Текст книги "Бог из глины"

Автор книги: Иннокентий Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 38 страниц)

Не бойся своих желаний, не страшись выпустить на волю воображение. И пока не прошло время, давай попробуем сделать это вместе…

Вспомни лучшее из времен – когда солнце слепило в глаза, и ранним утром, ты выбегал из сырости погреба, в жаркое лето, перепрыгивая через ступени. Ты вполне мог выйти через дверь, ведущую прямиком от лестничной площадки, но это было бы не интересным, не так ли?

Ты просыпался на рассвете, спускался на кухню, и замирал от волнения, слушая гудение холодильника, звуки воды, капающей из крана. Пробирался в тамбур, раздвигая шторы, и открывал двери погреба. Там, в царстве ржавых консервных банок и наполовину сгнивших досок, можно было находиться часами, представляя себя хозяином таинственного подземелья.

Железные двери раскрывались со скрипом, словно не желая пропускать тебя, и ты, сопя от усердия, тянул их на себя до тех пор, пока не открывался проход в сказочную страну.

Девять ступенек. Не восемь, не десять, – ровно девять, и каждая отделяла волшебное лето от осенней сырости погреба. А в самом конце лестницы, наверху, за небольшой дверью, тебя ждал целый мир, полный красок и звуков, и друзья свистят за калиткой, поджидая, когда же ты, наконец, выберешься из темного погреба, чтобы раствориться в летнем утреннем свете.

Их нет сейчас, этих ступеней, так же как и двери, за которой полно чудес. Но малыш, ты только представь на одну секунду, что могло бы ждать тебя за этой дверью.

Я могу помочь тебе в этом, если ты вытрешь сопли, и начнешь вести себя как настоящий мужчина, не размениваясь на мелочи, недостойные твоего внимания.

И если ты готов принять правила игры, тогда давай, наконец, подойдем к самой что ни на есть сути.

К черту все сомнения, Сергей, это твой мир, и тебе решать каким он будет для тебя. Все что ни делается, все к лучшему, поверь…

Все будет так, как того захочешь ты, вот только прежде чем мы разорвем этот мир, я хотел бы задать тебе всего один вопрос. Этот вопрос не стоит и десятой части твоего внимания, но все же мне хотелось, чтобы ты ответил на него.

(Такой себе вопрос-вопросишко…)

Скажи-ка парень, тебе не надоело, что все вокруг хотят тебя поиметь?

Сергей покачал головой.

– Я не понимаю… – начал было он, но голос не дал договорить:

– Все так, приятель, и нужно быть полным ничтожеством, чтобы не замечать очевидного.

Да они сговорились, и делают все, чтобы только сбить тебя с правильного курса. Ты пытаешься не обращать внимания, делаешь вид, что все их мелкие ухищрения тебя не касаются, вот только если и дальше следовать этим путем, можно придти совсем не туда, куда хотелось бы тебе.

Они все против тебя парень.

ОНИ ПРОТИВ ТЕБЯ!!!

(Раскрой же свои гребаные уши, чтобы мне не пришлось кричать это еще и еще…)

Глиняное божество разорвало ночь громким криком, и Сергей застыл от ужаса, прижимая к ушам ладони – только бы не слышать этого. Ему было страшно оттого, что он услышал, но еще страшнее было осознавать, что этот голос божества исходил от него самого. И кричал он от боли в переломанных ногах, от обиды и ненависти, от жалости к себе, от упущенных возможностей и нереализованных желаний.

Мир растекался полутонами, менял очертания, и существа в стенах вновь затянули свою заунывную песнь. Сергей сплюнул еще один зуб.

(Хей, парень, да ты рассыпаешься на глазах!)

Сергею нечего было возразить глиняному божеству. Он мог только согласится с тем, кто повелевал здесь всем. Божество ржавых консервных банок и гнилых досок – оно точно знало, чего хочет само, и что нужно ему, Сергею.

