Текст книги "В Дикой земле (СИ)"

Автор книги: Илья Крымов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц)

– Кудесник, – сказал Са-Фораг, – сделаешь кудесные огни для Ду-Гэмона! До того можешь быть в обители нашей. Но на попечении.

– Что?

– Будешь жить высоко, много еды и отдыха. Потом кудесные огни для Ду-Гэмона, потом мы одарим тебя богато и проводим.

– То есть, я буду здесь пока не настанет время фейерверков, повеселю вашего… Ду-Гэмона, а потом меня попросят удалиться?

– Наградят и попросят. Ты любишь золото, кудесник? Раньше люди любили золото. Они ещё его любят? Мы дадим тебе много золота.

– А до тех пор мне можно будет передвигаться по городу?

– Нет. Не нужно нам чтобы извнейцы были в нашей обители.

– А можно поменять золото на иную награду? Мне более интересен Корс, нежели…

– Нет. Или согласись, или уходи. Тебя поместят в Запруду и отнесут обратно, а потом ты уйдёшь от нашего озера. Скоро леса поглотят тебя, как поглощают всех иных, и никто не узнает о нашем городе.

Издевательство, – думал Тобиус. Но если выбор лежит между ничем и почти ничем, всё зависит от того, насколько ты упрям и не пересилит ли гордость твоё упрямство.

– Кудесные огни так кудесные огни.

Са-Фораг поднял длань и от прикосновения его когтя по пространству вновь пошли круги.

Часть 1, фрагмент 3

В следующий миг волшебник обнаружил себя внутри комнаты, все поверхности в которой были отделаны зеленовато-голубым камнем. Она имела прямоугольную форму и две из её стен пропускали сквозь большие окна свет. Выглянув наружу, серый маг обнаружил, что находится на приличной высоте, где-то на верхних ярусах города.

Вид Корса сверху ещё больше убедил его, что первое впечатление было верно. Часть построек, там, внизу, не имела крыш, некоторых стен; бросались в глаза обрывавшиеся вдруг колоннады. Асимметрия общего архитектурного ансамбля при неестественной симметрии материалов строительства, – камень, из которого состоял Корс, был Тобиусу неизвестен, но поверхности его блестели на солнце словно полированные.

Вдосталь насмотревшись, он материализовал синее перо и начал зарисовку, проведя за этим, а также за внесением новых записей в книгу заклинаний несколько часов. Благотворное занятие сие было прервано внесённой в помещение трапезой для гостя.

Осмотрев предложенные яства, Тобиус стал подозревать, что местные хозяева не то чтобы привыкли принимать гостей. На эту мысль наводила целая сырая рыбина, только что выловленная из озера, волокна свежих водорослей, нераспустившиеся бутоны кувшинки и вырезанная из дерева миска, полная живых пресноводных креветок.

– А ведь они совершенно не ждали человека.

Лаухальганда, катавшийся вдоль стен, остановился.

– Ф-ф-фря!

– Верно, ни спального, ни отхожего мест, ни понимания, что при таком сквозняке можно помереть. Ты голоден?

Отложив книгу, волшебник скормил своему компаньону бутоны кувшинок и большую часть креветок. Туда же отправилась рыбья голова и все потроха, после чего половина самой рыбины была положена под плащ, расстеленный поодаль. Остатки продуктов он подвесил в воздухе и продержал во пламени до полной готовности.

Ковыряясь в зубах рыбьей костью и лёжа на мимике, который стал толще и мягче словно перина, волшебник думал, прикидывал, вычислял.

Пока ему везло. То есть дико везло. Даже притом, что Дар выручал, везение играло немалую роль. Один раз он чуть не погиб самой страшной и мучительной смертью какая может постичь мага. Не будь рядом Лаухальганды… После той злосчастной ночи он больше не слышал Шепчущего, но спал всё равно тревожно, часто просыпался напряжённым как тетива тугого лука и готовым утопить всё вокруг в огне или морозе. Ужас и боль остались с ним, а все попытки вернуть утраченные воспоминания не дали результатов. Впрочем, так ведь не со всеми снами происходило.

