Текст книги "Туманы Авелина. Колыбель Ньютона (СИ)"

Автор книги: Ирина Валерина

Соавторы: Георгий Трегуб
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Грег мгновенно соединил точки. Та самая девушка... Но кто она? Его люди пытались разузнать её имя, но девочка на тот момент была несовершеннолетней, её личность держалась строго в секрете – никакие связи, взятки, уговоры и угрозы не помогли. За ней стоял кто-то, наделённый большей властью, чем он сам. Возможно, старик МакВиторс? Ответит ли Валеран на все его вопросы?

– Одиннадцать лет, – Грег присвистнул, прикинувшись удивлённым. – Похоже, первая зрелая любовь? Как ты с ней познакомился?

Валеран посмотрел на него, прищурившись, потом произнёс медленно и так тихо, что Грег едва расслышал:

– Это Джиллиан Уэллс, Грег. Дочка Майкла.

Грег впервые за долгое время ощутил растерянность. Чёрт возьми, Уэллс... Конечно же, они же были лучшими друзьями с Дэвидом, конечно, Ларри проводил в доме Уэллсов много времени, а потом ещё и та история.... Но закрутить роман с дочерью такого человека, как Майкл Уэллс, при условии, что девочке на тот момент было.... Сколько ей было-то? Как Майкл его не покалечил? Вероятно, все эти мысли отразились на лице Киссинджера, потому что Валеран неожиданно рассмеялся:

– Ты думаешь, как я ещё жив? Майкл знал. У нас с ним была договоренность. Если бы его не убили тогда, вся эта история благополучно закончилась бы много лет назад.

– Чем закончилась?

– Браком, предполагаю.

– Ты предполагаешь?

– Грег, тебе надо всё разжевывать?

– Ларри, она же была совсем маленькой... Сколько же ей было? Ты ведь намного старше...

– Грег, мой отец был намного старше моей матери, а мы с Джиллиан в этом смысле вполне в среднестатистических рамках. Давай закончим эту тему? Всё давно в прошлом. Сейчас, думаю, не осталось ни одной причины, по которой мы не могли бы быть вместе... Хотя несколько дней назад я думал, что если потеряю её опять, то в этот раз уже навсегда...

На этой фразе Валеран резко помрачнел. Мыслями он опять вернулся в Малрони, и его лицо перекосило от подавляемого гнева.

– Какого чёрта Эллисон ещё на своём посту? Чего вы все ждёте? Гнать этого мерзавца надо...

– У нас нет ресурсов. При сегодняшнем раскладе надо создавать коалицию, чтобы его сместить, а у нас и лидера пока не наметилось. Ну что ты на меня так смотришь? Сам знаешь, в какой глубокой заднице консерваторы. В Федерации уже забыли о том, что мы вообще существуем.

«Был бы жив твой отец...» – хотел добавить Киссинджер, но вовремя передумал: Валеран и раньше разговоров об отце не одобрял, а в таком настроении, как сейчас...

– Так твоё предложение в силе? – внезапно спросил Валеран, буравя собеседника стальным взглядом.

Неожиданный поворот! Грег приподнял брови.

– А что случилось с «никогда и ни за что»?

– Кое-что изменилось. Говорят же, если хочешь, чтобы работа была сделана как надо, делай её сам. Они уже отняли у меня Элеонор, чуть не отняли Джиллиан, и меня, если честно, вконец достал этот бардак. Я завтра забираю Джилли из больницы. И дальше что? Жить в центре города, знать, что она ходит по этим улицам и каждую минуту думать, что....

Валеран осёкся. Одним глотком допил кофе.

– Понял тебя. Ты не передумаешь? – осторожно спросил Грег.

Ответом ему был прямой и твёрдый взгляд.

Глава 23

Накануне наступила резкая оттепель. А сейчас, в семь утра, хоть улочки и выглядели почти по-весеннему, ветер продувал до костей. Возле дверей «Симпли Бискотти» ждал нетерпеливый покупатель. Альберт, сбегая по ступеням подъездной лестницы, посочувствовал бедняге – кафешка откроется только минут через пятнадцать. Он и сам, когда ещё работал у Барросы, предпочитал завтракать здесь, однако новая должность в офисе генерального аудитора означала и новое начало рабочего дня, поэтому от старых привычек не без сожаления пришлось отказаться.

