Текст книги "Мой личный чародей (СИ)"

Автор книги: Ирина Анненкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

– А у вас что, не так?

– Не так. Ни один старший народ, будь то эльфы, или гномы, или кентавры, или орки никогда не позволит себе такого безответственного поведения, которое может привести к появлению обращенной нежити, – назидательно сообщил нелюдь. – Хотя, – немного померк он, – последнее время на земли и гномов, и орков, и даже кентавров повадилась нападать какая-то удивительно организованная нечисть. То упыри вдруг объявятся – стаей, представляешь? То волкодлаки, то ещё какая гадость. Невесть откуда вынырнет, а потом исчезнет без следа. Прям как наваждение какое!

– И на эльфов тоже нападает? – дотошно уточнила я.

– Нет, – помотал головой Аллардиэль, – через наши приграничные пущи никакая нежить не пробьется. Стражникам, правда, порой достается.

– А лешие, водяные? Домовые, полевики, болотники? Их у вас что, тоже нет?

– Отчего же? Есть, как не быть! Это же духи места, нежить природная, стихийная. Просто они не хотят показываться тебе на глаза. Ты им кто? Правильно, никто! Но их и не обижаешь. Вот они и прячутся! А, может, змеевиху в тебе чуют.

Пятнистый Ал гаденько ухмыльнулся – он всё ещё дулся на меня за свою боевую раскраску, но в основном делал это молча, про себя. Судя по всему, он потихоньку считал, что я разукрасила его нарочно, однако не решался прямо высказать мне всё, что думает по поводу моей мстительности. Но кто ж знал-то, что такое простенькое заклинание окажет на эльфа столь красочное воздействие?! К нашему со Степкой восторгу, свести последствия моего "лечения" не удавалось ничем. Похоже, после неудачного вмешательства, синяки твердо решили отработать всю положенную программу без каких-либо сокращений. Пока они только набирали цвет, к утру третьего дня приобретя неповторимый оттенок грозовой тучки, украдкой подбирающейся к полю с подсолнухами. Каждый маленький синячок явно ощущал себя частью большого целого и в точности повторял глубокие фиолетово-багровые переливы соседей. Степка любовался и млел.

Колдовать мне стало совсем трудно. Глубоко внутри себя я постоянно слышала голос змеи, не умолкавший ни на мгновение, и с каждым днем, да что там – с каждой пройденной верстой он становился всё отчетливее. Это было на уровне инстинктов. Едва я активировала простейший защитный контур или даже зажигала самый обычный светлячок, как тварь немедленно оживлялась. В такие моменты, стоило мне хоть на волосок ослабить напряжение разума и воли, которым я сдерживала змеюку, как мир вокруг тут же начинал приобретать противоестественную четкость и глубину, его краски, напротив, блекли, и становилось понятно: я снова балансировала на самой грани трансформации. Одно радовало: вспышки раздражения мне теперь раз за разом удавалось давить на корню. Но сколько это забирало сил…. Едва мы делали привал, я в полном изнеможении падала на землю и виновато наблюдала, как Аллардиэль, который даже после дневного перехода оставался свеж и бодр, словно малиновка, собирает хворост, разжигает костер и готовит ужин и ночлег.

Мы бы ни за что их не обнаружили, если бы они буквально не свалились нам на голову.

На третий день к обеду зарядил дождь, до того резвый и плотный, что вынудил нас сделать незапланированный привал. Выбрав зрелый, но ещё вовсе не старый вяз, Аллардиэль уткнулся лбом в его ствол и, поглаживая ладонями кору, что-то зашептал себе под нос. К моему восторгу, ветви дерева тут же начали сдвигаться на одну сторону и переплетаться между собой. Часть побегов прямо на наших глазах стала удлиняться и заветвилась, образуя над нами обширный густой навес из листьев, не пропускавший сквозь себя ни капли. Одновременно в гуще разволновавшейся кроны что-то завозилось, пискнуло, затрещало, и оттуда прямо к нашим ногам съехала небольшая плотно сбитая фигурка. Она ловко приземлилась на четвереньки, но сразу же вскочила на ноги, и на нас уставились круглые светло-карие глаза. Маленький, примерно мне по пояс, человечек настороженно перевёл глаза с меня на Ала, затем скользнул взглядом по взъерошенному Степке, гордой, но пугливой птицей взметнувшемуся ко мне на руки, а потом снова на Ала.

