Текст книги "Павлов И.П. Полное собрание сочинений. Том 6"
Автор книги: Иван Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
И. П. П а в л о в: Мы много раз выводили пищу в различные моменты пищеварительного акта и всегда получали то же мясо в том же составе. Если даже ввести яичный желток, в котором жир мог бы отделиться гораздо легче, то и там отделения совершенно не наблюдается. Но, конечно, нужно иметь в виду эту возможность. Таким образом жир оказывает задерживающее влияние только на слизистую оболочку желудка; как только пища перешла в кишки, получается рефлекс с них, результатом которого является второй максимум отделения желудочного сока. Остается только определить, почему этот максимум больше такового же после введения чистой белковой пищи. В настоящее время уже подготовляется опыт, долженствующий разрешить этот вопрос.
М. В. Яновский: Вы предлагаете при лечении гиперсекреции давать больному зараз 75 желтков; почему же не дать в таком же количестве жирного мяса?
A. М. В и р ш у б с к и й: Собственно говоря, я предлагаю углеводы с жиром; белковую же жирную пищу я допускаю как уступку, когда желательно усилить питание больного; из подобных препаратов у меня имеются прямые опыты для 200 куб. см молока и для 75 г желтков; для жирного мяса у меня опытов нет; теоретически рассуждая, однако, нельзя ничего иметь и против 75 г жирного мяса.
М. В. Я н о в с к и й: Я задал этот вопрос, желая знать, не обусловливается ли предпочтение, даваемое вами желткам, какими-либо особенностями их состава.
И. П. П а в л о в: Нет; важно было лишь указать, что в подобных случаях следует назначать маленькие количества белкавых жирных препаратов.
Л. Б. С о б о л е в: Желудочный сок в опытах докладчика начинает усиленно отделяться в то время, когда желудок уже пуст. Это должно казаться бесцельным. Может быть, это усиленное отделение происходит потому, что пища была недостаточно подкислена?
И. П. П а в л о в: Это соображение имелось в виду; вопрос о происхождении второго максимума, однако, еще не может считаться разрешенным.
Выступления в прениях по докладу А. П. Соколова «Об отсутствии рефлексов с полости рта на желудочные железы»
[71]
(13 апреля 1900 г.)
И. П. П а в л о в: В настоящее время наши работы о деятельности пищеварительных желез обратили на себя достаточное внимание и за границей. Замечателен, однако, тот факт, что аппетитный сок там никак не может завоевать себе права гражданства. В этом я еще недавно мог убедиться в одной работе из лаборатории Ригеля, напечатанной месяцев 5-6 тому назад в «Zeitschrift fur klinische Medizin». Факт, что при введении пищи в рот начинает течь желудочный сок, конечно, остается несомненным. Необходимо только найти причину этого явления; мы предполагаем, что причину этого нужно искать в психическом возбуждении, другие же ищут ее в рефлексе со стороны полости рта. Вся беда в том, что во всех нас еще слишком твердо сидит тот дуализм, по которому душа и тело представляют нечто отдельное друг от друга; в глазах естествознания, конечно, подобное разделение невозможно. В настоящее время, как изложил докладчик, мы занялись проверкой вопроса о существования рефлекса с полости рта и такого рефлекса не насли; мы брали представителей всех возможных веществ; по введении их в рот слюна течет, так как она нужна, желудочного же сока совершенно нет. Нужно, следовательно, примириться с фактом, доказанным этими опытами; против него не могут говорить данные, полученные несовершенными способами в клиниках, при опытах на людях, как, например, опыты Троммера, который заставлял жевать резину и потом выкачивал из желудка нечто такое, что не имеет ничего общего с желудочным соком. Ошибки возможны даже при опытах на собаках; у двух из наших собак – Вагуса и Курчавого, настоящих лабораторных собак, которые из-за пустяков не волнуются, – опыты удавались без осечки; две же другие собаки оказались не столь годными, и тем не менее 6 опытов на них удались, а в других опытах получился психический желудочный сок.
Л. В. Попов: Может быть, в подобных опытах, произведенных в клиниках, не столько проявляется стремление к дуализму, сколько доброе намерение проверить на людях данные, добытые в физиологических лабораториях на животных?
