами вассал некого господина, напяливший железо и позаимствовавший чужого коня, так как свой уже давно успел состариться. Способен ли он был кого защитить? Иллюзия и не более того.

Кашлянув в кулак, Гай покосился на Ивеса. Мужчина был чёрен и хмур, точно грядущая буря. Изжёванная соломинка гуляла у него во рту, а взгляд говорил, ясно и отчётливо: «И накой?! Не надо нам никаких мосье!»

– Ну всё-всё, – улыбнувшись, попытался успокоить ребятню рыцарь.

Да какое там, из сыра и опилок, мальчишки и девчонки окружили старика, не замечая друг друга. Кто-то стоял, словно ноги его вкопали, как это делали Хлоя и Артюр, всматривающиеся в сложный орнамент на нагруднике, прочие же скакали, пытаясь дотянуться до чего-то чуть более существенного. Металлическая перчатка легла на филигранную рукоять. Вздох. Атаковать рыцарь и не думал, скорее, напротив: пытался защитить свою честь. Отстоять достоинство в общем, и этот самый меч в частности.

– Гюстав!

На общей волне обрётший решимость мальчишка бросил на отца непонимающий, а спустя мгновение опустил разочарованный взгляд. Последовав дурному примеру, его сосед тут же уцепился за ножны, что покачивались на боку мужчины.

Пока что Гаю было не до них. Пока что.

– В кадушку засуну! – вторила Зое, и мальчишка сразу втянул голову в плечи.

Сопнув обиженно, Гюстав по локти сунул руки в карманы. Досада проступила сквозь обычную маску безразличия.

«Ну вот, может же, если захочет, – удовлетворённо подумала мать. – Ну в точности отец».

***

Сефас, кузнец, приютивший их когда-то, сделал это вновь. При предыдущей их встрече только намеривающийся приблизиться к этой страшной дате – пятьдесят, мужчина в памяти Зое смотрелся необыкновенно молодо и бойко.

Брис тогда даже позволил себе, возможно, грубый по местному, но конкретный комплимент:

– Черепах ешь?

На что кузнец в той же манере, взлохматив затылок и, криво усмехнувшись, ответил:

– Если те с фасолью, то чего нет?

Как ни жаль, но на самом деле к рептилиям кузнец не имел никакого отношения. Всего пара слившихся в бесконечную череду забот лет, и лицо Сефаса разительно изменилось. Старость шрамами морщин прошлась по лбу, посеребрила вихры и сгорбила их знакомого. Глаза его выцвели, а движения стали совершенно скованными.[4] Из мужчины в старика. Обезаруживающими были эти перемены, но ещё более удручающе прозвучала новость.

– Мы отрезаны, – взлохматив затылок и криво усмехнувшись, заметил кузнец. Совсем не весило усмехнувшись.

Комната перевернулась, и оказавшийся вопреки обыкновения над головами пол с оглушающей мощью шарахнул всех присутствующих по затылку. По глазам ударил ослепляющий снежный отблеск. Всего два слова, но в них прозвучало всё. Что здесь можно добавить? «Но они же позади!» Мысли Зое запрыгали, да так скоро, что даже сама она не имела и шанса ухватить какую-нибудь за хвост. По счастью, ей никогда и не требовалось думать, чтобы говорить.

«Да вы издеваетесь!»

– Это как? – с нажимом вопросила девушка. – Они же шли на Арлем? Были позади!

– Позади, слева и справа. Клещи, – выдохнул сэр Стэр, остановился на лице Зое и, не найдя в нём ничего примечательного, тут же пошёл дальше. – Мне, в самом деле, жаль. Красные идут сплошной линией. Наши основные силы довольно долго стояли под Арлемом, и луизиты до сих пор надеются взять их в кольцо.

«Твою да через телегу».

