Текст книги "Туманы Авелина. Колыбель Ньютона (СИ)"

Автор книги: Ирина Валерина

Соавторы: Георгий Трегуб
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Выезжая на просёлочную дорогу, Альберт выхватил взглядом знак, предупреждающий об ограничении скорости: впереди, над рекой, резкий поворот, ехать можно не больше двадцати миль в час. Принял к сведению – и снова вернулся к тому, вокруг чего вертелись мысли последние несколько дней. Фотографии, сделанные Муном, датировались между шестнадцатым и двадцатым июня.

Катамарка была взята семнадцатого июня...

Альберт ударил по тормозам – задумавшись, за малым не прозевал поворот, но вовремя притормозил. Катамарка была взята семнадцатого июня. Даты, даты не совпадают!

Хотя, может, он заблуждается. Надо уточнить у Прево, возможны ли ошибки в датах. И позвонить Крис, спросить, когда вернулся из Катамарки муж...

Навигатор настойчиво рекомендовал свернуть на пятое шоссе, так Лаккара и сделал. Тёмно-синий автомобиль с тонированными стёклами он заметил на первом же перекрёстке. Хм, без номеров. А, ну да! Наверняка из Тиммонс Бэй, это там номера цепляют на задний бампер. Отсюда до них, если повезёт с паромом, полчаса от силы. Минуты через три Альберт уже был склонен думать, что в этой самой маленькой из провинций и правилам хорошего тона не обучены. Его начало изрядно напрягать, что автомобиль шёл слишком близко, а за тонированным ветровым стеклом нельзя было разглядеть лицо водителя. Не выдержав, Лаккара включил правый поворотник – обгоняй, мол. Безрезультатно, «прихвостень» точно прилип. Пару раз Альберт специально притормаживал: свали с горизонта, сукин сын! Но тёмно-синий всякий раз успевал уйти от «поцелуя» в задний бампер и продолжал держаться всё так же близко.

Лаккара сбросил скорость и зарулил на обочину, пропуская машину вперёд. Чертыхнулся про себя – автомобиль проехал мимо него, номера, как он и думал, обнаружились на заднем бампере, но оказались заляпаны настолько, что разглядеть цифры было невозможно. Ну, пусть себе катит, до первого полицейского поста.

Через несколько километров, по мере приближения к городу, дорога стала более оживлённой. По встречке один за другим пролетали грузовики, и Альберт, вынужденный тащиться за велосипедистом, через пару минут начал звереть. Чёртов «двухколёсник», без шлема, в дурацкой кепочке, из-под которой выбивались сальные фиолетовые пряди волос, даже не думал сдать хоть немного к обочине, чтобы пропустить лаккаровский автомобиль. И объехать тихохода на безопасном расстоянии, как того требовали правила, не было возможности. Да что за день такой?!

В конечном итоге, поймав просвет между грузовиками, Альберт обогнал велосипедиста, не упустив возможность показать ему средний палец. Тот только благодушно махнул в ответ: да проезжай, мужик, какие проблемы?

А ещё через пятнадцать минут, заметив за собой тот же синий автомобиль, но уже на приличном расстоянии, Лаккара больше не сомневался. За ним следили. Значит, дом Крис под наблюдением. Знает ли она об этом?

«Сосредоточься, – сказал себе, – сейчас эта скала закончится, что там за поворотом?»

Память услужливо подбросила картинку: небольшие фермерские хозяйства, расположенные тут и там вдоль кружащей серпантином дороги. Дома располагались подальше от шоссе и огораживались от внешнего мира тенистыми садами. Значит, так: оторваться от преследования, скрыться за поворотом и завернуть на такую подъездную дорожку. Прежде чем водила в синем автомобиле сообразит, что ни за этим поворотом, ни за следующим Лаккару он не нагонит – вернуться назад, выбрать другую дорогу. Да, дома он будет не скоро, но зато – без провожатых.

Только после поворота за нависающей над дорогой скалой Альберт газанул и, перед тем как завернуть на частную территорию, бросил быстрый взгляд в зеркало. Его преследователя пока не было видно. Автомобиль уже через секунду оказался укрыт деревьями, но Лаккара не стал тормозить. Подъехал почти к крыльцу каменного трёхэтажного фермерского дома. Тут же на порог вышел грузный, сурового вида мужчина. Гостей здесь явно не ждали. Альберт поспешил выйти из машины и приветливо махнул рукой, но хозяин, окинув его быстрым взглядом, только пуще нахмурился.