B. Н. С и р о т и н и н: Да и трудно отделаться от мысли, что рот здесь играет некоторую роль.
И. П. П а в л о в: Насколько важен психический фактор в отделении аппетитного сока, я мог убедиться из двух случайных наблюдений на животных. Собака Катушка долго не любила мяса, и у нее в первый час после мяса отделялось лишь очень незначительное количество сока; со временем, однако, привычка взяла свое, и тогда отделение аппетитного сока значительно возросло; другая собака, Серка, у нас, в лаборатории Института экспериментальной медицины, ужасно разжирела и совсем не давала психического сока; мы отправили ее в лабораторию академии, где она в скором времени потеряла полпуда в весе, и тогда у нее появилось типическое психическое отделение желудочного сока.
Л. В. Попов: Полученные вами данные относятся к большим дозам вводимых в рот веществ; не изменяется ли дело при постепенном увеличении доз, начиная от минимальных?
И. П. П а в л о в: Наша дозировка состояла в том, что один раз мы заставляли действовать вещество на слизистую оболочку рта в течение малого промежутка времени, другой раз в течение продолжительного: в одном случае мы брали одну каплю горчичного масла, в другом две и т. п. Что в дело не вмешиваются никакие тормозящие влияния на желудочные железы, в этом мы могли убедиться, вводя в рот животным непосредственно после воздействия резко действующих веществ настоящую пищу и получая каждый раз через 5 минут настоящий желудочный сок.
Выступления в прениях по докладу А. П. Соколова. "Данные, полученные с новым объектом, относительно желудочного сока»
[72]
(28 сентября 1900 г.)
Н. Ф. Ч и г а е в: Основываясь на опытах с изолированным желудком, вы решаете вопрос о всасывании из желудка. Мне кажется, что ваши опыты только дают возможность подойти к решению этого вопроса, но еще не решают его. Ведь чем же вы докажете, что содержимое желудка, извлеченное вами после опыта, действительно соответствует введенной в начале опыта пище плюс излившийся на нее желудочный сок? Соответствующие цифровые данные сходятся не во всех из ваших опытов. Нужно было бы произвести химическое исследование, чтобы доказать, не изменился ли состав содержимого желудка во время опыта.
И. П. П а в л о в: Ваши сомнения вполне понятны, и вы совершенно справедливо замечаете, что для неопровержимого доказательства отсутствия всасывания желудка необходимо химическое исследование содержимого его. Однако мы можем делать свои умозаключения и без подобного исследования. Если мы проделали 20 опытов и во всех них количество содержимого желудка в конце опыта соответствовало сумме количеств введенной в начале опыта пищи и излившегося желудочного сока, то мы имеем полное право утверждать, что в желудке пища не всасывается. Мы производили опыты со всеми сортами пищевых веществ и всегда могли заранее определить, сколько содержимого должно заключаться в желудке в каждый определенный момент, ибо, как вы лично могли убедиться в лаборатории, желудочный сок для каждого рода пищи отделяется с известной закономерностью. За последние 10 лет некоторые авторые (Меринг и др.) решали вопрос о всасывании элементарных веществ (воды, алкоголя и проч. ) из желудка и нашли, что для многих из них его не существует.
И. Л. Д о л и н с к и й: В тех немногих опытах, в которых у вас не получалось полного соответствия в цифрах (600 куб. см вместо 555 550 куб. см, которых можно было ожидать), избыток содержимого в конце опыта, очевидно, приходится на слюну; стоило только произвести у этих собак эзофаготомию, и тогда цифры совпали бы вполне.
И. П. П а в л о в: Действительно, у нас в тех случаях, где пища вводилась прямо в желудок собаки, получалось полнейшее соответствие в цифрах.
Выступления в прениях по докладу Е. А. Ганике «К анализу покойных и работавших мышц лягушки»
[73]
(12 октября 1900 г.)
