Текст книги "Королева нефритов"

Автор книги: Икста Мюррей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

– Помедленнее, Лола, помедленнее, черт возьми! – повторял Эрик, глядя на лежащие у него на коленях бумаги; при свете фонарика он пытался что-то писать.

Мы мчались в джипе, под сильным ливнем преследуя Иоланду, удиравшую от нас вдоль темных и бурных вод реки Мотагуа. Пока мы ее не догнали.

– Мы так попадем в аварию, – кипятился Эрик. – По этой дороге я ездил уже много раз – причем погода была куда лучше, и даже тогда здесь было небезопасно. Тут полно разных ям и трещин. Когда мне было лет двадцать, я как-то мчался по «Атлантико» и чуть не свернул себе шею, хоть тогда и не было никакого наводнения. А вы даже толком не уверены в своей правоте. Может, сами забыли сумку где-нибудь в другом месте, может, это и в самом деле была официантка? Возможно, Иоланда вообще ни при чем. Надо трижды подумать, стоит ли нам вообще ее искать.

– Я точно знаю, что это была она, – проворчала я. – Усики на губе! Боже мой, не могу поверить, что я так купилась. Горб! Она научилась маскировке у своего отца. Мне достаточно было прислушаться к этому фальшивому хрипению, чтобы понять, что происходит: когда мы были детьми, она любила запугивать меня до потери пульса такими вот дьявольскими голосами. Забрала сумку и теперь едет туда! Она забрала с собой все наши карты!

– И дневник вашей матери.

– И дневник. – Я промчалась через большую лужу. – Иоланда считает, что может найти камень, значит, она едет на север. Ничего другого мне на ум не приходит, так что и мы должны туда ехать.

«Карретера аль Атлантико» в переводе означает «Атлантическое шоссе». Оно ответвляется от шоссе Дружбы, идет на север через бассейн реки Мотагуа вплоть до городка под названием Эль-Ранчо и реки Хондо, где соединяется с другим шоссе, ведущим в Петен и Флорес. Мы ехали уже более четырех часов, меняя друг друга за рулем, чтобы немного поспать. Джип мчался вперед, разбрызгивая темную воду, в которой плавали сломанные ветви деревьев и кучи мусора – все, что ураган свалил на дно долины. Свет наших фар озарял темные контуры деревьев, а когда порыв ветра неожиданно разгонял тучи, струи дождя в свете звезд казались похожими на цехины, а горы окрашивались в серебристо-бронзовый цвет. Вся дорога была покрыта толстым слоем жидкой грязи, там и сям попадались глубокие ямы, заполненные дождевой водой и все той же грязью. Несмотря на ужасные условия, нам периодически встречались другие машины, правда, в основном это были армейские грузовики защитного цвета. Из выпусков новостей мы уже знали: военные спешат из столицы в район Петена, чтобы навести там армейский порядок, а также доставить эвакуированным пищу и строительные материалы для временного жилья.

Прищурившись, я посмотрела вперед, но нигде не было видно ни следа проклятой Иоланды. Чтобы ускорить погоню, я надавила на газ, но, как оказалось, это была не слишком удачная идея: машину резко встряхнуло. Задрожав, джип соскользнул куда-то влево. Мы с Эриком судорожно задергались на сиденьях, свет его фонарика ударил мне прямо в глаза. Закашлявшись, я вновь вывела машину на правую полосу.

– Черт! – сказала я. – Дико извиняюсь.

Нагнувшись, он поднял с пола ручку, упавшую к его ногам.

– Я же говорил, вы нас угробите.

– Что вы там пишете?

– Решил поразмыслить над тем, о чем мы говорили вчера.

– Что?

– Я… я сейчас работаю над стелой.

– Над стелой?

– Прикидываю, может ли она быть зашифрована – ну, как вы сказали. Это очень интересная мысль, и я как раз думаю, что, возможно, вы и правы. А если это настоящий шифр? Не бессмыслица, не обои – просто шифр.

Мне пришлось перевести взгляд на дорогу.

– Это только предположение. Думаю, сейчас у нас есть вещи поважнее. Вроде этой… скоростной гонки.

