Текст книги "Мой личный чародей (СИ)"

Автор книги: Ирина Анненкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

– Слушай, – я алчно уставилась на Аллардиэля, – а как бы мне побольше узнать о ваших травах?

– Нет ничего проще, – охотно кивнул эльф и вдруг встал. Церемонно поклонившись изумленной мне, он торжественно провозгласил: – Благородная Веслава, позволь сопроводить тебя и твоих благородных друзей под сень Священных Деревьев, на земли эльфов!

Ох! Ну, снова ушастого потянуло в его излюбленные "благородные" дебри! Честное слово, если его и впредь будет так заносить, то я долго не выдержу! Или же он не переживет моей реакции…

Однако не это поразило меня больше всего.

– Ал, а ты, часом не рехнулся? – я очень невежливо покрутила пальцем у виска. Что поделаешь, стресс, тут уж не до поклонов! – Вспомни, как ты сам меня чуть не разорвал, едва узнав, что я – человек? Тогда меня спасло только то, что ты сидел на цепи, словно Тузик на веревочке. И после этого ты всерьез предлагаешь мне добровольно явиться на земли эльфов? Да от меня там даже мокрого места не останется! Шкуру спустят и на барабан натянут. Или я что-то упускаю? Тогда в чем тогда соль шутки-то? – в недоумении я обернулась к Радошу. Оборотень, которого я посвятила во все подробности нашего с Алом знакомства, выглядел не менее ошарашенным.

На эльфа моя тирада не произвела никакого впечатления. Он невозмутимо повел ушами и сказал – на этот раз своим нормальным голосом, без подвываний:

– Ты глубоко ошибаешься. Впрочем, это вполне объяснимо – ведь ты человек и не знаешь наших обычаев. Дело в том, что эльфов после войны Старших народов с людьми осталось очень-очень мало. Да, мы живем долго, болеем редко, а большинство ран для нас неопасны. Но если прежде эльфийки за свою жизнь рождали трех, иногда даже четырех детей, то теперь – не более одного, редко двух, а последнее время отчего-то всё чаще и вовсе остаются бездетными. Поэтому жизнь каждого Перворожденного драгоценна. Пойми, с каждым десятилетием эльфов становится всё меньше и меньше. Некоторые кланы уже практически полностью вымерли…. Поэтому мы считаем себя в неоплатном долгу перед каждым, кто спас жизнь хоть одному из нас. Теперь не только я являюсь твоим пожизненным должником, но и весь народ эльфов! Ни один волосок не упадет с твоей головы в наших лесах, хотя ты и человек! Ну, а с истинными оборотнями мы вроде никогда и не враждовали, – Ал ещё раз неуверенно поклонился, на этот раз в сторону Радоша.

Я ошеломленно молчала, переваривая услышанное. Но тут подал голос молчавший до сих пор оборотень.

– Всё это, конечно, здорово! Но беда в том, что, строго говоря, Веслава больше не человек. Точнее сказать, не совсем человек.

– Не совсем человек? – слегка приподнял идеальные брови эльф. – А тогда кто же?

– Видишь ли, вчера ее едва не обратили в змеевиху (Ал при этих словах передернулся, а я нахмурилась: мне вовсе не хотелось лишний раз об этом вспоминать и тем более – говорить). Обряд не был завершен, поскольку сперва сама Веслава отказалась тебя убивать, а затем и мне посчастливилось вмешаться. Однако мы не можем закрыть глаза на то, что обряд был инициирован, и, что самое главное и неприятное, Ягира успела напитать тело Славки своим ядом. То есть, надо понимать, что змеевихой она не является ("Пока не является", пробормотала я), однако вторая сущность уже в ней обосновалась – и прочно.

Эльф недоверчиво хлопал глазами.

– Короче, – резче, чем мне хотелось бы, перебила я оборотня, – эта дрянь засела во мне. Ни я, ни Радош не знаем, что она собирается делать и как от нее избавиться. В какой-то момент она может попробовать одолеть меня – уже пыталась. А при определенных… кхм… условиях обращение может совершиться, и я стану полноценной змеевихой. Как тебе этот вариант? Всё еще хочешь пригласить меня в гости? – Я вызывающе улыбнулась, оскалив зубы. Змеюка внутри меня довольно зашипела – похоже, ей нравилось моё растущее раздражение. Да и против сочного питательного эльфа она совсем не возражала…

Неожиданно Аллардиэль беспечно рассмеялся.

