Текст книги "Барби играет в куклы"
Автор книги: Ирина Алпатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
– Катерина! – хрипло пискнула она, – сколько раз я просила вас не шаркать ногами! Ну всё, всё делает назло мне! Ты, конечно, одна. – Последнее обвинение предназначалось уже персонально мне, и я только вздохнула. Да, мне не удалось засунуть её сыночка в красивый пакет и притащить в качестве подарка.
Но уж кто обрадовался мне сверх всякой меры, так это Мими. Она решительно не хотела помнить подробности первой нашей встречи и делала вид, что мы знакомы сто лет. Мими было наплевать на раздражение хозяйки, и она рвалась расцеловать меня в обе щеки, всем своим видом показывая, что лично для неё праздник уже наступил.
– Все меня предали, – объявила Долорес, увидев это дело, и схватилась за виски.
Мрачная Катерина, видимо, родная сестра Федоры, со стуком поставила на стол большое блюдо с бутербродами почему-то со словами, что она тут не ресторан и, шаркая, вышла из комнаты.
– Да идите уже, идите, не отравляйте мне, может быть, последние часы, – раздраженно пропищала ей вслед Долорес, и Катерина чуть ли не через секунду громко хлопнула входной дверью.
– Боже, как я от всего этого устала, – закатив глаза, выдохнула Долорес, – ты видела, в чём она ходит? Я купила ей специальную одежду, так ведь нет, напялит на себя это тряпьё, эту ужасную кофту и ходит по моему дому, лишь бы досадить мне. Дикость! Достань бокалы и поставь наконец эти ветки в воду. И налей вина, раз уж мы с тобой остались одни.
Долорес была раздражена, Долорес командовала, она вовсю размахивала своей дудкой, но всё равно походила на старую потрёпанную жизнью ворону, и мне было её жалко. И я вполне прилично выполнила команды и ничего не разбила и не пролила на скатерть. Мы выпили по бокалу вина, и Долорес приказала:
– Налей ещё и дай мне вон те сигареты.
Я напряглась, потому что мне было не понятно, что это может значить. То ли Долорес надумала таким образом быстро и качественно прикончить себя прямо у меня на глазах, то ли решила, что еще о-го-го как поживёт. И если первое, то хорошо ли в её возрасте умирать в подпитии и с сигаретой в зубах? Но у Долорес чуть порозовели щеки, и я с облегчением вздохнула – умирать она, похоже, передумала. Теперь можно было чуть расслабиться и оглядеться. Удивительно, но её квартира, по крайне мере комната, где мы сидели, чем-то сильно напоминала квартиру Аркадия. И Долорес легко прочла мои мысли.
– Всё я, – сказала она, выпуская из бесцветного рта дым, – всё всегда я. Апартаменты Аркадию обставляла я, он совершенно ничего в этом не смыслит. Коллекцию собирала тоже я, это теперь модно, престижно, а он не понимает. Всё я.
Долорес смотрела прищурившись, и теперь уже я прочла ее мысли безо всякого труда – девчонка была проколом, не её, а Аркадия, потому что в этом деле она как раз не поучаствовала. Ну что поделать, если он снова взялся за дело, в котором ничего не понимал. Однако почему-то меня этот сожалеющий взгляд совершенно не взволновал, пожалуй, я даже Долорес сочувствовала, вот прояви она побольше решительности и как знать…
Я точно покачивалась на мягких ласковых волнах и жалела Долорес: вот она билась, билась, коллекцию собирала, мебель покупала, и вот благодарность.
– Я не знаю, почему Арс… Аркадий меня полюбил и захотел жениться. – Это я так решила выказать своё сочувствие и поддержку её бесплодным усилиям, идиотка.
Долорес усмехнулась и каким-то вкрадчивым движением загасила сигарету.
– Он полагает, что делает это в пику мне, а на самом деле просто боится. Боится ответственности, ему с девочками вроде тебя проще, именно тогда он чувствует себя умным и сильным.