После событий в Малрони Фрейзер предложила Лаккаре взять неделю отпуска, но Альберт, отоспавшись сутки, предпочёл выйти на работу побыстрее. Любых разговоров на эту тему он упорно избегал, старался не читать газеты и не смотрел новостные каналы в первые несколько дней. Он и так знал, чем всё закончилось. Рассуждать на тему, правильно ли действовала в данной ситуации национальная полиция, было тошно. Утром он смотрел на себя в зеркало и не спрашивал: «Как тебе спится по ночам?» Если и удавалось уснуть, просыпался от чувства, похожего на удушье. Или – что не новость – от собственного крика.

В это утро Альберт по привычке нажал кнопку на светофорном столбе, хотя машин не было, и он мог бы перейти дорогу, не дожидаясь зелёного света. Но когда знак «пешеход» вспыхнул, и Лаккара ступил на проезжую часть, с пересекающей улицы на противоположную полосу на скорости вылетел джип с отключёнными фарами. Вильнул задом на чёрном льду (Альберт инстинктивно попытался отскочить назад) – обычная шутка, которую здешняя погода на бис исполняет для водил, – и тут же раздались короткие хлопки.

Лаккаре показалось, что у него в нагрудном кармане взорвалась петарда. От удара он отлетел на несколько шагов. Одновременно возникло ощущение, словно грудную клетку взламывают перфоратором. Происходящее для Альберта как будто замедлилось, через всё тело прошла волна покалывания. Потом онемели ноги. Он лежал на снегу и видел подбегающего к нему перепуганного прохожего. Левое лёгкое начало сжиматься, каждый вдох, короткий и прерывистый, стал настоящей агонией. Левую сторону тела словно холодильником раздавили. Альберт ещё слышал чей-то крик, но зрение уже подводило. Он уходил...

***

– Отличная фотография, – Даррел отодвинул от себя недавний выпуск «Орестовского Солнца». – Хорошо сработано, Грег.

Филдс развалился на кожаном диване в глубине кабинета, откинулся на спинку и раздвинул толстые ляжки. Грег подправил очки на переносице и потянулся через стол за газетой, не скрывая того, что доволен. Он звонил во все агентства, разговаривал со всеми репортерами, снимавшими у Малрони в тот злополучный день, пока не нашёл то, что ему было нужно. Фотожурналист пытался запечатлеть полицейских за заграждениями, но в кадр случайно попал Стюарт, выносивший на руках маленькую Уэллс. Конечно, Грегу пришлось заплатить за хороший фотошоп. Джиллиан «отчистили» от крови – впрочем, женщина не имела особого значения. Её лица почти не было видно – и к лучшему. Пусть любая представляет себя на месте Джилли.

Вот Валерана пришлось обработать получше, «похудеть» на двадцать фунтов, тут подчеркнуть, там замазать... Советники по рекламе решили на интеллект не ставить и слишком мобильным Стюарта не представлять. Такой, как есть: тяжеловат, «здоров мужик», как говорила про него миссис Киссинджер, – с таким образом хорошо соединятся приземленные предвыборные идеи. Прозвучат, как надежда на выход из затянувшегося кризиса. Конечный результат, по намётке Грега, разместили на первой странице самого популярного в Федерации издания.

– Да уж, картинка – как реклама крутого боевика, – подал голос Филдс, – но бабы за него проголосуют. Даже те, которые до сегодняшнего дня голосовали исключительно за Ассета. Одно «но» – молод. С этим что делать будем?

Грег пожал плечами. Добродушным выражением лица он сейчас походил на пастора, благословляющего прихожан по завершении воскресной службы.

– Это не мы, это он – что делать будет? Будет советоваться с нами, Аллан.

– Своевременно Ларри женился на этой девочке... – заметил Даррел. – Это у него серьёзно?

– Похоже, они очень привязаны друг к другу.

– Хм, Стюарт и Уэллс. Сильная комбинация. Нашим основным избирателям это придётся по душе. Следи, чтобы не скозлил. Не настолько твой Стюарт сильный кандидат, что бы его нельзя было свести с дистанции скандалом. Что там с Мерсером?

– Мерсер пообещал, что будет держать рот на замке.

Даррел провёл языком по передним зубам и цыкнул. Потом откинулся в кресле, раздвинул пластины жалюзи и посмотрел в окно. Задумался.

– Так насколько его можно контролировать?

– Не думаю, что вообще можно, – покачал головой Грег. – Но пока неопытен – будет полагаться на нас.

– Пока – это сколько?

