Текст книги "Тёмная радуга (СИ)"

Автор книги: Ирина Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 42 страниц)

Молодой человек вышел следом за мальчиком и уселся рядом, снова закурив свою странную самокрутку.

– Меня зовут Дрэй, я знахарь. И не смотри с удивлением на мою одежду. Мир большой, и в нем делают много разных вещей. Со временем ты еще удивишься, насколько много... Просто я одеваюсь так, как мне удобно, вот и все.

Через несколько дней ты будешь полностью здоров, и можешь отправляться куда хочешь. Можешь наняться на какое-нибудь судно младшим матросом, а там, глядишь, лет через пятнадцать и сам в капитаны выбьешься. Я даже на первых порах могу тебе помочь. Есть у меня один шкипер на примете, тот самый, что увозил нас с Ведьминого архипелага. Или, если есть желание, пристроим тебя в какую-нибудь гильдию, к кузнецам, например, или к тележникам. У меня много знакомых мастеров. Кстати недавно в городе Ремесел один пекарь мне говорил, что взял бы еще парочку учеников.

А пока гуляй, набирайся сил.

На самом деле молодого человека звали вовсе не Дрэем, и по профессии он был магом, а уж никак не заурядным знахарем. Однако, несмотря на молодость, в могуществе мало кто мог с ним тягаться. Что же касается имени, то очень немногие знали, как его зовут на самом деле. У магов как-то не принято открывать всем и каждому свои Истинные имена. Зато псевдонимов они могли себе позволить сколько душе угодно.

Дрэй мог полностью вылечить Роя за сутки, но не стал этого делать. У мальчишки начинался переходный возраст – самый опасный период для магического вмешательства в организм. Поэтому маг оставил все как есть, срастив, что называется, на живую нитку кости и разрывы тканей, и поддерживая пацана отварами из целебных трав. Молодой организм, получая эту живительную подпитку, довольно быстро справился сам.

На следующий день Рой чувствовал себя уже гораздо лучше: даже почти не устал от прогулки по лесу. Что ему делать дальше, он так и не решил. Дрэй предлагал устроить его на судно, но моря Рой после кораблекрушения побаивался. В гильдию тоже не хотелось. Пока жил с отцом в городе, успел насмотреться, как мастера обращаются с учениками. Прежде чем освоишь ремесло, успеешь и тумаков наполучать, и всякой грязной работой будешь сыт по горло.

Мальчик горестно вздохнул и безнадежно огляделся по сторонам, как будто в поисках ответов на безрадостные думы. Вокруг дома дружно цвели яблони и вишни, чуть дальше шелестели березы, и в молодой листве весело перекликались птицы.

Когда они с отцом уходили в море, только-только снег сошел, а сейчас, вон, все в цвету. Это ж сколько времени прошло? Дрэй сказал, что больше месяца, но все равно рано для цветения. Рой и не догадывался, что на Радужном зима значительно короче и климат теплее. Он вообще почти ничего не знал о мире, в котором жил. Да и откуда? Отец рассказывал только, что есть еще материки, но сам он к ним не плавал, довольствовался тем, что слышал от других. Правда, слышал довольно много, но все эти сведения больше касались морских течений, рыбы, штормов в разное время года – всего того, что рыбаку на непредвиденный случай может пригодиться. Им вот не пригодилось – ветхий кораблик оказался побежденным в сражении с волнами.

Мальчик снова вспомнил отца, которого никогда отцом не называл. Только – Генри. Тем не менее, это не мешало им чувствовать себя отцом и сыном и крепкой командой одновременно. И это было самым лучшим в его, Роя, жизни. А теперь вот снова один. И никому не нужен.

Сидя на крыльце, Рой задумчиво грыз травинку и никак не мог решить – что же делать дальше. Дрэй же с утра как уткнулся в свою толстую книгу, так и не отрывался от нее. Интересно, о чем там написано? Вот если бы научиться читать! Оставлять его у себя знахарь вроде бы не собирался. А попроситься к Дрэю в услуженье Рой стеснялся, это могло выглядеть так, будто он навязывается. Знахарь и без того очень долго с ним проваландался.

