Текст книги "Полигон (СИ)"

Автор книги: Ирина Гостева

Соавторы: Алексей Гостев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 38 страниц)

Возня, шуршание и хруст пластиковой ленты. Неприятное прикосновение липкого к коже. Скотч обернулся вокруг кисти дважды, крест-накрест. Брр, волоски прилипли… Ничего, так лучше – а то и в самом деле он того и гляди уснет, и рука разожмется. Загораживая слабый отсвет «электры», мимо бродили туда-сюда два силуэта. Бен как-то отстраненно чувствовал, как ему под спину подсовывают спальник.

– Завхоз, мой коврик тоже отстегни – к стене подложить, холодная она, зараза… Спальник не доставай, не надо, я его на самое дно затолкал, а то еще, чего доброго, что-нибудь нужное в темноте посеешь…

Генка сдвинул ПНВ – глаза от него быстро уставали. И очутился в темноте, только между ним и Беном краснел слабый отсвет «искры». Как будто лампа в домашней фотолаборатории далекой доцифровой эпохи, когда приходилось проявлять фотопленку с помощью химикалий. Генкин дед, пока был жив, баловался этим развлечением – Генка помнил таинственный красный свет в ванной, когда удавалось мельком заглянуть туда во время проявки и печати фотографий. «Искре» еще явно долго до угасания – ишь ты, как светит сквозь пальцы… Ладонь Бена в руке – сухая и горячая; температура у парня уже заметно переползла выше нормы.

«Придурок… Вот ведь придурок… Никто его за язык не тянул, не вынуждал – сам начал со мной делиться «лечилкой»… Ради чего? Просто так? Из принципов? Как же он жить собрался с такими-то принципами… Идиотик добродушный. Наверняка его добротой пользуются все, кому не лень, а он и не подозревает, что его доят. Нет, я тоже воспользуюсь, отказываться не буду, тем более, он мне сам предложил! Я жить хочу, и не скрываю этого!»

Генка поерзал на коврике, стараясь найти позу поудобнее – все-таки вынужденно сцепленные руки мешали усесться по-своему, и спина уже начала затекать и ныть. Да к тому же сегодня пол-дня на дереве просидел, сам как дерево стал… Но сейчас Генка был вынужден подлаживаться под Бена.

«Пашкина «искра»… Вот ведь как получилось – теперь она меня лечит… Но откуда у парня такая уверенность, что мне угрожает опасность? Чувствую-то я себя вроде бы неплохо… Рука болит, конечно, но не сильнее, чем обычно может болеть рваная рана, и пока нет ни жара, ни ломоты… Однако парень явно чует опасные места – я же видел, как он определяет аномалии… И пользу от артефактов он чует – сам сказал… На Пашку похоже, тот так же мог… Неужели и правда я подцепил заразу? Ладно, зато теперь у меня есть шанс опробовать действие «искры» на своей шкуре. Заодно и посмотрим, такая ли она чудодейственная, как о ней болтают. Не знаю уж, как там насчет опасной инфекции, но рана-то все равно есть, рваная и грязная, и ситуация чревата банальным нагноением. Все равно эту проблему надо было как-нибудь решать, вот и попробуем… И самый главный вопрос – зачем все-таки эти двое сюда приходили? – с повестки дня еще не снят. Бена вроде бы попроще на разговор раскрутить, но он почти отключился, да плюс его старшой тут отирается…»

– Да ты тоже присядь, – обратился Генка к Роману. – В ногах правды нет, а кто знает, сколько еще нам ждать окончания сеанса? Местечко, конечно, для дружеских посиделок не располагает, но раз уж мы вынуждены тут торчать, может, знакомство отметим?

– Не советую, – мрачно бросил Роман. – Хотя дело хозяйское… Хочешь – пей.

– А ты не хочешь?

– Нет.

Роман все-таки развернул свой коврик и уселся рядом. Легонько хлопнул Бена по плечу:

– Эй, приятель, ты не спишь?

– Нет, – голос Бена был слабым, но отнюдь не сонным.

– А то поспи, если хочешь. Я разбужу, когда «искра» погаснет, – попутно с нарочито заботливым тоном Роман незаметно для Ежа крепко стиснул руку Бена.