– День добрый! – крикнул Альберт, – Кажется, я заблудился. Не подскажете дорогу на Оресту?

Смачно сплюнув, фермер помедлил с ответом. Отвёл глаза, разглядывая петунии в больших горшках на веранде.

– Выезжайте обратно на шоссе и двигайтесь на юг. Через пару километров увидите указатели.

Альберт и сам знал, но поблагодарил и сел в машину. Понятно, на это шоссе он не вернётся. Теперь только окольными дорогами.

План сработал. Как и думал, до Оресты он добрался только к вечеру. Уже стемнело. От того, что удалось провести преследователя, даже настроение улучшилось. Однако, уже в даунтауне, ему показалось, что снова заметил в тусклом свете уличных фонарей следовавший за ним синий автомобиль... Может, всё же ошибся? Альберт почувствовал, как по руками и спине пробежали мурашки, а сердце – заколотилось. Они его всё-таки нашли. Может, и не выпускали его из виду? Но как?

Однако к дому он подъехал всё-таки без «хвоста». Альберту подумалось, что, скорее всего, никто не ставил перед собой задачи следить за ним. Видимо, хотели показать, что знают о каждом его шаге. Намекнуть. Припугнуть. Установили GPS-треккер на автомобиле? Или вычислили, какую дорогу он выберет уже в Оресте? Или дороги – выбор был небольшой, тем более, что можно использовать камеры дорожного наблюдения...

На душе стало совсем хреново. Но если его подозрения верны, можно попытаться усыпить их бдительность...

Альберт нашёл в контактах нужный номер и отослал сообщение: «Тайлер, перезвоните мне». Теперь осталось только ждать.

После суматошного и нервного дня ему захотелось позвонить Мике. Услышать тёплый ласковый голос, переброситься парой фраз ни о чём... Она не вернула пару последних звонков, но Альберт не хотел думать о дурном. Может быть, просто закрутилась на работе, с кем не бывает.

Он потянулся к мобильнику, отыскал её номер и нажал на кнопку. Потянулись долгие гудки, потом знакомый, бархатистый голос с придыханием произнёс:

– Здравствуй...

«Здравствуй» – необыкновенно сильное слово...

Вопреки ожиданиям Альберта, разговор не затянулся. Мика сослалась на усталость, вежливо попрощалась и вернулась в гостиную. Там, удобно расположившись на софе, поджав под себя голые ноги, сидела Джиллиан и с задумчивым видом переключала каналы. В маленькой квартире Мики, состоящей из крохотной кухни, гостиной и спальни, в которой помещалась только широкая кровать, царил идеальный порядок. Джилли навещала подругу всякий раз, когда решала, что от творческого бардака в собственном жилище пора отдохнуть – то есть каждый день.

– Чем нам не по душе пришёлся этот поклонник? – поинтересовалась она, отложив пульт от телевизора. Потом разлила шампанское по бокалам.

– Какая тебе разница, Джиллиан? – Мика присела рядом и потянулась за бокалом. – Последний год тебя преследует навязчивая идея устроить мою личную жизнь. Лучше расскажи, как поживает Клайв?

Джилли пожала плечами:

– Нет, я ничего не собираюсь устраивать. Просто Альберт... Ну, он производит впечатление приличного мужчины. Да и внешне... – Джилл улыбнулась, наблюдая за подругой. – Что не так? Серьёзно, Мика, что-то мне подсказывает, что ты его продинамишь. Мне просто жалко.

Она отпила шампанское и прищурилась, поражённая внезапной догадкой:

– Погоди, а ты не из-за... м-м, как его... Марка?

Мика вздохнула.

– Да ну, Марк... Три месяца как я дала ему отставку. Эта история уже списана в архив – и, между нами, куда раньше стоило бы. Четыре года – достаточный срок, чтобы понять, что я устала от отношений с женатым мужчиной.

Джиллиан одобрительно кивнула:

– Верно, к чёрту женатиков! Вот и начни – новые, и со свободным.

– Боюсь, вряд ли что-то выйдет. Он мне нравится, это правда, но...

Она взглянула на подругу в упор.