– Точно! – хохотнул голос божества. – Услуга за услугу, – и это все старо как мир. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе, и все безумно счастливы. Вот только в твоих же интересах навести порядок в доме…

Существа взвизгнули, и Сергей поднял голову. Страх прошел так же внезапно, как возник. Он исчез, растрепался в ночи, остались только боль и свет луны, что напрасно пыталась заглянуть в темное подземелье.

– Да, давно нужно было показать им всем, кто хозяин в этом доме (последние два слова голос божества произнес с особым ударением, словно пытаясь подчеркнуть их важность), и если мы обо всем договорились, малыш, давай, выметайся отсюда, и соверши хоть раз что-нибудь стоящее…

Сергей оттер рукавом кровь с лица.

– Есть одна небольшая проблема…

– Никаких проблем, приятель – засмеялся глиняный бог – если ты имеешь в виду, что никак не сможешь вытащить свой тощий зад, то я готов всячески способствовать тебе в этом, хотя на самом-то деле выбраться отсюда для такого молодца как ты – пара пустяков.

Сергей осклабился. Он попробовал приподняться, и закричал от боли. Словно от пяток до макушки сквозь него протащили ржавый, ощетинившийся острыми волокнами металлический трос.

(Больно, боже, как больно!!!)

Боль накатывала волнами – не мягкими, отсвечивающими синевой моря, а острыми, словно лезвия кухонных ножей с брызгами раскаленной лавы.

Он выбирался из океана боли на берег, утыканный обломками ракушечника, с торчащими осколками разбитых пивных бутылок, а холодное глиняное божество отстранено наблюдало за его бесполезными стараниями.

Сергей поймал себя на том, что загребает глину ладонями, пытаясь сдвинуть свое беспомощное тело. Глины было вдоволь в этом погребе, ее было так много, что казалось, можно вылепить целый мир. Несуразный, трескающийся на солнце, абсолютно свихнувшийся, сумасшедший мир.

Выбросить вперед руку. Вонзить пальцы в мокрую, похожую на грязь, глину. Подтянуться, и остаться на месте, нагребая полные пригоршни гребаной глины.

– Ну, же, давай… – Сергей бормотал, проводя языком по шатающимся зубам, ощущая, как течет из носа кровь, и как встают дыбом волосы.

– Какие знакомые слова – насмешливо заметило божество. – В последнее время я слышу их чаще и чаще… Вот только как я посмотрю ты совсем раскис, дружище, и боюсь, на этот раз в твоих пороховницах пусто. Нам не по пути, приятель, ты проиграл…

– Нет – прошептал Сергей. – Нет…

(Да, дружок, на этот раз да!!! И девять ступенек напрасно ждут, когда ты поднимешься по ним. Ты неудачник, парнишка-Сергей, так и знай – такой же, как и все, ничем не лучше. Оставайся здесь, тебе самое место в этом затхлом подземелье, и когда наступит утро, ты очнешься и откроешь глаза, весь несчастный, дрожащий от холода. Оставайся здесь. В затхлом подземелье, где нет ничего…)

Сергей закрыл глаза.

А потом открыл, и закричал.

И время свернулось как трепещущий лист, и тысячи молний осветили эту вселенную боли. А потом боль ушла, пропала, словно и не было ее – колющей, режущей, пронзающей и вездесущей. Стихли все звуки – замолкли существа, и луна перестала петь тонким голосом, остался только крик – хриплый, задыхающийся, судорожный. Потом утих и он.

А еще чуть позже, Сергей сплюнул кровь, и оттолкнулся от земли. Сначала было трудно удерживать равновесие. Он стоял, покачиваясь, чувствуя, как хрустят, трутся, друг о дружку обломки кости, и от этого тихого звука становилось страшно.

– А ты покрепче, чем я думал – одобрительно произнесло божество. – Таким ты мне нравишься гораздо больше. Теперь я вижу, что ты из тех ребят, которые знают, чего хотят. Давай, парень, задай им перцу, самое время…

– … надрать кое-кому задницу – проскрипел остатками зубов Сергей, и откусил кусочек глины от комка, который держал в руке.

