Текст книги "Полигон (СИ)"

Автор книги: Ирина Гостева

Соавторы: Алексей Гостев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)

Бен не прошел даже «надземный» этаж. Его, перемазанного краской, в конце коридора поджидал у лестницы Роман. Очень недовольный, с плотно сжатыми губами.

– Плохо. Очень плохо, – коротко бросил Роман. – Ты посмотри, где следы краски. Вот, вот и вот – хотя бы эти три попадания уже смертельны. Ты – труп минимум трижды! И ведь это – только попадания «шатунов». А сколько раз до этого тебя рванули когтями?

Бойцы, изображавшие снорков, не мазали перчатки краской – слишком неудобно; договорились, что отслеживание полученных Беном ударов – чисто на честность. Они не преувеличивают, он не преуменьшает.

– Я не стал тормозить тебя после первой атаки «снорка», хотя фактически ты стал трупом уже после нее! Макс врезал тебе прямо по лицу два раза.

– Ром, да он совсем чуть-чуть задел… Можно считать – поцарапал…

– Не надо ля-ля! Пойми, нет смысла врать! Ты сейчас пытаешься отмазаться, чтоб я тебя не ругал, а тебе надо не ругачки избежать, а в живых остаться! Иди оттирай краску, и пройдешь еще раз. И не торопись, пока что тебя никто «на время» не гоняет. Сейчас для тебя главное – чисто, а не быстро.

На этот раз последнее «смертельное ранение» Бен заработал на выходе с «надземного» этажа, перед лестницей.

Ромке даже не пришлось озвучивать свое мнение – и так по лицу было понятно. Сказал в переговорник «Ребята, перерыв! Не расходиться!» и жестом позвал Бена следовать за ним.

Роман шел впереди, не оглядываясь на подопечного. И так было слышно, как виновато сопит парень.

Они спустились на пролет вниз; прошли через весь «третий подземный»; потом еще на пролет вниз; наконец Ромка свернул в одну из комнат, остановился и уперся ладонью в стену.

– Вот примерно досюда ты должен дойти живым. Не потому что кому-то там, – он кивнул подбородком куда-то вверх, – в начальственном кабинете, так надо. А ради того, чтобы выжить. Ты понимаешь?! Возможно, ты воспринимаешь все эти тренировки, как игру. Получилось, не получилось – не страшно. Но, похоже, ты уже забыл, что в итоге все это будет всерьез. Ты пойдешь туда, где реальная опасность. Ты что, решил там тупо погибнуть?! Ты жить совсем уже не хочешь?

Парень молчал.

– Бен, да что с тобой сегодня?! Ты же на тактике куда лучше справлялся! А шатуны – они ж медленные, и ребята нарочно еле ворочаются, но ты даже в них почти не попадаешь…

Бен тяжко вздохнул:

– Ром, я же стараюсь… Но я и правда чего-то растерялся. Когда на тебя вот так несутся…

«Ага, как я и думал», – понял Ромка. – «Незнакомая, непривычная ситуация, и парень к ней еще не адаптировался.»

– Ром, да я научусь! Стрелять ведь тоже не сразу получилось…

«Так. Похоже, пора командиру воздействовать собственным примером.»

И Роман решительно шагнул к выходу:

– Пошли. Сейчас попрошу у кого-нибудь ствол и маску, и пройдем вместе. Пора показать тебе, как это делается… Только краску сначала ототри.

Пейнтбольные автоматы бойко плевались шариками; Роман задавал тон, а Бен просто повторял все за опытным ведущим. В данном случае они действовали не как команда – Ромка валил всех встречных противников, не рассчитывая на напарника; он ведь и задался целью показать Бену, как бы он действовал в одиночку, если бы мог пойти в лабораторию сам. Бен просто шел за ним хвостом, повторял все его действия и старался их запомнить. Ему даже «добивать» никого не приходилось.

Ромка лупил «монстров» короткими точными атаками; «снорки» в боковых помещениях не успевали добежать до них и выходили из боя с заляпанными краской лицами и нагрудниками. «Шатуны» сигналили в микрофон «убит», едва успев выпустить несколько зарядов. Роман, на котором красовалось всего два новых пятна краски («Ерунда, броник это выдержит») ломился вперед, как танк. От разгоряченного дыхания валил пар; и наконец они оба ввалились в комнату на первом этаже.

