Текст книги "Тёмная радуга (СИ)"

Автор книги: Ирина Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 42 страниц)

Лес между тем кончился, и путники вышли к небольшой реке. За рекой шелестели поля и виднелись крыши домов деревни, в которой теперь жила Ника.

Стемнело незаметно и как-то сразу. Переправившись по шаткому мосту на другой берег, осторожно пошли вдоль полей. Луна освещала тропинку. Дети давно уже спали на руках у родителей.

В деревне стояла необычайная тишина. В домах горел свет, дым из труб поднимался в небо, пахло жильем и скотными дворами. Ника повела друзей огородами, стараясь не попадаться никому на глаза. Сначала надо самим все обсудить, а потом уже будоражить людей.

Когда она отворила дверь в свою избу, ее муж, сидевший за столом, радостно бросился навстречу.

– Хвала Святому Пафнутию, с тобой все в порядке. Я уже не знал, что и делать. Здесь такое творилось!

– Знаю, – Ника устало опустилась на скамью. – Знакомься, Фил. Это Рой, я о нем тебе рассказывала, и Мила, его подруга и тоже волшебница. Власа и Марьяну, представлять, думаю, не надо. Помоги уложить детей, а я пока соберу на стол. Сначала поедим, а потом у нас будет долгий разговор.

Фил обменялся с мужчинами рукопожатием, кивнул женщинам и помчался на второй этаж, приготовить комнаты для семейства Власа и волшебников. Он сразу понял, что гости с детьми у них надолго, а потому выбрал им комнату побольше. Рою и Миле досталась крохотная комнатушка с единственной кроватью, но, как правильно рассудил Фил, молодые люди у них не задержатся, да и не будут сетовать на неудобства. Когда все было готово, он спустился вниз, взял у Марьяны спящую девочку, и они с Власом вместе поднялись наверх, чтобы уложить малышей.

Между тем Ника задернула занавески на окнах от случайных любопытных глаз и пригласила гостей ужинать. После еды мужчины закурили. Никто не знал, кому начать первым. Наконец Ника сказала:

– Фил, расскажи, что вы тут видели.

– Рассказывать-то на самом деле особенно нечего. Кто-то увидел черную тучу, потом столб пламени до самого неба в черном дыму, потом все исчезло. Матери тут же попрятали детей по домам, а староста созвал мужчин, и все мы пытались понять, что же случилось. У нас не проходило ощущение ужаса. Я отвел малышку к матери, но не стал говорить, что ты ушла в деревню, сказал, что за травами. А сам решил подождать, хоть и тревожился. Однако я чувствовал, что с тобой все в порядке – жива и невредима. Если б ты не пришла ночью, утром сам бы пошел тебя искать. Вот и вся история. Теперь ваша очередь.

Ника рассказала о том, что произошло сначала на ее глазах, а после и остальное, чему стала свидетельницей уже вместе с Роем и Милой. Потом заговорил Влас.

– Незадолго до этого страшного пожара пришла ко мне бабка Культяпка. Я как раз делал новый погреб. Так вот, пришла с узелком, развернула тряпицу и протянула мне, вы не поверите, серебряный слиток величиной с мой кулак. Я рот разинул, так он засверкал, ну чисто камень драгоценный. "Возьми, – говорит, – Влас, и положи поверх железа, которым собираешься люк в погреб покрывать. Расплавь и раскатай, чтобы на весь люк тютелька в тютельку хватило. Металл этот не простой, его толщиной в ниточку можно сделать, но ты следи, чтобы он лег ровным слоем. И больше не на что не трать. Я его для вас заговорила. Чует мое сердце беду неведомую. Сделай все, как я сказала". Я было стал уговаривать ее, что, мол, из такого металла Марьянке можно у кузнеца украшенья заказать, но бабка стояла на своем. Так на меня взглянула, что мороз по коже прошел. Ну, и выполнил я ее наказ.