– Для нас – достаточно. А к тому времени, когда подумает о самостоятельном полёте, у нас уже будут в руках все рычаги воздействия.

Филдс сохранял осторожное молчание. Не надо Даррелу думать, что он поддерживает эту идею. Кто знает, чем она обернётся?

– А дальше какие планы? – продолжил Даррел.

– Интервью с героем. Он двенадцать часов провёл в торговом центре, помогал выводить людей. «Я не думал о смерти, это было не важно» – думаю, таким лейтмотивом пустим. У него хорошая жестикуляция, без агрессии. И фотогеничен, мерзавец, – последняя фраза была произнесена Киссинджером почти с отеческой нежностью. – Но самое главное, высокий эмоциональный интеллект... Избиратель это в парне заметит...

– И наутро Стюарт проснётся всенародным любимчиком, – рассмеялся Филдс, заканчивая фразу Киссинджера. – Смотри, Грег, как бы у него «звёздная болезнь» не началась.

– Он – не тщеславный парень, – возразил Киссинджер, – и не дурак.

***

Не то чтобы он был совсем пьян, до полного «в сиську» не хватало ещё нескольких стопок. С Дэном они поспорили, кто выиграет в полуфинале: «Лесные Разбойники» или «Осиновые Стволы». Поспорили на пятьдесят отжимов, Дэн проиграл и теперь пыхтел на полу у клайвовских сапог.

Вокруг них собрались немногочисленные посетители бара, до этого мирно гонявшие шары на зелёном сукне. Теперь они подбадривали Дэна и подтрунивали над ним одновременно.

– Он халтурит! Он от пола пузом отталкивается!

– Давай, приятель, ещё с десяток осталось!

– Повыше, мать твою, ты же отжимаешься, а не черепашку потрахиваешь.

Клайв сидел в пол-оборота к входной двери и, когда та распахнулась, первым увидел на пороге тонкий силуэт.

Бармен тоже её увидел. Плеснул Клайву в стакан:

– За счёт заведения.

Клайв вспыхнул, встретившись с Джиллиан взглядом. Отвернулся. Заметили её и остальные: да, были пятничные вечера, когда Клайв заглядывал сюда со своей тогда ещё девушкой, её многие знали. Сейчас увидели, сделали вид, что их не касается, расступились. Кто-то смущённо поприветствовал, кто-то предпочёл притвориться, что не узнал. Джилли изменилась. Как-то резко выросла, что ли?

Клайв отвернулся к стойке и отпил из стопки. Виски уже не горячило. За спиной раздался стук каблучков, который показался Клайву ударом молотков, вбивающих гвозди ему в ладони. Дэн, поднявшись с пола, потрепал приятеля по плечу. Тот только прошипел:

– Убери от меня эту дрянь...

Но было уже поздно – Джилли села рядом на высокий барный стул и положила на стойку маленькую сумку. Клайв избегал смотреть ей в лицо, лишь скользнул взглядом по кистям рук. Всегда удивлялся, какими сильными могут быть эти хрупкие, тонкие пальцы, какая у девчонки хватка. Как у питбуля. Только вот не с такими ухоженными длинными ноготками, как сейчас, конечно... Когда последний раз она навестила Мышонка?

И всё же поднял глаза.

Джиллиан выглядела хреново.

– Он, что, тебя бьёт? – не выдержал, хотя пообещал себе первым с ней не заговаривать. Внешне она выглядела как столичная штучка: ухоженная, вытянутая в струну. Но вот лицо... Мёртвая. Точно кукла. По-прежнему обалденная девчонка, но без жизни в глазах. Через её губу проходил порез, глаза запали, она сильно похудела. Эвансу стало не по себе при мысли, что какой-то ублюдок мог поднять на неё руку.

Джилли замотала головой и протянула ему полиэтиленовый пакет.

– Нашла кое-что из твоих вещей, когда собирала своё.

– Ну, выкинула бы, нашла с чем носиться.

– Подумала, может, тебе пригодится...

Что пригодится? Зубная щётка, пара маек? Джилли так оберегала своё личное пространство, что ничего существенного в её квартире Клайв не оставил. Выходит, даже и к лучшему.

Ладно, он эту дрянь ещё не скоро забудет, конечно. Но ей об этом знать не обязательно. Пусть думает, что ему, Клайву Эвансу, всё равно. И нет, дудки, удовольствия выяснениями отношений он Джилли тоже не доставит.