Зое и озвучила бы это, но сдержалась. Кому б от этого стало легче. Всё в одной мышеловке, и меж собой ссориться сейчас последнее дело. Слова рыцаря были полны благородства, но и это не могло скрыть лёгкой хрипотцы, что сглаживала, точно обтёсывала звуки. Лицо его было лицом человека измождённого, а кожа высохла настолько, что её невозможно было отличить от пепельного пергамента. Тонкие поджатые губы, пронзительные серые глаза, с бирюзовыми вкраплениями. Именно таким запомнился Зое сэр Ланц, и, судя по всему, не ей одной. Девушка сдержалась, но как ни жаль ставшая в деревне нарицательной фраза уже была озвучена.

Сэр Стэр всё понимал и сделал вид, что не расслышал.

– Город ушёл? – прозвучал вопрос, и заросший жёсткой чёрной щетиной кадык Асса различимо задрожал.

– Ушёл, – вторил рыцарь. – В Мизерию по главной дороге. Там сейчас лишь пустые дома.

– А если…

– Не проскочить, – оборвал сэр пустые ожидания. – Скажу откровенно – выхода никакого нет.

«Быть такого не может! Не может всё так закончиться! Не может же… Через столькое пройти, поставить дом... Гюстав».

– А как вы сами намереваетесь выбираться?!

Лёгкое смущение. Кашлянув в кулак, кузнец постарался скрыть раздражение.

– Я понимаю, не время для дрязг, да и не так я крепок, как в былое время, но… женщина. Разве так я стар, что дали слово женщине? – совершенно справедливо заметил Сефас.

Уши Зое запылали.

– Нет, она права. – Подавшись вперёд, сэр Стэр положил локти на столешницу. – Жена за мужа говорит, и этот закон также никто не отменял.

Зое удовлетворённо кивнула:

– Вы сказали, что луизиты до сих пор надеются взять силы Алого креста в кольцо. Надеются! Так где же теперь рыцари, и почему вы здесь один?

Десяток взглядов спешно переполз с девушки на кузнеца, а затем и на рыцаря. И снова кашель, прикрывающий эмоции. Откровенно обескураженный такой прозорливостью сэр Стэр, впрочем, очень скоро взял себя в руки. Образование всегда оставляет свой отпечаток, чтобы по этому поводу ни говорили.

Пальцы дворянина сцепились в замок в паре дюймов от нетронутой кружки, во взгляде же его отразилась сухая решимость.

– Силы Алых позади. У Сырой, как я думаю.

Шёпот прошёлся между присутствующими. Пальцы запрыгали, это белый, точно полотно, кузнец приподнялся в старом, скрипучем кресле.

– Но как же это может быть?

Ответ был безжалостен.

– Время честных войн прошло, – произнёс сэр скрипуче и несколько отстранённо. – Луизиты собирались взять силы обороны в клещи, в то время как мы, конные и пешие, зашли с тыла. Пара деревень – мелочь. Вами всеми пожертвовали, чтобы до поры не привлекать внимания.

– А…

– … а я, как ни смешно, просто не успел уйти. Равенан захромал. Мне жаль.

– Сколько копий у ордена Розы?

– В районе в восьми сотен.

– Сколько у рыцарей Алого креста?

– Шесть с четвертью, но мы надеемся подавить разницу пешими.

– Авиньон?

– Сдан, как не имеющий стратегической важности. Луизиты бы влились в долину сплошной волной, обратив низменность в котёл, а так мы, по крайней мере, вынудили их пройти ещё сотню лье. По нашим-то дорогам.

Взгляды уже по инерции вновь обратились к Гаю, однако очередного вопроса не последовало. Мужчина вызнал всё, что собирался, и теперь сидел в раздумьях.

«Нет-нет! Так не может быть… Марта… Пенин и Пятнашка».

– Нет! Вам известно, когда конкретно начнётся атака?

И снова она влезла в мужской разговор. Многие присутствующие знали Зое давно и близко, и всё равно взгляды их сделались хмуры. Точно посыпанные пеплом, брови сэра Стэра сошлись. Молчание.

Рыцарь поджал верхнюю губу окованной в сталь перчаткой. Улыбнулся.

– Жена говорит за мужа, – успокоил он собравшихся. – Так и должно быть. Вплоть до часа, хоть я и не имею права уточнять, откуда это известно. Жизни многих зависят от этого знания.

