Текст книги "Мой личный чародей (СИ)"

Автор книги: Ирина Анненкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

– Пива велели не давать, – коротко пояснила я, переплетая косу. Гребня у меня с собою, ясное дело, не было, но я давно нашла выход из этого положения: просто разбирала волосы, как лошадиный хвост. Долго, муторно, но вполне реально.

– Кто велел? – нехорошо прищурился эльф. Я пожала плечами.

– Тюремщица, которая принесла еду. Сказала, что вы, эльфы, от пива пьянеете и бузите сильно.

– Что?! – нелюдь даже задохнулся от возмущения. – И ты поверила этой змеюке подколодной, этой извращенке?!! А ещё умной себя считаешь! Дай пива!

– Что?

– Пива, говорю, дай!

– Ничего не пойму, что ты там говоришь! – Я картинно потрясла головой. Больной он или здоровый, эльф или гном, но покорно сносить его хамство я не собиралась.

Эльф оказался умнее, чем на первый взгляд. Мрачно побуравив меня глазами (я постаралась ответить тем же самым), он первым опустил ресницы, обреченно вздохнул и сказал:

– Прости. Передай мне, пожалуйста, кувшин с пивом.

Умничка. Я легко поднялась с пола, взяла кувшин и понесла ушастому грубияну. Не доходя до него пару шагов, я в нерешительности остановилась и кротко уточнила:

– Точно бузить не станешь?

Нелюдь зарычал, но быстро сообразил, что над ним смеются, и покорно ответил:

– Не буду.

– Смотри, ты обещал! – не удержавшись, фыркнула я, подвигая к нему вожделенный напиток.

Выхлебав залпом пиво, эльф удовлетворенно откинулся на стену и блаженно прикрыл глаза. Что-то больно быстро он приходит в себя, причем на этот раз – без посторонней (то есть, моей) помощи. Интересно, они все такие здоровенькие, или это только мне такой попался?

– А почему ты на всех так однообразно обзываешься?

Эльф приоткрыл здоровый глаз.

– На всех – это на кого?

– Ну, на меня, на тюремщицу. Змеюки да змеюки. Что, других ругательств не знаешь?

– Знаю, – ушастый в упор посмотрел на меня обоими глазами, – и много. Но я не ругался, а называл вещи своими именами. Правда, в тот момент я считал, что ты – одна из этих, – он мотнул головой в сторону двери.

– Из кого?!

– Ты что же, – вкрадчиво поинтересовался эльф, – хочешь сказать, что не знаешь, к кому угодила?

– Не хочу, но говорю: понятия не имею. Догадываюсь, что не к людям. И не к эльфам, иначе тебя бы здесь не было.

– Соображаешь, – процедил мой собеседник, с недоверием разглядывая меня. – Так вот, должен тебя сильно огорчить: ты находишься в плену у змеевих.

– У кого?!!!

– Ты не знаешь, кто это?! (Я отчаянно замотала головой) Это оборотни, причем самые мерзкие, гадкие и гнусные из всех существующих!

– Что, гаже людей? – не удержалась я.

Эльф на мою подковырку никак не отреагировал, а лишь серьёзно кивнул:

– Гораздо гаже.

Ух, ты!

– А ты уверен, – осторожно поинтересовалась я, – что на этот раз в тебе говорит вовсе не ненависть ко всем оборотням? Ты знаешь, там, дома, у меня есть друг. Так вот он – самый настоящий оборотень. Между прочим, очень хороший чело… то есть, нелюдь!

– Ты что, живешь с оборотнем?! – так и подпрыгнул на месте ушастый. – Ну, вы, люди, даёте!

– Тьфу ты, болван! – в сердцах сплюнула я. – Совсем сдурел? Я не сказала – муж, жених или возлюбленный. Я сказала – друг! Разницу ощущаешь?

– Ощущаю, – ошеломленно ответил эльф, забыв оскорбиться на "сдуревшего болвана". Подумал немного и грустно добавил: – Я не знаю, каков на самом деле твой друг; может быть, он – милейшее на свете существо. Но поверь мне на слово, змеевихи – это порождение Преисподней. Их род проклят, и они несут с собою только смерть и мучения.

– Ну, представления о Преисподней у каждого свои, – неуверенно возразила я и тут же поймала изумленный взгляд нелюдя.

