Текст книги "В Дикой земле (СИ)"

Автор книги: Илья Крымов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

Вскоре письменность исчезла со стен, уступив место декоративной плитке, и от одного её вида Тобиуса мутило всё сильнее. Плитка не изображала ничего внятного, просто узор её напоминал бесконечное змеиное гнездо – тысячи произвольно переплетённых змеиных тел, греющих друг друга во время беспорядочного совокупления. От созерцания этой «красоты» мозг сжимался как мокрая губка в человеческих пальцах.

Неоднократно в стенах коридоров встречались закрытые двери вроде той, что маг видел в зале с фонтаном. Они не имели петель и были безумно тяжелы; лишь найдя случайно одну такую дверь с зазором, он понял, что они открывались внутрь стен. Применив мыслесилу, Тобиус попытался освободить себе путь. Дверь оказалась чудовищно тяжела сама по себе, а механизм, который, вероятно заставлял её двигаться прежде, давно разрушился внутри стены и теперь мешал. Он всё же справился, расширил зазор достаточно, чтобы протиснуться внутрь и осветил всё вокруг мотыльками.

Помещение было большим, но конструкция его оставляла мало места для передвижения, потому что в ней насчитывалось три резервуара разной величины и конфигурации: вместительный бассейн, высоко поднимавшийся над полом колодец и круглая ванна человек на семь-десять. Все эти резервуары давно пустовали, а потому ничто не помешало магу пройти по широким, но очень неудобным, каменным лестницам, соединявшим их. В дне каждого резервуара имелось отверстия для слива, тогда как высоко в стене над колодцем, виднелось отверстие, для, судя по всему, подачи жидкости. Резервуар-колодец занимал центральную часть в этой купальной композиции, его уровень был выше, и когда колодец переполнялся, вода стекала по лестницам-желобам в бассейн и ванну. При других обстоятельствах волшебник решил бы, что попал в чью-то купальню, однако…

Покинув помещение, он с большим напряжением сил смог открыть другую дверь и нашёл там почти то же самое, даже декоративная плитка повторяла виденную прежде; а вот отверстие для подачи воды было окружено барельефом в виде огромного стилизованного… солярного символа? Если бы у солнца было восемь извивистых щупалец с оком в центре.

Это не бани, это жилые покои, – думал Тобиус, шаркая дальше. Бывшие хозяева города проводили массу времени в воде, она служила основной средой их обитания. Не нужно быть великим мудрецом, чтобы сложить два и два, – статуи из зала с бассейном, вполне могли быть высечены с живой натуры. А сама натура обитала в этих стенах, шлёпала перепончатыми ступнями по этим самым коридорам, плавала в бассейнах и колодцах за закрытыми дверьми. Памятники культуры были на каждом шагу, искусная резьба по камню, свидетельство существования развитой цивилизации, о которой Тобиус ни разу в своей жизни не то, что не читал, даже не слышал ни о чём подобном ни от одного из наставников.

Отбросив на минуту здравое сомнение в природе тварей столь схожих и столь разных, их невменяемом разнообразии, он допустил, что могла существовать когда-то такая морская цивилизация. Это не было чем-то небывалым, ибо маги знали, – моря и океаны Валемара служат домом для многих разумных существ. Во времена расцвета магии, при владычестве Джассара Ансафаруса, морские царства были доступны для жителей тверди, а твердь была доступна для них. Но когда Абсалона не стало и его ученики затеяли вселенскую свару, морской народ вернулся в родную стихию и добровольно закрылся от остального мира.

На дне Океана Наг, стоял древний полис Селеменкадаль, где обитали, собственно, наги. История приписывает им скорее змеиные черты, нежели рыбьи, но несомненно то, что наги были рождены в водах Валемара, как и многие их родственники. Ныне связь с подводными царствами у наземников была очень слабой, тамошние владыки, сполна ощутив на себе отголоски Второй Войны Магов, решили, видимо, что с безумцами не следует больше якшаться.