– Нет, послушайте, я ведь вам уже говорил: пусть пока нет свидетельств тому, что майя когда-либо использовали шифры, но что, если они все-таки пользовались ими? Стела читается так странно, а если надпись закодирована? Может, эту надпись могли прочесть только избранные? Пока я ехал, то пытался придумать такую формулу, которая могла бы здесь сработать, но, пожалуй, нужен компьютер – и, вероятно, годы работы, а не просто перо и бумага. У меня нет точки отсчета, я даже не знаю, с чего начать. Единственные шифры, которые приходят мне на память, – европейские и ближневосточные. Просто ради интереса я попробовал применить перестановочный шифр Юлия Цезаря, который тот использовал во время Галльской войны – он там пять раз сдвигал каждую букву. Еще я пробовал групповые коды, более сложную версию того же шифра, вспомнил даже древнюю римскую практику, когда шифров вообще не использовали, а писали письма на бритых головах слуг. Когда волосы отрастали, те переходили через вражескую территорию к своему генералу или царю и снова брили головы, чтобы можно было прочесть запись. Если бы это могло помочь, я бы тотчас обрил себе голову. Когда вы это сказали, в мозгу у меня словно зажегся свет – и сразу же погас.

Джип опять скользнул влево, покрышки царапнули по краю глубокой ямы. Снова приняв вправо, я попыталась ехать не слишком быстро, с радостью отметив, что звезды начали бледнеть, а небо в преддверии рассвета слегка посерело.

– Возможно, это подстановочный код, – увлеченно рассуждал Эрик, который даже не заметил, что мы едва не свалились в канаву. – А может, шифр, которым пользовались в древней Спарте. Вы пишете текст на листке бумаги, который нужно сложить особым образом (у спартанцев послание обертывали вокруг особого жезла специфической формы) – без этого получается полная чепуха. Возможно, текст нужно переписать на бумагу какого-то определенного размера или вокруг чего-то обернуть. А может, это все-таки перестановочный код – только не такой, как у римлян.

– А что это все-таки такое? – спросила я, не особенно вдаваясь в смысл его слов. – Это когда слова пишут полностью, а затем переставляют буквы?

– Да. Вы переставляете их в определенной цифровой последовательности. Так поступали римляне, да и греки тоже. Собственно, так делали во всем древнем мире – в общем, если у вас есть, ну, не знаю… цифры 6,1,5,2,4,3,7 и буквы А, П, Р, Р, З, И, К – получается «Призрак».

– Я не слишком сильна в математике, – рассеянно призналась я.

– …Я испробовал несколько вариантов этого шифра – ничего не вышло. Тогда попробовал одну версию группового кода, разработанную в шестнадцатом веке Блезом де Виженером. Он передвигал буквы в заранее определенном случайном порядке, причем весь трюк заключался в том, что вам вообще не нужно было помнить этот порядок. Нужно было просто запомнить слово. Скажем, если вы сдвигаете первую букву на одиннадцать позиций, вторую – на девять, следующую – на семнадцать, четвертую – вообще на двадцать восемь, вам вовсе не нужно было это запоминать. Вы просто должны были помнить слово «лисы», так как именно в это слово трансформируется «аааа».

– Думаю, вы немного забегаете вперед, – сказала я. – Вы применяете к дохристианскому тексту принципы криптографии шестнадцатого века.

– Просто не могу придумать ничего другого. Это вроде того, что Тапиа записал в своем дневнике после того, как впервые увидел панели: «Данный текст не имеет ни рифмы, ни значения, которые я мог бы уловить; возможно, книгу не в силах прочесть никто из ныне живущих, а лишь те, кто уже давно на том свете и теперь заняты в аду своими мрачными переводами».

– Не слишком оптимистично, – заметила я, но уже в следующий миг вообще перестала обращать внимание на его слова.

Ибо разглядела впереди, за стеной дождя, мерцающий огонек. Через некоторое время я увидела, как он разделился на два дрожащих пятна.

Это были габаритные огни чьей-то машины.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

– Лола!

– Что? – Я неотрывно смотрела вперед, но никак не могла определить, какую именно машину мы преследуем.

– Вы меня слушаете?

– Да-да, конечно. Ох, нет, извините. Что вы сказали?

Поправив лежавшие у него на коленях бумаги, Эрик попытался их разгладить.