– И ты это говоришь, сидя в застенке, куда тебя упрятали эти самые твари?! Поверь, и тебе, и мне лучше было бы умереть там, в лесу, в когтях бешеной рыси! Нас ожидают неслыханные мучения, и вряд ли мы сумеем с достоинством дождаться смерти. Поэтому я не стану тебя благодарить за то, что ты спасла меня.

Остроухий мрачно замолчал.

– Слушай, а как тебя зовут? – я вдруг сообразила, что так и не знаю имени моего вынужденного компаньона. Да и тему разговора сменить хотелось…

– А тебе зачем? – хмуро спросил эльф, исподлобья глядя на меня.

– Ну, – я пожала плечами, – вроде так принято – по крайней мере, у людей. Неизвестно, сколько нам тут ещё куковать вдвоем. Так что, по-моему, гораздо приятнее находиться рядом с тем, чьё имя тебе известно.

– А, по-моему – всё равно, – недовольно сказал мой собеседник, немного помолчал и пробурчал: – Аллардиэль.

– Что??

– Меня зовут Аллардиэль, – неохотно повторил эльф, как будто раскаиваясь в своей откровенности.

– А меня – Веслава, – с энтузиазмом сообщила я.

– Рад, – буркнул нелюдь с такой кислой физиономией, будто ему всыпали в рот неспелой вишни.

– А я-то как рада! А расскажи-ка мне, Аллардиэль, чем же тебе люди так сумели досадить, что ты нас всех до единого ненавидишь?

Эльф немедленно набычился. Мне даже показалось, что у него из ноздрей вот-вот дым пойдет, но остроухий всё же взял себя в руки и процедил:

– Странно даже слышать подобный вопрос. Впрочем, чего можно ожидать от невежественной человеческой девки? Что ж, изволь, я скажу. Перворожденные не забыли и никогда не забудут, что люди вероломно напали на них, выжгли их священные леса, разрушили дома, истребили почти всех эльфов, уничтожили нашу магию и вынудили покинуть земли предков! Вашему коварству и предательству нет и не будет прощения! Каждый эльф рождается и вырастает с мыслью о том, что когда-нибудь сумеет отомстить. И рано или поздно это произойдет! – под конец Аллардиэль уже орал, гневно сверля меня глазами.

– А ну-ка, не заводись! – осадила его я, уже жалея, что вообще завела этот разговор. Ведь Радош и Дар рассказывали мне об истреблении старших народов, могла бы и сама догадаться! Однако ничего себе, какие они злопамятные! Придется как-то выкручиваться. – Если ты о той войне, что случилась тому как два века, так должна тебе сказать, что имею о ней довольно смутное представление. Но ставить всем людям в вину то, что сотворили когда-то – чуть не десять поколений назад – их предки? Вряд ли это достойно старшего народа. Всё, – сурово добавила я, видя, что Аллардиэль настроен углубиться в тему, – давай пока на этом закончим. Я хочу спать, чего и тебе желаю!

– Слово дамы – закон, – неожиданно сладко пропел эльф, а затем, презрительно сощурившись, промурлыкал: – Может быть, дама замерзла? Тогда я могу предложить согреть ее теплом своего тела…. Мы могли бы спать вместе…

Я подняла брови.

– Ага, началось! Значит, правильно меня предупреждала тюремщица: не давай эльфу пива – обязательно развезет. Вот, уже и бузить начинаешь! Ты бы хоть на себя посмотрел, кавалер! У тебя ж на лице можно репу сажать и при этом надеяться на неплохой урожай! Что ж, больше пива придется не давать. Пей водичку из лужи – не боишься стать оборотнем? – ехидно намекнула я на старинное Синедольское поверье.

– Я пошутил, – пробубнил эльф.

– А я – нет! – отрезала я, укладываясь на пол и поворачиваясь спиной к наглому нелюдю.

Не знаю, долго ли я спала – окон в застенке не было, но будем считать, что сейчас утро – выспалась я отлично. Если, конечно, не считать напрочь отлежанного бока и затекшей руки. Кряхтя и поскуливая от боли, я принялась оттирать онемевшую конечность. Лежащий по другую сторону лужи эльф мелодично похрапывал. Выглядел он в общем и целом неплохо, и, что самое главное, я совсем перестала ощущать дыханье смерти, которое ещё вчера мутным облаком обволакивало его ауру. Разводы грязи на щеках наглядно демонстрировали, что перед сном Аллардиэль попытался умыться. М-да… результат опыта отрицательный.