А метал и вправду был хорош. И серебро вроде бы, да не совсем серебро. В руке держал твердый слиток, а как раскатывать стал, так он легче масла поддаваться начал. Кузнец наш как раз мимо шел, увидел мою работу, да так и остолбенел от негодования, что я такую красоту на люк угрохал. Но когда я сказал, что это я бабкин наказ выполняю, он только головой покачал в изумлении и помогать стал. Работал и не мог нахвалиться на чудный металл, но все равно сокрушался, что не на украшения этот слиток пошел – уж он бы постарался из него Марьянке всяких колец да сережек наделать.

Ну, значит, покрыли мы бабкиным серебром весь люк, да попробовали после в уголке сковырнуть, чтобы на прочность проверить. А металл так застыл – не только что сковырнуть – даже царапины от ножа не осталось. Что уж бабка там наколдовала, один Святой Пафнутий ведает.

Кстати, только сейчас вспомнил – кузнец-то с семьей уцелели. Ну и еще кто-то из наших односельчан – они еще два дня назад на ярмарку в город отправились, чтоб, значит, заранее приглядеться, да места получше выбрать. И твои родители тоже, Ника, они еще раньше ту ярмарку организовывать уехали.

Ну, а сегодня, перед тем, как всему случиться, бабка Культяпка у нас была. С Марьяной о чем-то шепталась, с детишками возилась. А когда уже совсем туче появиться, знахарка вдруг изменилась, помолодела, седина куда-то исчезла и морщины, сверкнула на нас глазами и властно приказала в новый погреб хорониться, да чтобы сидели как мыши, что бы ни сделалось. Я от удивления даже дар речи потерял, а Марьяна кинулась к ней, с нами хотела утащить, в погреб-то. Но эта молодая женщина отшвырнула Марьяну и снова приказала лезть в подпол, а сама раскинула руки и начала выкрикивать какие-то непонятные, но очень красивые слова. Ну, мы подхватили детей и вниз. Слышали только, что она встала на крышку погреба и что-то запела высоким чистым голосом. А потом раздался страшный удар, как будто множество топоров одновременно грохнули по крышке, на мгновение возникла ослепительная вспышка пламени или молнии и наступила полная тишина и темнота. Я еще решил, что свечку задуло. На ощупь нашарил, зажег, но глаза уже не видели. Сначала мы думали, что это пройдет, ведь после вспышки так бывает, но зрение не возвращалось.

Не знаю, сколько мы так сидели, но я решил, что бы там ни случилось, а надо выбираться. Попытался открыть задвижку, но ее заклинило. Взял заступ, начал сбивать, а тут и вы подоспели, – Влас глубоко затянулся и замолчал.

– Теперь я расскажу, – Марьяна вытерла слезы. – Нашу бабку Культяпку звали Маринэлла. Родом она со Звездного архипелага.

Как-то раз девушка со своими родителями приехала на Радужный погостить у дальней родни. Было ей в ту пору семнадцать лет. И вот, однажды, гуляя по лесу, она встретила красивого молодого мужчину. Он оказался эльфийским принцем. Маринэлла влюбилась в него с первого взгляда, принцу она тоже приглянулась.

Встречались они тайно. Принц был женат, но перед красотой Маринэллы не устоял, и потерял голову от любви. Конечно, они согрешили. Маринэлла не могла стать его женой, но ее это не печалило. Она беззаветно любила эльфа и не требовала ничего, прекрасно зная, что людской век много короче эльфийского.

Через некоторое время, она поняла, что у нее будет ребенок. Принц пришел в отчаяние, но девушка его успокоила и обещала, что когда малыш родится, она придет к нему, чтобы отец мог взглянуть на свое дитя. Она не сказала, что родители, узнав обо всем, отреклись от нее и уехали на Звездный, оставив ее на произвол судьбы. Для них это был несмываемый позор. Маринэлла ушла в город Ремесел и нанялась в услужение к одинокой старой женщине из гильдии пекарей.

В положенный срок родилась девочка, которую назвали Миланиэль, как и было условлено. Если бы родился мальчик, то имя ему дали бы Элэрин. Когда Миланиэль немного подросла, Маринэлла собралась в путь и отправилась к своему любимому, как и обещала. Но по дороге случилась беда – молодая женщина попала в разбойничий капкан. Острое железо пронзило ногу, раздробив кость, вот почему она потом всю жизнь хромала. Маринэлла упала, а выскочившие разбойники оглушили ее и, конечно же, всласть порезвились. Чтоб им собаки те резвые места отгрызли! А девочку забрали, да и удрали, пока женщина не пришла в себя и не начала звать на помощь.

