Текст книги "Туманы Авелина. Колыбель Ньютона (СИ)"

Автор книги: Ирина Валерина

Соавторы: Георгий Трегуб
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Глава 8

Рано утром Альберт позвонил в офис Барросы и предупредил секретаря, чтобы раньше полудня его не ждали. Сослался на то, что ещё не пришел в себя после перелёта – хотя от Бадкура, столицы Аппай, до Оресты лететь было всего три часа, и уставшим Лаккара себя не чувствовал. Наоборот. Солнце и ветер давали силы – те, которых в ноябре так не хватало в смурной холодной Оресте. Да и сам Бадкур, с его мощёными булыжником улицами, которые лучами сбегались к прибрежному бульвару, напоминал небесное светило. Бульвар, облицованный белым мрамором, тянулся на километры, ступенями уходил в море, и в полдень на них дробились яркие блики. Солнечный, тёплый город.

В такси по дороге из аэропорта Альберт размышлял. В этот раз он летал в Бадкур не только, чтобы навестить родителей и проведать могилу брата. Благодаря связям Барросы, самая опасная часть его миссии прошла без сучка без задоринки – он дважды попал на борт самолёта без досмотра и нигде не засветил флешку Дробински. Нельзя сказать, чтобы информация, которую удалось извлечь с фотографий, многое прояснила, но хотя бы обозначила направление поисков. Эта новая нить казалась Альберту крайне непрочной, да только выбирать не приходилось.

На одном из перекрестков светофоры мигали красным. Трафик тянулся, как патока. Через несколько минут таксист решил нарушить молчание.

– Летали домой, сэр?

Альберт пожал плечами. Как сказать... Дома у него, по сути, давно не было. Оказавшись в Бадкуре, он остановился в отеле на берегу моря, подальше от душных крепостных стен. Не то чтобы его не раздражали крики и музыка до утра – город засыпал поздно, если спал вообще, – но погружаться в атмосферу пьяного угара, которая давно стала нормой в родительском доме, не хотелось.

Отец пил весело, садился на лавке под старым фиговым деревом и заводил разговоры по душам с соседской кошкой.

– Знаешь, кем был мой отец? – с долей иронии вопрошал он равнодушную кошачью морду. – Учёным! Он был большим человеком! И сын у меня будет большим человеком, говорю тебе! А вот твои дети кто? Ха! Мать твою помню. С начала февраля ни одного кота не пропускала, даже с соседским шпицем видел её пару раз. Да и бабка твоя та ещё потаскуха была, между нами.

Кошка презрительно щурилась, поджимала уши, но терпела панибратское похлопывание по загривку – знала, что монолог обычно заканчивался щедрой подачкой. Может, знала и то, что дед был учёным, а вот дядья – из тюрем не выходили, поэтому и могла позволить себе некоторую снисходительность.

Когда отец, разморенный солнцем и алкоголем, наконец умолкал и начинал клевать носом, из дома выходила мать – безропотная, терпеливая, как все аппийские женщины, – и с помощью соседей уводила отца в дом. Она никогда не жаловалась на судьбу – даже потеряв во время войны старшего сына. За сутки поседела, надела траур, который так и не сняла, но никого не попрекала. Срывалась она только во время запоев, которые в последнее время возникали всё чаще.

В иные приезды Альберт терпимо относился к пьяным выступлениям отца, но дело, приведшее его в Аппайи сейчас, требовало предельной собранности и осторожности. Поэтому, ограничившись кратким визитом к родителям, он заселился в отель, после чего сразу же позвонил старому приятелю.

Лаккара не решился сделать этот звонок в Оресте. И даже в Бадкуре, договариваясь с абонентом о встрече, не упомянул о цели визита. В конце концов, что тут такого особенного? Приехал домой, хочет повидаться с друзьями. Ему тоже нужен отдых, он не железный. Пропустить рюмку-другую, поговорить по душам...

Уже позвонив в дверь Ника Прево, Лаккара отключил мобильник.

Альберт помнил Прево невысокого роста малым, ушлым, но добродушным. Нет, за прошедшие годы инчей в нём не прибавилось. Он всё так же носил очки с большими диоптриями, которые увеличивали и без того круглые карие глаза, но теперь Ник щеголял длинными, до пояса, мелкими кудрями и окладистой бородкой.