Я с хрустом потянулась и огляделась по сторонам. О! У двери скромно притулился ещё один чугунок. Рядом – по сложившейся традиции – красовался высокий кувшин. Значит, я так долго проспала, что тюремщица приходила ещё раз? Или меня решили откармливать на убой?

На убой?!!

– Ал, просыпайся, завтрак подан! (или обед, или ужин) А-ал! Пора вставать! Петушок давно прокукарекал! Ну Ал же!

Нашарив несколько мелких камешков, я принялась швырять их в дрыхнущего без задних ног эльфа. Сон, конечно, лучшее лекарство, но питаться моему подопечному надо регулярно. К тому же, если он отлежит себе какую-нибудь ушибленную часть тела (а таковыми у него являются все), то последствия могут быть печальными.

Под градом сыплющихся на него камешков Аллардиэль заворочался, затем поплотнее завернулся в мою накидку и сонно пробормотал короткое выразительное слово, обозначавшее его неодобрительное отношение к такому радикальному способу побудки. Я, конечно, не могла с ним не согласиться: кому ж понравится, когда на него летит целый рой разгневанных камней, пусть даже маленьких? Подходить же к эльфу вплотную мне пока что-то не хотелось: ещё придушит ненароком – так, в порядке борьбы с враждебным народом!.. Выбрав плоский камешек, я старательно прицелилась…

Ой! Это же надо, сколько благородный эльф знает совершенно недетских слов! Это их, наверное, в храмовой школе учат, на уроках изящной словесности. Вот бы познакомить Аллардиэля и Степку, известного ругателя, не останавливающегося ни перед чем, чтобы пополнить свой словарный запас и поделиться полученными знаниями! То-то им бы нашлось о чем поговорить!

Терпеливо выслушав всё, что имел сказать остроухий по поводу своего пробуждения (ну, подумаешь, малюсенький камешек попал в лоб! с кем не бывает!), я дождалась, когда он на мгновенье замолчит, чтобы набрать свежую порцию воздуха, и кротко сказала:

– Доброе утро, Ал. Пора завтракать.

Ух, ты! Мой ушастик даже забыл о камне, которым я залепила ему в лоб! Нахмурившись, он уставился на меня и с угрозой протянул:

– Как ты меня назвала?

– Как? Ал. По-моему, очень мило. А что такое?

– Ты посмела сократить моё благородное имя до какой-то собачьей клички?! Да ты знаешь, что я за это с тобой сделаю?!..

– Ничего. Потому что не дотянешься, – спокойно ответила я. – И вообще, – я поморщилась, – не начинай всё заново. Заканчивай давить меня своим интеллектом и прекрасным воспитанием – я их уже сполна оценила. И, надеюсь, ты не ждешь, чтобы я ломала свой язык о твоё невыразимо прекрасное, но совершенно непроизносимое имя?

Но Аллардиэль закусил удила. Он даже попытался встать и выпрямиться во весь рост, чтобы, должно быть, казаться внушительнее, но цепь была настроена по-прежнему серьезно и подобного баловства не допустила.

– Ты извратила имя Перворожденного! – продолжал бушевать нелюдь, подпрыгивая на полу, словно скворец в клетке. – Никто не имеет права сокращать имя эльфа, кроме его ближайших друзей или родственников!

– Ну, так давай решим, что я твоя близкая родственница, скажем, сестра! – с готовностью предложила я, наслаждаясь реакцией моего собеседника и вспоминая урок, который мне преподал Дар в самом начале нашего знакомства. Тогда именно я оказалась в положении больной, и Дар, который не только латал мою разорванную в клочья ауру, но и боролся с охватившей меня апатией, несколько раз целенаправленно доводил свою пациентку до белого каления, тем самым вызывая живительный всплеск эмоций.

Чего бы я сейчас только не отдала, чтобы услышать сейчас его ласковый насмешливый голос, называющий меня глупой гусыней!

Эльф, похоже, от моего предложения потерял дар речи. Он немного пооткрывал и позакрывал рот, а затем как-то уж совсем обреченно уткнулся лицом себе в колени и запустил длинные тонкие пальцы в свою спутанную шевелюру. А потом вдруг спросил совершенно нормальным голосом:

– Опять издеваешься?