Коротышка громко засопел.

– Дядя, – спросил он низким сиплым голосом, в котором я не услышала ни малейшего страха, только осторожный интерес, – а ты что, эльф?

Маленькая коренастая фигурка подобралась. Казалось, что она вот-вот сорвется с места и исчезнет в густых зарослях. Неожиданно для себя я внутренне напряглась, вспомнив трогательную девушку, на деле оказавшуюся коварной нежитью, и потихоньку сложила пальцы правой руки щепотью, готовясь в случае чего залепить оборонным заклинанием – ну, или бросить ловчую сеть, это уж как придется. Но вдруг Ал широко улыбнулся и ласково промурлыкал:

– Ну, конечно же, малышка, я эльф! Меня зовут Аллардиэль. А это – Веслава. А у нее на руках – Стёпа. Не бойся, тебя никто не обидит. Ты как здесь очутилась – так далеко от дома? Кто тебя сопровождает?

Малышка?! Это что, ребенок? Девочка? Ох, ты…

– Я не малышка, – сурово нахмурилось дитя. – Я взрослая!

– Конечно же, взрослая, – всё так же нежно проворковал эльф, смешно морща нос. – Присаживайся и расскажи нам, как тебя зовут, и куда же ты держишь путь?

Ага, прям щас. Малютка пропустила вопросы мимо ушей и недоверчиво сощурилась.

– А если ты эльф, то тогда почему ты такой… синий?

Степка обрадованно осклабился; Ал укоризненно покосился в мою сторону и слегка порозовел.

– Ну… это… синяк неудачно свели…

Не убедил. Ребенок снова шмыгнул носом, а затем строго припечатал:

– Докажи!

Аллардиэль растерянно хлопнул глазами – ну как, спрашивается, эльфу доказать, что он эльф?! Но тут в разговор встрял Степка, которому надоело, что он снова оказался не в центре внимания. Кот мягко спрыгнул с моих рук, вальяжной походкой приблизился к Алу, задрал голову и невинным голосом посоветовал:

– А ты ушами пошевели!

Ух, ты! Я неоднократно видела, какое яркое и незабываемое впечатление на неподготовленную публику производит говорящий кот. На этот раз номер тоже удался: девчушка подскочила на месте, заверещала басом, а затем резвой белочкой взлетела по гладкому стволу дерева и мгновенно скрылась к его густой кроне.

– Тьфу ты! – с досадой сплюнул эльф. – Стёпа, ты что, не мог помолчать?! Ну и как, скажи на милость, мне ее теперь оттуда снимать?

– Ал, – я тихонько подергала парня за рукав, – а это, вообще, кто? Ну, что за ребенок? Откуда он здесь взялся – посреди леса-то? Может, нежить какая? – с некоторых пор я настороженно относилась к слабым трогательным созданиям, невесть как оказавшимся на моём пути. Тем более, как я успела убедиться на личном опыте, аура нежити далеко не всегда имеет специфический тусклый оттенок – те же змеевихи, к примеру, ее прекрасно маскируют. Прощупать же поглубже с помощью магии свалившееся нам на голову существо я не могла – моя вторая сущность и так уже нехорошо оживилась. Видно, сочла его вкусной и здоровой пищей…

– Да какая нежить? – рассеянно отмахнулся эльф, разглядывая густую листву, в которой укрылась беглянка. – Ах, да, ты ведь никогда их не встречала. Это девочка из народа лесных гномов. Совершенно точно. Даже думаю, что знаю, откуда именно. Эй! – вдруг заорал он, – ты из клана Ганд-а-Скрунд, да? Я угадал? Спускайся! Вождь Тромм – друг моего отца! Три седмицы назад вождь Тромм приезжал в наши земли договариваться о покупке овса и винограда, верно?

Ветви вяза зашевелились, и мне на голову, изящно кружась, спланировало с полдюжины листьев. Больше оттуда никто не появился.

– Теперь ее оттуда не достанешь, – скривился Ал.

– А… зачем доставать? – осторожно спросила я. – Может, она вовсе этого и не хочет. Ребенок, может, за грибами пошел, а тут дядька незнакомый, в крапинку. Я бы тоже слиняла…

– Веслава, ну какие грибы? – возмутился эльф. Он упорно продолжал использовать исключительно моё полное имя, не опускаясь до фамильярных сокращений. Наверное, пытался вот таким замысловатым образом пробудить во мне совесть. Совершенно напрасно – я не собиралась каждый раз ломать язык о его заковыристое имя. – Земли лесных гномов совсем не близко. До них же не меньше четырех-пяти дневных переходов!