Рой в досаде отшвырнул стебелек и уставился вдаль. Внизу по дороге, ведущей к дому знахаря, медленно тащилась телега, влекомая унылой лошаденкой.

На крыльцо вышел Дрэй, присел рядом, закурил.

– К нам, кажется, гости, – лениво заметил он.

Рой молча кивнул, хотя любопытство распирало не на шутку. Таинственная профессия знахаря вызывала жуткий интерес. Но не признаваться же в этом! Интересно, откуда Дрэй узнал, что едут именно к ним, ведь телега еще не миновала дорожную развилку?

– Случай и в самом деле не простой, – так же лениво продолжил молодой человек. – Придется ехать в деревню.

– А можно мне с тобой? – Он даже испугался своей смелости. – Я мешать не буду, только посмотрю.

Дрэй лукаво взглянул на мальчишку. В глазах у парня была такая отчаянная просьба, что знахарь всерьез задумался. Из Роя со временем мог бы получиться неплохой лекарь. Травы – дело не хитрое. Парню однозначно идти некуда. Никого у него в этом мире не осталось. И помощник все равно нужен. В последнее время навалилась куча дел, требующих частых отлучек, а люди все чаще обращались за помощью.

– Ладно. Только не высовывайся, пока не спрошу, – решил Дрэй и, заперев дверь, легонько подтолкнул Роя в спину. – Пошли, так быстрее будет.

Спустившись с холма, они поравнялись с возницей. Им оказался молодой бородатый мужчина с темно-каштановыми волосами. В его голубых глазах застыла безнадежная тоска. Он заметно волновался, то и дело одергивая длинную домотканую рубаху, подпоясанную кушаком. Грубые холщовые штаны были заправлены в высокие кожаные сапоги.

– Господин Дрэй, бабка Культяпка за вами послала. Не справляется она. А жена моя никак не выздоравливает. Бабка ее все отварами поила, неделя уж тому будет, а Марьяне все хуже и хуже. Как высохла вся.

– Не горюй, Влас, вылечим твою Марьяну, – Дрэй легко запрыгнул в телегу. – Давай, поворачивай к дому.

Рой примостился рядом со знахарем, и лошадка понуро затрусила по накатанной дороге в деревню. Но то ли Дрэй что-то ей шепнул, то ли сама почувствовала, однако постепенно каурая кобылка перешла на рысь, а ближе к дому уже чуть ли не галопом неслась. Влас только руками разводил, но помалкивал.

Когда въехали на двор, у Роя защемило сердце. Как нюхом учуял – над домом повисла беда. Вроде бы и избушка ладная, и огород ухоженный, ан нет, будто серой пеленой все затянуто. Это в солнечный-то день!

Дрэй с интересом покосился на парня, но промолчал.

В чисто убранной комнате, застеленной половиками, на большой деревянной кровати лежала молодая женщина. Длинные русые волосы спутались, лицо было бледное, осунувшееся, взгляд какой-то тусклый. Выглядывавшая из-под рубашки тонкая рука безжизненно лежала поверх лоскутного одеяла. Рядом, на табурете, стояла кружка с недопитым отваром бабки Культяпки. Сама бабка примостилась на полу в изголовье кровати, уговаривая Марьяну допить лекарство.

Дрэй быстро и цепко окинул глазами комнату, нахмурился, покачал головой и резко приказал:

– Вставай, Марьяна!

Женщина подняла на знахаря равнодушный, безжизненный взгляд и попробовала приподняться, но сил встать у нее не хватило.

– Влас, подними жену, поставь на ноги, и придерживай, чтобы не упала. Живо!

Влас рванулся к кровати, бережно взял женщину на руки и осторожно опустил ногами на половик, крепко прижав к себе.

Дрэй скинул на пол одеяло, подушки и простыню. И тут Рою показалось, что под матрасом как будто пульсирует что-то маленькое, холодное и страшное. Он инстинктивно вцепился в руку знахаря, указывая пальцем на мерцающее пятно.

– Молодец, парень. Все правильно. Ну-ка, бабушка, принеси мне чистую тряпицу да росяной водички, – Дрэй улыбнулся всем сразу.