– Значит, мы прошли успешно? Можно считать, задачу выполнили?

– Ага, – Роман выдохнул облачко пара. – Ну, а теперь вали один. Повтори, пока не забыл. А я здесь подожду.

Он присел на край старого письменного стола, нарочно поставленного в этой комнате – здесь имитировали кое-какую обстановку. Сверху доносился топот и шум; время шло; взмокшего Романа понемногу начал пробирать холод, а тут еще и очень «кстати» заныл едва заживший шрам.

«Ну, скоро, что ли, он там?! Небось осторожничает, из-за каждого угла аккуратно высовывается… Раз ему сказали – пока не на время, вот он и не торопится…»

Несколько минут спустя взмыленный Бен влетел в комнату.

– Так, ну-ка посмотрим, – Роман придирчиво оглядел следы краски, – да, немного «подкрашенный», но в целом ничего, от этого не умирают.

– Значит, я прошел?!

– На первый раз сойдет, – махнул рукой Роман. – Хватит на сегодня. Ребята, отбой, все свободны! Пошли и мы…

«Эх, наверное, сразу надо было вместе», – размышлял он по пути к общаге. – «А я-то все исходил из тех соображений, что в лабораторию Бен пойдет один, и значит, должен учиться действовать самостоятельно. Ну ничего, главное – дело сдвинулось с мертвой точки. Надеюсь, и дальше будет так же…»

Дело пошло на лад. С каждым разом Бен проходил здание все чище. «Скоро надо будет усложнять ему задачу – вводить лимит времени, и постепенно урезать его. Кто знает, сколько парень продержится под излучением…»

Сначала Роман несколько опасался за партнеров-противников – вдруг Бен, раздосадованный неудачами на тренировке, «отзеркалит» их атаки? Но «ходячая аномалия» вела себя вполне пристойно, никаких «зеркальных» проявлений не последовало, несмотря на то, что противники Бену спуску не давали. Видимо, добродушный парень все-таки хорошо понимал, когда ему не желают зла.

Конец февраля 2011 г. Большая Земля – окрестности Зоны отчуждения

Низкое небо давило на голову; Бену казалось, что облака, более похожие на мокрые клочья грязной ваты, вот-вот заденут его макушку. Они стремительно стягивались к западу, к тусклому бело-желтоватому глазу солнца. Непонятно, что заставляет облака двигаться так быстро – ветра же нет? Или ветер где-то там, высоко? А здесь, внизу, ни одна ветка, ни одна травинка не колыхнется… Душно. Тяжко и душно, хотя не жарко – от силы градусов пятнадцать. Но воздух кисельно-вязкий, им просто невозможно дышать, он с трудом втягивается в грудь.

Бен несколько раз с заметным усилием вдохнул и выдохнул. Он уже весь взмок, майку – хоть выжимай. А ведь пройти успел всего несколько шагов. И рюкзак на нем маленький, городской – он с таким на занятия в институт ходил, и к друзьям на дачу ездил. «Если я с этим рюкзачишком еле иду, то как же я потащу большой, походный?» – мелькнула мысль. – «Как я понесу в Зону все необходимое?»

«В Зону хочешь?» – вдруг услышал он со стороны. Голос шел слева, оттуда, где еще пару секунд назад никого не было. А Бен почему-то не только не вздрогнул от неожиданности и испуга, но даже не удивился. Как будто бы так и надо – ну, появился незнакомец из воздуха, мало ли…

Человек был ничем не примечательный, не крупный и не мелкий – так, средней комплекции. Его сутуловатая фигура маячила на фоне неровного, бугристого луга, заросшего кустиками пожухлой травы. Незнакомец стоял к Бену боком, напротив солнца, и Бен, как ни старался, не мог разглядеть его лица. Только из-под низко надвинутого капюшона старомодной брезентовой штормовки торчали заостренный подбородок и острый же крючковатый нос.

«В Зону, значит, собрался?»

«Нет… Нет, нет, нет! Я не собирался!» – он отчаянно замотал головой, так, что раскисший луг замельтешил перед глазами. Голова закружилась и поплыла.

«Однако ж ты сюда пришел», – в свою очередь возразил незнакомец.