– А давай я заберусь на дерево и убежу… нет, убедю… нет, всё-таки убеждю… в общем, уговорю эту трусливую девочку спуститься! – вылез с предложением довольный Степка. Вредный кошак очень любил, когда кто-нибудь его пугался.

– Да ты уж молчал бы! – хором рявкнули мы с Алом, а эльф уныло добавил: – К ней сейчас полезешь, так она верхами, по деревьям удерет – ловкие они, эти лесные гномы, просто жуть!

– Слушай, – наконец-то сообразила я, – но раз земли гномов далеко, значит, малышка была с кем-то из взрослых и потерялась! Бедняжка! Надо взять ее с собой, а потом и домой переправить.

– Я не малышка, не трусливая и не потерялась! – послышался прямо надо мною знакомый басок. Мы дружно задрали головы: над нашими головами на толстой ветке удобно лежала ловкая беглянка и недовольно сверлила нас глазами. – И домой не пойду!!

При виде девчушки Аллардиэль немедленно расплылся в ослепительной улыбке (которая смотрелась на его пятнистом личике, скажем прямо, жутковато) и энергично зашевелил ушами. Видно, Степкин совет всё-таки пришелся ко двору…. Малявка удивленно посмотрела на эльфа, но попыток спуститься на землю не предприняла. Мы с Алом стали судорожно соображать, что бы ещё такого сказать убедительного.

В это время листва неподалеку от девочки зашуршала, и оттуда осторожно выглянула ухмыляющаяся кошачья морда – поганец Степка воспользовался тем, что мы отвлеклись, и всё-таки решил провести переговоры самостоятельно. Не подходя близко к насторожившейся гномихе, кот уселся на соседний сук, несколько раз лизнул лапу, потер ею нос – умылся, – искоса глянул на малышку и бархатно мурлыкнул:

– Ты есть хочешь?

О-о-о! Можно было бы считать, что Степан только что изобрел новое заклинание, если бы я с успехом не применяла его уже не первый год – по отношению к самому "изобретателю". Круглые глазенки девчушки радостно вспыхнули, она радостно крикнула что-то на незнакомом мне гортанном языке, а потом лихо соскользнула по стволу на землю и нетерпеливо завертелась вокруг нас:

– Где? Ну, где же?! А что у вас есть?

Не мудрствуя лукаво, Ал тут же вывернул прямо на землю свою сумку, в которую утром хозяйственно припрятал остатки нашего завтрака, и, бормоча себе под нос что-то вроде "Эх, как это я сам не догадался-то?", начал выбирать из кучи вытряхнутого барахла свертки с едой. Малявка жадно цапнула печеный корешок дикого хлеба, сунула его в рот, довольно зажмурилась, а затем, задрав взъерошенную головенку, снова что-то крикнула – на этот раз довольно невнятно. Проследив глазами за направлением ее взгляда, мы с Алом остолбенели.

С дерева на нас испуганно таращилась ещё одна пара глаз, на этот раз темно-карих. В комплекте к ним шла вторая точно такая же круглая физиономия, вздернутый нос и бровки серпиками.

– Юка, слезай! – радостно помахала рукой наша находка номер один, вгрызаясь в холодную утиную ногу (как удачно, что теперь Ал старался настрелять и нажарить дичи с запасом: наблюдательный эльф заметил, что на сытый желудок я легче справлялась со змеюкой, и время от времени подкармливал меня прямо на ходу, не дожидаясь привала).

Но находка номер два молча помотала головой. То ли меньше есть хотела, то ли больше боялась. Немного понаблюдав за нею, я склонилась ко второму варианту: сидя на нижней ветке, ребенок голодными глазами провожал каждый кусок, исчезавший во рту его подружки. Я выбрала пару корней дикого хлеба и наклонилась к прожорливой гномихе.

– Отнеси своей… своему… кто это, твой друг или подружка? – определить половую принадлежность второго найденыша я не сумела.

– Это Юка, – с упреком посмотрела на меня малявка: дескать, таких простых вещей ты, тётя, не знаешь! – моя сестра. Младшая сестра, – с удовольствием подчеркнула девчушка и уточнила: – Это она маленькая и трусливая.

