355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина Потанина » Русская красавица. Напоследок » Текст книги (страница 1)
Русская красавица. Напоследок
  • Текст добавлен: 1 апреля 2017, 00:30

Текст книги "Русская красавица. Напоследок"


Автор книги: Ирина Потанина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Ирина Потанина
Русская красавица. Напоследок
(Книга четвертая)

Часть первая
Роман в черновиках

«Вышла? Вышла. Из себя, из Интернета, из этого возраста… Сохраняю тебя на диске. Воровато складирую, как огромный, многоценный приз, пока еще никем не воспетый и потому легко мне даренный. Как хорошо, что я наткнулась на твой сайт, да? Как хорошо, что ты не стоишь на месте и развиваешься… Рада знать вольных! Сама такой бывала, и хохотала во все горло от безграничной творческой потенции. Сияла всем – мощно, наполнено… Прямо как мне сейчас твои песенки…»

Миниатюрная, загорелая особа в шортах и легкомысленной маечке, ежесекундно выдувала рыжую челку из глаз и вдохновенно строчила вышеприведенное письмо. Смешные из-за остриженных под ноль ногтей пальчики нервно теребили клавиатуру. Непоседливые, выгоревшие брови то и дело подскакивали в удивлении, будто появляющиеся на мониторе слова всерьез шокировали свою сочинительницу…

«В общем, снимаю шляпу, ты таки записался! – текст начал обретать более ясные формулировки. – И неважно, что местами звучит неважно. Да и что именно звучит – тоже неважно. Главное – получен конкретный результат, над которым теперь можно работать… Диск имеется, и это здорово. Судя по новостям твоего сайта, его любят, слушают, собираются крутить на радио. Это самореклама, или дела и правда в гору? Кстати, я правильно понимю, кто финансирует? Тот, с кем знакомила тебя я? Рада, что хоть чем-то пригодилась тебе наша сумасшедшая, скоротечная связь…»

Особа вдруг нахмурилась, замерла и принялась перечитывать написанное. В таком зависшем состоянии: с занесенной для новой порции ударов по клавиатуре кистью и настороженным взглядом, она ужасно напоминала зайца, застывшего с поднятым ухом, напряженно вытянувшегося… Дочитав, она скривила улыбчивый рот в гримасу, легким касанием грохнула весь последний абзац и задумалась.

«Чумная дамочка!» – текстовое сообщение полетело по внутренней связи от администратора к менеджеру зала. – «Может, умыкнуть?»

«На висюльки глянь! Тебе такая не даст. А даст – не расплатишься…»– отвечал прагматичный менеджер, лениво поднимая голову и отслеживая реакцию приятеля на ответ.

Работники этого интернет-кафе давно уже очумели. От жары, странностей посетителей, постоянных проблем с каналом и настроением начальства, от гнетущей необходимости ходить в рубашке и галстуке. То ли из-за этого полного своего обалдения, то ли просто от наглости, оба были уверены в полном своем праве обсуждать клиентов и находили в этом естественный способ релаксации…

– Сколько с меня? – одна из посетительниц – та, что полчаса назад поразила воображение менеджера зала длиной ног, волос и томностью взгляда – подошла к столику, чтоб расплатиться.

«Гы! Ты ее фейс вблизи видел? Нашел, на кого вестись.» – набирал сообщение администратор, пока длинноногая дама копошилась в сумочке. – «А ты «ноги, ноги»… Хвост! В таком возрасте у них уже хвост в виде мужа, любовника и двоих детей!»

Судя по всему, парень все-таки был профессионалом: набирая эти не слишком-то уважительные отзывы, администратор умудрялся бросать на клиентку полные немого восторга взгляды, отсчитывать сдачу и лепетать обязательное: «Приходите к нам еще, нам очень приятно…»

«Можно подумать, твоя рыжая младше!» – обиделся менеджер.

«Она – прикольнее!» – постановил админ, и тут же расплылся в глуповатой подобострастной улыбочке. И даже пальцы от клавиатуры оторвал, вежливо и смиренно уложив их на край стола. К нему приближался грузный дядечка с толстой барсеткой и явным желанием, расплачиваясь, еще и отблагодарить за все недавние консультации.