«Надеюсь, парень поймет, что это означает «Притворись спящим и не болтай с Ежом!» – подумал он.

Нечего ему информацию выкладывать. Лучше уж у самого журналиста ее вытрясти – на кого он работает и какого черта сидел у «Вымпела». Может, даже хорошо, что Бен развел благотворительность и предложил Валохину использовать артефакт вместе. Теперь журналист будет им должен… И можно потребовать, чтоб он их или из Зоны их вывел – сам-то ведь как-то проходит сюда, – или под свою «крышу» пристроил. Или, на крайняк, выложить ему всю историю, пусть раззвонит ее как можно шире – он это умеет; конечно, чрезвычайно опасный скандал тут же прихлопнут, но может, шум дойдет и до кого-то наверху, кому по силам взять за жабры Шепелева?

«Ладно, этот вариант оставим на всякий крайний случай. Потому что если Ежу эту кость бросить – он в нее, естественно, вцепится. Но ею же и подавится», – решил Роман.

– Слышь, мужики, а вы тут все осмотрели? – скучающий Завхоз ткнул пальцем в угол коридора, где находился вход в аппаратную.

– Всё, – коротко бросил Роман.

– А там что?

– Да установка какая-то, – Роман решил на всякий случай не показывать своей осведомленности. – Дохлая. Там все разбито. Провода, пульты, шкафы какие-то…

– Пока вы сидите, я пойду хоть установку посмотрю, что ли, – Юрка поднялся на ноги и вопросительно оглянулся на Ежа, словно ожидая от него разрешения.

– Ну, пойди, – вздохнул тот. – Только осторожнее, смотри не влети в темноте в какую-нибудь ловушку.

– Не учи батю трахаться, – буркнул Юрка через плечо.

Завхоз ушел. В тишине подземелья из аппаратного зала доносился стук его берцев по бетонному полу, гулкие шаги по металлическим лестницам и настилам, грохот, лязг и громкая брань – видимо, налетел на что-то в темноте… Потом звук шагов постепенно удалялся и совсем затих. Генка еще несколько раз пытался завести разговор, но Бен молчал, а Роман обрывал общительного собеседника короткими и весьма нелюбезными ответами.

Тем временем прошло около получаса. По коридору затопали увесистые торопливые шаги – Завхоз возвращался с «осмотра достопримечательности». Он перескочил жилу аномалии – эхо гулом покатилось между стенами – и остановился, шумно дыша, возле сидящей компании.

– Эй, народ, а там какая-то дверь, – он указал на вход в аппаратную, и голос его был неожиданно встревожен.

«Народ» не отреагировал. Ну, подумаешь, дверь… Тут этих дверей…

– И что «дверь»? – вяло переспросил Роман.

– За ней коридор, – многозначительно добавил Завхоз.

– Ну и что?

– Так он длинный. И куда ведет – непонятно.

Роман настороженно поднял голову.

– Насколько длинный?

– Я прошел пятьдесят шагов, дошел до развилки. И от нее дальше в одиночку идти побоялся. Вдруг, думаю, там запутанная подземная система? Но коридор еще дальше тянется! Я туда болты побросал – судя по звуку, там еще десятки метров впереди.

– Погоди, Завхоз… Ты ничего не путаешь? Коридор выходит из аппаратной?

– Ну да, дверь в самом дальнем от входа углу! В правом, если точнее.

– Хм… – Роман задумался.

Это что еще за сюрпризы? Не было в углу аппаратной никакой двери, он прекрасно помнил карту нижнего этажа. Точно не было! В аппаратной был обозначен один-единственный вход, а все остальное – сплошные стены.

– Что за ерунда… – Роман поскреб подбородок. Кстати, он стал замечать, что пятерня все чаще сама собой тянется скрести двухдневную щетину, словно ее можно было бы соскоблить ногтями. Однако… Дурная привычка – бриться каждый день. – Я же туда заходил, смотрел… Как я умудрился не заметить еще одной двери?

Почти задремавший Бен встревожено открыл глаза:

– Да, я тоже ходил, и никакой второй двери не помню…

«Неужели существует еще один вход в «Вымпел»? – подумал Роман. – И что же получается, Шепелев о нем тоже не знал? Но раз запасной вход есть – то какие-то сведения о нем должны же быть в каких-то документах? И даже ради нашей операции Шепелеву об этом не сообщили?! Бред какой-то… Или бред, или колоссальная подстава. Или вход заблокирован дальше того места, до которого дошел Юрка, и снаружи через него в подземелье все равно не попасть?»

