Текст книги "Бог из глины"

Автор книги: Иннокентий Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 38 страниц)

6. Заветное желание Надежды

Тишина была ужасной, пустой. В ней не было даже проблеска надежды. Она казалась вечной.

Надежда слушала тишину, закрыв глаза – тьма дополняла безмолвие ночи, казалась ее отражением. Если как следует захотеть, можно сделать так, чтобы исполнились самые заветные желания. Вот только пока что никто, так и не сумел сделать этого, никто из тех, о ком Надежда смогла сказать, что так и есть – этот парень поймал удачу, схватил ее за яйца и теперь вся жизнь впереди – одна хрустальная лестница на небеса.

Смех, да и только. Если подумать хорошенько, то можно было бы придти к выводу – это все слишком смахивает на дурной сон, чтобы быть явью. Вот только на этот раз все ее ощущения были… взаправдашними, если это слово имело смысл в мире иллюзий. Все было настоящим, или пыталось казаться таковым. Надежда еще сама не решила, как принимать все то, что произошло.

Ей же самой было не до смеха.

В этом мире было холодно. И сыро…

Надя открыла глаза. Последнее, что она помнила – тихий всхлип умирающего существа. Сколько же она провела без сознания? Судя по всему достаточно долго – ночь уходила. Звезды поблекли, готовясь раствориться в небесной глади.

Сначала она карабкалась по скользким доскам моста, затем мир как-то слишком подозрительно, тихо и ненавязчиво, растворился в тишине, чтобы вернуться вновь, холодным напоминанием – нет, милая, это совсем не сон. Этот мир не так хорош, как тот, оставленный тобой – но и в нем найдется местечко для тебя, для твоих желаний.

Было бы кому исполнять их!

Жданов-Рыба по-прежнему сверлила ее странным взглядом неподвижных глаз. Вернее глаза – она высунула из воды свою огромную голову и время от времени открывала и закрывала пасть, словно пытаясь, что-то сказать.

Возможно, так и было на самом деле. Надежда осторожно покосилась на рыбину. От мостика до водной глади было рукой подать, и рыба вполне могла схватить ее. С того места, где она находилась, Надежда отчетливо могла рассмотреть, как отражается луна в выпуклом глазе рыбы. Заметив, что она окончательно пришла в себя Жданов-Рыба нетерпеливо мотнула головой. Надежда заметила, что рыбе стоило большого труда держаться у поверхности – она шевелила широкими плавниками, пуская волны, что искажали серебряный отблеск луны.

(Давай же детка, не заставляй меня ждать!)

Надежда осторожно, стараясь не поскользнуться, приподнялась на колени. Рыба открыла пасть, полную зубов. Оттуда дохнуло отвратительным смрадом гниющего мяса. Надя шатнулась, хватаясь за хлипкие перила. Хотя, опасаться рыбы, скорее всего не стоило – при желании та давно бы утащила ее на дно своего пруда, пока Надежда была без сознания.

(Лакомый кусочек для каждой уважающей себя рыбы – вот что ты имела в виду!)

Рыба издала тонкий протяжный свист, словно пытаясь, что-то сказать. Надежда оглянулась – отсюда дом был не виден, впрочем, у нее даже и в мыслях не было возвращаться туда.

Боль вернулась сразу же, как только она подумала об этом. Надежда застонала, и прикусила губу.

Рыба вновь попыталась привлечь ее внимание – только на этот раз свист был больше похож на шипение.

Надежде подумалось, что рыбине явно что-то от нее нужно. Она свесилась с мостка, готовая, тем не менее, в любой момент отпрянуть. Рыбина одобрительно шевельнула плавниками.

Она была прекрасной – даже сейчас, ночью. Чешуйки чуть поблескивали, а спинной плавник вздыбился острыми краями, как гребень петуха.

Надежда против воли протянула руку, прикоснувшись к широкому рыбьему лбу.

Тотчас же она почувствовала странную вибрацию, которая от рук передалась всему телу. И от этого ей на миг стало так хорошо, как никогда раньше. Словно от рыбы исходили волны счастья, ощущая которые, хотелось петь, позабыв обо всем.

А потом все прошло, и Надежда почувствовала, как у нее в голове, возник протяжный, тихий голос.

– Хей, милая, это был славный ужин, не так ли?

