Текст книги "Королева нефритов"

Автор книги: Икста Мюррей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

– Ни полиция, ни армия не располагают людьми, чтобы искать Хуану в джунглях, где, боюсь, она как раз и находится, – сказал папа.

Мы находились в директорском кабинете, куда прошли после того, как я представила друг другу его и Эрика.

– Зачем ей понадобилось туда, не знаю. Она говорила, что просто хочет отдохнуть, хотя я этому не очень поверил… Что касается полиции, то я звонил туда, наверно, раз тридцать, но Рио-Дульсе смыла несколько деревень, окрестные жители просто гибнут от голода. Здесь это не так заметно, но на северо-востоке бедствие ужасное. Помочь нам они не могут. Шесть дней назад она сказала мне, что отправляется в лес. И вот с тех пор я сижу здесь и дожидаюсь, когда она позвонит.

Слушая отца, я думала, стоит ли сказать об электронном письме, но пока не видела, чтобы это могло чем-то помочь, к тому же мама просила ничего ему не говорить. Эрик также, видимо, решил хранить ее тайну.

Мы сидели напротив письменного стола, а папа занимался тем, что наливал кофе из стоявшего в углу небольшого пластмассового кофейника. Я видела, что он всячески старается себя сдержать, и все же еще до того, как ощутила прикосновение его холодной руки, поняла, насколько он взволнован.

– Я уверена, что она все еще во Флоресе, папа, – сказала я.

– Ее нет в Антигуа. – Отец помотал головой. У него на лбу проступила жилка. – После урагана я два дня туда пробирался, но не смог ее найти. Я проверил все гостиницы, в которых она обычно останавливается. А во Флорес так и не пробился. Дороги стали непроезжими!

– Мы с Эриком собираемся ее искать. Отсюда отправимся на юг, в Антигуа, а если ее там нет, повернем на север, во Флорес. Уж как-нибудь проберемся туда. И потом… ты ведь знаешь, как она иногда себя ведет. Ничего необычного тут нет.

– Да, иногда она удирает в экспедиции и ни о чем нам не сообщает…

– Кстати, об экспедициях за нефритом, сеньор Альварес, – вмешался Эрик. – Я хотел бы узнать, что происходит в горах.

Вцепившись в мою руку, Мануэль не слушал Эрика. Выпрямившись в полный рост, он коснулся моей щеки.

– На этот раз не все так просто, милая, – сказал отец. – Боюсь, ты это тоже понимаешь. – Ущипнув меня за подбородок, он поднял взгляд на Эрика. – Да, Эрик, похоже, там действительно есть месторождение нефрита. Крестьяне из Сьеррас обнаружили его в больших количествах. Туда уже устремились спекулянты, а также университетские ученые. В самый разгар бедствия началась своего рода нефритовая лихорадка. Есть ли там месторождение, утверждать пока нельзя, но один из ученых прислал мне кое-какие образцы, которые кажутся подлинными. – Подойдя к столу, отец извлек оттуда ящичек с образцами. – Все было бы просто замечательно, если бы не это несчастье с моей… моей женой. Я именно так ее про себя называю, хотя мы и не состоим в браке… Теперь это меня нисколько не волнует… Хотя вы можете видеть сами – образцы подлинные.

Он передал ящик Эрику, и я наклонилась, чтобы заглянуть внутрь.

В пластмассовом контейнере было несколько небольших отделений, каждое со своей крышкой. Отодвинув крышку, Эрик открыл одно из отделений; там находился грубой формы камень почти идеального сине-фиолетового цвета. В остальных отделениях лежали разной формы куски того же минерала. Подняв один из камней, Эрик поднес его к лампе – камень пылал небесно-голубым светом, сквозь который проступали пурпурные прожилки.

– Он настоящий, – сказал Эрик. – Действительно голубой. По правде говоря, я не мог в это поверить – до самой последней минуты.

– Да-да, все они настоящие, – согласился отец. – Но сейчас это не важно. Лола, тебе понадобится проводник, особенно если ты собираешься идти на север. Сейчас с этим большие проблемы, так как все они, кажется, отправились в Сьеррас.

– Проводник? – переспросил Эрик.

– Ну, не собираетесь же вы идти туда вдвоем?

– Если вы пойдете с нами…

– Кто – папа? – сказала я. – Нет-нет, он не сможет.

– Да, Лола права – это невозможно, – подтвердил отец. – А разве он не знает… ну, обо мне?

Эрик откашлялся.

– Я слышал, что с вами произошел несчастный случай. В джунглях.

– Случай? Нет, это был не случай. Это был де ла Роса! – У отца покраснели уши. – С тех пор я проявляю некоторую… нерешительность, когда нужно идти в джунгли… Собственно, это нельзя назвать нерешительностью – просто боюсь. Когда я хотя бы на метр приближаюсь к болоту, начинают отказывать ноги. Так что из-за Томаса я могу только навредить, а не помочь.

– Ну что ты! – солгала я.

– Звучит весьма неприятно, сеньор Альварес, – признал Эрик.

– Да, мой мальчик, это так. Это так. Очень и очень неприятно. Однако нужно смотреть правде в глаза, особенно если это касается тебя самого. Лучше пусть мне будет стыдно вот в этом кабинете, чем где-то далеко на севере, где мой страх чреват крупными неприятностями. Все – не будем на этом задерживаться. – Он отпустил мою руку. – Путешествие предстоит нелегкое. Вам, вероятно, придется забраться далеко на север. И, как я уже говорил, понадобится проводник, не думаю, что вам стоит идти вдвоем.

– А почему? – не выдержал Эрик.

– Почему? Да из-за вашей репутации, сэр.

– Папа!

Отец только отмахнулся.

– Мой дорогой, я ведь тоже живу не в лесу. И также, как вы узнали неприятные вещи обо мне, я слышал много неприятных вещей о вас. Много лет Хуана рассказывала мне шокирующие истории с вашим участием. Хотя, глядя на вас, должен признаться: вы выглядите совсем не так, как я думал. Вполне похожи на человека. У вас даже нет хвоста. Но я не могу допустить и мысли, чтобы отпустить свою дочь в джунгли вдвоем с вами.

– Папа, вопрос о моем целомудрии решен много лет назад…

Полностью игнорируя меня, папа пронзил Эрика пылающим взглядом.

– Мне известны ваши привычки относительно женщин. Закончив свои делишки, вы просто сбегаете, словно находитесь где-нибудь в Памплоне. Но вот с ней вы будете вести себя прилично. Если же нет – ну что ж. Пусть я деликатного телосложения, но подобные трудности преодолимы в случае необходимости. Счастье моей дочери я ставлю выше всего! Уверен, что вы меня понимаете.

Эрик уставился в свою чашку, затем поднял глаза.

– Да, понимаю, – уныло сообщил он.

– Не надо так волноваться, папа, – сказала я.

– Я не волнуюсь, – возразил он. – Совсем не волнуюсь. Потом, может быть, разволнуюсь, а пока нет. – И очень пристально посмотрел на Эрика, а тот на него в ответ. Наступило неловкое молчание. – Так что ты скажешь мне, сынок? – наконец спросил мой отец. – Говори!

– Я просто хочу убедиться, что вы не собираетесь… вызывать меня на дуэль или что-нибудь в этом роде.

– А! Нет, пока вам не о чем беспокоиться.

– Это хорошо.

– Я четко дам вам знать, если такая необходимость когда-нибудь возникнет.

– Рад слышать. – Эрик держался прекрасно.

– Давайте все же вернемся к вопросу о проводниках, – предложила я. – Надеюсь, Иоланда все еще в городе?

– Кто? – спросил Эрик, глядя то на меня, то на моего отца. – Что вы сейчас сказали?

Папа кивнул:

– Да, я уже думал о ней. Тебе стоило бы подумать о ком-нибудь другом…

– Но ты сам говорил, что сейчас трудно найти проводника, и если она здесь…

– Вы говорите об Иоланде де ла Росе? – удивился Эрик. – О том, чтобы она пошла с нами?

– Да, – подтвердила я, жестом требуя, чтобы он замолчал.

– Ни в коем случае! – глядя на меня, сказал он. – Я считал, что мы уже это обсудили.

– Лучше послушай своего не слишком разборчивого друга! – посоветовал отец. Пошарив по столу, он нашел на нем листок бумаги и подал его мне; кроме всего прочего, в списке значился адрес бара под названием «У Педро Лопеса». – Хотя твоей матери это наверняка не понравится, я все эти годы присматривал за ней. После смерти Томаса она пустилась во все тяжкие. В приличных местах она тоже не появляется. – Он указал на адрес бара. – Пришлось даже подкупить тамошнего бармена, чтобы тот не давал Иоланде слишком много пить.

– Все это великолепно, но не имеет никакого значения. Я собираюсь взять ее с нами. – Я глубоко вздохнула. – Пожалуй, нам пора.

– Не возлагай особых надежд на Иоланду, дорогая, – настаивал отец. – Не думаю, что она пойдет с тобой.

Все это время Эрик оставался поразительно спокойным.

– Так что, идем? – вставая, предложил он.

– Да.

Мы вышли из кабинета и вновь двинулись по залам музея – мимо сверкающих черепов, гробниц, стелы и нефритового зала. Мануэль проводил нас до самой стойки с книгами и кружками. Некоторые из них отец навязал нам в качестве подарка. Мне он подарил новое, второе издание написанной моими родителями книги «Перевод стелы Флорес». Он также вручил нам пару футболок с изображением различных панелей.

– Хочу хоть что-нибудь тебе подарить, – сказал он мне.

– Спасибо за все, сеньор Альварес, – сказал Эрик, державший в руках сверток с подарками.

– В сущности, вы неплохой человек, Эрик, – улыбнулся папа. – Вижу, что вы прислушиваетесь к своим лучшим инстинктам, и это прекрасно. Как я смог заметить, вы хорошо относитесь к моей дочери, и это тоже замечательно. Возможно, вы ей нравитесь, даже… но нет, это вряд ли. Тем не менее грустить вам не о чем. И помните – ведите себя прилично.

– Постараюсь, сэр, – кивнул Эрик.

– Ну вот и отлично, – заключил папа. – А теперь, пожалуйста, оставьте нас, чтобы я мог попрощаться со своей дочерью.

Взглянув на меня, Эрик недоуменно поднял брови и вышел.

Мы стояли в вестибюле музея, окруженные глиняными горшками, костями неандертальцев и призраками нефритовых камней.

Отец обнял меня, и я его.

– Все будет хорошо, папа.

– Уверен, что да, – поколебавшись, кивнул он.

– Папа, я серьезно.

– Я просто… обнимаю тебя, милая. По праву отца. Я ведь не видел тебя уже три месяца. По-моему, это слишком долго. Тем более если учесть, при каких обстоятельствах мы снова встретились.

– Ну, чем скорее я отправлюсь в путь, тем быстрее смогу найти маму и отругать за то, что она устроила нам такую головную боль.

– Должен признать, в этом есть определенный смысл.

Он крепче прижал меня к себе.

– Знаешь, твоя мать самая отвратительная женщина на всем белом свете, – заявил он.

– Знаю.

– И она лучшая женщина на всем белом свете.

– Это точно.

– Когда найдешь, скажи ей об этом.

Отпустив меня, Мануэль сделал шаг назад.

– Наверное, мне нужно было бы поехать с тобой. Даже если бы пришлось отправиться в джунгли, несмотря на все мои проблемы. Я… мог бы тебе понадобиться.

Но я знала, что он не сможет нам помочь – особенно в лесу.

– Пожалуй, не стоит, папа. Тебе это вредно.

– Понимаю. – Он стиснул челюсти. – Ну, если вдруг передумаешь – позвони.

Я промолчала.

– Ну, тогда все равно мне позвони, – попросил он.

– Я тебе скоро позвоню.

– Когда?

– Сегодня вечером. Или завтра.

Он посмотрел мне в глаза.

– Тогда поцелуй меня.

– А до этого что ты будешь делать?

– То же, что делал в последние дни, моя дорогая. Ждать.

Я поцеловала Мануэля.

– Я тебя люблю.

Он по-прежнему держался очень прямо, высоко подняв голову и выпрямив плечи, но глаза стали наполняться слезами. Я снова поцеловала папу, затем подняла с пола свой багаж и помахала рукой на прощание. Я чувствовала, что он провожает меня взглядом, и когда вышла из музея на улицу, пришлось вытереть лицо рукавом.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Очутившись под солнцем, я прищурилась и отыскала взглядом своего спутника. Держа в руках сумки, Эрик ждал меня у подножия лестницы.

– Я бы очень не хотел, чтобы мы контактировали с этой де ла Росой, – заговорил он. – По тем причинам, которые я уже изложил. Все знают, что вы не можете доверять этой семье.

Я начала закручивать волосы в аккуратный пучок.

– В любом случае мне нужно ее найти.

– Но почему?

– Вы не очень хорошо знаете джунгли – не так, как моя мама, так что нам нужна Иоланда. Если она захочет помочь.

– Говорю вам, я сам могу провести вас через леса. Я уже…

– Делали это два или три раза.

– Два.

– С посторонней помощью.

– С некоторой помощью – да. Но с картой я мог бы пройти по реке Саклук. Вам незачем обращаться к де ла Росе.

– Эрик… – Я окинула его взглядом. Мы оба были в испарине, устали после ночного перелета. Я положила руку ему на плечо. – Лучшего проводника и быть не может. Не надо со мной спорить.

Но он не был бы Гомарой, если бы сдался так просто. Он применил против меня все свои полемические способности, однако в споре с женщиной они оказались ни к чему. Эрик мог выдвигать самые что ни на есть убедительные и логичные доводы, но я сокрушала их одним и тем же убийственным способом – сложив на груди руки, смотрела на него неумолимым взглядом и повторяла: «Нет!» или «Ну и что?».

Вскоре он утомился и, присев на ступеньки, замолчал. Окинув взглядом улицу, снова посмотрел на меня.

– Знаете что? – сказал он.

– Что?

– Ладно. – Он развел руками. – Будь по-вашему. Вы меня победили. Вы… вы… настоящая Санчес.

– Вот и хорошо, – сказала я. – Это оказалось проще, чем я думала.

– Только не задавайтесь.

– Должно быть, это мой отец вас так напугал.

– Должен признать, у него есть определенный дар убеждения. Бешеный взгляд – неплохой ход. Угрозы – еще лучше. Должно быть, он научился этому от вашей матери.

– Вставайте.

Вздохнув, Эрик медленно поднялся на ноги.

– Кроме того, – сказала я, – Иоланда может и не согласиться нам помочь.

– Тогда остается только надеяться. На де ла Росу.

– Да, а вот если она согласится… В последний раз, когда я ее видела, она была очень красива…

Он энергично закивал:

– А, ну тогда конечно! Это же все меняет! Кроме того, как мы сейчас услышали, девушка любит шляться по барам. Тоже здорово, правда?

Я посмотрела вдаль. По затопленным улицам медленно двигались вереницы белых и желтых такси.

– На самом деле Иоланда де ла Роса может оказаться гораздо хуже, чем вы думаете.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Когда мы с Эриком снова появились в заведении «У Педро Лопеса», сумерки сменила темная ночь. Мы уже наведывались сюда раньше, в четыре часа дня, и хотя как трезвый хозяин, так и подвыпившие посетители дружно утверждали, что знают Иоланду, ее не удалось обнаружить ни на стоявших возле деревянного бара высоких табуретах, ни возле расставленных в зале столов. Нельзя сказать, что Эрик покидал бар с сожалением. Расположенный в восточной части города район номер один путеводители не слишком хвалят, описывая его с помощью таких прилагательных, как «непривлекательный» и «убогий», а также предупреждая о том, что путешественника здесь запросто могут ограбить. Однако действительность оказалась еще более неприглядной. Сначала на такси, затем, промокнув до костей, пешком мы пробирались по залитым водой серым улицам. Лишь витрины магазинов и окна питейных заведений светились ярко. Наводнение как будто не оказало особого влияния на кипевшую здесь жизнь. Держа в руках продовольственные сумки, по тротуарам пробирались женщины и дети. В подворотнях стояли бездомные, босые и оборванные. Молотя по воде ботинками, парни лет двадцати подавали Эрику циничные советы; поблагодарив за заботу, он продолжал идти дальше. В темном переулке трое мужчин то ли в шутку, то ли всерьез молотили друг друга кулаками, а когда один из них упал в воду, его друг или соперник принялся его добивать. Рядом две пожилые женщины в индейской одежде спокойно расчищали лопатами подход к двери продуктового магазина, отбрасывая мусор прямо на дорогу.

В течение получаса мы с Эриком брели по воде мимо этих людей, среди битого стекла и утонувших зданий, пока наконец вновь не достигли дверей бара «У Педро Лопеса».

Бабушек, женщин с детьми и циничных мальчишек, невоздержанных на язык, здесь как будто не наблюдалось.

При нашем появлении человек двадцать мужчин оглянулись на дверь. Взгляды некоторых были затуманены выпивкой, у некоторых ничего не выражали, остальные ухмылялись или недоуменно приподнимали брови. Кое-кто засмеялся, послышались непристойные шутки.

– Как я уже сегодня говорил, – заявил Эрик, – это не то место, где нам стоило бы задержаться.

– Мы пришли сюда не развлекаться.

– Рад слышать. Когда я был помоложе и считал себя очень крутым, то прибегал в эту часть города поглазеть на девочек. Но долго это не продлилось. Я обнаружил, что в подобных заведениях не пользуюсь большой популярностью.

– Неужели?

– С такого рода ребятами мы почему-то не уживаемся. Они всегда находят, что я слишком много говорю.

– Мы все так считаем, Эрик.

– Но подобные типы выражают свое недовольство тем, что пытаются треснуть меня по физиономии!

– Только посмотрим, здесь она, и если нет, быстренько уберемся.

Мы двинулись вперед. Изнутри забегаловка напоминала деревянный ящик для перевозки каких-то хрупких вещей. Как бы для того, чтобы усилить сходство, пол покрывал толстый слой опилок – мокрых и грязных, перемешанных с арахисовой шелухой, осколками стекла и пеплом от сигарет. На грязном полу вплотную стояли небольшие деревянные столики, вдоль стены располагался резной деревянный бар с закопченным зеркалом, в котором отражались плававшие в клубах сигаретного дыма физиономии выпивающих. Те, что сидели на высоких дубовых табуретах, небрежно обменивались между собой остротами. Одним из сидящих был старый-престарый дедушка с лицом, похожим на грецкий орех; седые волосы мягкими облаками вздымались над его черепом. С видом истинного любителя он не спеша цедил пиво, что-то тихонько напевая. Однако расслышать, что именно он поет, было невозможно из-за гула голосов, периодически прерывавшегося ревом сидевших за столиками молодых людей и заливистым смехом их подруг. Большинство посетителей были в рубашках и джинсах, и я с удовлетворением заметила, что многие из них относятся к любимому мною типу мускулистых пожарных. Но потом перестала обращать на них внимание, поскольку заметила в центре бара двух мужчин в армейской форме. Сидя за большим столом – человек на шесть, оба пили пиво из больших глиняных кружек и своим поведением заметно отличались от всех остальных.

Старший из военных, которому уже было за шестьдесят, судя по многочисленным полоскам и звездочкам, очевидно, имел довольно высокое звание. Его черные с проседью волосы были зачесаны назад; когда он улыбался, под черными усами открывался ровный ряд белых зубов. У военного были узкие плечи и маленькие руки, одной из которых он энергично жестикулировал, держа в ней сигару. Его спутник выглядел гораздо менее привлекательно. Этот второй – по всей видимости, лет сорока пяти – сорока восьми – был высоким, крупным, мускулистым, с квадратным лицом, на котором красовался шрам, пересекавший его от левой брови до правой щеки.

Вояки что-то выговаривали сидевшему за соседним столиком типу в ковбойской шляпе – стройному худому мужчине, похожему на персонаж Фенимора Купера. Лицо ковбоя, который, не обращая на них внимания, продолжал спокойно пить кока-колу, было закрыто широкополой черной шляпой. Державшая банку коричневая рука была изящной и сильной; из-под шляпы свисал длинный черный «конский хвост».

Военный со шрамом вдруг схватил ковбоя за плечо и начал яростно трясти; «конский хвост» задергался.

– Эй ты, убирайся отсюда! – крикнул военному один из завсегдатаев.

Его поддержали еще несколько голосов, но этим пока все и ограничилось.

– Ну, – сказал Эрик, – по крайней мере мы попытались. Пора возвращаться в гостиницу.

При виде последовавшего за мной Эрика некоторые из посетительниц, в основном очень красивых, в платьях с удивительно низким вырезом, явно оживились и начали поедать его глазами. Две женщины – одна с иссиня-черными волосами, другая с большими зелеными глазами, – не сговариваясь, повели плечами, отчего декольте волнующе заколыхались. Эрик засмеялся, но в этот момент военный со шрамом толкнул ковбоя так, что тот упал на пол; кока-кола, которую он пил, разлилась по полу. Я все еще не видела его лица, но, не останавливаясь, продолжала протискиваться вперед.

– Что вы делаете?! – крикнул Эрик.

– Я уверен, что видел вас раньше, – прогремел усатый, обращаясь к лежавшему на полу человеку. – У меня прекрасная память на лица, а ваше я вряд ли мог забыть!

В ответ человек что-то сказал, но что именно, я не услышала. Усатый военный улыбнулся краешком рта, после чего взглянул на своего спутника со шрамом.

– Ну как, ты собираешься что-нибудь делать? – спросил он.

– Я уже сказал тебе – убирайся! – обращаясь к Ковбойской Шляпе, крикнул военный со шрамом.

– Уверен, ты откуда-то знаешь это нежное создание, – сказал своему спутнику усатый военный.

– Отстаньте! – сказал человек со шрамом.

– Я отстану тогда, когда буду в настроении, а если нет, ты сделаешь все, что я тебе скажу, понял?

– Понял, – после секундной паузы ответил военный со шрамом.

– Знаете, без меня мой друг был бы совершенно беспомощным, – обращаясь к Ковбойской Шляпе, лирически произнес усатый. – Можете себе представить, какой это подарок – дать человеку цель в жизни? Хотя, я думаю, у вас с этим не было проблем. Уверен, у вас-то была какая-то цель. Я точно вас видел – среди тех, кто во время войны был на другой стороне.

– Оставьте ребенка в покое! – крикнул один из сидевших возле бара.

– Вам что-то в глаз попало? – спросил усатый. – Не беспокойтесь, сейчас вспомню, как вас зовут. Видите ли, я точно знаю, что вы сделали что-то не то. Вы явно из числа смутьянов. И не надо врать – мне просто интересно, и все.

– Прекратите! – вмешалась я.

Я уже стояла прямо перед ними и безуспешно пыталась разглядеть лицо того, кто лежал на полу. Военные подняли на меня глаза и тут же вновь их опустили.

– Вам следует уйти, – посоветовал тип со шрамом.

Эрик как раз достиг середины помещения.

– Глянь-ка еще разок, – приказал своему спутнику усатый. – Не стоит отвлекаться на все эти сопли. Перестаньте реветь! Посмотри как следует. Ты должен вспомнить.

Ковбой попытался подняться, но ботинок военного со шрамом вновь отбросил его на пол. В ответ послышалось цветистое ругательство.

– О, вы оказываете мне честь! – сказал усатый. – Только вот, прошу меня простить, для меня вы чуток грязноваты. А вот для моего коллеги, наверно, в самый раз. У него-то очень скверный характер. По правде говоря, иногда я едва могу его сдержать.

Сидевший сзади старик внезапно замолчал.

– Я бы сейчас ушел, – прошептал мне на ухо Эрик. – Думаю, эти типы готовят какую-то гадость.

– Кажется, моему коллеге лень с тобой возиться, – продолжал усач. – Вероятно, эти пьяницы действуют ему на нервы.

Ковбой снова выругался.

– Лола, пойдем! – сказал Эрик.

– Если не уйдете, мы вам организуем весьма приятный вечер, – ухмыльнулся усатый.

Игнорируя его слова, я встала между ними и фигурой на полу.

И увидела ее прекрасное лицо.

Высокие скулы, подбородок, похожий на гладкую морскую раковину. Черно-зеленые глаза, которые я не видела с тринадцатилетнего возраста. Вокруг рта и глаз появились незнакомые морщинки. Лицо было мокрым и бледным, я поняла, что она плакала. Но голос оставался все таким же ровным.

– О Боже! – сказала Иоланда.

Опустившись на корточки, я поднесла палец к губам.

– Привет, Лола! – протянула она и тут же прошептала: – Нельзя, чтобы они услышали мое имя!

Подняв на ноги, я обняла ее и уткнулась лицом в ее плечо.

– Уйдем отсюда, – сказала я. – Мне нужно с тобой поговорить.

– Уйди – от – меня! – проворчала она.

Слева от меня вдруг раздался голос Эрика – он разговаривал с военными.

– Нет-нет, не надо этого делать! – увещевал он. – Я вовсе не склонен скандалить, тем более с представителями армии.

Повернувшись, я, словно в замедленной съемке, с пугающей отчетливостью увидела военного со шрамом. Зеленая форма прекрасно сидела на его плотной фигуре, на плечах красовались неизвестно что означавшие белые и голубые нашивки. Стоя на разъезжавшихся ногах, он взмахнул рукой, целясь в Иоланду; глаза его слезились, шрам побагровел. Иоланда оттолкнула меня, но с места не сдвинулась. Эрик, однако, сделал шаг в сторону и втиснулся между ними; военный нанес мощный удар, так что тело его изогнулось под каким-то странным углом. Кулак человека со шрамом врезался в скулу Эрика, голова профессора дернулась, и он упал на пол.

Я поняла, что кричу, и кричу очень громко.

Военный с усами отступил назад, второй же навис над Эриком и надо мной, поскольку я прикрыла его сверху. Лежа, я чувствовала исходящее от него тепло; нахмурившись, Эрик сосредоточенно смотрел на меня, словно решал какую-то сложную математическую проблему и никак не мог ее решить. Я подняла глаза. Вид у военного был просто ужасный. Из глаз катились настоящие слезы, лицо дергалось.

– У меня это всегда неплохо получалось! – крикнул он мне. – Я здесь самый крутой. Бегите, пока не поздно!

– Отвяжитесь от нас!

Я изо всех сил вцепилась ему в руку и ударила. Затем схватила его за ногу, военный покачнулся, упал на бедро, повалив один из стульев, и тяжело рухнул на пол. Тогда он сосредоточил свое внимание уже на мне, и я с запоздалым потрясением осознала, что он ударил своим ботинком по моей правой ноге.

– Не трогай ее! – откуда-то издалека послышался голос Иоланды.

– Я здесь самый крутой! – прохрипел военный со шрамом.

Теперь уже все посетители бара вскочили на ноги и вопили изо всех сил.

– Ладно, ладно! – сказал военный с усами. – Мой мальчик не сдержался, только и всего. Он просто слишком много выпил.

Второй военный замер на месте.

– Так откуда она? – спросил старший.

– Не могу вспомнить, – ответил второй.

– Вижу, что не можешь.

Но тут возмущенные возгласы посетителей стали слишком громкими, чтобы не обращать на них внимания.

– Пожалуй, здесь становится жарко. – С этими словами усатый быстро пошел к выходу.

Второй военный посмотрел на Иоланду налитыми кровью глазами и, потерев лицо, встал на ноги, после чего, слегка покачиваясь, двинулся следом.

Иоланда в отчаянии дернула себя за волосы и, бормоча ругательства, вернулась на свое место. Я помогла Эрику подняться и тоже усадила его за стол. Под глазом у профессора быстро набухала кровоточащая шишка.

– С вами все в порядке?

– Не совсем, – ответил он.

– Боже, Эрик!

– Не надо на меня так смотреть. Я чувствую себя прекрасно.

– А с тобой все в порядке? – спросила меня Иоланда.

Я ответила, что да; с ногой было не так плохо, как с нервами.

Иоланда взглянула на Эрика, рот ее скривился.

– Иногда они вот так себя ведут. Для них не важно, что подписаны мирные соглашения. Тридцать лет войны бесследно не проходят.

– Знаю, – сказал Эрик.

Некоторое время мы все молчали, избегая смотреть друг другу в глаза. Стараясь восстановить дыхание, Иоланда продолжала пить свою кока-колу. Общая беседа в баре прекратилась, посетители глазели на нас, хотя и не пытались подойти поближе.