– Точно! – довольно воскликнуло божество. – И я помогу тебе…

Сергей подпрыгнул, на миг задохнувшись от… нет, не от боли, ее не было, он прогнал ее прочь, забыл про нее, вычеркнул из своего мира, – просто закружилась голова, да и нервишки в последнее время стали ни к черту, проблемы дома, непутевая жена, и все такое… Он ухватился руками за края отверстия в полу, и повис, пытаясь подтянуть ставшее беспомощным тело.

Раз… два… и…

– Три… – выдохнул Сергей, и подтянулся.

Прямо на уровне глаз, он увидел два сверкающих в полутьме прихожей лакированных ботинка. Они притягивали взгляд. Сергей задрал голову, любуясь отблесками лунного сияния на гладкой, отшлифованной кожаной поверхности.

– Давай малыш, выбирайся – отец протянул руку, и Сергей ухватился за нее. Отец рывком вытащил его наверх, и Сергей облегченно растянулся на холодном деревянном полу. До чего же было приятно лежать вот так, вдыхая неповторимый запах краски, щекой ощущать каждую неровность пола, вот только у него совсем не было времени.

– Тсс, малыш – отец заговорщески прижал палец к губам. – Только тихо. Пришла пора навестить старых друзей, и я думаю, ты сумеешь сделать все как следует.

– Да, папа – ответил Сергей, и поднялся с пола. Он окинул взглядом беспорядок, царивший в прихожей, и ощутил благословенную тишину дома, который словно замер в ожидании чуда.

Он тихонько отворил дверь, ведущую на лестничную площадку, и замер, вслушиваясь в тишину. Эта ночь обещала много чудес, и Сергей наклонил голову вбок, раздумывая над тем, с чего начать. Где-то наверху беззаботно дрыхла любимая женушка, а внизу, за шторками, было много чего интересного, что могло бы помочь ее разбудить.

Сергей мотнул головой. Что-то легонько коснулось его щеки. Он машинально провел рукой по лицу, и отбросил прочь, прилипший к пальцам окровавленный локон.

(Хей, парень, ты действительно рассыпаешься на куски. Неплохо было бы поторопиться – эта ночь не будет вечной. Даже если ты заменишь батарейки – а это тебе не помешало бы сейчас, не так ли?)

Сергей захлебнулся от смеха, который вываливался наружу маленькими противными комочками глины, и сделал первый шаг. Он спускался по лестнице, и скрипение ступенек удивительно гармонировало с хрустом сломанных косточек.

Черт, это был славный дуэт. Сергей смеялся, выдавливая боль, не давая ей, просочится вовнутрь себя. Он спускался, и ночь замерла в ожидании.

Долгая, славная, волнующая красавица ночь. Королева ночь.

Ночь полная чудес.

Время волшебных снов…

Часть 5. Заветные желания

1. Столкновение

Он спускался по лестнице, замирая на каждой ступеньке, плотью ощущая каждую неровность, каждую выбоину. Сухой треск в ногах отдавался зыбким эхом в голове. Сергей не торопился. Ночь развернула перед ним волшебную скатерть снов, и он собирался насладиться всем тем, что обещал голос божества.

Эта ночь была полна чудес, кто бы сомневался, и голоса, что смешались в голове, были лишним тому подтверждением. Они то накладывались друг на друга, напевая в унисон, то спорили яростным шепотом, постепенно начиная орать так, что Сергею приходилось останавливаться, чтобы переждать хриплую перебранку незваных гостей. Мир сдвинулся, и это было прекрасно – ощупывать стены руками, убеждаясь в том, что еще немного, и они станут как картон.