– Альберт создаёт слишком сильное напряжение...

– И? – Джиллиан недоумённо приподняла брови. – Напряжение между мужчиной и женщиной – хорошая вещь. Без напряжения нет электричества и сексуальной энергетики.

Мика нахмурилась.

– Не в этом смысле, Джилл!

– Хм, а в каком же?

– Ну... С ним тяжело разговаривать. Он слишком принципиален. И мне кажется, он не из тех, кто идёт на компромиссы.

– У этого явления тоже есть название – занудство. Но он не может быть занудой, он слишком для этого симпатичный, – тут Джиллиан хитро улыбнулась бутылке шампанского. Она несколько раз видела Микиного кавалера, когда тот провожал её до крыльца – жила-то она напротив. – Хорошо, подруга, давай я расскажу, что с тобой происходит. Ты встречаешь приятного мужчину, пытаешься наладить отношения, на шестом свидании начинаешь сравнивать его с Дэвидом, и даже если он в сто крат лучше моего брата, всё равно, испытывая угрызения совести, разрываешь едва наметившийся роман. Скорее всего, ты с Марком так долго продержалась только потому, что он не свободен и не настаивал на серьёзном развитии ваших отношений.

Мика скептично хмыкнула, но возражать не стала.

Джиллиан мягко коснулась её плеча.

– Знаешь, что тебе нужно делать каждое утро? Пять минут, пока ты ещё не вылезла из постели, смотреть в потолок и повторять себе : «Дэвид мёртв, Дэвид мёртв».

– Ты сама своим советом воспользовалась? – горько спросила Мика. – Ох, Джилли, девочка, какие глупости ты иногда говоришь! Дело не в Дэвиде – или не только в нём. Мужчина, с которым ты меня видела, тоже воевал, как и Дэвид. Только – на стороне повстанцев. Джилл, что я ему о себе расскажу? Буду лгать до конца жизни?

Джиллиан внимательно посмотрела на подругу. Потом, выдержав небольшую паузу, покачала головой, словно говоря: «Ну, что мне с тобой делать?». Мика перевила пальцы в «замок» и продолжила с горечью в голосе:

– Для Лаккары я – подстилка федералов.

Джиллиан аж подскочила от негодования.

– Мика! Я уверена, он так не думает!

– Что, будем врать сами себе? Ты прекрасно знаешь, что вернуться домой я не могу. Таких, как я, в отдалённых общинах вешали без суда и следствия. Джилли, я боюсь даже представить его лицо, если однажды расскажу, что была влюблена – причём не просто в федерала, а в Уэллса.

– Так и не говори, – попыталась робко перебить Джилли, но Мика продолжала с неожиданным запалом:

– Влюблена настолько, что примчалась по первому зову, когда узнала, что он болен, стояла у его гроба... Если бы пришлось, я бы и ухаживала за ним – и этим счастлива была! Он был женат, он любил свою жену, я же не просила ничего, не хотела ничего, кроме радости быть рядом с ним – такой короткой радости!

Джиллиан отвела глаза, ощутив внезапное неудобство, – странное, по большому счёту. После того, что они пережили вместе, секретов друг от друга у них не было, и о чувствах Мики к Дэвиду она, конечно же, знала. Но что сказать сейчас – утешать, уговаривать? Глупо.

Когда-то, в их последний разговор, Мика пообещала Дэвиду присмотреть за Джилли, сразу после его смерти окончательно перебралась в Оресту, и вот эти две искалеченные войной женщины уже несколько лет живут по соседству, окно в окно. Машут друг другу каждое утро, готовя себе завтрак. Ходят вместе по магазинам. Смотрят сериалы по вечерам. Неразлучные подружки... Практически сестры. Иногда люди оглядываются на них на улице с осуждением: светлокожая северянка, шагающая под руку со смуглой подругой-аппийкой. Кто-то плевал вслед, кто-то кричал обидное. Как ни внушало людям сегодняшнее либеральное правительство идеи о всеобщей терпимости и мире, для того, чтобы зерна прощения и приятия дали свои всходы, должно вырасти целое поколение, не помнящее войну.

Мика потёрла лоб и выдохнула:

– Извини. Что-то я в последнее время очень остро на всё реагирую. На работе вдобавок ко всему проблемы...

Джилли подалась к ней, взяла за руку.