– Вот это сюрприз! – воскликнул старый приятель, хлопая Альберта по плечу. – Ну, ты удивил, бродяга, удивил! Проходи, тапочки под телефонной полкой...

Похоже, Прево по старинке натирал паркет мастикой. Альберта тягучий запах не беспокоил, но скрытая просьба разуться позабавила. В Оресте это было не принято.

– Так какими ветрами? Я слышал, ты неплохо устроился.

Квартира у Прево была небольшая, со смежной кухней, что не помешало Нику обустроиться с уютом. На кофейном столике перед телевизором в большой вазе лежали фрукты, раскладной диван, купленный лет десять назад, выглядел как новенький. Альберт отметил, что книги на полках были расставлены по цвету, и усмехнулся про себя. В этом весь Ник – с младых ногтей был чистюлей. Единственным местом, где царил некоторый беспорядок, оказался рабочий стол с тремя мониторами. Возле клавиатуры стояло несколько кофейных кружек, валялись обёртки от печений и бумажные обрывки с непонятными Альберту схемами. Рядом на полу громоздились стопки книг.

Ник пожал плечами:

– Не обращай внимания. Работал вчера до четырёх, сроки поджимали. Что пить будешь?

Тут же появилась на столе бутылка хорошего вина, сыры и виноград на подносе. Выпили за встречу. Разговорились. Вспомнили о совместных юношеских похождениях, и под это дело распили вторую. Альберт неожиданно для себя втянулся в беседу, оживился и тут же почувствовал, что туго сжатая пружина тревоги немного ослабла. Он откинулся в кресле и закрыл глаза, чувствуя, как расходится по крови порция алкоголя – притупляя напряжение, вуалируя действительность до уровня, совместимого с нормальной жизнью. На вопрос Ника, как ему там, на севере, не скучает ли по родному городу, покачал головой и проговорил:

– Скучать... Не сказал бы, времени нет. Там расслабишься – сожрут в секунду. А вот сегодня... Спустился к набережной, уловил запах нефти с моря – и как будто не было двадцати прошедших лет. Как будто жизнь только начинается, и всё ещё впереди. И опыта прошлого нет, и войны, и потерь. И, чёрт побери, так хочется верить, что в самом деле всё ещё будет хорошо! Как будто тебе снова двадцать, и ты стоишь на последней ступени, смотришь на потянутую нефтяной плёнкой воду и единственное, что тебя сейчас волнует – придёт та красавица, за которой волочился последние две недели, или продинамит.

Ник понимающе усмехнулся, но ничего не сказал.

Альберт продолжил, обращаясь уже скорее к самому себе:

– А потом вспоминаешь, кто ты есть сейчас, сколько тебе и что у тебя за спиной. Молодые красавицы проходят мимо и даже косого взгляда не бросят. Хочешь, не хочешь, приходится признать: «Вышел ты в тираж, старик. Уплыло твоё счастье бумажным корабликом в канализацию, и твоя молодость принадлежит седому ироничному клоуну».

Прево почесал бровь и хмыкнул:

– Не, ну ты выдал! Тебя послушать, так нам на кладбище уже прогулы ставят. Уж кому-кому, но не тебе на недостаток женского внимания жаловаться – с юности все лучшие девчонки твои были. Вымотался ты просто, дружище.

Ник сделал большой глоток, посмотрел сквозь бокал на свет, словно примериваясь к чему-то, и будничным тоном выдал:

– Давай уже, выкладывай, что у тебя там. Я же знаю, ты не старого приятеля повидать приехал, человек-функция.

Альберт, застигнутый врасплох таким переходом, едва не поперхнулся. Откашлявшись, выдавил: «Прости», на что Ник только добродушно отмахнулся – проехали, мол.

Что ж, к делу, так к делу.

Лаккара вытащил из кармана флешку и бросил на стол.

– Ты прав. Нужна твоя помощь.

Ник покрутил в руках невзрачный прямоугольник USB-накопителя.

– Надеюсь, вирусов на ней нет, тебе доверять можно?