И. П. П а в л о в: Целью наших исследований было разобраться в том чрезвычайно важном трудном вопросе, над которым долгое время работали известнейшие физиологи, не придя к определенному результату. Для примера укажу на Пфлюгера, которого уже давно занимает этот вопрос. Причина этой неопределенности – чрезвычайная трудность исследования, так как полный анализ мышцы по многим условиям, можно сказать, неосуществим. И мы отбросили мысль о таком полном анализе, обратясь к элементарному. И в этом отношении я могу с уверенностью сказать, что цифры, полученные автором, представляются окончательными. Исследования были сделаны так точно и в таком большом количестве, что дальнейших поправок делать не придется. Но что касается окончательных выводов, то об этом можно говорить, конечно, только предположением, к которому мы, однако, имеем некоторые косвенные основания. Наши выводы основаны на двойном расчете. Имея убыль углерода в работающей мышце вместе с убылью твердого остатка и постоянством азота, мы относим эту убыль на углерод безбелковых тел (иначе расчет не удается). С другой стороны, на то же самое указывает и определение калорической энергии в работавшей и находившейся в покое мышце. Тот факт, что эта энергия одинакова как для работающей, так и для покойной мышцы, может быть объяснен только предположением о распаде углеводов и жиров, так как прибыль в тепловой энергии от распада жиров уравновешивается меньшей тепловой энергией от распада углеводов. Эти два очень существенных совпадения и дают некоторое фактическое подтверждение нашим предположениям.
М. В. Я н о в с к и й: А какова была методика определения калорической энергии?
И. П. П а в л о в: Конечно, самая точная.
Выступления в прениях по докладу Б. И. Словцова "О лейкоцитозе, вызываемом некоторыми сырыми пищевыми средствами»
[74]
(12 октября 1900 г.)
И. П. П а в л о в: Пищеварительный лейкоцитоз, конечно, давно известен, даже до некоторой степени проанализирован. Известно, например, что сила его находится в прямой зависимости от энергии пищеварения. А возможно, что ход переваривания сырого и кипяченого молока будет иной и как раз может объяснить полученную вами разницу. Я даже имею некоторые основания так предполагать. Насколько я помню, в работе доктора Волковича есть указания, что при сыром молоке maximum выделения желудочного сока падает именно на первый час.
Б. И. Словцов: Такая возможность отвергается тем опытом, где я, прибавляя ничтожные количества оксидазы к кипяченому молоку, изменял пищеварительный лейкоцитоз указанным в докладе образом.
И. П. П а в л о в: Может быть, но надо помнить и о другой возможности разницы в пищеварительном лейкоцитозе.
Предисловие к переводу книги Р. Тигерштедта «Учебник физиологии человека»
[75]
От редактора
Как академический учитель я был очень обрадован, что, наконец, мог осуществиться русский перевод немецкого «Учебника по физиологии человека» P. Тигерштедта, бывшего стокгольмского, а сейчас гельсингфоргского профессора физиологии. Этот учебник, как мне кажется, обладает выдающимися достоинствами.
Он вполне современен, т. е. действительно передает состояние всех отделов физиологии в их настоящем виде, чего далеко нельзя сказать о многих из появляющихся теперь во множестве за границей учебников. В этих последних нетрудно заметить, что авторам их хорошо, близко знакомы только некоторые отделы, другие же составлены шаблонно, по устаревшим образцам. Проф. Тигерштедт, очевидно, изучил все одинаково добросовестно.
Огромное большинство учебников представляет сбор, склад многочисленных отдельных фактов и всевозможных, имеющихся в науке, мнений. Едва ли может быть большой толк от такого изложения. Начинающий, – а учебники пишутся прежде всего для них, – теряется в массе фактов и решительно не знает, на чем остановиться и чего, хотя для начала, придерживаться. Среди леса подробностей ускользает главное, и мысль остается без дела. Учебник проф. Тигерштедта написан иначе. Автор обо всем составляет личное мнение, приводя и обсуждая факты как за, так и против. Следовательно, у читателя есть исходное мнение, определенно мотивированное, на котором он может остановиться, но с которого же он может начать и самостоятельную критику, перебирая фактические данные по отношению к этому мнению.
Наконец, как хорошо продуманный труд учебник этот во многих местах прямо пленяет простотою изложения. У физиолога, как и у всякого специалиста, образуется привычка к известным приемам выражения, изложения, не всегда удачным, иногда условным и, наконец, устаревшим. Проф. Тигерштедт весьма часто, если не всюду, счастливо борется с этою привычкой и дает своему читателю свободное и деловое, а потому и очень удобопонятное и весьма приятное изложение.