«Нет, нет! Я не пришел! И вообще, Зона очень далеко! А я… Я еще здесь…»

«Не, малой, она совсем рядом», – насмешливо качнулся капюшон. – «Вон, глянь-ка под ноги. Видишь черту?»

Бен послушно опустил взгляд – оказывается, он стоял на лысом, лишенном травы, плотно утоптанном пятачке. И прямо возле его ног кто-то провел в грунте борозду, прочертил ее, скорее всего, обломком корявой ветки.

«Ага, вижу.»

«Вот прямо за ней и начинается Зона. Перешагни – и ты в Зоне!»

Канавка тянулась от одного островка травы до другого, ее концы терялись в зелени.

«Я не смогу ее обойти», – вдруг ёкнуло в груди Бена. – «Можно или перешагнуть, или повернуть назад. Только так. Третьего не дано.»

«Я не хочу», – сказал он как можно убедительнее. И даже замотал головой.

«Да не бойся», – дружелюбно и беспечно бросил незнакомец. – «Просто шагни, и увидишь, как это легко!»

«Если я поверну назад, меня все равно потом заставят…» – подумал Бен и неожиданно ощутил, что они с незнакомцем не произносят слова вслух.

«Значит, он слышал все мои мысли…» – и опять ни удивления, ни испуга.

«Вот видишь, заставят! Насильно заставят. А насильно – оно всегда дольше и труднее. И намного больше сил уйдет на то, чтоб пересечь границу. А ведь преодолевать ее придется…»

«О периметре он говорит, что ли?» – Бен уже перестал различать, где он пытался обдумывать слова незнакомца внутри себя, а где обращался к нему. Все равно тип в штормовке наверняка слышал и то, и другое. Но что за ерунда, разве им не обеспечат «коридор» в периметре?

«Может, и правда – перейти здесь?»

«Конечно!» – радостно закивали капюшон и острый клюв носа. – «Делов-то – шаг, и всё! Попробуй, и увидишь, как это легко!»

Ведь искушает, зараза, чего-то своего добивается… Зачем, зачем он настырно подманивает Бена к этой черте?

И в этот миг налетел ветер, зашумел редким кустарником и метелками травы, принес из перелеска позади собачий лай и голоса людей. Недобрые такие голоса…

Бен еще раз глянул на вывороченные бороздки песка, перемешанного с суглинком. Потом с опаской оглянулся назад – а вдруг сейчас сзади из-за деревьев вылетит оскаленный служебный пес, вцепится в подол куртки, а следом подбегут конвоиры…

И торопливо шагнул.

Воздух в момент стал тугим и плотным, Бен ударился об него, словно об стену. Черта на земле осталась позади, за его спиной. Он видел ее краем глаза, но не мог даже повернуть голову – все силы уходили на то, чтоб втянуть, протолкнуть в себя хоть глоток воздуха, который стал плотнее и тяжелее сырого теста; Бен чувствовал, как он пытается оторвать и проглотить кусок этого теста, а оно не глотается, оно забивает ему глотку…

А человек в штормовке стал стремительно удаляться. Он не бежал, просто шел, неторопливо и размеренно перебирая ногами, но за каждую секунду расстояние между ним и Беном увеличивалось метров на пятьдесят.

«Эй, стойте, стойте! Я здесь! Я уже в Зоне, но что мне теперь делать? Погодите!» – хотел заорать ему вслед Бен, но воздуха на крик не хватало.

Сердце несколько раз судорожно дернулось, потом помчалось галопом, потом резко затормозило, словно ему показалось, что мчится оно совсем не туда, не в ту сторону – затормозило и начало выруливать в обратном направлении, и никак не могло развернуться. Оно настырно поворачивалось, поворачивалось, разливая боль во всю грудину и выжимая из горла крик…

…Бен очнулся, захлебываясь воздухом и собственным тяжелым стоном.

– Ты чё?! – сонно промычал сосед по комнате, приподняв голову, и сразу же брякнулся обратно на подушку.