Надежда испуганно отдернула руку. Голос, что прозвучал в голове – он был такой… настоящий. И от него становилось действительно не по себе.

Рыба вновь зашипела. Более требовательно.

(Не заставляй меня терять терпение, крошка. Все, что от тебя требуется – протянуть руку, и выслушать. Надеюсь это не слишком сложно для твоего умишка?)

Надя вновь коснулась рыбы. На этот раз, все было похоже на удар током. Голос в голове стал колючим, жестким, он звучал, заставляя морщиться…

– Быть может все не так, как ты представляла в своих снах, но я скажу тебе – ты здесь детка, и это такой же непреложный факт, как и то, что земля круглая, а три слона, на которых она держится – всего лишь гребаная сказка для умственно отсталых.

– Это… сон? – прошептала чуть слышно Надежда, но Жданов-Рыба все равно услышала ее.

– Это не сон, малышка, совсем не сон. Но на твоем месте я не слишком бы заостряла внимание на таких пустяках, детка. И если ты думаешь, что сможешь проснуться, то даже и не надейся – это не сон, как бы тебе не хотелось.

– Что тебе нужно? – пробормотала Надя сквозь слезы.

Рыба дернула головой, отчего Надежда чуть не свалилась вниз, но все же удержалась, не отнимая руку от холодного и скользкого рыбьего лба.

– Не злоупотребляй моим терпением, прошу тебя. И прежде чем мы продолжим, я скажу тебе еще кое-что – знаешь, дорогуша, рыбья память недолга – чуть более четвертинки часа, и кто знает, буду ли я по истечении пятнадцати минут все той же доброй Жданов-Рыбой. Так что постарайся запомнить своим куриным мозгом то, что я пытаюсь втолковать тебе уже целых пять минут.

Надежда только моргнула, не пытаясь перечить золотой рыбе. Убедившись, что до нее дошел смысл сказанного, рыба удовлетворенно фыркнула, снова обдав Надю волной зловония, и продолжила, вернее, продолжил голос в голове Надежды, в котором были и боль и страх, и восторг и ликование, и все-все-все, что только возможно…

То, что ты здесь, не твоя заслуга, но боюсь, так или иначе все всегда происходит так, как должно происходить на самом деле. Хочешь ты того, или нет. Этот мир не для тебя, и тебе нет места в нем. Этот мир не так прост, как может показаться с первого раза, и все те чудеса, что в твоем мире могут оказаться выдумкой для простаков, здесь существуют на самом деле.

Здесь ночь не всегда сменяется днем, здесь звезды водят небесные хороводы. В стенах каждого дома замурованы существа, что охраняют покой живущих в нем. Там, за коваными воротами лес, в котором живут эльфы и гномы, а в далеких пещерах, гномы куют мечи из жидкого огня.

В этом мире луна поет серебряным голосом, и ветры разносят алмазную пыль. Этот мир полон чудес, и даже золотая рыбка, способна исполнять желания.

Ты здесь крошка, но сейчас самое время убираться отсюда. Закрой глаза, загадай самое заветное желание, и Жданов-Рыба сделает так, чтобы оно исполнилось в твоем мире.

Ужин был славным и сытным – после такого, особенно удаются чудеса – но поспеши детка. Ночь – время чудес, но как только она уйдет, моя сила иссякнет, и ты останешься здесь навсегда…

Закрой глаза, и соберись с мыслями. И да прибудут в тебе уверенность и покой.

Открой сердце навстречу желаниям, что иссушали его.

Отдайся немыслимым мечтам, что смущали, дразнили своей наготой.

Прогони прочь все печали и сомнения, все будет так, как того захочешь ты.

Это твоя ночь, детка, и не упусти свой шанс. Давай, только немного подыграй.

Притворись, что не знаешь того, кто направил тебя сюда, кто дал тебе силы попасть в страну зазеркалья.

Забудь ненадолго о тех, кто всегда с тобой. Кто днем и ночью напоминает о своем присутствии

(Мы поняли друг друга детка, не так ли?)

Пусть ночь заберет с собой боль и страх. Пусть луна поет тебе неземную колыбельную, и звезды на небе соберутся вместе, сияя сверху волшебным талисманом удачи.

Пусть твой путь будет легок и широк. Пусть свет освещает его, и лучи яркого солнца отразятся в твоих глазах, когда ты улыбнешься в окно, приветствуя летнее утро.

