Текст книги "Полигон (СИ)"

Автор книги: Ирина Гостева

Соавторы: Алексей Гостев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

Его вызвали в офис. За громадным пустым столом напротив Бена расположились двое – Шепелев и какой-то незнакомый мужчина средних лет с невыразительным бесцветным лицом. Секретарша принесла чай и вазочку с конфетами; Бен с радостью уткнулся носом в чашку, только ради того, чтобы чем-нибудь отгородиться от пристального сверлящего взгляда незнакомца. А тот молчал; смотрел и молчал, предоставив инициативу Шепелеву.

Игорь Владимирович завел длинную обстоятельную речь о важном и ответственном поручении; но большая ее часть пролетала для Бена мимо; в голове застревали только отдельные скомканные обрывки. Когда речь зашла о секретности миссии, он согласно покивал в ответ – да, да, мол, все понимаю… Сам же до сих пор не понимал совершенно ничего.

– …Про катастрофу в районе Чернобыльской АЭС ты, конечно же, слышал?

Наконец-то прозвучало хоть что-то конкретное. Фраза вытащила Бена из ступора, в который он успел впасть, слушая шепелевские «растекания мыслью по древу».

– Которая в восемьдесят шестом году была? – тупо переспросил Бен.

– Нет, про вторую…

– Ну, читал маленько в интернете… А что?

– На территории зоны отчуждения находится крупный исследовательский центр. Конечно, все работники погибли; а результаты исследований так там и остались…

Бесцветный незнакомец, до того сидевший с равнодушным видом, поднялся и обошел вокруг стола, встал за плечом у Бена, придвинул к нему ноутбук с развернутой на экране картой.

– Примерно вот здесь, – бесцветный скользнул по карте курсором.

Бен вчитывался в названия. Реальность происходящего доходила до него не сразу.

Чушь какая-то… Нет, наверное, глупый розыгрыш. Сейчас напугают по самое «не могу», насладятся зрелищем его растерянной физиономии, а потом признаются, что пошутили…

Зона отчуждения. Та самая Зона, давно уже именуемая в печатных материалах с заглавной буквы. Имя собственное. Жуткое место, обросшее легендами и слухами. Мекка и земля обетованная для чокнутых любителей аномальщины. Самого Бена тоже краешком коснулось это помешательство – прошлой зимой он вместе с Коляном – полузнакомым парнем из клуба – потащился в гости к бывшему однокласснику Коляна, у которого, по слухам, был знакомый, который недавно вернулся из Зоны, и даже привез оттуда какую-то необычную красивую штуковинку. Одноклассника не застали – у того вдруг обнаружились срочные дела, зря протаскались по морозу на другой конец города; и встреча со сталкером, соответственно, тоже не состоялась. Бен тогда простудился и всерьез разобиделся на необязательного колькиного друга. Встречу пытались переназначить на другой раз, но через пару недель опять что-то помешало, потом опять, и в конце концов сталкер уехал из города, а Бен так и не увидел желанного артефакта… На том его попытки прикоснуться к Зоне и закончились.

Да, он иной раз слышал среди клубного народа разговоры на тему «поехать бы туда». Но услышав, крутил пальцем у виска, и перебирался к другой компании. Безалаберные фантазеры не вызывали у него ничего, кроме ехидной усмешки. Особенно Лавруша, который на первомайской вылазке пошел за дровами и умудрился заблудиться буквально в трех соснах – выбрел потом на соседнюю станцию электрички, километрах в четырех от лагеря. Зато потрепать языком на тему «как бы побывать в Зоне» – так он первый! У самого Бена даже и мысли подобной никогда в голову не закрадывалось. Потому, что если хотя бы сотая часть россказней про Зону правдива – такому, как он, нечего даже приближаться к периметру.

И вот – нате вам! Его хотят туда отправить. Не-ет, это наверняка розыгрыш. Тест психологический какой-нибудь. Смотрят на его реакцию во время сильного испуга…

Бен слегка встряхнулся. Да в общем-то, ненадолго он отвлекся. Все эти размышления и воспоминания промелькнули у него в голове за несколько секунд.