Я не нашлась что ответить, тем более что до сих пор не подозревала в своем супруге особой силы или ума и, кажется, Долорес была со мной согласна. Сделав еще один глоток из бокала, она сказала:
– Ему самомоу нужна мудрая сильная женщина. И потом, с его расшатанной нервной системой… – я навострила уши, – он ведь не любит оставаться один, особенно ночью…
Какую ерунду она говорит! Ну еще бы, хлопнула два бокала вина, а в ее возрасте это убийственная доза. Не знаю, как я удержалась, чтобы не хрюкнуть от возмущения. Но Долорес совершенно серьёзно продолжила:
– Я очень много пережила, рано потеряла родителей – они погибли в Испании. Аркаша родился больным, нервным, он с детства не выносит закрытых помещений, темных комнат, ненавидит ночью оставаться один… Пока мы жили вместе, дверь его комнаты на ночь никогда не закрывалась и свет, свет горел до утра.
Волна бесшумно откатила, выбросив меня на камни. Что Долорес хочет сказать – что я лишь очередной сторож при её сыне, что ли? Сестра-сиделка? Или я теперь вместо того бегемота, которого за ненадобностью перевели жить в кабинет?
Долорес посмотрела на меня и дернула краешком губ. Между прочим, она окончательно, говоря словами Виктоши, вышла из образа и забыла, что планировала эту ночь как последнюю в жизни. Мадам отпила из бокала и вдруг стала что-то выкапывать из-под платка, запахнутого на груди. Золотая цепочка с маленьким ключиком… Может где-то неподалеку имеется и холст с нарисованным очагом? Долорес не очень уверенно поднялась и вышла, а через пару минут вернулась, держа в руках шкатулку.
Шкатулка была большая и, похоже, старинная, она напоминала сказочный ларец. Долорес торжественно открыла её другим крошечным ключиком, и я вдруг подумала, что вот сейчас окажется, что в шкатулке лежит яйцо, то самое, в котором игла… Увы, там были коробочки и пакетики с сережками, кулонами и перстнями, на многих даже имелись маленькие ценники. Нет, конечно, это всё сверкало и переливалось, и я никогда не видела так близко такую красоту, но яйца было жаль. А Долорес перебирала свое богатство цепкими острыми пальчиками, точно чего-то искала.
– Я хочу сделать тебе подарок, – она поднесла к глазам один из пакетиков, потом положила его назад.
Мне?! Подарок? Ну чего там говорить, в первое мгновение я обрадовалась, но ехидна не дремала. Щас, объяснила она, вот только выберет колечко подешевле и подарит. Но и в самом деле, Долорес, кажется, разглядывала ценники, она что, не могла сделать этого раньше, без меня? Это, наверное, был душевный порыв, но я уже никакого подарка не хотела. А Хозяйка медной горы всё выкладывала осторожно на стол свои сокровища и сама ими любовалась, потом пододвинула почти пустую шкатулку и велела:
– Вот, выбирай любое.
"Любые" тоже были очень красивыми, но я их больше не хотела, я не хотела ничего. А Долорес смотрела на меня глазами-углями и ждала. Она не понимала, чего я тяну время, а я не знала, как ей объяснить.
– Ну, я же сказала – дарю. Ты неплохая девочка, просто Аркадию нужна другая жена, только он не желает никого слушать, и всё время наступает на одни и те же грабли. Знаешь, он всех своих жён называет "чика". Всех…. А ты неплохая, да. Бери, бери на память, не обижай меня.
Интересно, а ту, которая половина, он тоже так звал? Ко всему прочему у меня вдруг зачесался палец, на котором красовался перстень, подаренный Аркадием. А вдруг он тоже из этой шкатулки? Вдруг это Долорес долго вздыхала и разглядывала этикетки, прежде чем дать его сыну для очередной чики? Мне захотелось домой, я согласна на Мундир, гантели, вечно кислую физиономию Полковника, на его нотации. Милый Полковник, забери меня отсюда!
Я взяла первое кольцо, попавшееся под руку, нет, не первое, а то, которое было без пакетика и вроде как стыдливо забилось в уголок, а главное – оно было без ценника. По крайней мере, не буду знать, сколько стоит память.
– Давай, надевай, посмотрим, – велела Долорес и вдруг как-то странно усмехнулась. – Надо же, что ты выбрала!