– И это всё? Ты что, и вправду считаешь, будто это что-либо меняет? – с совершенно искренним недоумением спросил он.

– Считаю! – твердо кивнула я. Радош осторожно пожал плечами. – Считаю, что если ты приведешь с собою человека со второй сущностью змеевихи, пусть даже и скрытой, то вряд ли твои соплеменники станут вспоминать о том, кто там кого и когда спасал!

– Ах, Веслава, – укоризненно покачал головой Ал, – ты не имеешь представления, о чем говоришь! И, кстати, твои слова очень обидны! Я ведь уже сказал, что мой народ примет в свою семью любого, кто спасет жизнь эльфа, и будет с благодарностью выплачивать ему долг вечной признательности. Даже если бы на твоем месте была сама повелительница змей!

Я с сомнением пожала плечами и отвернулась. В то, что говорил Аллардиэль, было сложно поверить. Между тем, эльф вкрадчиво продолжил:

– Кроме того, к большинству ядов возможно подобрать противоядие…. Как знать – может, наши целители сумеют тебе помочь?

– Слав, а он ведь дело предлагает, – задумчиво заметил Радош. – Собственно, что тебе терять-то? У эльфов ты будешь в большей безопасности, нежели в неизвестной горной пещере. Заодно пообщаешься с ними, заведешь новых друзей. Я же смогу спокойно, не дергаясь, разыскать Дара, и мы за тобой придем. И думаю, не только мы, – многозначительно сверля меня глазами, добавил он.

Ну, конечно, хмуро подумала я, примчатся, ясное дело, если не за мной, так к эльфам!

– Слав, немедленно перестань думать всякие глупости, – тут же предостерег меня чересчур проницательный оборотень. – Хвост даю на отсечение, что Дар полетит за тобою даже в ледяную пустыню! А я ему помогу найти дорогу, в конце-то концов, кицунэ я или нет?!

– И что это такое интересное вы тут без меня обсуждаете? – вынырнувший из-за куста Степан обвел нас подозрительным взглядом. Самое интересное, что я ничуть не сомневаюсь, что серый негодник и не отходил от нас дальше, чем на десяток шагов – подслушивал. Однако сыграно было мастерски – так отчего ж не уважить исполнителя?

– Да вот, Степушка, Ал приглашает меня посетить земли эльфов.

– Тебя одну? – сощурился кот.

– Да нет, отчего ж одну? Всех приглашает. Но Радошу нужно срочно попасть в Синедолию.

– А тебе что, не нужно? – удивился Степка.

– Да как тебе сказать… нужно, конечно, но не так сразу. Попозже. Когда Радош за мной вернется. Ты же волен выбирать, остаться со мною или нынче же отправиться домой.

Кошак выгнул спину и гневно зафыркал. Его совершенно точно не смущала моя вторая сущность, которую, по идее, должны люто ненавидеть все животные.

– Да прям щас! И отпустить тебя вдвоем с этим ушастым охальником?! Так он же к тебе всю дорогу приставать будет!

Несчастный эльф, непривычный к Степкиным выходкам, побагровел до самых кончиков пальцев.

– Да не буду я, не буду, – сбивчиво забормотал он, но кот его тут же перебил.

– Будешь-будешь! – "утешил" он разволновавшегося Ала и задумчиво добавил: – Все вы только об одном и думаете. Да я и сам такой…

К вечеру третьего дня мы распрощались с Радошем, который проводил нас подальше от тех мест, где ещё могли повстречаться змеевихи. Под охраной оборотня мы спустились далеко вниз по берегу всё той же самой Сухони (так называлась та самая речка, к которой на прошлой седмице нас со Степкой вывел лесной ручей). Огибая обширный, поросший лесом невысокий кряж, река сильно отклонилась к югу, стала немного шире, но при этом заметно обмелела.

После Калинова дня, ближе к середине месяца зарева, обложные дожди сменились ровным сухим теплом, которое, однако, уже содержало в себе намек на близкую осень. Несмотря на дневную жару, ночи оставались холодными, и всё чаще глаз выхватывал из плотной зеленой массы леса то рано пожелтевшие листья березы или бука, то пестро-малиновый вяз.