Хриплые вдохи-выдохи. Бен судорожно, словно стараясь надышаться впрок, гонял сквозь легкие воздух. Нормальный, вполне себе свежий воздух. Он сел – кое-как, пошатываясь и хватаясь дрожащими руками за кроватную раму. Наволочка и простынь были волглыми от проливного пота, майка прилипла к телу. Бен содрал ее, кое-как протер грудь и спину. Спустил непослушные ватные ноги с кровати и встал – его резко занесло вбок, ладно еще, вовремя успел опереться о стену и ухватиться за дверной косяк. В голове штормило, как будто с сильного перепоя; она болталась, словно набитая песком, и норовила перевесить вниз и уронить мяклое поролоновое тело. Бен брел по коридору к умывальной, перехватывая руками по стене – шаг от одной точки опоры до другой. То и дело останавливался передохнуть – казалось, он вот-вот сядет на пол, да так и останется, пока разбуженный народ не побежит мыться-бриться.

«Ох, что же это со мной? Отравился чем-нибудь, что ли?» Бен пытался припомнить, что такого он ел вчера. Ужинал в столовой вместе со всеми… Потом, когда напросился к Ромке, чтоб еще немного почитать материалы на его ноуте, – они пили чай с печеньем. Чай был свежезаваренный, печеньем в принципе не отравишься… Что за чертовщина?!

В торце коридора он прижался лбом к холодному стеклу. От прикосновения холодного голове немного полегчало; из щелей тянуло сквозняком, Бен жадно хватал свежий воздух ртом – как изможденный жаждой путник в пустыне глотал бы воду. Небо заволокли тяжелые мутно-розовато-фиолетовые облака, ветер раскачивал голые прутья татарского клена под окном, и даже отсюда было видно, что сугробы набрякли сыростью. «Погода сменилась… Неужели мне от этого поплохело?» Бен много раз слышал, как жалуются на погоду немолодые тетки, перетирают перепады давления и магнитные бури, и с упоением, в красках расписывают свои связанные с этим недомогания. Но он-то не старая тетка! И чувствительностью к переменам погоды никогда не страдал! С чего бы вдруг?..

Он долго плескал на лицо холодную воду. Завернул кран, только когда ощутил озноб – не хватало еще простудиться. Постоял, тяжело опираясь руками о раковину. То поднимал голову, разглядывал в зеркале свое лицо цвета застиранной казенной наволочки, то снова наклонялся – подкатывала тошнота, сводила гортань судорогой, и откатывала снова. Бен оторвался от раковины, только когда окончательно понял, что его не вытошнит, просто нечем.

«Ведь не усну уже сегодня», – подумал он, размазывая по лицу невысохшие потеки воды. – «Может… Может, до подъема все еще пройдет?»

Не прошло. На зарядке он навернулся-таки на утоптанный снег. Голову снова повело, ноги подогнулись, и Бен неуклюже сел боком.

…– Восемьдесят на сорок, – сонный врач с треском оторвал «липучку» манжеты тонометра. – Однако… Что, клофелинчику с утренним чайком принял?! Чтоб от тренировки отлынить?!

– Не жрал я клофелин, – вяло огрызнулся Бен.

– Док, ты тут давай не расследованием причин занимайся, а сделай что-нибудь, чтоб его в норму привести, – посоветовал Роман, с мрачной миной ожидавший в уголке результатов осмотра.

– Я-то сделаю, что полагается в таких случаях, – процедил врач, с хрустом отламывая головку ампулы, – но толку-то делать, если он опять клофелина навернет, лишь бы похалтурить, поваляться денек-другой…

– Ром, я никаких «колес» не глотал, честно, – Бен с отчаянием оглянулся на инструктора.

– Да верю, верю, – отмахнулся Роман.

– Я не знаю, отчего это… Может, отравился? Но вроде ничего такого не ел, чем можно отравиться… И еще сердце давит…

– Как – давит? Болит?

– Ну, вроде, да… Как будто в кулаке его тискают.

– Хм… – а вот это Романа уже откровенно напугало. По крайней мере, насторожило.

После укола он поддел Бена под локоть, отвел в свою комнату, налил кружку крепкого сладкого чая и велел ждать. А сам взялся за телефон и принялся названивать то по одному номеру, то по другому; в ожидании ответа с того конца провода бурча себе под нос и характеризуя местного доктора весьма нелестно и нецензурно.

– Одевайся, – наконец скомандовал Роман. – Сейчас в госпиталь съездим, я договорился. Нормальному доку покажешься. Пусть сердце послушает.

– Ром, может, не надо?

– Надо, Федя, надо! Все, это не обсуждается. Собирайся.