– Что случилось, дорогая?

– Да ладно, ничего страшного, – отмахнулась подруга. – Я плохо вписываюсь в женские коллективы, это не новость.

Проблемы с коллегами возникали постоянно. У Мики давно возникло ощущение, что её работу откровенно саботируют, и Джилли прекрасно понимала причину. Если бы они не были так привязаны друг к другу, возможно, она даже приняла бы, что лучшее для Мики – всё-таки вернуться домой. Восстановить заброшенный отель, доставшийся ей по наследству от деда, жить среди своих. Кто её сейчас тронет? Десять лет прошло, да и потом не Мика принимала решение укрыть отряд федералов...

Видя откровенное нежелание подруги развивать эту тему, Джиллиан решила перевести разговор в легкомысленное русло.

– Ну, что же ты хочешь: и умная, и красивая – конечно, это трудно принять и практически невозможно простить. Неси свой крест достойно, радость моя, не всем так повезло, как нам.

Джиллиан почти смеялась, и Мика улыбнулась вслед за ней.

– Действительно, эта проблема решается совсем просто – нужно всего лишь найти работу в мужском коллективе.

– О да, тогда у тебя будет только одна проблема – как отбиться от претендентов!

– Да мне они как бы и без надобности, – Мика снова стала серьёзной. – Вот Альберт... Нет. Он никогда меня не примет, – она подавила вздох. Провела рукой по роскошным чёрным волосам (Джилли знала, что подруга делает так, когда нервничает). – Никогда, понимаешь?

– Да, – спокойно и твёрдо ответила Джиллиан. – Понимаю. Хорошо, значит, на сегодняшний день одиночество – это твой выбор. И, в конце концов, зачем нам мужчины, если мы есть друг у друга?

Глава 10

Наутро Джилли стояла перед зеркалом, массировала виски кончиками пальцев и пыталась понять, за каким чёртом они с Микой вчера распили эту бутылку шампанского на двоих, а потом ещё и вина добавили. Не иначе, чтобы сейчас голова раскалывалась и отвратно мутило? Отдохнули, называется, расслабились. Да ещё и спать отправились только к утру – конечно, под глазами обозначились тёмные круги. Ох, и видок! Джилли ненавидела своё сегодняшнее отражение в зеркале. А заодно и холодильник, набитый едой, которую её желудок гневно и с возмущением отвергал. Утро выдалось тяжёлым.

– Я – мерзкий алкоголик, – поставила она в известность кота. Кот не возражал, только намекнул громким мявом, что пора бы его и покормить.

Ха, покормить! Конечно, день, который начался так феерично, не мог не продолжиться очередной каверзой. Корма не нашлось. И даже неприкосновенного запаса, который Джилли всегда держала подальше – чтобы найти поближе. Надо думать, под утро кот воспользовался маловменяемым состоянием хозяйки и схарчил весь «золотой запас». То есть вдобавок к прочим «прелестям» этого утра Джиллиан придётся прямо сейчас выбраться на улицу, несмотря на трещащую от боли голову. Мало того – как бы тебе ни было плохо, но в центре Оресты нельзя пройтись по улицам с видом побитой бродяжки. Город требовал, чтобы женщины, живущие в нём, были красивы при любых обстоятельствах. Ступить на его тротуар без макияжа и высоких каблуков являлось немыслимым нарушением устоев. Но сегодня не помогали никакие женские уловки – Джиллиан ненавидела своё отражение. Приняв поражение, она укрыла глаза за большими солнцезащитными очками и спрятала лицо под огромными полями шляпки, после чего решительно распахнула дверь. Вслед за этим яркое солнце добавило головной боли, и кто-то властно удержал ручку двери и её собственную руку.

– Нам надо поговорить, Джилли.

Человек стоял против света, и она почти не видела его лица, но этот голос не спутала бы ни с чьим другим. Да как он посмел? Как он её нашёл?..

Отшатнувшись, Джиллиан прошипела:

– Убирайся отсюда к чёртовой матери!

– Притормози, Джиллиан! Мне нужно всего десять минут.

Джилли попыталась захлопнуть дверь, но Валеран крепко держал её руку.

– Дай мне войти, солнечный дождик. Всего десять минут. Всё, что я прошу – десять минут.