Например, Тобиус прекрасно, в мельчайших деталях помнил сон, посвящённый Джассару Ансафарусу. Он был уверен, что под воздействием яда с дротиков этих поганых мелких гадёнышей, что жили на болотах близ течения Ильмы, увидел Мага Магов. При этом, правда, серый волшебник не стал бы утверждать, что то не был плод его воображения.

Вещий сон или просто вынырнувшие из подсознания грёзы? Впервые он услышал о «панцирниках» от хозяина синей долины, затем столкнулся с тестудином, точно узнал о существовании города в Дикой земле и почти сразу после того он оказался нашпигован ядовитыми костяными иглами. Хватило бы столь малого промежутка времени, чтобы в подсознании родился подобный сценарий? Или же каким-то образом была образована ментальная нить, протянувшаяся сквозь тысячелетия? Ответ был прост: неизвестно! Что? Зачем? Почему? И как? Что вообще невозможно для волшебников?

В любом разе, он здесь, в гостях у небольшой цивилизации, полностью закрытой от мира. У них есть тайны, есть что-то, благодаря чему они выживали на протяжении эпох. Возможно, если он узнает эту тайну, магистерский ранг приблизится ещё на шаг-другой. Настоящий маг своего шанса не упустит!

* * *

Тобиус обождал до следующего дня, чтобы не сразу третировать хозяев бунтарским поведением, и, разделавшись с утренней порцией сырой рыбёшки, рискнул выглянуть наружу.

Дверей, как и стёкол в его новой обители не предусмотрели, а осень, кстати, вдруг решила вспомнить, что ей положено быть холодной и промозглой. Бархатная пора закончилась.

Тобиус выглянул из помещения и не обнаружил там никого. Он вышел, сделал пару шагов, затем ещё пару, и дальше пошёл увереннее. Мимик остался позади вместе с сумкой, жезлом и книгой заклинаний, но Лаухальганда катился рядом.

Запустение. Серый маг шагал по пустым помещениям, в которых даже мусора не было. Из зелёно-голубой породы состояли стены и полы с потолками. Как такая тяжесть держалась, на каких перекрытиях, – оставалось инженерной загадкой. В большинстве мест поверхности были совершенно гладкими, прохладными, но наблюдались участки, покрытые искусственно нанесёнными повреждениями. В тех местах кто-то сильно постарался, чтобы искорёжить материал до неузнаваемости, а при соприкосновении с ним ощущалось…

– Ахог меня подери, это же маринит!

– Мря?

– Редкая порода, на суше практически не встречается. Только в глубине морей, в самой глубине, на дне.

– Мур-р-р-р?

– В старых книгах написано, что из этого камня строили себе дома обитатели моря, древнейшие народы, которых мы огульно прозываем русалками. Как пироманты любят аловит, так гидроманты почитают маринит, он хранит энергию моря и отдаёт её вечно, подпитывая и усиливая их.

Во многих помещениях потолки и полы сквозили провалами, а порой волшебник оказывался посреди больших пустых пространств, где не было ничего кроме мощных колонн, поддерживавших свод. За очередным поворотом, за очередным пустым проёмом неоднократно оказывался обрыв, пустота на большой высоте с видом на озеро и леса. Тут и там на стенах появлялись изъязвлённые участки. Вскоре он обнаружил особенно большой провал, а на нижнем ярусе оказалась ещё одна дыра, и ниже тоже. Похоже что-то огромное проломило множество этажей, рухнув сверху.

Тяжёлые шаркающие шаги стали слышны издали, но Тобиус не спешил возвращаться в свою промозглую обитель. Он спокойно дождался, когда покажется огромный тестудин, частично закованный в стальные латы и плоский шлем. В руке воин сжимал древко короткого копья с наконечником массивным и широким, таким, что можно было как пронзить, так и разрубить человека пополам без малейшей трудности.

– Ну здравствуй, чуткий страж. Я потревожил тебя?

Воин навис и недовольно загудел, раздувая морщинистое горло. Лаухальганда раскрыл пасть в широченной улыбке и стал издавать протяжное мурчание, подстраиваясь под тональность пресмыкающегося. Тестудина этот жест, казалось, смутил.

– Вот мне интересно, из какого металла вы делаете себе броню? Не вижу ни единого окисла. Легирование? И где берёте руду?

Прервавшийся было гул возобновился и стал нарастать.