Рыжая клиентка, между тем, совершенно не замечала происходящего в зале, и продолжала изводиться над письмом.

«В общем, снимаю шляпу, ты таки записался! – от убитого абзаца с претензиями она решила восстановить лишь первое предложение. – Рада, что даже отсюда, с далекого крымского полуострова, закинув щупальца в лабиринт всемирной сети, можно добраться до твоего детища. Скачать, прослушать, посмаковать… Хотя, вру. О последнем пока могу только мечтать: скачать – да, послушать – только тут, в инет-кафе, через говенные наушники, о «посмаковать», как понимаешь, и речи быть не может. Почему – поймешь позже, прочитав о том, где я сейчас живу и на чем слушаю музыку. Пока же окончу свою хвалебную речь:

Рада жить в одно время с… Желаю продолжать. Молю, чтоб не стерся талантище об асфальтовую шершавость равнодушия мира. Ты – молодец!»

Барышня снова пересмотрела получившееся. Кажется, осталась довольна. Облегченно вздохнула, словно, наконец, окончила официальную часть. И затарабанила по клавишам быстро-быстро, будто высказывая нечто давно наболевшее, важное сутью, и не слишком нуждающееся в красоте формы изложения:

«И я тоже молодец, но это теперь не так явно. Представь, мне удалось таки сбежать от столичной суматохи! Помнишь, я давно собиралась? И вот, заперла себя глубоко в горы, спрятала от соблазнов и соблазнителей, окунула душу в гармонию, а тело – в морскую упругость. Стала спокойной и рассудительной. Выросла в собственных глазах сразу на три головы, и со всех сторон исправилась. Не смейся! Не смей мне не верить!

Нет, пишу тебе сейчас вовсе не для того, чтоб похвастаться. Просто есть во всей моей нынешней жизни одно большое «но»: Каждый раз, когда вижу, как подъемник привозит к нам на Ай-Петри очередную порцию потных и истисканных толчеей туристиков (а вижу я это каждый день в шесть часов, потому что именно в это время и в этом месте ежедневно сдаю выручку своему полубоссу –полукомпаньону ) каждый раз, когда наблюдаю поднимающийся на гору слегка раскачиваемый ветром вагончик, ловлю себя на непростительном: жадно, неистово, отчаянно вглядываюсь в лица, пытаясь отыскать родное и нужное. Я бежала от вас, я сбежала от вас и вот теперь тоскую, /капельки сходства ища в каждом встречном/… Скучаю по тебе, Боренька…

Вот так и живу. Зато… Где живу!!! Тебе и не снилось такое, поверь!

Маленький, обдуваемый всеми ветрами вагончик почти на самом краю Ай-Петринского плато. Я ближе всех к огромному звездному небу, я дальше всех от муторных звездных болезней, я – свободна! Я – Элли из «Волшебника Изумрудного Города» и обожаю свой /дом на колесах/. Кстати, ты никогда не замечал, что в Крым ведет изумрудная дорога? Да, да, где-то уже на территории Украины, в районе Запорожья, асфальт начинает быть зеленоватым и искрящимся. Если будешь добираться по трассе – обязательно присмотрись.

Ну ладно, и так уже много времени потратила, а мне еще подниматься наверх: интернет-кафе, из которого я шлю тебе эту весточку, находится в Ялте, у подножья моей горы. Подъемник идет из Мисхора, а отсюда – один путь: на трассу. Доходишь до начала серпантина, ведущего на Ай-Петри, а там машешь рукой всему, что движется. Обязательно подвезут. Даже переполненные туристами автобусы благородно останавливаются. Какие-никакие – все-таки горы, а значит, законы взаимовыручки между людьми действуют неоспоримо.

Надеюсь, несмотря на все мои маразмы, комплексы и плохо замаскированные тайные знаки, ты все же понял, о чем это письмо.