Пусть все будет так, как того захочешь ты. Нужно только немного постараться. Закрой глаза, чтобы не видеть тех, кто останется в этом мире. Я отправлю тебя назад, и там, ты найдешь все то, о чем мечтала!

Слушай свое сердце, и больше никого. Там, в потаенных уголках души – все мечты, все самые заветные желания. И самое время исполнить их, не оборачиваясь, не оглядываясь на прошлое, не обращая внимания на тех, кто пытается отговорить тебя, заменить твои надежды своими прихотями.

Волшебное время, когда можно изменить все, и вернуться домой.

О, детка, я знаю – тебе там не очень рады, но в моих силах сделать так, чтобы твой путь стал легким и светлым, и все желания обретут плоть.

Только скажи, что ты хочешь этого.

(Действительно хочешь!)

Закрой глаза, чтобы увидеть то, что в глубине твоей души. То, что не дает покоя жаркими летними ночами, и даже легкая прохлада, что струится из раскрытых окон, не помогает забыться беспокойным сном. То, что внутри тебя, Надя, и это тоже часть тебя, твоих мыслей и чувств…

Слушай старую рыбу, и даже не сомневайся – все будет так, как того захочешь ты! Все желания – даже самые невероятные способны исполниться в эту волшебную ночь. Ужин был славным и сытным, детка – и я готова исполнить их для тебя.

Ведь ты же знаешь, что все это не просто так – тебе пришлось нелегко, милая, я знаю, у каждого свой путь, и не у всех он усыпан лепестками роз, но поверь – награда стоит того.

Все желания, – все, что только можно представить.

И пожелать…

Закрой глаза, и прислушайся к голосу, что звучит в голове. И быть может, тогда ты поймешь, что не все так плохо, как кажется.

(Сделай это гребаная жирная свинья, и ты сама удивишься своему счастью!)

Закрой глаза, детка, сделай это поскорее – ночь не будет длиться вечность, даже для такой милашки, как ты.

Поспеши…

Надежда послушно закрыла глаза. И мир стал чернее ночи. Тьма окутала ее своими темными крыльями, облекла в сонные одежды, заставляя прислушиваться в вещему голосу проклятой рыбы.

А потом во тьме замелькали яркими всполохами мысли и воспоминания.

И в миг все изменилось.

Как будто вся жизнь оказалась распечатанной на огромном листе бумаги. И если в самом начале бумага сверкала белизной детских надежд и помыслов, то ближе к концу она потемнела и сморщилась, словно чья-то волосатая рука поднесла к ней горящую спичку.

Он уже не смотрит на тебя, детка. Вернее смотрит, но не так как раньше!

Вспомни, золотистые искорки, что сверкали в глазах, когда он смотрел на тебя еще тогда, давно, когда вы гуляли в городском парке, кормили голубей у фонтана, ели быстро тающее эскимо, и готовы были целую вечность держать друг друга за руки. Это было так давно, что кажется неправдой, но ведь это было, было так прекрасно вдвоем, и никто не был нужен вам, и все остальное казалось не важнее бумажного кулька, который скрутила бабка, продающая семечки – она насыпала полный стакан и еще добавила пригоршню "на дорожку", улыбаясь оттого, что на ваших лицах расцвела весна, и ветер притих, перестал играть обрывками мусора, и шелест водяных струй, и щебетанье воробьиных стай и музыка, что лилась из репродуктора на столбе – все это кусочки твоего глупенького счастья, и теперь, ты понимаешь, как хорошо было тогда!

Сейчас не так – он смотрит на тебя, но видит не ту очаровательную кудряшку с вздернутым носиком, о нет. Его взгляд проходит сквозь тебя, словно ты досадная помеха, и быть может, его больше интересует рисунок обоев и трещины на штукатурке, но не твои проблемы. Он считает себя выше разных мелочей, но это не так, детка – он просто не хочет лишний раз показать свое равнодушие, – в его глазах осень, холодная, мертвая, и нет места твоим заботам. Все что нужно – чтобы ты была рядом, не около него, нет – просто где-то поблизости, так легче сохранять иллюзии того, что все в порядке, и всегда можно показать пальцем – вот моя женушка, хлопочет на кухне, и черт вас раздери, у нас все просто здорово.

