Текст книги "Тьма моей души (СИ)"

Автор книги: Iren Lee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Жива?

Поднимаю глаза на своего «спасителя», и опять вижу его. Порождение инкуба и непорочной девы сидит рядом со мной в одном полотенце, затянутом вокруг бедер; мокрые длинные волосы прилипли к голой груди и с них срываются капли воды, очерчивая идеальные рельефы торса и исчезая в махровых петельках полотенца, любезно прикрывающем пах.

Сие зрелище заставляет меня нервно сглотнуть и облизнуть пересохшие губы. Даже не знаю, что в этот момент меня шокирует больше: то, что передо мной обнаженный Аслан собственной персоной или то, что персона все же принадлежит охотнику Лео Нолану, которого я заявилась убить.

Хорошо хоть Лале не слышно. Судя по всему, мое юное, нежное альтер эго из Османской империи пребывает в глубокой коме, так и не очнувшись после обморока.

– Жива, – вяло отвечаю я, стараясь соскрести с пола свое тело, которое едва слушается. – «Но лучше б сдохла».

Украдкой кидаю взгляд на свою руку: от глубоких царапин не видно и следа, и мне остается только догадываться, видел ли Лео, как регенерируют раны. Впрочем, если б видел, я бы не очнулась.

Его взгляд, зелень которого отчетливо видна даже во мраке, держит меня в напряжении не хуже дула револьвера. Под ним нет ни малейшего шанса вновь обрести контроль над ситуацией и перейти в наступление. Он смотрит на меня так долго и пристально, что мне хочется почесаться от нервов.

– И что ты здесь делала? – наконец, задает он бескомпромиссный вопрос, который вдавливает меня обратно в каменную стену. Холод касается лопаток и охватывает все тело легкой пронизывающей дрожью.

Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. Моя идеально скроенная легенда рассыпалась в прах в тот самый момент, когда черная ссыкуха стартанула с балкона, напуганная его идиотским котом. Но другого оправдания у меня все равно не было.

– Моя кошка забралась сюда, – начинаю я, стараясь выглядеть максимально убедительной. Но меня перебивает шипение лысого исчадия ада.

– Тише, Носферату! – Лео берет кота на руки и заботливо укутывает в объятиях.

«Носферату? Да с таким именем ты мне должен быть, как родной! А ты!»

И все же я невольно любуюсь этой парочкой. Любуюсь нежностью охотника, его сильными руками, тепло обнимающими кота, соблазнительно раздутыми бицепсами. Воображение ступает на запретную территорию – и вот уже я думаю о том, чтó эти руки умеют вытворять с женским телом.

Мысли, такие непрошенные и пошлые, разбегаются от своей нерадивой хозяйки; мне никак не удается собрать их и вышвырнуть прочь из бестолковой головы.

«Это профессиональное дно, Бернелл! Ниже падать уже некуда».

– И где же кошка? – говорит Лео как-то подозрительно простодушно, трепля сфинкса за ухом, отчего лысая ошибка селекции изволит замурлыкать.

– Спроси у своего кота, – с укором заявляю я. – Этот воинственный блюститель территорий согнал ее с балкона.

– Эй, ты не слишком доволен появлением дам в нашем логове? – обращается Лео к животинке, но по голосу чувствую, что это скорее похвала, а не упрек.

– Я, пожалуй, пойду. – пытаюсь я воспользоваться тем, что фокус внимания сместился с меня на кота. – Извини за вторжение.

Разворачиваюсь и хочу выскользнуть на балкон вслед за бесславной предательницей, но сильные пальцы вдруг смыкаются на моем запястье:

– Постой! Как тебя зовут?

Прикосновение теплых рук парализует, и от точки нашего соприкосновения по телу начинают разбегаться крошечные электрические импульсы. Лео тоже словно чувствует разряды и поспешно отдергивает руку, после чего импульсы мигрируют в мой мозг, и он дает языку команду шевелиться.

– Ла… – начинаю я и тут же осекаюсь, – Ла-у-ра… Лаура!

Как-то не ожидала, что придется знакомиться.

Лале за время служения Локиду успела перемерить сотни разных имен: этого требовала элементарная осмотрительность. А я забыла. Но справедливости ради, мужчины не часто задавались вопросом, как зовут красотку, их заботили другие аспекты взаимодействия с ней.