Целую, Сонечка»

Дописав, «дамочка» удовлетворенно причмокнула и оглянулась, словно призывая окружающих в свидетели своего очередного безумного поступка. Потом набрала полную грудь воздуха, высоко подняла палец над кнопкой мыши, зажмурилась и… резко изменившись в лице, глянула за окно. Кнопка «отправить» возле письма так и осталась нетронутой. В широко распахнутых глазах барышни, словно картинки в игральном автомате, с бешеной скоростью сменяли одна другую разнокалиберные эмоции. Всё – от легкой досады, до глобального шока, включая два кокетливых взгляда в сторону наблюдателей (мол «видали, что я за штучка»)…

«Чего там?» – админу не было видно левую часть заоконья. Он лишь слышал визг тормозов, отвлекший дамочку от монитора, и видел сейчас ее загадочную реакцию на происходящее.

«Крендель какой-то припарковал тачку. Лихо. Чуть в клумбу не впечатался, но вписался. Миллиметраж… Сейчас треплется по мобиле и туда-сюда возле входа шатается. Кажется, направляется к нам.» – доложил менеджер. – «А твоя рыжая краля, похоже, его знает…»

«Краля» действительно знала. И чувствовала себя сейчас совершенно по-идиотски. Только что написанное, пусть и не отправленное, письмо, жгло совесть, как горчичник открытую рану. Судьба снова разыгрывала свои забавные сценки. Сейчас Сонечка была не в состоянии подыграть. Ее шокировали и сшибли на взлете.

«Когда не знаешь, что делать – не делай ничего» – вспомнила она недавний совет подруги (подруги ли? просто знакомой, случайной, как и все происшедшее за последние месяцы…) Раньше этот совет бесил и казался издевательством, сейчас – пришелся весьма кстати.

Перво-наперво, тремя одиночными щелчками мыши, Сонечка убила письмо. Совсем. Не сохранив даже в черновиках, то есть не оставив ни малейшего шанса на отправление. Потом, решительно вскочив, она выудила из кармана шорт деньги, бросила их админу, вместе с умоляющим взглядом и быстрым «сдачи не надо». Затем вытащила из-под стола свою большую дорожную сумку, перекинула лямку через плечо и, легко взобравшись на подоконник, перекинула ноги на улицу. В зале было два окна. Это – выходило на противоположную сторону от входа, и вело на другую улицу.

«Я знал одну женщину, она всегда выходила в окно,/ в доме было десять тысяч дверей, а она выходила в окно!» – пропела себе под нос Сонечка, прежде чем с бесшабашной улыбкой бросить работникам интернет-кафе задорное: «Всем пока!» и прыгнуть вниз.

– До свидания, – ошарашено буркнул менеджер. Между прочим, этаж был, хоть и первый, но довольно высокий!

Админ восхищенно присвистнул вслед и тут же сделал серьезное лицо. К его столику приближался хорошо одетый джентльмен в широкополой шляпе. Длинные черные вьющиеся пряди спадали на и без того узкое лицо, резко оттеняя его катастрофическую бледность. Мужчина явно приехал на курорт совсем недавно.

– Скажите, у вас работает Интернет? – несколько свысока поинтересовался он, едва заметно кривя губы в тонкой – то ли вежливой, то ли брезгливой – улыбке.

– Разумеется, – в тон – холодно и с достоинством – ответил администратор и указал на нужную машину.

Судя по знакам менеджера, черноволосый был тот самый тип, завидев которого, рыжая решила сбежать.

* * *

«Вышла? Вышла. Из себя, из Интернета, из этого возраста. Сто раз уже выходила, убивала написанное, но возвращалась вновь, потому что деваться мне некуда. Сдаюсь! Забирай, безраздельно властвуй…

Помнишь, ты смеялся когда-то, что еще чуть-чуть, и я стану слишком знаменитой, чтоб поддерживать с тобой отношения? Мы еще фантазировали, мол, тебя отбросит взрывной волной моей славы и, искалеченный, ты затихнешь навсегда где-нибудь в теплом уголке персональной загородной виллы, отдаренной тебе твоим импортным боссом за кротость и послушание…

Сложилось иначе. Затихла я. Сбежала, бросив все – тебя, себя, перспективы развития. Надеюсь, ты понимаешь, что делала я это не назло? Я слишком запуталась, и задыхалась уже совсем во всей нашей мишуре и грязи. Большой бизнес, большие перспективы, распорядок, хладнокровие, война… Я слишком выпачкалась об эти авантюры и должна была очиститься. Пойми, я бежала не от тебя – от всего, что связано с тогдашней моей жизнью.