Культяпка шустро заковыляла к двери, сильно припадая на одну ногу. Пока она ходила, знахарь подошел к обнявшимся Власу и Марьяне, положил обе руки на голову женщины, что-то неразборчиво пробурчал и пальцами. щелкнул

– Ой, что же это я раздетая стою при посторонних? – удивленно проговорила Марьяна. – А ты, бесстыдник, не мог ночи дождаться, среди бела дня обниматься полез!

Влас от радости не знал, смеяться ему или плакать.

– Неделю молчала, как воды в рот набрала, – проговорил он улыбаясь. – Ничего, Марьянушка, это же знахарь, господин Дрэй. Ну, и паренек с ним, тот самый, которому ты одежонку справила. Малец-то, видишь, выздоровел, а теперь и ты поправишься.

Между тем вернулась бабка, увидела, что Марьяна пришла в себя, улыбнулась беззубым ртом и захлопотала вокруг молодой женщины, помогая ей одеться. Дрэй взял тряпицу, приподнял матрас и, накрыв какой-то предмет материей, аккуратно его завернул и зажал в кулаке. Потом выплеснул из кружки в окно остатки отвара, налил туда принесенной бабкой воды, сделал над чашкой несколько странных движений и, осторожно развернув ткань, бросил в воду красивый позолоченный медальон. Вода сразу же потемнела, забурлила, и над кружкой заклубился едкий серый дым, а медальон, утратив позолоту, стал невзрачной оловянной безделушкой.

– Разведи огонь, Влас, лучше во дворе. Нечего поганить дом этой дрянью.

Влас сорвался с места и уже через минуту запалил во дворе костерок. Удивленная Марьяна смотрела на происходящее во все глаза. Да и не она одна: Рой тоже стоял с разинутым ртом. Бабка Культяпка сокрушенно развела руками.

– Как же это я проглядела? Ах ты, присушка окаянная! И откуда же она, девонька, под твоим матрасом-то оказалась? – прошамкала она.

– Я нашла медальон на берегу озера рано утром. Пошла белье прополоскать, гляжу, блестит что-то, ну я и подняла. Вот и подумала, какой он красивый, дорогой, наверное. Белье прополоскала, домой пришла, да и сунула медальон под матрас на черный день. Жалко постоянно носить-то, вдруг замарается. Денег за него много бы дали. А убрала с глаз, да и забыла, как будто его и не было. А на следующий день уже встать не смогла, – Марьяна виновато улыбнулась.

– Помилуй нас, Святой Пафнутий! Вот уж, действительно, на черный день ты его себе разыскала, непутевая, – бабка нежно погладила Марьяну по голове. – Благодари господина Дрэя. Еще бы немного, и этот поганый медальон всю бы тебя без остатка съел, а потом и до Власа бы добрался. Слыхала я от своей бабки про такие подарки, да вот не думала, что самой доведется увидеть. Страшный это "подарок", девонька, лютой злобой напоенный! Жизненную силу из людей подчистую вытягивает. А как умрет человек, сам исчезает и новую жертву ищет.

Давным-давно пришло в нашу землю с Ведьминого архипелага басурманское племя, а с ними и присушки эти объявились. Кто уж их делал, то нынче никому не ведомо. Разные они были – кольца, браслеты, медальоны. А цель у них одна – погибель тайных врагов. Дарили их – чуть не как высшую награду, а потом, через короткое время, люди страшными болезнями заболевали, и не один знахарь помочь не мог. Басурманы-то тут не долго командовали, извели их, лиходеев, под корень, а гадость эта, вишь, живучей оказалась. И откуда только в нашем озере взялась? Видать, человек сильный попался, распознал или неладное почуял. Ну и, долго не думая, бросил медальон в воду. А, там, глядишь, весенний паводок дно взбаламутил, дрянь эту к берегу и прибило. Или рыба какая проглотила, да и иссохла где-нибудь в камышах. Этой присушке ведь все равно кого есть, лишь бы живое было.

– Твоя правда, бабушка. Ну, да ничего. Теперь она уже не страшная, кончилась ее сила, – Дрэй осторожно взял кружку тряпицей и вышел во двор.