Я кивнула.

– И буду продолжать издеваться, пока ты не закончишь со своими "перворожденными" штучками! И предупреждаю сразу: ломать свой язык о твоё корявое имя я не собираюсь. Кстати, ты тоже можешь звать меня покороче. По-родственному так. Сойдет Слава, Славка или что-нибудь ещё на твой выбор – я не обижусь. Ну, а теперь, когда мы определились с именами, давай, наконец, всё-таки позавтракаем!

Окончательно ошалевший Аллардиэль захлопал глазами и покорно принял из моих рук свою половину дикой утки. На этот раз я совершенно спокойно уселась рядом с ним, поставив между нами кувшин. Некоторое время в застенке раздавался только хруст костей на зубах, да хлюпающие звуки, с которыми благородный эльф прихлебывал пиво. Вскоре всё, что нам осталось – так это с сожалением разглядывать несколько жалких косточек, бывших когда-то довольно упитанной птичкой.

– Скажи, – спросила я, кое-что вспомнив, – а что, именно эльфов называют Перворожденными?

– Да, а что такое? – с подозрением покосился на меня нелюдь.

– Да ты знаешь, дело в том, что несколько дней назад я находилась в плену у одного чокнутого злодея, очень сильного колдуна-чернокнижника. Точно не знаю, где именно, поскольку он окопался где-то в иномирье. Так вот, в его мир кто-то пытался прорваться – или просто разрушить, наверняка не скажу. Мне, собственно, именно тогда и удалось оттуда удрать под шумок. Кто нападал – тоже не знаю. А вот колдуну это было отлично известно, и очень он на тех нападавших бранился, суля надрать, прошу прощения, их "перворожденные задницы". Это колдун так выражался, – торопливо пояснила я, видя, что мой собеседник начал в гневе раздувать ноздри. – Да, и ещё он обещал натравить каких-то своих "зверушек". А должна сказать, он вообще большой специалист по всякой нежити. Например, мортисов, если ты знаешь, что это такое, создал именно этот самый некромант. Так, может, это ваши эльфы на него напали, а он на вас змеевих и наслал, а? Ну, и меня за компанию изловили.

Аллардиэль совершенно по-простецки засопел.

– Нет, это не мы. Это, скорее всего, кентавры. Я слыхал, они воюют с каким-то чародеем. Их магам, в отличие от наших, удалось выжить и сохранить свою магию. Вот они-то и воюют. Колдун у них детей ворует, да нежить на их леса натравливает. Только не змеевих. Эти гадины всегда сами по себе, никто им не указ.

– А что, кентавры – тоже Перворожденные?

– В общем-то, строго говоря – нет, – нехотя сказал остроухий. – Но другие народы – и в частности, люди – считают их таковыми.

– А ещё кого считают? Гномов?

– Ты что, с ума сошла? – так и подпрыгнул эльф. – Гномы? Скажи ещё – орки! Или тролли, – Ал фыркнул и важно пояснил: – Перворожденными являются только эльфы и драконы!

– Драконы? – оживилась я. Как здорово! А то ведь некоторые самонадеянные личности умудряются считать их всего-навсего магическими животными! – С ними я знакома! А с некоторыми даже дружу.

– Вот только не надо тут басен рассказывать! – ехидно посоветовал Аллардиэль. – Чтобы драконы, да на людей внимание обращали? Только если в качестве закуски!

Я мечтательно улыбнулась, вспомнив красавицу Данару, сапфировую дракону, с помощью которой мне удалось удрать от ученика Сивелия, Владана, и от личей серого замка, а также ее гигантского супруга Кернунноса и друзей моего Горыныча, малых янтарных дракончиков.

– Не хотелось бы тебя огорчать, – насмешливо сказала я надменно задравшему нос Алу, – но если бы со мною сейчас был мой перстень Белого Дракона, то мы с тобой бы тут долго не сидели – сюда бы мигом пол их долины слетелось! – На прощание Данара потихоньку научила меня выполнять с помощью этого перстня призыв драконов.

– Ты владеешь перстнем Белого Дракона?! – изумился эльф. Я кивнула. – Но это совершенно невозможно! Как он к тебе мог попасть?!

– Долгая история, – проворчала я. Рассказывать зазнайке-нелюдю случившуюся минувшей весной историю не хотелось. В самом деле, будто оправдываюсь! – Смею только уверить, что ничего гнусного я для этого не совершала: драконят не ела, из драконьих яиц яичницу не жарила.