«Многих» прозвучало чуть иначе. Лик сэра остался неизменен, и лишь потому деревенские предпочли просто не услышать. Зое с такой постановкой вопроса была ничуть не согласна.

– По Озерной когда они пройдут?

Ус чуть приподнялся:

– Завтра, на закате.

– Вооружение?

– Мечи, алебарды.

– Толщина?

– Что вы хот…

– Она хочет спросить, насколько сплошным ли фронтом движутся силы врага? – поспешил перевести Гай, точно догадавшись, о чём идёт речь.

Пауза.

Мысли убежали далеко вперёд. Зое и сама не подозревала, к чему ведёт, так что пара мгновений тишины пришлась как раз кстати.

– Неужто по всем буреломам идут. Лошадей по сугробам тянут? Не верю!

Заключение взявшееся с потолка и всё же. Зое намеревалась сделать акцент на последней фразе, но что-то вышло не так. Да и неважно. Посыпанный пеплом ус чуть приподнялся, и тут же волны надежды разошлись под сбитой из досок крышей.

– Понимаю. Вы подводите к некой вариации классического обходного манёвра. Пропустить их… Да, пожалуй, это осуществимо. Было бы, если бы мы сами могли скрыться в голом лесе. Котёл господа. Всё тот же котёл.

– Сработает, если отвлечь?

Последнее – сказал Гай. Сказал уверенно, и всё же Зое неожиданно поймала себя на мысли, что не постигает. Девушка непонимающе моргнула. Глаза её остались широко распахнуты.

«На что отвлечь? Что может отвлечь восемь сотен вооруженных?»

Кашлянув в кулак, Пенин привлёк внимание. Неуверенно улыбнувшись, пастух скромно взлохматил затылок.

– Мне думается, что много и не нужно.

«Головастика да через телегу. Он окончательно свихнулся».

– О чём вы вообще?! – Не скованные границами страха мысли сверкнули точно молнии. – У нас полтора дня! Этого вполне достаточно. Всем не скрыться, но один-то сможет. Тот же Пенин сможет пробраться на ту сторону, и сообщить, как обстоят дела.

Тишина. План постфактум показался Зое идеальным решением, и тем не менее тень накрыла лица присутствующих. Даже Пенин, который завсегда охотно брался за дело, не особенно задумываясь, сможет ли он, и тот выглядел несколько неуверенным.

«Как так? Это же просто!»

Прозрачный, остекленевший и выцветший взгляд Стэра упёрся в засыпанные соломой доски пола. Кисти его по-прежнему были сцеплены в замок, а пальцы перебирали. Старик в задумчивости пожевал ус.

– Ну да неважно. Одно другому не мешает, а выдвигаться всё одно придется, – скрипуче, хоть и живо сообщил он и, хотя обстановка совершенно не располагала, смешливо подмигнул. – Вы ведь дорогу не забыли?

Вопрос так и остался висеть в воздухе, однако Зое не стала развивать тему. Чему-то она всё же научилась. Да, девушка по-прежнему ляпала задолго до того как обмыслит, но теперь она, по крайней мере, осознавала, когда это происходит. Ну, хотя бы в ряде случаев.

«Н-да, хороший же прогресс. Жизнь уже почти что закончилась, а я так ничему и не научилась».

Зое поднялась, и, хотя на душе её было неспокойно, на лице сияла совершенно идиотская[5] улыбка. Крупные белые зубы и широкая щёлочка между резцами (щёлочка благословения). Пустой оптимизм скажете вы. Возможно, но надежда всё же лучше чем отчаянье.

– Я помогу собраться, – хлопнув старика по плечу, в своей обычной добродушной манере сообщил мельник.

– Да ты что, мне ж только седьмой десяток!

– А мне шестой, – подбил Брис.

Глянув на мельника, Пепин также решил не отставать:

– А я… я тоже тебе помогу!

Асс поднял совершенно несчастные чёрные и впавшие глаза, под которыми красовались круги.