Рой отправился следом. За домом жарко пылал костер. Влас сидел на большом бревне и курил самокрутку. Глаза его сияли от счастья. Дрэй подошел к огню и с размаху швырнул кружку, а за ней и тряпку в середину пламени. На мгновение оно стало темно-коричневого цвета, черный дым устремился в небо, а потом языки огня снова окрасились оранжево-желтым. И в этот момент Рой понял, что серая, окутывавшая дом пелена, рассеялась.

– Как ни жалко Влас, а кровать, одеяло, простынь и подушки придется сжечь, так что костер не туши. А ты, бабушка, три заката купай Марьяну в росах на заливном лугу, ну, да ты и сама знаешь где. Да пои ее здравицей неделю. А потом, как месяц народится, три дня пусть купается в утренней росе. И в доме все помыть очищающим отваром тоже не лишним будет.

– Уж я постараюсь, господин Дрэй, не сомневайтесь. И дом очищу и Марьянку искупаю, – заулыбалась бабка. – Тут и наговорчик пригодится супротив напасти всякой. Теперь-то уж точно сработает.

– Сработает, сработает, – кивнул Дрэй.

– А барахло-то чего жалеть? Кровать новую справим, лучше прежней, а одеяло с подушками – еще проще: тряпки есть, а набить матрас на первое время и соломой можно, – Влас сиял лицом, как начищенный самовар.

– И то правда, Власушка. Одеяло я новое сошью, а для подушек и сено сгодится. Привыкать нам с тобой, что ли? Сколько до свадьбы по сеновалам прятались? – Марьяна смеялась, несмотря на слабость.

– Вот и ладно, – подытожил Дрэй. – Пойдем, Рой, устал, небось, с непривычки.

Знахарь и Рой попрощались с хозяевами и бабкой, не спеша, вышли за деревню и свернули в придорожный ракитник. Дрэй усмехнулся и взял мальчишку за руку:

– Сейчас будем дома.

Рой так и не понял, что произошло. Воздух вокруг них вдруг взвихрился, все замелькало и замельтешило перед глазами, а через несколько мгновений они уже стояли перед домом знахаря. Мальчик смотрел, выпучив глаза. Он даже испугаться не успел – все случилось так быстро! Вот это знахарь! А может он колдун? Точно. Так и есть. А ведь сразу не догадаешься, даже по виду не скажешь. Ну, одевается странно, ну курит непонятные самокрутки, да мало ли кто как одевается и что курит. Что же теперь будет?!

Пока Рой приходил в себя от удивления, Дрэй отпер дом и поставил на стол нехитрую снедь.

– Давай, присоединяйся. Чудеса по первости кучу сил отнимают. Впрочем, ты сам напросился. Не страшно было?

– Нет, разве что когда медальон увидел. Только я совсем ничего не понял. Как мы так быстро дома очутились? Мне ужасно интересно. Такого в моей жизни еще не случалось!

– Я вот о чем хочу узнать, – не отвечая на вопросы, поинтересовался Дрэй, – как это ты присушку углядел? Бабка уж на что ведунья, а прозевала.

– Дак, она потому и прозевала, что он, медальон-то, под матрасом лежал. Может, чуяла что-то недоброе, но Марьяна ведь его своим телом прикрывала. Вот и казалось бабке, что в самой девушке дело. Я еще, когда мы подъезжали, увидел, что над домом как будто пелена серая повисла, дом-то ладный, а как неживой. А когда ты Марьяну с постели поднял и тряпье на пол скинул, меня будто кольнуло что-то: смотрю, вокруг туман клубится, а в центре, под матрасом то есть, что-то блестит и пульсирует, страшно так! Я и подумал, что оттуда вся эта дрянь начало берет. Когда же ты кружку в огонь кинул, все и рассеялось, как не бывало вовсе. А больше ничего и не знаю.

Дрэй понимающе кивнул и пока они не поели, не произнес ни слова, думал. Видимо, из-за травмы головы у мальчишки проявились магические способности. Такое бывало. Значит, изначально заложено, передалось от бабки или прабабки. Что ж, выходит, судьба.

– Скажи, Рой, хотел бы ты у меня остаться? – спросил знахарь, хотя уже заранее знал ответ.