Да ничего я не выбирала, мне эта сцена с дарением теперь уже окончательно испортила и без того не самое радужное настроение. Но Долорес решила поставить все точки над "и":
– Это кольцо сделал когда-то один романтичный идиот. Нет-нет, оставь, может так и должно быть. Я его всё равно почти не носила, возможно, тебе оно как раз и подойдёт.
"Сделал идиот"… Вот эти слова мне как раз очень помогли. Ну если идиот, то пожалуй, я могу взять это кольцо, оно мне действительно подойдёт, возможно, мы даже подойдём друг другу. – Протрезвеет и отберет назад – мрачно прокомментировала ехидна. Я ей не возразила.
– А что значит "чика"? – все-таки задала я вопрос Долорес, когда собралась уходить.
– А ты до сих пор не знаешь? – она вскинула тщательно выщипанную бровь. – "Маленькая девочка". Хотя да, еще означает мелкую монетку, вроде грошика. Что тебе больше нравится? – и Долорес засмеялась.
Напрасно Люшка обвиняла Аркадия во всех смертных грехах, хотя бы один ему можно было списать точно. В конце февраля он появился в доме с лыжами, а следом Гена затащил огромную сумку. Н-да, Аркадий и лыжи, это интересно. Лыжи были в чехле, а вот ботинки, ботинки я могла рассмотреть беспрепятственно и решила – ужас какие страшные, как маленькие танки.
– Я не возил тебя в свадебное путешествие? Вот и поедем. Ты что-нибудь слышала об Альпах?
Что значит слышала, у меня по географии, между прочим, была пятерка. Но Аркадий проверять мои знания не стал, а только коротко сказал – теперь не только услышишь, но и увидишь. Как тебе мой сюрприз?
Кто едет? Мы едем?! Мне захотелось издать воинственный клич и исполнить праздничный танец вождя племени мумба-юмба, но ехидна вмешалась: погоди радоваться, такого не может быть, потому что быть не может.
Я даже стала взирать на Аркадия, как на небожителя, потому что только необыкновенный, исключительный человек мог запросто рассуждать про визы, сезоны, трассы и прочие невероятные вещи. Я вообще впала в некое подобие летаргического сна и боялась сделать резкое движение или что-нибудь слишком громко сказать – а вдруг Аркадий очнётся от наваждения и сообразит, что чуть было не совершил глупость, взяв на Олимп и меня.
Почти так и случилось – в аэропорту он начал вести себя как-то странно: теребил бородку, оглядывался по сторонам, а потом коротко приказал: «Жди здесь»! Всё, сейчас он меня сдаст на хранение, то есть оставит дома. Но Аркадий вернулся вроде бы более спокойный, зато меня почти трясло.
Я вспомнила, как в каком-то фильме шпиона сняли с рейса в последнюю минуту, и пусть я не шпион, но вдруг меня тоже кто-нибудь возьмёт и снимет! Наш лайнер выполнял какие-то маневры, затем вырулил на взлётную полосу, а меня не снимали, он утробно взвыл, а меня по прежнему никто не трогал. Короче, мы взлетели.
Я никогда не летала и теперь, вжавшись в кресло, думала – вот чему это я собственно радовалась, а? Не может быть, чтобы эта невероятная махина, да еще со мной на борту будет лететь себе и лететь, такого просто не может быть. Я сидела, сцепив пальцы так, что ногти царапали кожу, и мне казалось, что нечеловеческим усилием именно моей воли самолёт не падает, а даже набирает высоту. И летит, летит…
Аркадий вытряхнул на ладонь какие-то таблетки и протянул мне – прими, успокаивает. Он что-то сказал бортпроводнице, которая со спокойной, подумать только, улыбкой передвигалась по салону. Я выпила то, что было в принесенном ею стакане, что-то ужасно крепкое, я не разобрала, что именно. Господи, как они могут что-то есть, читать газеты, разговаривать! А дальше, дальше я… успокоилась и куда-то провалилась. В какой-то момент я точно вынырнула из забытья – мы даже вроде бы шли, то есть Аркадий меня тащил, потом опять летели, но я была совершенно спокойна, настолько, что ничего не помнила.