А Шепелев тем временем продолжал:

– …Материалы ценнейших разработок в области биотехнологий. И не только они, а масса других в смежных областях науки… Это стоит громадных, просто колоссальных денег, если суметь правильно распорядиться всеми этими материалами. К тому же, использование их на практике сулит пользу, не измеряемую деньгами – вполне вероятно, многие тяжелые заболевания можно будет излечивать…

Бен растерянным взглядом смотрел в густо-фиолетовое небо в промежутке между белыми жалюзи и думал, что лет пять-шесть назад он бы еще, пожалуй, поверил, что добрый дядя из могущественной Конторы хочет принести благо человечеству. А сейчас – извините, мальчик вырос! И в сказки больше не верит.

Что, розыгрыш до сих пор продолжается? А может, это не совсем розыгрыш, а что-то вроде деловой игры? Тактическая задача, для которой Бен должен найти правильное решение; гипотетическая ситуация, в которой надо выбрать верную линию поведения и способ действия?

«Подыграть им, что ли…»

– Игорь Владимирович, а почему вы думаете, что за эти годы никто не утащил оттуда материалы? – спросил Бен.

Шепелев подался вперед, опершись на руки, и пристально уставился на него:

– Желающие были… Но туда никто не смог и близко подойти. Потому что внутри здания работает на полную мощность источник пси-излучения.

Интересно-интересно… Сначала была сказочка про лекарства от тяжелых болезней, а теперь началась научная фантастика. Какой разговор о каких лекарствах вообще может идти, если в центре велись разработки пси-оружия? Иначе на кой шут и откуда там взялась бы эта установка?!

– Откуда там пси-излучение?! Вы же говорили, что центр занимался биотехнологиями…

– Вадим, я не знаю всех подробностей, я не биолог все-таки… Видимо, как-то использовали в процессе… Как, кто, почему включил установку – неизвестно. Можно предположить, что это сделал кто-то из работников центра, повредившийся рассудком после так называемого «выброса». Слышал об этом?

– Да, читал. Только я думал, что эти ужастики журналисты навыдумывали.

– К сожалению, это не выдумки. Люди действительно как минимум сходят с ума, если в момент выброса оказываются вне укрытия. А чаще всего вообще погибают…

– Ну хорошо, был выброс, все свихнулись… Кто-то излучатель включил. А я-то здесь при чем?!

Шепелев устало посмотрел на тупого мальчишку:

– Да при том, что ты сможешь туда пройти. Только ты. Сможешь. Пройти. Через. Излучение. Вадим, я тебя уже битый час подвожу к этой мысли… Надо добраться до пульта установки и выключить ее. Тогда внутрь смогут пройти и другие…

– А почему?! Почему вы думаете, что я пройду через излучение и не свихнусь? – упрямо гнул свое Бен, пока пропустив мимо ушей замечание насчет «других».

– Потому что ты это уже делал, – без обиняков припечатал Шепелев.

У Бена поплыло в голове. Слова Шепелева доносились словно сквозь пелену; он слушал, как собеседник напротив пересказывает ему детали того, о чем Вадим и сам уже догадывался… Да, его возили в закрытой машине в лабораторию на испытания. Да, он прошел их блестяще, хотя это не зависело ничуть от его стараний, а целиком – от природных особенностей.

– Лаборатория в Леспромхозе находится? – брякнул Бен. Играть в «незнайку» больше не было смысла.

– Хм, догадался… – покачал головой Шепелев.

Бен хотел было задать тривиальнейший вопрос «а как вы вообще меня нашли?», но еще до того, как он открыл рот, два и два сложились, и ответ вдруг пришел на ум сам. «Ромка, дружище… Он ведь пытался меня скрыть… Оградить от всего этого… А я, кретин, не понял, да еще и обиделся на его слова – тогда, в реанимации… И правда – дурак.»

Они не шутят. Это не розыгрыш и не гипотетическая ситуация, это всё всерьез. Они на самом деле хотят отправить его в Зону…

– Вы что… Я же не смогу, – голос Бена вдруг охрип, а в глазах заметалось отчаяние. – Вы не понимаете?! Вот засунете меня туда, а пользы все равно никакой не будет, потому что меня там сразу… Или в аномалию влечу, или тварь какая-нибудь сожрет. Там же на самом деле твари водятся? Или журналюги про это тоже врут?