Рой задохнулся от счастья.

– Ой! Да! Конечно! Спасибо! Я... спасибо!.. – мальчик порывисто обнял знахаря. Это было просто здорово. Так здорово, что и не знаешь, что сказать. Вот только бы еще Генри нашелся!

– Не благодари. Это решил случай, а случайностей не бывает. Все к лучшему. Поначалу научишься читать, про травы тебе бабка Культяпка расскажет, а там видно будет. Завтра с утра отправишься к ней в деревню, а после обеда вернешься. Да и с Власом поговори. Руки-то у него золотые, как окрепнешь немножко, многому может научить. Жизнь – она долгая: никогда наперед не угадаешь, что пригодится. А знания лишние еще никому не мешали, уж поверь мне на слово. Влас-то, он и дом поставить умеет, и печь сложить. Я даже не знаю, чего он своими руками не смог бы сделать. Он тебе не откажет. А ты приглядывайся, да приноравливайся, – закончил разговор Дрэй, глядя в сияющие глаза пацана.

Вот так и началась для Роя совершенно новая жизнь.

ИНТЕРЛЮДИЯ

– Мы, демиурги, давно уже не воюем между собой. С тех самых пор, как последняя война выкосила чуть ли не половину из нас, и поставила под угрозу существование Вселенной. Испокон веку считалось, что демиурги бессмертны, пока созданное воюющими сторонами оружие не опровергло эту истину. С великим трудом общими усилиями оставшиеся в живых уничтожили вышедшие из-под контроля смертоносные машины.

Теперь все наши споры разрешает Вселенский Совет Демиургов. Но, как ни крути, наши создания, очень похожие на нас, сотворенные по нашему образу и подобию, ведут постоянные войны на своих планетах. Частенько случается, что одна планета пытается захватить другую или даже уничтожить, и тогда вмешивается созданный нами Наблюдательный Совет в звездной системе Центрус.

Хотя, Парсек меня задери, ну что такого в том, что не станет какой-то планеты? Их во Вселенной и без того как грязи, а молодые демиурги, добиваясь участия в ИГРЕ, постоянно создают все новые и новые галактики.

ИГРА – единственное стоящее развлечение! Но, Великий Парсек, я проиграл, как последняя блудная комета! И кому? Мальчишке сопливому, первый раз участвовавшему в состязании! Было бы не так обидно, если бы корифеям... – Гнаций в ярости рубанул кулаком пространство, и стайка астероидов, будто живая и все понимающая, резко изменив курс, понеслась подальше от разгневанного демиурга.

– Астероиды гоняешь? – раздался насмешливый голос.

Гнаций резко обернулся и увидел своего приятеля Фабия.

– Не могу я простить этому выскочке Лорению, что увел Артефакт прямо у меня из-под носа. Ведь я уже практически дотронулся до Приза. Оставалось полшага, и тут откуда ни возьмись этот поганец, чтоб его Парсек разметал в звездную пыль!

Фабий кивнул, разделяя чувства товарища, и попытался утешить:

– Я понимаю тебя, но что такое семь тысяч лет? Не успеешь оглянуться, как будет новое состязание.

– Тебе легко говорить, ты ведь пару раз выигрывал Артефакт, – пробурчал Гнаций.

– Да я уже и не помню, когда это было. В последних десяти играх я не принимал участия.

– Ну да, научные труды, теоретические разработки по Черным Дырам, – Гнаций постепенно успокаивался. – И что нового на теоретическом фронте?

– Пока ничего, но... – глаза Фабия заговорщически блеснули, – появилась одна идейка, не спрашивай, обмозговать надо, а там, глядишь, и практическая помощь потребуется. Ты ведь не откажешь?

– Когда это я тебе отказывал?

– Только пока держи рот на замке, у меня, знаешь ли, нет желания выносить это на Ученый Совет и выслушивать заумное кудахтанье наших корифеев. Ты да я, да и вся наша компания, мы вполне способны разбить в пух и прах этих научных светил, если все получится. А тогда, по правилам, мы можем потребовать переизбрания Ученого Совета, как отставшего от прогрессивных веяний. Представляешь перспективы? Мы ведь можем, став во главе ученых, и правила ИГРЫ изменить! Не вешай нос, дружище. Я, если что, буду у себя в основной лаборатории, – Фабий помахал на прощание и исчез.