Однако никто, нигде и никогда не описывал существ хоть сколько-нибудь напоминавших то, что одинокий исследователь нашёл, спустившись в затерянные руины. Даже мифическая земля Тинавло, лежащая, если верить легенде, за морем Кракенов, представлялась чем-то более реальным, чем стены вокруг. Да и как, ахог их подери, эта безвестная цивилизация оказалась так далеко от воды?! Что они вообще делали посреди суши? Зачем было тащить с собой миллионы стоунов маринита? И какую мощь нужно было иметь, чтобы добывать, поднимать на поверхность и переправлять такое количество драгоценного строительного материала?

Поразмыслив надо всем этим, Тобиус понял лишь одно, – он пытался ворочать глыбами информации чрезмерно огромными и эфемерными, в то время как настоящих знаний не имел почти никаких. Все размышления строились на догадках и гипотезах.

Впереди наметилось расширение, причём, если судить по эху, обширное. Посланные мотыльки затерялись в пустоте великого чёрного ничто и волшебник понял в чём причина, когда стены словно испарились и он вышел на большую лестничную площадку, ступени от которой вели вниз. Новые мотыльки разлетелись вокруг, и волшебник осознал, в сколь колоссальное помещение выбрался. Ему показалось, что здесь мог бы не раз поместиться весь краснокирпичный замок Райнбэк и ещё места осталось бы.

Часть 1, фрагмент 15

Мотыльки метались от стены к стене, слабые крошечные лучинки, не способные разогнать давящий мрак, они выглядели жалкими и одинокими. Десятки новых присоединились к старым и всем им Тобиус послал увеличенный заряд гурханы. Это далось ему непросто, дурнота, с которой серый маг упорно боролся, окрепла безмерно и держался он теперь только на воле и упрямстве.

Новый свет вывел из небытия помещение имевшее форму грандиозного правильного куба, в центре пола которого находилось обширное прямоугольное углубление, бассейн величиной с озеро; свод поддерживали восемь колонн, каждая величиной с исполинскую секвойю и каждая была «украшена» соразмерной тварью. Уродливые существа с четырьмя, шестью, восемью различными конечностями, страшными пастями и выпученными глазами, в которых человек видел боль от осознания мучительности их собственного существования. Но с этими чудищами Тобиус в душе уже смирился, – намного тяжелее по нем ударили образы, покрывавшие стены грандиозной залы.

Тобиус кое-как спустился по долгой лестнице вниз и тяжело шагал, испытывая давление колон, с которых слетела почти вся позолота, и картин, разворачивавшихся на стенах. Там были люди. Много людей. Цветная декоративная плитка составляла монументального масштаба мозаику, изображавшую события, от которых самой душе становилось больно.

Стиль изображения был очень реалистичен, очень искусно воссоздал неизвестный мозаист красивых молодых мужчин и женщин в богатых невиданных одеяниях… бок-обок с тварями, словно рождёнными Идом. Маг наблюдал сцены пиров, наблюдал поклонение, наблюдал немыслимые по своей мерзости межвидовые оргии с переплетениями щупалец и когтей, наблюдал кровь. Вереницы нагих рабов, людей и нелюдей чьи лица застыли в вековечном ужасе, скованных цепями пред пастями слепых змей и иных тварей глубокого моря, порой совершенно непонятных и неузнаваемых.

Панорамная картина, занимавшая все стены куба и запечатлевшая тысячи действующих лиц, сходилась к композиционному центру, к высокому пьедесталу, на котором сидел, поджав под туловище жабьи лапы золотой истукан. Его голова напоминала тело спрута, длинные щупальца симметрично извивались и держали на своих концах пустые жаровни, а в паху, искусно врезанное в его тело, располагалось нечто, походившее на сиденье. Трон?

От подножья истукана к бортику бассейна спускалась очень длинная лестница, а наверху, во весь квадратный потолок распростёрся образ восьми щупалец с оком, безразлично взиравшим из центра в пустой бассейн.

Тобиус шаркал ногами, поднимая всё больше этой легчайшей пылевой взвеси, ему было нехорошо, очень нехорошо, левая ладонь постоянно держалась брюшины, будто это могло помочь. Пульсирующие волны недуга раскатывались по телу, вызывая судорожные импульсы в мышцах, ломоту в суставах, тупую головную боль. Дышать становилось всё тяжелее, в лёгких скопилось слишком много пыли, а вкус затхлости пропитал слизистую, порядком иссушив её и теперь при каждом вздохе волшебник хрипел.