Ровная лента машин ползла в город по грязно-рыжей от песка трассе. Бен отвернулся к окошку и уныло разглядывал присыпанные черным налетом сугробы. Мокро… Сыро… Рановато еще для весны – последняя неделя февраля… Это всего лишь оттепель, а потом опять хряпнет мороз… Весна еще нескоро. И в Зону ему еще нескоро.

Незнакомец в старомодной штормовке не шел из головы. Тот сон был реален до невозможности…

Все непонятным образом изменилось. Бен чувствовал себя очень странно, вроде бы и не плохо – но не так, как обычно. Сознание плыло в тумане, а чувства внезапно обострились. Бену казалось, что наоборот – все окружающее его сейчас было тяжелым, мутным сновидением. Этот укачивающий рокот мотора и тряская езда, остатки леса вдоль шоссе, дорожные знаки и рекламные щиты, покрытые серым слоем пыли и выхлопной гари… И он никак не мог понять – проснулся он сегодня утром, или так и не просыпался, и сон продолжается?

– Ром… Слушай, я до сих пор никак не мог спросить… Все забывал…

– О чем? – Роман бросил на него взгляд через зеркало заднего вида.

– Про твою семью, родных… Ты ведь ничего про них ни разу не говорил. И я знаю только то, что ты живешь один…

– Ну, и?

– Я просто подумал – как-то это… Неравномерно. Ты про меня все знаешь, а я про тебя – ничего.

– Хе, «неравномерно»… Хорошо сказал. Неплохое определение. «Несправедливо» – слишком уж глупое слово. Ладно… За хорошее определение, пожалуй, заслужил… Хотя для нашей работы это не имеет совершенно никакого значения.

Бен молча ждал. Роман сбросил скорость перед поворотом на боковую трассу, куда уходила добрая половина автомобильного потока.

– Мои родители погибли. Давно, еще в девяносто седьмом. С отцом разобрались конкуренты по бизнесу – тогда это было обычное дело. Заминировали машину. Мать случайно оказалась там же… Она не должна была в тот день ехать с отцом, то есть – ее эти разборки не касались, это вышло незапланированно… Но факт – они оказались в машине вместе… Я тогда учился в выпускном классе. После случившегося, естественно, школу закончил кое-как, ни о каком вузе и речи не шло – и на оценках не выехал, и денег уже не стало, папашин бизнес сразу же прибрали к рукам конкуренты. А потом военкомат про меня вспомнил… Попал в Забайкалье, в пограничные войска – а они же по ведомству ФСБ. Офицеры у нас периодически подбирали перспективные кандидатуры, агитировали после армии в академию поступать. Рекомендации давали, некоторым даже помогали пройти вступительные экзамены… Ну, и я рассудил, что для меня это единственный способ получить высшее образование. А со временем, может быть, возродить семейный бизнес – отец же руководил сетью охранных предприятий. Он сам был из ментов, уволился в начале перестройки и свою фирму открыл…

– Ты хотел мстить, – тихо сказал Бен. Не спрашивал – просто отметил, как само собой разумеющийся факт.

– Я прошел все психологические тесты, – так же безразлично ответил Роман.

– Ну и что…

– Странный ты какой-то сегодня. В самом деле заболел, что ли?

– Не знаю, – вздохнул Бен. – Всё как будто не наяву. Как будто я еще не проснулся.

– Оно на то похоже… Такую пургу гонишь…

– Потому, что во сне можно все, что угодно и говорить, и делать, – Бен отвернулся к стеклу.

Роман свернул к обочине и заглушил двигатель. Развернулся на сиденье боком, насколько позволяли бортики кресла:

– Ну-ка, давай рассказывай, что было во сне, – коротко потребовал он.

«Ишь ты, просек фишку», – не то чтоб удивился, скорее уж – снова просто отметил про себя Бен. И рассказал все подробно, в деталях.

– Ты веришь в вещие сны? – наконец спросил Роман. После того, как Бен закончил рассказ, он несколько минут сидел молча.

– То есть, ты не считаешь все это бессмысленной чепухой, – вопросом на вопрос ответил Бен.

– Через сны обычно наше подсознание хочет нам что-то сообщить…

– И о чем же мое хотело сообщить мне?