Маринэллу нашли и выходили эльфы. Миланиэль они отыскать не смогли, сказали только, что она жива, но, видимо, на нее наложены неизвестные им заклятия, поэтому обнаружить ее местонахождение им не под силу. Своего принца она не видела. Он незадолго до этого уехал по делам на Деларон28, и хотя он, конечно, сразу узнал о случившемся, но решил там задержаться, чтобы не обострять отношений с женой. Безусловно, эльфы не были святыми и приверженцами только своей расы, но в браки с людьми не вступали, хотя это не мешало им иметь возлюбленных на стороне. Правда и то, что эти связи никогда не афишировались. Тем не менее, как вы знаете, полукровок на Церре довольно много.

Маринэлла отлично все понимала и не питала иллюзий, но так уж получилось, что она подружилась с женой принца. Раз ее любимый выбрал эту эльфийскую девушку, значит, она оказалась достойной его любви. Маринэлла знала, что успеет состариться и умереть, а ее принц будет все таким же юным и красивым, как и его жена. А она... что ж, она благодарна ему за те минуты любви, которые он ей подарил, и пусть все так и остается.

Жена принца догадывалась, кто такая Маринэлла, и поначалу немножко ревновала, но, увидев, что молодую женщину гораздо больше угнетает потеря ребенка, а не отсутствие ее мужа, успокоилась. Маринэлла была красавицей, и, прекрасно зная ветреный характер мужчин своего племени, эльфийская принцесса особо не удивлялась, что ее муж не смог пройти мимо такой красоты.

Маринэлла прожила у эльфов несколько месяцев. Она многое узнала, научилась траволечению, магическим приемам и заклинаниям, и когда боль утраты дочери немного притупилась, попрощалась и ушла, куда глаза глядят. Так она добрела до нашей деревни и, услышав женский крик в одном из домов, зашла туда. В это время у моей матери начались родовые схватки, и Маринэлла помогла мне появиться на свет. Уходя от эльфов, она изменила свою внешность, и выглядела сморщенной старухой. Но материнские чувства всколыхнулись в ней, когда она принимала роды, и она осталась у нас в деревне, а мне заменила бабушку. Врачевательницей она оказалась искусной и в деревне ее приняли с радостью.

А сегодня она отдала мне кольцо и наказала передать его своей дочери. Маринэлла верила, что рано или поздно ее дочь найдется. Она сказала, мол, дочь почувствует, что это кольцо принадлежит ей, и спросит о нем. Если кто-то другой наденет его на палец, то ничего не произойдет, а у дочки оно засветится ярким светом, почувствовав эльфийскую кровь отца.

Кольцо это подарил ей принц, разыскавший ее в нашей деревне и разглядев под видом беззубой старухи. Он изредка наведывался к ней, но никто не видел, как приходил и когда уходил. Может быть, только господин Дрэй знал об этом, да он был не из болтливых. Иначе, откуда бы, как не от эльфа, у нее взялось то серебро, что она Власу принесла. Хотя, конечно, эльфы металлов не добывают, это гномье дело, да, видать, подгорные мастера когда-то принцу эльфийскому такой подарок сделали, а он его заговорил на свой манер.

Мила дрожащей рукой потянулась к Марьяне.

– Это мое кольцо! Дай его мне! – хрипло проговорила она.

Все обернулись к молодой волшебнице. Мила сидела бледная как полотно, губы ее дрожали, а по щекам текли слезы. Марьяна вложила кольцо в руку девушки и оно коснулось дужки другого Милиного кольца. И вдруг медальон, и старое кольцо Милы раскалились докрасна. Девушка вскрикнула. Цепочка вокруг шеи начала сжиматься, превратившись в удавку, а камень оказался головой цанки, змеи, от яда которой не было спасения. Змея уже открыла пасть и приготовилась нанести смертельный удар. Рой молниеносно прикоснулся своим кольцом к ядовитой твари, произошла вспышка, и змеи не стало. Не стало и колец на пальцах девушки и волшебника.