Сила божества была с ним, и только благодаря ней, он мог устоять на ногах. Сила, которую он получил взаймы, и за которую будет выставлен счет. Но это будет потом, а сейчас, впереди была целая вечность, состоящая из проклятых деревянных ступеней, каждую из которых приходилось ощупывать ногой, пробуя, чтобы ненароком не загреметь вниз, не ввалиться в кухню мешком с костями, изрыгающим стоны вперемешку с проклятиями.

Он пробовал ступеньку, ставил ногу, затем осторожно переносил на нее вес, скрежеща зубами каждый раз, когда хруст переломанных ног, достигал ушей. Это казалось необыкновенным – слушать боль ушами, поскольку это было единственным, что он мог себе позволить. Тихий дробящий хруст. От него становилось не по себе.

(Хруст-похруст…)

Шаг, еще шаг…

Хруст-похруст, ступенька за ступенькой. Ниже и ниже.

Мир сдвигается навстречу желаниям. И голоса, что перемешались в голове – лишь отголоски мыслей.

Голос божества, голос существа, живущего в шкафу – на самом деле твой голос. И они с тобой даже сейчас, когда ты спускаешься, ухватившись руками за перила, стараясь хоть ненамного уменьшить нагрузку на бедные ножки.

Хей-хо, парень! Вот увидишь, эта ночь будет полна сюрпризов. Только не останавливайся. Ступай вниз, и голоса в голове будут верными спутниками этой ночью.

Слушайся их, и возможно удача будет на твоей стороне. А это именно то, чего так не хватает тебе, Сереженька, как бы ты ни вилял и не отнекивался – именно так, и не иначе, этой волшебной ночью удача будет с тобой, если ты не отвернешься и не струсишь в последний момент, но ты не таков, о, совсем не таков, и будешь идти до конца, до тех пор, пока в конце пути не получишь то, зачем шел, не так ли? Хе-хе…

(Маленький сюрприз, ключик, открывающий двери рая…)

Вперед парень, спускайся быстрее, не тяни…

Внизу, в ванной, Надежда замерла, вслушиваясь в скрипение ступенек. В мире растрескавшегося кафеля и облупившейся эмали главным было всепоглощающее чувство страха. И чем ближе слышался скрип, тем страшнее становилось от того, что он сулил.

Скрип пришел на смену тонким голосам существ, поющих в толще стен. И он был куда страшнее бессмысленного пения. В нем была неотвратимость, решительность, словно тот, кто спускался по лестнице, точно знал, зачем идет сюда.

(Это спускается твой любимый муженек, твоя вторая половинка, желающая как можно скорее обрести целое…)

Сергей, осторожно опустился с последней ступеньки и встал, покачиваясь в проходе. Он был горд собой – в самом-то деле не каждый способен сотворить чудо, каким бы маленьким и доступным оно ни казалось.

Эта ночь обещала много чудес, и Сергей собирался насладиться на полную всем тем, что ждало впереди. Вот так – не отвлекаясь на разную чепуху, слушая голоса, что помогали сосредоточиться на главном, впитывая полуночные страсти и чувства, слушая хруст костей и скрежет челюстей, методично перемалывающих противные ослизлые комочки глины так, что по подбородку прямо от уголков губ тянулись две дорожки. И если бы Сергей увидел себя в зеркале в этот момент, то ни за что не признал бы в шатающемся пугале-страшиле некогда веселого и жизнерадостного паренька. Пробирающееся вниз существо меньше всего походило на него, ног тем не менее это был он – все его мысли, все желания оставались при нем, и от них становилось не по себе, так же как и от голосов, что терзали душу, вгрызаясь в волшебную тишину своим шумным присутствием.

Вперед, парень, впереди много чудесного…

Сергей шагнул вперед. Проходя мимо холодильника, ненароком коснулся торчащей ручки. Пузатое чудовище чуть поблескивало в темноте кухни, и только утробный рык старика давал понять, что с ним шутки плохи.