– Я говорил вам о Тапиа. И о его мыслях насчет стелы.

Не отрывая глаз от дрожащих огоньков, я лихо объехала поваленное дерево.

– Так где же этот Тапиа нашел панели? Насколько я помню, это было не во Флоресе. Где-то в лесу, возле какой-то реки.

Он снова заглянул в свои записи.

– Шифры, шифры, шифры… Если текст закодирован, что они хотели скрыть?

– Не знаю. Я ведь спросила вас о панелях.

– Ах да – Тапиа нашел их на южной оконечности массива Петен, где лес редеет и переходит в плато. Я вам об этом уже говорил. Сначала они шли вдоль реки Саклук. Кстати, и мы туда, возможно, отправимся. Это довольно далеко отсюда, и там нашли множество реликтов. Вот, я вам сейчас покажу.

Он начал набрасывать схему на листке бумаги, но в этот момент ливень припустил с новой силой, и мне пришлось объезжать еще больше луж и еще больше поваленных деревьев. Порывы ветра усилились, рассвет озарял сползшие на шоссе горы липкой земли. Некоторые из нависших над дорогой склонов выглядели не слишком устойчивыми, время от времени на асфальте попадались большие куски глины. Габаритные огни светились далеко впереди, в нескольких милях от нас. В предрассветных сумерках я наконец сумела разобрать, что машина длинная и низкая, а марку определить пока было невозможно.

– Может, это она? – прищурившись, предположила я.

– Что? – оторвавшись от своих бумаг, рассеяно переспросил Эрик.

– Может, это она?

– Ну, не знаю – отсюда я ничего не вижу. – Он тоже прищурился. – Кто знает, может, и так. Вот только не надо увеличивать скорость!

Я продолжала ехать по вьющейся скользкой дороге; идущую впереди машину все время слегка заносило. Дождь лил как из ведра. Через несколько минут я поняла, что чересчур разогналась. В тот момент, когда я тверже взялась за руль, Эрик, закончив рисовать схему, с торжеством помахал ею в воздухе.

– Вот где Тапиа нашел стелу! – сказал он.

Повернувшись, я искоса взглянула на листок:

Через мгновение, снова посмотрев на дорогу, я опять взглянула на его набросок.

И тут до меня дошло.

– Я уже видела ее раньше, – сказала я. – Здесь вел исследования не только Тапиа.

– Верно, – согласился Эрик. – Как я уже говорил, здесь многие находили реликты. Даже Гумбольдт некоторое время путешествовал по Саклуку.

– Да нет, послушайте! Де ла Куэва послала своей сестре, Агате, точно такую же карту. Она нарисовала ее, когда искала в лесу нефрит. А тут еще и Гумбольдт. Значит, они побывали в том же самом месте, что и Тапиа? О, ну конечно!

Проговорив это, я вдруг поняла, что для дискуссий сейчас не самое подходящее время. Ибо наконец хорошо разглядела длинную коричневую машину, а в кабине – очертания ковбойской шляпы. Пробежав по телу, мощный заряд адреналина послал импульс в мою правую ногу, которая выжала педаль газа до упора. Иоланда сделала то же самое, и мы помчались по болоту со скоростью пятидесяти миль в час. В этот момент прямо перед нами на дорогу обрушилась очередная лавина, состоявшая из камней и больших комьев глины; отчаянно вращая колесами, джип тяжело перевалил образовавшуюся преграду. Нас с Эриком сильно тряхнуло. Скользнув по грязи, машина Иоланды едва не свалилась в соседнюю канаву.

– Эрик! – крикнула я, согнувшись над рулем, словно одна большая буква С. – Сейчас она будет наша!

Эрик стал белее мела, однако академическая гордыня заставила его в безупречных с точки зрения грамматики фразах и дальше бубнить что-то о стеле, реке Саклук и о том, что значительный участок, отмеченный на карте, так и не был никем исследован.

– Это очень любопытно, – рассуждал он. – Теперь, когда вы об этом упомянули, кажется довольно странным, что никто, включая фон Гумбольдта или вашу де ла Куэву, не видел стелу до тех пор, пока Тапиа не обнаружил ее в двадцатых годах…

Впереди старая коричневая машина вдруг завертелась и, скособочившись, свалилась в кювет. Нос автомобиля, продолжавшего скользить вниз по склону, зарылся в грязь, которая начала заливать кабину.