Шли мы быстро. Всем хотелось как можно скорее покинуть здешние места, а особенно – Алу, который всё рвался к некому броду, перейдя по которому на другой берег Сухони, мы бы очутились в аккурат перед устьем глубокой расщелины, насквозь рассекающей кряж – в самом начале дороги к землям эльфов. К ночи мы падали почти замертво, едва сжевав наскоро приготовленный ужин, так что о посиделках у костра можно было даже не мечтать. Несмотря на то, что от змеевих нас прикрывал Радош, я всё же постоянно поддерживала минимальный охранный контур и вообще была настороже – кто его знает, что там ещё может выскочить на нас из лесной чащи в следующий момент. Отчего-то чары день от дня давались мне всё с большим трудом: неутомимость и взвинченность первого дня нашего совместного путешествия прошли, и теперь я, к своему огромному удивлению, даже не успевала полностью восстанавливаться за ночь. Волшбе сильно мешала и поселившаяся внутри меня змеиная сущность. Едва я хоть немного усиливала заклинание, как зверюга в моей груди тоже оживлялась и принималась настойчиво рваться наружу, науськивая меня то на эльфа, то на оборотня, а то хоть на кота. Мне приходилось тратить уйму сил на то, чтобы держать злобную тварь в узде.

Хвала Богам, хоть о пище мне теперь не приходилось заботиться! Увешанный с ног до головы оружием Аллардиэль (он каждое утро прилежно нацеплял на себя всю свою сбрую: меч-полуторник в гладких кожаных ножнах; второй меч, покороче, скорее даже не меч, а длинный кинжал; два ножа-засапожника; на обоих предплечьях по серебряному клинку в наручных ножнах; легкий лук, тул со стрелами, кожаный чехол с полудюжиной сулиц… уфф! и как он это всё тащил?!) оказался прекрасным стрелком. Да и Радош не отставал от остроухого нелюдя. Большую часть пути он проводил то в облике волка, то – лиса, что неплохо сказывалось на наших обедах и ужинах. Степка, кажется, ревновал к их охотничьей славе, но виду старался не показывать.

Расставаясь с Радошем, я к своему стыду не сумела сдержаться и снова разревелась у него на плече. Мне не только приходилось прощаться с другом, едва встреченным после долгой разлуки. Он возвращался домой, где его ждали любимые мною люди, дорога к которым была для меня закрыта надолго, если не навсегда.

И там был Дар, которого, несмотря ни на что, я по-прежнему любила так, что когда думала о нем, то у меня темнело в глазах и начинало замирать сердце…

Переправившись через реку, мы с Аллардиэлем и Степкой углубились в ущелье, узкое и извилистое, с отвесными стенами и неровным каменистым дном – будто неведомый великан подхватил холм и разломил его пополам, словно краюху хлеба, рассыпал крошки, а затем передумал ее есть и просто положил обе половинки рядом.

Идти стало намного тяжелее. Хотя эльф неплохо знал эти места, а, может, именно поэтому, мне пришлось усилить защитный контур и не убирать его ни на миг: если верить его словам, в лесах по обе стороны кряжа водилось огромное количество разного хищного зверья, в том числе и такого, о котором обычно пишут в книгах вроде "Ста магических животных нашего мира". Хорошо, если Жар-Птица навстречу выпорхнет? А если пещерная химера или болотная гарпия сиганет на голову с обрыва?! Чик-чирик! На ночь я вообще накрыла место нашего привала двойным охранным куполом, усиленным отпугивающими чарами. Как выяснилось, не напрасно: утром в какой-то полусотне локтей от костра Ал наткнулся на очччень неприятные следы. Что ж, паре росомах и одинокому волкодлаку пришлось поискать себе ужин в другом месте.