«Солнечным дождиком» он прозвал её много лет назад из-за цвета волос. Когда-то, в детстве, волосы у Джиллиан были цвета золотистого мёда. «Нити солнечного дождя», – шутил он, гладя девочку по голове, словно щеночка. Потом волосы потемнели, стали тёмно-русыми, а прозвище осталось...

– Я закричу...

– Да сколько угодно, но, может, оставим драму? Публичность не твоя фишка, как и не моя. Неужели нельзя поговорить, не привлекая к разговору с десяток прохожих и пару полицейских?

Он, как обычно, посмеивался над ней, над собой, на тенистыми улочками старого города, в которые при желании мог вписаться так безупречно, словно город принадлежал только ему. Джиллиан распахнула дверь шире. Ладно. Она-то готова к встрече с собственными демонами. Но готов ли он?

Переступив порог, Валеран быстро окинул взглядом квартирку. Шкафы, наполненные книгами, складная кровать, стол... Кот удивительной раскраски, взиравший на вошедших с высоты своего домика. Огромная фотография на кофейном столике – Джилли, обхватившая за морду толстого, массивного пони. «Тот самый Горизонт? Ну и вкусы у тебя, подруга...» – подумалось Валерану.

Странное подобие ревности, не отпускавшее Стюарта последние несколько дней, стало угасать: не похоже было, чтобы Джилли делила свою квартирку с мужчиной. Однако он тут же напомнил себе, что даже если и ошибся, ревновать её в любом случае – непозволительная глупость с его стороны.

– Девять минут и двадцать секунд. Ну и?

Валеран взглянул на неё, и Джилли невольно отметила, как он возмужал. Это был уже не тот молодой мужчина, которого она помнила. Возле глаз и губ наметились морщины, тёмные волосы были подстрижены короче, костюм сидел на нём безупречно, и руки... Ухоженные руки богатого и праздного человека. Джиллиан невольно сжала в кулаки и завела за спину свои, с короткими ногтями, с парой мозолей – надо же было вчера работать Мышонка без перчаток...

– Мне очень жаль, Джиллиан...

– Жаль чего, конкретнее?

– Прими мои соболезнования... Дэвид...

Джиллиан задохнулась.

– Не упоминай о Дэвиде! Чёрт бы тебя побрал, ты сам чуть не отправил его на тот свет, и я не помню, чтобы ты сильно колебался!

– Джилли, всё было совсем не так...

Да неужели? Можно подумать, только Валеран знает, как оно было! ...Эти сны стали для Джиллиан кошмаром: Дэвид, сжимающий её локоть, уверенно ведущий её к автомобилю. Его разъярённое лицо. Сухой, жёсткий тон. «Никогда при мне не упоминай этого мерзавца!» И стоящий на ступенях, совершенно спокойный Валеран, провожающий Джилли отрешённым взглядом. Что она натворила?!

– У меня не было выбора, крошич...

– Я это уже слышала.

– Ничего ты не слышала. – Валеран нервно сжал челюсти. Вспомнился ублюдок Смит, держащий его за подбородок... «Ты знаешь, что мы сделаем с девчонкой?»

– Даже столько лет спустя я не могу повторить тебе, что мне пришлось услышать... что они сделали бы с тобой, если бы я не передал им эти чёртовы документы.

Из кошачьего домика донеслось сдержанное рычание. Гость нервничает, хозяйка нервничает... Кот повёл головой, втянул воздух и нервно облизнулся несколько раз. Напряг и вытянул вперёд вибриссы.

– Я не боюсь смерти. Никогда не боялась, ты же и научил меня не бояться. «Не закрывай глаза, с закрытыми глазами будет больнее» – помнишь?

«Смелая девочка. Только...»

– Я говорю не о смерти. Они не обещали смерти ни тебе, ни мне.

Конечно, она поняла, о чём речь. На глазах навернулись слёзы. Впервые Валеран видел её плачущей – Дэвид внушал сестрёнке чуть ли не с рождения, что слёзы надо прятать. «Ночью в подушку – да сколько угодно! Но чтобы при людях даже не вздумала!»

– На этот случай у нас с тобой был договор, помнишь? – спросила она.