Знаю, что ты будешь говорить сейчас. Скажешь, что тоже звал меня уехать. Ты, мол, как раз и собирался увезти меня, а я – отказалась… Но, пойми, ты хотел увезти из одних войн в другие. Ты – игрок, и само наличие рядом с тобой уже есть участие во всех этих играх… В общем, надеюсь, ты понимаешь мой отказ ехать с тобой и не обижаешься уже. Мне было необходимо пожить самой. Прости… Прощаешь?

ЮБК – лучшее место в мире! Оно одно очищает без следа и нежелательных примесей…»

Засев за компьютер, черноволосый напрочь забыл об окружающих. Он читал принесенный с собой на дискете текст. Под резко выпирающими скулами слегка подрагивали желваки. И вообще клиент выглядел как-то очень напряженно. Может, читал что-то супер-важное? Словно автомобиль в ливень дворниками, он неистово мельтешил черными зрачками по глазным яблокам. Длинные пальцы, сложенные перед лицом в шалашик, мелко постукивали друг о друга. Губы подрагивали, то ли от нервов, то ли от легких нападок желания улыбнуться.

«Сумасшедший, или демоническая личность» – откомментировал администратор зала. – «Дракула собственной персоной».

«Перстень похож. А тачка на дракульскую не канает», – отозвался менеджер. – «Хотя, погодь. Это не его машина. Это наша, местная. Такие в Севастополе на прокат дают, я вспомнил… Один тип жаловался: прямо к аэропорту подгоняют заказанный автомобиль, отдают в полное твое распоряжение. Сервис – класс, но тачки-то – говно…»

– Простите, можно зеленого чая? – посетитель отвлекся от монитора. – Со льдом и без сахара…

Менеджер округлил глаза и сделал обиженное лицо, собираясь возмущенно огласить список своих обязанностей. Но тут из нагрудного кармана желтой полураспахнутой рубашки клиент небрежно выудил нужную купюру… Инцидент тут же оказался исчерпан. Менеджера сдуло ветром, причем непосредственно в то окно, из которого несколько минут назад выпрыгивала рыжая дамочка. К магазину добираться таким путем было ближе.

– Вам подсказать, как войти в сеть? – поспешил к перспективному клиенту администратор. Вообще-то нужно было сидеть за стойкой, но чаевые всегда дают тем, кто возится с клиентами в зале. Да и не в чаевых дело, просто тип показался интригующим… – Вы хотели в Интернет, а сами еще не…

– Нет, спасибо, – на этот раз клиент улыбнулся открыто и без всякой внутренней борьбы. И как-то сразу упростил себя этой улыбкой. Показался человекоподобным. Администратору тут же стало скучно.

– Сначала я почитаю файл, а уж потом займусь делами. – зачем-то принялся объясняться клиент, все еще вежливо улыбаясь. – Знаете, все-таки ужасная вещь – Интернет. То, что из любой точки мира можно продолжать вести бизнес, попросту лишило нас права на отдых и личную жизнь…

Администратор пролепетал что-то соглашательное и вернулся на свое место. Нужно будет – позовут.

В этот момент у посетителя зазвонил телефон.

– Да, да, я! – проговорил он довольно громко, будто рядом и не было никого. – Я – Артур. Кто же еще? И что это вы все сегодня, как с цепи сорвались? Едва границу пересек – звоните, и звоните… Случайно набрал? Великолепно! То есть просто решил узнать, не поменялся ли у меня номер… Ну, приятель, даешь… Поменялся. Давно уже поменялся. И характер поменялся, и род деятельности и страна проживания…

Идиотская, оставшаяся еще с советских времен привычка орать в телефонную трубку, абсолютно не стесняясь окружающих, выдавала в черноволосом человека солидного возраста. Хотя выглядел он индивидуумом нового поколения…

– Это просто какая-то нелепая случайность, что вы все вдруг застали меня на этом телефоне, я им давно не пользуюсь! – продолжал он. – Нет, в данный момент я на Украине. Ну, давай, Карпуша, пока. Я потом наберу тебя, когда разгребусь с делами. Ты скажи, все же, что звонил-то? Может, что надо все-таки? Не томи? Эй, алло?