– Спасибо, – Клайв повернулся к Дэну. – Вдарим ещё по одной?

Пусть знает, что разговор закончен.

...Но на парковке Клайв всё-таки догнал бывшую подругу. Услышав его торопливые шаги за спиной, Джиллиан обернулась – излишне быстро, и Клайв успел заметить испуг в её глазах. Короткую яркую вспышку страха. Сумерки размыли черты её лица. Клайв раздражённо потёр небритую щёку.

– Дэвид был бы радёхонек увидеть, до чего ты опять себя довела, Джилл. Худющая, и теней пугаешься.

– Это всё, что ты хочешь мне сказать, Клайв? – Её голос звучал... спокойно? Да нет, скорее безжизненно.

Эванс провёл рукой по волосам и посмотрел куда-то поверх её головы.

– Вот как ты могла, а? – покачал головой. – Думал, ты – надёжная, верная девчонка.

...Неживая, холодная, как ледяная корка на озере. Клайву захотелось всё в этой мёртвой заводи перебаламутить. Пусть почувствует по полной, каково ему сейчас. Всё в нем уже кипело от ярости, но самой тяжёлой мыслью было, что он бы Джиллиан простил. Надоела эта боль в груди.

– Ты сюда не из-за вещей тащилась, Джилл. Прощения просить.

Джилли отвела взгляд, и Клайву показалось, что вздохнула. Не сложилось у неё с тем парнем, что ли? Клайв всегда считал, что женщины чувства вины не испытывают, но Джилли была другая. Что он сделал не так? Ну да, Эванс простил бы... И кому он врёт, самому себе? Уже, прямо сейчас – простил. Если только Джилли скажет, что с другим всё кончено...

– Так губа разбита – откуда?

– Я упала... Ты разве не знаешь, что случилось в Оресте?

Ореста Клайва не интересовала, а вот история с падением показалась ему неправдоподобной.

– Ты ушла от него? – и, не дав Джиллиан ответить, взяв её за локоть, Клайв продолжил: – Что ты наделала, маленькая?

От порыва ветра Джиллиан поежилась, ей было холодно стоять на льду, губы уже подрагивали от начинающегося озноба. Клайв ждал. Сам не знал, чего. Жеста? Слова? Едва сдержался, чтобы не сказать, что до сих пор её любит.

– Мне тебя не хватает. – Джилли вымученно улыбнулась и быстро продолжила: – Я как будто застряла между двух миров. Меня кошмары измучили, я боюсь засыпать, Клайв. Раньше всё было просто: много солнца, много свободы. Игры, скорость...

– Так зачем ты...

– Я знаю, что поступила ужасно. Нельзя было любить одного и давать обещания другому. Клайв, я люблю его, и ты прав, я хочу у тебя попросить прощения. Потому что я и тебя люблю тоже. По-другому. Мне нужно всё это: ты, Мышонок, наша дружба, твои уроки... Ну да. Я не хочу, чтобы мы при встрече вели себя, как чужие люди. Я хочу, чтобы мы остались друзьями, близкими, настоящими друзьями, потому что я ничего не забыла и я очень тебе благодарна.

Расплылся. Расслабился. «Маленькая». Надо же быть таким тупицей! Джилли мучают дурные сны, Джилли опять теряет связь с реальностью, и инстинкт самосохранения подсказывает: если вернуть крупицу прошлого, она выкарабкается. Эванс всегда был для неё не более чем своеобразным донором. Рядом с ним у Джилли появлялись силы противостоять внутреннему аду, но любить она Клайва за это не будет.

Эванс отпустил её руку, покачал головой:

– Положим, от кошмаров пусть тебя спасает тот, с кем ты спишь. И не застряла ты между двух миров, Джилл. Уже давно сделала свой выбор, осталось только честно себе в этом признаться. Ладно, подруга, не скажу, что было приятно повидаться. Но – всего хорошего.

***

Полицейским, приставленным к одноместной палате Лаккары, в орестовском госпитале уже никто не удивлялся.

Вообще-то палата была рассчитана на двух человек, но вторую кровать вынесли, и постепенно приходящий в себя Лаккара не чувствовал, будто его заперли в клетку. Правда, обстановка угнетала. Раздражали стены, выкрашенные в серый цвет, тёмно-серая ширма у кровати. Глазу не на чем было отдохнуть – даже за давно немытыми окнами виднелось только небо, которое в последние недели было преимущественно пасмурным. Но тягостные мысли о смерти Лаккару не посещали. Первые дни он вообще не думал: очнулся с катетерами в правой руке и в шее, с дренажной трубкой в лёгком и слабыми воспоминаниям о злополучном утре, когда в него стреляли. Постоянно подташнивало, заснуть удавалось на час или два, не больше.