– Пошли-ка, покажешь мне эту дверь, – Роман поднялся на ноги.

Да, дверь мощная… Такую, пожалуй, только небольшой атомной бомбой можно было бы разнести… В ней был механический замок, типа «краб», и колесо, чтоб его закрывать. Роман с трудом отодвинул слой бронированного металла и посветил в темноту фонарем. Ничего… Бетонные стены узкого коридора. Тянется он куда-то далеко, луч света не добивает даже до развилки, про которую говорил Завхоз. С обратной стороны двери запирающего механизма не было. Вероятно, эта дверь предназначалась как запасной выход для эвакуации людей, находящихся в аппаратной. Значит, коридор, по логике, должен выводить на поверхность…

Роман осторожно перешагнул за высокий порожек. Замер и прислушался…

Честно говоря, он очень боялся услышать звуки, похожие на шаги. Но к счастью, в коридоре было совершенно тихо – не доносилось ни единого шороха, ни даже звука капающей воды.

– Может, пройдем дальше? – предложил Завхоз.

– Не сейчас, – тихо ответил Роман и шагнул обратно в аппаратную.

– Что, мандражишь?

– Не в этом дело. Мало ли что может оказаться в том коридоре – аномалии, монстры, радиация… Если мы погибнем, то у них, – Роман ткнул пальцем в сторону, где остались Генка и Бен, – практически никаких шансов отсюда выбраться. Исследовательская экспедиция в коридор может и подождать. Прямо сейчас в ней нет никакой необходимости.

– Да, верно, – согласился Юрка.

– Ну что, тогда закроем ее на замок?

«Колесо» они еле-еле провернули вдвоем. Мощные штыри лязгнули, входя в пазы. Ну, все… «Теперь по крайней мере с одной стороны мы в безопасности», – подумал Роман.

Тусклый красный свет между сомкнутыми ладонями Генки и Бена стал почти незаметен.

– Искра гаснет, – сказал Ёж и зевнул во весь рот. – Я смотрел… Гаснет она. Еще, наверно, минут пятнадцать-двадцать – и все… Оу, до чего же спать хочется… Бен, кажется, уже дрыхнет.

– Я не сплю, – промямлил Бен заплетающимся языком.

– Ага, не спит он! – Генка слегка пихнул его ботинком. – Стены от храпа трясутся!

– Иди ты…

– Ладно, мужики, хватит! – оборвал обоих Роман. – Пусть спит, если хочет. Ты же сам говорил про побочный эффект… И вообще, коли так – нам придется устраиваться на ночлег здесь.

– Что, прямо вот здесь?! – Ёж даже испугался. – Среди аномалий?!

– Что ж ты как буквально все понимаешь! Поднимемся на минус первый. Там аномалий нет. Найдем какой-нибудь кабинет почище, с целой дверью…

Стоящий рядом Завхоз заметно передернулся:

– Может, лучше на верхние этажи здания пойдем?! Этот подвал – место больно уж такое… Нехорошее… Аж оторопь пробирает!

– А наверху все стекла выбиты, – возразил Роман. – А у ребят комбезы рваные. Прикинь, если облако радиоактивной пыли принесет? Или газ какой-нибудь ядовитый…

Он вспомнил прошлогодний поход в Зону и внутренне содрогнулся. Нет, только не это…

– Пошли пока на минус первый, – Роман тронул Юрку за рукав. – Присмотрим место подходящее, пока «искра» до конца доходит.

«Искра» в ладонях уже еле-еле тлела. Генка зевал все чаще и шире, а Бену все вокруг казалось зыбким и нереальным. Словно сквозь толщу воды, дрожал и расплывался свет фонаря, дрожали и плыли голоса… Он чувствовал, как отрывают скотч от ладони, как его самого переворачивают и поднимают… Последнее, что отметил и запомнил Бен до того, как отключиться, был широкий, мощный, пропахший потом загривок Завхоза.