Как редактор я решился вообще не делать примечаний. Зачем они? Фактов приводится и автором вполне достаточно. Противопоставлять же мое мнение руководящему мнению автора я находил неуместным, раз это – его учебник, а не мой. Мало ли и других мнений помимо моего. Единственное исключение я допустил для отдела о работе пищеварительных желез – и это, как мне кажется, с достаточным основанием. Этот отдел вот уже около десяти лет почти исключительно разрабатывается моею лабораторией – и здесь мое мнение, мой выбор фактов имеют шансы оказаться более приближающимися к истине, чем всякого другого. Однако и здесь пришлось ограничиться немногим, так как наши факты уже приняты во внимание автором. Следовательно, мое добавление дает только то, что приобретено существенного в этом отношении после появления немецкого подлинника.
От души желаю успеха этой книге, уверенный в доброй службе, которую она может сослужить в деле физиологического образования лиц нашего врачебного сословия.
Проф. И. Павлов
C. -Петербург
21 октября 1900 г.
Примечания к книге Р. Тигерштедта «Учебник физиологии человека»
[76]
К § 6 «Кишечный сок»
В самое последнее время [диссертация д-ра Н. П. Шеповальникова под заглавием «Физиология кишечного сока» (С.-Петербург, 1899), вышедшая из Физиологической лаборатории Института экспериментальной медицины в кишечном соке найдена новая химическая функция. Кишечный сок оказался в важном соотношении с панкреатическим соком. Все ферменты панкреатического сока очень приобретают в силе действия, раз к этому соку примешивается кишечный. В особенности резко, иногда в огромной степени, это активирующее действие кишечного сока проявляется по отношению к белковому ферменту. Чем трипсинное действие данного панкреатического сока слабее, тем больше увеличивает его примесь кишечного. Активирующее действие на крахмальный и жировой ферменты одинаково сильно в кишечном соке из двенадцатиперстной, как и из дальнейших частей тонких кишок. Усиливающее действие на белковый фермент в особенности развито в дуоденальном соке. Это влияние кишечного сока на панкреатический основано на нахождении в первом особого или особых ферментных веществ. Кишечный сок действует в очень малых количествах, кипячение уничтожает действие и т. д. Едва ли можно сомневаться, что новая функция кишечного сока и есть его главная функция.
К § 2d «Центр слюноотделительных нервов»
Учение о нервных приборах, управляющих тем или другим органом, или, как чаще говорят, учение об иннервации органов, все еще страдает большой неполнотой что еще важнее, почти совершенным отсутствием в нем основного пункта. Для чего существует нервный прибор при том или другом органе? Очевидно для того, чтобы деятельность этогоргана была приведена в правильное соотношение, в правильную связь (т. e. отвечающую интересам организма как целого) с определенными внешними и внутренними условиями. Это достигается в организме таким образом, что известные условия, и именно только они, а не другие, являются раздражителями того или другого нервного прибора. Последний же осуществляется благодаря тому, что пункты нервного прибора, воспринимающие в норме раздражения (т. е. центры как начало центробежных нервов и периферические окончания центростремительных нервов), устроены у каждого нервного прибора особенным, специальным, специфическим образом, в силу чего могут раздражаться, приводиться в деятельное состояние только строго определенными условиями. Следовательно, в учении об иннервации органов существенный пункт – те особенные условия, которые являются нормальными раздражителями данного нервного прибора, или, иначе сказать, – специальная характеристика нервных клеток и периферических окончаний этого прибора. В ней лежит окончательный смысл всего дела; сведения же о центробежных нервах, их родах, их местоположениях, так же как о центрах и центростремительных нервах, представляют, так сказать, только сырой строительный материал в учении о нервном приборе. И как раз знания специальных раздражителей и недостает в огромном большинстве случаев. В последнее время на иннервациях пищеварительных желез указываемая нами точка зрения на предмет начинает проводиться систематически.