Вновь оставшись один, Гнаций задумался. Кодекс Демиургов не позволял вмешиваться в дела чужих галактик. Не позволял демиургам. Но кто запретит это сделать каким-либо существам с другой планеты? Пока Наблюдательный Совет узнает, пока разберется, пока решит, какие принимать меры и пока их примет – времени вполне достаточно для изъятия Артефакта. Тем более, что Наблюдательный Совет не знает ни об ИГРЕ, ни о существовании Приза, и значит, в это вмешиваться не будет, опять же по незнанию. Правда, до сего времени не было прецедентов похищения Артефакта, но все когда-нибудь случается впервые. Демиург злорадно усмехнулся и переместился во владения Лорения, приняв вид случайного астероида.

Артефакт он увидел сразу. Любуясь им и одновременно вновь приходя в ярость, Гнаций щелкнул пальцами. Над его ладонью замерцала маленькая звездочка-маяк. Демиург сконцентрировался и, создав вокруг маяка поле невидимости, отправил его к Артефакту. Звездочка легко прошла сквозь атмосферу и мягко, не вызвав даже турбулентных потоков, опустилась на землю точно в нужном месте, превратившись в пучок травы.

Теперь следовало найти похитителей Приза. Гнаций прищурился, изучая следы существ, посещавших чужую планету. Великий Парсек! Проклятый мальчишка Лорений создал исключительно гармоничную систему, в которой нет ни одного существа, способного даже помыслить о захвате другой планеты. Таким образом, отпадал самый простой путь похищения Артефакта. Гнаций выругался и расширил круг поиска.

Через какое-то время демиург наткнулся на очень интересный след, ведущий на Церру из Центруса, и чуть ли не из самого Наблюдательного Совета. След проявлялся в нескольких местах ненавистной планеты, в том числе и на каком-то острове рядом с Артефактом, и уходил в другие галактики. Гнаций решил посмотреть, куда это бегал неизвестный непоседа, и отвлекся от церрянских пейзажей.

Среди немногочисленных путей, мягко пульсирующих вокруг звездной системы Лорения, Гнаций обнаружил след, указывающий на Ипри, планету джиннов. И понял, что нашел то, что нужно. Джинны всех цветов населяли большую планету в галактике Двойного Голубого Кольца, созданную когда-то отцом выскочки Лорения. Отец Лорения был чудаком и бродягой и давно уже не заботился о своих созданиях – сотворил галактику и забыл про нее. Это Гнация устраивало во всех отношениях. Забытая всеми галактика – во-первых, "подарок" не только сыну, но и его папаше – во-вторых, и, в-третьих, – черные джинны – создания, наделенные колоссальной разрушительной способностью, свойствами мощных энергетических вампиров и, немаловажное качество, очень агрессивные. Природа джиннов была такова, что питались они, разлагая на атомы природные ресурсы, такие как воду, растения и в очень малом количестве почву и воздух. Но это на Ипри. А на гуманоидной планете им по силам было разложить на атомы все, что угодно, включая жителей.

Радостно потирая руки, Гнаций вернулся на Церру и обнаружил свой маяк приземляющимся совсем в другом месте. Почти неощутимые для простых обитателей планеты, но хорошо видимые для магов высокого уровня и для демиурга, магические эманации, исходящие от маяка, оставили в атмосфере мерцающий след. Правда, он быстро рассеялся, но возвращать маяк на место Гнаций раздумал. Чем меньше знают гуманоиды, тем крепче их сон.

Поразмыслив, Гнаций составил, как ему показалось, изящный план. Дотянувшись мысленно до своего маяка, демиург вложил в него диверсионную программу: притянуть к себе гуманоидов, способных открыть на Церру дорогу похитителям Артефакта. Механизм был прост: обернувшись пылинками, маяки проникнут в тела гуманоидов, сделав их временными союзниками джиннов. Временными, потому что потом джинны, если им захочется, могут употребить в пищу и церрянских соратников. А еще маяки поселят в сознании своих носителей непреодолимую ненависть к магам, как к самым опасным противникам, а также умение скрывать истинные чувства до нужного момента. Программа же, заложенная в маяк, начнет действовать не сразу, чтобы до поры до времени не насторожить обитателей планеты.