* * *

…Бен шел по коридору института. Перемазанные в грязи берцы чавкали по линолеуму и оставляли за собой мокрые следы; встречные студенты и преподы настороженно косились на грязный камуфляж, многодневную щетину, а особенно – на автомат. Да-да, Бен пришел в альма матер прямо в том и тем, в чем и с чем обычно ходил по Зоне. Плечи оттягивал увесистый рюкзак, а правое – еще и верный калаш. Перед Беном опасливо расступались и провожали удивленными взглядами… А он искал в толпе Светку.

Он пытался читать расписание занятий, чтобы поймать ее возле аудитории, но, глядя на разграфленный лист, очень быстро понял, что не осознает смысла написанного. И пошел наугад. А коридоры вуза почему-то повторяли конфигурацию подземных помещений «Вымпела», только были залиты мягким естественным светом – он лился из распахнутых дверей, за каждой дверью был кабинет с окном во всю стену, а за окнами… За окнами – ничего. Только молочный туман.

Светка вынырнула из толпы; вернее, толпа расступилась вокруг нее. Девушка попыталась повиснуть у него на шее, но тут же отпрянула; а Бена кольнула иголочка обиды – ну как же, грязь, пороховая гарь и горький запах дыма, – все это слишком грубо для изнеженной городской жительницы… Но все-таки он отдаст то, ради чего шел.

Бен вжихнул молнией кармана.

– Свет… Смотри, что я тебе принес!

Две самых крупных «звездочки» в ярко освещенном коридоре казались тускловатыми. Но толпа все равно удивленно ахнула и подтянулась на шажок ближе, вытягивая шеи. А «звездочки» сразу прильнули к Светкиным ладоням, как ласковые котята.

– Ой, какая прелесть! – радостно воскликнула она.

Отбежала на несколько шагов, на свободное пространство, и закружилась, размахивая руками.

– Ой, как здорово! – звонкий голос эхом отразился от стен коридора, вдруг ставшего очень гулким.

Она побежала, подпрыгивая, куда-то вдаль – легко, только самую малость касаясь пола. Ей очень хотелось попробовать, можно ли будет со «звездочками» летать, но для этого нужно больше места.

– Света! Свет, подожди, я с тобой…

Она бежала легкими прыжками. А ему поклажа словно рухнула на плечи, когда он выпустил из рук артефакты. Бен пытался бежать, и с трудом передвигал ноги; словно он шел сквозь воду. А Светка уже почти скрылась из виду. Коридор невероятно длинный, его дальняя оконечность совсем неразличима, она теряется в белом тумане…

Коридор вывел его на поляну посреди Зоны – удивительно зеленую среди сплошной осени, скрюченных бурых листьев и корявых деревьев-уродцев. Впрочем, вокруг поляны все та же осенняя Зона, а ближе к пятачку постепенно набирает силу зелень, становится гуще и ярче. Посреди поляны кружится Светка, уже не в джинсах и вязаной кофточке, а в длинном платье «под старину». Серебристый шелк невесом, длинный шлейф вьется следом за танцовщицей и парит над землей. Бен вдруг понял, что ему напоминает эта сцена – картинку с обложки диска «Blackmors Night». А вот и музыка Ричи Блэкмора обозначилась – вдруг прорезались и усилились гитарные переборы, как будто некто постепенно выворачивает громкость стереосистемы. Светка кружится под музыку, «звездочки» перелетают с одной ее ладони на другую, как ручные голуби; а Бен ловит себя на мысли, что с улыбкой наблюдает из зарослей, а выйти не решается, чтоб не спугнуть эльфийскую принцессу, которую невесть как занесло в чернобыльские леса.

Вдруг поляна начинает отдаляться, нет – она остается на том же месте, просто уменьшается в размерах. Ошалелый Бен с ужасом видит, как поляна становится размером с ладонь и оказывается красивенькой пластмассовой декорацией, какие вставляют внутрь прозрачного шара – в последние годы появилась мода на эти западные рождественские сувениры. Музыкальная шкатулка пиликает простенькую мелодию, а куколка Светка вместе с декоративной полянкой – внутри шара, который стоит на обыкновенном письменном столе посреди кабинета.