– Впрочем, увлекаюсь! Мне поговорить бы с кем-нибудь, кто умеет изъясняться по-человечески, скажи там, кому надо сказать, что, если они хотят кудесных огней, придётся немного смягчить условия содержания. Буду ждать. Лаухальганда, не отставай!

Долго ждать не пришлось. Вскоре обитель Тобиуса посетил До-Рей.

– Ты вышел на прогулку, кудесник, – сказал тестудин, – тебя мучает нужда какая?

– Для начала мне получить бы немного древесины и чистого кварцевого песка, сделаю здесь окна и двери.

– Окна и двери? – переспросил посланец совета.

– Тебя не смущает туман?

– Туман?

– В моей комнате туман. Я его вижу, он оседает росой на стенах. Осень. Если так продолжится, скоро я заболею и умру.

Раздалось тихое и протяжное гудение,

– Как скоро? – уточнил До-Рей, выйдя из задумчивости.

– Давайте не будем выяснять. – Серый маг повёл рукой, создавая из ничего нескольких светящихся мотыльков, которые плавно взлетели под потолок и стали кружить там, привлекая внимание аборигена.

– Не будем, – согласился тот. – Что ещё?

– Да. Мне нужно осмотреться, выйти в город, изучить Корс.

– Совет наместников Лучших был ясен во мнении своём, касаемо…

– Значит, вы приведёте его сюда? Тогда ладно.

Клювастая голова тестудина склонилась чуть набок, выпуклые глаза поочерёдно моргнули, горло быстро раздувалось и сдувалось. Возможно, это являлось признаком растерянности.

– Приведём кого?

– Ду-Гэмона, конечно. Приведёте его сюда, а я покажу ему кудесные огни прямо здесь.

Мотыльки превратились в снопы трескучих огоньков и исчезли.

– Ведь если вы хотите, чтобы небеса расцвели грандиозными красками, мне придётся осмотреть местность. Где будет зритель, откуда лучше работать, каков объём потребных заклинаний. Большое и качественное без подготовки не появляется, согласны?

* * *

Хозяевам города потребовалось несколько дней, чтобы рассмотреть его доводы. За это время волшебник, получил запрошенные материалы и обустроился. Он выточил из древесины рамы, выплавил из песка сносное стекло, затем склеил всё с помощью Лака Обновления и с его же помощью вставил рамы в оконные проёмы. С дверью пришлось повозиться дольше, залезть в свои запасы металла, но в итоге и её удалось соорудить. Из воплощённых кирпичей маг собрал камелёк, где теперь висел его котёл, потом смастерил стол и стул, собрал нехитрое ложе. Работал он быстро и умело, словно набравшийся уже опыта подмастерье плотника, но без лишних изысков. За краткий срок пустая и голая комната на вершине города стала немного уютнее, а также заметно суше и теплее.

Дверь открылась.

– У вас не принято стучать? – спросил волшебник.

– У нас, – протянул До-Рей, – не приняты двери.

– Но слово, как и концепция, вам известны. Это радует.

Тестудин бочком протиснулся в помещение, стараясь не выломать раму, – объёмы панциря обязывали соблюдать осторожность.

– Совет наместников Лучших постановил позволить спуститься тебе в город. Подготовка к пробуждению Ду-Гэмона уже начата, будет проведена торжественная церемония. С кудесными огнями.

– Тогда можем идти?

Волшебник накинул поверх сливовой полумантии плащ-мимик, который заботливо охватил его фигуру меховым подбоем, Лаухальганда подкатился к сапогам.

– Прямо сейчас?

– А чего ждать? Идём!

Вертикальные зрачки Тобиуса максимально расширились, практически вытеснив желтизну радужек, он смотрел внимательно во всех доступных ему диапазонах, используя также несколько заклинаний для усиления восприятия. До-Рей поднял толстую морщинистую руку, короткие пальцы с длинными когтями коснулись воздуха и по тому побежали едва различимые круги, словно по вертикальной плоскости. Второй коготь, третий, рука замерла совершенно неподвижно и магу показалось, что в тех местах, где концы когтей касались незримой плоскости, вокруг них образовывались маленькие световые колечки. И вот, тестудин сделал это.