Роман пожал плечами:

– Может, ты действительно заболеваешь? Переутомление, все такое…

– Ром, я стал по-другому чувствовать. Не могу объяснить, как… Просто по-другому. Ощущения какие-то непривычные.

– Ладно, – Роман повернул ключ зажигания, – поехали все-таки к врачу. Пусть он с твоими необычными ощущениями разбирается.

Терапевт в окружном госпитале долго тыкал Бену в грудь и спину холодным кругляшом фонендоскопа, отправил снять электрокардиограмму, потом разглядывал зигзаги на распечатке. В итоге объявил, что никаких признаков заболевания он не видит, возможно – небольшое переутомление, и посоветовал на недельку снизить нагрузки.

– Ну, я же говорил, что ничего у меня не найдут, только зря протаскались, – бурчал себе под нос Бен, когда они с Романом шли к машине.

– Радуйся, что завтра-послезатра бегать не придется, – фыркнул ему в ответ Роман. – А потом все равно на полосу погоню. Чтоб не расхолаживался.

– Ладно, – Бен был странно равнодушен, даже, кажется, ничуть не огорчился перспективе слишком короткого отдыха. – А сегодня, может, хотя бы постреляем?

В тире он встал с пистолетом напротив мишени – поднял руки, небрежно и расслабленно. Нажал на спусковой крючок, совершенно не целясь. Мысли не то чтобы гуляли где-то далеко – их, кажется, и вовсе не было. Он не думал о том, правильно ли целиться, и, наверное, впервые с самого начала тренировок не ловил момент, когда следовало спустить курок. Бен просто выпустил всю обойму в мишень – плавно, с короткими равномерными промежутками между выстрелами, которые он тоже не отсчитывал, они просто отмерялись сами собой.

– Вот это да, – Роман оторвался от подзорной трубы с очень озадаченным видом и поскреб подбородок. – На тебя что, снизошел великий Силос?

– А что? Сколько я выбил?

– Сам посмотри, – Роман подвинулся, уступая место.

Бен приник к окулярам – на мишени разлохмаченные дырки плотно скучковались в маленьком кружочке с цифрой «десять».

– Наверное, да… – сказал Бен, с трудом вымучивая вялую улыбку. – Наверно, Силос на меня снизошел… Теперь мне лазерный меч полагается в качестве штатного оружия?

* * *

Вскоре подопечный выдал Роману еще один сюрприз. Несколько дней спустя, в столовой Бен незаметно подошел и нагнулся к самому его уху.

– Ты чего?!

– Ром, тихо… – Бен старался говорить так, чтоб не было слышно соседям. – Ты котлеты еще не ел?

– Не успел пока, а что?

– И не ешь. Нехорошие они…

Роман недоверчиво обнюхал котлету:

– Да вроде ничем подозрительным не пахнет…

– Не пахнет, но у меня такое странное чувство… Как посмотрю на эти котлеты, так понимаю – не надо их есть, а то плохо будет. Может, мясо несвежее?

– Тогда пахло бы…

– Ром, да ладно тебе! Небось, луку и перцу побольше вбухали, чтоб запах отбить! Короче, не ешь котлеты. Я не стал.

– Хм, а суп? – усомнился Ромка.

– Суп нормальный, – успокоил Бен. – Он вообще из тушенки.

– Так, ты совершенно точно уверен, что котлеты несъедобные?

– Ага! Предчувствия у меня и раньше бывали, но никогда еще настолько четко. Это прямо ощущение опасности! Слушай, а если остальных предупредить – они поверят? Я не стал пока волну гнать, а то вдруг ни фига не поверят и не послушаются…

– Ладно, я сам.

Ромка поднялся, постучал ложкой по столу, обращая на себя внимание, и громко скомандовал на всю столовую: «Стоп! Всем положить ложки! Котлеты никому не есть!» Разумеется, со всех сторон раздался непонимающий и возмущенный ропот: «Эй, а что случилось-то?». «Котлеты не есть! Это не шутка, я серьезно! Сейчас во всем разберемся.» И побежал за дежурным офицером.

Немного позже выяснилось – предчувствие Бена не обмануло. Все, кто успел съесть злополучные котлеты, потом маялись поносом и рвотой, а двое даже слегли с сальмонеллезом. Фарш был подтухший… Бен оказался прав – запах старательно перебивали луком и перцем. Об этом ему рассказал Ромка, в свою очередь расспросивший начальство о результатах разбирательства.