– Лео Нолан. Рад познакомиться.

Не могу разделить это, вероятно, притворное удовольствие от знакомства, но все же делаю попытку улыбнуться. Если вести себя максимально естественно и доброжелательно, то, может быть, он ничего не заподозрит.

– Ты, кажется, назвала меня Асланом? Кто это? – штурмует он меня новым вопросом.

– Да так… показалось, – отвечаю я, пряча глаза от его настырных глаз. – Ты похож на одного человека из… моего пошлого.

– Прошлого? Интересно. И кем он был?

То, что можно принять за бестактность, является всего лишь частью работы охотника. Чувствую, что Лео все еще подозревает меня, поэтому неудобные вопросы – минимальная плата за мой эпичный провал.

– Защитником своей родины, – выдаю я и сама удивляюсь своей откровенности.

Охотник пытается переварить мои слова и на его лице меняются гримасы от удивления и замешательства до – о, Боже – сочувствия.

– А ты чем занимаешься? – решаюсь я пойти в собственное небольшое наступление, раз уж мне удалось отразить его атаку.

– Тоже некоторым образом защищаю родину, – уклончиво отвечает он.

– От кого же?

«Ну-ка, ну-ка! Очень интересно!»

– От тех, кому не место среди людей. – По тону его голоса понимаю, что вопрос закрыт. Больше он не скажет ничего. – А что насчет тебя?

«А я та, кому не место среди людей».

– Работаю в области искусства. Приехала на встречу с одним местным художником.

– Надолго в Румынии? – Его четко выверенные вопросы похожи на мины в поле. И вот я иду наощупь, без приборов, рискуя подорваться в любой момент.

– Нет, улетаю послезавтра, – говорю я чистейшую правду, которая должна сыграть на руку: вряд ли наемница покинула бы Бухарест столь скоропостижно.

Мой ответ, кажется, удовлетворяет дотошливое охотничье любопытство. Лео чуть расслабляется, и я не могу упустить этот счастливый момент:

– Скоро утро, я пойду! Хотелось бы еще выспаться.

– А… кошка? Не убежит?

«Ты-дыщщ!!!» – в голове разрывается одна из тех самых мин, которые я старательно обходила наугад. Столько промахов за какой-то час! Локид надорвет живот от смеха, если узнает, что стало с его лучшей девочкой Лале.

– Кошка… Да… Конечно, я сначала пойду искать кошку. Это моя любимая кошка. Я вообще люблю кошек… И твой кот тоже очень милый.

«Нет, лучше бы этот взрыв меня контузил и я молчала.»

– Хочешь, я помогу?

– Нет! – выкрикиваю так громко, что сфинкс чуть не подпрыгивает в руках хозяина. – Нет, спасибо. Я сама.

Лео явно сбит с толку моим поведением. С вампирами, он может и имел дело, а с неадекватными дамами, ищущими кошку по ночам в чужом номере – вряд ли.

– Можешь воспользоваться дверью. Полагаю, так будет удобнее. – Кажется, ему самому не терпится избавиться от меня.

С милой улыбкой, за которой едва ли могу скрыть ликование, я благодарю Лео за заботу и пулей вылетаю в коридор.

***

Естественно, выбравшись из стана врага, первым делом мне приходится спуститься на улицу и обыскать территорию в поисках моей «обожаемой» кошки. К счастью, это оказывается не сложной задачей: она сидит там же, где и спрыгнула, а именно под балконом охотника, забившись в какой-то низкорослый хвойный кустарник.

Тащу кошку к себе, подозревая, что Лео может следить за мной, и так я хотя бы реабилитирую свою легенду и окончательно избавлюсь от его подозрений.

Хотя, по большому счету, какое мне дело? Я сегодня же позвоню Локиду и скажу, что в гробу видела его задание и самого беса лично. А кошку верну обратно ее беспризорной жизни.

Придя в номер, тут же бросаюсь на кровать и колочу подушки в бессильной злобе.

Дьявол! Когда все успело полететь в адов котел?