Все произошло так быстро, что никто даже не успел произнести ни слова. Мила начала приходить в себя и с удивлением пощупала шею. А потом, все еще дрожа, волшебница надела эльфийский подарок на безымянный палец левой руки. Раздалась нежная тихая музыка, и кольцо засветилось чистым серебристым светом.

– Мамочка... – прошептала Мила и разрыдалась.

Боль и горечь утраты, одиночество и тоска по материнской ласке, которой больше уже никогда не ощутить, нахлынули на девушку. Она не думала об отце, ведь она никогда его не знала, но впервые отчетливо поняла, чего волею несчастливой судьбы была лишена все годы нахождения в Ордене. И Мила мгновенно хоть и запоздало люто возненавидела всей душой людей, исковеркавших ее жизнь и жизнь ее матери.

Она с ужасом подумала обо всех, с кем вместе жила на Ведьмином архипелаге, об их родителях и безутешном горе незнакомых ей мужчин и женщин, лишенных детей. Теперь стало ясно, откуда брались послушники Ордена. Их похищали по всей Церре, лишая памяти. А она-то наивно полагала, что туда привозят только сирот.

Нужно уничтожить Орден! Однако, что она могла одна или даже вместе с Роем? Кто может помочь? Ника не в счет, у нее семья и дети. Ей нельзя даже говорить об этом. Теперь Мила знала, что с архипелага Ведьм через медальон следили за всеми ее действиями. И не только следили, но и жестоко контролировали. Она перестала плакать и полностью ушла в свои мысли, ни на что не обращая внимания.

– Единственная, кому грозит опасность здесь, это тебе Ника. Насколько я понял, эту черную заразу интересуют только люди, обладающие Даром. Мне придется научить тебя еще нескольким вещам, чтобы ты могла противостоять такой напасти. Сейчас это уже несложно. Закрой глаза, – раздумчиво произнес Рой и положил руки на голову девушке. – Смотри внутренним зрением и запоминай.

Из-под пальцев волшебника заструился свет, а Ника увидела, как поверх радужных колец ее окутывает стеклянное облако, которое с внутренней стороны вдруг почернело, но через которое все равно все видно. В коконе, окружившем Нику, все присутствующие, кроме нее, увидели свое отражение, как в воде. Через несколько мгновений все исчезло, и Ника открыла глаза.

– Я поняла. Спасибо, Рой.

– Этого будет достаточно. Ты просто станешь для них невидимкой. А вот растянуть такой оберег на все село не хватит сил ни у тебя, ни у меня, ни у нас вместе. Не повторяй ошибку Маринэллы, которая, стоя на серебряном люке, пыталась защитить деревню. Как только почувствуешь приближение беды, уходи в лес и выставляй на себя защиту. К сожалению, большего я сделать для тебя не могу, – Рой тяжело опустился на лавку.

– Ты и так много для нас сделал, ты и Мила. Мы даже не знаем, как вас отблагодарить, – Фил взглянул на Власа и Марьяну, и те благодарно кивнули.

– Никак не надо, – как-то странно сказал Рой и скрипнул зубами. Потом добавил – Вы вернули Миле если не мать, то хотя бы память о ней, а это дорогого стоит. И еще мне кажется, что нам ни к чему у вас оставаться и лишний раз привлекать внимание черной заразы. Одну Нику, может быть, и не сразу заметят, но нас здесь сейчас трое, владеющих Даром, и все вместе мы прекрасная магическая приманка.

Он легонько тронул Милу за плечо.

– Если ты не против, нам лучше уйти, чтобы не подвергать деревню опасности.

Мила согласилась. Ника засуетилась, собирая в дорогу припасы. Нехитрая домашняя снедь, фрукты, овощи, молоко, сыр, хлеб. Все на прощание обнялись и двое волшебников вышли в ночь. Не сговариваясь, они так же, огородами, прокрались за деревню, быстро миновали речку и нырнули в лесной мрак.

Г Л А В А 17.