– Я пытался, – спокойно ответил Валеран, опускаясь на край дивана и глядя на неё снизу вверх. Мимолётно подумал, что выглядит сейчас смешно. – Но не смог. Сколько тебе сейчас, Джиллиан? Я слышал, у тебя неплохой контракт с издательством. У тебя всё хорошо, ты купила себе этого чёртового пони, ты популярна и обеспечена. Сбылись все твои мечты. И я смотрю на тебя сейчас и думаю: «Какое счастье, что я не нажал тогда на курок».

Джиллиан горько усмехнулась.

– А, так ты, значит, представляешь себе мою жизнь? Череда вазочек с пломбиром и розовые оборочки?

Да никак он не представляет. Может только догадываться. Да и так понятно: Джиллиан пишет свои истории, всё так же грызёт ногти, любит своё пушистое и резвое чудо, которое нормальные люди и лошадью-то не назовут. Всё это неважно. Пусть она Стюарта сейчас ненавидит, пусть она его ненавидела все эти годы, капризный и дерзкий зверёк, но Валеран действительно ни о чём не жалел. Кроме одного – что не простился с Дэвидом.

Чего он, собственно говоря, ожидал от этого разговора? Идиот...

– Мои десять минут истекли.

Валеран поднялся с дивана, прихватил небрежно брошенные на кофейный столик ключи от автомобиля и направился к входной двери.

– Я была беременна. Я родила от тебя, – бросила она в спину. Эти слова достигли своей цели, заставили его вздрогнуть и выпрямиться, как от боли. – Маленький родился до срока, оказались незрелые лёгкие, он и суток не прожил, знаешь? А я никогда не думала, что терять ребёнка может быть так больно. Второй раз рожать я не рискну. Ни с кем, ни за что. Так, может, ты и не жалеешь, что я живу как в детской мечте, но я – жалею. – Джилли прерывисто выдохнула. – Посмотри на меня.

Валеран обернулся.

Она потянула вверх длинные рукава блузки.

– Видишь шрамы? Дэвид вытаскивал меня пару раз с того света. А потом и он ушёл. Обезболивающие ему совсем не помогали в последние дни. Я думаю, это потому, что он пытался забрать часть моей боли с собой. Но моей боли стало только больше после его смерти. У меня ничего не осталось, Валеран, ни родителей, ни брата, ни ребёнка, ни любви. Только книги. Я открываю свой ноутбук и ухожу в параллельные вселенные. Это не жизнь. Все вокруг меня – иллюзия. Если я не буду жить в этой иллюзии, я сойду с ума. Но лучше бы я умерла!

Ничего этого он не знал... Сразу появились десятки вопросов. Дэвид никогда не писал ему о ребёнке, а в тех редких письмах, которые соизволил прислать, рисовал совсем другую картину жизни своей сестры. Однажды Валеран набрался смелости и позвонил бывшему другу. Разговор не клеился, Дэвид был по-прежнему на него зол.

– А... Джилли как? – наконец спросил Стюарт.

– А как ты думаешь? – ответил Дэвид после короткой паузы. – Всё у неё отлично. Закрутила с однокурсником и там, похоже, всё серьёзно. Дурак ты, Ларри, если думаешь, что она будет сильно переживать по поводу тебя.

Отлично? Ну и чёрт с ней. «Чёрт с ней!» – так и подумал он тогда, и это был последний раз, когда он поинтересовался, что же стало с его крошичем. И теперь что – ребёнок? Его ребёнок? И столько ненависти в её глазах?

Так. Остановились. Выдохнули.

– Объяснить не хочешь? – не успел спросить, как она расплакалась. Сначала всхлипнула беспомощно, а потом неожиданно разревелась в голос, как ребёнок. Такой он видел её лишь однажды, когда ей было лет восемь-девять. По какому поводу тогда она так рыдала? Он уже и не помнил – целая жизнь прошла. А по какому поводу сейчас? Может, хватит рыдать, пора поговорить спокойно? Нет? Почему? Кто бросил? Куда он её бросил? «Джиллиан, будет тебе!» Валеран шагнул к ней и, поймав за тонкие запястья, привлёк к себе. Ожидал, что она отпрянет, попытается вырваться, но Джилли внезапно обхватила его руками за шею и прижалась всем телом.

