Текст книги "Жена охотника (СИ)"
Автор книги: Ирина Муравьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Жена охотника
Ирина Муравьева
Цикл: Это Я
Согласие (вместо пролога)
"Из всей этой ситуации есть один прекрасный выход"
За окном не переставая лил дождь, делая пейзаж унылого провинциального городка еще более скучным. Стояла поздняя осень. Почти каждый божий день начинался либо с ливня, либо с холодного тумана, приходившего с полей. Улицы давно превратились в реки грязи, щедро украшенные помоями, которые люди выливали прямо из окон домов. Подступала зима. Холодная, ненасытная до смертей пора, забиравшая слабых и бедных.
В доме уже было холодно. Сырые стены плохо протопленного помещения отдавали плесенью. Аннабель сидела за старым отцовским столом. Тем самым, за которым отец так часто работал, конструируя то одну, то другую занимательную штуковину, не интересную никому, кроме него самого.
"Старый чудак Моран"– так звали отца в их родном городе. Аннабель не соглашалась. Защищала отца. Ссорилась с теми, кто смел порочить его имя. Но сейчас следовало признаться, хотя бы самой себе: горожане были правы. Отец, при всей его гениальности, так и не смог создать ничего, что могло бы обеспечить его и Аннабель жизнь. Одно за другим, он выдавал абсолютно ненужные изобретения: машинку для очистки яиц от скорлупы, устройство, автоматически подпиливающее ногти, огромный кухонный шкаф для механической варки такой мелочи, как каша, и, самое страшное– автоматического цирюльника. Им отец особенно гордился. Небольшой прибор, полный острых ножей, призван был помогать бриться. Однако люди не спешили расставаться со своей жизнью, покупая такого головореза.
Конечно, кроме всего этого, отец делал и полезные вещи. Шкатулки с секретом, открывающиеся хорошеньким маленьким ключиком. Музыкальные карусели. Часики, в которых двигались игрушечные фигурки.
Эти изобретения Морана народ любил. И покупал, когда тот ездил на ярмарку. Но отец всегда хотел создать нечто большее. Что-то важное. Изобретение, способное изменить мир.
Над этим чем-то Моран и просиживал долгими ночами, пренебрегая сном, едой и другими, более прибыльными заказами.
В итоге у Аннабель осталась лишь куча чертежей и ничего, абсолютно ничего, что смогло бы помочь в жизни.
Отец заболел прошлой зимой. Простая простуда быстро переросла в пневмонию. К весне, несмотря на все свои усилия, Аннабель осиротела.
После отца остались бесчисленные долги за лечение, несколько безделушек, годных к продаже, и все те же пустые, бессмысленные чертежи. Куда идти и что делать дальше– Аннабель не знала. Ее мать умерла уже давно, когда девочке не было и года.( Правда злые языки поговаривали, что госпожа Моран вовсе и не умерла, а просто ушла от недотепы мужа к более обеспеченному человеку, сделавшему ее своей любовницей). В эту версию Аннабель отказывалась верить. Впрочем, как не верила она до поры и в бессмысленность изобретений отца.
Оставалась тетушка. Сестра папы. Аннабель смутно помнила ее образ: высокая женщина в широкополой шляпе. Тетя вышла за чужеземца и теперь жила далеко, на острове– государстве, расположенном от страны Аннабель через пролив. Последняя открытка от тети Луизы пришла семь лет назад. Два ангела возле елки. Больше от Луизы никаких вестей не поступало. Возможно ее, как и отца, скосила болезнь. Или что-то пошло не так при деторождении. А может, тетушка просто забыла о них. Так или иначе, ехать в другую страну, чтобы искать там высокую женщину в широкополой шляпе не было никакого смысла.
Аннабель посмотрела на пачку писем перед собой. Все от кредиторов. После смерти отца осталось столько счетов...
Часть из них Аннабель, как могла, погасила из своего крошечного наследства. Но большая половина все же осталась.
Лето девушка провела, безуспешно пытаясь покрыть эти самые проклятые долги и скопить хоть как– то на зиму. Она распродала все доделанные отцом игрушки, а когда денег с них не хватило, принялась за вещи в доме, превратив все комнаты в пустые серые помещения без "лишних" предметов интерьера. А впереди была зима. Как выжить, когда нет денег даже на закупку дров?