Бен оглядывается по сторонам – под ногами затертый линолеум, а стен-то и не видно… Такой громадный кабинет, что стен не видно… Полукружием впереди – письменные столы, за которыми восседают какие-то незнакомые люди. Некоторые – в военных мундирах, но разглядеть погоны, величину и количество звезд на них Бен не может, как ни старается. Кое-кто в обычных костюмах. Кое-кто – во врачебных халатах. Поцарапанный сейф чуть позади одного из столов. Обычный такой сейф, прямо как в районном военкомате. Он еще шатался на одну ножку; то ли ножка оказалась короче остальных, то ли пол корявый – сейф тогда еще подперли картонной папкой с личным делом Коляна Завгороднего, а потом дело никак найти не могли. Колян, помнится, носился, как ошпаренный, дело искал…

Да это же и есть родной районный военкомат, с ужасом понимает Бен. А его опять повесткой вызвали. И стоит он… Ох ты! До Бена только что дошло, отчего леденеет спина и бегают по всему телу мурашки. Он же стоит перед комиссией в одних трусах! Спасибо, что не без них… В трусах, расшнурованных берцах, и с медкартой в зубах. Ну не в прямом смысле слова в зубах, конечно, это так фигурально выражаясь; Бен свою медкарту тискает вспотевшей ладонью; но если сейчас скомандуют что-то вроде: «Закрыть глаза, руки перед собой, пальцем правой руки дотянуться до кончика носа», – то карту действительно хоть в зубы бери.

– Ну, здравствуй, призывник Беневицкий, – обращается к нему один из сидящих за столами, пожилой дядька с высокими залысинами, а на погонах у него тусклым золотом отсвечивают большие звезды.

* * *

Если долго находишься в полной темноте, ощущение времени дает сбои. Когда Роман проснулся, ему показалось, что он продрых невероятно много, и что его вахта давным-давно должна была начаться, но Завхоз то ли забыл его разбудить, то ли по какой-то причине решил сам подежурить сверх оговоренного времени и дать Роману выспаться. Но нет – взгляд на часы подсказал, что Завхоз отнюдь не страдает благотворительностью, просто до конца его вахты остается еще минут сорок. Юркина коренастая фигура маячила возле прикрытой двери, в тусклом свете «белых звездочек» – накануне Роман нашел в лаборатории какой-то прозрачный цилиндр, размером немного побольше трехлитровой банки, все «звезды» сложили в него, и получился неплохой светильник. Конечно, светит не ярче ночника, но главное, батарейки можно поэкономить. Завхоз сидел со стволом поперек колен, прислоняясь к боковой стенке письменного стола. Он обернулся на звук:

– Генка? А, Роман, это ты… Да спи дальше. Время еще есть.

Роман тихо встал, отыскал в куче берцев свои, и, стараясь не греметь подошвами, осторожно подошел к двери. Завхоз убрал ноги, видимо, догадавшись, какая суровая жизненная необходимость подняла Романа и вынудила идти в жутковатый темный коридор.

Всю ночь Юрка спал кое-как, урывками. Накануне вечером, когда Генка и Бен уснули без задних лап, Юрка вместе с Романом немного привели в порядок место, в котором обстоятельства вынудили зависнуть. Трупы снорков и шатунов перетащили в самую дальнюю комнату от той, где группа расположилась на ночлег. По поводу тела Грищука Роман счел за лучшее пояснить, не дожидаясь вопросов:

– Этот был наш третий… Угодил тут под пулю недобитого шатуна…

– А-а, понятно…

Завхоз объяснением вполне удовлетворился и никаких вопросов задавать не стал.

Потом они вытащили в коридор столы и устроили на полу лежанку из ковриков-пенок и спальников, которые нашлись во всех пяти рюкзаках – Роман забрал и вещи Грищука тоже. Потом стащил с трупа почти целый комбинезон – надо будет заставить Бена надеть его вместо изорванного. Или, если парень вдруг начнет брыкаться, можно комбез хотя бы Ежу отдать, у него рукав в клочья… Но это все потом. Когда ребята проснутся.