– Нет, там кое-что пострашнее вирусов.

Через пару минут Лаккара наблюдал, как бледнеет Прево, рассматривая фотографии.

– Откуда это у тебя?

– Человек, которые послал мне флеш-карту, уже мёртв. – Альберт выдержал паузу, пристально посмотрел на приятеля, но тот глаз не отвёл, и тогда Лаккара продолжил: – Мне хотелось бы знать, как эти фотографии оказались у него.

– Зачем? – Ник бросил на него быстрый взгляд поверх очков.

– Хочу понять, с какой целью это было сделано. Что-то подсказывает мне: на этих фотографиях есть важная информация, но я её не вижу.

Прево нахмурился.

– Ладно, что ты от меня хочешь?

Альберт пожал плечами:

– Если бы я сам знал... Ты же программист?

При этих словах Прево скривился, словно съел что-то кислое. Однако промолчал, и Лаккара счёл возможным продолжить:

– Можно что-то извлечь из файлов?

– Много чего можно, конечно. – Ник с сумрачным видом смотрел в экран. – Не факт, что эта информация тебе пригодится, но мы можем попробовать извлечь метадату. На все фотографии?

– Можно на все? Тогда на все.

Ник вздохнул, потом кликнул на непонятную Лаккаре иконку на ноутбуке. Открылось чёрное, словно вход в новую вселенную, окно. Пальцы Прево забегали по клавиатуре, и вселенная отозвалась, выдавая раз за разом строчки, аббревиатуры, цифры. Альберт недовольно нахмурился.

– Чёрт ногу сломит. Что это?

– Тебе повезло. Всё, что тебе может быть нужно, в наличии. Имя фотографа – вот тут, – Ник ткнул пальцем в экран, – модель камеры... время... локация... Это, похоже, оригиналы. Давай сохраню отдельным файлом. Туда же, на флешку?

...Выйдя от Ника, Альберт задумался. Теперь он знал, кто сделал снимки в тот злополучный день – некто Кьюан Мун. Имя было необычным, и Лаккаре показалось, что найти фотографа не составит труда. А вот дальше что?

В номере Альберт опять открыл файл. Внимательно шёл от строчки к строчке, пытаясь хоть за что-то зацепиться. Отметил про себя, что фотограф, похоже, провёл в Катамарке несколько дней – практически все фотографии были сделаны в двадцатых числах июня и только отдельные из них датировались шестнадцатым.

Альберт пытался сосредоточиться, но мысль ускользала, усталость брала своё. Однако, вопреки ожиданиям, тревожным сном он забылся не раньше трёх ночи.

И проснулся, проспав не более четырёх часов, по давней привычке вставать в семь. Несколько минут ещё пытался уснуть, но вскоре понял, что ничего из этой затеи не выйдет, и, раздражённо отбросив одеяло, встал с кровати. Лететь в Оресту он собирался только вечером, так что впереди был ещё целый день. Альберт смотрел из окна, как город неспешно переходит из ночной разгульной ипостаси в деятельную дневную, как плавят фонари свинцовый осенний сумрак, и впервые за долгое время ощущал, что на несколько предстоящих часов действительно свободен.

Минут через пятнадцать над морем прорезалось золотое зарево, медовая дорожка побежала по воде, и медленное предзимнее солнце взошло над миром. Вскоре его лучи заиграли на белых мраморных плитах набережной, и Альберт почувствовал, что старый город позвал его.

От отеля до тысячелетних крепостных стен Лаккара дошёл минут за десять. Уже переходя дорогу к массивным двойным воротам с каменными головами львов над арками, он был вынужден резко остановиться – мимо пролетел какой-то пижон на «Maserati».

Водила ещё и на сигнал давил, не отпуская. Альберт увидел, как он энергично жестикулирует и матюкается. Да, это в Оресте можно было рассчитывать на сердечное: «Прости, братан». Тут переедут, да ещё и покроют трёхэтажным.