В главе об иннервации слюнных желез можно уже привести несколько точных и интересных фактов относительно нормальных возбудителей слюнных желез. Сухость пищи есть первый и сильнейший раздражитель нервных приборов всех слюнных желез. Чем суше пища, съедаемая животным, тем больше на нее изливается слюны. Высушенный хлеб, мясной порошок гонят очень много слюны; смоченный водою хлеб, сырое мясо, молоко – наоборот, очень мало. И в этом открывается первая физиологическая служба пользы слюны – размачивать, размягчать и растворять что можно в пище, приготовляя ее таким образом для дальнейшей химической обработки в ниже лежащих отделах пищеварительного канала. Определенный химический состав пищевых веществ, сообщающий им известный вкус, специально возбуждает трофический (т. е. заведующий выработкой органических веществ слюны) нервный прибор слизистых слюнных желез. Вследствие этого на съедобные вещества изливается слюна, содержащая много муцина, очевидно, ради смазывания пищи для легкого и свободного перехода ее из полости рта в полость желудка. Химические свойства всех веществ, кроме съедобных, которые не только не полезны животному, а могут быть ему вредны, также представляют раздражителей нервного прибора слюнных желез. И этим обнаруживается дальнейшая роль слюны – нейтрализовать, разбавлять эти вещества, чтобы ослабить их вредоносность, а также, чтобы отмывать от них рот. Упомянутые вещества раздражают главным образом секреторный (т. е. водогонный) нервный прибор, а не трофический; на них течет слюна жидкая, почти без муцина. И это имеет свой смысл, потому что теперь муцин был бы вреден, мешая отмыванию. Безразличные вещества и условия, с которыми слюне делать нечего, оставляют слюнные железы в покое, не являются раздражителями нервного прибора слюнных желез. При питье воды изи вливании ее в рот слюны нет. Точно так же снег, всыпанный в рот, не вызывает слюноотделения. Даже камешки, голышки, не раздражающие вкусовых нервов, вброшенные в рот собаке, остаются без эффекта на слюноотделение; они просто выбрасываются собакой вон изо рта.
Интересно, что совершенно тот же эффект на слюнные железы от всех перечисленных условий получается и тогда, когда действуют ими на расстоянии, т. е. когда ими собаку только дразнят. Так же на показываемую сухую пищу слюны выделяется больше, чем на мокрую; на пищу изливается более густая, слизистая слюна, чем на остальные отвергаемые собакой вещества, и т. д.
К § 3а «Секреторные нервы слизистой оболочки желудка»
Учение о работе нервного прибора желудочных желез надо только несколько пополнить данными, появившимися после написания автором этого отдела. Сведения о специально раздражающем действии пептонов на пепсиновые желееы взяты автором из работы доктора Хижина. При продолжении этой работы д-ром Лобасовым оказалось, что в препарате пептонов, от которого видел действие доктор Хижин, это действие принадлежит не пептонам, а каким-то другим так находящимся веществам. Вероятно, это те же раздражающие вещества, сожалению, до сих пор еще не обособленные, которые в большом количестве в готовом виде находятся в мясе, так как раствор либиховского экстракта является сильнейшим химическим возбудителем желудочных желез. Это возбуждение экстрактом желез есть несомненный рефлекс и главнейшим образом со слизистой оболочки желудка. Влитый прямо в кишки раствор либиховского экстракта действует очень слабо сравнительно с тем, когда он соприкасается с поверхностью желудка, и на часть желудка, в которую он влит, действие его совершенно такое же по размеру, как и на уединенный желудочек, им не орошаемый. Дальше Лобасов показал, что примесь к мясу крахмала обусловливает в отделяющемся соке накопление пепсина, т. е. такая смесь начинает преимущественно раздражать трофический нервный прибор пепсиновых желез. Тем же автором вполне точно установлено, что жир, как в чистом виде, так и примешанный к другим сортам еды, наоборот, рефлекторно раздражает задерживающий нервный прибор желудочных желез. Это разнообразие химических рефлексов на пепсиновые железы делает то, что каждый сорт еды (мясо, хлеб, молоко и т. д.) как особая смесь вещества обусловливает характерную для него работу пепсиновых желез, строго определенную в отношении количества и качества сока и хода отделения.