В следующий миг Тобиус переместился, оказавшись внизу, в городе. При этом, он ощутил, что его врождённые чувства дали сбой. Опять. Будучи магом, он очень точно ощущал своё положение в пространстве, а также имел прекрасный внутренний хронометр. Так вот, когда До-Рей снова сделал это, хронометр вдруг перепрыгнул на многие минуты, будто мировое врем рвануло вперёд на короткой дистанции.

Астрал оставался безмятежно спокойным. Что бы это ни было, черепахи делали это, не прибегая к магии, как её понимали люди.

– Восхитительно, – пробормотал волшебник, делая пометку в своей памяти, но остальное внимание уделяя тому, что теперь окружало его.

Город Корс стоял на и в озере Фарсал. Древние маринитовые стены выступали из волнующихся вод, окружённые бахромой камышовых зарослей и полями желтевших кувшинок, которым вскоре предстояло умереть. Лестницы города прямо от построек, с улиц и площадей уходили в озеро, а по ним шагали вразвалочку огромные черепахи.

Волшебник шёл по влажным улицам меж прямоугольных домов, строившихся сужавшимися к верху ярусами; у большинства жилищ имелся небольшой дворик, являвшийся также крышей нижестоящих домов. К стенам повсюду цеплялись водоросли, местами виднелись наросты ракушек. Тестудины при виде человека оставляли на время свои дела и наблюдали за ним: укутанные в сети рыбаки; ремесленники с различными инструментами в руках, лишённых долгих когтей; грозные воины, бронированные не только самой природой; иные.

Тобиус смотрел во все глаза, исследуя громаду монолитного высотного здания, похожего на гигантский донжон, нависавший над постройками нижнего яруса. Восточная его сторона имела прямые стены, сужавшиеся к крыше под легчайшим уклоном, западная же нисходила вниз щербатым, ломаным абрисом, который постепенно перетекал в более скромные, малогабаритные строения: жилые, складские, цеховые; а также в улицы. Проще говоря, то, что с берега выглядело городом, некогда являлось колоссальных размеров зданием, чем-то сродни древней гроганской крепости Га-Нор, располагавшейся севернее сих мест.

Всё, что Тобиус понимал в архитектуре и строительстве – а эти темы сильно захватывали его во времена обучения – укрепляло в мысли, что сие гигантское строение некогда пережило сильный удар неизвестной природы. В результате оно было наполовину разрушено. Обломки тестудины разобрали и превратили в своё жилище. Переход от древней высотной монолитности к современным наслоениям малых габаритов прослеживался совершенно чётко.

– Мы живём здесь очень долго, – протянул До-Рей, что неспешно следовал за человеком, – и мы…

– Но жили не всегда, правда?

– Не всегда. Откуда изведал ты это?

Волшебник улыбнулся, всё также продолжая изучать.

– Имеющий глаза да увидит, писано в одной книге. Сколько у вас каст?

– Пять их. Как раз по числу пальцев на человеческой длани. Забавное совпадение.

– Воины защищают город, рыбаки…

– Добытчики они. Охотятся воде, добывают рыбу.

– Разумно. Значит, воины, добытчики, вы, Направляющие, верно? Кто ещё?

– Растители дают Корсу зелёную пищу: водоросли, кувшинки, прочее. Ремесленники создают оружие, броню, не позволяют Корсу развалиться. Особенно подводной его части.

– Понятно. Это ремесленники царапают стены? Я видел там, наверху, участки камня, преднамеренно покрытые глубокими царапинами. Инструменты узнаваемы, – долота и зубила.

Вопрос остался без ответа.

– Ладно. Кто правит?

– Совет наместников Лучших.

– Наместников? А почему не сами… лучшие?

– Потому, что Лучшие недосягаемы, – глубокомысленно изрёк До-Рей, шевеля в воздухе длинными когтями. – Лишь в час особой нужды следует взывать к их мудрости и талантам. Остальное время они хранятся в Запрудах, приданные своим мыслям и воспоминаниям.

– Ага… ясно. И я попал в Корс именно тогда, когда вы решили… разбудить Лучшего Направляющего?

– Ду-Гэмон, – в гудении тестудина зазвучало неподдельное почтение. – Скоро он явится, и мы поприветствуем его радостью наших сердец и кудесными огнями в небесах!