– Ненавижу самолёты, – сообщил мне Аркадий. – И эти слова мне точно не снились.
Я проснулась, нет, скорее очнулась, под нами проплывали какие-то странные облака, или не облака. Оцепенение все-таки отвалилось от меня тяжелым камнем, когда я поняла – да ведь это же горы! Господи, какими смешными были мои фантазии про летающий дом, разве могла я хоть отдаленно представить себе такое. Я вдруг подумала о том, что же чувствуют, например, орлы, может быть, у них тоже поёт душа?
Горы за иллюминатором становились все больше и больше, а когда мы приземлились, то стали просто огромными. И еще я не знала, что мне делать с воздухом, который разливался вокруг – неужели вот так взять и дышать? Потом мы ехали на машине, на которой было написано "такси-квакси", или что-то в этом роде. Мимо проплывали игрушечные деревушки с разноцветными домиками, так вот откуда художник срисовывал мою открытку! Неужели это я мечтала пожить в отеле как в фильме "Красотка"?! Ну откуда я знала, что отели могут быть и вот такими как наш!
Пока Аркадий что-то оформлял у стойки, я проводила глазами огромного кота, походкой манекенщицы прошествовавшего мимо. Ишь ты, австрийский кот, а как похож на Георга. И номер… подумать только, в нем у бревенчатой стены стоял большущий сундук, а на окне висели занавески в голубых цветочках, в общем, привет от Бабтони. Только за окном опять были горы, самые что ни наесть настоящие.
Я пришла в себя, потому что в номер вошел Аркадий и шумно высморкался, и сделал это ужасно обыденно, будто он у себя дома. И как это я буквально несколько дней назад ухитрилась увидеть в нем чуть ли не бога?
– Я голоден как волк. На трассу мы сегодня, естественно, уже не попадём, так что можем себе позволить. Тебе стоит переодеться.
Он вышел, а я все еще бессмысленно таращилась на закрытую дверь. Вот именно тогда, когда я потеряла бдительность, гром и грянул. Началось. Ну вот почему я совершенно позабыла про лыжи и про эти страшные ботинки? Я даже ухитрилась позабыть, зачем люди вообще ездят в горы. Но ботинок было только две штуки, уж это я помнила точно, и я могла бы влезть в них почти целиком. Хотя Аркадий ясно сказал: "сегодня не попадём" – во множественном числе, то есть завтра попадём. Он и я.
На лыжах я кататься не умела, строго говоря, я даже не умела на них стоять. Физрук честно пытался сделать со мной хоть что-нибудь, вот хоть что-нибудь и получилось. Вначале я так приземлилась на мягкое место, что вздрогнул школьный стадион. Ты, Денисова, посиди пока… – сказали мне. Я посидела и встала на лыжи снова, задница, между прочим, болела ужасно. Хорошо, что через пару метров я упала уже на бок, но это было хорошо для пострадавшей части тела, но не для лыж. Физрук отчетливо скрипнул зубами, увидев безобразные щепки – с инвентарем у нас в школе было напряжённо. Когда на следующем занятии я сразу приступила к испытанию этого самого инвентаря на прочность, Анатолий Васильевич не выдержал: "Ты, Денисова, лучше так по стадиону пробегись, без лыж. А на лыжах – не надо, не твое это".
И вот теперь за окнами был не стадион, а были огромные, просто исполинские горы, и я, стало быть, приехала с них спускаться, причем на лыжах. И уже завтра я попаду на… эту, трассу…
– Ты еще не переоделась? – Аркадий был бодр, как никогда, можно подумать, что это не он дёргался каких-то пять часов назад. – Здесь вечерние туалеты не нужны, но ты с дороги. Так что переодеться нужно.
– И помыться, – тихо добавила я. Чтобы, значит, чистой…
Он расслышал и понял по-своему. – Позже, чика, позже. Я что-то проголодался, вот что значит воздух.
Мы уселись в чудесном уютном зальчике, но я нервно осматривалась по сторонам. Неподалёку сидела шумная компания, судя по всему немцев, и я с завистью смотрела на полную черноволосую дамочку, она хохотала над каждым словом, да, вот уж кто не боялся, что её куда-нибудь отправят. И неужели и она умеет лихо съезжать с гор?