Нам спешить некуда, но мозолить глаза выскочке и зазнайке Лорению тоже не стоит (пока не стоит), хмыкнул довольный собой демиург, и перенесся на Ипри, ожидая развития событий.

Г Л А В А 12.

Время летело незаметно. Из угловатого мальчишки Рой превратился во взрослого юношу. Он многому научился не только у Власа и бабки Культяпки, но и у своего наставника. Сельчане в отсутствие Дрэя все чаще обращались за помощью именно к нему. Бабка Культяпка не могла нарадоваться на молодого волшебника, да и многие люди благодарно улыбались Рою при встрече, приглашали в дом, угощали.

Волшебство кружило голову, и с каждым днем Рою все больше казалось, что он призван бороться со злом, к которому относил в числе прочего и черную магию. Напрасно Дрэй втолковывал, что нет магии ни черной, ни белой, ни синей, ни красной, ни серо-буро-малиновой, а все зависит от того, на что направлено то или иное заклинание. Но Рой не слушал, деля мир исключительно на хорошее и плохое. В конце концов Дрэй плюнул на упрямца, решив, что со временем тот поумнеет.

Любовь ворвалась в душу весенним ураганом. Дочка деревенского старосты Ника затмила Рою весь белый свет. Он всячески пытался обратить на себя ее внимание, приносил к ее порогу букеты цветов и незатейливые подарки – вырезанные из дерева смешные фигурки зверюшек, сплетенные из кожи пояса и колье.

При этом ему казалось, что такому колдуну, как он, ничего не стоит присушить к себе любую деревенскую девушку. Многие из них с любопытством смотрели ему вслед, но молодой человек не замечал ничего. В потайном мешочке на груди он хранил единственный бесценный талисман – обрывок ленты своей любимой, найденный около ее дома. Он даже видел, как Ника зацепилась этой лентой за ветки шиповника, не смогла полностью распутать и оторвала клочок. Рой выпутал драгоценный лоскуток и унес домой. С тех пор он с ним не расставался. Но Ника, зная о букетах и подарках, несмотря ни на что полностью игнорировала Роя.

Он не мог понять – почему. Она владела всеми его мыслями, снилась по ночам, грезилась наяву, ее имя звучало для него божественной, неземной музыкой. Он даже втайне от Дрэя начал писать стихи, нестройные, неумелые, полные безумных надежд и восхваляющие со всем юношеским пылом единственную богиню – дочку деревенского старосты. Молодой волшебник окончательно потерял голову, пытаясь что-нибудь придумать, чтобы любимая хоть раз улыбнулась ему.

Конечно, не только Рой, но и почти все деревенские парни пробовали приударить за Никой. Однако, если с другими парнями девушка смеялась, шутливо отмахиваясь от их ухаживаний, то он, Рой, для нее просто не существовал. Рой знал, что бабка Культяпка тоже учила ее магии трав, но ведь он-то умел гораздо больше! Так почему же Ника к нему настолько равнодушна?

Рой красавцем не уродился. Долговязый, белобрысый, круглые серые глаза, вздернутый нос. Но и не урод ведь, как тот же Грин, сын тележника – без слез не взглянешь! Сколько раз Рой видел, как Ника ласково улыбалась Грину, шутила с ним. Конечно, может, это все она делала из жалости – на Грина ни одна самая захудалая девка в деревне внимания не обращала. Но разве он, Рой, хуже? Ужасная обида грызла злее цепной собаки.

Не выдержав душевных мук, он обратился к Дрэю с просьбой научить его готовить приворотное зелье. Наставник только отмахнулся, заявив, что такими глупостями никогда не занимался сам, и ему, Рою, не советует.

– Колхоз – дело добровольное, – усмехнулся он в усы. – Силком любить никого не заставишь.

– Что такое колхоз? – удивился Рой.