– Не врут, – снова вступил в разговор бесцветный. – Немного приукрашивают, но в целом информация правдивая. Да, кстати, вот взгляни – кто на самом деле водится в Зоне.

Он достал из папки стопку цветных распечаток. Бен перевернул один лист, другой… Фотографии монстров. И живых, заснятых в естественной среде; и мертвых, с приложенными рядом линейками – чтоб смотрящий на фото мог составить представление о размерах этих уродливых созданий.

– Уже страшно, – честно признался Бен.

– Конечно, ты не один пройдешь всю дорогу… – «успокоил» его Шепелев. – От периметра и до приблизительной границы распространения излучения с тобой пойдут опытный проводник и несколько бойцов. За эту часть пути можешь не опасаться. Но дальше определенного расстояния, с которого твои спутники почувствуют влияние излучения, ты должен будешь пойти один.

– Должен… – с горечью протянул Бен. – Почему это я «должен»?!

– Разумеется, ты никому и ничего не должен, – встрял бесцветный. – Ты волен отказаться… Ты не в армии, и мы не имеем права тебе приказать. Хотя…

Он раскрыл кожаную папку и достал из нее лист желтоватой бумаги со штемпелями и печатью.

– Вообще-то повестка для тебя есть. Вот, – он показал Бену бумажку через стол.

Бен округлившимися глазами прочитал свои имя и фамилию.

– Могу прямо сейчас тебе отдать, – ровным голосом сказал бесцветный. – А могу обратно в папочку положить. Про свой «белый билет» хочешь мне напомнить? Ничего, еще раз пройдешь обследование в нашей ведомственной клинике, и я уверен, ни один диагноз не подтвердится. Так ведь?

До Бена постепенно стало доходило… А когда дошло – то его тряхнула дрожь.

– Вадим, нашей науке очень нужны те материалы, – продолжил Шепелев. – Мы будем пытаться добыть их снова и снова. Уже испробовано несколько способов защитить посланника от излучения. Делали разные модификации шлемов… К сожалению, они оказались малоэффективными – у наших ученых слишком мало данных. И совсем не было образца, с которого можно снять параметры невосприимчивости.

– Намекаете на то, что если я не соглашусь идти в Зону, то сделаете из меня подопытного кролика?

А ведь могут… Похитят, и с концами. И никто не найдет. И отец, сколько бы шуму не поднимал, против них ничего не сделает. Или вообще… Инсценируют гибель, и все. Например, якобы машина сбила. Все будут считать Бена покойником…

Шепелев молчал, а в его взгляде явно читалось: «Ну, ты же умный парень; вот видишь – сам все прекрасно понял».

– Вадим, как показывает мой немалый опыт – добровольное и взаимовыгодное сотрудничество намного эффективней принуждения. Поэтому я рассчитываю, что мы с тобой сможем договориться по-хорошему. Тем более что твоя работа будет хорошо оплачена. Согласись, лучше добровольно поработать и получить достойное вознаграждение, чем бесплатно выполнять приказ?

– Чтобы выполнить работу, надо уметь ее делать! А я не умею! – с отчаянием выпалил Бен.

– Так научишься! – обрадованно отозвался Шепелев. Видимо, воспринял реплику Бена как согласие. – У нас в запасе несколько месяцев. Зимой тебя никто в поход не отправит, незачем еще более повышать и без того высокий риск.

«Ага, только вы не о том печетесь, чтоб я задницу не отморозил», – подумал Бен. – «Просто бережете ценный экземпляр. А то один загнется в сугробе – другой такой же нескоро найдете».

– Можем прямо сейчас обсудить размеры вознаграждения, – Шепелев решил сделать широкий жест.

Бен под столом сжал кулаки, вцепившись ногтями в ладони. Страшно, черт побери… Не в Зону идти страшно; до Зоны еще – как до Китая ползком; а пока еще страшно даже выговорить, что он хочет больше всего за выполнение этой миссии. Сейчас как осадят его да ткнут повесткой в нос… Эх, была – не была, наглость – второе счастье!