Что Аркадий сделает, если я скажу, что не умею кататься? Ну не отошлёт же домой. И я решилась открыть ему глаза, хотя бы на полуправду.
– У меня нет лыж.
– Что? – он даже перестал жевать.
– И ботинок нет, и палок, и костюма… специального, – я и сама уже начала надеяться, что только сейчас он узнал истинное положение вещей.
– Ну естественно. Для тебя возьмём в прокате, здесь все очень-очень приличное, отличного качества.
Как будто качество имело для меня хоть какое-то значение. Вряд ли в их чудесном прокате имелись запасные руки и ноги.
– Я не умею кататься. Вообще. – Он меня уже не слушал и снова разглядывал кого-то, и я даже схватила его за руку.
– Нет проблем, чика. Здесь классные инструкторы, они за три дня сделают из тебя чемпионку по скоростному спуску, да что там, они безного научат кататься.
Арчибальд ничего не хотел понимать! Вот к чему он мне всё это сказал? Я не хотела становиться чемпионкой, я вообще попала сюда по ошибке. Почему мой единственный в жизни выход в большой мир должен превращаться в пытку, а то и в членовредительство? Разве свадебные путешествия бывают такими? И как он может спокойно есть и пить, если это, может быть, мой последний вечер в жизни!
Все вокруг тоже ничего не замечали. И вообще, я невольно обратила внимания на то, что половина окружающих мужчин походила на киноактеров – такие же белозубые, загорелые, красивые, и женщины через одну были топ-моделями, если не считать толстушку-хохотушку соседку, ну еще и меня, конечно. И всё это я видела в последний раз?
Я с отчаянием посмотрела на Арчибальда, с сытым видом откинувшегося на резную спинку стула и, как и я, разглядывавшего соседей. Он тоже наверняка думал о топ-моделях. Но Аркадий вдруг резко поднялся и резво кинулся куда-то мне за спину, да еще при этом, подумать только, он улыбался! Я удивленно оглянулась и тоже собралась вежливо улыбнуться, но не поверила собственным глазам, то есть мне не хотелось им верить.
Аркадий пожимал руку рослому дядьке в тёмно-бордовом свитере, и у меня вдруг отнялись ноги. Хотя нужно было быть совершенно сумасшедшей, чтобы решить, что здесь у чёрта на куличках мы могли встретить Дениса. Просто дядька был на него очень похож…
– Ксения! – позвал Арчибальд и даже нетерпеливо щелкнул пальцами. Еще бы скомандовал – к ноге! Я все-таки поднялась и пошла к нему, стараясь не смотреть на Бордовый свитер.
– Моя супруга. А это – лучший юрист всех времён и народов, Денис Анатольевич… – и он мерзко хихикнул.
Я должна была улыбнуться как меня учили, но челюсти сковало так, что я даже не чувствовала собственные губы. Да и физиономия лучшего юриста тоже заметно окаменела – врежь по ней кирпичом, кирпич – вдребезги, а физиономия – хоть бы хны. Но всё-таки профессионализм сработал и здесь, юрист пришел в себя первым.
– А я и не знал. Поздравляю… – и он как-то странно посмотрел на Арчибальда.
– Да, решил вот… рискнуть ещё раз. Можешь мне поверить, это совсем не тот случай. – Подумать только, Арчибальд идиотски хихикал и вроде как оправдывался. И я почти возненавидела великого и ужасного Юриста, тем более что он сказал, обращаясь только к Аркадию:
– Еще раз примите мои поздравления. – На меня эта скотина даже не посмотрел.
Аркадий просто заходился от радости – бывают же совпадения! Да, совпаденьице еще то. К нам подошла высокая коротко стриженая девушка и поздоровалась. Она вроде бы слушала любезности моего супруга, но при этом смотрела только на меня, разглядывала. Я покорно ждала, пока Аркадий кончит строить из себя джентльмена, хотя на девицу это, кажется, не производило никакого впечатления, она даже не улыбалась. Я смотрела на ее смуглую руку с розовыми ногтями, по-хозяйски лежавшую на бордовом рукаве. Под моим взглядом пальцы шевельнулись и вцепились в свитер еще крепче… Это что? Какой-то знак для меня? Я трусливо отвела глаза.