Ал смотрел на меня во все глаза, недоверчиво покачивая головой. Ничего ж себе! Выходит, эльфы знают, что из себя представляет этот самый перстень! А ведь даже не всякому дракону известны все его свойства… впрочем, вполне возможно, что ушастый о них тоже только догадывается. Да и похоже, он мне не очень-то поверил…

– Что ж, – бодро сказала я, ещё заглянув в пустой чугунок, – раз уж мы с тобой всё слопали, давай попробуем снять с тебя эти ужасные оковы.

Аллардиэль ошалело уставился на меня.

– А… как? Ты же говорила, что колдовать не можешь?

– Колдовать не могу, – покладисто согласилась я, задирая на глазах у изумленного эльфа просторную штанину, – а вот с этим предметом обращаться пока не разучилась. Ты что? Ножика испугался? Нет? Ну и отлично.

Замки и на ошейнике, и на кандалах, плотно обхватывающих запястья и лодыжки Аллардиэля, оказались на редкость примитивными – даже ребенок ржавым гвоздем откроет. С другой стороны, вряд ли наши тюремщики предполагали, что у заключенных вдруг сыщется этот самый гвоздь. И уж тем более, что хрупкая девушка пристроит над коленом ножны, в которых бессовестно спрячет узкий метательный кинжал с сильно заостренным лезвием. Так что, я управилась с несерьезными замками не менее лихо, чем профессиональный взломщик. Ну, или почти так…. Пришлось попотеть только над первым "браслетиком", соображая, куда именно следует надавить, и что поддеть. Эльф молча наблюдал за моими потугами, и только когда первый обруч всё-таки разомкнулся под моими пальцами и гулко звякнул о камни пола, он коротко выдохнул, а затем негромко спросил:

– Почему ты это делаешь? Я же вчера тебя убить хотел.

– И сегодня тоже, – согласилась я.

– И сегодня, – кивнул мой сокамерник. – Ты не боишься, что, освободившись, я всё же сделаю это?

– Нет, – коротко глянув на растерянного Аллардиэля, я принялась расковыривать замок на второй руке. – Кстати, ты кинжалом владеешь? Ну, в смысле, в бою?

– Само собой, – он пожал плечами, – я же воин и охотник. А что?

– Тогда пусть лучше мой нож будет у тебя. Я его только метать могу. А ты, если повезет, сумеешь сам отсюда вырваться и меня вытащить. А там, может, и моя магия вернется. Вот тогда мы посмотрим, есть ли у рассерженной ведьмы что противопоставить этим исчадиям Преисподней, как ты их трогательно называешь! – я нехорошо ухмыльнулась.

Аллардиэль с потрясенным видом молчал.

– Ты мне лучше вот что скажи, – спросила я, справившись с последним замком: – как вышло, что ты так хорошо знаешь язык людей, раз ты их никогда даже не видел? – эльф говорил на принятом в Синедолии языке совершенно чисто, хотя и непривычно тянул гласные и проглатывал некоторые согласные.

Растиравший освобожденные запястья Аллардиэль злобно сощурился.

– А так и вышло, что вы просто-напросто взяли, да и присвоили наш язык. Попросту – украли! Я же говорю: воры! – с удовольствием выговорил он, вызывающе глядя на меня.

– Погоди, то есть как это – украли? Как можно украсть целый язык?!

– Вот-вот, ты даже не знаешь, что говоришь на современном эльфийском языке, на нашем языке! – Ал презрительно скривил разбитые губы. – Когда люди ещё только начали селиться возле исконных земель эльфов, им очень хотелось подлизаться к Перворожденным – как будто это вообще возможно. Они быстро выучили наш язык, а потом и полностью перешли на него. И постепенно постарались забыть, что прежде изъяснялись на каком-то варварском наречии. Впрочем, староэльфийский язык им оказался не по зубам, так что о том, чтобы постичь нашу высшую Мудрость, можно было даже не мечтать! – мстительно прибавил эльф.

– Так, значит, всё-таки, не украли, а просто стали на нем говорить сами? – уточнила я. О-о-о, то-то синедолийский – такой мелодичный!

Аллардиэль вспыхнул.