– Вот же ж, тип! – в сердцах выругался черноволосый, нервно водружая телефон обратно на пояс. – Клубок интриг и вагон дури….

Глаза клиента снова зацепились за экран, и все нехорошие эмоции мгновенно из них выветрились… Теперь чтение явно настраивало его на позитив.

Вообще-то Артур перечитывал письмо для дела. Якобы, для дела. Разумеется, он обязан был придумать себе какое-то оправдание – не просто ж так он уже в десятый раз штудирует это послание. Конечно же, чтобы еще раз уточнить, во сколько и куда подъезжать…

Оправдание работало слабо. В душе Артур прекрасно понимал, что просто банально получает удовольствие от написанного. Любому приятно, когда его хвалят. А когда хвалит тот, кто – ты был уверен – давно о тебе забыл, приятно вдвойне. Хвалило это письмо специфически, но весьма первоклассно:

«Вы все умрете героями (герои не могут жить вечно), а я, обливаясь стихами, буду вслух читать ваши слезы моим новорощенным детям. И они будут учить русский, потому что на нем я писала вам гадости… И, что важнее – они будут любить меня – хотя бы за то, что когда-то любили такие, как вы. Неотсюдки. Не могли же, мол, вы ошибаться?»

Артур отчаянно затряс головой, в который раз пытаясь уловить смысл в хитросплетениях этих аналогий. Он всегда считал, что навороченность изложения наносит лишь ущерб духу текста…

«Это я к тому, чтоб ты знал о своей исключительности» – любезно поясняло письмо. – «Всегда помню тебя, всегда преклоняюсь перед твоей героичностью и, смакуя оттенок собственной серости, с белой завистью вспоминаю успехи вашей яркости.

Где ты сейчас? Ясно, что на вершине. Любопытно лишь, на какой: бизнеса, интриги, славы? Тут мы немного коллеги. Я тоже на вершине. Но я – в буквальном смысле. На вершине горы. И мне здесь хорошо. Хорошо так, как никогда раньше не было.

И, вместе с тем, – радуйся, ты победил! – непереносимо одиноко. Пытаюсь заверить себя, что благодарна судьбе за то, что знала тебя когда-то, и спокойно смириться с тем, что потеряла. Фигушки! Знаешь, (говорю это сейчас, потому что уже вряд ли когда-то увидимся, а значит, выпендриваться нечего, и можно признавать поражение, не боясь, что тебе о нем станут напоминать и ерничать) знаешь, то, что я отказалась ехать с тобой – одна из самых больших моих ошибок в жизни. Сейчас бы я так не поступила… Увы, мне необходимо было пожить самой и потерять тебя навсегда, чтобы понять это».

Артур читал, тут же ставил пометки в блокноте, переписывая те данные, что могли пригодиться в поисках. Перечитывал, переписывал, повторял про себя отдельные слова и беззлобной усмешкою отвечал на улыбающиеся в «проводнике» диски. Действительно улыбающиеся…

«Ты никогда не замечал, что в «проводнике» на левой панели все диски компьютера улыбаются, – гласило письмо абзацем раньше. – Глянь – смайлик после каждого названия диска! Диск (А:). Не обращай внимания на открывающую скобки загогулину, и заметишь улыбочку диска… Это не я нашла, это один знакомый мальчик заметил и для поднятия настроения мне присоветовал» – при упоминании о любых ее мальчиках, Артура всегда в тайне немного передергивало. Разумеется, он никогда не подавал виду, потому считать издевательством эти строки повода не было. И все равно Артур всякий раз испытывал раздражение, доходя до этого места текста. А письмо, меж тем, пыталось настроить как раз на обратные эмоции: – «Вот сидишь себе в мрачняке… Под собой не чувствуешь ног, за собой – сил, над собой – ангельского покровительства… В общем – тошно, хоть стреляйся. А ты, вместо стреляния, берешь, открываешь «проводник» на компе, смотришь на левую панель и с этими самыми улыбающимися дисками здороваешься. Ты попробуй, Артур – помогает…»

Она еще много писала такого же милого, никчемного бреда. И после каждого абзаца смешно оправдывалась, перемежая оправдания такими заявочками-описаниями, от которых бросало в жар и пересыхало в горле:

«Ты извини, что я такая болтливая. Несет. Хочется выговориться. Ведь – поверишь ли – не с кем, совершенно не с кем делиться миром. Те, кто может понять – дележом чего-то другого заняты (кто денег, кто сфер влияния), а с остальными и говорить незачем. Ох, как здорово было бы сейчас, если бы ты оказался рядом!