– Отлично, отлично, значит до завтра, – довольным голосом сказал Аркадий и слегка подтолкнул меня под локоть, – ну вот, Светлана у нас спорстменка, красавица, она возьмет тебя под свое крылышко. – Он бы еще запрыгал на одной ножке.
Я хоть и неважно соображала под изучающим взглядом спортсменки Светланы, но насчет ее крылышек у меня не было никаких иллюзий. Если они у неё и были, то подошли бы скорее всего стервятнику или летающему вампиру. Вон она как в свитер-то вцепилась, сейчас сделает в рукаве дырку.
Моя голова раскалывалась на куски, вот тебе и горы, и путешествие, о котором можно только мечтать.
Мне было всё равно, что там еще говорил Аркадий, когда мы пришли в номер, его тоже, кажется, мало волновала моя головная боль. Он был ужасно доволен, даже начал что-то гнусаво напевать себе под нос. Я вздохнула с облегчением, когда он ушёл, дав мне при этом ещё какие-то инструкции, проглотила таблетку и попыталась уснуть. Но стоило мне закрыть глаза, как боль, пульсирующая в висках, тут же собиралась в черно-красные кляксы, назойливо плававшие под отяжелевшими веками. Потом всё это стало походить на стрельбу в тире – я палила в темноте по невидимой мишени, и она брызгала темной кровью, ни стона, ни крика – только глухое буханье выстрелов.
Яркий свет слепил даже сквозь закрытые веки, и я не сразу вспомнила, где нахожусь. А вдруг я открою глаза, и окажется, что всё это мне лишь приснилось. Нет, сказала я себе, никто и ничто не должно испортить мне настроения, вот только мой бодрый дух при виде еще более бодрого и деловитого Аркадия тут же трусливо испарился.
Вот ужас, у меня точно как перед контрольной по математике начал болеть живот. Может, мне запереться в туалете? Даже комната, такая приветливая вчера, теперь не радовала – а вдруг это последнее мое пристанище на этом свете… Но все-таки я встала под холодный душ, чтобы хоть немного взбодриться. А что если свидетелями моего позора станут те двое? Конечно, станут, потому что хоть это многолюдное место, но мы с ними встретимся обязательно. Их же Аркадий специально пригласил.
Может быть, я слишком сильно сконцентрировалась на картине своего падения? Короче, там наверху меня в кои-то веки расслышали и поняли правильно, только всё это я смогла осознать значительно позже. Я стала выбираться из-под душа и… в этот момент моя нога поехала – совсем так, как я это себе представляла, только без лыжи – и я чуть было не разнесла душевую кабинку, попробовав развалиться в ней со всеми удобствами.
Когда из глаз прекратили сыпаться искры, я сообразила, что жива, у меня вроде бы всё на месте, и я боком лежу на чём-то жестком и крайне неудобном. Жутко болели локти, бок, колени и всё остальное за компанию.
Странно, никто не ломился ко мне с ругательствами и не предлагал свою помощь, а я-то было решила, что вся гостиница ссыпалась мне на голову точно карточный домик. Я осторожно пошевелилась и стала подниматься, ага, правое колено подниматься не хотело, оно было разбито и наливалось цветом переспелого помидора. И что это прилипло к моей ступне? Ну конечно салфетка с кремом – Аскольд уже привел себя в порядок, подбрил свою замысловатую фигурную бородку.
С шипением я поднялась на ноги и потянулась за халатом, он висел совсем рядом, а вот поди же ты… Когда я все-таки выползла на свет божий, Аркадий, кажется, вскочил и закричал:
– Что?! Как ты умудрилась, черт побери?!
А я, кажется, улыбалась. Где уж ему понять, КАК это происходит. Я объяснила про салфетку, но по-моему, меня не услышали.