– Вы все – воры! Сперва украли наш язык, затем – наши земли, уничтожили наши дома и сожгли Свитки Мудрости, которые не были в состоянии прочесть! И кто вы после этого? – я пожала плечами, а эльф злорадно продолжил: – Вы и украденным-то как следует воспользоваться не сумели! Там, где шумели Священные Рощи эльфов, люди стали выращивать какую-то примитивную репу да брюкву. А как вы обходитесь с нашим прекрасным языком, на котором написано столько великих поэм и гимнов?! Да вы даже не имеете ни малейшего представления о том, что такое благородная рифма! – Ал торжествующе посмотрел на меня.

Я захихикала.

– Что? – насупился эльф.

– Как же ты ошибаешься, Ал, – с притворной кротостью ответила я, пряча за ресницами ехидных бесенят. – Люди как раз очень любят коротать долгие зимние вечера, устраивая поэтические турниры. Победителя чествуют всем миром! Хочешь, и мы с тобой сейчас устроим небольшой турнирчик? Просто чтобы убить время…

Это была любимая игра моего названного брата Ванятки, к которому мальчика с малолетства приохотили его пропавшие родители. Едва мы с ним очутились в четырех стенах княжеского дворца, как ребенок отчаянно заскучал и немедленно приобщил меня к нехитрому развлечению. Суть игры сводилась к следующему: сообща сочинялась первая строчка двустишья, а затем мы с ним по очереди придумывали продолжение. Качество рифмы, соблюдение ритма и размера оценивалось. Абсурдность содержания приветствовалась. Побеждал автор самого смешного и складного стиха. Побежденный выполнял фанты победителя (в последний раз я прыгала по дворцу на одной ножке и кукарекала…)

– Мы с тобой? – Аллардиэль надменно изогнул левую бровь. Я с готовностью кивнула. Дразнить сноба-эльфа мне нравилось. – Поэтический турнир?! Изволь…. А как ты меня будешь чествовать?

– Ну…. исполню какое-нибудь твоё желание. Годится? Или ты – моё.

Эльф злорадно кивнул. Он явно уже предвкушал изрядную пакость.

– Что ж… ты сама этого хотела! Но так и быть: я уступаю даме право сочинить первую строку…

– Отлично! – нежно улыбнулась я. – С удовольствием. Сейчас. М-м-ммм… вот! "Четыре ежика в лесу". Имей в виду: ритм, рифма и размер должны строго соблюдаться. Ну, давай, ты первый. Да смотри, посмешнее! И главное условие: старайся представить себе то, что произносишь.

Я получила совершенно неописуемое наслаждение, наблюдая, как у эльфа полезли глаза на лоб.

– Ты что, опять решила надо мною поиздеваться? – грозно рявкнул он, нависая надо мною. Я изо всех сил постаралась остаться на месте и сохранить на лице безмятежную улыбку. Впрочем, бежать-то было всё равно некуда – сама спустила ушастого с цепи.

– Да ты что? Какие ж тут издевки-то? Нормальная игра. Игра, понимаешь? Мы с братишкой очень ее любим. Ну, ты что? Давай же! Или ты предпочитаешь сидеть и уныло ожидать смертушку лютую? Даже и не мечтай!

– Но это же леший знает что! – попробовал защищаться ушастый эстет. – Как можно сочинять стихи про ежиков?!

– Можно-можно, – покивала я. – Да ещё какие! И про ежиков, и про белочек. Ты, главное, не стесняйся! Ну, смелее. Хочешь, я тебе пример подам?

– Ну, подай, – обреченно вздохнул благородный эльф.

– Легко. Э-ээ… вот! "Четыре ежика в лесу сожрали волка и лису".

– Это стих? – скептически уточнил Ал.

– Стих-стих, – уверила упрямца я. – Ритм-рифма-размер соблюдены, смысл имеется. Ты мне зубы-то не заговаривай. Твоя очередь.

Эльф даже покраснел от натуги.

– А-аа… э-эээ… ну… вот: " четыре ежика в лесу пугали песнями грозу". Так сойдет?

– Сойдет, – я великодушно кивнула. Что с него взять, с остроухого? Даже сюда успел ввинтить про природу и про искусство! – Теперь я? Угу…. "Четыре ёжика в лесу таскали в норку колбасу".

Утонченный эльф поморщился, но от комментариев воздержался, почесал в затылке и выдал:

– "Четыре ёжика в лесу точили ржавую косу".