– Ну, ты прям детектор опасности! Как представлю, что сейчас тоже обнимался бы с унитазом – бр-р-р! Вовремя ты меня предупредил, жалко, всех не успел. И вообще… У тебя такое ощущение часто бывает?

– Неа, – помотал головой Бен. – Никогда не было. Хотя, нет… Вернее, иногда интуиция что-то подсказывала. Но не чаще, чем это у всех людей бывает. А сейчас отчего вдруг ощущение опасности прорезалось? Что изменилось? Что такое со мной происходит?!

– Я-то откуда знаю? – пожал плечами Роман.

Он не счел нужным скрывать от начальства, кто и как определил несвежесть мяса. Даже наоборот. Ромка рассудил – пусть лучше узнают, что у Бена вдруг проявилось необычное полезное свойство. Особенно полезное в условиях Зоны.

Какая дальнейшая судьба ждет Бена, если задание будет выполнено – Роман даже не мог предположить. Может быть, решат взять парня на службу. А может, втихаря ликвидируют, потому что слишком много знает. Или отпустят под подписку о неразглашении, в качестве благодарности? Чаши весов колебались «или-или». И в какую сторону они склонятся – Роман даже не мог предположить, потому что слишком многих «за» и «против» он просто не знал. Но вот если Бен сможет распознавать опасные объекты – тогда глядишь, и сохранят ему жизнь, будет жить в окрестностях Зоны и работать там проводником для военных и научных экспедиций. Роман даже подумывал, не настрочить ли рапорт наверх – повыше, через голову Гордимыча, чтоб подстраховать мальчишку, – но понимал, что пока у Бена нет реальных результатов распознавания аномалий в полевых условиях, никто этот рапорт всерьез рассматривать не будет. И значит – хошь-не хошь, а только после Зоны.

* * *

Генка торопливым шагом рысил по раскисшей дороге – подгоняло нетерпение. Слишком долго и муторно пришлось добираться сюда на этот раз. Над улицей поселка далеко разносился стук молотка. Генка подбежал к ограде.

Вроде бы ничего и не изменилось – но что-то подсказало, кольнуло… Может, распахнутая дверь сарая? Или небрежно приоткрытая дверь дома? Как-то не по-хозяйски раскиданная по двору утварь?

На крыше сидел Завхоз и сосредоточенно работал молотком.

– Эй, привет! – Генкин окрик он сквозь стук все-таки услышал. Остановился.

– Привет, – сухо бросил он. – Опоздал ты.

– Когда? – без лишних пояснений понял Генка.

– Позавчера.

– Ясно… – он неторопливыми шагами – потому что теперь торопиться было уже некуда и незачем, – прошел в калитку. Брякнул сумку на крыльцо. Опять прошел к лестнице, прислоненной к стене – Завхоз не собирался пока слезать с крыши. Но и за работу снова не принялся, видимо, ждал, что Генка сначала все-таки заведет разговор.

– Ты, значит, успел вовремя? – раздосадовано бросил Генка.

– Ага. Телеграмму получил – и сразу на самолет.

– А я еле доперся на перекладных, – огрызнулся Ёж. – Билетов не было, прикинь! Пол-дороги автостопом… Черт побери… Как жалко… Собирался ведь я раньше приехать – что-то прямо подсказывало, а я отмахнулся. А ты его живым не застал?

– Нет, мне же телеграмму дали только после того, как… Соседи дали. Кащей их попросил… А заранее не звал.

– Много народу было? – спросил Генка, как будто это могло иметь хоть какое-то значение.

– Нет, совсем мало. Родни у него почти не было. Так, какие-то десятиюродные племянники нашлись, жена бывшая… Соседи еще, да я. Халупу эту Паша мне оставил. Жена как услышала – так чуть меня не убила. Я думал – сейчас меня прямо в ту же могилу спустит… А чего она? Как будто прямо ценность какая-то… И дом-то развалюха, и район такой, что никто тут дом не купит. А жалко… Если бы продать – я бы еще часть долга покрыл. Но все равно в права наследства только через полгода вступлю, раньше нечего и дергаться.