Бен собрался с духом и выпалил:

– Квартиру! И чтоб совсем моя была, на меня записанная!

Наниматели переглянулись. На лице у Шепелева отразилось немалое удивление. А Бен решил немного понизить уровень своей наглости, пока еще его не щелкнули по носу, и добавил:

– Пусть не новую, пусть панельку или хрущевку, только чтоб моя была! Мне и однокомнатной за глаза хватит; ну, хотя бы комнату в изолированной… Чтоб я мог там жить, как мне нравится!

Шепелев помолчал. Обернувшись к собеседнику, вопросительно поднял брови. Тот в ответ ехидно усмехался, покачивая головой. Повисла тягучая пауза.

– Ну, а почему бы и нет? – наконец сказал Шепелев.

– Только чтоб все документы оформить до моего отъезда в Зону! – опять пошел в наступление Бен, сам удивляясь собственной наглости.

А то еще кинут, чего доброго… Пообещать-то что угодно можно! Но Шепелев, как ни странно, не выказал ни малейших признаков недовольства. Наоборот, согласно кивнул:

– Разумеется! Времени у нас достаточно, и вариант подходящий подберем, и документы оформим… До наступления тепла еще минимум пять месяцев. И мы их потратим с пользой… Ты поедешь на тренировочную базу оперотряда.

– А как же институт?

– Оформишь академический отпуск. Прямо завтра пойдешь и отнесешь заявление, я обо всем договорюсь, вопрос решим быстро.

– А что я скажу родителям?! Отец же меня сожрет, когда узнает, что я учебу бросил!

– Жить будешь на базе. В принципе, это не суровая необходимость, она находится не слишком далеко, на окраине города и туда ходит городской транспорт, но… Во-первых, никуда не таскаться – это ведь удобней? А во-вторых, неужели ты предпочтешь во время тренировок жить с родителями?! На базе есть общежитие, столовая… А родителям можешь сказать, например, что нашел работу и снял жилье… Причем во время тренировок будешь получать некую… хм… скажем так, стипендию. Или денежное довольствие, назови как нравится. Хотя деньги-то тебе особо и не понадобятся; быт на базе организован неплохо.

– И, конечно же, я не должен никому ничего говорить?

– Это – основной пункт нашего с тобой договора.

– И даже Светке?! Уж она-то в момент просечет, что никакого жилья я не снимал!

– А ей можешь сказать часть правды, – разрешил Шепелев. – Наверняка ведь она уже в курсе, кто тебя ангажировал на работу? Вот и скажи в самых общих чертах, что едешь на тренировочную базу. А зачем – ни-ни! Иначе не видать тебе квартиры, как своих ушей!

Бен вздохнул; да, поддели его на самый цепкий и надежный крючок… И теперь постоянно будут за леску подергивать, чтоб не забывал…

Когда он вышел от Шепелева, с неба посыпал густой-густой и уже по-зимнему сухой снег. Бен не сразу натянул шапку; какое-то время он стоял, подставляя хлопьям разгоряченное лицо. Черт побери, из него будут делать бойца… Вот чтобы вы чувствовали, если бы вам поднесли на блюдечке вашу заветную детскую мечту, но тут же толкнули на стул, скрутили за спиной руки и начали силой запихивать мечту внутрь?! «За маму, за папу!..» Она когда-то казалась очень вкусной… Да может, она и на самом деле вкусная, но если ее впихивают, как мерзопакостную кашу, то она такой и станет. А деваться некуда…

И такой же снег за много километров отсюда укрывал Зону. Крупные хлопья валились на прихваченную морозцем землю, укрывали от глаз аномалии и минные поля у периметра, логова тварей и неподобранные артефакты. Отправиться за ними по снегу вряд ли кто-нибудь решился бы… Заезжие искатели приключений и местные жители, кормящиеся с Зоны, тяжело вздыхали, глядя на очередной сюрприз природы. Морозная зима с постоянно лежащим снегом в этих местах тоже была той еще аномалией. Сталкеры втайне надеялись, что через пару дней над Зоной опять установится влажный теплый микроклимат, сугробы растают, можно будет немного переждать распутицу – и опять отправляться на поиски добычи… Они еще не знали, что неожиданный крепкий морозец замораживает жизнь в Зоне на долгих четыре с половиной месяца.