Генка и Бен спали глубоким сном. Причем Генка ворочался, постанывал, сопел и шумно дышал – то есть не было никаких сомнений, что человек жив и просто спит. А Бен лежал настолько тихо, что Роман временами тревожно спохватывался, начинал прислушиваться к дыханию и нащупывать у него пульс. Нет, это просто глубокий сон. Но слишком уж глубокий…

А Юрка спал плохо. Причиной тому было не соседство с трупами – оно немного напрягало, но особенно не пугало, за полгода в Зоне Завхоз уже привык то и дело натыкаться на мертвые тела и людей, и монстров; причиной была атмосфера здания – она давила на психику невероятно. Все свои часы отдыха он ворочался и никак не мог забыться, а Роман отключился почти сразу, едва ему стоило лечь.

Тишина в подземном коридоре была настолько гнетущей, что здание казалось Юрке склепом. Он вслушивался в тишину и временами невольно ловил себя на мысли, что до дрожи боится услышать какой-нибудь шорох или стук шагов. Хотя это мог бы быть совершенно обыкновенный снорк, или недобитый шатун, или даже случайный прохожий сталкер, которого каким-то ветром занесло в эти края на ночь глядя, и который рискнул сунуться внутрь, несмотря на репутацию «Вымпела» как гиблого места. Странно, думал Юрка. Никогда настолько сильно не мандражил, даже в первые недели в Зоне. Другие новички, бывало, от взлетевшей вороны шарахались, а он спокойно осматривался, спокойно оценивал источник шума на предмет опасности, и так же спокойно его расстреливал, если была необходимость. И нервы сроду не подводили. А теперь они взведены не хуже пружины в автомате. Странное все-таки это место…

Кабинет слабо освещали «белые звезды», плавали в банке, словно серебристые рыбки в темноте.

Когда Роман вдруг проснулся до начала своей вахты, Юрка с немалым облегчением перевел дух – если есть с кем перекинуться словом, то все-таки не так страшно. А сам он вряд ли уже уснет, даже если ляжет сейчас. Может, лучше посидеть вместе?

Роман вернулся с прогулки в коридор, и присел на край подстилки.

Он пощупал лоб Бена, потом, вдруг о чем-то догадавшись, сунул руку ему сначала под ворот, потом под подол свитера. Майка на спине парня была мокрая насквозь. Видимо, лечащий артефакт подействовал – за ночь температура упала, и Бена прошиб проливной пот. А кстати… Роман размотал бинт на ноге Бена, и, подсвечивая фонарем, осмотрел рану. Никаких признаков воспаления и нагноения, насколько он понимал. Уф… Замечательно! Значит, не врут про «искру жизни»… Конечно, одной ночи для заживления мало, но главное, что не начался сепсис. Теперь уже не страшно…

Он достал упаковку бинта, еще раз на всякий случай обработал рану антисептиком, перевязал заново. Потом выкопал из рюкзака свою смену белья – не очень чистая, ну да черт с ним, сухая – и ладно. А то валяться в мокром белье, да в холодном подвале – не дело, а Вадимову-то смену, всю изорванную, выкинули еще вчера. Роман потряс Бена за плечо:

– Эй, приятель, просыпайся. Переодеться надо. Бен?! Бен, мать твою… Просыпайся! – и затряс настойчивей.

Никакой реакции. Бен даже не замычал в ответ сквозь сон.

Он был тяжелый и вялый, как манекен для отработки бросков. Безвольный и бесчувственный. Роман перепробовал все – тряс его, как грушу, хлопал по щекам, дергал за уши. Ноль реакции. Вообще-то, отметил Роман, он и во время перевязки не проснулся, а процесс был далеко не безболезненный, присохший бинт пришлось отрывать.

«И как только меня не насторожило это сразу?»

– Бен?!

– Что у вас там? – встревожился Завхоз.

– Да Бена разбудить не могу…

– А зачем его будить?!

– Чтоб он переоделся. Он же весь пропотел. А здесь, мягко говоря, нежарко… Еще только какого-нибудь воспаления легких не хватало…

– Так ты его потряси получше.

– Тряс! Толкал! Он не просыпается! – теперь уже в голосе Романа послышались испуганные нотки.

– Да ладно тебе… Ну, устал. Оттого и спит, как суслик… Дышит ведь?

Завхоз подошел, нагнулся и прислушался – Бен спокойно посапывал.

– Юрий, меня это настораживает… Что же это за сон такой, что мы Бена уже несколько минут растолкать не можем? Мертвый бы уже проснулся – как я его тряс…

– Ну ладно… Давай сами переоденем. Я помогу. Я его приподниму, а ты свитер и майку стащишь. Есть что сухое надеть?