Панцири, – думал Тобиус, изучая орнаменты, украшавшие улицы. В обширных углублениях стен Корса поблёскивали выпуклые узоры в виде больших и малых черепашьих панцирей. Монолитные квадратные колонны, напоминавшие гигантские сваи, несущие конструкции из прошлого, покрывали изображения волнистых побегов водорослей, а также водной живности.

Каждый угловатый дом нёс следы принадлежности к той или иной касте, в зависимости от хозяина, жившего внутри. Что любопытно, тестудины не кучковались по этому признаку. Воины обитали по соседству с растителями, охотники – с ремесленниками. Разве что Направляющих нигде не было видно.

Жизнь вокруг происходила неспешно, однако была сильна.

– Ду-Гэмона призовут к пробуждению, – говорил посланец совета, – и тестудины встретят его на площади Нового Начала. Там понадобятся кудесные огни.

– Два вопроса: где эта площадь и в какое время суток пройдёт… церемония?

– М-м-м, площадь лежит близ подножья Основы.

Площадью Нового Начала оказалось обширное свободное пространство в виде… похоже, некогда это был бассейн. Прямоугольный бассейн шириной в семьдесят шагов и длинной вдвое больше[9]9
  Примерно 56 м. на 112 м


[Закрыть], выточенный полностью из маринита, глубокий и пустой, со ступенями, нисходящими внутрь от парапета. Вокруг было ещё кое-какое пространство, выложенное плиткой, а по периметру место окружали всё те же непритязательные, хоть и вместительные жилища тестудинов.

Ярусом выше так называемой площади находился каменный помост, к которому вела широкая лестница. От помоста же тянулся уже мост ко входу внутрь основной громады города. Тестудины так её и называли, – Основой. Стена этой своеобразной башни возносилась высоко над водами и внимательный глаз замечал на её ровной поверхности следы некогда существовавших полов, потолков, осиротевшие дверные проёмы, которые теперь были разбросаны по фасаду как большие невпопад прорезанные окна. Определённо, когда-то этот огромный бассейн находился внутри залы, от которой ныне не осталось ничего. Тобиус укреплялся в своём мнении касаемо прошлого Корса.

– Это произойдёт здесь? В яме?

– Наместники будут на помосте, вон там. Внутри бассейна будут барабанщики.

– Хорошая акустика. В смысле звучание.

– Вокруг бассейна и на крышах домов соберётся народ чествующий, чтобы приветствовать Ду-Гэмона. Тогда нужны будут кудесные огни в небе. Ду-Гэмон очень любит кудесные огни.

– Прекрасно, что так. Церемония будет ночной?

– Возможно.

– Хотелось бы. Ночью фейерверки красивее. Сколько у меня времени?

На сей вопрос человек также не получил чёткого ответа. Это немного раздражало.

Тобиус сделал вывод, что попал в гости к существам весьма развитым и умным, однако мысли их имели обыкновение передвигаться со вполне черепашьей скоростью. Стоило ли винить их в том, что форма всегда определяет содержание?

И он стал готовиться. Хотя это было слишком сильно сказано, ведь создание объёмных иллюзий неплохо давалось Тобиусу и являлось для него делом непыльным. Масштаб тоже не стал проблемой, следовало лишь составить заклинание заблаговременно… а также заблаговременно сплести стабилизирующие и концентрирующие поток чары. В общем, слов о работе было больше, чем самой работы, но зато теперь он мог беспрепятственно передвигаться по Корсу и изучать, изучать, изучать.

Волшебник воспользовался обретённой свободой в полной мере. Первым делом он исследовал верхние этажи города, те, где поселили его, и понял, что они были совершенно необитаемы. Хотя черепахи явно держали их в порядке, не позволяя копиться грязи и следили за целостностью стен. Порой он натыкался на ремесленников, что занимались этим и совсем редко видел воинов, вероятно, приглядывавших за беспокойным гостем. Каста Направляющих обитала много ниже, хотя относительно уровня вод это всё равно было высоко. И вот на их территорию его не пускали, дозволяя лишь покидать башню через выходы.

Тобиус шатался по Корсу, ведя записи, рассматривал его структуру так и эдак, документировал быт аборигенов, их диету, ремесленные навыки и привычки. По всему выходило, что тестудины заканчивали запасать пищу на зиму. Во всю работали коптильни на окраинах города, где днём и ночью в дыму купались большие и малые куски рыбы, а охотники с ремесленниками постоянно доставляли в город новую добычу и лес.