Что ж, парень не совсем безнадежен – понял, что от него требуется. Я в долгу не осталась. Мои ежики "искали пряники в носу".

Ал хмыкнул и азартно сверкнул глазами. И понеслось:

– "Четыре ежика в лесу доили рыжую козу" – это уже он.

– "Пилили зайцем стрекозу"!

– "Держали лапки на весу"! – "Прибили муху к колесу"! – "Везли корову на возу"! – "Гоняли белку-егозу"! – "Ценили девичью красу"! (это не я, не я, это шалунишку-эльфа куда-то повело!!) – "Макали пятого в росу"! (а вот это уж, конечно, моё "творчество").

Мы уже на пару кисли от смеха, когда Аллардиэль ещё поднатужился и выдал:

– "Четыре ежика в лесу ловили попками осу"!

Ох, что с нами было!.. Я прямо-таки уже каталась по полу и рыдала от счастья, а побитый эльф жалобно стонал и ругался, стараясь совместить сломанные ребра с неудержимым желанием последовать моему примеру.

За этим-то занятием нас и застукали…

Дверь распахнулась, и в каменный мешок стремительно вошла рослая темноволосая женщина в сопровождении хорошо вооруженных девиц, с ног до головы затянутых в черную кожу. Холодные глаза брюнетки на долю мгновения изумленно сощурились, однако тягучий голос прозвучал бесстрастно и даже слегка насмешливо.

– Так-так, ну, надо же! Первый раз вижу в нашей тюрьме таких веселых пленников! О-о-оо, а это что у нас? Ты его сумела освободить? И привела в порядок? Нет, ну какая умница! Просто как знала, что для себя стараешься!

Я недоуменно моргнула, разглядывая женщину и ее спутниц из-за плеча Ала, куда юркнула, едва заскрипела входная дверь. Среди девушек я узнала Сину. Она дружески кивнула мне и радостно улыбнулась, будто пришла в гости к хорошей подруге. Ладно, "подруженька", дай мне только до тебя добраться, мстительно подумала я. Между тем, черноволосая предводительница шагнула в сторону и невозмутимо кивнула.

Напрасно я надеялась, что мой кинжал в руках эльфа хоть что-то изменит. Его даже не стали пытаться обезоружить. Две кожаные девицы слаженно взмахнули руками, и запястья Аллардиэля захлестнули прочные узкие ремни – помимо прочего, тюремщицы были вооружены кнутами. Рывок – и эльф покатился по полу, шипя от боли и изощренно матерясь. Бесполезный кинжал отлетел в самую середину лужи. Ещё две стражницы неторопливо подошли ко мне и уверенно ухватили за руки чуть повыше локтей. Сильным движением они заставили меня подняться и потащили с собой, не обращая ни малейшего внимания ни на мои жалкие попытки вырваться, ни на корчащегося у их ног Ала.

Тусклый свет пасмурного дня заставил меня крепко зажмурить привыкшие к сумраку глаза. Когда же я, наконец, проморгалась, то обнаружила, что нахожусь на неширокой лесной поляне, со всех сторон окруженная всё теми же немногословными девицами. Мои стражницы по-прежнему цепко держали меня за руки. Поляна была полна народу – за спинами кожаных охранниц толпились женщины, одетые в гладкие облегающие костюмы: серые, коричневые, палевые, зеленые. Давешняя брюнетка стояла прямо передо мной, с легкой улыбкой изучая мою порядком потрепанную и крепко перепачканную фигурку.

– Ты, должно быть, хочешь вымыться, – утвердительно протянула она, брезгливо наморщив нос.

Я хмуро пожала плечами. Хочу вымыться, вернуть магию (я ее так и не ощущала), привести одежду в порядок, забрать у этих фурий несчастного эльфа – что-то мне подсказывало, что у него впереди очень крупные неприятности – и убраться отсюда восвояси. Да, хорошо бы ещё на прощание подпалить им всем хвосты.

Мытьё было нельзя назвать приятным. Молчаливые девицы, напрочь игнорируя разъяренное шипение своей жертвы, ловко содрали мои потрепанные лохмотья и сноровисто выполоскали меня в холодном лесном ручье. Они всё так же ни на мгновенье не выпускали меня из рук, спокойно заходя в ледяную воду. Затем дрожащая, покрытая гусиной кожей я была небрежно замотана в обширную льняную тряпку.