Он увидел всё что мог, вокруг не было ни единой живой души, ни одного отголоска энергии отличной от волн маринита. Пустота, забытый тлен, умершая память о том, чего помнить всё равно не хотелось. Довольно! Пора было убираться, иначе эта мерзкая обитель могла стать местом его упокоения. Тобиус не желал даже думать о том, чтобы так окончить свои дни… хотя заботиться об этом следовало загодя.

Но стоило ему двинуться обратно, как звук донёсся с высоты. Светящиеся мотыльки заметались, бросились к колоннам разгонять темень то там, то тут, но тщетно. Звук прозвучал вновь, уже из другого места. Какой охват ни пытался бы создать Тобиус, осветить всю эту пустоту его сил не хватало, не сейчас. Наоборот, ему стало даже хуже, тяжесть наваливалась на плечи с каждой минутой всё ощутимее, от дурноты мутнел взор. Наконец неясные восклицания переросли в хохот, такой знакомый, отчаянный, агонизирующий и безумный, бившийся эхом о стены и колонны.

– Это хорошее место, – прошелестел из тьмы Шепчущий, – намоленное…

Что-то произошло внутри стен, со скрежетом провернулись шестерни сокрытых механизмов, открылись шлюзы и из отверстий в бортике бассейна потекла мутная зловонная влага, напор которой ежесекундно крепчал.

– Подними свои глаза, – шептал тёмный попутчик то из одного сгустка тьмы, то из иного, тихо ликуя, – взгляни на Солнце Глубин!

Наверху тоже что-то происходило, огромное око скрылось за сомкнувшимися веками, а когда они вновь разомкнулись, вниз устремилась одна единственная крошечная капелька, одна слеза, которая угодила в кипевшее, исходившее пеной варево. Астральное эхо от этого падения прокатилось по миру с таким гулом, что мага опрокинуло навзничь, он чудом не упустил жезл, сжал левой рукой лоб, засучил ногами в пыли и… вдруг всё прошло.

* * *

Когда Тобиус смог открыть глаза, ему показалось, что в них белым-бело, но в действительности, ярким светом была залита зала. Не только белым, но и цветным. Потоки его били из больших сфер-кадильниц, свисавших с потолка на длинных цепях, и заигрывали золотом, покрывавшим величественные и ужасные колонны.

Магу попытались помочь, но он, обретя прежнюю силу и гибкость, молниеносно перетёк в вертикальное положение сам и угрожающе взмахнул жезлом, ударная часть которого уже искрила и шипела от переполнявшей её энергии. Люди отпрянули в удивлении… люди… Люди!

Зала была полна людей. Обряженные в украшения, но при этом почти не обременённые одежной, мужчины и женщины разных оттенков кожи, глаз и волос обступили волшебника и с любопытством рассматривали его. Они были красивы, очень красивы, все до единого, неуверенно улыбались, переговаривались и перешёптывались. Звук живых голосов казался музыкой истосковавшемуся слуху, хотя и настоящая музыка тоже звучала, нежная и ненавязчивая. В свежем воздухе плавали изысканные запахи благовоний и пищи, от которой ломились столы; обнажённые юноши и девушки в тонких золотых ошейниках, плавали вокруг яркими рыбками, предлагая господам вино из хрустальных кувшинов, получая в благодарность поцелуи и мимолётные ласки.

Меж колонн из больших напольных ваз росли невиданные цветы-гиганты, чей запах опьянял; в отдалении на большом подиуме из атласа и шёлка предавались разнузданной потехе гости. Радость и веселье царили в этой обители света под присмотром исполинов, державших словно не только лишь потолочный, но и весь небесный свод в бесконечном могуществе своём и благородстве.

– Кто вы такие? – задал маг самый простой и самый неуместный вопрос из всех, что могли прийти ему на ум. – Что произошло?

– Ты явился, странник, – ответила женщина с глазами чёрными как маслины и кожей цвета золотистой бронзы, в чьём изящном носике поблёскивало алмазное кольцо. – Испей вина, странник, позволь нам обласкать твоё тело, вытравить из него усталость, окружить заботой. Ты многое пережил, чтобы попасть сюда, к нам.