В течение первой половины следующего дня нам дважды пришлось делать привалы, чтобы я хоть как-то могла восстановиться, вбирая силы своей стихии. Во второй половине – уже трижды. Правда, змея и тут не дремала! С каждым разом мне становилось всё труднее устанавливать магическую связь с землей, и без того покрытой россыпью мелких серых камней. Гадкая тварь и сама была бы не прочь попользоваться той энергией, которую я впитывала в себя. Постоянная борьба с моей второй сущностью невыносимо злила и донельзя изматывала. Я чувствовала, как раздражение распирает меня изнутри, словно изголодавшегося медведя-шатуна. Казалось, воздух вокруг меня сгущается и начинает потрескивать, когда я в очередной раз стискивала зубы, стараясь не завизжать во весь голос. В такие моменты даже бесцеремонный Степка держался от меня подальше и переставал подкалывать настороженного эльфа.

Ночевать нам снова пришлось в ущелье, а назавтра незадолго до полудня его стены наконец-то расступились, и мы вышли на широкую, заросшую цветущей лапчаткой поляну. Перед нами сплошной стеной стоял густой лес. Лес! Лес!!! Наше настроение сразу улучшилось: что ни говори, а узкая каменная расщелина, в которую почти не попадал солнечный свет, действовала на нервы не только мне.

Идти стало веселее. Мне по-прежнему приходилось делать незапланированные остановки, чтобы восстановить подозрительно быстро убывающие силы, но змеюка слегка попритихла, и я без особого труда справлялась со вспышками раздражения. Аллардиэль тоже немного расслабился и большую часть пути развлекал нас со Степкой смешными байками. Попутно он то и дело отщипывал то листочек, то веточку, то молодой побег, то ягодку с разных кустиков-травок и распихивал всё это добро по карманам (я с жадным любопытством следила за ним). Пару раз я принималась его расспрашивать о жизни в лесу эльфов, но нелюдь отвечал не очень охотно, и я не стала настаивать – скоро и сама всё увижу.

Еще не начало смеркаться, когда мы вышли к берегу неширокой быстрой речки со смешным названием Тойра. Дальше было решено не идти – хотелось, наконец, как следует отдохнуть и выспаться. Пока пеклись добытые эльфом утки, я не отказала себе в удовольствии хорошенько вымыться в чистой студеной воде – со дна Тойры били ледяные ключи. После купания и ужина я немедленно начала клевать носом, и Аллардиэль галантно предложил мне не мучиться, а ложиться спать на приготовленную им лежанку из лапника и лещины. Что я и сделала. Спокойной ночи.

Под утро мне приснился Дар. К моему огромному сожалению, он очень редко приходил ко мне в сновиденьях. И каждый раз я просыпалась в слезах: во снах мой любимый чародей уходил от меня, он терялся в тумане, или в густых лесных зарослях, или звал меня откуда-то из пустоты, и я всё старалась догнать его, спотыкаясь о корни и камни, разбивая в кровь колени, звала, кричала… но всё впустую…

На этот раз Дар никуда не исчезал. Он стоял на противоположной стороне пестроцветного луга и, слегка улыбаясь, ласково смотрел на меня своими серебристо-серыми глазами, протягивал ко мне руки. Я неуверенно окликнула его и сделала осторожный шаг, затем другой, опасаясь, что снова, как и в прежних снах, буду бежать на одном месте, не в силах приблизиться к любимому ни на пядь. Но на этот раз всё было иначе.

Дар сам пошел мне навстречу, затем побежал. Подхватив на руки, он крепко прижал меня к своей груди, а потом поцеловал – так, что я едва не потеряла сознание от счастья. Очень бережно чародей опустил меня на теплую шелковистую траву и склонился над моим лицом. Засмеявшись, я сама обняла его, с наслаждением погрузила пальцы в мягкие густые волосы и зажмурилась от удовольствия, отдавая себя его ласкам. Горячие твердые губы всё настойчивее целовали меня, руки нежно и сильно гладили и сжимали мои плечи, и на целом свете не существовало ничего, что сумело бы оторвать нас друг от друга. "Только никуда больше не уходи, не оставляй меня!" – умоляюще бормотала я, дрожа от возбуждения и всем телом прижимаясь к возлюбленному. "Нет, нет, не бойся, моя любимая, я всегда буду рядом!" – между поцелуями шептал мне он.