(Не переживай, старина – ведь каждый делает свою работу, не так ли, так что все в порядке, дружище, все в порядке…)

Сергей развел шторы руками, и с тихим всхлипом взобрался в тамбур. Там было темно, но ему не нужен был свет. Пока он бредет вперед, ощупывая руками, пространство комнат, он ни за что не собьется с пути. Слишком много было сделано, для того чтобы вот так вот бросить все на полдороги, малодушно отвернуться от обещанных чудес, показать всем, что ты полный неудачник, способный разве что на жалкое самосозерцание, да копание в трепещущей душонке, от которой проку, как от плохо выделанной собачьей шкуры.

Дверь слева – там сыро и прохладно, впрочем как и в любой комнате первого этажа, и поблескивает кафель в ожидании утра, которое сбросит все мистическое очарование ночи, явив мелкие трещины и щели между плитками. Справа – погреб, в котором стеклянные банки да прочее дерьмо, а еще, за деревянным щитом… впрочем ладно, у него еще будет время наведаться в это волшебное местечко, а пока что…

А пока что неплохо бы заглянуть туда, где темно и сыро. Где витает слабый запах меда, и на останках ульев резвятся огромные пауки.

Сергей ввалился в омшаник, чувствуя как какая-то сила влечет его туда, в темный закуток прошлого, что намертво въелось в грязные стыки между камнями стен, в место где под ногами хрустят обломки разных нужных вещиц, и если порыться как следует всегда можно найти что-нибудь стоящее, то что нужно именно здесь и именно сейчас.

– Да, парень – хохотнуло божество. – Именно так… здесь есть все, что нужно настоящему джентльмену, стоит только по-настоящему сообразить, что же нужно тебе, чтобы быть им на самом деле.

Сергей знал, что нужно ему. Он наклонился, чтобы поднять это…

Небольшой отрезок водопроводной трубы удобно уместился в руке. Ржавая труба, сантиметров семьдесят-восемьдесят – больше и не требуется. И если сжать ее как следует, то вполне можно представить себе, как нужно пользоваться этой чудесной находкой.

Простой отрезок трубы…

На ощупь он казался живым. Он словно пульсировал в руках. Сергей перехватил трубу поудобнее, и на миг ощутил себя всемогущим. До чего же приятно было сжимать этот отрезок, чувствуя легкое покалывание в пальцах, словно труба пыталась говорить с ним.

(Ты только представь парень, быть может, по всему миру такие вот отрезки ржавых труб несут надежду и радость, стараясь изо всех сил, чтобы исполнились чужие желания…)

Сергей подбросил трубу и чуть не выпустил ее из рук.

Э нет, так не пойдет.

Он схватил трубу так, что выступили вены на руках, и осторожно, не делая лишних движений, вышел обратно в тамбур. Там, в омшанике было множество всякой всячины, но он уже подобрал себе игрушку, и в ближайшее время не собирался расставаться с ней…

В ванной, Надежда отрешенно наблюдала, как мир скользит в сторону. Он терял свою прелесть с каждым доносящимся шагом.

Шаг…

Тихий, еле слышный всхлип…

Шаг…

Полузадушенный кашель, вперемешку со стоном, словно кто-то из последних сил сдерживал дыхание, понимая, что еще немного, и придется нарушить священную ночь диким криком ярости и боли.

Еще шаг…

Ближе и ближе. Громче и громче.

С каждым разом, и никаких иллюзий, детка, это идут за тобой.

Это существо, детка, пусть оно иногда и похоже на твоего Сергея, это лишь видимость, под которой чудовище-страшило, глазки-бусинки которого буравят тьму, и оно точно знает чего хочет – и не приведи господь, если его желания станут реальностью для тебя, в этом чужом холодном доме, где каждый уголок пропитан ненавистью к тебе, где даже седая пыль погреба колышется в такт его дыханию…

Оно пробралось за шторы, и не надолго замерло в раздумьях.