Похоже, она была не прочь ещё поговорить на эту приятную во всех отношениях тему, но, увидев, что я сурово нахмурилась, спохватилась, ловко цапнула у меня из рук куски еды и нехотя полезла на дерево.

Но её опередил Степка, зорко наблюдавший сверху за развитием событий. Вынырнув из листвы, он спокойно приблизился к сжавшейся в комок крохе и мечтательно предложил:

– Пойдем! Может, и мне за компанию что-нибудь обломится…

Как ни странно, говорящий кот произвел на Юку гораздо меньше впечатления, нежели на ее "смелую" сестрицу. Наверное, она успела рассмотреть необычную зверюшку, прячась среди ветвей. Как бы то ни было, она совершенно спокойно отнеслась к тому, что хитрый кошак потерся о ее плечо, и – о чудо! – и правда начала осторожно спускаться на землю. Девочка аккуратно съехала по стволу и в нерешительности остановилась, исподлобья рассматривая нас с Алом. Убедившись, что старшая сестра успела запихать в рот всё, что ей дали для Юки, я вздохнула и потянулась за остатками утятины.

– Дети у гномов очень быстро растут и постоянно хотят есть, – негромко пробормотал Аллардиэль, выкладывая последние съедобные коренья на чистый лист лопуха. – Эй, погоди-ка! Положи обратно, а то твоей сестре ничего не останется!

– А что, больше ничего нет? – непритворно удивилась старшая гномиха.

– Потерпи, и мы ещё приготовим, – строго ответила я, подсушивая и зажигая заклинанием сложенный горкой валежины. – Ты, кстати, ещё не сказала, как тебя зовут.

– Кадри, – небрежно буркнула мелкая, уставившись на весело горящий костерок. – Ух, ты! Никогда такого не видела! Это что, ваша орочья магия? Я один раз видела орка! Нет, два раза. А что ты ещё умеешь? Ты меня научишь?

Сказать, что у меня отвисла челюсть – это не сказать ничего. Мне показалось, что я больше никогда не сумею закрыть разинутый от изумления рот. Нет, я, конечно, понимала, что после плена у змеевих и почти целой седмицы, проведенной в пути, я выгляжу далеко не лучшим образом, и никакие чары мне тут не помогут. Но чтобы меня приняли за орчанку?! В книжке, которую мне подсунул Дар, было несколько красочных иллюстраций, изображающих представителей этого, вне всякого сомнения, достойного народа….

Мда…. Вот уж не думала, что у меня отросли клыки! А это, надо заметить, ещё далеко не самая отталкивающая черта внешности орков. Машинально ощупывая нижнюю челюсть, я растерянно посмотрела на Ала, на котором как назло тяготы путешествия ничуть не сказались. Неужели всё и впрямь так запущено?..

Сперва эльф с недоумением изучал мою перекошенную физиономию, но вдруг на его губах заиграла гаденькая улыбочка. Еще миг – и он уже просто лучился от счастья. По-моему, теперь настал его черед чувствовать себя полностью отмщенным. Некоторое время Аллардиэль искренне наслаждался моим мрачным ликом, но потом всё-таки решил проявить великодушие.

– Пожалуй, я не ошибусь, если предположу, что ты никогда не видела живых орков, – елейным голосом пропел он, – только их изображения в книгах, да? Полностью с тобою согласен: это совершенно незабываемое зрелище!

Я молча кивнула. Точно. Видела. В книге. Там ещё на развороте нарисован один из их вождей в полном боевом облачении и с ритуальным оружием. Я попыталась проглотить застрявший в горле комок. Та картинка и впрямь производила очень сильное впечатление…

– Ну ладно, – наконец-то сжалился гадко хихикающий Ал, – так и быть, можешь не страдать. Понимаешь, всё дело в том, что в книгах-то помещают только портреты вождей. Или старейшин… до тебя так и не дошло? Ты же видела, как выглядят только очень немолодые орки, причем мужчины! Хотя старухи-орчанки ещё страшнее…. Но вот молодые орки очень даже ничего. Не эльфы, конечно, но…. А уж юные орчаночки… хм-м-м… да!

Эльф говорил неторопливо, посмеиваясь и явно наслаждаясь моментом, но вместе с тем очень тихо, так, что кроме меня его слова никто не слышал. Да никто, надо заметить, и не слушал. Девчушки увлеченно догрызали последние утиные косточки, Степка вертелся вокруг них. Слегка придя в себя, я наклонилась к усевшемуся рядом со мною длинноухому нелюдю и негромко спросила:

– Лесные гномы, говоришь? А что, бывают ещё какие-нибудь?