Прошло несколько дней. Рой, коря себя на чем свет стоит за то, что связался с левоножниками, за вызов черных джиннов, старался, тем не менее, всячески поддержать девушку. Он угадывал ее желания, дарил ей высокогорные цветы, даже исхитрялся приносить сладости, телепортируясь в разные города. Мила молча благодарила, оставаясь безучастной. Наконец, однажды тихим вечером она заговорила.

– Мне нужно многое сказать тебе, Рой. Моя жизнь так круто изменилась, что я не знаю, что теперь делать. Вместе с тем, я больше не чувствую себя обязанной хранить тайну. Из-за меня ты лишился своего магического кольца, спасая мне жизнь, и так уж получается, что мне больше не с кем поделиться. Слушай же мою страшную повесть, – и Мила начала рассказывать обо всем с того момента, как оказалась в Черном замке на архипелаге Ведьм.

– Как я теперь поняла, в Ордене Cкорпикоруса я оказалась маленькой девочкой. Разбойники, надругавшиеся над моей матерью, то ли продали меня колдунам, то ли у них существует уговор, и они похищают только детей, потенциально владеющих Даром. Подробностей, как ты понимаешь, спросить уже не у кого.

Как только дети попадали в замок, им полностью стирали память, и они больше ничего не помнили – ни дома, ни родителей. Девочки жили в Черном замке, мальчики – в Сером, на соседнем острове.

До первого посвящения и во время него нас испытывали на живучесть. Несколько тринадцатилетних девочек умерли, пока длился ритуал, не выдержав голода и холода. Выжившим сказали, что их подруг забрал к себе наш бог Скорпикорус, а остальным еще предстоит заслужить это высокое право.

Каменная статуя Спорпикоруса стояла на возвышении в главном церемониальном зале. Нас приводили туда утром и вечером, заставляли ложиться на холодный каменный пол головой к богу и слушать молитвы, которые читала старшая колдунья. Четыре раза в год в новолуние Скорпикоросу приносили в жертву свинью, обмазывая статую жертвенной кровью. Нам же казалось, что в жертву приносят нас.

Мы ужасно всего боялись. Старшая колдунья обладала огромной магической силой. Однажды она на наших глазах превратила мужчину по имени Генри в ворона и с тех пор он так и остался птицей. Случилось это так. Генри в замок принесли жители деревни. Они нашли его на берегу после шторма. Он был без сознания, но еще живой. Главная колдунья вылечила его, и он стал работать на скотном дворе, колоть дрова и вообще занимался разными подсобными делами. Генри оказался строптивым и дерзил всем, если не был согласен с чем-нибудь. Наверное, он мечтал убежать, но из Ордена не очень-то побегаешь. Может быть, именно за это он и поплатился, поскольку начала ссоры со Старшей колдуньей мы не слышали. Мы случайно очутились во дворе, когда Генри замахнулся на старуху топором, а она, выделывая руками какие-то пассы, громко выкрикивала непонятные слова. Топор выпал из рук мужчины, сам же он на наших глазах очень быстро уменьшался в размерах и вскоре скрылся под ворохом одежды, свалившейся с него. Колдунья, закончив говорить, спокойно подошла к куче тряпья, поковырялась в ней и извлекла оттуда черного ворона. Этим вороном и был Генри.

Увидев такое волшебство, мы перепугались до смерти. Но потом страх потихоньку стал проходить, поскольку нас уже не держали в былой строгости, да и голодом перестали морить. Вдобавок под присмотром наставницы мы выходили за стены замка, собирали травы и ягоды. Ягоды нам разрешали есть сразу же. Нас больше не стригли налысо, как было все годы до первого посвящения, теперь мы могли отращивать волосы. А еще нам выдали теплую одежду и мы больше не мерзли в замке. У нас появилось много разных занятий, в том числе, помимо чтения и письма, мы изучали историю Церры, естественно, с точки зрения колдунов Ордена. Нам постоянно внушалось, что мы избранные, что мы заслуживаем главенства над людьми, и постепенно мы в это поверили. Очень возможно, что во время этих внушений использовались заклинания.