Да. Из всей этой ситуации есть один прекрасный выход,– повторила про себя Аннабель,– Выйти за Ранкура.
Госпожа Ранкур.
Как смешно и пошло это звучит.
Забыть все мечты и стремления, похоронить себя и все, чем ты являешься. Перестать читать книги. Перестать мечтать. Никогда не увидеть больших городов и прекрасных, дивных стран.
Целыми днями стоять у котла. Варить еду. Рожать и растить детей. Сколько Ранкур хотел? Штук пять мальчиков? Чтобы все были похожи на него и было с кем ходить на охоту? А она, Аннабель, будет ждать дома, потрошить дичь, варить из нее суп и еще рожать...
От одной мысли девушку передернуло.
Конечно, она рассматривала возможность переезда в столицу. Этот город, далекий и неведомый, всегда манил ее. Но, даже по минимальным подсчетам, Аннабель не хватит денег и на неделю в таком месте.
Что-то внутри говорило, что, доберись она до столицы, и с ее милым личиком Аннабель обязательно найдет себе достойного покровителя. Так делали многие... И да: столица была полна хорошеньких мордашек. Аннабель слегка пробил озноб. Не этого она хотела...
Был еще один вариант: остаться в родном городе. Попытаться прожить зиму. Ели получится, то летом нужно будет максимально потрудиться: дрова, запасы– все теперь будет только на ней. Из молодой цветущей девушки Аннабель превратится в серое немое создание, постоянно рыскающее по лесу в поисках дров, грибов, ягод, кореньев– всего, что может пригодится зимой для выживания. Люди будут сторониться ее. Иные же– бросать грош на пропитание. И грош этот Аннабель будет радостно поднимать с мостовой, благодаря благодетеля и улыбаясь ему беззубой улыбкой.
****
Иными словами она, как Хлойя до нее, станет городской сумасшедшей.
Но разве не видела Аннабель, как в скромную лачужку Хлойи захаживает то плотник, то пекарь? Увы: деньги самая необходимая часть жизни, они нужны даже городской сумасшедшей.
Каков же выбор?
Неопределенность в столице.
Шлюшка в родном городке.
Или жена уважаемого охотника?
–Ну же, Аннабель,– зевнул Ранкур,– Ты мучаешь меня молчанием уже битый час. Скажи «да» и покончим с этим!
Аннабель посмотрела на охотника. У него было крупное лицо с мощным волевым подбородком. Нос с горбинкой. Темные глаза и волосы, цвета воронова крыла. Многие в городке считали Леруа Ранкура очень красивым мужчиной. Аннабель думала, что это навязанное самим Ранкуром восприятие, и все же он был не столь плох. По крайней мере по сравнению с бедностью и перспективой обслуживать весь город Ранкур явно выигрывал. Он был уважаем. Даже любим. Охотничий промысел приносил ему достаточно денег. Плюс, Ранкур владел доходным домом, квартиры которого вносили немалую лепту в его бюджет.
Итак, решение было принято.
–Ранкур...Леруа, я буду твоей женой.
Мужчина улыбнулся.
–Вот умничка.
Аннабель опустила голову и закрыла глаза. Перед ней пронеслись и исчезли во тьме все ее мечты.
Часть II И пришло ...чудовище
1
По коридорам замка гулял сквозняк. Штукатурка лезла с отсыревших стен. Последним теплым уголком в этом проклятом месте был маленький очаг черной кухни, возле которого сидело, сгорбившись, существо. Издали, фигуру еще можно было принять за человеческую. Две ноги. Две руки. Согнутая спина. Но, подойдя ближе, любой человек вздрогнул бы от ужаса.
К слабому огоньку протягивались через чур длинные, покрытые шерстью руки, пальцы которых увенчивались острыми когтями. Ноги были мощными, с лохматыми ступнями. Что же до головы– это была не человеческая голова. И мало какой цирк видел маску подобного уродства. Высокий лоб. Широкий нос. Тонкая линия рта, с высовывающимися над нижней губой клыками. Шерсть, покрывающая почти все лицо.
И, между тем, это существо все же было человеческого рода. Его звали Эдуард Лазаре. Сын богатого торговца шелком.