(Не суйте нос не в свои дела, вот как!)

Осень в глазах, в сердце… А в мыслях он давно не с тобой. Нет, у него даже нет никого на примете. Не считая того, что он тысячу раз переспал со всеми симпатичными девчонками, которых только повстречал за последнее время… но только в мыслях, поскольку осень, что влечет его собой в царство теней и снов, окружила его тусклым ореолом, и никому нет дела до опускающегося неудачника, что не может навести порядок в своей семье.

И это злит его, бесит…

Быть может это одна из причин, отчего все сложилось так и не иначе. Он боится сделать то, о чем мечтает уже давно – познать роскошь одиночества, сделать шаг, чтобы разрушить то, что вы создавали все эти годы. Ему есть куда спрятать голову, подобно черепахе, что даже и не подозревает, что там, за пределами панциря целый мир, который не сковывает по рукам и ногам, и стоит только высунуть голову подальше, он будет к твоим услугам. Но скажи, детка – хотела бы этого ты сама?

Вернуться домой, к мамочке, что будет ворчать обвиняя весь мир, и в первую очередь тебя? О нет, детка – это путь в никуда, и ты как никто другой понимаешь это.

А знаешь почему все так происходит?

(Конечно же, знаешь, и даже иногда говоришь сама себе, выпуская воздух из груди, напрасно надеясь, что от этого станешь хоть на немножко легче, а стрелки весов равнодушно выносят приговор)

Да потому что ты ленивая, глупая корова!

Люди на улицах – они провожают тебя равнодушными взглядами, не так как раньше, когда озорная девчушка вышагивала по улицы, спотыкаясь на огромных каблуках, и ветер исподтишка норовил задрать клетчатую юбку, обнажая загорелые коленки. Как это было давно, милая, так давно, что и не вспомнить, но только ты держишь эти воспоминания при себе, извлекая их каждый раз, когда ощущаешь, что стала еще тяжелее.

Ты просто часть пейзажа, как витрина магазина, по которой можно скользнуть взглядом, даже не запомнив, как трещина на асфальте, как выбоина в бордюре – и это не оставляет тебя равнодушной не так ли?

И каждый раз, когда хочется наклониться поближе, приблизить свое лицо и заорать – я здесь, видите, вот я, ты думаешь только об одном – ты уже заранее знаешь, каким будет ответ – да что себе вообразил этот кусок сала!

А этот маленький инцидент на кухне – не забивай голову разными глупостями, хотя если честно – это закономерный исход, чего еще ожидать от того, кто загнан в угол. Из обилия выходов, твой муженек, если разобраться, выбрал самый простой, и самый действенный. И стоит ли винить его в том, что ты ТОЛСТАЯ ЖИРНАЯ СУКА!

Изо дня в день, он спускался вниз, туда, где за темными шторами полно разных разностей. И, конечно же, он заглядывал в омшаник, где темно от пыли, что покрыла толстым слоем маленькое квадратное окошко (оно вровень с землей, и ты много раз проходила мимо него, и тебе никогда даже не приходило в голову заглянуть в него), а в прогнивших ящиках полно чудес. Он неотрывно смотрел на ржавый отрезок водопроводной трубы, что торчал из кучи мохнатого от пыли и паутины хлама, и слушал вибрирующий голос металла. Труба рассказывала ему о том, как хорошо быть одному, и нет нужды оглядываться на кого-то еще, сверять свои поступки с чужими желаниями и надеждами, и то чувство вины, за все то, что не сбылось, не сложилось – лишь повод подойти поближе и одним рывком выдернуть уставший кусок железа, ощутить ее шероховатость и вес, прикинуть, как это будет здорово – размахнуться что есть силы и впечатать заветный отрезок в твой затылок, да так, чтобы почувствовать отдачу, и увидеть, как разлетятся мысли брызгами крови и мозга. И раз за разом он подходил все ближе и ближе, и однажды, прекрасным летним днем, прикоснулся к трубе. Это было похоже на взрыв. Все то, что виделось, слышалось, ощущалось – стало совсем не таким как раньше. Будто с глаз упала белесая пелена, из-за которой все было не таким как на самом деле.

Так кто виноват, что все сложилось так, а не иначе?

Мамочка, которая воспитала, слепила тебя по своему образу и подобию? Явила миру свое воплощение, мать ее так, даже не задумываясь о том, что все ее усилия вряд ли пойдут на благо любимой дочурке?