Паша Кащей, не обративший внимания на редкие снежинки, когда они еще только-только посыпались с неба, позже бросил случайный взгляд в окно и обомлел: поселок накрывала сплошная пелена снегопада. Сквозь круговерть хлопьев еле-еле было видно соседский забор. Паша накинул куртку и выскочил на крыльцо.

После возвращения в поселок прошло три недели; хромота уже почти прошла, а упадок сил как раз уже начал ощущаться, и назавтра Кащей собирался в Зону – уже снаряжение подготовил и рюкзак собрал. А тут снегопад… Как некстати! Скорее всего, завтра к обеду снег растает, но дорогу развезет и останется хлябь, ковылять по ней несколько затруднительно… Получится ли уйти завтра или придется денек обождать?

На крыльце его сразу обдал резкий порыв ветра, по-зимнему сухого и пронзительного. С размаху швырнул в лицо и за шиворот охапку колючих снежных хлопьев. Паша плотнее запахнул куртку. До чего же холодно! «А ведь не растает», – неприятно ёкнуло сердце. И от этой мысли внутри начал разрастаться неприятный холодок…

Над чернобыльским лесом валил снег.

* * *

– …Готовить меня будут для одного дела. Шепелев просил пока не говорить, для какого, – повторил Бен, пересчитывая взглядом кафельные плитки на больничном полу. Коричневая – желтая – две коричневых – опять желтая…

Разумеется, он не пересказывал Роману весь разговор. Он соблюдал условия навязанной ему игры. Бен пока еще не знал, насколько опасно их нарушать, и на всякий случай решил придерживаться правил.

– Значит, подписали тебя в Зону сходить, – вдруг без обиняков выдал Роман.

– А-а… Как ты догадался?! Или…

– Да знал я, – фыркнул Роман.

– А-а, понял… Это была проверка на болтливость, – Бен обиженно скривился.

– Ладно, не кисни! – вдруг отмахнулся Роман, сам себе удивляясь. Ведь никто за язык не тянул… – Какой смысл тайны разводить, если пойдем вместе?

– Вместе?!

У Бена округлились глаза. Эх, и простодушный же он, все эмоции на лице написаны, со вздохом подумал Роман.

– Ну да, я ведь там уже был. В группе сопровождения. Вполне логично, что пошлют человека, уже имеющего опыт…

Бен уставился на него восхищенными и округлившимися глазами:

– А куда именно вы там ходили?

– Куда нас посылали, туда мы и ходили, – жестко отбрил Роман.

«Рассказал бы я тебе, куда, зачем и как, и что мы там видели… Как утонул в земле Воронок, и как перекосило парализованного Андрюху, но я должен твой боевой дух поднимать, черт побери, как приказал Гордимыч…»

Бен виновато засопел – дошло, что полез с расспросами слишком далеко.

Несколько минут они сидели молча; пока Роман не спохватился, взглянув на часы:

– Смотри, уже без пятнадцати семь, сейчас гардероб закроют! Дуй давай, а то здесь ночевать придется! А про Зону потом поговорим; будет еще время… Ты мне напомни, я тебе кое-что интересное покажу! Оно у меня дома, в ноуте.

Бен торопливо распрощался, схватил сумку и припустил вниз по лестнице. Тем более что впереди еще маячил разговор с родителями – он оставил самое неприятное на самый последний момент.

А назавтра Вадим уже трясся в пригородном автобусе с набитой дорожной сумкой под ногами…

Ноябрь-декабрь 2010 г, Большая земля

Папаша Бена обожал один древний афоризм, известный в народе в разных вариантах, и часто повторял его сыну, то назидательно покачивая пальцем, то развалясь в кресле и сложивши ручки на круглом пузе: «Вадик, ты должен хорошенько усвоить, что мужчины делятся на две категории. Одни способны порвать медведю пасть голыми руками, а другие способны оплатить услуги мужчин из первой категории. Надеюсь, что ты все-таки умный мальчик, и сам сделаешь верный вывод – к какой категории лучше всего принадлежать».