– Есть…

Когда переодетый Бен – кстати, так и не подавший никаких признаков пробуждения – был снова уложен и накрыт спальником, у Юрки всякий сон исчез окончательно. Он только было собрался поделиться с Романом своими соображениями по поводу давящей атмосферы этого подземелья, как рядом на лежанке заворочались, завозились, зашуршали спальником. Потом рядом приподнялась на локте и села длинная фигура. Потом охрипший после сна Генкин голос разразился невнятными матюками вперемежку с постаныванием.

– Геныч, проснулся, что ли? – хотя этот вопрос был явно излишним. – Ну, ты как?

Ответом было долгое и протяжное «мммм». Судя по интонации, это означало примерно «хреновато, но могло быть и хуже».

Генка потянулся к рюкзаку, но не удержал равновесие, и повалился на Завхоза.

– А-а, твою через колено, осторожней! – взвыл Юрка. – По морде же съездил! Скажи лучше, чего тебе надо, я достану!

– Воды дай, – промямлил Генка.

Судя по звуку и интонации, язык у него буквально прилипал ко рту. Получив в руку бутылку, он гулко забулькал, и не отрывался, пока не выхлебал почти половину.

– Стоп! Остановись же, хватит! – Завхоз подергал его за рукав. – Это вся вода!

– Как – вся?! – не понял Ёж.

– Вся, что осталась. Последняя.

– Ни хрена себе! – Генка, кажется, даже испугался. И опустил бутылку: – Тогда держи… Крышка где?

Завинченную бутылку поставили на стол; Генка уселся, скрестив перед собой ноги калачиком, и ладонью растер лицо:

– Уф, вроде немного проснулся… Что у вас тут за шум был, а?

– Мы Бена разбудить никак не можем…

– А надо?! – последовал моментальный ответ. – Проснется – тоже пить запросит, а воды осталось – кот наплакал.

– Ну и жлоб же ты, – не удержался Завхоз.

– Не в воде дело, – спокойным тоном сообщил Роман. – А в его состоянии. С Беном что-то странное происходит… Вот как по-твоему, что это за сон такой глубокий, что человек не просыпается ни от тряски, ни от окриков?

– А ну-ка, сейчас попробую, – и Генка без лишних слов ущипнул Бена за мочку уха. Со всей силы, ногтями.

Он был уверен, что парень сейчас с воплем подскочит, и чрезвычайно удивился, когда этого не произошло.

– Вот, я же тебе говорил, – сказал Роман. И продолжил: – Может, это вовсе не сон, а Бен впал в кому? Он в таком состоянии уже часов двенадцать…

– Это я столько продрых?! – ужаснулся Генка.

– Да. И проснулся, помирая от жажды. А ведь Бен точно так же вчера и кровь терял, и потел… Напоить его в бессознательном состоянии мы не сможем. Насколько чревато боком обезвоживание, думаю, ты сам сообразишь. Потом, сутки-двое без пищи особо не повредят, но если Бен и дальше не очнется – встает проблема питания. И лично я не уверен, что ему даже двое суток голодания не повредят. Если уже пошел процесс восстановления, то организм очень быстро исчерпает внутренние резервы, и начнется истощение… Потом, уж пардон за подробности, но если у него выделительная система не сработает в автоматическом режиме и не выбросит все, что успело накопиться внутри, то тут присоединится еще и отравление организма продуктами распада…

– Короче, я понял. Если Бен за сегодняшний день не проснется, то нам придется хоть на себе его тащить, но все равно сваливать отсюда, – подвел итог Ёж.

– А дожить до завтра с пол-литром воды на троих нереально. И как ни крути, но нам с Завхозом придется сегодня сходить к ближайшему водопою… Кстати, где этот водопой?

– На Янтаре.

На самом деле, Роман немного покривил душой. У них оставалась еще полтора литра воды, но эту бутылку он приберег на самый крайний случай, и запрятал на дно вадимова рюкзака. Кто знает, что может случиться с ним и Завхозом по дороге? Нельзя оставлять Генку и Бена совсем без неприкосновенного запаса.