Внезапно всё изменилось. День померк; стало холодно, очень холодно. Сочная трава и луговые цветы прямо на моих глазах ссохлись, почернели и рассыпались в прах. Вдруг я поняла, что мы лежим не на лугу, а на мертвом болоте, и с каждым движением медленно погружаемся в бурую вонючую топь. От ужаса у меня перехватило дыхание. Я попыталась поползти к краю трясины, но Дар лишь крепче обнял меня, не давая сдвинуться с места. "Милый, ну пожалуйста, пожалуйста, нам надо скорее отсюда уходить!" – молила его я, но он настойчиво продолжал целовать моё лицо и шею, загадочно улыбаясь и повторяя: "Не бойся, любимая, мы с тобой теперь всегда будем рядом!"

Забившись, я попробовала оторвать от себя руки чародея, но безуспешно. Сыто чавкнув, болото поглотило нас, и губы Дара заглушили мой последний крик…

Задыхаясь, я распахнула невидящие глаза и попыталась сесть, однако не смогла пошевелить ни рукой, ни ногой. Мой сон продолжался наяву, но только к мягкой подстилке меня нежно прижимал вовсе и не Дар. И губы, покрывавшие поцелуями моё лицо, и руки, настойчиво обнимавшие моё тело, были не его. И глаза, сиявшие передо мной в сумеречном предрассветном мареве, были совсем не серебристо-серые, а синие, напоминавшие в отсвете костра мокрый шелк…

С шипением я втянула в себя воздух. Эльф, тварь длинноухая, чтоб его!!

Ярость вскипела внутри меня с такой сокрушительной силой, что на какой-то миг мне показалось: вот-вот она затопит весь лес, воспламенит его и спалит дотла. Мгла неожиданно расступилась, и вокруг стало светло, почти как днем. Я могла видеть каждую травинку на полянке, каждую иголку на растущих вокруг соснах, каждую самую крошечную трещинку на камнях и коре деревьев. Я с интересом наблюдала, как в ужасе расширились глаза Аллардиэля – наглые синие глаза, в которых мне без малейшего труда удавалось рассмотреть каждую черточку и точку, – а по его виску вдруг потекла большая мутная капля пота. Сердце эльфа заколотилось с удвоенной, нет, утроенной скоростью – я слышала это, а моих ноздрей коснулся самый лучший запах на свете – запах всепоглощающего страха.

Лютая ненависть захлестнула меня с головой. Всё, что я теперь могла ощущать – это несокрушимое желание вцепиться в горло трясущемуся передо мною существу и рвать его плоть до тех пор, пока в ней останется хоть капелька жизни. Я зашипела и медленно подалась вперед, намеренно оттягивая тот сладкий момент, когда на моих клыках запенится горячая кровь. Боль от промедления доставляла мне некое извращенное удовольствие.

– Славка! Славка, ты что? Очнись! Приди в себя, ну?! – раздался истерический вопль. Орал кто-то очень знакомый – настолько знакомый, что я даже решила не торопиться убивать эльфа и слегка повернула голову, чтобы посмотреть, кто бы это мог быть такой смелый?

Степан, выгнув спину и распушив свою шерсть так, что стал похож на перепуганного ежа, рассерженно смотрел на меня огромными желтыми глазами. В них я не обнаружила ни капли страха, что было весьма удивительно – ведь я ненавидела всё вокруг, и его тоже. Я даже сделала едва приметное движение в его сторону, но вместо того, чтобы благоразумно бежать, зверек возмущенно и протяжно мяукнул, подскочил ко мне, смачно грызанул за ногу, отпрыгнул назад и что было силы гаркнул:

– Не смей!!

От боли я дернулась и ощутила, как яростно забилась внутри меня змеища, но ее время было упущено. Пелена ненависти поблекла и истончилась, а расступившаяся мгла снова сгустилась в плотные предрассветные сумерки. Сморгнув, я из последних сил обернулась к растерянному эльфу и от всей души впечатала кулак в его идеально вылепленную скулу.

– Ох, ты меня и напугала! – в который раз повторил Степка, устроившийся рядом со мною на подстилке из лапника. – Так напугала, так напугала! Это ж надо же было такую зверскую рожу скроить! Ты сам-то видел этот ужас? – это уже эльфу, жалко сгорбившемуся по другую сторону костра. Кот уже всласть сплясал на костях поверженного и деморализованного противника и теперь позволял себе продемонстрировать чуточку великодушия и снисходительности.