Понимаешь, Рой, все это очень странно: как мы могли забыть весь ужас, что еще совсем недавно нас окружал – голод, холод, жертвоприношения и страшное первое посвящение? Такое люди помнят всю жизнь, а у нас весь этот кошмар как-то незаметно вылетел из памяти. Заклинания – другого объяснения у меня нет.

Когда нам исполнилось по 18 лет, нас отправили в главный замок на другом острове. Этот замок был Красным. Туда же привезли и мальчишек, наших ровесников из Серого замка. Второе посвящение заключалось в потере невинности. Колдуны считали, что наши противники, кем бы они ни были – люди, и ничто человеческое им не чуждо. Поэтому нас учили пользоваться не только магией, но и в совершенстве владеть искусством обольщения вплоть до... Ну, ты понимаешь...

Третье посвящение состоялось, когда нам исполнился 21 год. За прошедшие три года мы наконец-то могли свободно общаться друг с другом, гулять в лесу и купаться в море. И все это время мы изучали магию. Самую разную. Оценки было всего две – "плохо" и "отлично". Если ты не дотягивал до отличной оценки, приходилось снова заниматься и сдавать экзамен заново. Я, кстати, оказалась способной ученицей и никогда не пересдавала ни одного предмета. Видимо сказывалась кровь отца. А вообще, в Красном замке мы полностью уверились в мысли, что мы избранные. По окончании обучения нам выдали кольца, являющиеся знаком принадлежности к Ордену, по которым мы везде сможем узнать всех предыдущих выпускников, и сделали татуировку под мышкой. Мне, как лучшей ученице, подарили еще и медальон.

Каждому из нас поручалось собирать информацию о магах Церры и стараться проникнуть в тайны их заклинаний. Мне же, как дополнительное и почетное задание, предложили попробовать попасть на остров Дракона и поступить в Высшую Академию Магов. Если учесть постоянную слежку через кольцо и медальон, то, сам понимаешь, чем бы это закончилось... Но тогда, едва услышав о подобном предложении, я раздулась от тщеславия, как лягушка, занявшая самую высокую кочку на болоте.

Главный колдун, господин Леонард, всячески меня поощрял и даже намекал, что после выполнения этого задания, я стану его заместительницей. Если бы ты знал, Рой, как я гордилась его доверием! Я готова был в лепешку расшибиться, чтобы заслужить его похвалу. Он сказал мне, чтобы я не торопилась, но и не мешкала. "Торопись медленно" – его любимая фразочка. "Если ты справишься с моим заданием, Орден будет править этим миром!" были его напутственные слова.

Однако узнать за свое путешествие от архипелага Ведьм до твоего дома я практически ничего не успела. Я телепортировалась на Хмурый, угодила в болота, и переместилась снова, просто задав программу – поближе к людям. Так я и оказалась под дождем, на тропинке, ведущей в твою пещеру. Господин Леонард, вероятно, ждал, что я вместе с тобой начну что-нибудь разнюхивать. Он же видел, куда я попала. И я поначалу ничего не скрывала. Да и что было скрывать, если ты ловко уходил от ответов.

Но через пару дней, выйдя в лес, я поняла – что-то не то. Я еще не знала – что именно, но чувствовала, что не смогу тебя предать. Знаешь, со мной это произошло впервые. Ведь я тебя практически не знала... И еще чутье подсказывало мне, что не все так замечательно с нами, рядовыми колдунами Ордена, как это пытались нам представить. Тогда я на минуту снова телепортировалась в Великие Болота, а там сотворила защиту на любую информацию для Главного колдуна, и вернулась. Я почему-то ощутила, что в Ордене больше не должны знать ни о тебе, ни о том, чем мы здесь занимаемся. А так, ушла и ушла. Может, меня трясина засосала, а, может быть, еще что-то стряслось.

А потом, когда все случилось с мамой, я поняла, что все сделала правильно, в смысле защиты от Ордена. Вчера ты сказал, что в тот страшный день видел нити, прицепленные к кольцу и медальону и уходящие куда-то в неизвестность. Значит, закрыться у меня все-таки получилось, иначе бы ты полюбовался на орденских колдунов. И теперь в Красном замке есть только информация, что по неизвестным для них причинам, я освободилась от власти Ордена или погибла.