– Нет, нет, нет! – закричала я. – Мы должны ей помочь!

Притормозив, открыла дверцу и бросилась на помощь Иоланде.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Машина опрокинулась на бок как раз в сторону водителя, оползень уже наполовину завалил ее толстым слоем грязи и камней. Ливший с неба дождь быстро довершал процесс погребения. Эрик, выскочивший из джипа одновременно со мной, начал разбрасывать завал руками. Сквозь заляпанное стекло мы едва могли различить, что Иоланду – а это действительно была она – постепенно заливает черная вода, прибывавшая снизу, через разбитое боковое стекло. Я сумела разглядеть, что Иоланда держит над головой украденную сумку. Отбрасывая камни и грязь, которые продолжали медленно сползать с соседнего холма, я схватилась сначала за одну, потом за другую ручку, но открыть дверцы не удалось – Иоланда заперлась изнутри.

– Она там утонет! – крикнул мне Эрик.

– Иоланда! Отопри дверцы! – крикнула я сквозь стекло.

Ответа не последовало.

– Иоланда, открой!

– Что она делает? – крикнул Эрик.

– Иоланда!

Некоторое время она молчала, затем послышался ее голос – очень слабый:

– Что вы делаете, черт вас возьми?

Она вдруг яростно встрепенулась и зашевелилась – кажется, пытаясь освободиться от ремней безопасности. Похоже, машина чрезвычайно быстро заполнялась водой.

– Из-за вас я съехала с дороги!

Подняв руку, я обрушила кулак на ветровое стекло, но только сделала себе больно. Я била по стеклу снова и снова, Эрик тоже колотил обеими руками. Наконец на стекле появилась сеть трещин, и когда я ударила еще раз, кусок стекла отлетел и упал внутрь салона. Просунув туда ладонь, я дернула вверх ручку дверцы. Приложив огромные усилия, мы с Эриком открыли дверцу. Внутри машины барахталась грязная и мокрая Иоланда; быстро поднимавшаяся вода доходила ей почти до подбородка. Из-под ковбойской шляпы сочилась кровь. Скрытый глубоко под водой ремень безопасности по-прежнему не выпускал ее из ловушки, а правой рукой она по-прежнему удерживала над головой спортивную сумку.

– Возьми! – крикнула она. – Иначе ты никогда не сможешь найти свою мать!

Схватив сумку, я отдала ее Эрику.

– Вытащите меня отсюда!

Я задумчиво вытерла с лица грязь и капли дождя.

– Подержите меня за талию, – попросила я Эрика.

– Что?

– Быстрее! Мне надо нагнуться, и я не хочу упасть!

Протянув руку, Эрик крепко ухватился за пояс моих джинсов, а я, согнувшись в три погибели, попыталась забраться внутрь. Салон заполнился водой уже примерно на треть. Из-за грязи и шока Иоланда никак не могла нащупать нужную кнопку, чтобы отцепить ремень. Тем временем сверху падали все новые и новые слои глины, под их тяжестью машина все глубже сползала в канаву.

Разбитая губа у Иоланды кровоточила, лицо было перепачкано, но голос звучал удивительно спокойно.

– Оставь меня. Не надо со мной возиться. Вода прибывает…

– Держись! – ответила я.

Крепко ухватившись за ремень безопасности, я нащупала то место, где он застегивался, но из-за холодной воды никак не могла найти кнопку.

– Можно его разрезать, – сказала Иоланда. – У тебя есть нож?

Я попыталась обернуться.

– Эрик, у нас есть нож?

– Нет, – помявшись, отозвался он. – Я так и не купил…

– Никогда не думала, что будет так страшно умирать, – ровным голосом произнесла Иоланда. – А вот получается, что страшно.

– Держись! – повторила я.

– Дайте-ка я попробую, – пропыхтел Эрик.

– Я уже все нашла, – сказала я. – Только не торопите.

– Вытащи меня отсюда, Лола, – попросила Иоланда.

Закрыв глаза, я опустила руки еще ниже и обхватила ими замок. Вода по-прежнему поднималась снизу и сочилась сверху, доходя Иоланде уже до самого горла. Грязь стекала мне на спину, а ей на лицо. Иоланда вдруг дернулась, и я выпустила ремень. Из-за дождя я почти ослепла.

– Не дергайся! – крикнула я. – Приподнимись чуть-чуть!

Мои пальцы вновь нащупали замок, с закрытыми глазами я отыскала нужную кнопку. Нажала ее, но ничего не случилось. Мы с Иоландой посмотрели друг на друга, и я почувствовала, что сейчас рассыплюсь на мелкие кусочки. Схватившись за меня, Иоланда немного приподнялась, и в этот момент я снова нажала на кнопку. На сей раз она подалась, ремень отстегнулся.

– Вставай, быстрее!

Я просунула руки ей под мышки; Иоланда уперлась ногами в закрытую дверь, и я потащила ее из кабины.

Удерживаемая сзади Эриком, я вытянула ее из машины, а дальше она пошла сама, пошатываясь и кашляя. Машина уже на три четверти увязла и была почти полностью залита водой. Вся облепленная глиной, Иоланда что-то говорила, но я не могла разобрать ни слова. Отойдя от канавы, она тяжело осела на дорогу, потянув за собой и меня.

Под проливным дождем мы сидели на шоссе, покрытые грязью. Бледные струи дождя хлестали по земле, нависая над асфальтом, словно прутья клетки. Плечи Иоланды начали дрожать, я заглянула ей в лицо, но против ожидания она не плакала и не ругалась – она надо мной смеялась.

– Привет, Лола! Здорово, что ты меня не убила!

– О Господи! – только и сказала я.

– Пойдемте! – взяв меня за руку, сказал Эрик. – Скорее в машину!

Я еще раз бросила на нее ошеломленный взгляд, мы встали и, скользя и пошатываясь, дружно побежали к джипу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

– Не могу поверить, что ты так быстро меня догнала, – забравшись на заднее сиденье, сказала Иоланда. Она говорила по-английски, голос звучал хрипло и грубо. Стараясь устроиться поудобнее, она начала расшвыривать по сторонам наши рюкзаки. – Честно говоря, это меня немного удивило. Я имею в виду, что ты…

– Да знаю, знаю! – перебила я. – Ты думала, что стоит только потрясти передо мной фальшивым париком и накладным горбом, как я сразу на это куплюсь.

– Нет, я и вправду не могу поверить, как быстро ты меня вычислила, догнала и чуть не убила. Как у Конан Дойла. Честно, Лола, это меня смущает.

– Думаю, я с удовольствием поговорил бы о том, как ловко вы воруете, и о том, что вы немного… того, – предположил Эрик.

Нажав на газ, он начал медленно выводить джип из грязи. Снаружи доносились шум дождя и натужный скрип покрышек, затем раздалось какое-то чмоканье, словно машина преодолела некую преграду, и джип, скользя из стороны в сторону, помчался вперед по шоссе.

– Прекрасно! – раздалось с заднего сиденья. – Вывезите нас отсюда.

– Эй, осторожнее! – сказала я и, протянув назад руку, забрала мамину сумку, так как Иоланда уже собиралась наложить на нее лапу. – Не укради ее у меня снова!

– Я уже заглядывала внутрь и прочитала все, кроме дневника – его писала твоя мать, верно? Дневник оставила напоследок, но все остальное оказалось бесполезным. Карта в дневнике?

– Нет. – Я прижала сумку к груди. – Она… она как раз в остальном.

Эрик бросил на меня неодобрительный взгляд, затем снова уставился на дорогу.

– Просто нужно знать, как сложить все вместе, – сымпровизировала я. – Ты просто невнимательно смотрела карты.

– Я всегда все читаю внимательно, – откинувшись на сиденье, возразила она. – Это должно быть в дневнике.

– Держись подальше от моих вещей, Иоланда, – посоветовала я. – Я серьезно.

– О, я буду вести себя хорошо. – Она пожала плечами. – Я очень терпелива и готова ждать. Просто хотела бы удостовериться, что ты говорила мне правду об этом… об этой чепухе. О работе моего отца.