Уже совсем рассвело. Всё это время я пролежала ничком, никак не реагируя на приставания Степки и не отвечая Аллардиэлю, который несколько раз пытался со мною заговорить. Во мне не осталось ничего – ни боли, ни ужаса, ни стыда, лишь сосущая пустота и безразличие. В отличие от кота я прекрасно понимала, что со мною произошло. Моя вторая сущность терпеливо выждала и, застав меня врасплох, нанесла почти безупречный удар. Ещё немного – и моё перевоплощение было бы завершено, а глупенький эльф, решивший скрасить неблизкий путь небольшим романтическим приключением, всё-таки стал бы той самой жертвой, без которой я до сих пор ухитрялась оставаться человеком – почти человеком. Происшедшее со мною ясно показало: мне нет пути домой, но так же мне нет дороги туда, где я могу повстречать других разумных существ. Моя вторая сущность вынуждала меня к абсолютному одиночеству. Что ж – значит надо с этим смириться, принять свою новую жизнь, какой бы она ни была. Я молча поднялась с подстилки, на которой лежала, и, не обращая внимания на моих встрепенувшихся спутников – пока ещё спутников, – пошла к реке. Зайдя за разросшуюся иву, я разделась, а затем долго плавала в холодной прозрачной воде. Потом, окончательно придя в себя, вернулась к костру, на ходу отжимая намокшую косу и вытряхивая из башмака забившийся туда камешек.

– Завтракать будешь? – как ни в чем не бывало поинтересовался кот. Я кивнула, снимая с рогатины берестяной котелок со вчерашним остывшим травяным настоем. Ал, упорно смотрящий куда-то в сторону, протянул мне кусок холодной дичи. Под левым глазом эльфа созревал роскошный фингал – вмазала я ему точно от всей души!

– Ты бы себя только видела! – между тем вернулся к теме дня Степан. – Я так и не понял, как ты такую мерзкую харю умудрилась слепить? Нос плоский, глаза горят жутким пламенем, зрачки-щелочки… Славка, а как это ты сумела сделать глаза, прямо как у меня, а?

Не отвечая растрещавшемуся коту, я пристально посмотрела на Аллардиэля и сурово спросила:

– Ты хоть понял, что я могла убить тебя?

Эльф поднял на меня испуганные и несчастные глаза. Мне показалось, что передо мной сидит маленький растерянный мальчик, даром что я ему едва доставала макушкой до подбородка.

– Есть ли у меня хоть какой-нибудь шанс заслужить твоё прощение?

Я вздохнула. Ну при чем тут теперь разговоры о моём прощении? Похоже, остроухий так и не понял, что сегодня "благодаря" ему у меня уже началась внешняя трансформация…

– Ал, ты, конечно, повел себя гнусно. Но сейчас я не могу и не хочу об этом говорить. Я чуть не убила тебя и не обратилась сама. Ты что, настолько легкомысленный, что успел позабыть о моей второй сущности? И о том, что она рвется наружу? А ты к тому же решил ей немного помочь, да?

– Ты позвала меня, – опустив глаза, пробормотал эльф.

– Прости, что?!

– Ты позвала меня во сне…

– Знаешь, ты уж не обижайся, друг мой, – насмешливо сощурилась я, – но если я кого-то и звала, то вовсе не тебя!!

– Ты несколько раз звала меня, – упрямо повторил Аллардиэль, – и я пришел, не мог не придти, тем более что уже не первый день думал о тебе.

Мы со Степкой переглянулись и захохотали, я – уныло, а кот – издевательски.

– Что, мальчика на любофф потянуло? – ехидно спросил он, а я вдруг заинтересовалась:

– Ал, а тебе вообще-то сколько лет?

Ушастый нелюдь понурился. Помявшись, он буркнул

– Восемьдесят один.

От удивления я выронила пустой котелок, который бойко покатился в огонь. Судя по тому, как эльф произнес это, ему явно хотелось иметь возможность назвать другое число. Откинув ногой берестяную посудину, решившую храбро погибнуть в муках, я с подозрением уточнила:

– А это много или мало?

– Достаточно! – Аллардиэль с вызовом посмотрел на меня. – Я воин и охотник.

Ага. Понятненько.