Очередной порыв ветра, ворвавшегося на кухню, чуть было не загасил огонек очага. Эдуард поежился, плотнее укутался в проеденный молью плед, свисавший с его плеч. В этот вечер на ужин были волчьи потроха. То немногое, что осталось от последней охоты. Помешав вонючее вязкое варево ложкой, Эдуард поморщился. Куда делись те чудесные времена, когда ужин накрывали минимум из десяти блюд, а он мог позволить себе воротить нос от каждого?
–Ну хоть вы добавите капельку уюта в сегодняшней вечер, Госпожа Герранд,– сказал Эдуард старому ржавому чайнику, так же висевшему над огнем.
Дурную привычку разговаривать с вещами Эдуард приобрел давно. Примерно после того, как из замка сбежал последний слуга.
Сначала Эдуард делал это с сарказмом. Назвал чайник в честь чопорной иноземки– экономки, обожавшей чайный напиток и, уходя, назвавшей Эдуарда чудовищем большим внутри, чем он был снаружи. Часы Эдуард звал Рудольфом – в знак презрения к помешанному на пунктуальности лакею. Подсвечник был господином Шерми– его учителем музыки. Все женщины, спавшие с сем музыкантом, жаловались, что выгорает он быстрее дешевой свечи. Писуар носил имя самого любимого слуги– господина Дувера. Учителя высших наук, некогда нанятого папочкой.
Оставшись один, Эдуард злобился и рычал на вещи, вымещая на них весь свой гнев и фрустрацию последних лет. Но чуть позже, когда одиночество стало проникать в кровь, Эдуарду начало казаться, что вещи отвечают ему. Глубоко в сознании, он понимал, что это сдается и сходит с ума его бедный мозг. Но замок был такой огромный, в нем было столько комнат, коридоров, залов... И во всем этом Эдуард был абсолютно один.
Чтобы спастись, Эдуард сделал то, о чем раньше ему было смешно даже думать. Он принялся за книги.
Отец, сам не имевший хорошего образования, всегда старался пустить своим партнерам как можно больше пыли в глаза. Хорошая же библиотека, по его мнению, была фасадом благополучной, интеллигентной семьи. Поэтому отец активно покупал книги. Старые и самые модные. Хорошие и плохие. Труды философов и советы по садоводству. Все это было не важно. Главное – чтобы на полках стояли книжные корешки, а деловые партнеры отца, зайдя в библиотеку на стаканчик бренди, могли удивиться количеству томов.
Эдуард, будучи мальчишкой и юношей, книги презирал. Еще бы: вокруг было столько всего более интересного. Игры в прятки и кораблики в лужах. Стрельба из лука и бои на мечах. Чуть позже: карты, вино и девушки.
Теперь же, оставшись один, Эдуард не имел иного выбора, кроме как развивать свой мозг, дабы не сойти с ума.
Он прочел почти все книги библиотеки. Некоторые – не один раз. И на время ему даже удалось увлечься ими. Но такое решение проблемы не было перманентным.
Даже самая интересная книга становится блеклой, когда тебе абсолютно не с кем ее обсудить. И Эдуард вернулся к своим верным вещам. Конечно, он всегда делал вид что лишь шутит, когда разговаривает с ними, но часть его знала, что вещи– его единственные оставшиеся друзья. Другая часть понимала– он медленно и верно сходит с ума.
Сегодня в госпоже Герранд был заварен травяной чай. Напиток, травы для которого Эдуард собственноручно собрал в лесу. Это была последняя радость одинокого существа из полуразвалившегося замка.
Госпожа Герранд издала гудок, и Эдуард снял чайник с огня.
–Чтобы я без вас делал,– улыбнулся он.
Варево в кастрюле тоже начинало закипать, разнося по кухне свой отвратительный запах.
Конечно, Эдуарду стоило отправиться на новую охоту... Но последние несколько недель он чувствовал себя хуже обычного. Кашель, слабость, головокружения. Зима тяжело давалась ему. Возможно, у него даже был жар. Эдуард точно не знал и не хотел знать. Если он умрет, то пусть все будет быстро. Если выживет-то... Что делать дальше Эдуард не знал. Все последние годы он все больше и больше дичал. Не причесывал шерсть. Одевался в одежду лишь зимой, чтобы было теплее. Перестал брать на охоту винтовку и начал делать это как зверь, а не как человек. Возможно, еще год– два, и в замке появится настоящее чудовище. Зверь, ничем не отличающийся от других зверей. Так что даже смерть была бы предпочтительней. Но Эдуард боялся ее. Он даже не мог сам наложить на себя руки. Мерзкий слабак.