Волшебник наморщил чело в мучительной попытке вспомнить, что же это он пережил? Память играла с ним какую-то странную шутку, Тобиус помнил себя, своё имя, помнил о своём Даре и о том, что прежде что-то было… вся его жизнь была… прежде. Не сейчас. Ничего точно припомнить не удавалось, в голове царило облегчение – все тревоги остались позади, волшебник был чист и беззаботен, совершенно свободен!

– Иди сюда, странник, приляг, дай роздых усталым членам.

Прислушиваясь к приятной пустоте, что образовалась на месте памяти, Тобиус позволил уложить себя на богатую кушетку, вокруг которой яркие словно тропические птицы люди образовали щебечущую стайку. Ему поднесли кубок алого вина, кто-то сзади нежно сдавил плечи, мужчина и женщина, похожие как брат с сестрой, оба с замысловатыми татуировками внизу живота, принялись стягивать сапоги с натруженных ног.

– Это не мешает тебе, странник? – спросил красивый чернокожий юноша, усевшись на колени перед кушеткой.

Волшебник посмотрел на свой громоздкий жезл, настоящую булаву, которая была ему, Тобиусу, уже совершенно не нужна. Что-то очень глубоко в душе запрещало расставаться с этим тяжёлым, неудобным, отнимающим руку предметом.

– Это… мне нужно. Не знаю, зачем, но нужно.

Красивые люди рассмеялись такому ответу, словно очень остроумному. Волшебник всем был интересен, мил, его окружили заботой, говоря только доброе, с удивлением рассматривали его одежду, такую неброскую и практичную, такую обширную, скрывающую так много тела. Они были любопытны и непосредственны, принялись было стягивать её, но живой плащ пошёл мелкой рябью и из ткани полезли острые костяные отростки, быстро покрывавшиеся режущими кромками из металла. Красивые люди не испугались, но свои щедрые на ласку руки попридержали.

Волшебник чувствовал внимание к себе, такого рода внимание, которое на жизненном пути исходило от многих женщин и от некоторых мужчин, – точно случаев он не помнил, но что они были, знал, – однако, как прежде, так и ныне, это внимание не находило отклика, мягко отвергалось. Больше всего в то время он хотел не внимания и не вина, а дотронуться до собственных глаз. Те начали вдруг чесаться, словно в лицо попала горсть песка.

– Ну всё, всё, кыш! Вам лишь бы веселиться! Успеете ещё.

Красивые люди разошлись, смеясь и щебеча, давая дорогу высокому худому мужчине, укутанному в чёрное платье с острыми плечами. Его голова была гладко выбрита, по темени извивалась татуировка, а в заострённых ушах блестели рубиновые серьги.

– Вставай странник, дело прежде отдохновения. Вставай.

Голос его был низок и властен, суров, но в нём не слышалось угрозы, только непривычное отеческое покровительство. Тобиус поднялся, глядя незнакомцу в лицо. Тот улыбался.

– В одном они правы, – твой путь был долог и тяжёл, но не для того ты, герой, преодолел все невзгоды, чтоб предаваться праздности. Нам нужна твоя помощь.

– Помощь? – удивился серый маг. – От меня?

– Да, только ты и сможешь нам помочь. Взгляни.

Остроухий человек повёл рукой, стирая образы, окружавшей их реальности, и оказались они в голубой небесной воле, над огромным портовым городом, сиявшем разноцветными дворцами, где жили миллионы. Открывшийся вид восхищал, поражал красотой и странностью архитектурных форм. По морю шли гигантские корабли, странные, удивительные, созданные не из дерева и даже не из металла, а словно живые существа: великаны с закованными в хитиновые панцири или кальциевую ракушечную ткань корпусами; юркие и стремительные малыши, сновавшие по волнам как водомерки. Несмотря на расстояние волшебник видел, как один из кораблей приблизился к берегу и вышел на сушу, перебирая лапами исполинского краба.

– Нравится? – спросил незнакомец, паря подле Тобиуса, заложив узкие ладони за спину.

– Это… впечатляет. Немного непривычно, никогда не видел таких зданий, таких суден.

– Всего лишь один полис из многих. Сердце обширной цивилизации магов и учёных, которая находится под угрозой. Десятки миллионов жизней под защитой великих Господ, чья ноша тяжела, но благородна.