Каждую ночь, сбрасывая с себя все одежды, просачиваюсь под шелковое одеяло, отодвигаю шторочку и смотрю за окно – в глаза небу. И впору радоваться, а я давлюсь приступом горечи, как чахоточный больной кашлем. От восторга и приподнятости плавно перетекаю к слезной подавленности. Почему? Потому что – одна. Потому что – без тебя.

Это ужасно! Небо здесь действительно пронзительно звездно, и махонькая Ялта у подножия моей горы умещается на ладони. И ветер такой сильный, что смело можно на него положиться: расставив руки, откинуться на спину и валяться в его мощных потоках… И от всего этого я делаюсь совсем дикая и прекрасная. Тело гибчает, грудь тяжелеет и наливается, волосы растут, а глаза светятся… И все это – в пустоту. Все это – ни для кого, потому что не для кого.

И я корчусь, отворачиваясь от окна грустная. Впиваюсь зубами в подушку, чтоб не выть. И вспоминаю, как когда-то – помнишь? – так же впивалась, чтоб не стонать от удовольствия слишком громко и не тревожить ночной покой дома.

Вспоминаю и реву. Лежу бессмысленно голая под напрасно шелковым одеялом в необоснованно уютном, малюсеньком домике-вагончике, в который, как и в меня, совершенно никто не заходит, и который абсолютно зря отдан до конца лета в полное мое распоряжение…Ну почему ты не рядом?!»

А еще по тексту были разбросаны вполне однозначные, шитые белыми нитками, но якобы тщательно скрываемые указания на возможные места поисков.

«Если еще не наскучила, расскажу тебе немного о своей нынешней работе. – это где-то в середине письма. – Сейчас удивишься. А, скорее, брезгливо скривишься и шепнёшь нечто вроде «как низко ты пала!» Ты ведь всегда был ужасным снобом, не правда ли?

Вся нынешняя жизнь – уход в мой персональный иностранный легион: боевое подразделение, куда поступают отчаянные люди, желающие порвать с прошлым и изменить будущее. Собираясь забыть все и быть забытой я пришла сюда, и мечты воплотились в реальность… Звучит романтично и пафосно, а между тем, все очень банально. Вернемся к фактам.

Помнишь, как всем дееспособным городом мы старательно вывешивали на двери своих офисов, редакций и прокуренных рабочих комнатушек искренние заверения, вроде: «Представители Канадских Оптовых компаний расстреливаются без предупреждения!» Помнишь? Мне и не думалось тогда, что я могу завербоваться в подобные представители…

Ты все еще читаешь мое письмо? Тогда расскажу тебе, как я нашла эту работу.

Давным-давно, еще до зимы, только-только сбежав от всех вас и приехав в Крым, я находилась на грани отчаянья. Вероятно, я сломалась бы, сорвалась бы с этой грани, вернувшись к вам послушной бездушною куклою. Но тут кто-то сверху опомнился и подбросил мне одну важную судьбоносную встречу…

Измотанная, никому не нужная, отчаявшаяся и в себе и в благостном воздухе Крыма, я плелась по пустынной набережной, каждой косточкой ощущая леденящие касания ветра и даже немного покачиваясь в такт монотонным и тоскливым шипениям гальки. С тем же звуком, с каким у нас тоскливым утром дворники сметают листья, здесь – море потрошит берег. И от этого делается совершенно жутко.