Да, Вадим был где-то в чем-то неглупый мальчик. Хотя бы в том, что ему хватило ума не сообщать отцу о своем выводе, который был прямо противоположен отцовскому мнению.

Бен всегда, всю жизнь, сколько себя осознавал, мечтал принадлежать к первой половине мужчин из любимого папиного афоризма. Были ли тому виною супермены, герои звездных войн и всякие уничтожители нечисти, виденные в раннем детстве; или же причина его странных устремлений была в том, что в семье, как говориться, не без урода, и именно Бена угораздило родиться моральным уродом в своей семье… Во всяком случае, набраться такого из своего круга общения и получаемого воспитания Бен никак не мог. И брать пример для подражания ему было совершенно не с кого из окружающих.

В детстве он отчаянно гнался за своим идеалом. Если задирали сверстники – не бежал жаловаться родителям, а давал сдачи, дрался, насколько хватало сил, компенсируя средние физические способности яростным напором. Терпел родительские упреки в неумении договариваться и «решать конфликт другими способами» – в переводе с маминого языка это означало «наябедничать взрослым», а на эту подлость Вадим ни за что не желал соглашаться, потому что настоящие (в его семилетнем понимании) мужчины так не поступают. Когда он немного подрос, то попытался заниматься в секции рукопашного боя, но продержался всего месяц – ровно до момента внесения оплаты за тренировки. Родители банально отказались давать сыну деньги на «эту глупую и опасную блажь». Для нормального физического развития мальчику вполне подойдут лыжи, или плавание, или волейбол. А бьют друг другу морды пусть грубые тупые сынки мужичья, которым одна дорога – в ПТУ и в армию. Потом Бен нашел другую секцию – похуже, но зато бесплатную, и еще какое-то время успешно делал вид, что кидает мячик через сетку, но родительский контроль после прецедента стал строже и тщательнее, и обман очень скоро раскрылся. Бойкот родителям и демонстративная голодовка не помогли; одиннадцатилетнему пацану было не по зубам переупрямить отца или взять измором мать; Бен поплакал в подушку, повздыхал и отправился-таки кидать мячик. Потому что это давало хоть какую-то возможность не превратиться в папочкино подобие – колобок на ножках. Но сам себе он дал слово, что когда вырастет и начнет зарабатывать деньги, то уж тогда…

Прошло время, Бен вырос, и с годами постепенно осознал несколько неприятных вещей. И что по-настоящему крутым бойцом ему никогда не стать – потому, что начинать уже поздно… И что склад личности у него для бойца неподходящий… И вообще – что верховодят в жизни отнюдь не те, кто умеет заехать противнику пяткой в нос в прямом смысле слова… Скрипя зубами, он вынужден был внутренне – а это гораздо хуже, чем внешне, напоказ – признать, что отец прав. Надо быть мужчиной из второй категории его любимого афоризма. Не хочется, а надо. Но все-таки полностью наступить себе на горло и подчиниться Бен не захотел, и вместо проторенной и устланной соломкой дорожки на юридический пошел в институт связи, навешав отцу кучу лапши о перспективном бизнесе в области мобильников и интернета.

И насчет армии иллюзии у Бена растаяли после того, как он послушал рассказы старших братьев своих друзей – о том, как там «стоят на тумбочке», стирают «дедам» носки и разгружают вагоны. Теперь он был даже рад, что квочка-мамочка заранее обеспечила ему белый билет, таская сына по знакомым врачам и выискивая у него несуществующие болезни. К третьему курсу он уже почти успокоился во всех смыслах – как вдруг жизнь взяла его за шкирку и с маху ткнула носом в его детскую мечту.

Детская мечта сдохла в жутких корчах; и мало того – Бену теперь было ужасно стыдно признаваться даже самому себе (какое счастье, что он никогда никому вслух не говорил об этом!), что когда-то он хотел стал крутым бойцом.

Потому что даже несмотря на волейбольную секцию и прогулки с тридцатикилограммовым рюкзаком, на полосе препятствий он был «тюфяк» и «беременный таракан», а в тире – «криворукий мазила, косой на оба глаза».