Возможно, меня будут искать, но эльфийские черты во мне проступают все сильней, орденская татуировка пропала и даже лицо скоро станет совсем другим. И еще я чувствую, что во мне пробуждаются способности моего отца. Я их пока не знаю, то есть, не знаю, как ими пользоваться, но они прекрасно маскируют от колдовской ауры, навязанной Орденом всем выпускникам. Поэтому есть неплохие шансы, что меня все-таки не найдут...

Знаешь, у меня никогда не было друзей, я до конца не доверяла никому. Даже парню своему, с которым проходила второе посвящение и потом встречалась. Так уж это недоверие сложилось в Черном замке, задолго до первого посвящения, и осталось до самого конца.

Понимаешь, одна из девочек однажды наябедничала воспитательнице, что я тайком стянула со стола недоеденный кем-то из наставниц кусок хлеба. Меня тогда оставили без обеда и ужина. И это еще считалось легким наказанием. А могли выпороть так, что несколько дней не сядешь и не ляжешь.

А ты спас мне жизнь, ничего не требуя взамен. Такого со мной еще ни разу не случалось. И значит, я была права, скрыв нас с тобой от Ордена.

(Рой слушал молча, закусив губу, и только однажды вздрогнул, когда девушка коснулась истории Генри. Так вот почему они с Дрэем не могли его обнаружить. Решение спасти отца любой ценой пришло мгновенно. Но он промолчал, боясь прервать Милу.)

Теперь ты знаешь обо мне все, – закончила рассказ девушка. – Вряд ли ты вот так сразу что-нибудь посоветуешь. На все нужно время. Но, может быть, мы вдвоем сможем что-нибудь придумать?.. И... спасибо тебе за все! – Мила обняла Роя и крепко поцеловала.

И тут Рой не выдержал и расплакался как мальчишка.

– Это я во всем виноват, – захлебываясь слезами, проговорил он. – Если бы не моя подлость, твоя мать осталась бы жива, и деревня не сгорела. Не было бы столько горя ни в чем не повинным людям. Нет мне прощения!

Мила смотрела на него широко раскрытыми глазами и ничего не понимала. Рой усилием воли справился с рыданиями и хрипло проговорил:

– Послушай же и ты мою историю. До конца ее не знает ни одна живая душа. И если ты после этого не проклянешь и не возненавидишь меня, я помогу тебе всем, чем могу. Клянусь, все мои знания будут в твоем распоряжении и вся моя жизнь. Я родился здесь, – юноша указал рукой на соседнюю гору, – в деревушке, которую уничтожил вулкан, когда мне было семь лет...

Солнце стояло уже высоко в зените, когда Рой умолк и в отчаянии обхватил голову руками, не смея поднять на девушку глаза.

Мила была в полном смятении. Ей предстояло принять нелегкое решение. Так странно и трагически переплелись их судьбы. Жалость, ужас, безнадежность и ненависть боролись в ее душе. Сделанного не воротишь. Рой совершил ужасное преступление, но он глубоко раскаивается в этом. Он должен быть наказан, но кто, кроме него самого накажет его суровее? Мила представила себе, как он жил с этим, не в силах ничего изменить. Разве это не похоже на ее собственные недавние чувства? И разве она лучше его, она, мечтавшая о власти над Церрой еще месяц назад?

– А ну-ка, вспомни, подруга, нежные объятия господина Леонарда, – мысленно рявкнула на себя девушка. – "Милочка, ты самая талантливая моя ученица, ты самая красивая и умная! Выполни мое задание, и мы с тобой уже не расстанемся никогда! Ты – единственная, кому я могу это поручить. Я бы мог попробовать сделать это вместе с тобой, но я должен практически постоянно быть здесь и вести занятия и богослужения, ты ведь это понимаешь. А потом мы вместе будем руководить и Орденом, и всей Церрой. Все маги будут у нас в подчинении. Ты ведь не подведешь меня, моя сладкая? А еще у нас с тобой будут дети. И они будут расти, не зная лишений и жестокости, которые каждому из нас в свое время пришлось пережить. Ну же, иди, иди ко мне, любимая, поцелуй своего Лео...". И ты млела от счастья и восторга, как последняя дура.