Эдуард налил себе чашку травяного чая.
–За вас, госпожа Герранд!– салютовал он чайнику.
И в этот момент до звериных ушей донесся странный звук. Будто отголосок женского смеха. Раскатистый, мелодичный, звонкий женский смех. Откуда он в этом проклятом доме?
Эдуард отхлебнул чая и прикрыл глаза. Похоже, его накрывали новой волной безумия.
2
Следующие несколько дней Эдуард провел с нарастающим ощущением того, что в замке он не один.
Ему чудились шаги. Человеческие голоса. Все тот же звонкий женский смех.
Порой, ему было столь страшно, что он запирался на черной кухне, служившей его домом во время холодов, и сидел там, боясь пошевелиться.
А иногда, когда приступы паники стихали, Эдуард сам выходил в коридор и долго бродил по замку в поисках тех, кто мог быть причиной этих звуков.
При этом Эдуард четко не знал, боится ли он существ живых, либо же мертвых. Призраки, сколь не был он о них наслышан, никогда ранее не посещали его даже в самые темные и мрачные времена. Живые же люди... Эдуард столь давно жил один, что был уверен: любая живая душа попросту забыла дорогу к его замку.
Впрочем, бояться следовало живых. Окажись люди в замке, они не преминут без суда покончить с чудовищем.
Хотя против людей есть острые когти, клыки, мощные ноги, натренированные охотой инстинкты хищника.
Тогда как спрятаться от призрака, реши он посетить Эдуарда, не представлялось возможности. Пусть даже присутствие оного и не причинит боли физической.
На четвертый день сумасшествия Эдуард снова вышел на осмотр замка.
Был вечер. Тьма уже давно окутала землю, и комнаты с коридорами были едва освещены слабым светом луны. Но Эдуарду, с его звериными глазами, не нужно было даже свечи.
Бесцельно он блуждал по коридорам, переходил из комнаты в комнату. Все было как прежде: пыль скрывала былую роскошь, всюду виднелись следы распада. Примерно через час Эдуард успокоился. По крайней мере насчет живых людей. В западном крыле замка, обследованном им, не было и намека на чье– либо присутствие.
–Поздравляю, Эдуард, это новая ступень безумия,– сказал он сам себе.
Дальше, более от нечего делать, он продолжил бродить по комнатам. В основном комнаты этого крыла принадлежали прислуги. Небольшие серые помещения. Ничего особенного. Вот здесь жила госпожа Герранд. Над ее кроватью висел портрет сына, которому она когда– то посылала деньги на обучение в академии. Интересно, закончил ли учебу ее мальчик, и смог ли своим заработком обеспечить матери достойную старость?
Здесь– жил Шерми. Сейчас комната была пуста, но Эдуард четко помнил запах модного одеколона учителя и то, что каждый раз возле кровати валялся чей-то лифчик, забытый впопыхах хозяйкой.
А вот комнату Дувера. Старый пройдоха оставил свои книги и конспекты. Будто бы собирался сюда вернуться.
Эдуард полистал ненавистный учебник. Ухмыльнулся. Положил книгу обратно на полку.
Следующая комната...
Эдуард замер. Это была ее комната.
Агата...
Дрожащей рукой, Эдуард открыл дверь.
Комната мало чем отличалась от остальных. Все те же обои в мелкий цветочек. Узкая кровать, комод, умывальник.
Внутри было пыльно, тихо, серо. Эдуард выдохнул с неким облегчением. Честно, он сам точно не понимал, чего он ожидал.
Подойдя к маленькому комоду, Эдуард начал один за другим открывать его ящики, как делал он это уже не раз на протяжении последних нескольких лет. Ящики были пусты, но Эдуард хорошо помнил, что ранее находилось в каждом из них.
Первый ящик служил для белья. Тонких сорочек и рубашек почти детского размера. Во втором лежали заколки, булавки и маленькая шкатулочка. Однажды Агата показывала ее ему. Хранилище ее самых важных вещей.