– Это прекрасно, – согласился волшебник, рассматривая великий город и бескрайние леса, простиравшиеся за его пределами; горную цепь на севере. – Не похоже, что что-то не так. Отсюда не приглядеться, но кажется, процветание…

– Посмотри ближе, коль желаешь.

Незнакомец повёл рукой, и они оказались посреди оживлённой улицы, запруженной народом. Пёстрым, многоликим народом. По солнечному городу мимо особняков и дворцов из разноцветного мрамора, мимо дивных растений, пришедших словно из иных миров, мимо статуй… статуй… Тобиус потёр веко, глаза докучали всё ощутимее. На улицах города было много жителей, – людей и нелюдей. Серый маг шёл подле незнакомца, часто оборачиваясь, провожая взглядом существ, которых никогда прежде не видел, и тех, что как он знал… откуда-то… тех, что давно вымерли.

– Гармония и идиллия, – говорил незнакомец. – Вот, чего мы достигли под мудрым и любящим предводительством Господ. Прекрасная сияющая империя, объединяющая народы всех мыслимых форм в едином стремлении к славному и светлому будущему. Но один человек не может, не желает принимать такого уклада. Он движим жаждой всё это изничтожить, чтобы самому властвовать и владеть просторами поднебесного мира. И сколь сильны бы ни были наши Господа, в этот раз без помощи им не выстоять. Поэтому через меня, своего скромного слугу, они взывают к тебе о помощи.

– Ко мне? Но почему?

Незнакомец сорвал с дерева, росшего под дворцовой стеной, крупный продолговатый плод с шипами, легко разломил его, с хрустом освобождая дивный аромат и благоуханье, предложил половину Тобиусу.

– Потому что у тебя есть шанс одолеть зло. Небольшой, но есть. У других шанса противостоять Узурпатору нет, но у тебя есть.

Волшебник не донёс дар до рта, в сомнении скривил губы, нахмурился.

– Вы говорите о судьбе? О предназначении? Я не верю в подоб…

– Нет же, – поспешно воздел раскрытую ладонь незнакомец, – Господа не верят в предназначение! Господа не верят в избранность, о странник. Господа верят в шанс.

– Не понимаю.

– Здесь, – рука остроухого медленно протянулась к голове Тобиуса, замерла на пару мгновений, словно её хозяин спрашивал разрешения, и коснулась волос на темени, – здесь лежит отметина. Удар, нанесённый клинком Владыки Хаоса и Повелителя Рока, уже подрубил твою Путеводную Нить по воле древних и пагубных сил, прислужников Узурпатора. Сам ты этого можешь не помнить, или не понимать…

– Король Дикой Охоты.

Благостная расслабленность, тёплым туманом заполнявшая часть его естества, рассеялась на миг, позволяя проявиться образу из недалёкого прошлого, и серый маг как наяву узрел пред собою закованного в древние латы всадника, верхом на мёртвом коне, узрел оправленный в обруч короны расколотый череп и страшный меч, воздетый над тем венцом.

– Я помню его.

По лицу незнакомца скользнуло искреннее беспокойство.

– И верно, это тоже его имя, и оно, и тысячи иных в разные эпохи в разных частях мира или миров. Хаос Непредсказуемый, Рок Неотвратимый, не кто-то он, но что-то, явление, поглотившее многих великих, сделавшее их частью себя самого. Ему указали на тебя, о странник, и Король подсёк Нить у корня.

Глаза мага всё сильнее чесались, и он всё сильнее тёр их. При этом, слушая, Тобиус думал, что его, наверное, всё это должно было волновать не в пример сильнее. Волнений не было однако, лишь небольшое и неясное беспокойство.

– И что это значит?

– Что жизнь твоя оборвётся раньше положенного. Повреждённая Нить ослабнет, истончится, и ты погибнешь какой-нибудь страшной смертью. Поверь мне, о странник, я знаю. Они, слуги Узурпатора, его миньоны, развлекаются этим испокон веку, коверкают жизни смертных, вовлекая их в свою игру, те погибают, перерождаются в марионетки, а потом погибают вновь.

– Не понимаю, зачем?