Аллардиэль согласно кивнул:

– Ещё бывают горные. Как и следует из названия, одни селятся в лесах, другие – в горах. Горные гномы – прекрасные рудознатцы, рудокопы и кузнецы. Кстати, среди них есть кланы, занимающиеся исключительно добычей и огранкой драгоценных камней. Живут они в Скалистых Горах, это примерно во-о-он там, – эльф махнул рукой в ту сторону, где, по моим прикидкам, должна была находиться дорога в Синедолию – должно быть, так здесь именовались Восточные Горы. – Лесные же гномы – близкая родня горным. Летописи говорят, что после войны с людьми несколько гномьих кланов решило, что жить в Скалистых Горах стало небезопасно.

– Постой, постой! Кланов? Гномьих кланов? Гномов до сих пор так много?

– Ну да, – удивленно хлопнул ресницами Ал. – А что тебя, собственно, так удивляет?

– Да нет, ничего… просто, знаешь, я слыхала, что после войны старших народов почти не осталось. А ты говоришь – целые кланы!

– Ну конечно, – сухо усмехнулся эльф. – Это люди как всегда выдают желаемое за действительное. На самом деле, почти не осталось троллей, великанов и природных оборотней. Эльфы и кентавры пострадали очень сильно. А вот гномы как жили, так себе и живут, хотя перессорились и разделились на две ветви. Ну и, конечно, орки. Почти все их воины сложили тогда свои головы, однако орочьи племена всегда были (да и есть!) очень многочисленными. Оставшиеся в живых быстро скумекали, чем дело пахнет, подхватились, загрузили свои кибитки и откочевали на восток, подальше от кровожадных людей, где обитают и по сей день. Да, Веслава, кровожадных людей, и нечего хихикать! Кстати, эльфам и прочим народам ещё повезло: воинственность орков с гибелью огромного количества воинов сильно упала, так что теперь мы совершенно спокойно и мирно живем неподалеку от их степей. Мы с ними торгуем зерном, фруктами, овощами, мясом…

– Так, ты давай-ка, не отвлекайся, – посоветовала я. Обзор эльфийских торговых связей мы, пожалуй, оставим "на потом". – И что же гномы?

– Так вот, лесные гномы…. Уйдя на восток, они обосновались в дебрях лесистого древнего кряжа наподобие того, что мы с тобой прошли насквозь. Там нет особых залежей руды, но переселенцев это не смутило. Они занялись охотой, разведением скота – по большей части коз и овец, а их кузнецы давно превзошли в своём искусстве горных сородичей. Также лесные гномы добывают и обрабатывают строительный камень – ну, и, соответственно, возводят из него разные постройки. Кроме того, они известны прекрасными изделиями из дерева, – тут эльф отчего-то нахмурился и неодобрительно поджал губы.

– И что же, горные и лесные кланы между собой общаются?

– Не угадала. Практически нет, хотя вообще-то родственные связи у гномов очень сильны, гораздо сильнее, нежели у нас, эльфов. Но так уж вышло, что расставались они не по-хорошему. Одни не желали уходить, другие – оставаться, и в результате и те, и другие напрямую обвинили друг дружку в трусости.

– Что ж, кого-то больше страшит неизвестная опасность, а кого-то – известная, – философски заметила я, засовывая в жар корни лопуха и дикого хлеба. Ал хмыкнул:

– Это уж точно! Как бы то ни было, кланы почти не поддерживают между собой отношения.

– Почти?

– Последний раз горные и лесные гномы встречались между собой лет двенадцать тому назад, когда одна влюбленная пара решила наплевать на старинную рознь и сбежала.

– И что из этого вышло? – заинтересовалась я. Что ни говори, а романтическая история – это всегда увлекательно, даже если она произошла давно и между гномами.

Аллардиэль пожал плечами.

– Да, в общем-то, ничего особенного. Родители парочки передрались между собой, причем абсолютного преимущества не добилась ни одна из воюющих сторон, – эльф старался говорить как можно серьезнее, но в синих глазах прыгали отчаянные бесенята. – Отец девушки сломал нос своему сопернику, но его супруга лишилась половины прически – ужасное оскорбление!

– Ну, а молодые? – давясь от смеха, спросила я.