– Ну, помоги.

Взгляд Гая был прикован к нежданному вестнику. Некогда холёный и тонкий, а ныне распушившийся, ус того подрагивал вместе со щекой. Брови рыцаря сошлись на тонкой переносице[6]. Он выдохнул, и повёл шеей, так что послышался хруст, точно отжило последние дни нечто деревянное. Гай поднялся, выпрямил спину: та в последние дни побаливала. Он, не оглядываясь, двинулся к двери. Хотел двинуться, но его неожиданно задержали.

– Складно говорите, – прозвучал основательный, пусть и охрипший несколько, баритон, – где-то обучались военному делу?

Наткнувшись на глубокий, но при этом пронзительный взгляд, деревенский сэр несколько потерялся. Гай мыслил не так скоро, но и он чувствовал непонятную робость в присутствии старого вояки.

– Дядя. Дядя занимался моим образованием.

– Весьма и весьма похвально. Потомственное наследие – вещ всё более и более редкая в нашем мире. А вы сами не рыцарь часом?

Проследив за взглядом, Гай упёрся в несколько потускневшую за годы лежания на дне озера рукоять. Удивительно, как быстро он свыкся с тяжестью на поясе. Будто полжизни так вот носил. Ладонь легла на эфес. Успокаивающе прохладные металл и кожа.

– Сэр Ланв. Не волнуйтесь, у меня есть все бумаги.

При упоминании имени лицо опытного воина как будто сделалось чуть более напряженным. Точно некое подозрение зародилось в глубине его глаз и тут же исчезло, уступая прежнему благодушию. Демонстрируя его, Стэр даже перешёл на старый поэтический язык, хотя Гай никогда не был особенным сторонником этого предмета.

– Не сэр ли Ланв Деревянный ли ваше имя, или я не понял вас?

Сэр Ланв Деревянный не мог скрыть удивления, и, тем не менее, не ответить он также не мог. Как-то примерно так:

– Он самый, пусть меня никто так уж давно не звал…

Мгновение и лик старика изменился до неузнаваемости. Хищной стала его улыбка, а в глазах сверкнула, ничем не прикрытая ярость.

– Я знаком с сэром Ланвом, ты свинья!

Непонимающе косясь на возникший на пустом месте конфликт, люди расступились, но ещё до этого момента опытный воин сделал шаг. На уровне пояса его блеснула сталь, и… вот тут произошло то, чего Гай никак не ожидал. Столь же стремительно подавшись вперёд, он отвёл ногу.

Мужчина перевернул сэра Стэра через себя, точно сноп сена. Он не успел и помыслить об этом, а тело уже начало действовать. Повторило въевшееся в кости движения. Пальцы правой руки его ухватились за горловину противника, левая же скользнула под нагрудник. Колени напружинились, и даже не успевший ещё и наполовину вытащить меч Стэр оказался над ним.

Краем глаза Гай заметил Ивеса. Руки мужчины были сложены на груди, обветренное же лицо его благодушно сияло. Ивес точно заранее знал, что так будет. Щепки брызнули во все стороны, когда стальная черепаха приложила столешницу спиной. Разлетелась в пыль обожженная глина. Доски треснули и распались, пропуская безвольное тело.

Выплюнув проклятье, сэр оттолкнулся локтями, но холодное острее его же клинка зависло под незащищенным подбородком. Не спеша особенно, Гай вытянул собственное наследие, поставив по-старому тонкое и лишенное углублений лезвие параллельно первому.

– Мой друг свинопас, и я могу лишить вас жизни за эти слова. Сэр Стэр.

[1] С той лишь разницей, что теперь они обледенели и постепенно подпекали.

[2] Как ни страшно это осознавать.

[3] Буквально высоком. Искусство опустить свой меч, с высоты бегущей лошади.

[4] Скованными. Точно кукла, которую довольно бестолково дёргали за верёвочки. Давно не смазываемые суставы хрустели.

[5] «Куриная», – как она сама про себя выразилась.

[6] Ну пригласила в дом, и что? На него же смотреть жалко было!