Особенно интересно серому магу было в одной из кузен, куда его пустили понаблюдать за работой. Несколько кузнецов обрабатывали молотами куски металла, питали огонь древесным углём, занимались литьём и закалкой. Эти тестудины были дюжими силачами, огромными, с инструментарием под их стать. В бликах горнила маг наблюдал кое-что ещё более интересное, чем кузнечное ремесло, – хотя, казалось бы, что может быть интереснее? – а именно резьбу, которая украшала панцири. Тончайшая работа по кости, узоры, изображавшие, судя по всему, хозяев панцирей за работой во время тех или иных деяний: ковки, литья, заточки.

– Эти украшения, – обратился он к До-Рею при следующей встрече, – имеют значение, не так ли?

– Это путь, – протянул посланец совета. – Путь, проделанный мастером. Путь к совершенству. Редкий тестудин успевает за жизнь свою покрыть весь панцирь; лишь самый лучший. Память о них хранится долго после смерти.

– Память?

– В Зале Лучших.

– У вас и такое есть?

До-Рей долго и задумчиво глядел на воды озера Фарсал, тёмные, становящиеся холоднее день ото дня, подёрнутые туманной дымкой.

– Как продвигаются работы над кудесными огнями?

– Прекрасно. Я даже сказал бы, успею ли к сроку, если бы знал, что это за срок…

– Завтра ночью. Завтра ночью Ду-Гэмон вновь вернётся к нам ненадолго, чтобы осветить народ Корса своей мудростью. Ждём с нетерпением.

Тобиус втянул воздух сквозь сжатые зубы и полыхнул жёлтыми очами.

– Вот ведь семь несчастий в напёрстке…

– Беда?

– С головами вашими плоскими беда, – процедил он на вестерлингве, – откуда вам заторможенным знать, что такое, когда работа в руках горит, вы с каждым днём двигаетесь всё медленнее… – Взяв себя в руки, он вернулся на цирелианский: – Завтра к ночи всё будет готово.

Слова не должны расходиться с делом, особенно когда ты маг, чьи отношения со словами определяют перспективы на жизнь. Поэтому выпускник Академии Ривена, который и дотоле не сидел сиднем, пуская табачный дым в потолок, слегка взвинтил темп работы и к вечеру следующего дня завершил сотворение заклинания.

* * *

С заходом солнца Корс охватила оживлённая атмосфера, насколько оживлённой может быть атмосфера в городе черепах. Тестудины стягивались к площади Нового Начала, выстраиваясь вокруг бассейна, в котором уже находились барабанщики. Простые горожане появлялись на крышах домов округ и многие из них держали в руках световые шары неясной природы, которые обильно использовались в Корсе для ночного освещения. Казалось, что всё население собралось, объединённое общим ожиданием.

Огромные барабаны ожили. Под ударами деревянных булав они стали выдавать быстрый и громкий ритм, неожиданно задиристый, воинственный, гулкий. Под его влиянием один за другим тестудины начали раскачиваться, постепенно приходя к синхронности. Их взоры были обращены к помосту, а из клювов, медленно нарастая, лилось пение. Чем дальше, тем громче оно становилось, возносясь на удивительно высокие ноты, пробиравшие до самой глубины души какой-то волнующей энергетикой.

На помосте стояло четыре тестудина: командующий войсками Корса, главный инженер, предводитель охотников и старший над растениеводами. Они также как и прочие ждали, когда явится столь многими чтимый Лучший. Они раньше всех увидели, как из главного прохода внутрь Основания появились Направляющие в ярких нарядах, которые вчетвером несли огромную сферу бирюзового свечения. При этом черепахи прикасались к ней лишь кончиками своих когтей, тогда как внутри сферы угадывалось что-то крупное, тёмное.

Направляющие вышли на центр помоста и заняли позиции с четырёх сторон от сферы, точно напротив друг друга. Грохот барабанов поддерживал ровный и сильный ритм, переплетение голосов формировало яркий звуковой узор, а мастера производили манипуляции: кисти их рук провернулись и плотность бирюзового свечения на глазах уменьшилась. Сквозь неё проступили яснее черты гигантского тестудина, дремавшего, втянув в панцирь голову и поджав конечности. Всю его спину покрывал сложнейший узор, история, повествовавшая о бесконечно долгой жизни, полной деяний. Столь долгой, что, когда место на панцире закончилось, она перебралась на кожу.