Лале… Милая девочка Лале доведет меня со своими воспоминаниями. И Аслан… Точнее Лео. Его обнаженное тело до сих пор стоит перед глазами. Но какого хрена, спрашивается, если альтер эго все еще дремлет? С чего это либидо Лайи Бернелл разыгралось от одного только созерцания груды мыщц? Или я подтаяла, увидев обнимашки с отвратительным котом?

Нет, эти двое меня не интересуют. Точка.

Если только кот, и то потому, что это исключительно пищевой интерес.

А Лео вообще не волнует.

Ни капли.

Я просыпаюсь, когда солнце уже вовсю освещает мою обитель в духе средневековья и припекает высунутую из-под одеяла ногу. Подумать только – заснула по соседству с охотником!

Память любезно напоминает о разнообразии пуль в его ящике, и я мысленно благодарю своего демона-хранителя, который уберег мою задницу от них.

А еще одному демону так и подмывает позвонить, чтобы сказать пару ласковых слов.

– Да, Лайя, – Ноэ, как всегда, в прекрасном настроении.

– Лайя?

– Лайя Бернелл. Или я ошибся?

– Не ошибся! – недоумеваю я, пытаясь понять, какую игру он затеял на этот раз.

– Звонишь отчитаться об удачно выполненном задании? – Его насмешливый тон бесит меня до зубного скрежета: конечно же, Ноэ знает, что я провалилась.

– Звоню сказать, что ты – сукин сын, Локид! – взрываюсь я. – Ничего не хочешь мне рассказать?

– Ммм, а чего такая злая? – В трубке слышится заливистый смех, ездящий по нервам. – Хотя дай угадаю: встретила знакомого?

Как у него получается доводить меня?

Я начинаю захлебываться слюнями ярости при одной только мысли о том, что Ноэ меня подставил. Так я и знала: Локид без «уважительной» причины в жизни не появляется.

– Ты в курсе, что он мог меня убить, больной ты ублюдок? Или ты мне так мстишь за то, что я ушла два года назад?

– Охотники убивают вампиров. Для тебя это новость? – насмехается Ноэ. – Впрочем, ты еще жива, как я вижу.

– Твоими молитвами, – фыркаю в трубку. Кажется, одно только мое дыхание сейчас может убить, но конечно, не того, кто издевается надо мной по ту сторону смартфона. – Как ты это все подстроил?

– О-о-о, Лайя, я не так могущественен, как тебе кажется, – тянет бес, явно испытывая гордость от того, что я заподозрила его в столь крупной афере. – Просто ирония судьбы, которую я вовремя заметил. Забавно вышло, не находишь?

Я стараюсь дышать глубже, чувствуя, что мое взвинченное состояние грозит мне обращением.

– Ну прости меня за эту неожиданность, – виновато мурлычет Локид. – Давай, даю тебе сутки, чтобы проклясть меня и прийти в чувства. А потом приступай к работе.

– Иди к черту, Ноэ! Я отказываюсь выполнять заказ! – ору я на него: хоть кто-то же должен поставить охревневшего демона на место?!

– Неужели в тебе говорят старые привязанности? – притворно удивляется он.

– Мое согласие было ошибкой с самого начала. Привязанности здесь ни при чем.

– Как знаешь, – Ноэ отступает, заставляя меня вытянуться в ожидании новой гнусности. – Значит, я могу отдать заказ другому? Или даже другой?

Ну вот, новая гнусность не заставила себя ждать. Думает, что нашел мое слабое место, на которое теперь можно давить и держать меня у ноги? Не выйдет!

– Буду благодарна, – растягиваюсь я в ядовитой улыбке.

– Блефуешь?

– Проверь!

Я нажала на кнопку отмены вызова и швырнула телефон на кровать:

«Проклятье! Локид так заигрался, что готов пожертвовать мной ради минутной забавы. Хотя кто мне обещал, что он меня отпустит с миром, рассыпаясь в благодарностях?

А вот с Ноланом неловко вышло: кажется, только что я подписала ему смертный приговор».

От этой мысли внутри неприятно кольнуло.

«Вот только угрызений совести мне еще не хватало! Это не моя вина. Рано или поздно все охотники заканчивают одинаково грустно».