А еще он задумался – не стоит ли прямо сейчас взваливать спящего Бена на загривок и тащить на Янтарь? Не хочется… Нести его на носилках – это самый гнилой вариант, руки будут заняты у обоих здоровых, а Генка разве что из пистолета сможет воевать. И даже если Бена потащит кто-то один на спине, то все равно на другом будет висеть двойная поклажа, с которой не особо пошевелишься…

– Дай бог, чтоб Бен проснулся… – задумчиво сказал Роман. – Это для всех было бы лучше… Идти самостоятельно он вполне сможет, я думаю. Он сразу после ранения уже ходил. Конечно, придется его поклажу разделить между нами, и двигаться медленно, с частыми привалами, но зато у двоих бойцов будут развязаны руки… Только бы он проснулся! Но на эту ситуацию мы никак повлиять не можем. Остается только ждать. Так что, Геныч, ты очнулся вовремя, я уже собирался тебя растолкать… Ты остаешься, а мы выходим прямо сейчас, чтоб весь день был в запасе.

Роман и Завхоз выкладывали на стол из своих рюкзаков все лишнее, собирали все пустые бутылки и фляги, имевшиеся у компании, а Генка, глядя на их сборы, внутренне возликовал: ну, теперь-то у него будет вагон и маленькая тележка времени, чтоб обыскать и вещи Бена и Ромки, и здание! Роман сам – сам! – выбрал себе в попутчики Завхоза, а насчет Ежа даже и не заикнулся! Хотя оно вроде бы логично – зачем тащить с собой раненого, боец из него никакой, и по пути быстро устанет… Нет, ну надо же, до чего удачно все складывается!

Он проводил товарищей до выхода из здания; а когда Роман «на всякий случай» еще и натянул поперек двери растяжку, Генка обрадовался еще больше. Теперь со спокойной душой можно не сидеть неотлучно на посту, все равно никто чужой незамеченным в здание не проскочит.

– Только вы сами про нее не забудьте, – напутствовал он Ромку и Завхоза перед уходом, тоже на всякий случай. – И это, Юрик… Ты КПК включай, только когда к ограде подойдете. Вызовешь ее, и сразу выключай.

– Да помню я, – пробурчал Завхоз.

– И это, еще – смотри не брякни ей, почему я не пришел! Будет спрашивать – скажи, мол, работы много, занят по уши.

Это вскользь оброненное «ей» от Ромкиного слуха не ускользнуло… Интересно, и кто же эта «она», которая есть у Ежа на станции? Ну ладно, это не самое важное, подойдем – узнаем… Куда важнее была другая информация, царапнувшая слух одновременно со фразой про некую знакомую Генки. «Не включай КПК»…

– Ладно, все, пошли, – поторопил Завхоз.

– Стоп! – Роман тормознул его жестом. – Ёж, ты что-то сказал насчет КПК? Я не ослышался? Вы держите их выключенными?

– Ага, и мало того, что выключенными. Аккумулятор совсем вынимаем.

– Почему?

– Да конкретное палево вышло в прошлом году, когда Завхоз однажды включил это опознавательное устройство…

– Стоп! То есть, сейчас ты тоже не собираешься быть на связи? А если с нами по дороге что-то случится, как ты об этом узнаешь? Если нас собаки разорвут, или кровосос сожрет, или какие-нибудь типы подстрелят – вы с Беном так и будете дожидаться нас здесь и медленно подыхать?!

Генка вдруг помрачнел и стал непривычно серьезным:

– Нельзя включать КПК! Ром, ты просто не знаешь, что тут, в Зоне, творится! Это слишком долгая история, чтоб рассказывать ее на пороге. И если начать ее сейчас рассказывать, то вы точно не успеете туда и обратно за световой день… Просто поверь мне на слово, ладно? Потом расскажу. А мы лучше договоримся так… Если вы не вернетесь до двенадцати ноль-ноль завтрашнего дня, то я вас дальше не жду, а буду выбираться и вытаскивать Бена самостоятельно. Ну, всё… Давайте, валите! Удачи…

Они шли к воротам, не оглядываясь. Спокойно так шли – ничего особенного, обычная недолгая ходка за припасами. Завхоз впереди, Роман за ним. Правда, внутри зудело желание оглянуться… Он придавил это желание со всей силой. Чтобы примета сработала, и эта ходка по завершении так и осталась обыденной недолгой ходкой.