Потом в нашем номере появилась взволнованная пожилая женщина и рыжий квадратный дядька. Он опустился передо мною на колено и ощупал своими толстыми короткими пальцами ногу, будто пробежал по клавишам пианино. Пальцы доктора тоже были в веснушках, и я хихикнула. Не знаю, как отнеслись к этому фрау и Арчибальд, но дядька посмотрел на меня одобрительно. Потом он что-то сказал по-немецки женщине, и по-английски должно быть мне. О" кей, сказал он, сильный ушиб, но всё равно о" кей. Я кивнула, он потрепал меня по плечу и подмигнул.
Пока врач колдовал над мои коленом и пеленал его, Арчибальд стоял рядом, уперев руки в бока с видом эксперта, и это меня страшно раздражало. Тоже мне, специалист по разбитым коленям. Потом они все ушли, и я пристально уставилась на пострадавшую ногу. Ну вот, всё получилось, как я хотела. Или я хотела чего-то другого? Скоро Акакий вернется и станет нудить и задним числом учить меня осторожности и осмотрительности. Правильно, он, судя по всему, на свои салфетки не наступил ни разу. Ну и пусть, все равно все о" кей. Между прочим, супруг вернулся в отличном настроении и, что-то фальшиво напевая, стал рыться в своих вещах.
Тут в дверь постучали и он, взглянув на часы, чертыхнулся. Вошел Денис, и я до хруста стиснула зубы. Да кому какое дело, чем я занимаюсь на горнолыжном курорте! Хочу – съезжаю с гор, хочу – катаюсь на бумажных салфетках. Вот только этот кошмарный халат…
Арчибальд тоном экскурсовода объяснил Денису суть произошедшего, как будто тут требовались объяснения. Про салфетку он, естественно, даже не вспомнил
– Очень жаль, – объявил юрист, несколько озадаченно глядя на меня. И еще сочувственную физиономию скорчил.
Нет, всё-таки Арчибальд был мне больше по душе – он хотя бы не притворялся. Почему это лыжи отменяются?! Нет, нет, здесь все отлично поставлено, за Ксенией присмотрят, это же цивилизованные люди (вот именно, те, кто цивилизован не так сильно, собираются идти кататься). Пока Аркадий бодро говорил и бодро собирался, Денис всё таращился на меня и хмурил брови, наверное, прикидывал, как я смогла так ловко обтяпать свое очередное дельце. Мне показалось, что ему даже хотелось порасспросить меня об этом, но деловитый Аркадий чмокнул меня в лоб, ущипнул за щеку, и они ушли. Наконец-то.
Спустя какое-то время в дверь громко постучали, и я проскрипела своим "лучшим" голосом: "Войдите". Господи, нужно было хоть немного "распеться" прежде чем разевать рот. Упругой походкой вошла спортивная Светлана в перламутрово-розовом свитере и стала оглядываться по сторонам, словно ожидала увидеть еще кого-то. Ну почему Арчибальд мне ничего толком не объяснил? "Возьми что-нибудь теплое"… Хорошенькая рекомендация, еще бы шубу взять посоветовал. Долорес загрызла бы меня на месте, если бы узнала, что у меня с собой всё не то, что надо, а из того, что надо – лишь пара свитеров, и в одном из них я была в дороге. Теперь я собиралась опозорить ее сына на всю заграницу, продемонстрировав отсутствие у себя "вкуса и стиля". Хотя какая разница в чем я буду сидеть в своем номере?
– Ты здесь впервые? – лениво спросила Светлана. Она тоже вела себя не лучшим образом, всё время меня разглядывая. Я только кивнула и не стала уточнять насчёт того, где я впервые, а где нет.
– Да-а, – Светлана покачала головой, – тебе поразительно не повезло. Приехать в горы и в первый же день… Но не расстраивайся, в принципе, ты можешь это время провести с пользой, тут отличные солярии и массаж, да вообще любые процедуры.
Я не очень отчетливо представляла как именно я смогу оказаться в этом самом солярии, но послушно кивнула. Вот тут моя новоиспеченная сиделка не преминула сделать контрольный выстрел:
– А купальник у тебя есть?
Нет, купальника у меня не было, точно так же, как не было и лыж. Интересно, что еще я забыла прихватить с собой, ну скажем, спиннинг или коньки?
– Ладно, – умиротворенно кивнула Светлана, – возьмёшь в прокате.
Да-а, вот что навеки врежется в мою память, так это услуги местного проката…
– У вас свадебное путешествие, я правильно поняла?