(Сейчас детка, оно найдет тебя, только потерпи немного, хе-хе…)

Словно не слыша ее мыслей (во что совсем было трудно поверить, так как Надежде самой казалось, что она кричит, задыхаясь от страха, но на самом деле ее шепот был не намного громче хруста костей) существо протопало мимо, и не надолго наступила тишина.

Затем оно вернулось…

Проходя мимо двери, ведущей в ванную, Сергей на мгновение сбавил шаг, и этого мгновения стало достаточно для того, чтобы увидеть главное (Надежда, слышавшая каждый шорох, мышкой метнулась к выключателю, но было уже поздно) – из-под двери, выбивалась малюсенькая, с первого раза почти не заметная, совсем тоненькая полоска света!

(Хей-хо, парень – эта сучка там! Подумать только, замерла как маленький испуганный зверек, надеясь, что ты будешь полным ослом и не заметишь главного…)

Сергей остановился, наклонив голову набок. Его лицо скривилось в ухмылке. Сегодняшняя ночь воистину была наполнена волшебством. Волшебство шипело, разбрасывалось брызгами, так и, норовя вылиться из бокала, словно ледяное шампанское.

(Черт тебя раздери, парень. Теперь тебе не придется карабкаться по чертовым ступенькам. Наша толстушка сподобилась оказаться в нужном месте именно тогда, когда у тебя нашлась пара свободных минут, чтобы уделить ей немного своего драгоценного внимания. Так что не стоит терять время, которого так мало, – пора, наконец, вплотную заняться ее воспитанием…)

Он подошел к двери и легонько постучал по ней отрезком трубы.

(Тук-тук, кто там?)

Надежда замерла, как вкопанная, вслушиваясь в тишину, что наступила после этого. С другой стороны двери, ее муж точно так же вслушивался в ночь, пытаясь сообразить, как быть теперь, что делать, когда время расставило все на свои места.

– Наденька… – проскрипел Сергей, прикоснувшись рукой к крашеной поверхности двери. Он поглаживал ее, словно надеясь, что та поддастся под его прикосновениями, пустит внутрь, туда, где поджидала любимая женушка, мать ее так, толстушка полная дерьма, которое просто необходимо было выбить из нее!

– Надя… – повторил он. – Открой, пожалуйста, это я, Сергей, если ты еще не забыла, как зовут твоего любимого муженька…

Ответом ему был все та же тишина. Это напрягало, и если не сказать больше, раздражало. Сергей отступил немного, и замер в ожидании.

(Подумать только, эта сучка решила, что ты полный дурак, который не может сообразить, что если в ванной горит свет, значит, в ней кто-то обязательно есть!)

– Надюша… – ласково пропел Сергей, и снова постучал по двери. На этот раз сильнее.

– Чего тебе нужно? – прохрипела Надежда, с трудом выдавливая каждое слово.

– О! – восхитился ее муж. – Наша принцесса заговорила, наконец. Быть может, ты уделишь немного внимания своему принцу? Мне кажется, нам есть, о чем поговорить, не так ли дорогая?

(Нет не так!)

Сергей дернул ручку двери. Безрезультатно…

(Довольно слов! Эта сучка издевается над тобой!)

– Будь умницей, открой мне, и мы просто поговорим с тобой, кое о чем…

– Оставь меня в покое – прокричала Надя, прижавшись к стене спасительной двери. Если она сейчас выбежит из ванной через другую дверь, он без труда нагонит ее, выскочив из тамбура, поэтому оставалось только ждать, что будет дальше.

Сергей рассмеялся.

– А помнится, кто-то обещал не расставаться ни в горе, ни в радости, как же детка? Или это были просто слова? Ты просто маленькая лгунья. Открывай-ка дверку, а не то мне придется задать тебе хорошую взбучку!