Вспыхнуло раздражение, недавнее умиротворение мгновенно испарилось. Альберту подумалось, каким богатым стал город после войны. В воздухе, казалось, пахло деньгами. Дома, облицованные редким видом песчаника, широкие проспекты, заполненные дорогими машинами, сияющие витрины магазинов, распахнувших двери для толстосумов. Всё нескромно, всё напоказ, всё кричало о богатстве. Лаккара поймал себя на мысли, что успел отвыкнуть от всей этой южной роскоши, но дело даже не в этом. Город всегда был красив. В отличии от Оресты, Бадкур дышал тысячелетней историей. Но сейчас город выглядел шлюхой – роскошной, размалёванной шлюхой, пропахшей дорогими духами. «Здесь всё продается и всё покупается», – заметила как-то мать. Заметила, пожалуй, с гордостью: мол, таков уклад, так мы всегда жили. Удобно.

Но не в том случае, когда разменной монетой становятся человеческие жизни...

Тем же вечером он вернулся в Оресту. Нерешённая ситуация не давала покоя. Даже в понедельник следующего дня, сидя в такси, уносящем его в западный район города, он снова и снова задавал себе вопрос: было ли на этих фотографиях то, что привело Лео к гибели? То, чего он, Альберт Лаккара, пока не видит?

...Офис FBC занимал в башнях Бейшор последние этажи с девятого по двенадцатый. Альберт уже выяснил, что офисы под ними арендовали риэлторская контора, зубная клиника, конференц-зал и IT-компания. На любой этаж лифт беспрепятственно возил своих пассажиров в течении всего рабочего дня, где-то с семи утра и до семи вечера.

– А если кто-то захотел бы прийти на работу пораньше или покинуть здание позднее?

– Вне рабочих часов все посетители должны расписаться у секьюрити, сэр, – дружелюбно заметил стоящий за полукруглой стойкой парнишка в голубой рубашке охранника, – вот в этом журнале. Видите, тут стоит имя прибывшего и время, а также этаж и название организации. То же самое, если кто-то покидает здание после семи часов вечера. Единственная возможность обойти это правило – подняться на этаж на служебном лифте. Хотя спуститься вниз на нём же у вас не выйдет – кабинка будет заперта.

– А что, если кто-то застрянет?

– Будут звонить нам или придётся спускаться по лестнице. Но вот она, лестничная дверь...

Получалось, что миновать охрану башен было невозможно.

– Видео-файлы полиция изъяла полностью, а как насчёт тех файлов, которые содержат в себе имена посетителей?

– Мы скопировали их для полиции тоже.

– Скопировали?

– Конечно, сэр. Компании иногда следят за теми, кто приходит на работу пораньше или уходит попозже, – мы не можем потерять эту информацию.

Для Альберта забрезжила надежда.

– Послушайте, убитый был моим... другом. Полиция считает, что это самоубийство, а я думаю, что кто-то просто очень чисто сработал. Конечно, я стреляю вхолостую, но... возможно, я бы мог увидеть имена тех, кто покинул здание после семи в тот день, шестнадцатого октября?

Парень покачал головой:

– Нет, сэр, не могу, простите. Меня уволят...

Альберт вздохнул, улыбнулся и обхватил ладонями виски – ещё один тупик. Да, он мог нанять частного детектива, но считал разумным сделать это, когда сам будет уверен, что его подозрения имеют под собой основания. И пока не было похоже, что он продвинулся в своих поисках хоть на шаг.

Женский голос окликнул его:

– Мистер Лаккара, что вы здесь делаете?

Альберт вздрогнул и обернулся на голос:

– Пилар! Вы не поверите, как я рад вас видеть!

Она стояла возле лифта, с конвертами в руках – вероятно, спустилась на первый этаж, чтобы отправить корреспонденцию. Широко распахнув глаза, в своей обычной интимной манере, она кокетливо ответила:

– Так уж и рады? Решили пригласить меня на свидание?

– Нет, хочу предложить приключение. – Альберт приблизился к ней быстрым шагом, взял под руку и, увлекая в конец коридора, где их никто не смог бы услышать, спросил: – Скажите, мой добрый ангел-хранитель, вы – немного авантюристка?

Она перестала улыбаться и посмотрела ему в лицо внимательным и понимающим взглядом.

– Зависит от вашего предложения. Вы что-то разузнали? Что-то, что касается Дробински?