Я пошла в ванную и плеснула в лицо ледяной воды, надеясь смыть с себя неприятный налет этой ночи. По ту сторону зазеркалья на меня смотрела абсолютно чужая девушка: она походила на самого обычного человека, снедаемого насущными, земными проблемами, и оттого выглядящая особенно жалко.

Я нанесла макияж, переоделась и даже успела попутно поболтать с Милли по телефону. Она чувствовала себя намного лучше и даже немного воспряла духом после нападения; правда, покидать номер больше не рвалась. Было не просто объяснить ей причину моего ночного отсутствия; Милли, конечно, истолковала все очень превратно. Но лучше так, чем она узнает жестокую истину: лишние потрясения девочке сейчас точно не нужны.

Я нацепила удобные кеды и вышла на улицу.

***

Старый город был поистине прекрасен. Он таил в себе дух древности, умело запечатанный в каждом камне на мостовой, каждом здании на улице Липскань. Старые дома здесь изящно соседствовали с зонтиками летних кафе и броскими разноцветными вывесками, вызывая ощущение эклектичного уюта. Невольно я начала фантазировать, как бы эта великолепная улица выглядела 5-6 веков назад, заставленная торговыми палатками ремесленников и крестьян, с пылью под ногами, но таким же небом над головой.

Влекомая мыслями, не замечаю, как выхожу к старому княжескому двору – тому самому, который зародился с крепости, отстроенной Владом Цепешем.

Влад. В этом городе спрятана частица его души. Даже не так – вся его душа живет здесь.

Я помню, с каким рвением он стремился на родину, с каким жаром мечтал защищать свой народ, с каким фанатизмом желал ему лучшей жизни. Для румын он навсегда останется героем: храбрым, честным, справедливым. Он был рожден, чтобы принадлежать своему народу, а не Османской империи. Не мне.

Мы расставались, клятвенно обещая друг другу когда-нибудь увидеться вновь, но встреча слишком затянулась. Возможно, Влад так и не узнал, что его подруга Лале, которая была его светом в царстве тьмы, однажды пропала. Что она сама стала Тьмой.

Из плена нерадужных мыслей меня вырывает какая-то возня. Я с удивлением отмечаю, что совсем заплутала и свернула в безлюдный тесный переулок, скрытый от солнечного света каменными фасадами.

В десяти метрах от меня крупный мужчина настойчиво предлагает свое общество милой хрупкой брюнетке.

– Я же сказала, что не хочу с вами знакомиться! Пожалуйста, дайте пройти, – вежливо объясняет девушка, но амбал преграждает ей дорогу и грубо хватает за тонкое запястье.

Я бросаюсь к ним, подгоняемая нарастающей волной воинственного гнева.

– Эй, ты не понял? – выкрикиваю я, но переулок глотает мои слова, словно я произнесла их в вакууме.

Любитель навязчивых знакомств лениво оборачивается и, поняв, что рядом нет противника его пола и комплекции, расплывается в омерзительной самоуверенной ухмылочке.

– А это кто у нас такой? Тоже хочешь познакомиться? – мямлит он на ломаном английском.

– Умираю от желания! – Даже глухой услышал бы угрозу, звенящую в моем голосе, но этому отъявленному идиоту, похоже, нравится. Естественно, хрупкая девушка, грозившая расправой амбалу, скорее забавляет.

До тех пор, пока ты не знаешь, что девушка – вампир.

Я загораживаю собой брюнетку и поворачиваюсь к мужчине. Мой взгляд находит его маленькие масляные глазки и приковывает их к себе так, что у жертвы нет ни единого шанса разорвать этот контакт. Он смог бы стать моей легкой добычей, окажись мы немного при других обстоятельствах. И пусть благодарит судьбу, что я не убиваю: он отделается испугом, быть может, месяцем лечения в психиатрической клинике, парой пачек транквилизаторов, а после вернется к своей жалкой жизни безмозглого животного. Хотя за что я так обижаю животных?

В глазах вспыхивает вишневый огонь и я широко улыбаюсь, обнажая острые клыки.

– В какую венку тебя укусить? – шепчу я, склонившись к самому уху несостоявшегося насильника.

– Нет, нет, пожалуйста! Не надо! – он блеет еле слышно, лицо искажается в гримассе животного ужаса: такие долго репетируются актерами хорроров, а тут с первого раза – и такой успех.