Фрейзер и следователь национальной полиции Кларк были его первыми посетителями. Мику не пропустили.

Кларк, грузный, с сердитым выражением лица, сидел, развалившись, на складном стуле, а Сидней пристроилась на краю больничной кровати. Пошутила, что Лаккаре тут оказывают внимание, как королю – одна из лучших палат. Умолчала, что по её инициативе, в закрытом крыле, но Альберт сам догадался.

Лучшая палата Лаккаре больше напоминала тюремную камеру. Почему всё серое? Повернув голову, Альберт увидел на столике возле кровати упаковку с йогуртами. Она была завёрнута в хрустящий целлофановый пакет и украшена ярко-жёлтым воздушным шаром на красной ленте.

– Сидней, не стоило беспокоиться.

Фрейзер хмыкнула, потирая руки:

– А я и не думала, Альберт, что у вас такие интересные друзья. Нет, это не от меня, но догадываюсь от кого.

Она отколола карточку от целлофана и протянула её Альберту. «Поправляйтесь!» – прочитал Лаккара и заметил размашистую подпись в правом углу. Сидней наблюдала за ним с улыбкой.

– Откуда вы знаете Ларри Стюарта?

– Нас представили как-то, – ушёл от ответа Альберт.

– Он позвонил в наш офис, когда в газеты просочилось известие о происшедшем. Поинтересовался, что можно было бы прислать вам с больницу. Джон вспомнил вашу любовь к сладостям. Вы в курсе, что Стюарт официально выдвинул свою кандидатуру на пост главы консерваторов?

Альберт прикрыл глаза и ничего не ответил. Барроса всё-таки не ошибся.

Кларк, подавшись вперёд и упершись локтем в колено, не сводил с Лаккары сосредоточенный взгляд.

– Хорошо вас прошило. Знаете, что вам жизнь спасло? Наша треклятая погодка. Машину малость занесло на чёрном льду в момент выстрелов. Но вас точно добьют, если мы уберем охрану прежде, чем найдём, кто вас заказал.

– А исполнителей вы уже нашли?

– Нашли автомобиль, из которого по вам стреляли... Мы допросили сотрудников FBC по делу Дробински...

– Поговорите с Пилар Суидад – она мне здорово помогла...

– К сожалению, мисс Суидад... пропала... Мои люди пытаются выйти на её след, но пока без результата. Мы не исключаем плохого исхода, мистер Лаккара, если вы понимаете, о чём я. Вы разозлили кого-то очень могущественного.

– Если допустить, что эти люди замешаны в деле с «Джеопортом», мы говорим о ком-то из сегодняшней политической и военной элиты, – добавила Сидней.

Неприятно пораженный известием о пропаже Пилар, Альберт лишь судорожно выдохнул. Это небольшое напряжение тут же отозвалось острой болью в грудной клетке.

– Возможно, кто-то из старых соратников Майкла Уэллса. Не мог тот действовать в одиночку, даже при поддержке Стюарта, – наконец ответил Лаккара. – При каких обстоятельствах пропала Пилар? Чёрт, Кларк, вы знаете, где мой мобильник? Он должен был быть со мной в то утро.

– Думаю, все ваши личные вещи в тумбочке... Да не дергайтесь вы. Мадам Фрейзер, не возражаете? Мисс Суидад не вернулась домой после работы...

Как только мобильник оказался в руках Лаккары, он быстро нашёл запись разговора с Питером Хенри. Перед тем как поставить на воспроизведение, предупредил:

– Сидней, вы услышите сейчас страшные вещи.

Альберт, в очередной раз прослушивая запись, не мог избавиться от удивления: каким чудом ему удалось сдержаться? Хенри попивал пиво в салоне автомобиля и с широко распахнутыми глазами, словно сам не верил, что вот он – был там и принимал в этой мясорубке непосредственное участие, рассказывал жуткие вещи. С лицом, невинным, как у младенца, с этими его манекенными, стеклянными синими глазами... Дьявол, а? Тогда Лаккара удержался, но сейчас жалел, что не оказалось под рукой ничего такого, чтобы разбить Хенри череп...