Быть может, отчасти…

Но на самом деле, ты прекрасно понимаешь, что все из-за того, что ты ведешь себя, как покорное животное, не желающее даже приподнять голову, чтобы обвести воловьим взглядом это гребаный мир.

Папаша, что прячет голову, словно страус. Даже не пытаясь, что-то изменить для себя, для тебя.

Возможно… но что толку от старого чудака, который удобно уместился под теплой шерстяной юбкой своей благоверной?

Муженек, что решил одной прекрасной ночкой навести порядок в твоих извилинах, надеясь одним удачным ударом выбить всю дурь из твоей глупой башки?

Нет, крошка, и ты понимаешь, что он не виноват, как не может быть виноват тот, кто плывет по течению, лишь изредка всплывая, чтобы глотнуть свежего воздуха. Не стоит винить того, кто на самом деле желает только добра тебе и себе.

Так кто же, виновен в том, что ты расплываешься в его глазах одним нелепым пятном – кожаный мешок жира, и костей. Только ты, и больше никто. И все твои попытки найти козла отпущения – лишь самообман…

Да, милая, все так и есть, и наверняка стоит немного задуматься над тем, что же будет стоять первым номером в списке желаний, и пусть тебя не смущает вся абсурдность ситуации – это не сон, и если предположить на мгновение, что золотая Жданов-Рыбка исполнит все что задумано, быть может стоит отнестись со всей серьезностью к тому, что не дает тебе жить?

Это весомая причина не терять время зря, и воспользоваться шансом. Жданов-Рыба не будет ждать, и как только первый луч солнца пронзит ночь, она скроется в темных водах старого пруда, и только ряска будет покачиваться на поверхности, оставаясь укоризненным напоминанием о несбывшихся желаниях и напрасных надеждах.

Или у тебя есть еще какие-то особые пожелания? Если так, детка, давай, не стесняйся – ужин был хорош, и рыба готова оказать тебе любую услугу. Но что сотрясать без толку воздух? Ты и так знаешь, что лучше для тебя самой, так что давай, не тяни, загадывай свое гребаное желание, и покончим со всем этим дерьмом! Тебе даже не придется ничего говорить, поскольку слова не значат ничего, главнее то, что у тебя в сердце. Оно лучше знает, чего хочешь ты. Хочешь на самом деле, там, в глубине души, и не важно, что говорят твои губы, это все напускное, и достаточно только подумать о том, как будет хорошо, когда сбудутся самые невероятные желания…

Так каким будет твой ответ, детка? Готова ли ты к тому, что все твои мечты обретут плоть этой волшебной ночью?

Не буду лгать. И в этом мире, ничто не делается просто так – но разве тебе есть что терять? Маленькая испуганная толстушка – посмотри на себя. Ты дрожишь на ветру, в чужом мире, которому нет дела до тебя, и поверь, ты не доживешь до утра. Этот мир сожрет тебя, и ты, станешь лишь тенью, так и не найдя успокоения. Этого хочешь ты? Нет, совсем нет – этот выбор не для тебя, милая, не так ли?

Ничто не дается даром, тем более самые заветные желания Ужин был сытным, но разве дело только в том, чтобы набить брюхо старой рыбы – нет детка, это всего лишь повод, чтобы сделать этот гребаный мир хоть немного чище. Но милая, мое время уходит, вместе с ночью, и я не собираюсь уговаривать тебя, расписывая перспективы, если ты понимаешь, о чем я – мне нужно знать, каким будет твой ответ.

Готова ли ты рискнуть, принимая мой дар? Готова ли ты, чтобы исполнились самые заветные желания, взамен на маленькую услугу с твоей стороны? Так – пустячок. Небольшое одолжение для старой Жданов-Рыбы.

Здесь так холодно ночами, и одиноко. Я всплываю иногда, чтобы послушать, как поют существа в толще стен старого дома. Они поют о том, как странно в этом мире – мире полном чудес, но вместе с тем, таком несовершенном. Словно тот, кто придумал его, был немного не в себе.

(Ты же знаешь, о ком я говорю, не так ли?)