Особенно усердствовал инструктор по стрельбе Иван Ильич, пожилой дядька со сморщенным, как сушеное яблоко, лицом и почти не потерявшей формы атлетической фигурой. Но главной его особенностью была луженая глотка. Он наверняка мог бы без «матюгальника» докричаться до самого дальнего конца полигона; а уж по гулкой коробке тира его баритон раскатывался громче выстрелов.

– …Ну куда ты стволом ведешь?! Ты хоть вообще смотришь, куда его наводишь?! Силуэт еле-еле по краешку задел. Руки-крюки?! Или глаза в разные стороны смотрят?! Теорию читал?

– Читал, – цедил сквозь зубы Бен.

– Ну-ка зацитируй, как надо целиться.

– Для прицеливания в горизонтальной плоскости надо совместить мушку с серединой прорези прицельной планки, и…

– Ну так совмещай! Совместил? Огонь!

«Калаш» выплюнул короткую очередь.

– Тьфу ты, опять в белый свет, как в копеечку, – Иван Ильич с раздражением оторвался от телескопической трубы.

В голове у Бена от грохота выстрелов трещало не хуже автомата. Зябкий сквознячок холодил взмокшую спину; а цевье и рукоятка скользили в потных ладонях, и казалось, что от отдачи «калаш» вот-вот вырвется из рук. Как Бен ни старался держать ствол направленным прямо в середину мишени, тот все время предательски отклонялся от верной линии. Больше всего ему хотелось бросить эту чертову непослушную железяку и выйти из провонявшего пороховой гарью тира на свежий воздух. Ну, или хотя бы заткнуть фонтан язвительности и недовольства над правым ухом.

– Перезарядил? Давай еще… Огонь!

От резко грянувшей очереди ствол подпрыгнул вверх. А сам Бен инстинктивно дернулся назад.

– Чего прыгаешь, как карась на сковородке?! Плавно спускай крючок, плавно! Ты не должен ждать выстрела. И не задерживай дыхание, не зажимайся.

– Да знаю я…

– А чего ж тогда не делаешь, если знаешь? Вон на ту мишень посмотри – стрелок кладет ровненько, кучно, не то что некоторые… Толку-то от твоего знания, если знаешь, а не делаешь!

– Иван Ильич, – не выдержал Бен, – давайте я вечером еще приду и один потренируюсь?

– Ишь ты, хитрый! Хочешь в спокойной обстановке пострелять? А ведь в бою у тебя ее не будет. Там тебе никто спокойно прицелиться не даст! Учись работать точно и правильно независимо от того, что творится вокруг.

– Иван Ильич, а скажите, правда ли, что обучение строится по принципу «от простого к сложному»? Так ведь? – Бен положил автомат и, обернувшись, невинным взором уставился на инструктора. – Я пока еще не научился самому простому – стрелять в спокойной обстановке, когда ничего не мешает. Давайте, я сначала этому поучусь, а? А потом уже добавим усложняющий фактор в виде шумовых эффектов.

Инструктор побагровел; потом набрал в грудь побольше воздуха и выдал:

– Ах ты, гаденыш, считай, повезло тебе, что ты не в погонах! Иначе сейчас пошел бы сортир драить…

– Зубной щеткой? – с еще более невинным взором уточнил Бен.

– Ты поговори еще, языкастый! Я те быстро язык укорочу! А ну принять положение «лежа»! Целься! – последнюю фразу инструктор рявкнул с такой громкостью, что у Бена заложило уши.

Он аккуратно положил автомат на служившие опорой мешки с песком и встал.

– Команды встать не было! Эй, ты куда?!

– В туалет, – бросил Бен через плечо. – Мне надо. Или прикажете прямо здесь лужу устроить?

– Чтоб одна нога здесь, другая там!