Довольная неизгладимым впечатлением, которое мне удалось произвести, я резко хватаю мужчину за плечо и хорошенько встряхиваю, чтобы сбросить гипноз. (Хотя какой там гипноз? Он добровольно смотрел мне в рот).

Очнувшись от оцепенения, амбал тут же бросается прочь, не разбирая дороги и врезается в угол здания.

Делаю глубокий вдох.

1, 2, 3, 4, 5…

Вернув себе человеческое обличие, я оборачиваюсь: к моему удивлению, брюнетка все еще стоит позади меня с широко открытым ртом и немым вопросом в глазах. Она не может вымолвить ни слова, так что мне приходится слегка тронуть ее за руку, чтобы она очнулась.

– Ты в порядке?

– Я… Да, да, все хорошо. – Она по-прежнему смотрит на меня ошарашенно и даже с каким-то восторгом. – Спасибо… тебе.

– Не за что, – отвечаю я, тепло улыбнувшись.

Она тоже улыбается и, не сумев скрыть живого любопытства, спрашивает:

– Что ты ему сказала такого ужасающего?

– Сказала, что у него маленький член, и сейчас я закричу об этом на всю улицу.

Брюнетка замирает, а потом заходится хохотом, заставляя меня подхватить это веселое настроение.

– Я – Сандра! Живу здесь. А ты… американка?

– Да, сейчас американка. Лайя! – Я тяну руку и мы скрепляем наш новый союз уверенным рукопожатием.

– Значит, приехала провести отпуск в обществе местных вампиров? – Она смотрит на меня со слишком большим интересом. Мне даже начинает казаться, что Сандра меня в чем-то подозревает. Охотница? Да нет, у меня уже паранойя.

– Я тут по работе. Приехала встретиться с одним румынским художником.

– Ты рисуешь?

– Нет, не рисую. Скорее помогаю талантам.

– Понятно, – отвечает она, зачем-то пряча глаза, – совсем ничего не мыслю в искусстве.

Сандра увлекает меня в познавательную прогулку по городу. Она – самый лучший гид, какого можно только пожелать, знает историю каждого камня, встречающегося нам на пути.

После мы вместе идем в одно уютное местечко с самым отменным кофе по заверениям Сандры. Кофе оказывается, действительно, отличным, а моя спутница к этому моменту уже очаровывает меня окончательно. Несмотря на далекость Сандры от искусства, у нас находится много общего. Сложно поверить, что нелюдимая вампирша, вроде меня, и нежная, светящаяся девушка, вроде нее, могут общаться так, будто знают друг друга всю жизнь.

– Лайя, можно я приглашу тебя в гости? – Она так мило смущается, задавая этот вопрос.

– Конечно! Еще спрашиваешь?

Когда я узнаю, где живет Сандра, я даже присвистываю от удивления.

Оказывается, ей в наследство от родственника достался особняк в Холодном лесу: тот самый, в котором по легенде когда-то жил граф Дракула. Пропустить подобное мероприятие я просто не имею права. К тому же, нам с Милли давно пора подыскать безопасное жилище, а известный на весь мир вампирский особняк – явно не то место, где охотники будут искать настоящих вампиров.

Мы договориваемся с Сандрой, что я позвоню ей, как только мы с сестрой соберемся ехать, после чего прощаюсь с ней и выхожу из кафе. Мне нужно вернуться в номер «Прибежища», забрать свои вещи и la revedere! – мы с Милли скроемся там, куда ни один охотник не догадается сунуть свой излишне чуткий нос.

Я петляю улочками, которыми двумя часами ранее меня вела обаятельная Сандра. Не заблудиться в незнакомом городе – та еще задачка, поэтому оставляю попытки вспомнить дорогу по памяти и смотрю карты. Очень скоро атмосферный отель показывается в поле зрения и я шагаю в последний разделяющий нас проулок.

– Эй, красотка! – подозрительно знакомый голос за спиной.

Я оборачиваюсь и с удивлением обнаруживаю мужчину, который совсем недавно приставал к Сандре.

«Очень странно, что он сам ищет встречи, зная, кто я такая».

– Что-то было не ясно? – со скучающим видом бросаю я ему.

– Да нет, все предельно ясно, – скалится он, словно пес на привязи.