– Ну да, ну да, – тут же влез неугомонный кот. – А сколько тогда лет остальным охотникам и воинам твоего народа?

– По-разному, – промямлил Ал. – Кому сколько.

– Что ж, поставим вопрос по-другому, – продолжил резвиться Степан, который уже, несомненно, догадался, что наш эльф был крайне юн – по меркам своих соплеменников, конечно. – А сколько лет, скажем, вашему правителю?

Эльф порозовел.

– Он довольно молод. Минувшей зимой сравнялось сто пятьдесят три…

Я поперхнулась и закашлялась. Степка осклабился, придумываю новую подковырку. Несчастный Ал! Вредный кошак ему теперь проходу не даст! Ну, точно!

– А ты вообще-то совершеннолетний? – невинно поинтересовался кот, заставив Аллардиэля вспыхнуть до самых корней волос. – Вот, Славка, а ты в свои неполные двадцать всё переживаешь, что старость не за горами! (врун, ох врун бессовестный!! когда это я переживала-то?!)

Я сочувственно посмотрела на пунцового эльфа. Бедный парень! Теперь мне стала понятна та куча железа, которой он обвешивался с ног до головы. Впрочем, это не помогло ему избежать плена.

– Ал, – я решила, что пришла пора сменить тему, – ты на меня не обижайся, но дальше наши с тобою пути расходятся, – и, глядя на вытянувшееся лицо эльфа, пояснила: – Совсем расходятся. Ты отправляйся домой, а я вернусь назад и пойду к горам. Там и подожду Радоша.

– Ты что, ты что? – забормотал ошеломленный Аллардиэль. – Это всё из-за меня, да?! Ну, прости, прости, пожалуйста! Клянусь, что больше это не повторится!!

– Ал, да верю я тебе, верю, – я постаралась звучать как можно убедительнее. – Но это ничего не меняет. Я просто должна оставаться в одиночестве. Понимаешь?

– Нет! – решительно замотал головой нелюдь. – Не понимаю. Тем более что, даже если ты откажешься идти к Священным Деревьям эльфов, я всё равно последую за тобой. Ты уже дважды спасла мою жизнь и ещё два раза не убила, несмотря на зов твоей второй сущности. Мой долг – защищать тебя от любых напастей, которые могут повстречаться на твоем пути!

– Даже против моей воли? – обреченно уточнила я, предвидя ответ.

– Даже против твоей воли, – торжественно сообщил приободрившийся Аллардиэль.

– А если я освобожу тебя от твоего долга?

– Это невозможно! – радостно ответил ушастый. Быстрым движением он выхватил из-за голенища обоюдоострый нож, небрежно чиркнул лезвием по своей ладони и, вытянув руку так, чтобы кровь густыми каплями падала в костер, проговорил: – Веслава, кровью Перворожденного клянусь, что никогда не обижу тебя словом или делом, и буду защищать от любого врага! Огонь и земля тому свидетели!

Я ошеломленно молчала, уставившись на эльфа, который с довольным видом снова уселся напротив меня. Он сделал это! Остроухий паршивец привязал себя ко мне практически такой же клятвой, которая позволила Радошу одолеть змеевих. Судя по всему, хотя содержание обетов и различалось, их суть от этого не менялась: против того, кто осмеливался нарушить своё слово, восставали не только призванные в свидетели духи земли и огня, но и собственная кровь, буквально вскипавшая в жилах клятвопреступника.

Общее мнение выразил, как всегда, Степка. Покрутив остроухой головой, он протянул:

– Ну ты, Славка, и вляпалась же по самые уши в кое-чью… ммм… благодарность!!

– А ты бы вообще помалкивал, умник! – огрызнулась я, очень недовольная. – Тоже мне, страж! И под каким кустом ты минувшей ночью дрых, когда нашего ушастика на подвиги потянуло?

– Ну я же извинился, – обиженно проныл эльф, приматывающий к порезу мясистый лист трипутника. Но я не сдавалась.

– И что с того?! Что, если я снова выйду из себя, и проклятая змеюка всё-таки возьмет верх? А если это случится, когда я буду среди эльфов? Ты об этом подумал, а?