– А что молодые? – беззаботно ответил Ал. – Как сбежали в орочью степь, так и живут там по сей день. Четверо детишек. Юрта из вышитого войлока. Жить можно – хорошие ремесленники всем нужны. А орки и так никого не прогоняют. У них испокон веков все беглецы скрываются.

– Умные, – с уважением протянула я.

– Неужели? – суховато удивился эльф. – В чем же, позволь спросить? В том, что традиций не чтят?

– В том, что чужих традиций не чтят, – уточнила я. – Молодцы, привечают умелые руки и умные головы.

– Как бы то ни было, хорошо, что девчушки сочли тебя орчанкой.

– А тебя – эльфом, эту орчанку умыкающим?

– Было бы гораздо хуже, – Ал пропустил мимо ушей моё игривое замечание, однако мстительно сощурился, – если бы они поняли, что ты – человек. Видишь ли, гномы людьми своих непослушных детишек пугают! Так что, ловили бы мы сейчас этих крошек по всему лесу.

Я ошеломленно уставилась на довольного эльфа. Оказывается, знать о вражде, которую старшие народы испытывают по отношению к людям – это одно, и совсем другое – услыхать, что расшалившихся гномиков пугают не лешим, не шишигой, не каким-нибудь там бабайкой, как это принято среди людей, а самими людьми…

– Что, хочешь сказать, что не сможешь догнать двух малявок? – мне не хотелось, чтобы вредный нелюдь понял, насколько меня задели его слова, и я уцепилась за возможность уйти от неприятной темы, а заодно подколоть эльфа.

Будто мне это удалось! Аллардиэль посмотрел на меня так, словно услышал неуместную шутку. А затем с преувеличенным сочувствием пожал мне локоть.

– Я все забываю, что ты совсем-совсем ничего не знаешь о старших народах…. Конечно же, догоню – на земле. Но вот по воздуху…

– Что?!! – вытаращилась я. – Ты что же, хочешь, чтобы я поверила, что гномы летают?!

– Летают?! – Ал откровенно наслаждался ситуацией. – Кто летает, гномы? Что, как птички? Надо же, какая извращенная фантазия – и чего только не придет тебе в голову! Да не летают, а прыгают!

– Кто прыгает? Куда?! – окончательно обалдела я.

– Точно-точно, куда и откуда? – веселился противный эльф. – Ну, ладно, – он сделал вид, что сжалился надо мною, – так и быть, расскажу. Лесные гномы научились великолепно передвигаться по лесу, не касаясь земли. Ну, по деревьям, с ветки на ветку. Как белочки. Я же тебе уже говорил, что они ловкие до жути!

Я живо представила себе лес, полный таких вот увесистых "белочек" и содрогнулась. Не приведи-то боги, соответствующий "орешек" на голову уронят!.. Ал между тем пробормотал:

– Как бы нам половчее разузнать, что они тут делают – одни и так далеко от дома? Их явно никто не сопровождает.

– Сбежали из дома в поисках приключений? – предположила я, вспомнив, как когда-то, давным-давно, мы с соседским Стенькой тоже решили слинять из захолустного Запутья в стольную Преславицу – поступать в княжескую дружину. Тщательно подготовившись (полмешка сухарей и стибренный топорик), мы дождались ночки потемнее и отправились в путешествие. Правда, закончилось оно быстро и бесславно: у околицы мы нос к носу столкнулись с отцом Стеньки, старостой Мироном. Толстяк сильно разгневался на детей, оторвавших его от какого-то лакомого и не совсем благовидного времяпрепровождения. Словом, сухари и топор были конфискованы, уши несостоявшихся вояк – крепко надраны, а сами вояки – отконвоированы домой и помещены под арест.

Внезапно щеки Аллардиэля слегка порозовели.

– Слушай, – вдруг запоздало заинтересовалась я, – а ты-то сам что делал в землях змеевих? "Один и так далеко от дома", а?

В ответ Ал побагровел до кончиков ушей. Цветом лица он стал напоминать некую весьма экзотическую рептилию. А точнее – красного скального дракона, который, как я недавно имела возможность убедиться, вовсе не чисто-красный, а в такую мелкую багровую крапинку…. Ох, только не говорите мне, что восьмидесятилетний эльф сбежал из родного дома за приключениями, подобно гномьим малолеткам! Как интересно! Что ж, пожалею парня, не буду вредничать. Ну, то есть, пока не буду. Память у меня хорошая!