– Нет. Да. Уже почти полгода…
– Значит, запоздавшее свадебное путешествие, – Светлана, прищурившись, смотрела куда-то вдаль. – Вообще-то вы выбрали несколько странный маршрут… Или ты экстрималка, ну из тех, что венчаются во время затяжного прыжка с парашютом или на дне океана? – Теперь в ее голосе явно слышалась насмешка.
А я и не думала обижаться, потому что была согласна с каждым ее словом. Вот только это "вы выбрали"… Наверное, она думает, что имеет дело с набитой дурой.
– Я ничего не выбирала, я даже на лыжах стоять не умею.
Тут Светлана отбросила свой невозмутимый вид как надоевшую маску и нормальным человеческим голосом сказала:
– Ну Аркадий даёт! Я, конечно, прилично катаюсь, но предпочитаю все-таки отнюдь не лыжи, – она усмехнулась, – а уж в твоем случае… – Теперь она смотрела на меня даже с сочувствием.
У меня, между прочим, гвоздём торчала в голове вчерашняя фраза Аркадия насчёт риска. Он, видите ли, "еще раз решил"… Интересно, что он имел в виду, и чем или кем собирался рисковать?
– А что, вы действительно женились… безо всяких условий?
Я опять что-то прозевала и совершенно не поняла вопроса, какие такие условия? И чего она все время на меня таращится?
– Просто ни для кого не секрет, что Наталья ему немало крови попортила, когда они разводились. Чуть было Аркадия голым в Африку не пустила, и нервы потрепала как следует. Хорошо, что у него адвокат на высоте оказался. А с виду была ну просто фея. Ну то есть тот тип, котрый обожает Аркадий.
Так вот оно что! Мой супружник не побежал голым в Африку только потому, что у него оказался под рукой юрист всех времён и народов. Это же ясно. Мне вдруг вспомнилось: "Зэфир, чистый зэфир…". Они все знали эту самую Наталью и, наверное, без конца нас сравнивали, и страшно удивлялись. На фею я совершенно не тянула, разве что на "зэфир".
Что поделать, если я совершенно ничего не знала про то, что ни для кого не было секретом. Вот только почему замолчала Светлана и именно теперь, когда я была готова слушать ее и слушать? У меня в голове тоже роился десяток вопросов, они толкались и наступали друг другу на ноги и никак не хотели выстроиться в очередь. Хотя нет, один вопрос был самым главным, но его я ни за что не решилась бы задать, особенно Светлане. Но ведь можно начать по-другому.
– А вы давно знакомы с Аркадием?
Очень хороший вопрос получился, на мой взгляд, тонкий. И Светлана ответила примерно так, как я и надеялась, – года три-четыре… мы через Дениса познакомились.
– А вы вместе работаете? – этот вопросик был куда хуже, но времени придумать что-то поумнее не было.
– Теперь нет. Если бы работали, меня бы здесь не было, он не признает никаких личных отношений с коллегами. И я, между прочим, тоже. – И Светлана снова надменно вздернула бровь.
Ну уж вот тут позвольте вам не поверить. Видела я, как вы когтями ему рукав царапали. Не признает она. А еще я вдруг вспомнила Люшкин браслет. Нашла его тогда Светлана или нет, ведь она и есть та самая "баба". И если нашла, что было? А чего бы ты хотела? – открыла свою пасть ехидна. Чтобы они рассорились и разбежались? Как же, жди. Эта девица совершенно не похожа на дуру, в отличие от некоторых. И вообще, какое тебе до всего этого дело?
Я, даже с ушибленным коленом, замечательно проводила время, хотя бы рядом была и Светлана; проводила так, как мне никогда и не снилось, но в чём же дело? Отчего всё время хотелось забиться в какой-нибудь уголок и тихо поскулить? Ну, как же – Аркадий меня забросил, всё забыл ради этих своих лыж.
Да ничего подобного, – снова проснулась ехидна, – Арчибальд уже три дня проводит время без лыж и без тебя, да и не в этом дело. А дело в том, что ты толстая некрасивая и никакие массажи и ванны не смогут превратить тебя в Светлану.