К § 4а «Секреторные нервы поджелудочной железы»
Изложение автора относительно работы поджелудочной железы требует дополнения на основании позднейших работ в следующих пунктах. Нужно считать несомненно доказанным (д-р Попельский), что кислотный рефлекс на поджелудочную железу имеет место не с желудка, а по ту сторону привратника, т. е. двенадцатиперстной кишки и вообще с верхнего отдела тонких кишек. Затем опыты д-ра Вальтера показали, что жир не только вызывает отделение панкреатического сока, но и обусловливает усиленное накопление в нем жирового фермента; крахмал то же делает в отношении крахмального фермента, хотя сам по себе сока совсем не гонит. В силу связи через кислоту с желудочным отделением, а также и вследствие самостоятельных химических рефлексов со стороны различных составных частей пищи на поджелудочную железу, отделение поджелудочного сока при каждой пище совершается по определенным кривым количества и качества сока в течение отделительного периода.
K § 4b «Опорожнение желудка»
Работа д-ра Сердюкова, появившаяся после выхода этого руководства, указывает на второй способ, каким двенадцатиперстная кишка регулирует поступление в нее содержимого из желудка. Кислотность желудочных масс, появляющихся в кишке, на некоторое время рефлекторно запирает привратник и прекращает опоражнивающие движения желудка, именно до тех пор, пока эта кислотность не будет в достаточной степени притуплена изливающимся на кислые массы панкреатическим соком. Смысл такого механизма вполне очевиден. Только таким образом может правильно сменяться кислое желудочное пищеварение на щелочное панкреатическое.
К § 5с «Выводные желчные протоки»
Хотя об иннервации двигательной способности желчного пузыря и желчных протоков с их отверстиями уже имелись такие подробные сведения, но самое прохождение желчи через эти протоки и отверстия в кишки только в самое последнее время сделалось предметом исследования. А исследование это было очень нужно, потому что оно могло наиболее прямо выяснить роль желчи в пищеварении. Обычное собирание желчи из желчного пузыря приводило долгое время лишь к противоречивым результатам. И это понятно, так как с фактом полезного применения желчи для целей пищеварения соединялся, смешивался факт постоянного изготовления печенью желчи как экскреторного продукта. Опыты над изливанием желчи в кишки (работы д-ров Брюно и Клодницкого, опубликованные после издания этого руководства) показали, что оно совершается во всех отношениях по тому же типу, как и доставка в пищеварительный канал других соков. Вне часов пищеварения желчь так же не течет в кишки, как и другие соки. При еде желчь начинает вытекать при каждой пище по особенной характерной кривой. Очень поучительно, что кривые истечения желчи чрезвычайно походят на кривые выделения панкреатического сока. Дальнейший анализ установил, что это обусловливается специальными химическими раздражителями, составляющими особую для желчи комбинацию. Ни вода, ни кислоты, ни крахмал, ни яичный белок не вызывают истечения желчи. Оно наступает под влиянием жира, экстрактивных веществ и продуктов переваривания белков. Очевидно, желчь рассчитана на тонкое химическое соучастие в процессе обработки пищи с другими пищеварительными агентами. С этим заключением из приведенных фактов вполне совпадают давние указания, что желчь, с одной стороны, очень враждебна пепсину, а с другой – значительно способствует действию ферментов поджелудочного сока, в особенности жирового.
К § 6а «Железы тонких кишек»
Относительно отделения кишечного сока только что опубликованное исследование д-ра Шеповальникова, содержащее в себе сотни опытов, поставленных на животных, оперированных по разнообразным методам, заставляет думать, что оно – чисто местное. Если данный участок ничем не раздражается, то никакого отделения нет, какое бы энергическое пищеварение ни шло в соседних участках кишки. С другой стороны, известное раздражение, например введение в кишечную фистулу стеклянной трубочки, дает совершенно те же величины отделения, делается ли опыт на голодном животном (даже несколько дней) или на находящемся в разгаре пищеварения.
К главе X «Тканевая жидкость и движение ее»
В этом отделе автор старается – и с хорошим основанием постоянно различать между жидкостью, собираемой исследователями из больших лимфатических сосудов, и жидкостью, которая образуется во всех тканях в началах лимфатических сосудов. Только для первой он оставляет название лимфы, вторую же неуклонно называет тканевой жидкостью. И действительно, эту последнюю жидкость исследователи еще не знают, и она должна быть, по всей вероятности, в разных местах – разная. Лимфа же есть смесь всех разнообразнейших сортов тканевой жидкости.
Выступления в прениях по докладу А. М. Чешкова «О некоторых физиологических особенностях ваготомированных собак в отношении кровообращения, дыхания, пищеварения и терморегуляции»
[77]
(26 октября 1900 г.)