Оказалось, нет ничего сложного в том, чтобы уничтожить несколько тысяч мирных жителей всего за пару дней при помощи небольшого отряда в сто человек, пары пулеметов и нескольких бульдозеров. Уэллсу была нужна полномасштабная война и полная поддержка Севера.

«Там было много детей... Очень много. Подвозили на грузовиках, группами по сто пятьдесят человек... В общем, когда мы их заводили за скалы, они уже всё понимали... Думаю, они только не понимали, за что...»

За окном зарядил дождь, в палате стало совсем тускло. Кларк сидел с напряжённым лицом. Сидней стиснула руки. Смогут они такое оправдать? Полу Стюарту нужна была война, чтобы удержаться у власти. Уэллс создал предлог для этой войны. В конце концов, всё на благо Федерации. Значит, смогут.

А потом убрали и карателей. Как Хенри выжил? Был ранен, после ранения – долгая реабилитация. Про него вспомнили после войны, когда большая часть его пособников сгнила в низине, куда их отправили, точно зная, что с вершин повстанцы уничтожат их всех до единого. Уэллсу не нужны были свидетели, но кое-кто всё же уцелел.

«Кому-то ещё было выгодно, чтобы вы и вам подобные молчали, Питер».

Тому же, кто заказал Дробински.

«Уэллс мёртв. Питер, вы знаете, кто непосредственно отдал приказ?»

Хенри отрицательно качал головой. Что он знает? Пешка...

Потом назвал имя...

«Поговорите с ним, он может вам помочь».

– Что? – переспрашивает Фрейзер. – Я не расслышала, кого он назвал?

– Клайв Эванс, – Альберт боролся с усталостью и головокружением. – Мне удалось с ним встретиться до того, как в меня стреляли. Он наотрез отказался разговаривать.

***

– Где ты вчера была?

Накануне, после разговора с Киссинджером и Даррелом, Валеран вернулся часов в восемь вечера и Джилли дома не обнаружил. Когда наконец-то услышал её крадущиеся шаги в прихожей, притворился спящим. Лучше всё выяснить утром, на свежую голову.

– Я встретилась с Клайвом... Просто поговорили...

Стюарт ничего не ответил. Джиллиан слишком хорошо знала, что означает это молчание.

– Пожалуйста, не ревнуй меня. Второго раза я не выдержу.

Что-то Джилли совсем раскисла в последние дни. Валеран с трудом узнавал в нервной, напряжённой женщине свой смелый и озорной «солнечный дождик». Притянул к себе, вытащил шпильки из волос, погладил по голове, как ребёнка. Она не отстранилась, но держалась скованно. Всё было не так. Джиллиан не замкнулась, как раньше, но очевидно изменилась. Они пересеклись с Саймоном несколько дней назад; надо было видеть, какими глазами на неё смотрел старый приятель! Потом прислал СМС-ку «Покажи ее специалисту!» Стюарт колебался. Он уже принял предложение Киссинджера и теперь не знал, как такой поворот может отразиться на его предвыборной компании. Была сначала надежда уговорить Джилли хотя бы питаться нормально. Но где там. Чёртово уэллсовское упрямство!

– Крошич, я нашёл тебе хорошего врача. Поедем в четверг? Он будет нас ждать часа в два.

Джилли энергично замотала головой, но не отодвинулась. Валеран провёл пальцами от острой локтевой косточки до хрупкого запястья, сжал, поцеловал руку жены. Джиллиан ощущалась какой-то невесомой.

– Ладно, у меня для тебя хорошие новости. Я подобрал для нас пару домов, во второй половине дня поедем смотреть? Обещаю, купим тот, который тебе больше придётся по душе.

Во взгляде Джиллиан даже искры заинтересованности не промелькнуло. Она устало вздохнула.

– Давай не будем покупать дом?

– Джилли, не люблю я отцовский особняк. Слишком много с ним у меня воспоминаний... Не перебираться же в отель?

– Я не про то. Давай купим где-нибудь к западу от Оресты большую ферму? Ты мне обещал собаку... И Мышонку друга... Друзей... голов шесть...

– Чего «голов шесть» ? – не понял Валеран. На секунду ему показалось, что жена бредит.

– У нас будут лошади, мы их будем разводить... и ещё будут коты-мышеловы, с семью пальцами на передних лапах. И немецкая овчарка...