Третий ящик принадлежал полотенцам и постельному белью, и именно под ними Агата хранила свой дневник.
Рука Эдуарда чуть дрогнула, прежде чем открыть этот последний ящик. Хотя и тот был пуст. Эдуард знал это. Он проверял уже более ста раз. От Агаты в замке не осталось и следа. Будто бы она никогда и не жила здесь.
И все же, Эдуард открыл третий ящик комода. Лишь пустота, пыль и… что-то блеснуло в лунном свете.
Все чувства Эдуарда напряглись. Дрожащей рукой он пошарил по дну ящика, пока не нащупал маленький предмет. Железная заколка– невидимка.
Сердце Эдуарда заколотилось с бешеной скоростью. Рука задрожала еще сильнее. Он приподнял свою добычу так, чтобы она хорошо была видна в свете луны. Сомнений не оставалось. Это была женская заколка. Но как она попала сюда? Эдуард уже сто раз смотрел во все ящики...
Внезапно, Эдуард ощутил, что за ним наблюдают. Кто– то стоял за его спиной, возле окна, и следил за каждым его движением.
Приступ паники накрыл Эдуарда словно волна.
Кто здесь?
Слова сформировались в голове, но никак не могли слететь с его языка.
–Ты просто смешон!– сказал сам себе Эдуард,– Здесь нет и никогда не будет никого, кроме тебя.
Собрав всю свою силу, он встал и развернулся к окну. За ним, в одной из комнат восточного крыла, видневшегося через полосу парка, горел свет.
****3
Значит, в замок кто-то пробрался...
Эдуард ходил взад– вперед по черной кухне, чувствуя себя загнанным зверем. Впрочем, оным он и являлся. И от этого осознания становилось лишь хуже.
Кто-то пробрался в замок.
Свет не был обманом воображения. Эдуард знал это точно.
Восточное крыло. Анфилада прекрасных парадных комнат, выстроенных отцом, чтобы бросать пыль в глаза многочисленным партнерам.
Если там мародёры, то им будет чем поживиться.
Может, следует переждать здесь, в западном крыле? И эти люди уйдут сами?
С другой стороны, это был его дом. Его вещи. Он должен заявить о себе. Прогнать наглецов.
Но Эдуард знал, что эти люди, увидев его, пройдут сюда с другими людьми. Охотниками на чудовищ.
Оставался третий вариант: убить всех...
-Посмотри какие цацки,– Жорж с жадностью перебирал содержимое драгоценной шкатулки,– Такому, должно быть, позавидовал бы сам король.
–Да. Замок– золотая жила,– Винсент растянулся в протертом шелковом кресле, отхлебнув вина,– Отличное!– прокомментировал он.
Жорж продолжал рассматривать барахло. Он был невысокий, но крепкий мужик средних лет, с щетиной и длинным конским хвостом волос. Вдруг он вскрикнул и отбросил на пол какой– то предмет. Рубиновую брошь, булавка от которой больно проколола ему палец.
–Черти! – выругался мужчина, затем, с опаской посмотрев на своего собеседника, заметил,– Но все же странно, что люди покинули это место. Вдруг здесь была чума?
И он потер свой окровавленный палец.
–Если и так, то это было давно. Замок выглядит сильно заброшенным,– беспечно ответил Винсент, отпивая еще вина.
– Но почему мы первые, кто побывал здесь после всего?– не переставал Жорж.
– С чего ты взял, что мы первые?– буркнул Винсент.
Внешне он мало чем отличался от приятеля. Столь же сальные волосы, плотное тело. Разве что ростом Винсент был выше.
–А ты сам погляди!– начал раздражаться Жорж,– Вещи, ценности: здесь все нетронуто!
На это замечание Винсент рассмеялся.
–Это все потому, дорогой друг, что замок проклят. Ууууу...– и он протяжно завыл, словно приведение,– Ну или потому, что он расположен совсем не по дороге, а в этой глуши. И путь к нему зарос так, что сами мы еле прорвались. Выбирай вариант.
–Да ну тебя,– обиженно сказал Жорж и снова обратился к шкатулке с ценностями.
В камине потрескивал огонь. Его тепло немного разогнало сырость, присутствующую в замке, и даже запах плесени стал более-менее привычным. Винсент встал, пошатываясь, и налил себе еще вина.