Отсюда до дома не так близко, как хотелось бы мне, но ветер иногда доносит отголоски их песен, и это дает мне немного уверенности, что все не так плохо, как кажется. И даже старая рыба может надеяться на то, что этот мир выстоит, не исчезнет однажды, вместе с тем, кто его выдумал.

Посмотри вокруг, оглянись – уже сейчас он похож на песочного человечка – еще немного, и он рассыплется. Быть может этот мир не так уж и хорош, но для меня не существует другого. И я, и существа в стенах дома, и все те, кто живет в темном лесу, мы все его дети, мы созданы для него, и поверь, детка, никому не хочется исчезнуть без следа. Так уж вышло, что создатель отвернулся от нас, и после того, как он и думать перестанет о том, что где-то есть волшебный мир тени и снов, мы все перестанем существовать.

Наш мир умирает, хоть ты и не ощущаешь этого. Мой пруд уже не тот, что был раньше – он оброс камышом, и затянулся тиной, и даже луна перестала петь серебряным голосом. И поверь, это хуже всего – знать, что дни твои сочтены.

Я помогу тебе, детка, но мы все хотим только одного – пускай частичка того, кто создал это все, навсегда останется здесь. И этот мир останется жить. И мы никогда не потревожим твой сон, не напомним о себе ни одним мгновением.

Так каким будет твой ответ? Хочешь ли ты, чтобы исполнились все твои желания?

– Да! – не то прохрипела, не то пробормотала Надя.

Надежда понятия не имела, о чем пыталась сказать ей рыба, но была уверена в одном – она согласна на все, лишь бы убраться отсюда, из этого проклятого мира.

Ветер подул с новой силой, и холодные брызги ударили в лицо. Надежда отшатнулась, услышав нарастающее гудение. Словно тысячи телеграфных проводов вибрировали в сыром ночном воздухе, наполняя его тоской.

Звук усиливался и Надя, почувствовала, странную дрожь, исходящую от золотой рыбины. Это она была источником звуков, будоражащих душу, трогающих самые чувствительные струны…

А еще ей пришла в голову мысль, что она забыла о чем-то важном. Существенном.

(Или ей помогли забыть, сделали все возможное, чтобы увлечь дешевыми чудесами)

Надя как могла, отогнала навязчивое желание оторвать руку от рыбы, пока та не ухватила острыми зубами, и не утащила на самое дно своего пруда.

Словно прочитав ее мысли, рыба нетерпеливо вильнула хвостом, и Надя в последний момент успела ухватиться за обломок перил. А потом, рыба выпрыгнула из воды и прорычала-проскрежетала волшебное слово.

И мир стал оседать лохмотьями пены, растворяться в ночи, и сквозь него проступили знакомые очертания улицы. В самый последний момент, Надежда услышала тихий детский голосок, который звал ее по имени.

Она успела повернуть голову, и увидела, как бежит, спотыкаясь, маленькая девчушка с корзинкой. Та самая, что учила ее правильно кормить рыбу.

Мир менялся, и она менялась вместе с ним. Но пока она еще могла слышать звуки этого волшебного мира, ветер донес последние слова девочки:

– Мама, мамочка… Забери меня с собой… Пожалуйста…

Надежда дернулась, но было поздно. Мир сказочной рыбы стал похож на мираж, он поплыл, и его линии стали тоньше паутины. А потом боль и слабость ударили по телу, вминая в пыль. Надежда поползла, теряя силы, в ушах все еще стоял голос дочери, которую она оставила там, поддавшись уговорам проклятой рыбы, а по ногам потекла кровь. И когда Надежда поняла, о чем говорила рыба, она завыла.

В глазах заплясали огненные, колючие искры, и мир, в который она вернулась, нахлынул, оглушил ее своими звуками, красками, запахами. Навалился неземной тяжестью, вминая в пыль улицы. Кто-то склонился над ней, озабоченно причитая, и немного позже чьи-то руки потащили ее куда-то далеко, прочь. И она, изнемогая от всего этого лишь стонала, в то время, как в голове крутилась одна и та же мысль:

– Я оставила ее там… Оставила там…

Искры вспыхнули, оставив яркие пятна, а потом свет стал меркнуть, истончаясь, становясь все блеклее и невесомей. Где-то хлопнула дверь автомобиля, потом заскрежетал двигатель, и последнее, что услышала она, перед тем, как окончательно провалиться в бездну забвения – тонкий детский голос:

– Прощай, мамочка…