Незнакомец вздохнул:

– Ради игры, которую они ведут на потеху своему властелину. В ней нужны не обычные фигурки, а особые. Игра сложна и жестока, не всякая фигурка имеет даже малый шанс дойти до конца игровой доски.

– Чтобы сделать такую фигурку, они…

– Ломают судьбы. Ты, о странник, не проживёшь спокойную долгую жизнь, которую мог бы прожить, их затея наверняка обернётся для тебя великой утратой и великой мукой, ты познаешь страх, разочарование, ненависть и смерть, отдашь всё, чем дорожил когда-либо. Так было с многими до тебя, но после тебя иных таких не будет. Время игры выходит наконец-то…

Тонкая рука совершила плавное движение, возвращая их назад в светлую залу.

– Смерть и перерождение уготованы тебе, чтобы был продолжен путь не слабым человеком, но порождением хаоса, шестерёнкой, блуждающей по механизму мироздания без привязки, появляющейся то там, то тут и заставляющей другие шестерни вращаться так, как вращаться они не должны.

– И что теперь?

Тобиус оглядел красивых людей, что отложили свои дела и стали теперь вдоль бортика гигантского бассейна, молчаливые, но с лицами светлыми и улыбками благостными.

– Господа послали меня, чтобы просить о помощи и предложить помощь.

Незнакомец прошёл к лестнице и медленно погрузился в бассейн по пояс. Вода, наполнявшая этот обширный резервуар, была призрачной и чистой, но светилась нежно-голубым. Блики света танцевали в ней, фантастическую пляску и мягкий пар с запахом лавандового масла наполнял воздух вокруг.

– Помощь, о странник, Господа просят о ней и предлагают её. Позволь нам помочь тебе, чтобы ты помог нам. Ступи в эти священные воды, благословлённые слезой Солнца Глубин, – руки незнакомца в жесте благоговения вознеслись к потолку, с которого взирало око кракена, – и пройди омовение. Всё старое будет смыто с тебя: старая судьба, старая плоть, копоть, пачкающая душу. Обратно ты выйдешь уже иным существом, благословлённым новой формой, истинной мощью и славой. Ты взойдёшь на этот престол и примешь бразды правления. Абсолютная власть и шанс на величайшее будущее из всех возможных…

– Имя?

– Что? – опешил незнакомец.

– Имя. Ты не спросил моего имени, Тобиус, и своего не назвал. При всём, что было сказано и увидено, не могу я просто довериться тому, чьего имени не ведаю. Как тебя зовут?

Остроухий усмехнулся.

– У меня так давно не спрашивали об имени, что я и забыл его вовсе. Таков удел скромного слуги, наверное… Имя… Чу’Ла. Да, так меня зовут…

Глаза болели. Давление в них росло, кровь приливала, наполняя капилляры. Радужки горели янтарными углями, кровь, собравшаяся вокруг них, стала походить на огненную кайму и сквозь неё волшебник огляделся. Картина двоилась пред ним, словно два образа накладывались один на другой, просвечивая, поочерёдно выступая на более плотный план реальности.

Тобиус видел сквозь ослепительно освещённую залу слабые огни во мраке; видел сквозь бассейн с мерцающими волшебными водами, кипящую жижу; видел сквозь Чу’Ла столб тьмы, плясавший над грязной пеной с огнями глаз и раззявленной пастью. Маг смотрел на красивых людей и видел сквозь них блеклые призраки из парившего в воздухе праха. Праха их истлевших оболочек, оставленных здесь тьму веков назад. Он видел истину сквозь ложь и тем рассеивал могучее наваждение.

– Я тебя вижу, – сказал маг, вынимая из поясного кольца жезл, – я тебя вспомнил.

– Проклятые драконьи глаза, – прошептало чудовище, – как же упорно вы прозреваете в суть вещей… Желаю тебе ослепнуть, волшебник!

Жезл поднялся над головой заклинателя, гудящий от переполнявшей его силы, стискиваемый обеими руками.

– Взываю к тебе, о покровитель всех одарённых, о Джассар! Заклинаю тварь эту именем твоим! Изойди, Чу’Ла!

Мир потонул в потоке света и разбился на осколки от пронзительного визга.