– Тебе, наверное, любопытно, что будет дальше, – всё с той же прохладной улыбкой, кривившей тонкие губы, предположила предводительница, когда меня вновь поставили перед ней. Я не удержалась, хмыкнула. Да уж, любопытство – как раз то самое чувство, что может испытывать человек в моем положении. Ха-ха.

Женщина тем временем невозмутимо продолжила:

– Кто ты, мне известно. А тебе известно, кто мы?

– Змеевихи, – буркнула я, не глядя ей в глаза и стараясь не выбивать зубами дрожь.

– Эльф просветил? Что ж, тем лучше. Только нас правильнее называть змеями-оборотнями. Меня зовут Ягира, и я – повелительница этого народа. Не хочу испытывать твоё терпение. Тебе предстоит стать одной из нас. По-моему, это чудесная новость. Можешь меня не благодарить.

Что? ЧТО??!!! Да что же это за злая судьба преследует меня? Отчего уже в который раз я оказываюсь заложницей чужих планов?! И каких: то мне предлагается принять участие (в качестве почётной жертвы) в ритуале освобождения мирового зла, то наплодить кучу сумасшедших некромантов, а теперь, в довершение всего – превратиться в змею!

– Вот спасибо, – я мрачно поглядела на женщину (ну, точно, прав Аллардиэль – вылитая змеюка!), – мне что-то не хочется.

– Ну, от твоих-то желаний тут мало чего зависит, – шипящим смехом рассмеялась тонкогубая повелительница. – Ты чародейка, и нашему народу нужны твои способности. Кроме того, нам же надо как-то размножаться!

– А что, более привычных способов нет? – угрюмо поинтересовалась я.

– Ты это о чём? – прищурилась брюнетка. – А-а, понятно! – неприятно улыбнулась она. – Возможно, ты огорчишься, но – нет, никогда! Мы не размножаемся привычным для вас, – тут она презрительно скривилась, – способом. Видишь ли, милая, только женщина может стать змеёй-оборотнем, и мы охотно обращаем повстречавшихся нам сестер в свой благородный род (ага, ещё одни благородные нашлись, у эльфов хлеб отбираете, с сарказмом подумала я). Мужчины же годятся только в пищу или для жертвоприношения, что, в конечном итоге, то же самое. Ты что, так и не поняла, что вырываться и протестовать бесполезно? Прекрати немедленно! Сестры…

Кольцо по-змеиному гибких девиц, с непроницаемыми лицами слушавших наш диалог, разомкнулось, и я увидала, что стою прямо перед большим серым камнем, нехорошо напоминающим жертвенный своей плоской, словно оплавленной поверхностью, влажной от недавнего дождя. Жертвенник был заключен в круг, выложенный из мелких круглых камней прямо на земле. Приглядевшись, я поняла, что это уроборос – змея, пожирающая свой хвост. С противоположных концов уродливого булыжника примерно через каждую пядь прилепилось по нескольку прозрачных масляных светильников с обожженными фитилями. А рядом с камнем был вкопан украшенный искусной резьбой столб. К нему хорошо мне знакомыми цепями кто-то накрепко примотал Аллардиэля…

Эльф был совершенно обнажен и трясся от холода. Судя по всему, с него тоже решили смыть грязь – попросту вывернули ему на голову ушат ледяной воды. Вокруг грязных босых ног Ала растеклась внушительная лужа. Мой товарищ по несчастью тупо смотрел прямо перед собой ничего не выражающим, невидящим взглядом.

– Ал, – прохрипела я, дергаясь вперед, – Аллардиэль, ты меня слышишь?

– Не стоит, – раздался над моим ухом равнодушный голос. – Только хуже ему сделаешь.

Я обернулась и с отвращением взглянула на стоящую вплотную ко мне повелительницу змей. Та насмешливо приподняла тонкие брови.

– Ритуал обращения несложен, – деловито пояснила змеевиха. – Мне придется несколько раз тебя укусить, чтобы яд попал в твоё тело. Когда он распространится и начнет действовать, ты захочешь убить и растерзать этого никчемного эльфа. Тогда ты сделаешь это, и твоё обращение совершится. Если ты предпочитаешь жертву, аппетитно бьющуюся в твоих клыках – тогда давай, сперва растормоши его. Как видишь, всё просто. Что ж, не будем зря терять время.