– Иди к черту – Надежда с трудом подавила истерический смешок. Она погладила живот – не бойся, малыш, все будет хорошо, я не дам тебя в обиду…

– Хей, детка – эти два слова вырвались изо рта, словно два маленьких комочка гнили. – Лучше открой! Не заставляй меня ЛОМАТЬ ЭТУ ГРЕБАНУЮ ДВЕРЬ – последние слова он проорал, с трудом сдерживаясь, чтобы не влепить по двери что есть силы, так, чтобы та слетела ко всем чертям, и он смог, наконец, вбить в голову этой суке, что нужно хотя бы немного уважать собственного мужа.

Надежда не ответила. Она на цыпочках прокралась ко второй двери, и осталась там, готовая в любой момент дернуть защелку, и выбежать в кухню, надеясь, что случится чудо, и все останутся при своем, и никому не будет дела до маленькой девчушки, что на миг вообразила себя способной играть во взрослые игры.

Чуда не произошло. Нынешняя ночь, по-видимому, исчерпала свой запас чудес, и дверь за которой стоял Сергей, сначала легонько вздрогнула, (Надежда ойкнула, прижимая руки к груди) затем словно какая-то неведомая сила сорвала ее с места. Сергей ворвался в ванную, что-то бормоча под нос, крепко сжимая в руках ржавую железку, способную натворить многое.

Она встретила его, съежившись у двери, словно мягкая игрушка из которой вытащили вату. Сергей уставился на нее так, словно видел в первый раз.

(Рассмотри ее как следует, парень, чтобы знать наверняка, кто перед тобой…)

Тишину нарушил щелчок защелки. Надежда осторожно, не сводя с мужа глаз, нащупывала дрожащими пальцами неподатливую железку.

(Спокойно детка, не делай лишних движений, просто открой эту гребаную дверь, и все будет в порядке…)

Чертову защелку заклинило, и как Надежда не старалась, она не могла сдвинуть с места запертую дверь. В этом доме все было против нее – стены, выложенные кафелем, зеркало, вмазанное над умывальником, что отражало покосившуюся фигуру Сергея, и даже непослушная дверь, что никак не хотела открываться.

Сергей сделал шаг навстречу. Надежда отчетливо услышала тихий противный хруст, словно что-то ломалось у него под ногами. Сергей покачнулся, и с трудом выровнялся, держась одной рукой за стену. Другой рукой он сжимал ржавый отрезок трубы, и почему-то Надежде не верилось, что ее супруг в этот поздний час решил заняться ремонтом водопровода.

(Хей, детка, да ты даже не успеешь моргнуть, как он снесет тебе полголовы этой чертовой железякой!)

Сергей осклабился. Он был похож на огромное существо из кошмара. И это существо наполнило комнату ароматами боли и страха. Он стоял перед Надеждой, непрерывно что-то бормоча под нос, словно это помогало ему сдерживать чувства. Почему-то Надежде показалось, что ему больно (очень больно!), но он каким-то непостижимым образом сумел загнать эту боль так далеко, что она стала частичкой его самого, как мысли, эмоции, воспоминания. И теперь, в любой момент, эта боль готова была выплеснуться наружу, посредством отрезка трубы.

(Даже не сомневайся, милочка, он не преминет поделиться этой болью с тобой, вот увидишь!)

Существо забормотало под нос, и Надежда на мгновение сумела разобрать несколько слов:

– Секретики, секреты, секретишки, маленькие секреты…

Потом оно перехватило поудобнее кусок трубы, и оторвалось от стенки.

(Сейчас, детка, сейчас…)

Сергей приблизился к ней так близко, что она смогла явственно расслышать хруст костей. И теперь, когда она поняла настоящую причину этого хруста, ей стало по настоящему страшно!

Так страшно, что хотелось уменьшиться до размеров горошины и закатиться в какую-нибудь щель, так глубоко, как только можно, чтобы существо так похожее на мужа не могло отыскать ее.

Существо приближалось, и она не могла ничего сделать с проклятой дверью. Еще немного и…

(Смерть расставит все на свои места, детка, и в стране вечернего сумрака найдется местечко и для тебя…)

– Не подходи – прошептала она, вжимаясь в дверь, спиной ощущая ее твердость.