И я вдруг всем телом осязаю опасность. Всеобъемлещую. Давящую. Но она исходит не от него.

А в следующее мгновение где-то в области правой лопатки плоть рвется от вонзающейся пули.

Больно, черт возьми!

========== Часть 4. От боли к удовольствию ==========

Выстрел сбивает с ног, и я тряпичной куклой обрушиваюсь на мостовую. Висок пульсирует от удара о камень; по телу разливается убийственный коктейль, зажигая все внутри адским пламенем; короткое дыхание срывается с губ, веки дрожат на увлажнившихся глазах. Вот за это я ненавижу охотников: стреляют в спину, как мерзкие крысы.

Рассеянный взгляд концентрируется на серой поверхности брусчатки: прямо перед глазами нежный зеленый росток пробивает каменное полотно, воплощая собой отчаянную борьбу за выживание в несовершенном мире. Мои губы трогает едва заметная ухмылка: уж слишком я похожа на этот росток с его неумной жаждой выжить; как бы порой я не хотела умереть, часть меня этому сопротивляется – таков закон природы…

Но вот начищенные до блеска мужские монки останавливаются в нескольких сантиметрах от моего лица, безжалостно придавливая тайный символ веры и сопротивления. Чья-то рука с силой рвет за волосы и запрокидывает голову – наши глаза встречаются.

– Вампирша…

Передо мной является лик брюнета с крючковатым носом и жестким, цепким взглядом, пронзающим до костей. В иной ситуации я бы сочла это лицо благородным, но источающее неподдельную брезгливость и изощренную жестокость, оно поистине омерзительно. Хотя кто я такая, чтобы судить о жестокости? Несколько веков я была далеко не святая. Отнюдь.

– Когда ж вы все сдохните? – брызжит он на меня слюной отвращения, и под кожу острыми иглами втыкается его ненависть.

– Только после вас! – Я кривлю рот в издевательской усмешке.

После этого эффектно бы смотрелся смачный плевок в его оскалившуюся физиономию, но во рту пересохло, словно в пустыне.

За подобную дерзость Лале всегда доставалось больше и больнее. Нет, конечно, она не лезла на рожон в геройских порывах, но смотря в глаза собственной смерти, часто была излишне самонадеянной. До провокации. До вызова. Ей нравилось, как они злятся, бессильно пытаясь сломить ее волю ударами по красивому личику. Удовольствие от подобного спектакля превосходило боль. В этом удовольствии было что-то надрывное, психически нездоровое, но в то же время поддерживающее в ней жизнь.

Я прикрываю глаза в предвкушении обжигающего шлепка и начинаю нервно хохотать. Секунды тянутся невероятно долго, будто стрелки невидимых часов залипли в густой смоле; они издеваются надо мной, продлевая пролог жестокой расправы. Но брюнет лишь хищно скалится и откидывает мою голову обратно на мостовую.

– Грузи девку в багажник и вывози за город, – приказывает он подельнику. – Она не сможет вытащить пулю и регенирировать, так что считай, еще от одной избавились.

Бросив на меня презрительный взгляд, охотник разворачивается на каблуках и я, недоумевая, провожаю его спину, которая очень скоро скрывается между домами.

Все, что происходит со мной после злополучного звонка Локида, начинает напоминать игру в рулетку: я в очередной раз аккуратно ставлю на «черное», – куш, конечно, не срываю, но умножаю вдвое жалкие часы собственной жизни.

Мне чертовски везет: если бы этот напыщенный идиот знал, кто я на самом деле, он бы расправился со мной сам. Но он выпускает меня из лап в тот момент, когда мне нечего ему противопоставить. Просто оставляет случаю право добить меня.

– Допрыгалась, крошка? – Мои размышления прерывает сиплый голос над самым ухом, а большие руки грубо хватают за талию и дергают вверх.

Скрипя зубами, я позволяю бугаю взвалить себя на плечо и даже игнорирую то, с каким нахальством он лапает мою задницу и бедра.

– Была бы ты человеком, мы бы с тобой нормально повеселились, – ухмыляется он, довольный своей сальной шуткой.

«Фу! Вот только подробностей не надо, извращенец!»