Тестудин мягко коснулся помоста костяной грудью, и достигшая пика напряжения музыка оборвалась, голоса черепах стихли. Корс замер. Корс ждал.

Долгое время ничего не происходило, пока наконец одна из рук гиганта не шевельнулась и не начала медленно выпрямляться. Тестудин просыпался, вытягивал конечности, поднимал над родным кожаным воротником длинную шею; огромные глаза освобождались от плена морщинистых век, Лучший Направляющий тяжело становился на ноги. К нему уже спешили младшие члены касты, несшие словно парус одеяние, – хламиду, которую как чешуя покрывали золочёные ракушки; отдельно на подушке, набитой сушёными водорослями, подали роскошное бирюзовое ожерелье. Другие нести на плечах извивистый посох, некогда бывший ветвью одного из деревьев-исполинов. Младшие бережно укрыли бронированное тело владыки и вложили в когтистую десницу древко. Наконец Ду-Гэмон предстал перед городом во всей красе, его шуйца медленно поднялась, словно благословляя, и тестудины ответили многоголосым рокотом почтения. Быстро и громко забили барабаны.

Это было знаком.

Тобиус, наблюдавший за действом с тёмной высоты, пыхнул трубкой, удобнее перехватил жезл и пробудил весь комплекс чар, столь тщательно им заготовленный. Фейерверк начался скромным рядом вспышек и хлопков, призванных привлечь внимание, заставить всех задрать головы, после чего по нарастающей началась основная часть представления, – ширившийся праздник громовых вспышек, перетекавших одна в другую, силясь, казалось, захватить все небеса. Размахивая жезлом, серый маг подрывал всё новые сегменты заклинания, подбадривая цепные реакции, манипулируя переходами цветов из гаммы в гамму, от тёплых к холодным и назад, играя музыкой грохота, сообщая всей Дикой земле, что сегодня в городе Корс праздновали!

По завершении представления, волшебник незаметно покинул небеса и переместился в отведённую ему комнату.

– Мр-р-р-ря-я-я-я-я!

– Рад, что тебе понравилось, – слегка устало ответствовал он, стаскивая мимика с плеч. – А теперь собирай пожитки. Работа сделана, завтра утром с нами рассчитаются и попросят.

– Мур-р-р?

– Про пожитки я сказал образно.

Волшебник создал несколько мотыльков, улёгся на нехитрое своё ложе с книгой, воплотил перо и стал записывать последние крупицы полученной информации со всей возможной скрупулёзностью.

Тестудины хотели оплатить его услуги золотом? Что ж, золото никогда не бывает лишним, но истинное золото магов – знания. Пусть из грешного металла извлекают выгоду купцы и светские владыки, маги же уверены, что нет ничего ценнее знаний. Они превыше вульгарного богатства и славных воинских почестей.

– Получилась неплохая глава моей жизни. И книги заклинаний, если на то пошло.

– Фря!

– Я помню, что в ней нет глав. Не люблю главы. Я, ахог подери, образно выражаюсь… Знаешь, с тобой эта практика не работает, пожалуй, пора прекращать.

Мимик, наброшенный на ноги вместо одеяла, задрожал и замурчал как большой кот.

– Вот он меня понимает!

– Мра? Фф-ф-ф-ф-фря! Фр-ряу!

– Если опустить некоторые выражения, то ты прав. Я не уверен, куда нам двигаться дальше. Осень скоро закончится, а зимы здесь наверняка не из тёплых. В другом лесу выжил бы, Искусство прокормит всегда, но здесь… Надо найти место, окопаться, поднакопить пищи и продолжить исследования. Зимний мир – тоже достоин нашего любопытства. Уверен, эти земли найдут тысячу способов убить нас и из-под снега. Когда черепахи погонят, нужно будет найти точку опоры, твердь под ногами. Соберу лесной форт. Боюсь только, что его снесёт движением руки любой проходящий мимо эттин. Я не уверен, что смогу создать что-то, что выдержит напор Дикой земли, Лаухальганда.

Серый маг прищёлкнул пальцами, отправляя мотыльков в небытие. Надо было поспать.