А много ли ты получила в результате? Ничего из магического арсенала высших колдунов, чем владел твой очаровательный господин Леонард, ты как не знала, так и не знаешь. Естественно, он заранее об этом позаботился. Зато, стоило тебе показать зубки, как тебя чуть не убили. "Я дарю тебе этот медальон в память о наших восхитительных ночах любви! И как залог нашего брачного союза. Мы с тобой будем самой счастливой парой на этой земле, девочка моя!". Счастливой?! Парой?! Ну да, конечно. А ядовитая змея будет гарантией верности!!! А ты размечталась, в любовь поверила! В свою избранность и предназначение! "Я люблю тебя, Лео... я всегда буду твоей... я все для тебя сделаю..." Дура наивная! Дура и еще раз дура!

Нет, дорогуша, ты не имеешь право на ненависть. Вспомни, как Рой заботился о тебе все эти дни! Как бескорыстно бросился на помощь Нике, несмотря на прошлые обиды. С какой любовью и горечью он говорил об отце... И ты его не бросишь, Мила, не предашь. Хотя бы потому, что этот волшебник спас тебе жизнь, в тот самый момент, когда твой обожаемый Лео собирался тебя убить.

А с Роем вы знаете друг о друге все. Он ведь наверняка догадался, что господин Леонард был твоим любовником, но тактично промолчал. В общем, больше нет тайн. И надо думать о том, как бороться со злом. Пускай вдвоем, без посторонней помощи, но это лучше, чем прозябать у очага и вести светские беседы.

И вот еще что. Из рассказа Роя получается, что над ним висело какое-то заклятие, следовательно, он не осознавал, что делал. Он, видимо, не придал этому значения, потому что последовавшие ужасные события оттеснили этот факт, и он даже не думал о нем. Но все его страшные поступки ему как будто были кем-то продиктованы. Очень четкое впечатление. Знать бы – кем? Но этого, похоже, уже не выяснить. Разве что учитель Роя поможет докопаться до истины. Однако, и тут надежды мало. Похоже, господин Дрэй отвернулся от ученика навсегда. Значит, тем более, Мила, ты должна быть рядом.

Девушка мягко обняла волшебника.

– Знаешь, если бы не ты, меня бы не было в живых. Не приди я к тебе, то я никогда бы не узнала, что у меня есть родители. Я не чувствую никакой привязанности к отцу, но возвращенная память о матери дорогого стоит.

Я не знаю, что с тобой произошло, но по всему выходит, что на тебя наложили какое-то очень сильное неизвестное заклятие. И оно, видимо в результате шока от страха, рассеялось с появлением черного "союзника". Иначе бы ты вел себя по-другому и не отправился на зов Ники. И даже, может быть, и меня начал уговаривать служить джиннам. Разве не так? А потому я остаюсь с тобой, ты – мой самый близкий друг! И, кажется, у меня наконец-то появились и другие друзья – Ника с Филом и Влас с Марьяной. Для меня это очень много значит, Рой.

– Для меня – тоже, – прошептал юноша, украдкой вытирая слезы.

Он даже надеяться не смел, что Мила окажется такой великодушной. "Святой Пафнутий, неужели ты меня услышал? Неужели еще не все потеряно? Неужели я хоть кому-то на этом свете еще нужен?".

– Кому понадобилась делать из тебя исполнителя чужой воли, мы, наверное, никогда не узнаем. И с этим придется смириться. Видимо, это наколдовали сами черные, иначе зачем бы им было откликаться на твой зов.

Кстати, когда я изучала историю Церры, пусть даже с точки зрения колдунов Ордена, то нигде не упоминалось о вторжении пришельцев. Получается, что нападение захватчиков из другого мира происходит впервые. У нас же войн за власть велось много, наш бедный мир веками трясло и корежило по воле разных правителей. Но все эти воинственные господа были исключительно церрянами. Я тебе как-нибудь расскажу, там есть довольно забавные эпизоды.