– Вы просто хотите опередить нас при раскопках, – вмешался Эрик.

– Мы здесь не для того, что копать, – сказала я.

– Что вы об этом знаете? – спросила его Иоланда.

– Знаю то, что знаю. Я достаточно наслышан о вас и вашем…

– Разумеется, вы слышали о Томасе де ла Росе. Вы правы – я здесь для того, чтобы опередить вас при раскопках. – Она сделала неопределенный жест. – И что же вы собираетесь сделать – выкинете меня из машины?

– Конечно, нет, – заявила я.

– О чем это вы? – удивился Эрик.

– Просто проверяю, – сказала она. Обернувшись, я увидела, что Иоланда пристально смотрит на меня. Опустив взгляд, она провела рукой по голове и уставилась на свой окровавленный палец. – Прошу прощения. – И она поднесла руку ко лбу. – Наверно, мои слова звучат как полное безумие. Думаю, я здорово стукнулась.

– Да уж, хватит об этом, – согласилась я. – А голова у тебя и вправду кровоточит. Следите за дорогой, – добавила я, обращаясь уже к Эрику.

– Я и слежу.

Достав из материнской сумки салфетку, я подала ее Иоланде.

– Вид у тебя не очень.

Волосы ее были в грязи и клочьях какой-то травы, скуластое лицо поцарапано, слева вспыхнула шишка. Я провела салфеткой по ее израненному лбу.

– Не надо надо мной суетиться, – проворчала Иоланда, но сопротивляться не стала.

– Перестань дергаться.

– И что же мы с ней будем делать? – спросил Эрик.

– Возьмем с собой.

– Конечно, возьмете, – с вызовом подтвердила она. – Между прочим, вы только что погубили мою машину.

– Только не говори мне о своей машине – ты, клептоманка! – возмутилась я.

– Сама прекрасно знаешь, что без меня тебе далеко не уйти.

– Ты создаешь одни проблемы! – заявила я.

– Я знаю – ты рада, что я здесь, – парировала она. – Это написано на твоей физиономии.

Несмотря на всю свою злость, я была не в силах этого отрицать и принялась молча тереть ее лицо.

– Опять-таки, если бы здесь был мой отец, – уклоняясь от моих рук, продолжала она, – его не смогла бы застать врасплох парочка таких, как вы. Уж он бы не смирился, что по Петену бродят североамериканцы, которые всюду суют свои носы, – он бы ни дня этого не потерпел. Мигом бы вас отсюда вышвырнул.

– Опять вы за свое! – рассердился Эрик. – Я гватемалец.

– А я… я мексиканка, – сказала я.

– Здесь – нет, – возразила она. – Здесь вы оба выглядите и говорите как настоящие «стати». [3]3
  «Стати» – так пренебрежительно называют североамериканцев в Латинской Америке.


[Закрыть]

Действительно, в США многие латиносы выглядят чересчур смуглыми, но стоит им пересечь границу, как они сразу белеют. Так что Иоланда с радостью наступила нам на любимую мозоль.

Эрик что-то вполголоса пробормотал, а вот мне удалось проигнорировать оскорбление: в памяти были слишком живы впечатления от только что проведенной грандиозной спасательной операции.

– В любом случае, – заносчиво вещала Иоланда, – вам крупно повезло, что теперь я с вами. Кроме того, очень неплохо, что мы оказались в этом районе раньше всех остальных. Потому что в Сьеррас-де-лас-Минас действительно кое-что нашли.

– Правильно – голубой нефрит.

– Месторождение гораздо крупнее, чем я сначала подумала. Вчера в горах открыли несколько больших жил. Думаю, когда найдут основное месторождение, запасы окажутся достаточно большими. А качество… у меня есть кое-какие образцы. У Мануэля тоже они есть, по крайней мере он так говорит.

Я сообщила, что отец показывал мне куски голубого нефрита.

– В городе вы говорили, что, дескать, пусть они им подавятся, – заметил Эрик. – Нефритом.

– Да неужели?

– Точно.

– Ну, не обращайте внимания на то, что я говорила. Я была… не в лучшем настроении. Но теперь – кто знает? Если удастся открыть месторождение, которое описано в той старой истории – я имею в виду «Легенду», – то где-нибудь в лесу, может, и вправду отыщется «Королева нефритов». Так считал мой отец. Он всегда уделял внимание западной части леса, хотя я-то как раз думала, что надо двигаться на восток – к Тикалю, к древним развалинам. Но если у вас действительно есть карта, это не важно. Вы должны отдать ее мне.

– Если ты мне поможешь, то я помогу тебе, – сказала я.

– И когда же меня посвятят в эту страшную тайну?

Эрик взглянул на меня, в ответ я лишь недоуменно вскинула брови.

Неужели он тоже заподозрил, что между поисками де ла Куэвы и находкой Оскара Тапиа существует некая связь?

– Завтра или чуть позже, – пообещала я, хотя не очень представляла, что именно смогу ей показать. – Когда я буду уверена, что ты не…

– Не брошу тебя? – Иоланда в упор посмотрела на меня. – Так, что ли?

– Да, – поколебавшись, кивнула я.

– Так же, как ты меня бросила?

Она пристально посмотрела на меня, но, когда я вздрогнула, что-то вдруг изменилось. Глаза Иоланды погасли.

– Я этого не сделаю, – пробормотала она. – Не брошу тебя – до тех пор, пока ты сама не подашь мне повод тебе не доверять. – Ее губы дрогнули. Я готова была поклясться, что увидела в ее глазах горячую любовь. Но тут она отвернулась. – Давай договоримся вот о чем. Через день или два ты покажешь мне эту карту. Я помогу тебе найти Хуану, а потом пойду искать камень – «Королеву нефритов», или как он там еще называется. Но мое условие таково: если я его найду, он мой. Отец… я не позволю каким-то «стати» его украсть. Камень принадлежит не ему. – Она посмотрела на Эрика. – И не тебе. И не Хуане. Он мой – по справедливости.

Эрик вытаращил на меня глаза, молчаливо предупреждая, что, если и вправду будет сделано какое-то открытие, Иоланду ждет жестокое разочарование, но я лишь покачала головой.

– Ты прекрасно знаешь, что меня это не беспокоит, – сказала я. – Бери его, если хочешь. Мне нужна только моя мать.

– Хорошо, – заключила Иоланда. – Договорились.

Откинувшись назад, она приложила салфетку ко лбу, который опять начал кровоточить.

Эрик поморщился, но промолчал. Я оглянулась на Иоланду и, увидев, что она пристегнулась к сиденью, немного успокоилась. Опустив руку, отыскала мамину сумку и нащупала твердый прямоугольный предмет. Что ж, я вернула его, теперь дневник в безопасности. Эрик попробовал включить радио, надеясь поймать какие-нибудь новости или хотя бы музыку, но, кроме помех, в эфире ничего не было. На шоссе не ощущалось никаких признаков жизни, не было ни одной машины, даже автобусов или армейских грузовиков; лишь через несколько миль на отдаленном плато показалось несколько палаток. Очевидно, это был один из тех лагерей, что мы вчера видели по телевизору, где собирали людей, эвакуированных из наиболее пострадавших районов.

Палаточный городок находился от нас милях в пяти и стоял на какой-то наскоро сколоченной деревянной платформе. Но видимость была настолько ограниченной, что мне не удалось разглядеть ни людей, ни животных – лишь с полдесятка стоявших полукругом зеленых палаток и пару припаркованных возле них коричневых автофургонов. Дождь хлестал так, что грозил вот-вот смыть это маленькое убежище.

Пока я смотрела на эти убогие сооружения, мне пришла в голову одна мысль.

Достав из вещевого мешка томик фон Гумбольдта, я расстегнула молнию на маминой сумке и начала перебирать лежавшие в ней бумаги и одежду. Пристроив между двумя рубашками том «Путешествия», я нащупала на дне то, что искала, и вытащила дневник из пластмассового футляра; он был все еще сухим.

Эрик искоса взглянул на меня, но я не сказала ни слова, дабы не пробуждать у него излишний интерес. Иоланда тоже посмотрела на меня и испытующе приподняла бровь, но я не собиралась открывать мамин секретный дневник ее алчному взгляду.

«Просто хочу, – сказала я себе, – подержать его в руках, чтобы почувствовать ее близость».