–Замечательная штука, этот замок,– подумал он,– Вино, дорогие безделушки, и полное отсутствие хозяев.
Конечно мысли о том, что владельцы дома могли вымереть от чумы и в замке все еще читает зараза, приходили и к Винсенту. Но он старался побыстрее отогнать их. К чему портить такую прекрасную жизнь? Мужчина мигом опустошил бокал с вином, и потянулся, чтобы подлить себе еще, но тут на бутылку легла чья– то тень.
–Жорж? Ты тоже решил присоединится ко мне?– спросил Винсент, но ответа не последовало. Мужчина огляделся: Жоржа нигде поблизости не наблюдалось. Зато на лестнице, ведущей вверх, кто– то был. Чья-то высокая тень. Она стояла, практически не двигаясь, но Винсент четко ощущал, что за ним наблюдают.
– А вот, похоже, и хозяин явился,– подумалось ему.
Схватив ружье, Винсент пальнул в тень. Пуля разнесла что– то твердое. Послышался шум, будто от падения камней. Дрожащей рукой Винсент взял свечу и направился наверх. Там, в нише, стояла мраморная статуя, которой теперь не доставало головы.
–Тупица Жорж!– выругался во весь голос Винсент,– Заразил меня своими нелепыми страхами!
Громогласно рассмеявшись сам себе, мужчина уже развернулся уходить, как что– то зашуршало в темноте коридора, идущего от лестницы. Винсент приподнял свечу. Слабый луч света упал на тень, по форме и подобию точно не принадлежащую человеку. Рассмотреть дальше Винсент не успел. Во-первых, руки его тряслись (и не от выпитого). А во-вторых, существо юркнуло во тьму коридора едва его достиг свет.
На этом бравада окончательно покинула Винсента. Крича и ругаясь, он буквально скатился с лестницы, чтобы врезаться в "объятья" Жоржа, снова появившегося в комнате.
–Я ходил отлить,– поделился Жорж,– Тут даже ночные горшки из фарфора!
Но Винсенту было не до " открытий" друга.
–Здесь кто-то есть! – прокричал он.
–Где?– тупо ответил Жорд.
–В замке! В замке есть еще кто– то или что– то!
4
Итак, захватчиков было двое. Или, по крайней мере, Эдуард видел двоих из них. Он стоял на лестнице, в нише возле статуи, полностью скрытый тьмой, и наблюдал за своими " гостями".
Это были крепкие крестьянские мужики. Эдуард знал такой тип людей: мощные, коренастые они больше походили на рабочих мулов, чем на людей. Мозгов, по подслушанному разговору, у них точно было не больше. А волос – ровно столько же. Хотя не Эдуарду, с его прекрасным обликом, было судить о чьей-то внешности.
Тем не менее, оставалось вопросом, как эти два гения нашли его замок.
Вот уже столько лет он был вычеркнут из всех книг и реестров. Да и в дремучий лес, окружавший владения Эдуарда, мало кто отваживался ходить.
Приходилось признать: эти двое вряд ли пришли сами по себе.
Удостоверившись, что присутствие его осталось незамеченным, Эдуард хотел было удалиться тайными ходами, которые знал только он, но тут один из мужчин вышел во тьму коридора.
Следует проследить за ним, – подумал Эдуард,– Возможно, он приведет меня к их главарю.
С легкостью и грацией хищника, выслеживающего добычу, Эдуард направился за гостем номер один– тем, что был покоренастее.
Эдуард ступал мягко. На всех четырех лапах. Тьма коридора и масса ниш, поворотов, арок– были его отличными союзниками. Наконец, гость остановился. С блаженством спустил штаны и помочился прямо в бесценную фарфоровую вазу, служащую украшением на входе в восточное крыло.
Негодуя от увиденного, Эдуард едва сумел сдержаться и не зарычать.
К сожалению, он все же был услышан.
–Кто здесь?!– испугано подскочил мужик, попутно намочившись себе на ботинки.
Эдуард, конечно, ничего не ответил.
В этот момент где-то в замке раздался выстрел и последовавший за ним шум. Эдуард ретировался во тьму арки, ведущей в бальную залу.
Мужик, а это был Жорж, поспешно застегнул штаны и поспешил к своему приятелю.