Всё, что было... Никуда оно не делось, оказывается. Захлестнуло, ударило в висок, бросило на землю, раздавило. Русая головка, уткнувшаяся ему под ключицу, запах волос, тепло.. Ещё минуту назад он был готов встряхнуть её хорошенько и устроить «допрос с пристрастием», а сейчас сообразил, почувствовал: не нужно ничего говорить, нужно целовать макушку, укачивать, дать выплакаться. Мысль о потере общего ребёнка почти не коснулась его. Ребёнок – что-то нереальное, существовавшее вне его мира. Он почти ненавидел этого ребёнка, причинявшего даже сейчас столько боли его крошичу.

И всё же каждое его прикосновение, казалось, толкало её дальше в бездну: рыдания переросли в истерику, она кричала, задыхалась, билась у него в руках, и он потом даже не мог вспомнить, что говорил, чтобы успокоить. Да и что могло её успокоить, какие слова? Когда они оба выбились из сил, и опустившись на пол, приникли к ребру матраца, Джиллиан наконец расслабилась на его плече и ушла в беспамятство. Боясь пошевелиться, Стюарт тоже через какое-то время погрузился в больной сон.

Десять минут растянулись на несколько часов и закончились в тот момент, когда Джиллиан наконец пришла в себя. Её сбившееся дыхание, резкое, нервное движение разбудили Валерана.

– Похоже, мои последние десять секунд неожиданно переросли в пять часов.. – в его словах, в его ласкающем взгляде была так хорошо знакомая ей нежная ирония. «Крошич», – было готово сорваться с его губ.

Может быть, она, как раньше, ответит ему детской невинной улыбкой?

...Глупо на такое рассчитывать – ведь это сам убил эту невинность. В его руках была измученная, сломленная женщина – ни намека на то сильное, тренированное тело, которое так уверенно обнимал горилла Клайв. В руках другого мужчины это была прекрасная женщина. В его же собственных – сломанная игрушка.

– Уходи... – произнесла она тихо, поправляя волосы и стараясь не столкнуться с ним взглядом. Судя по выражению лица, мысль, что она провела в его объятиях последние несколько часов, её совсем не радовала. Валеран приподнял заплаканное, осунувшееся лицо за подбородок – ему ничего от неё не надо, он не собирается баламутить ей жизнь, хватит... Наломал уже дров однажды. Но хотелось просто увидеть, что она его хотя бы не ненавидит.

Джиллиан наконец встретила его взгляд – спокойно, без сожаления или упрёка – и твёрдо повторила:

– Уходи, пожалуйста.

– Ты в порядке?

В ответ он получил лишь кивок.

Валерану ничего не оставалось, кроме как, поцеловав её в лоб, подняться. Он накинул пальто и, не оглядываясь, вышел в снежный ноябрь, оставив позади своё наваждение.

****

Граффити на лестничной площадке изображало осла, сношавшего женщину. Рядом был нарисован покорно стоящий мужчина. «Убирайся из Оресты, мерзкая свинья!» – гласила надпись под рисунком. Из соседней квартиры вышел старик, одетый в выцветшее пальто и нелепую шляпу с полинялым пером. На руках он держал нетерпеливо взвизгивающего шпица. Пожилой сосед внимательно посмотрел на рисунок, потом перевёл взгляд на сосредоточенное лицо Лаккары. В самом углу неизвестный пририсовал красным ощетинившуюся волчью морду.

Ткнув в неё скрюченным от артрита пальцем, старик заметил:

– Давно этих слышно не было...

Да, давненько. Но если «Молодые Волки» снова появились в Левантидах, Альберт был склонен видеть в этом дурной знак. Сейчас он гадал, каким образом неизвестный, оставивший граффити, прошёл в подъезд с кодовым замком и, судя по детальному изображению, провёл тут незамеченным по меньшей мере полчаса.

Старик, между тем, укоризненно покачал головой:

– Аппийцу не место в Оресте. Что вы нарываетесь? Ехали бы домой...

– Заткнитесь, ладно?

Под пристальным взглядом старика Альберт старательно сохранял невозмутимое выражение лица. К чёрту, если дед думает, что его, Лаккару, может задеть дешёвая провокация.

Но тот не унимался:

– Что вам делать на Севере? – Шпиц дёрнулся и согласно тявкнул.

– Простите, но это не ваше дело.

Собеседник Лаккары прищурился, наблюдая за его реакцией:

– Ударили бы пожилого человека?