– Колхоз? – Дрэй лукаво скосил на юношу глаза. – Колхоз – это такое древнее братство, существовавшее в одном из измерений.

Рой не знал, о чем в этот момент думал про себя наставник, рассмеявшийся каким-то собственным мыслям. Наверное, в этом братстве существовали очень смешные обычаи, но черную злую зарубку на память о том, что Дрэй отказался ему помочь в САМОМ ВАЖНОМ, он сделал. А на следующий день, когда учитель снова исчез в неизвестном направлении, как бывало в последнее время довольно часто, Рой отправился в деревню к бабке Культяпке. Уж если и она не поможет, то хоть в омут головой.

Бабка встретила его ласково, напоила душистым чаем, и Рой поведал ей, с чем пожаловал. Всегда улыбчивая и доброжелательная старушка сурово нахмурилась.

– Нехорошее это дело, Рой. Можно, конечно, приготовить любое зелье, хоть приворотное, хоть отворотное, да только не помощница я тебе здесь. Что ты удумал? Живого человека принудить плясать под твою дудку, потакать твоим капризам, против воли в полон вести? Это, бывало, когда война приключалась, помилуй нас от такой напасти Святой Пафнутий, и супротивцы девок силой к себе уводили, и то понять было нельзя, чтобы сердцем с таким непотребством смириться. А ты хочешь посреди мира супостатом стать? Коли не люб ты своей зазнобе, то тут уж ничего не поделаешь, насильно мил не будешь. На-ка вот, травку возьми да завари на росяной водице. К утру в голове-то прояснится. И не хмурься, сынок. Сам знаешь, я тебе худа не пожелаю.

Рой травку взял, кивнул, мол, да, конечно, и отправился обратно. Травка была знакомая, использовалась, когда голова болела после лихорадки. Отойдя от деревни, досадливо швырнул бабкин подарок в придорожный куст. Обижаться на старуху бесполезно. Но и отваров он пить не собирался. Сам все сделаю. И как раньше не додумался? Не может такого быть, чтобы в фолиантах учителя отсутствовало это заклинание.

Рой, обложившись книгами, просидел за столом до глубокой ночи, и все-таки нашел то, что искал. На полях напротив нужного текста почерком Дрэя была сделана надпись на неизвестном языке, но он не обратил на нее внимания. Травы, используемые в составлении приворотного зелья, на две трети оказались незнакомыми, но на них имелись ссылки, и, сняв с полки еще одну книгу по старинному траволечению, Рой разыскал искомые названия и прочел описание каждой составляющей. Ни в лесу, ни на прилегающих к деревне лугах эти травы не росли, но обладали очень схожими свойствами с известными Рою растениями, которые всегда были в его распоряжении.

Само заклинание состояло из двух небольших абзацев нескладного текста, но он уже давно научился относиться к таким вещам более чем серьезно, не ставя под сомнение древнюю мудрость. Ритуал не вызывал затруднений, время изготовления магической смеси – полночь полнолуния, а время произнесения заклинания – полдень следующего дня. Результатом колдовства должно стать появление необыкновенного белого цветка с красной оторочкой по краям лепестков. Приворот начинал действовать почти сразу, буквально через пару-тройку дней и набирал полную силу к новолунию, навсегда скрепляя влюбленного с его избранницей.

До полнолуния как раз оставалось два дня, и Рой потратил один день на то, чтобы изготовить из глины миску и ступку, и обжечь их в печи у деревенского горшечника, объяснив мастеру, что нечаянно разбил свою посуду для приготовления лечебных смесей. На второй день юноша собрал необходимые травы и в полночь, сверяясь с книгой, приготовил в миске приворотное зелье, закрепив его действие особым движением рук, указанным на картинке в магическом фолианте.

Место, на котором он собирался завтра ворожить, находилось прямо за домом, на вершине холма у самой опушки леса. Рой знал, что это место старой и доброй Силы, там ему всегда было легко, и он частенько приходил туда отдыхать, а в последнее время – мечтать и сочинять стихи о красавице Нике. Тетрадочку со стихами он хранил, завернув в непромокаемую ткань, в дупле старого дуба, куда, не доберешься, не умея левитировать.