Волна омерзения проходится по моему телу, а вслед за ней уже идет другая, более опасная – волна животного остервенения.

Мой противник чувствует, как я дергаюсь в конвульсии и затем опять обмякаю на его плече, точно соболиная шкура. Это телодвижение не говорит ему ни о чем, но это его проблемы.

В теле вампира боль значительно притупляется, а мозг впадает в состояние аффекта. Из ниоткуда хлещет поток новых сил и тело становится выносливее, крепче.

Боясь упустить этот момент, я резко изворачиваюсь, обхватываю шею мужчины и висну на ней всей тяжестью тела. Мои руки умело перекрывают ему кислород, и он тут же хватается за них, пытается разжать мертвую хватку пальцев, что вцепились в гортань тугой проволокой. Но избавиться от вампирши, даже серьезно раненной, ему не по зубам, он начинает хрипеть от недостатка воздуха.

Передавленная моими руками, на шее заманчиво набухает вена, в которую теперь очень просто попасть, оборвать жизнь бесполезного для общества индивида, но мысли об этом почему-то вызывают рвотный рефлекс.

Предпринимая последнюю попытку к спасению, бугай заваливается назад, рассчитывая придавить меня своим телом и ослабить давление, но я оказываюсь более ловкой, успеваю отскочить и тут же набрасываюсь на него вновь. Лопатка отзывается острой болью, волшебный поток сил начинает иссякать, но теперь меня питает ярость.

– Смотри на меня, мразь! – неистово срываю я голос и вновь обхватываю его шею. – Ты хочешь жить?

Его глаза, уже почти стеклянные, невольно отзываются на резкий приказ и тут же попадают под гипноз моего кровожадного взгляда. Я давлю его волю, словно гидравлический пресс нежные ягоды винограда.

Чпок-чпок-чпок… – и он уже даже не хочет сопротивляться.

– На кого ты работаешь? Имя этого ублюдка! – Я убираю руки с шеи противника. На ней наверняка остались пунцовые следы пальцев, но я смотрю сейчас только в глаза, нещадно насилуя их подчиняющим взглядом.

– Охотник, – глухо выплевывает мужчина вместе с хриплым кашлем. – Имен они не называют.

– Как мне его найти? – я говорю сухо, с хладнокровием убийцы. Но какого черта мне сдалась эта информация? Я же хотела уехать, больше не ввязываться в противостояние! Но пуля будто надломила благочестивые побеги в душе.

– Я… я не знаю. Я просто информирую его по телефону, – выдает мне бугай всю подноготную своей работы. – И о тебе тоже сказал. Он как раз был рядом с отелем.

– Что он там делал? – допытываюсь я.

– Не моего ума дела. Он не отчитывается.

– Номер телефона!

Мужчина, не сопротивляясь, диктует мне номер, который я дрожащими от перенапряжения пальцами записываю в справочник. Глаза уже застилает темная пустота, увлекая в бессознательный сон.

Мне нужно избавиться от него, пока я не потеряла сознание.

– Ты не помнишь о том, что здесь было, – говорю я, вбивая в его голову нужную информацию, но мой голос уже слаб. – На самом деле, ты выполнил задание босса… Отвез вампира на машине за город и оставил тело в лесу… Об этом ты сообщишь через два часа… А сейчас садись за руль и уезжай. Ты выполняешь задание… Все идет по плану.

Я плавно стекаю с мужчины и позволяю ему встать. Ощущение временной безопасности немного расслабляет: гипноз подействовал; противник, покачиваясь, кинулся исполнять мои наставления.

Теперь меня будут считать побежденной, но победа все еще моя. И пусть она с привкусом боли и бессилия, но от этого ведь только слаще и ценнее?

Я ложусь на мостовую, надеясь собраться с силами. Поднять веки уже не получается простым усилием воли. Тело, терзаемое разлившимся пламенем, жалобно молит о помощи. Вот только от кого ее ждать?

В жалких попытках стараюсь дотянуться рукой до раны и вытащить пулю, но прикосновение несет муку вместо результата: та сидит слишком глубоко и неудобно.

А может, я все-таки проиграла? Может, этот мерзкий тип в начищенных туфлях был прав: я в любом случае не выживу?