-Ранкур! Ранкур!
Жорж с Винсентом орали так, будто за ними гналась целая конница обезглавленных всадников. Наконец, они добежали до комнаты, выбранной их предводителем под свой кабинет, и замерли возле двери. Ранкур не любил, когда его беспокоили по пустякам.
–Ты постучишься? – предложил Винсент.
–Давай лучше ты.
Винсент помедлил. А если все, что он видел, было лишь эффектом хмельного вина?
–Входите уже, олухи,– послышалось из– за двери,– Нет мочи больше слышать ваше пыхтение у дверей!
Мужчины, ободренные и испуганные, открыли дверь.
Штаб– как назвал помещение сам Ранкур– представлял из себя роскошный кабинет красного дерева, некогда принадлежавший отцу Эдуарда. В камине колыхался огонь. По полу, подкрашиваемые лунными лучами, играли и переливались цвета чудесной витражной мозаики окна.
Ранкур сидел в большом кресле, обитом алым бархатом. Спиною кресло было развёрнуто к вошедшим.
–Итак, с чего такой шум?– холодно спросил Ранкур.
–Шум? Ранкур мы не...,– попытался оправдаться Жорж, но его перебили.
–Вы орали как свиньи на забое. Итак, повторюсь, с чего весь шум?!
–Ранкур...Винсент видел кого– то в замке,– промямлил Жорж.
–Видел?– холодно переспросил Ранкур,– Кого же?
При этом он встал с кресла и развернулся к своим собеседникам. Невольно, Винсент и Жорж задрожали.
Ранкур, бесспорно, был лучшим из них. Высокий, широкоплечий. Он был в меру мускулист, но тело его не было от этого коренастым или же мощным. Напротив: Ранкур сочетал в себе силу и, вместе с этим, некое изящество. Жорж и Винсент хорошо знали насколько проворен, быстр и гибок был Ранкур, когда ему того было нужно.
Глаза его– темно карие– сверлили собеседников, словно пытаясь понять, врут они ему или нет.
Молчание затянулось. Первым не выдержал Винсент.
–Я видел руку. Кажется... Но она не была похожа на человеческую. Такая когтистая. Хуже лапы зверя...
Ранкур изогнул бровь.
–Когтистая нечеловеческая рука?– переспросил он.
–Да.
–И где же ты ее видел?
–Наверху. Второй этаж над большой залой с камином.
–И кому же эта рука принадлежала?
–Я...я..не знаю.
–То есть она просто висела в воздухе?– мягко переспросил Ранкур.
Винсент нервно сглотнул.
–Нет, Ранкур. Я не рассмотрел.
Ранкур помолчал, потирая пальцем подбородок, потом снова посмотрел на Винсента, за которым, тем временем, отчаянно пытался спрятаться Жорж.
–Поэтому ты начал палить из ружья?– задумчиво спросил он.
– Да...нет...нет, я выстрелил чуть раньше.
–Чуть раньше?
–Да. Мне показалось, я видел тень...
–Показалось, показалось...– передразнил его Ранкур,– Твой словарный запас ужасно скуден. Но продолжай. Ты убил ту тень?
Винсент икнул. От вина или нервов– было не ясно.
–Это была статуя в нише,– выдавил он из себя.
–Статуя в нише...,– Ранкур снова задумчиво потер подбородок,– Итак, что у нас есть,– наконец сказал он товарищам,– Парящая во тьме рука и разгромленная статуя.
Винсент и Жорж сжались.
Ранкур же продолжал: мягко и плавно, почти на певучий манер.
– Винсент,– спросил он,– Зала с камином случаем не та, из которой ведет лестница в винный погреб?
Винсент понимал подвох, но стоял перед Ранкуром словно загипнотизированный и не мог не ответить.
****-Да, Ранкур.
– И вы, конечно, посещали его?– все так же мягко продолжал Ранкур.
–Да...
– Все ясно...
Молчание продолжалось еще несколько минут, после чего Ранкур подошел к сжавшемуся Винсенту, и положил руку ему на плечо.