Я стала задумчиво разглядывать девчушек. Надо же, гномихи! Никогда бы не подумала. Ну, низенькие, ну, коренастые, коротконогие и круглолицые. И что? Мало ли таких в Синедолии? Ничего общего с привычным образом сказочного гнома! Где, спрашивается, борода до колен, где мохнатый колпак с кисточкой?! Впрочем, какая такая ещё борода? Это ж девочки! Хотя, по-моему, у старшей на подбородке что-то там такое пробивается… хм!

Тем временем Степка, которому голодные прожорливые малявки не отжалили ни кусочка мяса, посчитал себя несправедливо обиженным и решил мстить. Усевшись на безопасном расстоянии, он скорчил самую противную физиономию из своего богатого репертуара и заявил:

– Я давно знал, что все девчонки – трусихи!

Облыжно оговоренные гномихи возмущенно заголосили. Они смелые, отчаянные и вовсе бедовые; сам бес им не брат! И пусть убоятся всякие там некоторые ставить под сомнение их отвагу! Уж они-то, будущие легендарные воительницы Кадри и Юка, живо покажут этим сомневающимся, где раки зимуют!

Ну, точно, "ветер странствий поманил за собой", как я и предполагала!

– Ха! – кот ничуть не впечатлился прочувствованной речью оскорбленных девчонок. – А что же тогда вы, смелые, от нас на дереве попрятались-то? От храбрости?

Воинственная Кадри сжала кулаки и угрожающе засопела, сверля обидчика глазами. А маленькая Юка, не меньше сестры уязвленная Степкиными словами, укоризненно посмотрела на кота своими темными круглыми глазами и вздохнула:

– Так ведь мы ж не от вас прятались!

– Да? – хохотнул кошак, – а от кого же? От мышек? Вот я и говорю: все девчонки – трусихи, даже мышей боятся!! И лягушек, ля-ля-ля! У-тю-тю!

– И не от мышек вовсе! – запальчиво крикнула Юка, пока ее сестрица медленно, но верно наливалась гневом. – Не от мышек, а от свинок!

– От поросяток, что ли? – продолжал резвиться Степка. – Полосатеньких таких!

– Там были никакие не поросятки! Большу-у-ущие такие свинки, черные, зубастые-презубастые!

Ох! Ничего себе! Конечно, взрослого кабана испугаться немудрено. Здоровенный, морда мрачная, клыки торчком. Хотя с чего бы кабанам сейчас нападать? Вообще-то, поросята уже подросли, корма полно. Не нападает кабан на человека (и нечеловека) в конце лета – если его не трогать, ясное дело. Но ребенку, конечно, страшно.

Рядом звучно лязгнули зубы. Я удивленно покосилась на Аллардиэля, который заинтересованно прислушивался к перебранке – и остолбенела. За считанные мгновения лицо эльфа приобрело отчетливый оттенок молодой травки (в яркую такую крапинку). Выпученные глаза и гримаса ужаса дополняли картину.

– Э-ээ, – проблеял Ал, – Кадри, Юка? А какого роста были те свинки?

– А ты встань, – сипло пробасила старшая гномиха. – Ну, вот на пару ладоней повыше тебя и были. С лохматым горбом.

Тут пришел мой черед зеленеть. "Свинка" ростом в добрую княжью сажень?!! Что за чудо такое?! Может, просто у страха глаза велики?

– А зубки? – продолжал расспросы эльф, нисколько не подвергая сомнению слова правдивой девочки и бойко заталкивая в сумку рассыпавшееся барахлишко. – Зубок много?

– Много, – вздохнула Юка, – очень много. У них и пасть от зубок не закрывалась. Острые, желтые, вот такущие, – малышка развела ладошки вершка на два.

– А клыки – во! – Кадри решила не отставать от сестры и махнула руками где-то на пол-локтя. Ну-ну. Быть им обеим рыбачками, вон как складно заливают. А что это Ал так посерел-то? Ой!

– Веслава, быстро, – вскочивший эльф резко дернул меня за руку, – собираемся и уходим отсюда! Кадри, Юка, бегом!

– Ал, ты что? – изумленно уставилась на него я. – Кабан к огню не пойдет.

– Кабан – нет, – сквозь зубы ответил Аллардиэль, ловко туша костерок, – не пойдет. Но вот кабан из Преисподней – запросто.