Помню, я свернула тогда в глубь парка. Город осыпался ворохом беспомощно хрустящих у меня под ногами листьев и, вместе с ними, такие же засохшие и желто-коричневые, обсыпались и гибли все мои мечты. Уезжая из Москвы, сбегая от врагов, друзей, журналистов, необходимости быть сильной и от тебя, я почему-то твердо была уверена, что Ялта – самый красивый город на свете, самый приветливый, волшебный и жизнеутверждающий – безоговорочно примет меня и поставит на ноги. Я ехала, чтобы затеряться среди ее волонтеров, найти обычную работу, поселиться в каком-нибудь неприметном сарайчике верхнего города и все свободное время посвящать единению с природой и восстановлению растерзанного московским зверятником внутреннего стержня. Я наивно полагала, что мир все так же любезен со мной, как был раньше…

Между прочим, у меня имелись все основания для таких уверенностей! Ведь когда-то давно – я была молодая, восторженная и падкая на авантюры – этот город несколько летних сезонов подряд спасал меня. Отъезд в Крым всегда был верным рецептом излечения от любых психологических дискомфортов. Ехала всякий раз автостопом. Всякий раз в поисках какой-нибудь незамысловатой, пусть и физически тягостной работенки, которая занимала бы руки, а голове оставляла возможность переосмысливать события прошедшей зимы. Месяца в Ялте хватало с лихвой, чтобы вновь обрести силы жить дальше. Этот город всегда обладал удивительными исцеляющими свойствами. Но это было давно. Слишком давно, чтобы остаться в силе.

Впрочем, я все слишком закручиваю. На самом деле, похоже, никаких перемен с городом не случилось. Просто в этот приезд я откровенно сглупила: неверно выбрала время приезда. Нельзя беспокоить Ялту поздней осенью и требовать внимания к своей погибающей персоне. Эта пора не лучшая для прибрежных городков. Когда неизвестно чем кормить своих, приезжих принимают неохотно…

Прокручивая все это в своей пессимистично настроенной голове, я мысленно обзывала ее «дурьей башкой». Параллельно, кажется, напевала, подражая давно укатившему в Америку Жене Кошмару – экс-солисту крайне приятственной группы «Ку-ку». Тянула, кривляясь: «Пойду работать я на работу!/Купите мои руки, мои мозги…/» Данное заклинание, в отличие от прежних моих напевок, отчего-то не действовало: не влияло ни на успех мероприятия, ни на настроение…

Кстати, признаюсь в ужасном: я подумывала даже о позорном возвращении домой. Не убьют же меня там, в конце концов! Ну, выскажут, все что думают, ну попытаются предъявить требования… Поклокочут и успокоятся, потому что взять с меня все равно нечего, а писать под их диктовку или ставить свое имя под ими написанным я не соглашусь ни под каким давлением…

Парк окончился. Совершенно бессмысленно, я сворачивала во дворы и как-то даже не следила, куда именно несут меня ноги. В результате оказалась возле небольшой забегаловки, с пятью столиками, обнесенными то ли недостроенной кирпичной стеной, то ли перестроенным забором. Впрочем, ограда смотрелось довольно стильно, и от ветра укрывала, так что придирки мои были напрасными . Возле входа, ритмично притопывая – то ли от холода, то ли от усердия, – суетился над мангалом сухощавый татарин. Он смешно выпячивал губы и оттого делался похожим на Дуремара из моего детства. С этого все и началось…

– А у вас кофе попить можно? – только сейчас понимаю, как хочу присесть и выпить что-нибудь теплое.

– Два рубля! – Дуремар изучающе смотрит, потом, видимо, решив, что я из местных, со свойской хитрецой добавляет: – А если сама себе сделаешь – рубь. А если еще и вон тем двум господам клиентам по стаканчику соорудишь, так вообще бесплатно угощу! Я добрый и приветливый. Только не многорукий, как видишь. А тут то пусто – то приезжают… Хоть бы предупредили, я бы племяшку вызвонил…

Дуремара становится жалко, и я послушно отправляюсь делать кофе его клиентам. Обычный растворимый, в пластиковых стаканчиках… Фу, гадость какая…

– Вот. Просили вам принести, – ставлю на стол перед единственными, кроме меня, посетителями. Персонажи весьма примечательные – оба очень крупногабаритные, статные. Двигаются не спеша, говорят медленно. Пара морских котиков на лежбище.

– Что-то мы вас раньше тут не видели? – Морская Котиха щурится в улыбке.