Альберт покачал головой, а потом ответил:

– Пилар, ваши коллеги иногда вспоминают Лео? Я понимаю, что официально его упоминать вряд ли будут, но в разговорах на офисной кухне? Во время ланча?

– Вспоминают, конечно. Мы все еще не скоро оправимся...

– Дорогая, вы не могли бы... передавать мне эти разговоры? Вы не поверите, сколько полезной информации можно вытащить из простой болтовни двух коллег за чашечкой кофе.

– Не знаю, мистер Лаккара, чем это вам может пригодиться. В основном, все были шокированы той волной разоблачений в связи с именем Лео, которая прокатилась в прессе после его смерти. Но я попытаюсь быть повнимательней... Ради Лео, понимаете?

Была ли она влюблена в Лео? Возможно, их связывали какие-то отношения? Альберт осадил себя, напомнил, что его это не касается. Ему достаточно того, что Пилар готова помочь.

Альберт, стараясь говорить негромко, рассказал ей о разговоре с сенатором и о своей попытке разузнать, кто покинул здание сразу же после убийства Дробински. Да, Лаккара и сам понимал, что такой человек не будет расписываться под своим настоящим именем у столика секьюрити, но, может быть, его кто-то запомнил? Пилар выглядела озадаченной. Если предположения Альберта верны, убийца постарался бы уйти из башни незамеченным, а значит, ему надо было дождаться следующего дня. Когда она озвучила эту мысль, они с Альбертом поняли, что думают об одном и том же – убийца, скорее всего, остался в офисе FBC, а сделать это он мог, только если сам был сотрудником корпорации.

– Поэтому камеры ничего не зарегистрировали! – воскликнул Альберт. Как он раньше об этом не подумал!

– У нас работает почти четыреста человек – это не считая контрактников, – вздохнула Пилар и нервным движением поправила браслет на руке, – можно, конечно, попросить у менеджмента Бейшор данные с электронных пропусков, но вряд ли вам это поможет, мистер Лаккара – по ним не определишь, только ли пришел человек на работу или вышел на минуту купить кофе...

Тот, кто убил Лео, был настоящим профессионалом. Сложно представить, чтобы таковые нашлись среди тех, кто работал на корпорацию на постоянной основе. Хотя... Альберта держать оружие в руках научила война, у него и сейчас, если понадобится, не дрогнет рука выстрелить в противника. И всё же...

– А те, кого нанимают по контракту, получают электронные пропуска?

– Все до единого.

– На какой период времени компания обычно предлагает контракт?

– От недели до нескольких месяцев. Вы же понимаете, мистер Лаккара, всё зависит от проектов. Например, когда понадобилась реклама в печатных изданиях для цикла передач о пожарах в Форткойоне, мы наняли дизайнера всего на несколько дней, так как у нашего постоянного работника уже был полный завал.

– А сколько контрактников работало на компанию, когда произошло это несчастье с Лео?

– Пятеро...

– Пилар, будет ли слишком самонадеянно с моей стороны попросить вас предоставить мне имена этих людей и их адреса? Я понимаю, что вы сильно рискуете и готов предложить вам компенсацию...

Пилар не дала договорить и крепко сжала его запястье:

– Вот уж оставьте эту идею. Я же сказала, что буду вам помогать, и не ради какой-то там вашей компенсации! Лучше скажите: у вас есть идеи, кому смерть Лео могла бы быть выгодна?

Альберт мрачно подумал, что она была бы выгодна любому, даже самому обычному, северянину. Лео покушался на святое: на историю, которая не подлежала пересмотру, на людей, которые здесь были чем-то сродни идолам.

– Будьте осторожны, – только и шепнул на прощание своей знакомой, но по её серьёзному взгляду понял, что предостережение было лишним. Пилар и сама знала, в какую опасную игру вступила.

По пути на работу Лаккара остановился попить кофе в «Сирене». Заказал латте и, присев за столик, открыл ноутбук. Задумался. Кто из сотрудников корпорации мог быть причастен к убийству Лео? Да, фотографии были шокирующие и заставляли задуматься, но никаких доказательств у Лео не было. Или были? Кто мог об этом знать? Кто мог знать о существовании этих файлов, если сам Альберт обнаружил их существование только после смерти Дробински?

– Я начал не с того конца, – пробормотал Альберт. Забыв про кофе, ввёл в поисковую систему «Кьюан Мун, фотограф». Фотография. Досье. Дата рождения. Дата смерти. Несчастный случай...

В голове было на удивление пусто. Никаких идей, догадок, предположений. Только реакции. Пальцы сами набрали адрес «Жёлтых Страниц». Нет, одна мысль всё же мелькнула, почти мольба, чтобы в базе данных не было никаких серьёзных обновлений за последние полгода. И Лаккаре повезло: на его запрос браузер выдал адрес, который Альберт тотчас ввёл в навигатор на мобильном. Тут же позвонил Барросе.

– Напился вчера, сукин сын? – прозвучал на другом конце суровый вопрос, когда Альберт сообщил, что в офисе сегодня не появится.

– Ты знаешь, Том, я не пью. Нужно повидаться с одним человеком. Думаю, тебе понравятся результаты.

Главa 9

Женщина, которой Лаккара в этот пасмурный день решил нанести визит, жила в двух часах езды от Оресты. Альберт съехал с основного шоссе – навигатор настоятельно советовал свернуть на просёлочную дорогу и срезать угол. Теперь его автомобиль проносился мимо опустевших полей, на которых вороньё промышляло скудными остатками жатвы.

То и дело приходилось обгонять медлительные, деловито тарахтящие тракторы. Не имея привычки к вождению на сельской дороге, Лаккара едва успел притормозить, когда перед ним из перелеска выскочил здоровенный олень. В три прыжка красавец-зверюга пересёк двухрядку и скрылся среди деревьев. Альберт озадаченно покрутил головой, хмыкнул и медленно тронулся с места, уже не рискуя гнать. Судя во всему, зверью тут вольготно живётся. Кто знает, какой ещё четвероногой твари приспичит выскочить на дорогу?

Погода, похоже, решила испортиться окончательно. Серая пелена низких слоистых облаков ещё больше уплотнилась, отяжелела, грозя вот-вот разродиться нудным затяжным дождём. Год подходил к концу и не обещал впереди ничего, кроме скорой холодной зимы.

Вскоре, следуя советам навигатора, Альберт свернул с просёлочной дороги в лес и ещё с полчаса, матерясь про себя, полз по грунтовке, надеясь, что гаджет всё-таки не ошибся. Но, вопреки его опасениям, непролазного оврага впереди не оказалось, и через несколько минут он подъехал к небольшому дому – старому, выкрашенному в бледно-голубой с белым цвет. К крыльцу вела неширокая, выложенная камнями дорожка, вдоль которой стояли горшки с крупными соцветиями бело-жёлтых хризантем. Лаккара заглушил мотор и вышел из машины. Поёжился. Запахнул пальто и, спрятав в карманы руки, не спеша пошёл к дому. Возможно, хозяйка уже заметила незваного визитёра и сейчас наблюдает – пусть видит, что он пришёл с миром. Лаккара поднялся по ступеням крыльца, огляделся в поисках звонка и, не найдя такового, постучал. От порыва ветра тоскливо зазвенела подвеска воздушных колокольчиков. Альберт недовольно поморщился – не любил он эту дурацкую «музыку ветра». Почему в Левантидах такой перезвон можно было услышать только в смурный осенний полдень, когда на улице ни души? Специально, что ли, любят северяне нагнать тоску?

Выждав с полминуты, Лаккара заподозрил, что дома никого нет – или же он настолько незван, что принять его не захотели? Однако уезжать ни с чем как-то не улыбалось. Постучав ещё раз и снова не получив ответа, он спустился с крыльца и прислушался. Откуда-то из-за дома доносился приглушённый отрывистый звук, напоминающий удары топора по дереву. На него Альберт и пошёл и, обогнув дом, обнаружил на заднем дворе, метрах в тридцати от себя, невысокую, крепко сбитую женщину, колющую дрова. Заметила она Лаккару не сразу, но, увидев, замерла и поднесла ко лбу руку – не то вытирая пот, не то прикрывая лицо.

Пока он шёл, женщина стояла, не двигаясь и не сводя с него напряжённого взгляда. В нескольких шагах до неё Лаккара остановился, давая возможность рассмотреть себя и убедиться, что он не представляет опасности. Женщина выглядела вполне спокойной, однако топор из рук так и не выпустила – ждала, предоставляя визитёру возможность заговорить первым.

Альберт улыбнулся и поднял руку в жесте приветствия.

– Миссис Мун? Меня зовут Альберт Лаккара. Не согласились бы вы уделить мне немного времени?

– Ох, надеюсь вы не из полиции, – окинув собеседника быстрым взглядом, женщина отбросила топор к поленнице и сняла перчатки.

Протянула руку:

– Крис. Просто Крис, без церемоний.

Лакккара шагнул вперёд, принял её ладонь и удивился крепкому, почти мужскому пожатию.

– Был бы из полиции, вы бы отложили топор не так охотно? – пошутил он.

Женщина вежливо улыбнулась, но развивать тему не стала, пояснив сухо:

– После гибели мужа долго покоя не давали.

Альберт сочувственно покачал головой. Заметив взгляд , брошенный им на поленницу, Крис пояснила:

– Тут ничего нет. Ни электричества, ни воды, ни почты, ни интернета. Даже пожарные до нас быстро не доберутся. Не важно, какое у вас образование – бесполезный вы тут человек, если не умеете рубить дрова.

– Занесло же вас, ёжкин кот, – заметил Лаккара и тут же спохватился. – Но красиво.

Женщина передёрнула плечами.

– Долгая история. Пойдемте в дом, что на ветру мёрзнуть.

Альберт не ждал, что Крис разговорится, но по дороге она сама начала рассказывать. Лаккаре показалось, она так соскучилась по простому общению, что была рада поговорить даже с незнакомым человеком. Оказалось, их с мужем просто обманули. Они искали, где начать совместный бизнес. Хотелось уехать подальше от города – планировали открыть небольшой мотель, водить туристов в горы. Вроде бы и дом подходил – обычный мини-отель, «кровать и завтрак», есть где остановиться гостям. Только о его существовании, как оказалось, никто не знал, и никакого бизнеса прошлый владелец не отладил. Чете Мун пришлось всё начинать с нуля. «Ну, и вот...– Крис повела рукой по подворью. – Мужа сбил поезд в начале весны, и... Даже если найдутся дураки вроде нас и купят этот дом, в столице на вырученные деньги я даже собачью будку не выторгую».

До этого они жили в Глейбе, лучшем районе Оресты. Почти даунтаун, но выглядит как сельская местность. Старинные трёхэтажные особняки – редкость в городе. Это потом вошло в моду строить двухэтажные частные дома, а в начале прошлого века третий этаж был необходим – там жила прислуга.

Открыв входную дверь, Крис перехватила рванувшего было на волю кота в послеоперационном воротнике.

– Вот же дурашка, день как очухался, а уже норовит сбежать!

Держа на руках и поглаживая нервно бьющего хвостом питомца, она провела Альберта в скромно обставленную гостиную. В доме пахло корицей и чем-то неуловимо домашним, уютным. Альберт мимолётно подумал, что она печёт печенье по давно заведённой привычке – даже тогда, когда их уже некому есть. Возможно, таким образом сохраняет для себя иллюзию семьи... Можно только представить, каково ей тут приходится – одной, в этой глуши.

Крис вежливо предложила чаю, Лаккара не менее вежливо отказался. Ему не терпелось поскорее перейти к делу, но торопить хозяйку казалось неудобным.

– Кьюан дом получил в наследство от родителей. Представляете, каково было такой дом продать? Но мы решились. Здесь покой и медведи. Но Кьюан предпочитал медведей тем призракам, которые его одолевали. В конце концов, с медведями всё просто. Мы друг друга уважаем.

Она села в кресло напротив, продолжая гладить присмиревшего кота.

– Так что вы хотели спросить?

Альберт вытащил из кейса и разложил перед женщиной отпечатанные в Бадкуре фотографии.

– Ваш муж сделал эти снимки?

Ни один мускул не дрогнул на её лице.

– Откуда они у вас?

– Вам знакомо имя Лео Дробински?

Крис сняла очки и провела рукой по коротко остриженным волосам.

– Знакомо. Я послала ему эту флешку. Мы... договорились. – Она глянула на Лаккару едва ли не с вызовом. – Да, мне нужны деньги.

Альберт примиряюще улыбнулся: никаких проблем, понимаю.

Женщина заметно расслабилась и продолжила:

– Дробински приезжал к нам за несколько недель до гибели мужа. Он и прежде уговаривал мужа отдать флешку, но Кьюан твёрдо решил, что не полезет в это дело. Он и так нарушил правила, сделав копию файлов... – Крис с усилием потёрла лоб. – Я не прислушивалась к их разговору, но слово «Катамарка» звучало постоянно. Помню эту историю. Кьюан провёл в этом проклятом месте неделю, кажется...

– Середина июня, да... Катамарка была взята федералами где-то в середине июня.

– Семнадцатого июня. Как сейчас помню.

Альберт насторожился. Что-то в датах перестало совпадать.

– Не проверял официальную дату, но... вы уверены?

– Ещё бы. Это мой день рождения. Сложно не запомнить, согласитесь. У мужа был хороший предлог сказать: «Дорогая, приеду – подарок с меня». И потом забыть об этом. – Крис задумалась на несколько секунд, потом добавила: – Хотя после того, что он там увидел – я не удивляюсь. Вы сами откуда?

Вопрос был задан мягким тоном. Крис чем-то располагала к себе, и с ней хотелось быть откровенным. От чувства враждебности, с которым Лаккаре приходилось постоянно сталкиваться в столице, ломило плечи как от тяжёлого ранца.

Услышав ответ, женщина лишь приподняла бровь:

– Ну да, аппиец. Так я и думала... Да ещё столичный мальчик... И как вам картинки? Впечатлили?

Сделав глубокий вдох, Альберт посмотрел на собеседницу и чуть прищурился.

Крис истолковала его взгляд по-своему и пожала плечами:

– Не горячитесь, я же не вас лично обвиняю. Хотя, может, у вас самого руки по локоть в крови.

Лаккара предпочёл не развивать спорную тему, лишь обронил сухо:

– Я такие, как вы выразились, картинки, видел своими глазами. И на своей земле, чёрт бы вас побрал, Крис. Но не время и не место об этом говорить.

Продолжать этот разговор стало нелегко, хотя он понимал: её муж к произошедшему не имеет никакого отношения.

– Не возражаете, если спрошу, как ваш муж... – Лаккара осёкся.

– Как его угораздило попасть под поезд? – Крис тяжело вздохнула. – Для меня до сих пор загадка. Он позвонил со станции, сказал, что встретил старого приятеля. Предупредил, что задержится, они решили выпить за встречу. Экспертиза потом подтвердила высокую степень опьянения.

– А что за товарищ?

Она пожала плечами.

– Кьюан не назвал имени. Вроде проводил того приятеля на поезд, а потом возвращался, шёл близко к краю платформы. По официальной версии, его затянуло вихревым потоком... – Женщина нервно потёрла запястье, задремавший было кот боднулся лбом, подныривая под её ладонь. – Хотела спросить... Что вы будете делать с этими фотографиями? Дробински готовил очередную сенсацию, но вы же – не журналист?

– Сделаю то же, что и Лео. Сделаю всё, чтобы их увидели.

– Зачем? Вам-то это – зачем? Вас, аппийцев, и так ненавидят, зачем напоминать людям о том, что сотворили ваши боевики?

«Вы в этом настолько уверены?» – так и подмывало спросить, но Лаккара сдержался. Спорить и накручивать себя не имело смысла. Он решительно встал с кресла, попрощался, и, уже стоя у двери, произнёс негромко:

– Спасибо, что не отказались помочь.

Заведя машину, Альберт бросил взгляд в боковое зеркало. Крис стояла на крыльце, куталась в толстую вязаную кофту и выглядела такой одинокой, что он разом остыл. Чёрт с ней. Бывало и хуже.

Нельзя было сказать, что встреча принесла какие-либо результаты. Да, теперь Лаккара знал, кто послал Лео файлы. Что это меняло? Чета Мун жила в такой глуши, что о их существовании все забыли.