На самом деле Бен еле сдерживался, чтоб не швырнуть чем-нибудь в орущую рожу, прекрасно понимая, что после нескольких секунд торжества огребет большие неприятности. Да как бы еще морду ему не набил этот солдафон; кто его знает, какие распоряжения отдал Шепелев насчет обращения с «левым» стажером. Вообще-то с ним и так обращаются иначе, чем с другими, на построение не гоняют, например… Но все равно в настоящий момент Бена душила злоба. Ну почему, почему его не могут учить нормально? Почему они не дают ничего спокойно сделать, почему не могут подождать, пока у него что-то получится?! А от окриков и подстегиваний только хуже. Наоборот, все валится из рук. Он же не отказывается учиться, в самом деле… Даже наоборот, упражняться в стрельбе было интересно, Бен еще не перерос мальчишеской тяги к оружию, но сейчас он от души желал только одного: чтоб инструктор не орал над ухом и не дергал.

Светка примчалась в больницу, как только ей позвонил Бен и извиняющимся голосом сообщил о своем отъезде. Очень туманно обрисовал причину своего отсутствия и вовсе умолчал о месте, где он теперь обитает. Хотя и пообещал приехать в воскресенье – значит, это где-то не очень далеко… Но почему вдруг? Наконец до девушки дошло.

– Бен, пожалуйста, ответь только на один вопрос: твой отъезд туда как-то связан с Романом?

Если ответ будет утвердительный – значит, больших подробностей она от Бена не добьется, да еще и по телефону.

– Да, – коротко выдохнул в трубку Бен.

– Ладно, я поняла. Тогда… До воскресенья… Пока… – погрустневшая Светка сложила телефон.

И, еле-еле дождавшись времени посещений, помчалась в больницу.

– Куда и зачем вы забрали Вадима?! – выпалила она, едва влетев в палату.

Глаза девчонки горели яростью и метали молнии.

– Я понимаю – бесполезно требовать, чтоб вы от него отвязались, но хотя бы скажите – куда и зачем?!

– Неужели мы опять перешли на «вы»? – нарочито удивился Роман.

– Не увиливай! Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю! И я понимаю, что ты ничего не решаешь, твое дело – донести, а решают другие… Но неужели ты совсем ничего не знаешь?! Скажи мне – где он?

Роман шутливым жестом поднял ладони вверх:

– Спокойно, спокойно! Умерь свою яростную атаку… Никуда мы его не заперли, в лагерь не сослали, в лабораторную банку не засунули. Приедет к тебе в ближайшее воскресенье.

– Но зачем все это?! – девушка, до того готовая вцепиться в майку Романа и трясти его, как грушу, пока не вытрясет ответ, отступила на шаг назад.

– Мы предложили ему работу…

– От которой нельзя отказаться?! – не утерпев, выпалила Света.

– …Не перебивай! Да, отказываться от нее невыгодно. Тогда как выполнить – намного выгодней. Но для этой работы Вадиму нужно многому научиться… И теперь он учится. Вот этим он теперь занят и ради этого уехал. Но недалеко, еще раз повторяю; в воскресенье он свободен как муха в полете, и может съездить в город. А звонить тебе может хоть каждый день… Только не жди звонков раньше часов девяти вечера, да и сама раньше не звони – ему просто будет некогда, он или не услышит звонка, или не сможет ответить.

Светка сникла и устало присела на стул:

– Значит, это где-то недалеко, раз он может приехать в выходной…

– Да, это в пригороде. Жить Вадим будет там же – общага, столовка… Но очень не советую тебе самой туда мотаться – только зря время потеряешь, там закрытая территория, и тебя просто не впустят. Кстати, и его не вызовут.

– Это какой-то учебный центр?

– Ну-у-у… Можно и так сказать. Там есть общага для иногородних, домики для заезжего начальства и высоких гостей… Всякие соревнования и показухи там часто проводят. Так что не бойся, это не тюрьма ни разу!

Теперь девушка смотрела на него уже виновато – ну конечно, ворвалась, как фурия, набросилась на раненого, устроила истерику…

– Наберись терпенья, – с покровительственными нотками посоветовал ей Роман. – Скоро увидитесь. Только при встрече не задавай Бену вопросов «куда» и «зачем». Не заставляй его напрягаться и выдумывать ложь. Потому что говорить об этом правду – нельзя. Да и чревато боком. Понимаешь?