– А меня тут раньше и не было. И сейчас нет. Я просто кофе попить зашла…

– Я добрый, но не многорукий, – тут же спешит оправдываться Дуремар. – Вы ж не как обычно, вы же без предупреждения…

– Ты добрый, – снисходительно соглашается клиент. – А еще у тебя самый вкусный шашлык на побережье, – добавляет испробовав. – Жаль, что мало кто об этом догадывается.

– Вот, девушка теперь догадывается, – Котиха заговорщически подмигивает. Моя персона отчего-то явно интересует ее.

Позже она признается: «У меня сразу на тебя интуиция врубилась. Я только сомневалась немного – уж больно смазливая. Мне всякие шуры-мурыи и последующие разборки с клиентами ни к чему. Но ты, молодец, отшивать умеешь, как я погляжу».

Это она мне после того заявит, как я братцу Морского Кота, попытавшемуся меня в подсобке эдак страстно к стене прижать, промеж ног коленкой засажу. Котиха будет хвалить меня, а я в тайне жалеть о содеянном. Парень-то видный, молоденький, А я мало того, что отшила, так еще и хозяйке рассказала… Вот стерва! А самой от одиночества уже откровенная порнуха сниться начала.

Интересно, ты все так же ценишь честность? Если нет, то, вероятно, не стоит мне углубляться до подобных откровений… Убить, что ли, последний абзац? Нет. Не буду. Ты уж лучше все обо мне знай. Чтобы если решишь, что поменять в нынешнем положении дел, так именно ко мне ехал. К такой, какая есть сейчас, а не к той мне, прежней, которую помнишь по нашей московской жизни.

Но не буду отвлекаться от истории моей первой встречи с Котиками. Итак, Котиха не отставала:

– Девушка будет знать про шашлык. Станет приходить, ужинать… Да? – она зачем-то стремится втянуть меня в разговор. – Кавалеров приучит хорошую кухню уважать…

Девушка, то есть я, согласно кивает, отхлебывает противный кофейный напиток – ну не бывает хорошим растворимый кофе, ну что поделаешь! – и вспоминает, что приходить сюда ужинать не придется. А придется приезжать – да и то, вряд ли, потому как те кавалеры, что могли, не задумываясь, просто на «поужинать» рвануть из Москвы в Ялту, увы, окончились.

«А может, они и не были такими, может, я про них все это просто придумала…» – это я, конечно же, о тебе подумала. И снова очень грустно сделалось. Из-за несбываемости придуманных сумасшествий. Ведь были моменты – правда те, подушечные, а значит, совсем не объективные, – когда я действительно думала, что мы нашли друг друга и будем вместе навсегда…

– Да, девушка? – снова теребит Котиха.

Ну, тут уж просто грех ситуацией не воспользоваться. Я пускаюсь в откровения:

– Девушка б с удовольствием, да ей, похоже, придется уезжать, – вздыхаю. – Вот если б у вас работа какая нашлась на зиму, другое дело… Так хочется в Ялте остаться, а зацепиться не за что… – прекрасно понимаю, как глупо все это звучит. Мне последовательно отказали во всех ресторанах набережной, ссылаясь на «несезон». И как после этого вообще можно обращаться с подобным вопросом к явно загибающейся забегаловке?

– Х-м, – удивленно таращится хозяин загибаловки. Ему явно смешно. – Да я и сам такой. – говорит, наконец, – Ушел бы куда-нибудь работать. Ушел бы сам от себя. Да только не возьмут никуда. А возьмут – платить не будут. Сейчас нечем. Я б тебя и в сезон не смог взять. Я добрый, но не всемогущий…

«Куда пойти, куда податься/кого б найти, кому б отдаться…» – очень кстати в мыслях всплывает песенка Арефьевой. Всплывает в исполнении Умки, то есть еще отвязнее, чем в оригинале… И на душе становится как-то полегче. Всегда легчает, когда обнаруживаешь, что чьи-то мысли и настроения, в точности совпадают с твоими собственными…Все-таки приятно знать, что ты не один такой…

– А вы именно подзаработать, или как? – вдруг вмешивается Котиха, и я отчетливо вижу, как ее большой бутсообразный ботинок пинает под столом ногу спутника.

– Или как, – говорю. – Я уезжать не хочу… Мне в Крыму позимовать хочется.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю