Текст книги "Избранная для северного дракона (СИ)"

Автор книги: Илана Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 37

Внезапно вирса, по-кошачьи извернувшись, меняет угол падения и впивается когтями в отвесную каменную стену. Несколько мгновений противного скрежета – и она застывает, прекращая скольжение вниз.

Теперь от пропасти меня отделяет лишь крепость ремней, которыми я пристегнута к животному. Огромная кошка принимается двигаться вверх рывками, каждым своим движением раскачивает меня все сильнее, как маятник.

Болтаюсь на ее спине головой вниз, макушкой катаюсь по крупу, а в нос и рот хлещут струи ледяного дождя, заставляя плеваться и кашлять.

Оба плаща впиваются тесемками в шею – они меня душат свои весом, вобравшим немало воды. Дрожащими пальцами развязываю тесьму, и плащи сбитыми птицами летят к реке.

По ощущениям, болтание над пропастью длится целую вечность, и когда я, наконец, из вертикального положения перехожу в горизонтальное, то не верю собственным глазам.

Вирса вскарабкалась по скале, как заправский скалолаз. Мы чудом спаслись!

Йемрен уже стоит рядом на своих двоих и отвязывает меня от невероятной кошки. После пережитого чувствую себя ватной куклой, и так же плохо соображаю. Отстегнув ремни, горячие мужские ладони стаскивают меня вниз. Как только оказываюсь на ногах, мое запястье шершавит теплый язык Серенького. Этот кусочек сочувствия внезапно пробирает до слез.

На секундочку отвлекаюсь на пса, чтобы погладить по мокрой шерсти, как вдруг понимаю, что я снова пристегнута. Но на сей раз к Йемрену! Мою талию с его торсом теперь соединяют ремни.

– Зачем ты это сделал? – бормочу едва слышно, но шум дождя и водопада заглушают тихие слова, и вопрос остается без ответа.

Северянин что-то резкое выкрикивает вирсам, и те неторопливо трусят обратно, в сторону леса. Мне он знаками показывает, чтобы я шла первая, перед ним. Так и идем цепочкой прямо к водопаду, до которого остается примерно сто метров.

Что такое сто метров в обычной жизни?

Пара минут ходьбы.

А сейчас, когда я насквозь промокшая, грязная, с одеревенелыми от холода конечностями, эти сто метров становятся моим личным Эверестом. Спотыкаюсь на каждом шагу. В тонкие подошвы то и дело впиваются острые камни, заставляя шипеть от боли. Иди я по этой дороге пешком с самого начала, мои ступни давно превратились бы в кровавое месиво.

Хочется попроситься к спутнику на ручки, но здравый смысл подсказывает, что вес на этой дороге необходимо распределять, чтобы снова не спровоцировать мини-обвал. Да и… гордость, зараза, не позволяет.

Жаль, не понимаю, зачем северянину сдался водопад. Теперь я ругаю себя, что не приставала к нему с вопросами. Знала бы, зачем мы мучаемся, – было бы проще терпеть невзгоды.

К счастью, самая ужасная стометровка в моей жизни подходит к концу, подводя нас к водопаду. Огибаем его и оказываемся между стеной воды и входом в пещеру. Миллионы колючих брызг иглами вонзаются в кожу, но все же тут гораздо лучше, чем под проливным дождем.

В пещере видны следы пребывания человека. Композиция из пустых ящиков, лопат, кирок напоминает вход в шахту. Хочется рухнуть без сил там, где стою, но Йемрен берет меня за руку и тянет вглубь. Затем отстегивает ремни, и…

Сквозь оглушающий грохот водопада до моих ушей доносится зычный рев.

– Ш-што эт-то? – от холода сводит зубы – говорить членораздельно не очень-то получается.

– Бесится, что не может тебя найти, – усмехается принц.

– К-кейрон?

– Да.

– П-почему б-бесится? – понимаю, что вопрос глупый, как только он срывается с губ.

– Тяжело, когда из-под носа уводят невесту, – зло чеканит северянин, но вдруг вдруг спохватывается: – Да ты вся посинела, ирэя! Сейчас будем тебя греть. Привяжи-ка пса к стене!

После его слов замечаю вбитую в стену скобу, на которой кое-как фиксирую поводок. Йемрен усаживает меня на перевернутый вверх дном ящик и склоняется над полом в двух метрах от меня. Вскоре под его руками зарождается пламя. Как он разжег огонь – в густом полумраке было не разглядеть.

Хочется его об этом расспросить, чтобы поучиться азам выживания, но, в итоге, так и не решаюсь. Ведь, демонстрируя неведение, я запросто выдам свое нездешнее происхождение.

Внезапно становится настолько горько от мыслей о своей участи, что аж зубы сводит! Мало того, что ничего не понимаю, так еще и спросить не могу. Как долго мне придется жить по такому шаблону?

Нет уж. Пора признаваться, что я попаданка. Дариуса рядом нет. Не покалечит же принц свою ирэю! Нас, вторых половинок, не раздают пачками всем подряд. Раз уж нашлась, приходится беречь ту, что есть.

Киваю сама себе.

Решено! Как только смогу членораздельно говорить, сразу все расскажу!

Когда костёр уже вовсю полыхает, подсаживаюсь к нему поближе, и уровень дискомфорта снижается до восьми из десяти. Мокрая одежда не дает до конца согреться. Тело сотрясает крупная дрожь, пока я, как гусь на вертеле подставляю огню разные бока.

Йемрен заканчивает возиться с костром, подходит вплотную, опускается передо мной на колено, сказочно красивый в ярком ответе пламени. В голове успевает мелькнуть мысль, что в такой позе девушкам обычно делают предложение. Вот только предложения я не получаю… Точнее, может, и получаю, но совсем не того рода, о котором подумала.

Северянин подцепляет подол моего платья и быстрым движением тянет наверх. Я, машинально среагировав, перехватываю ткань и тяну ее вниз. Наряд трещит. Пес грозно блеет и рвется с привязи, добавляя градус накала.

– Кончай глупить, ирэя! – рычит возмущённо принц.

– К-кончай наг-глеть, д-дракон! – зло требую я.

Все мое сопротивление этой горе мускулов – что трепыхание пташки, зажатой в кулаке. Скоро толстое мешковатое платье дезертирует с меня через голову. Я остаюсь в тонкой нательной сорочке, мокрой, полупрозрачной и прилипшей к дряблому телу с отвисшей до пупа грудью. Но и сорочку с меня безжалостно сдирают.

Когда понимаю, какая «красота» открылась взгляду мужчины, хочется завыть то ли от стыда, то ли от злорадства. Любуйся, дракон, моими старческими мощами! Пускай они приснятся тебе в страшных снах!

Нахал тем временем не теряется. Пока удерживает меня одной рукой, другой скидывает с себя куртку и рубаху, обнажая роскошно прокачанный торс. Я даже успеваю рубануть в этот пресс со всей силы, целясь в солнечное сплетение, но тут же скулю – при ударе об каменные мышцы что-то больно хрустит в запястье.

Пользуясь болевым и не только шоком, принц фиксирует мои руки по типу смирительной рубашки и вжимает мою спину в себя, как в горячее кресло. Вырваться из стальной хватки нереально, сколько ни пытаюсь.

В итоге, осознав безуспешность своих попыток, делаю единственное, что мне остается.

Бью его словами, которых он точно не ожидал услышать от ирэи!

Глава 38

Йемрен

Моя девочка следует за мной по краю обрыва с испуганно бьющимся сердцем, старательно игнорируя собственный ужас.

Я хотел бы избавить ее от переживаний, да только без залежей таранита нам не обойтись. Короткий оборот для меня не проблема, но чем дольше нахожусь в ипостаси дракона, тем сильнее доминируют звериные инстинкты. Когда схлестнемся с Кейроном, главное, чтобы не пострадала ирэя, эта девочка-загадка, к которой теперь без остатка стекаются все мои мысли и вопросы.

Почему восемь лет назад, когда я уговаривал Нику бежать, она предпочла мне комфорт дворца, а сейчас вдруг передумала? Что изменилось?

Вспомнила данный мне обет?

Бред! Воспоминание о нашей помолвке с годами не становятся ярче.

Ей надоела роскошь?

За восемь лет она лишь привыкла к ней сильнее.

Опротивел Кейрон?

Не то. Брат всегда умел найти подход к женщинам.

Так в чем подвох?

Каким образом она, по словам Дариуса, поверхностная, недалекая эгоистка, сумела убедить мудрейшую Лийну из племени Пепельных Волкодавов стать союзником Севера? Как приручила волкодава, выходца диких лесов та, что никогда не умела заботиться о других?

Не стыкуется. Чем дольше думаю об истинной, тем сильнее ее образ смахивает на фантазию, бессвязный сон, что забывается поутру, стоит открыть глаза.

Я хотел бы отнести все несостыковки на загадочность женской души, но самообман всегда давался мне плохо. Есть в ирэе нечто, чего я не понимаю… Это факт. Надеюсь лишь, время расставит все по своим местам.

Под невеселые размышления и аккомпанемент дождя слушаю биение ее сердца – единственное, что осталось от оригинала. Все остальное чужое: внешность, запах, тактильные ощущения. До одури хочется сдернуть с нее нелепую, уродливую оболочку, чтобы прикоснуться к ней настоящей. Но рано. Я ведь даже не разобрался в своем к ней отношении.

Цепляюсь за ошметки здравого смысла ровно до той поры, пока ее вилса не падает в пропасть. Тогда в ход вступают инстинкты.

За секунду срываю ремни. За вторую спрыгиваю наземь, готовый к обороту. Дракону поймать ее будет легко, но ровно на третьей секунде вилса впивается в скалу, так что полет моей бедняжки обрывается, по сути не начавшись. Бешеный стук ее сердца рикошетит в моем. И, хотя каждый момент инцидента я держу под контролем, когда Ника, бледная, испуганная, оказывается наверху, привязываю ирэю к себе, а вилс отправляю домой. Так спокойнее.

Мы гуськом шагаем в пещеру, где я планирую под завязку зарядиться магией.

Там, во мраке пещеры развожу костер и на миг закрываю глаза. Дождь смыл все специи с ее кожи. Вдыхаю родной запах, перемешанный с нотками мокрой ткани, и внутри все сжимается. Моя. Моя насквозь замерзшая девочка, которую хочется стиснуть в охапку и не отпускать. Хотя бы, пока не отогреется.

Срываю прочь промокшую одежду. Игнорирую смешные попытки мне сопротивляться.

Зачем стесняться, глупышка?

Я ведь не вижу тебя! Старушечье тело – это не ты.

И вдруг ирэя со злостью бросает:

– Я н-не Д-дариника!

– Что ты несешь! – пытаюсь ее вразумить, а у самого сердце долбится об ребра, как бешеное. Потому что понимаю: она не врет. И все, что говорит дальше, – тоже правда.

– М-мою душу п-перенесли из другого мира в тело твоей невесты, – выговаривает сердито. – Я не Д-нариника, а В-вероника. Так что можешь и дальше звать меня Никой. А м-можешь никак не звать, если решишь… Ладно. Н-неважно.

– Что за смертник это сотворил? – рычу. – И какого кхара он к тебе полез…

Вопросы сыпятся из меня один за другим. Стоит мне умолкнуть, как она начинает торопливо, сбивчиво объяснять, видно, успев испугаться то ли моего тона, то ли собственной честности.

– Д-дариус хотел поменять нас с Дариникой местами на время, но не успел вернуть обратно. Я с-слишком быстро стала твоей ирэей. Он сказал, такова была воля Трехликого. Еще сказал, что я и есть твоя истинная, которая повидала другие миры…

Ника говорит, говорит, говорит.

О том, как она терялась в происходящем и боялась ошибиться. Как скучала по дому. Как удивлялась магии и странным дворцовым традициям. Как впервые увидела дракона. Как в ней проснулась магия при мысли обо мне.

Утыкаюсь носом в теплую макушку, снова вдыхаю родной аромат – и все внутри вибрирует от счастья и дикой благодарности за то, что она рядом.

Прижимаю ее к себе крепче.

Непостижима порою воля Трехликого, но этот ход с обменом мне прекрасно понятен.

Малышка никогда меня не предавала.

И то хорошее, что я в ней увидел, – настоящее.

Не фальшь.

С ней можно начать с нуля, а не с жирного минуса.

Это значит, настало время сдернуть с нее уродливую оболочку.

*****

Ника

Когда я начала откровенничать, то ужасно злилась. Мне было все равно, что он подумает. Хотелось лишь уязвить и оттолкнуть, а теперь…

Спереди полыхает костер, сзади обволакивает жар его тела. Чем дольше говорю, тем больше меня отпускает злость. Острые эмоции сглаживаются, тают, будто льдинки на солнце, оставляя вместо себя мягкую, ленивую истому.

– Ты же не злишься на Дариуса? – уточняю, когда поток моих признаний подходит к концу.

– Он увидит мою реакцию при личной встрече, – отрезает принц.

Не вижу его лица, но в голосе слышатся жесткие интонации, и я вздыхаю:

– Не злись на него, пожалуйста! Маг предан тебе от макушки до кончиков пальцев. Если бы не он, я бы так и жила в своем мире, и мы бы никогда не встретились.

При одной мысли об этом под ложечкой тоскливо сосет.

– Знаю. Но лгать мне недопустимо.

– Дариус всего лишь…

– Тш-ш, – ко мне на губы ложится его указательный палец. – Только ты и я. Другим здесь не место.

Я замолкаю под веселое потрескивание огня. Вместе с теплом грудь заполняет необычайное чувство защищенности. Казалось бы, меня только что насильно раздел мужчина, а теперь прижимает к себе совершенно голую. Тут бы впору паниковать, нервничать, а вместо этого… Мне спокойно.

Понимаю, наконец, то, что давно дошло до подсознания: Йемрен всего лишь пытается меня согреть. Естественно. Разве может мужчина в расцвете сил позариться на мою нынешнюю оболочку? В конечном итоге мне невероятно повезло, что я застряла в теле старухи. Эта мысль помогает окончательно успокоиться. Чуть поерзав, уютнее устраиваюсь в горячем кольце его рук. Будь я кошкой, уже вовсю урчала бы тихим моторчиком.

Видно, ощутив, как обмякли мои мышцы, принц отпускает кисти, обхватывает меня за талию и, склонившись к уху, бархатным голосом сообщает:

– Пора снимать морок, ирэя.

– Снимай, раз пора, – сонно шамкаю, прижавшись к его груди.

Не успеваю сообразить, что происходит, – расслабилась знатно, и бдительность притупилась! – как он шепчет мне в ухо непроходимую абракадабру.

Глава 39

Его шепот отдается едва заметной вибрацией по всему телу. Полудрему сметает нехорошее предчувствие… Что за ерунда со мной происходит?

Вытягиваю перед собой руку и в свете огненных всполохов рассматриваю тонкие пальцы, упругую, девичью кожу, изящные, овальные ноготки с розовыми лунками. Последний раз при взгляде на свою кисть я вспоминала пучок засохших пастернаков.

До уставшего мозга вдруг доходит: вот теперь я по-настоящему обнажена, и нахожусь при этом во власти полураздетого мужчины, в которого по уши влюблена. Он, словно пользуясь моей задумчивостью, заправляет мне за ушко длинные платиновые локоны и с нежностью прижимается губами к чувствительной коже на висках, своим легким прикосновением разгоняя жаркие волны по всему телу.

Резко отдернувшись от горячих губ, сжимаюсь в креветку и срывающимся голосом умоляю:

– Заколдуй меня обратно!

– Обратно – это куда? – посмеивается Йемрен.

– В старуху!

– Я не маг, – принц покачивает головой. – Мой максимум – снять морок со своей истинной.

– Тогда дай платье! – пищу пойманной мышью.

– Оно не высохло.

– Можно мокрое!

– Чего ты боишься, ирэя? – заводится вдруг дракон. – Я не беру женщин против воли.

О том, что против воли меня брать не придется, я благоразумно молчу. Только выдавливаю из себя жалобное:

– Пожалуйста, дай мне платье.

Дракон нехотя поднимается, и моя спина сразу сиротливо мерзнет, открывшись сквозняку, а в пятую точку, опущенную на камень, вгрызается холод. Сижу, напряженная, как пружина, обхватываю прижатые к груди колени, пока принц не возвращается к костру с котомкой, что всю дорогу болталась у него за плечами.

Едва удерживаюсь, чтобы не завыть. Зачем мне котомка, когда я просила платье?! Этим кусочком ткани, – наверняка, мокрым! – удастся лишь мягкое место прикрыть, да и то не полностью! Йемрен присаживается на корточки в полуметре от меня. Протягивает мне мокрое платье, которое я не сразу заметила за котомкой, и бросает:

– Я кое-что собрал нам в дорогу.

На этой фразе его взгляд сталкивается с моим, а потом скользит вниз, обжигая плечи и зону декольте. От откровенного мужского внимания в груди разгорается пожар. И приятно, и неловко – как эти чувства могут уживаться рядом? Оборачиваюсь поскорее платьем, как банным полотенцем, только мокрым и холодным. Брр.

Мгновенно задубев, вскипаю на дракона:

– Не смотри на меня!

В ответ раздается спокойное, но жесткое:

– Еще раз прикажешь мне – и забудешь про платья в периметре этой пещере.

– Прости, – торопливо добавляю, потому что нутром чувствую: он не блефует.

Йемрен способен не просто оставить меня раздетой, а заставить забыть про одежду.

Хотя я из последних сил цепляюсь за собственные границы, при одном взгляде на его широкие плечи, крепкий, мускулистый торс и сильные, уверенные движения, мои «правильно» и «неправильно» из железобетонных превращаются в невесомый облачный пух. Дунет ветерок – и все принципы унесет далеко далече.

Никогда меня так сильно не тянуло к мужчине, и что делать с этим притяжением я понятия не имею. От волнения становится трудно дышать… Не хватало еще панической атаки!

Дракон тем временем достает из кошелки какой-то сверток и, повертев его немного в ладонях, протягивает мне:

– Это тебе. Лийна велела передать, когда мы доберемся до пещеры.

– Что это? – с удивлением принимаю сверток, обернутый чем-то, напоминающим вощеную бумагу.

– Не знаю. Она сказала, тебе пригодится.

Аккуратно развернув двойной слой покрытия, достаю тунику, темную и грубую на ощупь, как мешковина, но главное, сухую. Сразу натягиваю ее на себя через голову и, вскочив, проверяю длину. Платье едва прикрывает колени. Ловлю на стройных икрах оценивающий взгляд дракона, пытаюсь пониже одернуть ткань, но она отказывается подыграть моей скромности.

Разглаживаю подол и мысленно благодарю старую шаманку. Впрочем, скоро о ней забываю, то и дело ощущая на себе жадные мужские взгляды. Нервно прикусываю губу. Хотя все стратегически важные места прикрыты, все равно ощущаю себя голой и уязвимой.

Дракон усаживается поудобнее перед костром и жестом подзывает к себе.

Мне не охота сидеть – я насиделась в поездке! – но если останусь на ногах, меня просто засмотрят до дыр. Поэтому присаживаюсь рядом с принцем, подтащив к костру перевернутый вверх дном деревянный ящик.

Как только опускаюсь на импровизированный стул, Йемрен протягивает мне кусочки вяленого мяса, хлеб – о чудо, даже не отсыревший! – и предлагает флягу с приятным на вкус напитком. С удовольствием, перекусываю, долго перекатывая на языке пористые кусочки хлеба с пряными специями. Вместе с углеводами и питьем согреваюсь еще больше, чувствуя, как приятная истома расползается по телу.

Осматриваюсь. Для полного счастья мне бы прилечь. Спина сигналит, что вертикального положения она долго не выдержит. Только вот, кажется, это место не предназначено для сна. Пары деревянных ящиков мне точно не хватит, чтобы устроить кровать, а спать на голых камнях – то еще удовольствие! Украдкой взглянув на дракона, с тоской вспоминаю, как уютно и тепло мне лежалось в его объятиях, когда действовал морок.

Со вздохом бормочу:

– Интересно, скоро закончится дождь?

– Уже закончился.

– Я думала, мы пережидаем здесь дождь, – мое утверждение звучит, скорее, как вопрос, задав который, я с любопытством поворачиваюсь к Йемрену. Тот ухмыляется:

– Я-то могу не спать сутками, а ты?

– Если надо, – неуверенно киваю.

В прошлой жизни иногда я не спала всю ночь перед экзаменами. Правда, тогда мне не приходилось трястись весь день в дороге, и под рукой всегда была чашка эспрессо.

– Нам не надо, – отрезает дракон.

Принц молча проводит рукой по стене пещеры, прямо за своей спиной, и затем протягивает открытую ладонь. Демонстрирует темные разводы на коже со сверкающими при свете костра мелкими вкраплениями блестящей пыли:

– Видишь? Следы таранита.

– Красиво, – отзываюсь, как зачарованная, не отрывая взгляда от широкой ладони, напоминающей теперь звездное небо.

Кончиками пальцев провожу по тонкому слою магического ресурса, но тут же отдергиваю руку, ощущая от прикосновения к мужчине знакомый ток по всему телу. Йемрен, нахмурившись, продолжает:

– Чтобы впитать силу таранита, мне нужна одна ночь.

– Мы тут целую ночь пробудем? – я вдруг пугаюсь.

Смогу ли я всю ночь… Бороться с нешуточным искушением?

Глава 40

Сытая, согретая, всматриваюсь в языки пламени, пока не начинаю клевать носом. Резко вздрагиваю, когда, потеряв равновесие, чуть не падаю на пол. Потом еще раз. И еще.

Тру глаза, лоб и, наконец, признаю: так дальше не пойдет. Если не посплю хоть немного, то не выдержу завтрашней дороги. В лучшем случае буду задерживать принца своей черепашьей скоростью, а в худшем – свалюсь прямо на ходу.

Подтаскиваю ящик, на котором сижу, к другому, что стоит у стены. Стыкую их и получаю поверхность примерно пол метра на полтора. Пристраиваюсь на необструганном дереве буквой зю. В кожу тут же впиваются занозы. Шея и бока жалобно ноют, а главное, тело быстро остывает вдали от костра. Как ни верчусь, устроиться удобно не получается.

Мне бы очень помогло одеяло, пусть даже старое и потрепанное, но его здесь нет. Очень некстати вспоминаю, как собственными руками избавилась от двух плащей, когда висела над пропастью. Йемрену теперь тоже весь остаток дороги придется страдать без плаща, а я даже не извинилась, эгоистка!

Поначалу лежу лицом к стене, но потом, не выдержав уколов совести, поворачиваюсь в сторону Йемрена:

– Прости. Я забрала себе оба ящика. Хочешь поделюсь одним?

– Оставь ящики, – требует он глухо. – Иди ко мне.

– Я не готова… – захожусь кашлем, поперхнувшись после его предложения. – Прости.

– Ты знаешь, как это унизительно, – говорит он, стоит мне замолчать, – видеть, что твоя ирэя дрожит от холода, потому что не доверяет?

– Мне не холодно… – быстро замолкаю, споткнувшись об укоризненный взгляд. До сих пор забываю, что этого мужчину убедить во лжи не получится.

– Повторяю еще раз. Я. Не беру. Женщин. Против воли.

– Верю, но спать буду здесь, – хлопаю по ящикам, на которых сижу, и поскорее устраиваюсь обратно лицом к стене.

Какое-то время ворочаюсь на жесткой «кровати». В итоге, замерзаю до такой степени, что меня начинает потряхивать мелкой дрожью. Стискиваю зубы покрепче, чтоб не клацали, и снова принимаю вертикальное положение, зябко обхватив себя руками.

Я должна согреться, иначе завтра буду никакая.

Посматриваю на Серенького, что, привязанный, лежит поблизости. Он опустил морду на передние лапы, но не спит – с любопытством наблюдает за моим копошением. Можно подтащить к нему ящики. Мы вполне поместимся вдвоем на деревянной поверхности, если к нему прижаться…

– Аш-ш! – вдруг сердито шипит дракон, перехватывая мой взгляд. – Серьезно?! Ты предпочтешь мне пса?

– Просто… – замолкаю, внезапно вспоминив, что вежливое вранье с ним не пройдет.

– Я давно мог бы схватить тебя в охапку и согреть насильно. Церемониться с тобой все труднее, ирэя!

– Спасибо, мой принц, – лепечу. – Я очень ценю, что ты уважаешь мой выбор.

– Выбор, говоришь? – горько усмехается. – В данной ситуации у нас осталась лишь иллюзия выбора.

– Что… Что ты имеешь в виду? – услышанное звучит слишком мрачно, совсем не в духе Йемрена, а потому здорово меня пугает.

– Таранит поможет сутки держать дракона в узде. Максимум двое. Потом единственное, что поможет мне подчинить зверя, – это единство с ирэей.

Он кидает на меня пытливый взгляд, словно оценивая, насколько реален такой вариант, и тут же, нахмурившись, отворачивается. Похоже, недоволен тем, что увидел. Беспомощность и растерянность, которые наверняка отражаются на моем лице, вряд ли кого-то смогут вдохновить.

– То есть через двое суток, – задумчиво тяну, – ты не сможешь обернуться? Даже если Кейрон нагонит нас в ипостаси дракона?

Он качает головой:

– Не хочу, чтобы ты пострадала при столкновении двух драконов.

– Я постараюсь с тобой поменьше спорить, – наконец, выдавливаю из себя обещание. – Этого хватит? Для начала… Для единства…

Вместо ответа он протягивает мне руку в приглашающем жесте. Мне не остается ничего другого, как встать с дурацких ящиков и, чуть поколебавшись, направиться к костру.

Приблизившись, натягиваю пониже подол мешковатого платья. Дух захватывает от близости сильной, мускулистой фигуры, вдвойне притягательной в играющем отсвете костра. Осторожно сажусь на мощные бедра, прислоняюсь правой щекой к твердой, горячей груди, по-прежнему обнаженной. Пальцами случайно провожу по выпуклым кубикам пресса, и Йемрен с судорожным вдохом тут же покрепче прижимает к себе. Чувствую, как пружинят его мышцы, позволяя принять мне позу поудобнее. Он напрягается, а я расслабляюсь.

Это неправильно, несправедливо по отношению к нему, ведь он тоже нуждается в отдыхе, но ничего не могу с собой поделать.

Слишком устала. Слишком хочется спать.

Лепечу:

– Спасибо, мой принц. Я твоя должница.

– Пусть тебя утешит мысль, что я должен тебе гораздо больше, – он склоняется к самому уху, обжигая своим дыханием, но к коже губами не прикасается.

Держит слово.

Согревшись у его груди, млею под тяжестью его рук. Закрываю глаза и вслушиваюсь в сильное, ровное биение сердца. Мышцы, наконец, обмякают, потихоньку отпуская в ленивую дрему… как вдруг между ударами сердца происходит неожиданное.

Мое сознание выскальзывает из тела. Невесомой дымкой вылетает из пещеры, устремляясь сквозь бездонную толщу времени и пространства в просторную, красиво убранную комнату с лепным потолком.

На широкой кровати под балдахином лежит мужчина. Он без сознания. Его благородное лицо покрыто потом, русые волосы разметались по подушке. Хотя ему немало лет, при малейшем движении тело бугриться мышцами. Он кого-то мне напоминает… Йемрена!

У изголовья кровати стоит королева Вианда, одетая в красное, изысканное платье, а рядом – седовласый мужчина, что подслеповато щурится, внимательно осматривая больного сквозь линзы очков. Затем выпрямляется и подытоживает:

– Я уверен, что король поправится. Непременно. Новое лекарство уже ему помогает. Это очевидно всем моим коллегам, так что прогнозы самые благоприятные.

– Благодарю за прекрасные новости, доктор, – кивает женщина, грациозно прижав ладошку к левой груди. – Хотелось бы мне верить в ваш прогноз. Однако сердце щемит от плохого предчувствия.

– Вполне понимаю, моя королева. Вполне понимаю. И все же смею вас уверить, что главная опасность осталась позади. Сила дракона победила болезнь. Вы можете гордиться несокрушимой волей мужа.

– Пусть Великая Мать услышит ваши слова, доктор! – вздыхает Вианда, приложив платочек к сухим глазам. – И вот еще что. Я решила, что отныне сама буду давать лекарство королю.

– Несомненно вы хотите помочь, однако…

– Я его ирэя. Мое участие в лечении совершенно точно добавит королю сил.

– Да, но…

– Лекарство! – требует королева, протягивая мужчине открытую ладонь.