–Друг мой,– все так же мягко произнес Ранкур,– Это старый дом. И он слишком давно заброшен. Я учту ваши с Жоржем опасения, и все вместе мы осмотрим каждый закоулок этого проклятого замка. И, если у дома все же окажется хозяин, то мы...познакомимся с ним. А пока, – рука Ранкура переметнулась на горло Винсента с такой быстротой, что бедняга не успел и пискнуть,– Я попросил бы тебя не тратить понапрасну пули и, главное, не портить имущество, здесь находящееся!– прошипел Ранкур, приподнимая Винсента над землей так, что ноги его беспомощно болтались с воздухе.
–Ты меня понял?– почти ласково спросил Ранкур.
Глаза Винсента вылезли из орбит. Губы посинели. Лицо приобрело багровый оттенок, но его горло все же издало картавый, бурлящий звук, похожий на "Да".
–Вот и отлично,– сказал Ранкур, откидывая тело Винсента в сторону,– Жорж, к тебе относится то же самое.
Жорж– белый как снег– лишь кивнул.
–А теперь мне нужно почистить ружье,-разговорным тоном продолжил Ранкур,– Оно ведь может еще пригодиться...
Винсенту, тяжело дышащему и кашляющему, и Жоржу не нужно было дважды намекать, что разговор закончен. Едва Ранкур снова уселся в кресло, они пулей вылетели из кабинета.
5
Эдуард проснулся от ощущения того, что на него кто– то смотрит. Быстро вскочив и хватая ртом воздух, он стал озираться по сторонам. На черной кухне как всегда было темно. И он, как всегда, был один.
Все же Эдуард встал и проверил каждый угол и каждую нишу. Ни-ко-го. Тогда Эдуард прикрыл глаза и помассировал виски. Вопрос что делать с мародерами все еще висел в воздухе. Они не казались умны, и, возможно, был шанс запугать их даже не показываясь на глаза. Что-нибудь вроде призрака замка...
От одной только мысли Эдуарду стало по-горькому смешно. Чудовище играет в призрака...
Но план мог бы сработать. Знать бы кто их командир и какого поля он ягода. Наверное, сегодня ночью следует предпринять еще одну попытку выйти в разведку. Тогда на его стороне будет тьма, отличное знание всех ходов замка и ночное звериное зрение. Сейчас же лучше сидеть тихо. Придется даже обойтись без очага: иначе дым с черной кухни могу заметить.
–Чего ты с ними церемонишься?– спросил у Эдуарда его внутренний голос.
– Я не церемонюсь. Я планирую,– холодно сказал Эдуард.
Разговоры с этим внутренним голосом были хорошо знакомы ему еще до того, как Эдуард стал чудовищем. Именно он– голос– убеждал Эдуарда что тот не крадет пряник с кухни, а лишь пробует его на съедобность. Что ночью можно незамеченным выскочить из окна и гулять, не говоря об этом отцу. Что уроки в академии можно списать у славного и наивного Ганса Вурье. Что Марте Скрежаль самой хотелось, чтобы он зажал ее в подсобке и задрал ей юбку. И многое, многое другое.
Со временем, конечно, Эдуард привык не доверять голосу на все сто процентов. Ведь голос этот часто врал, или, по крайней мере, приукрашивал все так, как нравилось Эдуарду. Возможно, ему и удалось бы избавиться от дурной привычки говорить с собой, но, увы, жизнь чудовища не предполагала большого выбора собеседников.
Поэтому Эдуард откинулся на подстилке, служившей ему кроватью, и продолжил рассуждать.
–Думаю, этих людей лучше всего будет спугнуть.
–Спугнуть?– повторил голос,– Ты хозяин этого дома. И ты планируешь рядиться в простыню и разыгрывать глупый, бесполезный спектакль?
–Он спугнет их.
– Вряд ли. Где замешаны деньги нет места суевериям.
–Тогда что мне делать?– начал сердиться Эдуард.
–Ты знаешь что. Убить их,– спокойно ответил голос.
–Убить...
Эдуард рассматривал такой сценарий. Тогда эти люди исчезнут из его мира. И не приведут за собой других людей. К тому же, нельзя сказать, чтобы Эдуард никогда не убивал. Как человек, он много охотился. Как чудовище– охотился еще больше. Лани. Олени. Медведи. Волки... Большинство зверей даже перестало приближаться к замку, поняв, что в нем логово страшнейшего из них. И вряд ли убийство двух-трех сальных крестьян будет грязнее, чем заколоть несколько свиней.