– Да, эти полгода еще прожить надо, – согласился Генка. – Развалюха та еще… Потеплело, и крыша потекла?

– Нет, соседи сказали – это нарочно разобрали, дыру проделали. Дескать, Паша просил, когда умирал.

– Да?!

– А чего ты так удивляешься?

– Эх ты, дитя технической цивилизации! В старые времена деревенские колдуны перед смертью всегда просили дыру в крыше проделать, чтоб душе было куда отлететь. А еще искали, кому бы свой колдовской дар передать.

– Да ну, сказки, – поморщился Юрка. – Ты еще скажи, что Паша колдуном был!

– Ты знаешь, Завхоз, а я о чем-то таком задумывался, когда смотрел, как он аномалии отыскивает и обходит, – задумчиво проговорил Ёж. – Потому что никакого реалистичного объяснения этому не находил… Хе, интересно будет, если вдруг еще и преемник Кащея объявится!

– Брось ерунду городить, – снова отмахнулся Юрка. – Лучше вон ту доску подай.

– Ладно, сейчас, только перчатки какие-нибудь найду.

После того, как управились с крышей, Генка прошел в выстуженный дом. Разводы грязи на полу – видимо ритуал мытья выполнили кое-как, чисто формально; запах запустения и неухоженности… Как здесь стало пусто без хозяина… Даже зимой, когда Паша был уже плох, дом и то куда больше дышал жизнью.

– Я пока у соседей ночевал, – пояснил вошедший следом Завхоз. – С дырой в крыше-то не было смысла печку топить. А теперь уже можно…

«Теперь уже можно тут обживаться», – подумал Генка, а вслух спросил:

– В Зону-то собираешься?

– Как только снег сойдет. Ничего, теперь уже недолго. Теплеет…

– Да, теплеет. Скоро можно будет идти.

Завхоз ушел в сарай за дровами, а Генка скинул разное барахло с деревянного ларя и поднял увесистую крышку. Скрипнули петли, Генку обдало запахами пыли, дыма, пороховой гари, застарелого пота… Он вытаскивал по очереди и перекладывал на стулья и диванчик сталкерское снаряжение. Свой комбез… Юркин комбез… Свою разгрузку – ее легко было узнать по зашитому светлой ниткой подсумку, прихватил в спешке, да так и не собрался потом распороть и переделать поаккуратнее… Юркину разгрузку – да, эта точно его, вон один подсумок отличается, Завхоз тогда свой где-то обронил, что ли, и нацепил трофейный. Третий комбинезон, на самом дне сундука – это точно Пашин…

Генка вытащил сверток. Хотел было развернуть его на диванчике, но там уже все оказалось завалено извлеченным из ларя добром. Тогда Генка выдвинул из-за стола свободный стул и присел, взгромоздив сверток на колени. Задумчиво потеребил рукав… Хорошенько промытый комбинезон почти не сохранил запахов владельца. Кащей не надевал его давно – с ноября прошлого года, после того, как привел в порядок по возвращении из Зоны. Только слабый оттенок какого-то моющего средства, да горьковатый дым, запах которого ничем не перешибешь… Запах тревожных ночей и ненадежных пристанищ, где в бочке или в очаге, наспех сооруженном из обломков кирпичей, бьется оранжевый лоскуток огня… Генка прикрыл глаза.

Можно представить, что лежишь на коврике-пенке, и тоже в выстуженном пустом доме – только не здесь, а в глубине Зоны. Под головой – жесткий бок рюкзака; и когда чуть-чуть приоткрываешь глаза, то видишь лежащего рядом Завхоза, а Пашу – возле огня; сейчас его вахта, и он сидит в обнимку с «калашом». По комбезу пробегают оранжевые отсветы, на лице залегли глубокие резкие тени… И привычный спутник кажется тебе персонажем сталкерской легенды и частью полуреального мира Зоны.

А оно ведь так и есть на самом деле, поймал себя на мысли Генка. Он действительно ее часть. Паша не сможет жить без Зоны, а Зона без него тоже потеряет какую-то частичку себя. «Не смог», тут же поправился Генка, не «не сможет», а уже «не смог». Не дождался. А ведь оттепель уже совсем скоро…

В сенях затопали увесистые шаги, дверь распахнулась от толчка ногой – обеими руками Завхоз обнимал охапку поленьев.