Альберт сжал челюсти. Отходя к лестнице, бросил:

– Нет. Наступить могу... нечаянно.

Настроение испортилось. Работа не шла на ум, всё раздражало, и, хотя Альберт старался не срываться на коллегах, Рикки, стажёр, старательно избегал его целый день. Парнишка лет двадцати, с припухшими веками, худощавый, имевший обыкновение говорить тихо, с ласковой вкрадчивостью, Лаккаре казался чем-то вроде .... приложения к ксерокопировальной машине. Толку от стажера не было никакого, и но молодежи надо помогать определиться с местом под солнцем.

Альберт это место для Рикки определил в первый же день: между ксероксом и факсом. Теперь мучил мелкими поручениями, который сам сделал бы за пару минут или меньше.

Ближе к пяти в кабинет заглянул Барроса:

– Прислать Сюзан, чтобы она хотя бы пыль с тебя смахнула? – пошутил он неуклюже. – Ладно, заканчивай возню, пойдём пива выпьем.

Но даже за пивом расслабиться не получалось. Если бы не Барроса, возможно, разговор и принял бы непринуждённое русло, но с сенатором все темы были рабочими.

– Что там с досье на Стюарта, добавил я тебе головняков? – спросил Барроса. – Ничего-ничего, нам это пригодится скоро.

Рикки сделал пару глотков и улизнул из-за стола. Через стекло Альберт заметил, что пацанёнок прибился к группе таких же, как и он сам, неоперившихся студентиков. Это заметно не понравилось Барросе. «Нахватался малец северных привычек», – пробормотал сенатор. Потом уже начал возмущаться в голос:

– Встретил друзей – вернись к столику, забери свою выпивку. Так принято в Аппайях.

Поддерживать этот разговор было откровенно лень, но и слушать бубнёж Барросы наскучило. Вот уж верно: чем старше мужик, тем больше в нём от сварливой бабы.

– Том, ну откуда ему знать аппийские правила, малец в Оресте лет с десяти. Вряд ли с рождения отец водил его по барам. – Альберт добродушно усмехнулся и перебросился взглядом с Сюзан.

– Всё верно, – в тон ему отозвалась женщина, – увезли из Аппай за год до того, как наша молодежь начинает напиваться.

Барроса окинул пренебрежительным взглядом компанию шумных, пёстро одетых студентов, откинулся на спинку мягкого дивана и недовольно проговорил:

– Это вот, что ли, молодёжь, надежда нации? Посмотришь на них и сходу не поймёшь – не то тощие девки в несуразных штанах, не то клоуны, что из бродячего цирка сбежали. Разве это мужчины? Соберутся толпой, галдят, в телефончиках пальчиками клацают, картинкам радуются. С этими, как их там... – Том презрительно поморщился, – с селфи носятся. Тьфу! Недомерки, смотреть тошно!

Он шумно выдохнул, переводя дух:

– С такими навоюешь.

Сюзан недоумённо вздёрнула бровь.

– Не навоевались ещё? Том, нам что, одной войны мало было? Хватит, пусть хоть дети спокойно поживут.

Барроса закинул ногу на ногу, подался вперёд и переплёл на колене пальцы. Альберт успел заметить его напряжённый, цепкий взгляд. Похоже, Том собирался что-то сказать, но тут к ним подошёл Рик. Судя по беспечной улыбочке, никакого неудобства по поводу долгого отсутствия он не испытывал, однако выдавил дежурное: «Прошу прощения» и уселся рядом с Сюзан. Та улыбнулась и похлопала парнишку по плечу.

Альберт ничего не сказал, лишь развёл руками: понимаю, мол, дело молодое. Барроса и вовсе насупился, избегая смотреть на стажёра. Рикки, спеша разбавить неловкую паузу, несколько нервозно заговорил:

– Это мне ребята кое-что показывали, видео прикольное. Стритрейсеры вчера устроили заезд на старом бетонном заводе, один с управлением не справился. Машина, короче, всмятку. Ну и... тачка от столкновения загорелась, пацан в ней, того, заживо... в общем. – Сюзан приглушённо ойкнула. Рикки, довольный произведённым эффектом, продолжил: – Один из наших там был, он и снимал. Сразу же выложил, уже по всей сети разошлось, больше двухсот тысяч просмотров успели набрать. Потом пришли злые модеры и всех забанили.