«Почему-то даже не грустно», – думаю я, и меня закручивает в пьянещем водовороте пожирающей тьмы…

***

Сознание вновь врывается в мое небренное тело в тот момент, когда в спину – в то самое место, в которое попала пуля – втыкают острое копье. Внутри расползается такая раздирающая боль, какая могла бы поднять из могилы недавно усопшего. Хотя, возможно, именно так я воскресла.

Я приподнимаю веки, совсем непослушные под тяжестью свинца, и обнаруживаю, что лежу на кровати. Подле меня сидит девушка в белом, цветом лица сливающаяся со своим одеянием. Крыльев за спиной разглядеть не удается, зато в ее руках в свете ослепительных солнечных лучей сияет инструмент, из которого торчит окровавленная пуля. Это наталкивает меня на мысль, что в рай я не попала (о, какая неожиданность!) и копье в меня тоже не втыкали: мой печальный ангел просто выдрал из меня охотничий снаряд.

Проясняющийся взгляд начинает выхватывать детали вокруг, и они друг за другом складываются в картинку моего гостиничного номера. Но картинка сразу же рассекается надвое красной каплей, сорвавшейся вниз и распластавшейся на белой простыне.

Какой курьез! Молоденькая горничная наверняка даст волю фантазии, пытаясь разгадать тайну бурого пятна, и возомнит себя великим детективом.

– Кто ты? – произношу я, вновь переместив взгляд на лицо у кровати, но язык так заплетается, что я не уверена, поймет ли она.

Девушка смотрит на меня с тенью болезненного напряжения и молча проводит по ране тряпицей, смоченной в каком-то растворе.

– Аучч, аучч! – шиплю я, скривившись от боли. Даже нежное прикосновение к растерзанному хребту доставляет адские мучения, и мне остается лишь уповать на то, что скоро они закончатся, что вампирское тело помнит свои функции, как «Отче наш». Но сколько времени потребуется на регенерацию? Охотник засадил в меня что-то покруче обычного серебра.

Нестерпимо хочется пить. И есть. Но сначала пить.

– Дай, пожалуйста, воды, – шепчу я сухими до трещин губами, тщетно пытаясь приподнять отяжелевшее тело над уровнем простыней. Перед глазами плывут каменные готические стены, закручивая мир вокруг в причудливых фантасмагориях.

Девушка опять накладывает примочку мне на спину, а затем уходит к бару. Через минуту перед моим носом показывается стакан с прозрачной жидкостью. В нос ударяет терпкий запах алкоголя. Текила.

– Хочешь, чтобы я кони двинула? – морщусь я, отставляя стакан. – Вода. Во-да! Маленькая пластиковая бутылка. Там еще озеро нарисовано.

Девушка опять уходит и возвращается, наконец, с нужной бутылкой; вопросительно смотрит на меня, ожидая реакции. Она похожа на какую-то блаженную: немая и покорная.

– Молодец, – киваю я чуть заметно, – давай сюда!

Я с трудом приподнимаюсь на локтях и беру из рук девушки священный сосуд. Неимоверными усилиями откручиваю крышку и делаю спасительные глотки.

«Господи, как же хорошо!» – сейчас я даже готова поверить, что я в раю. И вместе с живительной влагой тело наполняется силами.

– Это ты меня сюда дотащила? – с подозрением смотрю на нее: тонкая и почти прозрачная, фигура подростка. – Откуда ты узнала, где я живу?

Но моя немая медсестра игнорирует и этот вопрос, опять обмакивает тряпицу в раствор и прикладывает на мою рану.

На прикроватной тумбе по-прежнему стоит нетронутый стакан с текилой, и мне начинает казаться, что немного алкоголя сейчас не помешает, чтобы отпустить боль из сведенных мыщц. Дрожащей рукой я беру стакан и залпом выпиваю содержимое.

Текила с легкостью прокатывается по пищеводу, поджигая все на своем пути. Голодный желудок, раздраженный актом неподобающего обращения, тут же начинает всасывать высокоградусную жидкость. Очень скоро по телу расползается столь желанное расслабление, мне становится намного лучше. Организм направляет все силы на регенерацию, а я не мешаю ему, мирно сминая прохладные простыни неподвижным телом. Я будто возрождаюсь из пепла, получаю новое воплощение.