Точно бредит. Хотя в эти минуты её лицо разгладилось, Джиллиан заулыбалась, крутя пуговицу на стюартовской рубашке и думая о чём-то своём.

– Любая ферма будет в двух-трёх часах езды от Оресты. Как я буду ездить на работу?

– А тебе надо будет ездить на работу? Мы могли бы жить с фермерского хозяйства, разводить лошадей. Это отличный бизнес...

– Какой, к чёрту, отличный бизнес?

Он, Валеран Стюарт, в грязных джинсах, толкающий тележку с навозом, в то время как она пишет свои книги? Да с ума Джилли сошла, что ли?

– Ну, и барашков тоже можем разводить. На мясо... Вот послушай...

Пора было положить конец этому полёту фантазии. Представить себя с окровавленным ножом в руке, разделывающим тушку барана, Стюарт не мог.

– Джилли... Грег Киссинджер предложил мне возглавить партию перед следующими выборами, и я согласился. Мы остаёмся в Оресте. Я буду участвовать в предвыборной гонке и – если всё пойдёт, как планируется.... Ты станешь первой леди.

Ожидания, что Джиллиан взвизгнет от восторга, обхватит его руками за шею, прижмётся, и можно будет опрокинуть её на кровать, чтобы отпраздновать его грядущие победы долгими ласками, оказались напрасными. В глубине зелёных глаз сначала погас тёплый отсвет недавних надежд. Потом... Стюарту показалось, что он видит перед собой Дэвида – при последней встрече друг смотрел на Валерана так же. Со смесью гнева, страха и разочарования.

Стюарт попытался исправить ситуацию:

– Тихо, милая, – заметил с улыбкой. – Всё у нас получится, вот увидишь. Джилли, послушай, Пол и мой отец выбрали свой путь не потому, что ими двигали амбиции, честолюбие или жадность. У них была своя точка зрения, понимаешь? Они знали, что могут сделать нашу страну лучше. И я сейчас это знаю. Я хочу перемен. Я знаю, какие перемены нужны. Я смогу их провести. И я борюсь не за власть. Я борюсь за новую... идею... – Валеран замешкался, подыскивая подходящее слово, – нет, даже не за идею – за возможность. За новую возможность для целой страны выйти из тупика. Джилли, пойми меня – я не тешу своё эго. Я берусь за тяжёлую, но очень нужную для многих работу.

Джиллиан устало покачала головой.

– Это не та жизнь, которую мы планировали. Дом, две карьеры...

– На какое-то время придётся отложить идею о двух карьерах. Ты же знаешь правила игры. Ты – дочь политика, жена политика. У тебя это в крови, порода – лучше не придумать.

– Декоративная порода, ты хочешь сказать? О господи! Неужели нам ещё не достаточно?

Джиллиан обхватила ладонями лицо:

– Валеран, они убьют тебя. Я не смогу жить, если тебя убьют.

Он попытался отшутиться:

– Значит, нас убьют вместе.

Шутка вышла очень неудачной. Джилли раскрыла рот, словно он ударил её под дых, и у неё перехватило дыхание, после чего хрипло выдавила:

– Как Пола и Элеонор?

– Да. Как Пола и Элеонор.

– Ты самоубийца, ты – просто чёртов самоубийца! – Джиллиан сильно ударила мужа в грудь. Вырвалась из его рук, бросилась на кровать, зарылась в подушки и громко, беспомощно, яростно разрыдалась.

Он уже дал слово. Джилли придётся с этим смириться. В конечном итоге, она займёт своё место рядом с Валераном, просто ей надо свыкнуться с новым положением. В своём выборе он не сомневался, он женился на Уэллс. Джиллиан изменится, станет такой, как Оливия или Элеонор, ей просто нужно дать время.

– Давай поговорим, когда ты успокоишься, – сказал он молоденькой жене. Подхватив пиджак, вышел из спальни и тихо прикрыл за собой дверь. В конце коридора светилось огромное арочное окно – на его подоконнике Стюарт любил сидеть, когда был мальчишкой. Сейчас он подошёл и просто прижался лбом к холодному стеклу. Постоял немного с закрытыми глазами, потом решился. Покрутил рычажок, открывая окно, – и глубоко вдохнул ещё холодный воздух. Яркое солнце и сильный ветер, и мечущиеся, сдуваемые с крыши домов снежинки, и... что-то ещё. Стюарт улыбнулся с лёгким сердцем, широко, как пацан, услышав знакомую трель. Малиновка!

Шла весна...