– Подумал, – серьезно ответил парень. – Не случится. Я точно никогда больше не обижу тебя – я принес клятву! А дома наши целители и старейшины обязательно найдут противоядие от этой дряни. Если потребуется, то я лично оправлюсь за ним хоть на край света!

– А я больше глаз с тебя не спущу, – с готовностью пообещал Степка, которому совершенно не улыбалась перспектива в отсутствие Радоша снова пересекать земли змей-оборотней. Погрозил Алу лапой и посулил: – Вот я тебя, охальник! У-у-у!!!

– Веслава, – несмело заглянул мне в глаза эльф, – пожалуйста, не прогоняй меня!

– Ладно, – сдалась я, устав пререкаться. – Но чтобы никто больше не расслаблялся. Запомните оба: как только я теряю или хотя бы немного ослабляю самоконтроль, моя змеиная сущность тотчас же становится сильнее. Если вы поможете сдерживать мой новоявленный норов, то, может, нам и удастся добраться живыми до ваших старейшин. Ал, иди-ка сюда, дай я тебе хоть синяк под глазом заговорю.

– Да не надо, – беспечно махнул рукой повеселевший Аллардиэль. – Сейчас по дороге нужную травку найду, приложу, и до вечера всё пройдет. А вообще, на нас, эльфах, всё и так быстро заживает.

– Это я уже заметила. Но зачем же ждать? Тем более, я тебе этот фингал и поставила. Иди, не ломайся!

Эльф покорно подсел ко мне. Накрыв синяк рукой, я зажмурилась, сосредотачиваясь и направляя на него волну своей силы. И забормотала заговор, один из моих любимых. Сколько раз я с его помощью себе самой следы от ушибов сводила! Дочитав заклинание до конца, я удовлетворенно потянулась и открыла глаза. Первое, что я увидала, была Степкина счастливая мордаха. С выражением искреннего восторга кот любовался свежевылеченным Алом…

Ох! Неужели же на эльфов именно эти чары действуют иначе, чем на людей?! Я снова зажмурилась – на этот раз от ужаса.

Синяк-то, конечно, прошел – в том смысле, что прошел под глазом. Вместо него идеальное лицо Аллардиэля было сплошь покрыто некрупными сине-фиолетовыми пятнышками….

Я почувствовала себя полностью, ну просто совершенно отомщенной!..

– Всё в порядке? – между тем поинтересовался ничего не подозревающий эльф, ощупывая свою переставшую болеть скулу без малейших признаков отека. – Как я теперь выгляжу?

Я критически оценила результат своего труда и честно ответила:

– Как смерть в горошек!

Следующие два дня прошли без особых приключений. Никто никого не загрыз, никто ни на чью честь больше не покушался. Обещанные магические животные, которых я старательно повсюду высматривала, не появлялись. Обычного зверья было сколько угодно, но сытый месяц зарев не располагал хищников к желанию поохотиться на самоуверенную и хорошо вооруженную дичь. Ведомые Аллардиэлем, мы стремились поскорее добраться до некоего урочища Каменных Великанов, пройдя которое, мы окажемся всего в полутора дневных переходах от земель эльфов.

Что меня поражало, так это почти полное отсутствие в этих краях нежити – словно мы и не покидали земли змеевих, которые, как я теперь знала, внушали нечистикам и зверью ужас. В Синедолии сложно найти лес без лешего, или овраг, не приютивший волкодлака, или речку без водяного и русалок, или болото без кикимор и крыкс, или село, за околицей которого не крутились бы упыри, а на ночных улицах не резвились шуликуны. В ответ на мой вопрос Ал насмешливо пожал плечами:

– Ну, а что ты хочешь? Вокруг вас, людей, всегда разводятся тучи нежити. Сама посуди: то покойника похоронят не по обряду, то младенца в лес вынесут, то девица полоумная от несчастной любви в омут бросится, то умник-чародей слегка поэкспериментирует над каким-нибудь зверьем, чтобы сотворить чудище пострашнее, или проклянет кого, или просто того самого мертвеца неупокоенного поднимет. А потом этот процесс уже так просто и не остановить. Русалка не угомонится, пока не перетопит всех встречных-поперечных мужчин, мавка будет выпивать чужие души, волкодлак постарается сожрать всех в округе, а кого не сожрет, того покусает, и вот тебе новые обращенные.