Н. П. С и м а н о в с к и й: Для меня представляется непонятным, почему у ваших животных нет задушения, когда перерезаны оба блуждающих нерва, а следовательно, и двигательные ветви, проходящие к гортани. При этом оба mm. postici непременно парализуются и гортанная щель должна закрыться.
И. П. П а в л о в: Здесь нужно принимать во внимание возраст собаки. Если животное молодое, действительно, наблюдается сильнейшая одышка и оно даже может задохнуться; если же животное старое, то оно переносит ваготомию удовлетворительно, и это обусловливается, повидимому, твердостью гортани.
H. П. С и м а н о в с к и й: Но ведь дыхательная щель сужена от паралича mm. postici. Вот, разве, у собаки работают другие мышцы. Поэтому я и говорю, что поларингоскопировать это животное было бы весьма интересно, тем более, что на собаках произвести это очень легко и не требует особых приспособлений.
И. П. П а в л о в: Я хотел бы обратить внимание собрания на некоторые интересные отношения, которые вытекают из наших опытов с ваготомированными собаками. Мы знаем, что регуляция тепла в животном организме идет двумя путями, с помощью двух родов приборов: регуляции теплопродукции и теплоотдачи. Это было, конечно, известно раньше и составляет, так сказать, учебные истины. Но теперь для нас есть некоторые указания на условия, при которых работают те или другие регуляторы, т. е. когда работают одни, когда – другие. Вы видели, что если собаке с перерезанными блуждающими нервами задать быструю тепловую задачу, то она быстро меняет свою температуру, то поднимая ее до 42 , то значительно опуская. Это значит, что она не умеет приспособиться к быстрым изменениям внешней температуры. Когда ту же самую задачу дать в хронической форме, животное выдерживает свою температуру. Следовательно, оно не может справиться только с быстрыми колебаниями температуры, а с медленными справляется удовлетворительно. Что это значит? Ясно, что оно не может справиться с быстрыми колебаниями температуры потому, что у него нарушены приборы теплоотдачи. К хроническим же колебаниям оно приспособляется потому, что приборы теплопродукции целы. Это доказывается весом животного. Как только животное помещается в оптимальную для него температуру 22 , сейчас же начинается нарастание в весе; если температура ниже, происходит падение веса. Значит, в первом случае происходит отложение вещества, во втором – трата его для произведения тепла. Следовательно, когда требуется быстрое приспособление к внешней температуре, организм пускает в ход аппарат теплоотдачи, когда медленное теплопродукции. Я и считаю долгом подчеркнуть этот факт, с несомненностью установленный на ваготомированной собаке.
Л. В. П о п о в: В физиологии и патологии человека установлено, что существует два аппарата регуляции тепла: теплопродукции и теплоотдачи. Мы знаем также, что человек в одно и то же время пускает в ход оба эти аппарата, вследствие чего получается стояние температуры на известном уровне при обыкновенных условиях и даже при более значительном охлаждении до известных степеней. Но устойчивость нормального организма и регуляция той и другой функции будут несколько различны от таковых у лихорадящего. Так, например, холодная ванна влияет и на теплопродукцию и на теплоотдачу. Но нормальный организм удерживает уровень своей температуры, т. е. выдерживает охлаждение, усиливая теплопродукцию уменьшая отдачу гораздо дольше вследствие правильного соотношения той и другой функций. Для лихорадящего организма воздействие ванны будет иное. Здесь теплоотдача идет гораздо быстрее и больше, чем теплопродукция, почему температура при значительных охлаждениях понижается гораздо больше. Если собака не может урегулировать свою температуру при указанных вами условиях, значит, есть недочет в обоих этих аппаратах.
И. П. П а в л о в: Собака, которой тепловая задача задана в хроническом виде, вполне справляется с регуляцией тепла, причем ясно, что в этом случае приспособление идет путем теплопродукции, так как при этом животное начинает худеть; оно тратит материал на поддержку тепла.
Л. В. П о п о в: Но ведь отдача тепла идет главном образом с поверхности тела и частью с легких; в этом акте принимает значительное участие периферический сосудистый и чувствительный аппарат, а между тем указаний на поражения этого аппарата нет.