– Как скажешь детка, как скажешь… – бормотало существо, тем не менее, приближаясь все ближе. Надежда следила за тем, как конец трубы выписывает в воздухе замысловатую кривую.

(Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!!)

Затем оно остановилось, продолжая сверлить ее глазками-бусинками. Мгновения застыли, подрагивая в воздухе плотными мохнатыми клубочками пыли. Еще немножко, и время побежит дальше, а пока что у нее оставалась надежда, что все это сон, страшный, дурной сон, который прямо сейчас закончится, рассеется, останется не родившимся криком, судорожным дыханием, и смятые простыни будут напоминанием о ночном кошмаре.

Затем все решилось в один миг!

Сергей взглянул на нее, словно прицениваясь, и в его глазницах вспыхнули огоньки. Надежда чудом сумела увернуться, и отрезок трубы просвистел в воздухе. Он врезался в стену, прямо у нее над головой, выбивая из стены куски кафеля.

(Бамс!)

В последний момент защелка выскочила из паза и дверь распахнулась. Надежда вывалилась из ванной, словно мешок с мукой. Это и спасло ее. Она рванулась прочь, напрасно надеясь выбраться из этого кошмара.

(Тремс!!!)

Сергей вдребезги расколотил зеркало, и отбил кусок умывальника.

(Хей, парень, она уходит!)

Он бросился вслед за ней, но замешкался в проходе и потерял драгоценные секунды.

(Давай, шевели своей задницей, приятель!)

Сергей размахнулся, и со стола полетели осколки разбитой посуды.

Мимо!

Сергею хотелось выть от досады. С каждым промахом ему становилось все тяжелее и тяжелее. Силы уходили на глазах, и тот огонек ярости, что зажег в нем глиняный бог начал слабеть, еще немного, и он погаснет совсем, а тогда…

(О, тогда парень не смей и думать о том, что сбываются мечты. На самом деле они, конечно же, сбываются, но только не у таких неудачников, как ты!)

Вскочив на ноги, Надежда больно ударилась об угол стола. От боли хотелось кричать и плакать, но она заставила себя не обращать внимания.

(Потом, милая, все потом…)

Сергей зарычал. Существа в стенах дома взвыли от ярости. Мир вновь наполнился соленым привкусом крови, и продолжил движение. Он мотнул головой, и с нее слетел еще один окровавленный пучок волос.

(Давай, малыш, поторопись, пока ты не рассыпался у нее на глазах!)

Сергей и не думал задерживаться. Он собирался завершить начатое, каких бы усилий не пришлось приложить для этого.

Хей-хо!

Он догнал ее у холодильника.

Надя почувствовала, как что-то холодное коснулось тела, и странная слабость сковала ноги. Затем пришла боль. Эта боль не шла ни в какое сравнение с той микроскопической болью, что она почувствовала незадолго до этого.

Она врезалась в дверной косяк, и начала оседать на пол. В шаге от нее, существо радостно вскрикнуло, и перехватило покрепче отрезок водопроводной трубы.

Мир пошел разноцветными полосами и поплыл куда-то прочь. Надежда с трудом, приподняла голову и поняла, что теряет этот мир, полный боли и страха.

(Думай не о себе, девочка, потерпи еще немного, ну…)

Она поползла прочь. И существо гневно взвыло. Оно также теряло силы, но не собиралось отпускать ее.

(Бамс-тремс!)

Конец трубы оставил продолговатый след на дверном косяке, и Надежда почувствовала шеей легкий ветерок. Она добралась до ступенек, и теперь взбиралась по ним, словно надеясь на то, что еще немножко, и она…

Существо из последних сил взмахнуло трубой. Удар получился не таким сильным, как хотелось бы существу, но на этот раз, оно угодило в самое яблочко!

Отрезок трубы врезался в затылок Нади, и последнее, что она услышала, был противный холодный треск.

Затем мир окрасился в темные полутона, а потом и вовсе померк…